Пикантные обстоятельства

10

— Да, слушаю.

Прикусив кончик карандаша, стояла в коридоре и записывала сведения, которые раздобыл Марк. Он безумно соскучился по делу и с энтузиазмом ринулся помогать. Как бы только здоровью не навредил! Разумеется, бывший телохранитель убеждал, что полон сил, но курс реабилитации закончился только вчера, сомневаюсь, будто после нее Марк ишт Нару вернул прежнюю физическую форму. Зато связей не потерял, пропуск в Карательную — тоже, спасибо аресту Аларда! Первый зам, временно курировавший ликвидаторов, увольнительный лист не подписал, может, оставит Марка.

— Ты там сидишь, стоишь?

— Стою.

На всякий случай прислонилась к стене и поправила гарнитуру диктино, чтобы не выронить. Заодно руки освобожу, пусть пока на обруче болтается.

— Знаешь, кто Ронсу провел?

Может, неправильно, может, влетит, но я посвятила Марка в часть деталей, умолчав о сути шантажа. Если уж охранять, то пусть знает, от кого.

— Понятия не имею.

В голове вертелось три фамилии — важные столичные чиновники. Так кто же? Я бы ставила на Абеля Бернарда. Да, на него, а не на Роджера Лаура. Глава столичной Карательной — слишком очевидно, а у министра возможностей больше, мог Лотеску место Лаура кинуть, чтобы себя обезопасить, и документы Ронсу справить. Не сам же он себе мещанскую приставку удалил?

Марк выдержал театральную паузу и сообщил:

— Леонар Алард.

Тихо сползла по стеночке, порадовавшись за наличие гарнитуры, иначе бы диктино полетел вслед за блокнотом. Карандаш закатился за край ковровой дорожки, пришлось доставать.

Поправив «усик» диктино, выдохнула:

— Иди ты! Откуда?..

— Записи кристаллов удалили, охрану припугнули, а вот про репортеров забыли. — Не видела, но знала: Марк сиял не хуже новенького огнемобиля. — Они много снимали, далеко не все пошло в печать. Ты тоже есть, — добавил ликвидатор. — Красавица! Обязательно новый номер «Вестей Нэвиля» купи, там статья о Лотеску, и ты с ним на изобразительной карточке.

Последние слова прозвучали звонко, без ревности. Уфф, неужели прошло? В прежние визиты Марк все еще выказывал интерес, сейчас, впрочем, тоже, но если карточка теоретически любимой женщины с другим мужчиной не вызывала негатива, увлечение прошло, осталась симпатия.

— Что за статья?

Гораздо больше собственной персоны волновало, кто и когда успел напечатать очерк о Лотеску. Его упоминали при освещении приема и только. Хоть проси с нарочным газету прислать.

Час от часу не легче! Статью могли заказать, намекнуть на сомнительное прошлое и настоящее — и прощай повышение.

— Большая такая, на целый разворот. Ему, — Марк намекал на начальника, — лучше не читать.

Шайтан, почему сбываются самые худшие опасения?

Так, на станции «Вестей Нэвиля» не купишь, может, у проводника найдется? Пусть свежий номер выйдет в день нашего отъезда, ну пожалуйста! В крайнем случае воспользуюсь изопроектором. Если связаться с секретарем первого зама, можно почитать номер с экрана. Напрасно скрывать, все давно в курсе, в курилке обсуждают.

— Так, Марк, умоляю, скажи, что он злобный монстр, совративший секретаршу!

— Эмм…

Ликвидатор мямлил, чем окончательно выбил почву из-под ног.

— Читай! — гаркнула я, потеряв контроль.

Благородные дамы не кричат, но «иштам» можно.

Наслаждавшаяся красотами природы парочка вздрогнула и укоризненно глянула на меня. Хорошо, Лотеску нет, ушел в бильярдную, а то бы они не такое услышали. Человеку только что загубили репутацию.

Сжала кулаки, до боли вонзив ногти в ладони.

Лишь бы про меня во всех позах, лишь бы про меня! Только никаких снимков! Чиновникам высокого ранга не положено общаться с проститутками, а если вдруг, то не таким образом.

— Сейчас, — от неожиданности икнул Марк, потом спохватился, вспомнил, кто он. — Придется немного подождать, плюс опять же разрешение нужно. Хассаби не понравится.

— Да его и так весь Нэвиль видел, чего стесняться! — сорвалось с языка.

Нервно прошлась вдоль окон и в бессилии ударилась головой о простенок.

— Да-а? — Марк заинтересовался. — Ну-ка, выкладывай!

Знакомый жаждал пикантных подробностей, а я с ужасом осознала, что проболталась.

— Эээ… Как бы… — старательно тянула время, выдумывая правдоподобную ложь. — В статье все написано!

Лучший способ не выдать себя — ни в чем не признаваться. Вдруг следователь, в данном случае — Марк, блефует, а ты преподнесешь на блюдечке доказательства вины. Один раз попалась, хватит!

— Там про беспринципность. Мол, Эмиль ишт Лотеску всегда шел по головам, сейчас честного второго заместителя подставил и всякое такое. Про машины, женщин. Ну, и тебя, — чуть, смутившись, добавил приятель.

С облегчением перевела дух.

Шантажист побоялся вытащить козырь, задействовал «малую артиллерию». Опровержение, повестка в суд — и дело в шляпе. Только почему недоброжелатель медлит, не задумал ли крупную гадость? На месте преступника я бы познакомила короля и всех желающих с записями кристалла. Или его у него нет? Ну конечно, Магдалена, кристалла нет, он у Аларда!

Расхохоталась, напугав Марка. Он даже переспросил, все ли в порядке. Отсмеявшись, заверила: в полном.

— А газета? — приятель по-прежнему беспокоился.

— Обождет. Потом карточку вырежу и, тыкая пальцем, буду рассказывать внукам, как целую минуту пробыла любовницей главы Карательной инспекции.

Роман с секретаршей — самый пошлый из возможных вариантов. Кто его выдумал, не знает хассаби. Он не стал бы выходить в свет с личной помощницей, трудившейся на полторы ставки. Лотеску, безусловно, бабник, но мужчина с мозгами, за то и ценю.

Попрощавшись с Марком, набрала код начальника, попросила прийти.

— У меня для вас новости, — голос прерывался от сдерживаемых эмоций.

Лотеску объявился через пару минут и без лишних слов открыл дверь в купе. Юркнула туда, кратко пересказала беседу с Марком и поделилась собственной догадкой.

— Хоть бы дворянства лишили! — заскрежетал зубами начальник. — Найдут кристалл, лично позабочусь о камере со всеми удобствами. Судья мне должен, не откажет в настойчивой просьбе. Только, — хассаби вернул с небес на землю, — у меня для вас тоже новости. Вряд ли хорошее.

— Опровержение напишу, только текст статьи гляну, — живо догадалась о сути поручения.

— Я не об этом! — поморщившись, отмахнулся Лотеску и присел на диван. — О Ронсу. Проверили звонки Аларда, они общались ровно два раза. Маловато, не находите?

Начальник выразительно глянул на меня.

Победоносная улыбка сползла с лица. Блестящая версия рушилась.

— Но ведь он провел мага на прием… — нерешительно напомнила факты.

— Привел, — согласился хассаби, — и только. Как, по-вашему, можно согласовать убийство фальшивомонетчика, торговать секретами, если не общаться с исполнителем, не иметь доступа к столичным министерствам и ведомствам? Информация утекала оттуда, важная информация — о наших магических наработках.

Ахнула, прикрыв рот ладонью.

Да если сорнейцы получат доступ к новейшему оружию, системам защиты, они запросто затеют войну, и не факт, что мы выиграем. Соседям только дай повод оттяпать кусочек бывшей Империи.

— Впечатляет, верно? — хмурый Лотеску постукивал пальцем по металлическому браслету диктино. — Сведения секретные, доложили сегодня.

— Так вы не?.. А как же — не думать о делах? — укорила начальника.

Думала, он развлекается, сама тайком звонила Марку, а хассаби по уши в расследовании.

— Обстоятельства, — пожал плечами хассаби. — И вот еще что… — Он задумчиво перевел взгляд на окно, за которым раскинулся живописный озерный пейзаж. — Помните следы второго человека рядом с Ронсу? — Кивнула. — Это не Алард. Эксперты не могли ошибиться. Главный преступник на свободе, но забеспокоился, а паника, Магдалена, неизменно ведет к ошибкам.

Хотелось бы!

Закусив губу, отвернулась.

Поездка потеряла былое очарование, в нее ворвалась безжалостная реальность.

— Ничего, — рука Лотеску легла на плечо, — ребята плотно им занялись, из Леонара душу вытрясут.

— А если кристалл найдут?

Не договорила, но начальник сам все понял. Если найдут, посмотрят, уйдет в народ, а дальше — как доказательство в суд. То есть преступник добьется своего.

— Уничтожат, — заверил хассаби и встал. — Синглер лично сделает, только материал для лаборатории снимет. Правосудию достанется безобидная часть, иначе, — хищно оскалился Лотеску, — я тоже кое-что припомню.

Ага, то самое, про «настолько обязан».

Усмехнувшись, покачала головой. Выходит, у всех работников Карательной инспекции «скелеты в шкафу». А как же проверки, устрашающие инструкции? Так тщательно отбирают сотрудников, и в итоге имеем шпионов, предателей, пособников некромантов и просто наивных дурочек, покрывающих возлюбленных.

Отогнала неприятные воспоминания и попросила банковскую карточку. Не хотела тратить в баре свои, а выпить категорически необходимо. Заодно опровержение получится живее, красочнее.

— Пожалуй, составлю компанию, — буркнул Лотеску и, щелкнув замком, пожаловался: — Такими темпами станешь алкоголиком!

В некоторых ситуациях алкоголь действительно становится спасением, особенно если иной поддержки не дождешься. Казалось бы, это не про начальника. У него большая семья, родители живут под Нэвилем, только Артур покинул Вертавейн. Однако иногда складывалось впечатление, будто один Лотеску крутится, а до его проблем никому нет дела.

— Вы расскажите, — отведя взгляд, предложила я, — легче станет.

— О чем рассказать? — недоумевал хассаби.

Странно, не рассердился.

— Ну, — замялась, выводя узоры носком туфли, — если потребуется…

— Потребуется, скажу, — Лотеску догадался, куда клоню. — И покажу даже, раз вы такая жалостливая. А теперь хочется не изливать душу, а хорошенько выпить. Заодно вспомнить тридцать пять способов казни инквизиции.

— Зачем?

Испугалась, не для меня ли. Оказалось — для Аларда. Начальник предложил поучаствовать:

— Вас он тоже донимал, блюститель чистоты крови! Все они таковы, — по лицу заходили желваки, — медяка не стоят, одна фамилия. Но ничего, — губы хассаби скривились в ухмылке, — станут пресмыкаться, как миленькие.

И неожиданно:

— Вы-то что надумали? Не вечно же за других письма писать.

Замялась, не зная, что ответить.

Ну да, он уходит на повышение, я остаюсь.

Вновь стало тоскливо, словно сердце обжег ледяной порыв. Потом вспомнила о давних мечтах, отчете о раскрытом деле в правом ящике стола, себе, полной надежд, и себе, нынешней. Я жаждала построить карьеру, решительно шла к намеченной цели, а в итоге даже на первый взнос за дом не скопила. Действительно, пора что-то менять. Время — вещь относительная, женщин после сорока и не повышают, отправляют в архив.

— Мэрия? — неуверенно озвучила недавнюю придумку.

Придержав дверь вагона, посторонившись, Лотеску поднял бровь:

— Все сначала? Снова на самую нижнюю должность, к бумагам? Вы их ненавидите, Магдалена, сбежите через неделю. Ваше призвание — работа с магией. Я поговорю.

Вот так просто — «я поговорю». Вопрос: с кем?

— Я сама, — упрямство родилось раньше меня.

— Сама, — поразительно легко согласился Лотеску, — никто подарков не обещал. Но забыть не забуду. Ведомство или министерство? Первое легче, второе почетнее.

— Где платят больше, — во мне проснулась меркантильность. — Надоело съемное жилье!

— Правильный подход, — улыбнулся начальник и на время закрыл тему будущего языкастой секретарши.

Странно, но выпили мало. Лотеску больше общался с Нэвилем по приватной связи, чем уделял внимания стакану. Я по известной причине тоже на алкоголь не налегала — не в ночном клубе с приятелями. Пальцы чесались вновь набрать Марка, попросить зачитать статью, но этого не потребовалось.

— Лена!

Начальник переключил диктино на визуальный режим и поманил. Пришлось встать вплотную, чтобы разглядеть газетный разворот и закрыть его от посторонних.

По ту сторону экрана Синглер — узнаю его толстые пальцы и перстень-печатку — маленькую прихоть.

Наклонилась ближе, благо Лотеску предупредительно расстегнул браслет и положил его на барную стойку, и вчиталась.

Статейка оказалась злобной и пустой. Мало фактов, много трепа. Упоминали меня, Кэрола, прошлись по честолюбивым мещанам, которые притесняют честных аристократов, крадут их должности. Алард представал невинной овечкой, начальник — злобным монстром. Неизвестный — не сомневаюсь, статью писал не репортер, — выкопал историю с сыном камердинера, припомнил промахи в поимке некроманта, обвинял в казнокрадстве.

— Красота, верно?

Лотеску щелчком выключил визуальный режим и положил диктино экраном вниз, чуть придавив ладонью. Видимо, разговаривать с Синглером он закончил ранее.

— Мерзость! — передернула плечами.

— Мне особенно казнокрадство понравилось, — желчно продолжил начальник. — Свои грехи приписывает.

Хассаби глотнул из стакана и велел бармену повторить.

Смотрела, как золотистая жидкость льется на кубики льда, и понимала: обыватель поверит. Лотеску жил роскошно, не скрывал любовь к комфорту, тратил кучу денег на женщин. Спрашивается, откуда? Но он не крал, зуб даю! Жалование позволяло осуществить любые прихоти, хассаби находил законные способы увеличить его размер.

— Подадим в суд?

Вечер окончательно превратился в рабочее совещание.

— Естессственно! — прошипел Лотеску. — Юристы уже занялись, выдохните, не вам стараться. Когда вернемся в Нэвиль, писака во всем признается. Может продавать последнюю рубашку, за моральный ущерб возьму по полной.

Не сомневаюсь.

Помолчав, дождалась, пока бармен уйдет в подсобку, и, склонившись к уху начальника, быстро зашептала:

— Он боится, боится, хассаби! Вы на верном пути и, — вот и ложка дегтя, — опять оставили меня не у дел. А обещали искренность, доступ к следствию.

— Так рассказывать особо нечего, — рука Лотеску оплела талию, усиливая впечатление воркующих любовников. Губы практически касались уха. Таким тоном только пошлости шептать, а не трупы и улики обсуждать. — Те же лица, те же вопросы. Сейчас бьемся со счетами, пытаемся заполучить кристаллы, терзаем диктино Аларда и всякое такое. Сами понимаете, улики быстро не находятся.

— А утопленник? — на всякий случай избегала называть его по фамилии. — Диктино нашли? Опросили кондукторов, проводников? Он приехал из Штайта, точно кто-то видел. Невозможно предусмотреть все.

— Невозможно, — согласился хассаби.

Дыхание щекотало обнаженную шею, беззащитную без собранных в пучок волос. Рука прижала чуть теснее, в облако сладкого аромата парфюма — даже в поезде Лотеску оставался безупречным. Странно, но волнение унялось, близость начальника больше не смущала, наоборот, придвинулась, чтобы беспрепятственно шептать на ухо. Пожалуй, хассаби прав, роль любовников идеальна для конфиденциального общения.

Начальник внимательно слушал, обнимал одной рукой и пил. Пальцы поглаживали ниже спины, лениво, но уверенно. Легонько боднула его бедром — не помогло.

— Хассаби! — я тоже умею говорить с придыханием.

— Ммм? — карие глаза хитро блеснули, а рука нагло скользнула ниже.

— Эмиль! — уже громко, с нотками возмущения.

Пусть не обижается на фамильярность, сам вынудил. Однако начальник словно не заметил, заключил в полноценные объятия, прижав к барной стойке, и, склонившись к губам, нагло потребовал:

— Продолжайте, Магдалена. Вы неплохой аналитик.

И, нагнувшись еще ниже, хотя уже некуда, самодовольно добавил:

— Вам нравится.

Вот уж нет! Ну ладно, немного, самую малость. Адреналин приятно щекочет кровь. Знаю, начальник не переступит черту, а ходить по краю — так изумительно. Многие бы покрутили пальцем у виска, посоветовали проучить хассаби, но он прав. Нравится, хассаби.

Бармен понимающе улыбался, а мы жарко обсуждали не планы на ближайшую ночь, а способ докопаться до правды. Лотеску обещал копии счетов и прочей информации по ассигнованиям и, уже в Нэвиле, полный доступ к расследованию. Иными словами, копии полицейских отчетов отныне ложились в мой сейф.

Вместо поцелуев — как виртуозно изобразили! — записки шантажиста. Лотеску припоминал детали.

— Почерк своеобразный, — начальник тесно прижимал к себе, пробудив воспоминания о близости с мужчиной. — С одной стороны, мастерски изменен, с другой — есть в нем нечто знакомое. Мне не дает покоя буква «е», вернее, ее петелька. Вертится, и не могу ухватить, но точно видел.

Нахмурила лоб и потянулась за стаканом Лотеску. Он покачал головой и заказал мне коктейль.

М-да, похоже, поездка в Штайт станет едва ли не самым шикарным событием в жизни.

Поблагодарила кивком и взялась за соломинку.

Шайтан, никогда не пила такой вкусноты!

— Там ведь пером писали, верно? — постаралась воскресить в памяти единственную виденную записку.

— Явно левой рукой и не теми пальцами, — поддакнул начальник и коснулся шеи.

От простого движения — хассаби поправил сбившуюся цепочку — по телу разбежались мурашки. Умеют южане соблазнять, страшно подумать, что было бы, если бы Лотеску действительно склонял к близким отношениям! Я ведь согласилась бы, потому как уже тяжело, очень мужчину хочется.

С облегчением выдохнула, когда бар опустел, и мы устроились за столиком. Отсюда бармен не услышит шепота.

Бурлящая кровь успокоилась.

Ничего, потерпи, вернемся в Нэвиль, найду любовника. А все Лотеску с его играми!

— Только «петелька» занятная. Кривая, характерная. Ничего, если не думать, сразу всплывет в памяти.

Кивнула. Даже не сомневаюсь.

От записок перешли к Ронсу. Я еще раз повторила про пансион и вокзальные кассы — логично расспросить о маге там, не на паромобиле же он из Штайта добирался! И с заказчиком общался явно не посредством спиритических сеансов.

— С поездом — умница! — прежде, чем успела отпрянуть, начальник легко поцеловал в щеку. — Не додумался до элементарного. Как и диктино. Ну, — уже громко игриво предложил он, — берем бутылку и идем в номер?

— Только самого дорого шампанского, — капризно надула губы, как и положено беззаботной содержанке.

Украдкой коснулась ладонью щеки. Так и подмывало спросить — нет, не о поцелуе, тут понятно, хоть и неожиданно, а о том, долго ли пробуду умницей. По моим наблюдениям, наши отношения, рабочие, разумеется, напоминали качели: от полнейшего благодушие до «увольняю без выходного пособия».

— Разумеется, — сладко проворковал хассаби, — для тебя все самое лучшее и дорогое.

В итоге бутылку таки взяли. Зачем, ума ни приложу. Праздновать нечего, а напиваться шампанским… Хм, сомнительное удовольствие, особенно в купе с одним санузлом на двоих.

— Шампанское — вам, — прояснил ситуацию Лотеску и, придерживая бутыль, отпер дверь пластиной. — Вместо премии.

Предпочла бы деньги, но дареному коню…

Едва начальник успел поставить ведерко на стол, запел его диктино, настойчиво требуя внимания владельца. Хассаби ругнулся: забыл поставить на беззвучный режим, и, отойдя к окну, ответил.

В купе воцарилась немая сцена. Затем Лотеску отмер и стальным тоном приказал неизвестному собеседнику:

— Готовьте документы для обвинения. Уволить вчерашним числом, лишить допуска, внести в базу нежелательных элементов. И выбивайте разрешение на обыск. Даю час, после сам звоню прокурору.

Начальник нервно сорвал диктино с руки и метнул на стол. Пожалела дорогой прибор, не заслужил он подобного обращения.

— Провели почерковедческую экспертизу, — глухо сообщил хассаби, обернувшись ко мне. — Записки писал Леонар Алард. И то верно, у него характерное скругление верха «петель». Жаль, только в поезде вспомнил, — поморщился Лотеску. — Зато остальное — мастерски, ничего общего. Не сомневаюсь, перо выбросил, оставил ручки, только экспертов не проведешь. Ладно, поставщика грязи для газетенки выяснили. Не беспокойтесь, — тон чуть смягчился, — завтра же напечатают опровержение и извинятся перед вами, лично и главный редактор.

— Не надо.

Это у Лотеску болезненное самолюбие, он не прощает оскорблений, а я обойдусь опровержением, зачем человека унижать?

— Надо, — отрезал начальник и привел «убийственный» аргумент: — Я так хочу.

Пожала плечами. Хочет, так хочет, лучше не спорить.

Ладно, если ничего нового по делу не сообщит, достану книгу. Героиня еще не успела разгадать тайну заброшенного дома. Только вот…

— Хассаби, может, обойдемся без огласки? — покосилась на Лотеску, который вновь уткнулся в диктино.

Начальник поднял палец, призывая к тишине, потом и вовсе вышел из купе. Вернулся он нескоро, когда успела позабыть о вопросе и на время отрешилась от проблем. Книга действительно отвлекала, автор сумел закрутить сюжет, только допустил пару погрешностей. Как человек, тесно сотрудничавший с полицией, знала подноготную полицейских участков и любовь дежурных к бюрократии. А тут выписанный на коленке ордер — переделывать заставят по Форме 18БС. В остальном — хорошо, целых четыре подозреваемых и куча улик, которые только путают.

Лотеску плюхнулся на диван и лениво швырнул на стол газету. Странно, он выглядел умиротворенным, расслабленным, словно и не метал громы и молнии. Газета вечерняя — экспресс делал короткие остановки для пополнения запасов воды в тендере и продовольствия в ресторане. Расторопные кондукторы покупали свежую прессу для пассажиров первого класса и клали в салоне — том самом, где играли в бильярд. Любой мог бесплатно взять и почитать.

— Ну, что вы хотели спросить? — хассаби закинул ногу на ногу и снял диктино.

Коснувшись стола, чуть звякнул браслет.

Нахмурилась. Отчего-то не покидало ощущение, что начальник выпил. По виду не скажешь, но вот поведение… Ладно, не мое дело, не пахнет, не пристает и ладно. Пьяный Лотеску, к счастью, адекватен и интеллигентен, а еще разговорчив, чем и воспользуюсь.

Заложила нужное место и убрала книгу под подушку.

Засосало под ложечкой.

Как отнесется, не воспримет ли в штыки? С хассаби никогда не угадаешь, когда проснется горячая кровь, с другой стороны, другого случая не представится.

— Можно немного поговорить о деле? — поинтересовалась осторожно, пристально наблюдая за реакцией.

— Можно, — кивнул Лотеску и повесил пиджак на крючок.

Затем расстегнул верхние пуговицы рубашки. Понимаю, хочется расслабиться вырваться из делового доспеха. Я бы тоже с удовольствием переоделась в домашний костюм с поросятами — три очаровательных хрюшки на свободной кофте запускали воздушные шарики, — но нельзя. Он — начальник, я — подчиненная, разные права и обязанности.

— Хорошо, — замялась, не зная, с чего начать. Не ожидала столь быстрого согласия, приготовилась к борьбе. — Мы ищем одного или двоих? Алард и любитель молодого вина связаны?

— Связаны, — кивнул хассаби. — Видите ли, — он хрустнул пальцами, — Леонар Алард давно испытывает ко мне неприязнь. Вы не знаете, но некогда он занимал место первого зама. Разумеется, все подали под другой формулировкой, как ответственную работу. Ликвидаторы — ребята с характером, им доверяют опасное оружие, сами понимаете, что с ним можно натворить без контроля. Опять-таки работа не с гадалками и мастерами красоты, нужны крепкие нервы и быстрый ум. Словом, его перевели, а свободное место занял приезжий.

— Вы, — догадалась я.

Лотеску родился на юге, но большую часть жизни провел вдали от родных мест: учился, строил карьеру. О родителях знаю мало, Идрис ишт Лотеску — архитектор, вполне мог переезжать из города в город за крупными заказами, хотя десять лет назад обосновался под Нэвилем. Сведения почерпнула из скупой архивной справки.

— Именно, — подтвердил начальник и задернул занавеску, чтобы не слепила луна и редкие огни железнодорожных станций. — Молодой, амбициозный, да еще «ишт».

Лотеску усмехнулся и провел пальцами по лбу. Нервничал. Отчего? Явно не из-за меня, успел сто раз проверить и перепроверить.

— Алард пакостил по-мелкому, потом затих, когда понял, что номер не пройдет. Так, на словах только. Но он труслив, — начальник презрительно поджал губы, — стоило показать характер, напомнить о субординации, успокаивался. Работал хорошо, увольнять не за что. Выскочкой меня многие за глаза называли, пускай! Словом, не думал, что у Леонара нет ни совести, ни чести.

Слушала и обдумывала вырисовывающийся психологический портрет второго зама. В деле действительно имелся кто-то еще — катализатор.

— Алард вспыльчив? — рассуждала вслух. — Все высказывал сразу, не держал в себе.

— Не стесняясь в выражениях, за которые затем, давясь, извинялся. Основную мысль уловили, Магдалена, действительно, Леонар Алард при всей неприязни меньше всего подходил на роль шантажиста. Скоро выясним, куда он вляпался и что ему посулили, — Лотеску на мгновение сжал руку в кулак. — Именно сейчас, заметьте, когда я начал копаться в банковских счетах.

— То есть шантажист объявился после запросов в столицу?

— Спустя три дня. Преступник забеспокоился, решил остановить. Сами понимаете, информация конфиденциальная, раз некто получил доступ к моей фамилии, он высокопоставленный чиновник, связанный с министерством.

Логично. А еще чиновник, имеющий большие связи, иначе как он столь быстро добыл компромат на Лотеску? Стоп, если сведения предоставил Алард…

— Хассаби, он на вас досье собирал!

Начальник нахмурился и вторично провел рукой по лбу.

— Выходит, — мрачно согласился он. — Вот завистливый гаденыш! Сидел, мысленно хихикал на совещаниях и лелеял мысль о мести. Можно подумать, я виноват в его карьерных неудачах!

— Виноваты, — напомнила о назначении вторым замом другого человека.

— Ой, — отмахнулся Лотеску, — только дурак бы повысил Аларда! Вспыльчивый, недалекий, куда ему со столицей общаться, с прессой? Манеры надо менять, избавляться от солдафонства. Я говорил, он успел посидеть в кресле первого зама и доказал непригодность Барашту. Вот с ликвидаторами у него ладилось, грубость на грубость.

Понятно. Не в начальнике дело, а в самом Аларде, только он никогда не признает недостатков. Да и хассаби мог лукавить, сгустить краски в свете недавних событий. Кому приятно, когда подчиненный лезет в личную жизнь и выставляет ее напоказ, чтобы получить чужое кресло. Бывшему второму заму, наверное, в тюрьме икалось от цветастых эпитетов Лотеску, или Аларда под домашний арест посадили?

— Хорошо, с мотивами понятно, но записки… Не сочтите за дерзость, но вы бы узнали почерк Аларда. Сколько служебных записок перечитали! — я ступила на скользкий лед. — А тут всего-то левой рукой, пером, но «завиток» тот же.

— Узнал бы, — хассаби не обиделся. Он пристально наблюдал за мной, особенно за жестами. М-да, я за ним, Лотеску за мной. Зверинец какой-то! — Денек на размышления, и тайна раскрыта. Собственно, в итоге вспомнил, часика три назад. Только, — начальник глумливо улыбнулся, — Алард написал всего одну записку, последнюю.

— То есть? — нахмурилась я.

Ничего не понимаю, а в мусорном ведре что? Или Лотеску все выдумал?

— Он их вырезал. Из газет. Для верности — в перчатках. Такие продают во многих магазинах, след обрывался. Кожа дешевая, явно покупал специально для гнусных дел.

Ну да, Алард не надел бы вещь плохого качества: не по статусу.

— А газеты?.. — можно же вычислить через разносчиков.

— Сам не покупал. Такие выписывают многие, опять же вы мне на стол кладете. Вот и Алард брал то с работы, то из дома. Таким образом, милая Магдалена, — он чуть наклонился ко мне и понизил голос, — я при всем желании не мог угадать, кто делал аппликации.

— Тогда почему Алард вдруг сменил тактику? — во мне проснулся вредный следователь.

— Намекаете на подставу? — приподнял бровь хассаби.

— Допускаю, — смягчила формулировку.

— Тогда, может, и Кэрол его не видел, когда развозил девчонок? — окрысился Лотеску.

Не любил он, когда шли поперек.

— Я не опровергаю, а всего лишь допускаю. — Как сложно балансировать на канате! — Слишком уж подозрительно.

— Отнюдь, — мотнул головой хассаби и вновь расслабился. — Кто бы ему купил газеты, если подружка пропала? Полиция иногда оперативна, прихватила дамочку. Самому, брать из инспекции? Рискованно! Обрезки в мусорном ведре не спрячешь, да и в уборной могут всплыть. В буквальном смысле. Алард запаниковал, засуетился — вот результат. Его авторство доказано, Магдалена, — поставил он точку в сомнениях, — и перо, и бумага нашлись. С предыдущими записками тоже ясно — ножницы. У них зазубрина.

Глупо попасться на такой мелочи! Началось с неосторожной реплики, и дальше покатилось по наклонной.

— Хм, — почесала подбородок, — вы говорили, Алард связывался с двумя столичными чиновниками после дня рождения мэра. Слишком явно, не находите? Алард не клинический идиот, вряд ли забыл историю Итона ишт Невриса, которого подвел диктино. Да и не первый год он в инспекции работал, и где — с любителями «жучков».

— Предлагайте, — чуть приподнял голову Лотеску.

В глазах блеснул интерес; ощущала себя примадонной, которой жадно внимали сотни человек.

— Господин Ронсу, — назвала имя таинственного мага. — Он посредник, Алард поддерживал с ним связь, его код в диктино и ищите. Потом сличили бы с детализацией звонков подозреваемых, если такое возможно без скандала. Заодно я бы узнала, кому и какие услуги оказывал покойный. Может, документы и липовые, но он с ними жил, значит, не самовольно выкинул «ишт».

— Здраво мыслите, — похвалил Лотеску. — Два ноль в вашу пользу за сегодня. Сначала кассы, теперь диктино Аларда. Был там повторяющийся код, записанный как «Дора». Может, она не любовница.

— И еще, — похоже, я добью хассаби любопытством, — день рождения мэра. Положим, Ронсу провел Алард, но ведь он спокойно гулял по залам, не вызывая подозрений.

— Знакомая публика, — мигом сообразил начальник. — Вот и займитесь, спросите в секретариате мэра, не знаком ли им Ронсу. Тогда и вычислим главного преступника. Нам нужен тот, чьи распоряжения передавал покойный.

Хотя бы с шантажом покончили, уже хлеб. Оставалась государственная измена и махинации. Но о них поговорим потом — неумолимо клонило ко сну. Со всеми волнениями и обсуждениями деталей заболтались за полночь. Завтра в восемь утра остановка в Андре, не хотелось бы пропустить. Говорят, там вокзал красивый, да и поезд стоит целых три часа, можно прогуляться, полюбоваться стариной.