Пик Купидона (ЛП)

ГЛАВА 12

Миа

К тому времени, когда я понимаю, что Илай собирается разделить меня надвое, он уже это делает. Его член заполняет меня до упора, растягивая меня до предела.

Мои руки тянутся к его бедрам, держась за них, пока он медленно выходит. Восхитительный намек на боль превращается в чистое блаженство.

Его горячий взгляд приковывает меня к месту, когда он снова входит в меня, каким-то образом проталкиваясь еще глубже. Я закатываю глаза, удовольствие закручивается в животе, прежде чем распространиться наружу, по моим конечностям.

Я знала, что он будет хорош, что он разрушит меня для всех мужчин. Но так?

От затянувшейся эйфории после последнего оргазма мои пальцы на ногах уже подрагивают, но именно то, что он спросил меня, заставляет мое тело быть готовым повторить.

Он хочет, чтобы мы попробовали. Чтобы после него не было ни одного мужчины.

Сначала я бы описала сегодняшнюю ночь так: солнце и луна сошлись, заняв одно и то же пространство, чтобы создать затмение. Редкое событие, которое случается только в определенных частях света и только под правильным углом.

Ожидать, что оно продлится долго, было бы невозможно. Нереально.

Но чем больше времени я провожу в гравитационном плену Илая, тем больше я понимаю, что думала о нас неправильно. Каждое утро можно увидеть луну, даже когда солнце уже наполовину на небе.

Это может сработать, у нас могло бы получиться, потому что, даже будучи полными противоположностями, мы подходим друг другу лучше, чем пазл. Не нужно засовывать кусочки или проталкивать их через небольшое сопротивление картона. Мы просто... подходим. Гладко и идеально.

— Черт возьми, Миа, — простонал Илай сквозь стиснутые зубы, и этот звук проникает прямо в мое сердце, заставляя меня дрожать. — Эта киска создана для меня.

Он просовывает обе руки под мои ноги и подтягивает меня к самому краю кровати. Слегка приподняв мои бедра, он наклоняет меня так, чтобы попасть в определенную точку. Он посылает острую комбинацию похоти и легкой боли рикошетом по моим конечностям.

— Сними халат, красотка, — приказывает он, и его тон подразумевает, что здесь нет места для дискуссий, не то чтобы я спорила, во всяком случае.

Я быстро снимаю его с рук и бросаю рядом с собой. Илай смотрит на него какое-то время, прежде чем что-то решить и выдернуть пояс из петель. Он ничего не говорит, но закидывает его себе на шею, вытаскивает свой член из меня, а затем снова толкает его в меня.

Мои нервы поют от этих ощущений, огонь разгорается все больше и больше, с каждым толчком его бедер. Я никогда не кончала только от проникновения, но с тем, как он двигается, мое либидо гудит от этой возможности.

Илай, обвивает мои ноги вокруг своей талии и наклоняется вперед, проводя своими мозолистыми руками по моей коже, прожигая дорожку. Я сжимаю свои бедра вокруг него сильнее, стараясь не позволить потребности заставить меня извиваться.

— Ты так хорошо чувствуешься, Илай.

— Ты чувствуешь себя лучше, — он ухмыляется, делая благодарный толчок. — Как будто ты моя.

Моя киска вздрагивает от того, как это слово слетает с его губ.

Моя.

Его.

Блядь.

Его пальцы играют с моей ключицей, слегка прослеживая ее, пока не доходит до шеи. Другая рука останавливается под моей грудью. Он сжимает чувствительную плоть и проводит большим пальцем по моему соску.

Он затвердевает, превращаясь в пик, и по мне пробегают волны мелкой дрожи. Он слишком нежен со мной, двигается медленно и делает лишь едва заметные прикосновения. Это мило-сладко, но граничит с пыткой. Мне нужен весь он, безудержный и необработанный.

Я протягиваю руку вверх, пропуская свои пальцы сквозь его и сильнее сжимая свою грудь. С его губ срывается стон, когда я вдыхаю воздух и перевожу наши руки, чтобы повторить действие, с другой стороны.

— Я не кукла, Брукс. Мы слишком долго ждали, чтобы ты сдерживался.

Он издает негромкий смешок.

— Я бы не хотел напугать тебя в первый раз.

— Напугать меня? — я маневрирую его пальцами, чтобы они скользили по обе стороны от моего соска, а затем плотно смыкаю их, наслаждаясь острым толчком удовольствия и тем, как раздуваются его ноздри. — Покажи мне, как сильно ты меня хочешь.

Его глаза вспыхивают, и в этот момент я вижу, как происходят миллионы сцен.

Видения нас на кухонном столе, в душе, на диване, на балконе, все это проникает в мое сознание. Мои внутренности болят от желания начать и остановиться только тогда, когда мы едва можем дышать. Я хочу больше того, чего никогда не делала раньше. Больше этого возбуждения.

— Отведи меня туда, — я указываю на окно рядом с кроватью, мое сердце сильнее колотится в груди. — Я хочу, чтобы ты трахал меня напротив него.

— Там? Ты уверена? — его вопрос окрашен смесью удивления и интриги.

Я закусываю губу и медленно киваю.

— Уверена.

— Как пожелаешь.

В следующую секунду Илай дергает обе мои руки вниз, скрещивая их в запястьях перед моей талией. Он стягивает пояс халата со своей шеи и использует его, чтобы связать мои руки, закрепив их вместе так крепко, что, когда он закончит, я не смогу ими пошевелить.

— Но сначала, — рычит он, вытаскивая свой член из меня. — Я хочу поговорить о закусочной десять лет назад.

Я нахмуриваю брови. Я хочу быть смущенной, но мое сердце болит от его потери, желание снова иметь его внутри себя слишком сильно, чтобы сосредоточиться.

Резкий хлопок раздается в воздухе, и я вскрикиваю, инородная боль пронзает мой пульсирующий клитор.

— Ты только что...

Илай кивает.

— Да. Помнишь, ты не просто кукла?

Он берет свой член и снова шлепает им по моей киске, на этот раз с большей силой. Я дергаюсь вперед, подавляющее ощущение посылает ударные волны по моим конечностям. Сначала боль резкая, но она снимает непрекращающийся зуд. Так сильно, что я хочу, чтобы это повторилось, только быстрее. Сильнее.

Илай качает головой, берет мои связанные руки и толкает их через мою голову.

— Знаешь, что я почувствовал, когда ты позволила мне выйти из той закусочной? Когда я думал, что никогда, блядь, не получу тебя?

У меня в горле образовался комок. Я знаю, что я чувствовала. Сколько пустоты и тяжести принесло сожаление.

— Нет.

Еще одна пощечина. Эта еще лучше.

— Ты знаешь, сколько раз мне приходилось трахать свою руку при мысли о тебе тогда?

Его признание взывает к той девушке во мне, которая делала то же самое. К той, которая кричала в подушку с его именем на губах.

Я качаю головой.

— Нет.

Еще один. Теперь мои нервы натянуты.

— Я хотел показать тебе прямо там в закусочной. Перегнуть тебя через стол и, блядь, поставить на тебе свое клеймо, чтобы ты наконец поняла это. Чтобы ты наконец увидела меня.

Едва уловимые подмигивания, улыбки и прикосновения рук наполняют мои воспоминания. Все эти смешки в перерывах между математическими задачами, все эти пустяки в коридоре.

Илай дергает мои связанные руки.

— Вставай.

Он поднимает меня, удерживая мое тело в дюйме от своего. Его мутные серые глаза превратились в бушующий шторм, огонь, который он сдерживал, теперь готов поглотить меня.

Предвкушение захлестывает мою кровь, обещание и страх того, что будет дальше, делают злобно вкусные вещи с моим воображением.

Илай подводит меня к окну. Сначала я думаю, что он собирается прижать меня к нему спиной, но в последнюю секунду он разворачивает меня, прижимая мою обнаженную грудь к холодному стеклу.

Мурашки покрывают мои руки, когда он поднимает их над головой. Снаружи снова начался снегопад, который закрывает мне почти весь обзор, но я все еще могу различить мягкое свечение других комнат.

Интересно, видят ли нас другие гости? Увидеть мое тело, голое и развратное, извивающееся и корчащееся под его крепким захватом.

Принимая во внимание, что я не могу видеть ни чью комнату, я знаю, что-то же самое можно сказать и о нашей. Но эта возможность приводит мою кровь в бешенство.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него, наблюдая, как он одной рукой срывает с себя халат и бросает его на пол. Затем он берется за одну сторону моих бедер и дергает мою задницу назад, заставляя меня выгнуть спину.

— Как же, блядь, кому-то повезет увидеть это зрелище, — он проводит головкой своего члена по моей мокрой щели, и мои глаза закатываются назад.

— Увидеть, какая ты великолепная. Мокрая и жаждущая, чтобы мой член заполнил тебя, — его хватка ослабевает настолько, что я могла толкнуться назад, встречая его член под идеальным углом.

Низкий смех вырывается у него, когда он отодвигается от моего входа, несмотря на мое хныканье. Желание охватывает каждый мой нерв, и в животе расцветает отчаянная боль.

— Ты хочешь, чтобы они видели тебя, не так ли, любимая? Хочешь, чтобы они увидели, как ты берешь каждый гребаный дюйм меня? — Он протискивается к моей киске, осторожно, не позволяя моим постоянным движениям ввести его внутрь.

— Ты заставила меня ждать этого десять лет, Миа. Десять гребаных лет.

— Я знаю, — мой голос, всего лишь хныканье, потерянное под короткими толчками удовольствия, когда он продолжает слегка толкаться в мою киску.

— Ты знала, что я хочу тебя.

— Я не знала, я не была уверена.

Еще один смех, только этот гораздо более угрожающий.

— О, ты знала, как сильно я хотел тебя. Я даже умолял, блядь.

Илай вдавливает головку внутрь, и я снова подаюсь назад, требуя еще больше.

— Моя жадная девочка. Так дело не пойдет, — он вытаскивает свой член обратно и поворачивает меня вокруг себя, его рука все еще крепко держит мои связанные руки. — Теперь твоя очередь умолять.

Мое дыхание сбивается, и я тут же поддаюсь. Он был не единственным, кто ждал. Единственный, кто сожалел. Быть с Илаем будет означать многое, но никогда больше я не буду жить с мыслями «что-если».

— Пожалуйста, Илай.

Бровь приподнимается.

— Пожалуйста, что, любимая?

Я подстраиваюсь под его хватку, сжимаю бедра вместе, чтобы немного ослабить давление.

— Пожалуйста, трахни меня. Мне это нужно, — делаю паузу, тяжело сглатывая, когда говорю ему очередную правду. — Ты мне нужен.

Он ухмыляется, что-то мягкое пробегает в его глазах.

— Ты всегда была мне нужна.

Прежде чем я успеваю ответить на слова, от которых мои внутренности превращаются в слизь, он поднимает меня, прижимая спиной к стеклу, обхватывая моими ногами его талию и обвивая руками его шею.

— Это будет больно, — шепчет он, покусывая мочку моего уха. — И ты, блядь, выдержишь это.

Когда я вдыхаю, он обхватывает мои бедра и вбивается внутрь, попадая в точку, от которой я подпрыгиваю на месте.

Он не лгал. Новая позиция делает меня полностью уязвимой и отданной на его милость, открывая меня шире, чем я когда-либо была.

Как это больно, но так чертовски приятно, я никогда не узнаю, но после нескольких раз, когда он поднимается и опускается обратно, я поймала ритм, используя его плечи как рычаг, чтобы встретить каждый его толчок.

Мы трахаем друг друга у окна, оба стонем и тяжело дышим, наполняя воздух. Мы полностью в гармонии друг с другом, каждая секунда нашей связи похожа на сложный танец, только мы знаем движения.

— Это моя девочка… прямо здесь, — простонал он, наклоняясь вперед и покусывая мой подбородок. Затем на мою шею и вниз к вершине моей груди.

Все в комнате начинает расплываться, снег, свет, его слова. Все, что я чувствую, это подъем. Тугой шар чистого давления медленно начинает шипеть и проникать в мои конечности.

— Блядь, — Илай входит глубже. — Ни одно ожидание еще не стоило того.

Мое сердце замирает от его слов, но я не отвечаю, потому что он переводит руку на мое горло, слегка сжимая.

— И каждая частичка тебя теперь принадлежит мне.

Его темп становится жестоким с его заявлением, вызывая слезы на моих глазах. Мои нервы в огне, конец так близок, что обжигает.

— Миа. Сделай мне одолжение, любимая.

— Все, что угодно, — стону я, чувствуя, как начинают разворачиваться нити моего оргазма.

— Кончай.

Команда прозвучала в идеальную секунду, и он знает это. Он высвобождает слепую ярость моей кульминации и позволяет ей разорвать меня в клочья. Пульс за пульсом, все мое тело сжимается, ощущение одновременно подавляющее и бесконечное, и Илай трахает меня, догоняя свое собственное освобождение и продлевая мое.

Мое тело никогда не тратило столько энергии, и когда его гортанный стон, наконец, сигнализирует о его оргазме, я была измотана, полностью погрузившись в него.

Он тут же отцепляет мои руки от своей шеи и отстраняется, и я чувствую, как он обнимает меня своими сильными руками.

Его лицо сурово, серые глаза сузились в беспокойстве, а по вискам скатываются бисеринки пота. Его челюсть снова подрагивает, когда он изучает мое лицо.

— Ты в порядке?

— Отлично, — говорю я, держа палец в воздухе.

Он усмехается, но не прикасается к подушечке моего указательного, пока не укладывает меня в кровать.

— Я сделал тебе боль?

— Правда?

Он хрипит.

— Всегда!

— Мне чертовски больно. Но через пять минут я захочу сделать это снова.

На этот раз его улыбку сопровождает насмешка. Он наклоняется вперед и прижимает мягкий поцелуй к моему покрасневшему лбу, затем к носу и, наконец, к губам.

— Что я собираюсь с тобой делать?

Десятки разных вещей приходят мне в голову после его вопроса, но я говорю ему о той идее, которая выделяется больше всего. Ту, которую, как я всегда думала, что ненавижу, но на самом деле втайне хотела.

— Я бы хотела, чтобы ты стоял за моим окном с магнитофоном. Затем я хочу, чтобы ты признался в своей безграничной одержимости мной и в том, что ты не можешь жить без меня.

Я думаю остановиться на этом, но растущая улыбка Илая подталкивает меня закончить.

— После этого, Илай Брукс, я хочу, чтобы ты оставил меня себе.

— Диана для моего Ллойда.

Это мгновенное осознание печально известного фильма только подтверждает, что мы, конечная цель. Мы всегда должны были быть конечной точкой. Нам просто нужно было расстаться в третьем акте, как в любом хорошем фильме «Hallmark», прежде чем найти путь друг к другу.

Он убирает прядь волос с моего лица, прежде чем поцеловать меня, от чего у меня в животе появляется целая стая бабочек. Когда он останавливается, я задыхаюсь и готова сказать ему, что мне не нужны эти пять минут.

Оказывается, ему тоже.