Петуния Дурсль и совиная почта (фанфик по ГП)

Глава 11. Самое худшее Рождество

С домашними заданиями, тренировками полетов, холодной войной с совами Петуния даже не заметила, что декабрь тихонечко перевалил за середину.

По уши увлеченная конспектами по истории о кодексе поведения оборотней, девочка не обратила внимания, как возле нее на кровать села Клементина.

— Опять учишься?

— Мы же в школе, — пожала плечами Питти.

— Завтра последний день учебы. Ты чемодан собрала?

— Да? Уже? Серьезно?

— Представь себе. Поезд в субботу в девять утра.

— А сегодня какой день недели?

— Питти, ты меня пугаешь. Четверг, восемь вечера, если это имеет значение.

— Я читаю про оборотня Фенрира Грейбэка. Жуткий тип.

— Разве это входит в завтрашнюю тему?

— Нет, это мы будем изучать на третьем курсе. Но это интересно. Грейбэк напал на Римуса Люпина в детстве, чем обратил его. Римус Люпин — это отец Тедди.

— Это я поняла. А еще именно Грейбэк напал на отца Мари-Виктуар, но тому повезло и он не заразился ликантропией.

— Да, уже знаю. — В доказательство своих слов Питти показала подруге изображение дяди Билла Уизли, напечатанное в книге.

— Знаю, что знаешь. Я только что прочитала это в твоем учебнике, — произнесла Тина будничным тоном.

— Ты умеешь читать вниз головой?!

— А что в этом такого? — она приподняла брови, но тон остался по-прежнему спокойным. — Значит, ты решила узнать о своей семье из книг и газет, а не из уст дяди?

— Люпины мне вообще не родня, — Петуния пожала плечами. Ей просто была очень интересна тема оборотней, вот и все.

— Будут, когда Мари-Виктуар выйдет замуж за Тедди Люпина.

— Вот чего я не понимаю, откуда ты знаешь все это?

— А кто это не знает? — усмехнулась Тина. — К тому же, мои тетя и мама просто обожают всякие сплетни и новости из мира селебрити.

— Ого! — сказала Петуния, удивляясь слову "селебрити", прозвучавшему из уст такого человека, как Клементина Мистерио.

— Ты ужинала? Пошли.

Питти спрятала свиток с конспектами и направилась в Большой Зал. За столом Хаффлпаффа было много учеников, а вот у Слизерина почти никого. Но там были Альбус и Скорпиус, примостившиеся на краю.

— Пошли к ним? — предложила Петуния, Тина пожала плечами, и они направились к мальчикам.

— Привет. Где все ваши сокурсники?

— Внеочередные выборы в команду по квиддичу. У Флинта проблемы со здоровьем.

— Флинт — это? — спросила Питти.

Тина ответила за них:

— Вратарь. А что с ним?

— Подвергся нападению ночью. Улетел с лестницы, сломал спину. Лечиться будет месяца три.

— Что за ужас? — Петуния даже почувствовала головокружение. — Как это произошло?

— Никто не знает, но Пивз клянется, что это не он. Родители Флинта уже собирают петицию по изгнанию полтергейста, но директор МакГонагалл этого не допустит, — пояснил Скорпиус.

— Ну и зря. Альбус, я возьму с вашего стола пирожки с малиной? У нас таких нет.

— Конечно, Питти, бери. Не вопрос. Но ты же знаешь, что на нас все пялятся?

— Будто бывает по-другому.

— И тебе ли привыкать, — усмехнулась Клементина, но Ал лишь закатил глаза.

— Я имел в виду, что обычно все едят за своими столами.

— Так у Домов еще и меню разное? Что за дискриминация? — возмутилась Петуния.

— Что-что "что за"? — подняв одну светлую бровь выше другой, уточнил Скорпиус.

Питти махнула на него рукой.

— Я что подошла, — жуя один и пряча в глубокие карманы мантии еще три пирожка, начала она, — тетя Джинни что-то говорила про поездку в Барроу. Ты не мог бы рассказать подробности?

— Вау, легендарное место, — сказала Тина.

— И по совместительству дом моих дедушки и бабушки. По маме, разумеется, — скосив глаза на Клементину, ответил Ал.

— Вау. Точно! — кивнула она.

— Я не знаю, какого числа мои собираются туда, но после Рождества мы каждый год ездим к ним. Там будет все семейство. Я имею в виду, прям все. Все Уизли, и не только.

— Вау, — прошептала Тина, прижимая бледные руки к груди, будто Альбус рассказывал не о доме дедушки с бабушкой, а признавался ей в чистой и светлой любви.

Петуния задумалась. Она поняла, что не знает, отчего подруга так поражается, но почему-то смущалась расспросить подробнее, видя, как морщится Альбус от каждого "Вау".

— Ладно. Сообщите нам, когда собираетесь.

— Рад, что ты едешь, — впервые за разговор кузен улыбнулся.

— Конечно, я еду. Ладно, нам пора.

Они попрощались, и девочки все-таки уселись за свой стол. Тина начала с аппетитом поедать пирог с почками.

— Зачем ты смущаешь Альбуса? Видишь же, что ему неприятно.

— Ну, простите. Вот слушай, Питти. Кто твой любимый актер? Или певец? Или кто бы то ни был, с кем ты думаешь, что никогда не встретишься, но он тебе ужасно нравится?

— Эм-м… Ну, Дориан Ло*, например, — краснея, ответила она, не понимая, куда клонит подруга.

— А теперь представь, что он сидит за столом Слизерина, а твоя одноклассница — его сестра. Ты бы могла вести себя спокойно от этой информации?

— Ну-у-у… Я поняла тебя, хотя не знаю, о ком именно ты говоришь…

— В принципе обо всех. И я такая не одна. Половина школы обожает святую троицу.

— Верю, верю. Ладно.

— Значит, ты едешь в знаменитый Барроу на каникулы?

— Всего лишь в гости, на денек. — Питти пожала плечами. — А что знаменитого в Барроу? Чего мне ждать?

— Понятия не имею. Никто из непосвященных не видел Барроу. Это резиденция родителей Рональда Уизли, лучшего друга Гарри Поттера. В детстве Гарри Поттер часто там гостил. И его там прятали во время войны. И там, кажется, была штаб-квартира Ордена Феникса.

— Я вообще не знаю, о чем ты.

— Ты же любишь историю. Почитай. И сделай пару фото для меня, если получится. Хотя бы фасада.

— Ну уж нет, Тина. Это слишком. Может, тебе еще салфетку привезти, куда тетя Гермиона посморкается? — Питти шутила, но подруга пораженно раскрыла рот и расширила глаза, и Петунии пришлось срочно ретироваться.

Она намеревалась сразу лечь спать, и то Клементина успокоилась только через полчаса, когда в комнату ввалились их соседки, игравшие в общей гостиной в карты и обсуждавщие покерские навыки старшекурсников. Тина не стала их перебивать, и вскоре усталость сморила ее. Питти с радостью заметила, как подруга, лежащая через две кровати от нее, посапывает, и, отвернувшись от Триаль и Флэтворфи, продолжила чтение учебника за третий курс истории магии.

На следующий день оказалось, что и профессор Хизл умеет неприятно удивлять. В последний урок перед каникулами учительница истории решила проверить уровень знаний класса. Она раздала зачарованные пергаменты, на которых не писали волшебные перья и которые самовозгорались, если попытаться списывать. Джексон Харт узнал об этом на собственном примере. Профессор Хизл, разочарованно вздохнув, вычла у Хаффлпаффа десять баллов, но уже в конце занятия добавила пятнадцать за успешно пройденные тесты у троих учениц.

— Вижу, мисс Мистерио, общение с мисс Дурсль идет вам на пользу. Даже на вопрос со звездочкой вы ответили правильно. Мисс Триаль, как обычно, не сдает позиции. Ну и мисс Дурсль, конечно, на высоте. А ваши приписки с подробными ответами вообще нужно наградить как лучшее сочинение на тему влияния ликантропии на волшебный мир. Жаль, что я не могу добавить баллы.

Петуния чувствовала странное сочетание стеснения и гордости, пока Тина толкала ее локтем:

— Слышала? Ты хорошо на меня влияешь.

— Хотя часто ваши разговоры не относятся к теме урока, — добавила со своего места профессор Хизл, наведя синие глаза-прожекторы на подруг. — Кстати, Петуния, передавайте привет вашей несравненной тетушке.

— Э-э-э… хорошо… — К счастью, прозвенел звонок, и разговор не пришлось продолжать.

Тина тоже была еще румяной от смущения.

— У нее у самой слух, как у оборотня. Мне бы так! — сказала она, когда класс уже вышел из кабинета истории.

— Зачем? Чтобы собирать сплетни о "селебрити", — Питти изобразила кавычки пальцами.

— Да. И чтобы ты могла подсказывать мне на тех уроках, где мы не сидим вместе.

Петуния хотела заметить, что они не сидят вместе уже только на полетах, и то потому что на полетах все сидят на метлах, но в последний момент передумала.

Вечером Тина помогала ей собирать чемодан.

— Зачем ты забираешь столько вещей домой? — спросила она, сидя на его крышке, пока Питти безуспешно пыталась застегнуть замки.

— Хочу оставить эти вещи дома. Они мне не понадобились. Там планшет, наушники, зарядники, электронные часы, зарядка от часов, запасные ремешки на них, запасные наушники, флешки с моей любимой музыкой. А еще пять комплектов джинсов, порванная кофта, персиковый пледик, под которым тут слишком холодно, и наборы для плетения браслетов. О, и еще смотри, я нашла одноразовый фотоаппарат и пустой блокнот.

— На нем нарисован единорог? Как мило. Я почему-то была уверена, что магглы не знают о единорогах.

— Единорогов не бывает. Ведь не бывает, да?

— Почему же? В лесу за школой они водятся.

— Ты опять надо мной шутишь.

— Клянусь, что нет. А еще, только присядь, а то упадешь в обморок, — своим фирменным бесстрастным голосом попросила Тина. — Драконы тоже существуют.

— Нет. Нет, ну ты смеешься, точно. Или называешь драконами каких-нибудь маленьких ящериц. Они же огромные! И плюют огнем! Магглы не могут их не замечать.

— Магглы не замечают, как сотни людей проходят между платформами девять и десять. Каждый год. В одни и те же дни. Туда-сюда. Ты думаешь, волшебники не смогли бы спрятать драконов?

Слушая ее спокойный голос, Петуния только расширяла глаза. Ей еще столько предстояло узнать и понять!

— Кажется, тебе пора спать. И отдай мне книгу про оборотней! Ты не знала, что в темноте читать вредно?

— Точно. Надо привезти фонарик. Спасибо, что напомнила!

Петуния передала учебник подруге, которая все еще сидела на ее чемодане, и принялась переодеваться в пижаму.

— А где все? Я одна так поздно собираю вещи?

— Уж наверное. Упаковалась так, будто мы сюда не вернемся. Судя по шуму, остальные играют в гостиной.

Тина смотрела на дверь. Ее полузакрытые глаза подернулись дымкой.

— Пойдешь к ним? — спросила Петуния грустно. Ей давно начало казаться, что она отрывает подругу от остальных.

— Что? — отвлекшись от своих дум, спросила Клементина.

— Если хочешь развлечься, я не обижусь. Не надо сидеть тут, только потому что я сижу.

— Нет. Если честно, я вспоминала свою теплую большую кроватку дома.

Петуния кивнула, хотя не поверила ей. Она пожелала спокойной ночи и легла в постель.

Утро субботы было туманным и холодным. Красный поезд был еле виден в смеси дыма и серой пелены. Сонные ученики Хогвартса медленными цепочками направлялись к вагонам и заполняли их, чтобы сразу растянуться на сидениях и снова уснуть.

Но по крайней мере одна ученица была бодра и взволнована. Так взволнована, что не заметила, как потеряла в толпе Тину и снова угодила в купе у туалета, правда и в этот раз не без помощи ненавистной кузины. Роза будто просто проходила мимо, ища место, но когда увидела идущую навстречу Петунию, затолкала ее в названное купе со словами: "Я думала, ты запомнишь!". И исчезла, будто ее и не было.

Хотя на этот раз дорога в купе для отбросов не особо волновала Петунию. Ведь она ехала домой! Да, совсем ненадолго, только на Рождество, но она же не видела родителей и Магнолию четыре месяца! Девочка могла думать только о предстоящей встрече, и все остальное было не так важно, все остальное можно было стерпеть.

Путь показался ей тягуче-долгим, хотя на этот раз она подметила, что у нее уже нет ломки от отсутствия интернета, и оказалось, что можно прекрасно себя занять, перечитывая конспекты по гербологии, по которой у нее была назначена пересдача в январе. Бедный профессор Лонгботтом, он очень старался, и был совершенно не виноват в том, что Петуния до жути боялась всех растений, проявляющих признаки живых существ. Единственная трава, которую она не боялась — это валериана. Во многом потому, что именно ее профессор посоветовал подмешивать девочке в вечерний чай. Так же пересдачи у нее были назначены по трансфигурации и полетам, хотя она только-только начала отрываться от земли. Остальные предметы девочка с горем пополам сдала.

Наконец, алый поезд замедлил ход и вскоре остановился. Двери открылись, и из вагонов повалилась цветастая кричащая толпа, преимущественно наряженная в магглоскую одежду. Петуния была одной из первых, кто выскочил на перрон. Она заметила Поттеров, к которым уже подошли Джеймс и Альбус, и побежала к ним. Первым делом обняв радостно визжащую Лили, Петуния попала в совместные объятия дяди и тети. Недалеко стояли дядя Рон и тетя Гермиона, выискивающие глазами Розу. Они помахали Питти и продолжили искать дочь. Хьюго только смущенно улыбнулся.

— А где мама и папа? — спросила Петуния у Джинни. Та сразу осунулась, но ответить не успела: за оглушительным свистком поезда последовало не менее эмоциональное приветствие Розы, которая наконец-то нашлась.

— Я просто договаривалась с Полли Чэпмен о встрече на каникулах, она тоже живет в Лондоне, — оправдывалась девочка.

Когда все разобрались с багажом, Джинни позвала Петунию следовать за ними коротким: "Ты идешь?".

Перейдя с платформы девять и три четверти на маггловскую сторону вокзала, Питти начала оглядываться. Родителей поблизости не было видно. "Наверное, они остались в машине", — решила девочка, но тут же поняла, что не верит самой себе. Даже если папа так и не сумел пробиться через кирпичную стену между платформами, он стоял бы тут и ждал ее, а не рассиживался в автомобиле. Но спрашивать об этом, пока в зоне слышимости находилась радостно щебечущая о своих подружках Роза, Петуния не собиралась.

Уже после того, как семья Грейнджер-Уизли распрощалась с ними и пошла своим путем, а Поттеры пригласили Петунию в свой подержанный автомобиль, она спросила:

— Где мама и папа? Где Мэг? Что опять случилось?

— Нам не сказали, Петуния, — ответил Гарри, заводя мотор. — Сейчас поедем к нам, а оттуда я аппарирую тебя домой, хорошо?

Лили, специально севшая рядом, крепко обняла Питти, и та не могла спорить, боясь обидеть сестренку.

Спустя полчаса Гарри сделал, как и обещал. Исходя из этикета, дядя появился не прямо в доме, а во дворе возле гаража. За высоким забором все равно мало бы кто смог увидеть, как из воздуха появились мужчина и девочка. Петуния, оставив тяжелые сумки на попечение дяди, побежала к входной двери. Отперев ее, она влетела в коридор, громко зовя родных.

Мама, бывшая, скорее всего, на кухне, первой выскочила и заключила дочь в самых удушающих, но приятных объятьях.

— Милая, милая моя. Приехала!

— Мамочка… — пролепетала Питти, переполняемая чувствами радости, уюта, тепла и доброты. Отчего-то нестерпимо захотелось заплакать.

Появился и Дадли, обнявший обеих. Потом он схватил высвободившуюся из маминых рук Петунию и начал кружить, рискуя разбить пару ваз или зеркало, что смотрело на входную дверь. Настроение девочки сделало сальто, плакать резко перехотелось, но появилось желание хохотать и рассказывать родным о своих приключениях: призраках, живых кактусах, красноглазой кошке и дурацком Пивзе.

Подоспел и Гарри с чемоданами. Коротко поздравив с наступающим, он дезаппарировал.

— А где, где Мэгги? С ней все хорошо? Почему вы не приехали?

Марго вдруг изменилась в лице. Совсем как Джинни на вокзале.

— Детка, — начала она, но продолжить не смогла.

— С Мэгги все нормально. Но… в общем, она говорит, что обижена на тебя и не хочет видеть. — Дадли потер переносицу толстыми пальцами. — Ехать она отказалась, мама готовила ужин, а Гарри сказал, что незачем мне ехать одному, ведь я даже на платформу не попаду. В общем, мы не знали, как быть.

Настроение Петунии снова сделало сальто. И упало куда-то глубоко под землю. Она недоуменно свела брови:

— Почему она обижена? Что я такого сделала?

Марго и Дадли пожали плечами. Наверху громко заиграла музыка. Петуния подумала, что весь предыдущий разговор Магнолия подслушивала, а теперь ей надоело.

— Как давно она обижена? Вы же писали, что все хорошо, что она передает приветы и просто очень занята. — Тут до Питти дошло. — Вы мне врали! Она не хотела писать, а вы… Почему?

— Мы не хотели тебя расстраивать. Думали, что когда ты приедешь на каникулы, вы поговорите, и все устаканится. — Маргарет развела руками.

— Да, так и будет. Я сейчас же поднимусь к ней! — специально громко сказала девочка, перекрикивая музыку и твердо шагая по ступенькам.

— Только, Питти, — сказал папа напоследок, — теперь Мэгги спит в той комнате, что в конце коридора.

— Что?

— Она захотела отдельную спальню. — Было видно, что Дадли просто не находил себе места. Он казался разбитым, или даже растоптанным. Его дочурки никогда не ссорились. Разве что расстраивались, когда им покупали вещи разного цвета.

— Что за дурость! — разозлилась девочка.

— Петуния, следи за…

— МЕНЯ ДАЖЕ НЕТ В ДОМЕ! Смысл переезжать в другую спальню?! — И она стремительно пошагала к Мэг.

Та уже была наготове. Она встала перед дверью в воинственной позе: задрала подбородок, расставила ноги и сложила руки на груди.

— Ну, здравствуй, любимая сестричка, — язвительно сказала Магнолия.

Петуния встала напротив нее, как злобное отражение. В порывах гнева она и не заметила, что двойняшка обогнала ее в росте на дюйм.

— Что происходит? Почему ты заставляешь моих родителей сидеть дома, когда я невесть откуда тряслась весь день и приехала на вокзал? В Лондон! Одна!

— Ты была не одна, с тобой были твои волшебные родственнички! — Мэгги задрала нос еще выше.

Петуния сжала кулаки и закрыла на миг глаза. Ей казалось, что она не помнила, как спокойно дышать. Сердце просто танцевало галоп.

— Они и твои родственники тоже. Если ты забыла, мы двойняшки!

— Это ты забыла! Ведь именно ты вычеркнула нас из своей жизни!

— Да что ты такое несешь?! Я писала вам дважды в неделю! Дважды! А ты не удосужилась даже привет мне передать и заставила маму врать, что все хорошо!

— Ничего я не заставляла! Я с самого начала сказала ей, чтобы послала тебя к черту от моего имени!

Этого Петуния снести не могла. Так волновать маму! И за что, хочется знать! Она закатала рукава желто-полосатой кофты, намереваясь вцепиться сестре в ее блестящую золотистую шевелюру. Ее накрыла такая волна гнева, что удивительно, как она еще держалась на ногах. Все эти месяцы издевок, плевков жеваной бумагой и сплошных незачетов на уроках она терпела только с мыслью, что дома ее ждет любящая семья, а единственная родная сестра скучает по ней. А теперь выясняется, что мало того, что Магнолия, которая, кстати, живет у папы с мамой под боком, спит в теплой постели, а не в сыром подвале, и учится со старыми друзьями, каждый день возвращаясь домой, эта самая Магнолия, что делила с Петунией материнскую утробу и появилась на свет всего двумя минутами раньше, хочет окончательно выбросить сестру из их уютной жизни. И за что? Питти не понимала, за что?

— Я тебе все волосы повыдираю, честное слово! — Девочка накинулась на пронзительно завизжавшую Мэгги.

— Идиотка! Дикарка! — орала Магнолия между криками боли. Она махала руками, стараясь поцарапать Петунии лицо. — Все вы там в вашей школе дикари! Даже письма пишете на не пойми чем и присылаете этих вонючих птиц!

— Девочки! — В дверях появился Дадли. Он держал две кружки какао и теперь не знал, что делать: бросать их и разнимать дочерей, рискуя быть повешенным женой за порчу нового ковра, или стоять и бессильно наблюдать.

К его счастью, рядом появилась и Маргарет. Он вручил ей какао и схватил обеих девочек за вороты кофт, разведя мощные руки в стороны.

— Совсем с ума сошли?

— Теперь я тоже думаю, что мне нужна отдельная комната! — кричала Петуния, крутясь и пытаясь освободиться.

— Пожалуйста! Я вообще закроюсь от тебя на защелку. А то еще ночью придешь меня убивать, дикарка!

— Мэгс, прекрати! — проревел Дадли. Его жесткий тон мигом отрезвил. Он легко бросил Мэгги на кровать, а Питти отставил в дальний конец спальни. — А теперь объясни, что между вами произошло.

— Петуния не хочет больше быть обычным человеком.

— В каком смысле, не хочу быть человеком? Ты с ума сошла, да?

— Это ты сошла с ума. Сколько раз ты назвала нас магглами в своем письме? Мне читать было противно. Что за слово вообще такое?

— Обычное слово, дурная ты голова! Тебе же объясняли, оно всего лишь означает "человек без магии".

— Вот так и говори! А то будто мы мусор какой-то. Ты и сама была магглом, пока не получила это проклятое письмо из школы.

— Каждый раз говорить "человек без магии"? Что еще, ваше величество? Ты что, не понимаешь, что это просто длинно и неудобно? С чего ты вообще взяла, что говоря это слово, я… Постой-ка! Так первое письмо дошло?

— Да, дошло, — тут же ответила Мэгги, ни капли не стыдясь. — Я порвала его, а этой поганой птице сказала больше не прилетать!

— Ты издеваешься?! Мам, она издевается! ИЗ-ЗА ТЕБЯ Я НЕ МОГЛА ПИСАТЬ РОДИТЕЛЯМ ВСЕ ЭТИ МЕСЯЦЫ!!! — Питти выдохлась, у нее даже закружилась голова. Мэгги, опустив голову на руки, рыдала, но сестре было совершенно ее не жаль. Марго поставила бокалы на прикроватную тумбочку, но обнимать подошла Петунию. — Мам! — хныкнула та и тоже залилась горячими слезами.

Дадли сел на кровать и хотел обнять Магнолию, но дочь не далась.

— Вы любите ее больше, чем меня! — кинула она, не глядя на отца.

— Мэгс, ну что ты говоришь!

— Хотите отдать в интернат! А я не хочу! И все из-за нее. Из-за того, что люди спрашивают, почему Питти попала в частную школу, а я нет!

— Господи, если в этом дело, то никуда мы тебя не отдадим! — воскликнула Марго. — Ты не могла сказать, что не хочешь? Мы уже собрали пакет документов и собирались отправлять запрос в Хендингтон после праздников!

— Да, Мэгс, спасибо, что вовремя предупредила, — добавил отец, смягчая тон матери. — Итак, в частную школу ты не едешь. Теперь вы помиритесь?

— Нет, пока она не извинится за то, что отравила меня! — В отличие от Петунии, у Мэгги еще были силы кричать и ругаться.

— Я не понимаю, о чем ты, — хлюпая носом и вытирая слезы о мамин халат, сказала Питти.

— Ну конечно не понимаешь! — с явным сарказмом ответила Магнолия. — А кто подсунул мне отравленные орешки?

— Когда? Куда подсунул? Ты о чем? — Питти заметила, как Маргарет, оторвав от своей груди, с подозрением смотрит на нее. — Мама, я этого не делала. Я не понимаю, о чем она говорит. Честно!

— Она про тот случай первого сентября, — пояснила Марго. — Мэгги рвало после того, как она поела орешки в глазури, которые ты оставила ей на прощание.

— Где оставила? — Петуния пыталась соображать быстро, но голова начала раскалываться. Первое сентября казалось таким далеким, из той, легкой беззаботной жизни, когда самым худшим, что могло случиться, была тихая поездка в купе для отбросов.

— Да прям в спальном мешке! Я поднялась с тетей Джинни, чтобы посмотреть, как она будет превращать спальные мешки обратно в подушки, и обнаружила в своем пакетик с орешками. Ты его даже подписала, приклеила бумажку с надписью "Петуния". Тетя сказала, что эти "маггловские орешки", — язвительно спародировала девочка, — даже она любит. Я съела всего пару штук, и через пятнадцать минут меня затошнило. А ты бросила меня и уехала на вокзал!

— Конечно, уехала. Из Хогвартса автоматически исключают, если не явиться в школу первого сентября. Никакие объяснения не принимают. Дядя Гарри же сразу это сказал. Ты разве не помнишь, как я хотела остаться с тобой? Это Поттеры уговорили меня ехать!

— Да, комедию ты разыграла отличную. — Магнолия вытирала слезы, наконец, позволив отцу хотя бы гладить ее по спине. — И я даже поверила. Пока не получила твое гадкое письмо на гадкой непонятной бумаге, написанное грязной ручкой, все в кляксах, да еще и от этой гадкой страшной птицы. Было видно, насколько тебе наплевать на нас. Спасибо, что хоть не на туалетной бумаге написала!

— Это пергамент, и что я сделаю, если там нет нормальной бумаги? Представь себе, я даже конспекты пишу не в тетрадях, а на этом убожестве. А кляксы в письме были, потому что там нет ручек, и писать надо перьями и чернилами. А еще, потому что пока я писала, я плакала!

— Плакала? — спросили и папа, и мама, и сестра одновременно. Вдруг воцарилась мертвая тишина. Но затем из проигрывателя начала играть следующая песня.

— Петуния? Отчего ты плакала?

— Потому что скучала по вам! — Питти не решилась говорить всю правду. Отчасти она не врала.

— О, деточка моя. — Мама сжала в объятьях.

— Мой цветик, — сказал Дадли, поднялся с кровати и тоже обнял Петунию. Он посмотрел на вторую дочь: — Мэгги?

Та не вставала с постели долгие три секунды, но потом разразилась новой волной рыданий и прыгнула в руки к родителям и сестре.

— Простите меня!

— И ты меня прости. То письмо правда было жутким. Я до сих пор не могу управиться с этими перьями, — сказала Питти. — А орешки я правда не подкладывала. Клянусь здоровьем дедули. Которому, кстати, ужасно хочу позвонить!

— Кто же это мог сделать? — задумался Дадли. — Семья Гарри приняла нас так радушно.

— Может, Джеймс? — предположила Петуния, и родители удивленно на нее посмотрели. — Мам, пап, он такой противный!

— У него просто пубертат, — тут же встал на защиту Дадли. — Если он грубит, это не значит, что он может подсунуть отраву одной из вас. Позвоню Гарри после ужина и попрошу его расспросить своих детей.

Пока он говорил, Марго кивала с задумчивым видом.

— Ладно, давайте-ка все умоемся и пойдем есть, — сказала она наконец.

— Сначала позвоню деду. Пока он не лег спать. Телефон внизу?

— Да. Только, цветик, имей в виду, что он ничего не знает про… — папа не договорил.

— Почему?!

— Давай поговорим об этом после того, как все немного успокоимся. Какао? — Он передал ей любимую кружку с ромашками. Правда, теперь смотря на желтые серединки цветков, Петунию передергивало.

— Ладно. — Кивнула она отцу и быстро вышла.

______

* Дориан Ло — участник группы "Ofenbach"