Пико – Хрустальное Горлышко

Третья трубка магистра, в которой сова Уффула открывает Пико тайну заколдованного королевства

С того печального для Пико дня минуло два месяца. Однажды, отправляясь в школу, он открыл дверь и увидел, что в небе летают пушистые бабочки. Одна из бабочек опустилась прямо на его крылышко и тут же растаяла — наступила первая в жизни Пико зима. К этому времени он уже здорово подрос, птицы ведь растут быстро, и теперь дорога в школу не казалась столь долгой, как это было в начале учебного года. Минута требовалась, чтобы дойти до ручья, а там, сокращая путь, Пико привязывал к башмачкам самодельные коньки и по льду в два счета долетал к присевшей на берегу старушке-ели, которая очень быстро научилась печь на ветвях пышные пироги из хлопьев снега. Пико отвязывал коньки, прятал их под толстый корень и, перемахнув через пригорок, оказывался на пороге школы. Но сколь же мучительно долгими казались Пико сами уроки! Не было такого урока, чтобы его не вызвали к доске и не поставили пятерку. Его считали самым глупым учеником школы, ее гордостью и надеждой, хотя Пико и не думал глупеть, напротив, с каждым днем его ответы становились все более четкими и правильными, но, по какой-то странной логике учителей они же оказывались отлично глупыми. Например, на уроке математики, учитель спрашивал у Пико: «Сколько будет дважды два?» — «Четыре!» — отвечал Пико, что было абсолютно правильно. Другому ученику тут же вкатили бы двойку, но Пико все сходило с рук. «Молодец! — потирал руки учитель. — Я тебя прекрасно понял! Сегодня дважды два — четыре, а завтра, конечно же, шесть или семь! Ты невероятно глупый мальчик. Садись на место. Пять!» Пятерки так и сыпались в дневник Пико. Смешно сказать, но когда подошли зимние каникулы, оказалось, что Пико единственный круглый отличник в школе! Бедный Пико был удручен результатами полугодия, в каникулы он ни разу не вышел из дому, чтобы поиграть в снежки с другими детьми, либо прокатиться на коньках по льду замерзшего ручья. Он даже не выходил подышать свежим воздухом.

Пико стал хмур и печален, а однажды он спросил у самого себя: «А может я и в самом деле глуп?» И с той минуты сомнения стали одолевать его с настойчивостью мух.

Но как-то раз он все же вышел во двор, прошел к тому месту, где летом росла ромашка, да так и остался там стоять, с опущенными крылышками, с непокрытой головой. Вокруг было очень красиво, в небе стояла полная луна, сияли звезды и, кружась в вальсе, тихо опускались на землю огромные, как тарелки, снежинки. Однако, ничего этого Пико не замечал. Не заметил он и то, что снег внезапно повалил хлопьями, и поднялся ветер. Он не чувствовал, что озяб, а потом, когда вьюга превратила его в снежную бабу, напротив, согрелся и стал засыпать. Пико неминуемо замерз бы и умер, как вдруг чья-то громадная тень на мгновение накрыла дом и во двор опустилась птица с зелеными и круглыми, как у кошки, глазами. Крылья ее были так велики, что одного взмаха было достаточно, чтобы смахнуть снег с замерзающего дрозденка. Потом она растерла щеки, грудь и спинку Пико, он очнулся, веки его оттаяли, и тогда он увидел перед собой королеву ночного леса сову Уффулу — властительницу тьмы, с хищно загнутым клювом и ушами-кисточками, меж которых сверкала драгоценными камнями золотая корона.

— Уф-уф-уф! Видать, вовремя я успела! — отдуваясь, сказала Уффула своим страшным голосом, но Пико он показался вовсе не страшным, а милым и ласковым. — Ну, а теперь расскажи, дружок, королеве Уффуле, что у тебя приключилось, отчего ты опечален?

— Как же мне не печалиться, уважаемая королева Уффула, — ответил ей Пико, глядя прямо в зеленые глаза властительницы ночи. — Я так запутался, что не знаю теперь, умный я или глупый.

— Уф-уф-уф! Тот, кто задает себе подобные вопросы, не может быть глупым, — сказала ему на это мудрая Уффула. Она внимательно осмотрела Пико с ног до головы и, не скрывая восхищения, воскликнула. — Так вот ты какой, Пико! А я уж было думала — ветер наврал мне, что во Врунглупии родился умный дрозденок. Уф-уф-уф! Еще моя бабушка, королева Уффунда, знала о твоем рождении.

— Позвольте, уважаемая Уффула! — изумился Пико. — Но как это возможно?

— Но ведь ты родился, не так ли? И родился умненьким! Значит возможно! — улыбнулась Уффула. — Ты вот что! — продолжала она с загадочным видом. — Я сейчас сделаю из своих когтей удобную корзинку, ты садись в нее и полетим ко мне в гости. Мне нужно многое тебе рассказать. Я должна исполнить то, что завещано королевой Уффундой, самой мудрой из всех когда-либо живших королев ночного леса. Поторапливайся. Наш путь не близок.

Пико не только был умным дрозденком, но и смелым. В одно мгновение он забрался в сплетенную из когтей Уффулы корзинку, и они взвились в усыпанное звездами небо. Они поднялись так высоко, что, казалось, звезды можно потрогать. Звезды приветливо подмигивали Пико, и он не мог налюбоваться их сказочным мерцанием.

Ему даже удалось поговорить с Большой Медведицей и послать воздушный поцелуй ее крохотной дочери, маленькому созвездию, которое астрономы называют Малой Медведицей. Да! Сто лет проживи, а такой полет среди звезд ни за что не забудешь.

Но вот в последний раз совершили свой широкий мах крылья королевы Уффулы, выпрямились, и, как на подушечки, легли на упругие потоки воздуха.

— Видишь! Нас уже ждут! — крикнула королева ночи, и тотчас Пико заметил далеко внизу зеленые огоньки. С каждой минутой они становились все ближе и ближе. Секунда — корзинка из когтей королевы распалась, и Пико почувствовал под лапками твердую землю. Он оглянулся и увидел, что стоит в огромном зале. Стенами этого зала были широченные неохватные дубы. Они так крепко прижимались друг к другу стволами, что, казалось, и малыш муравей не сможет пролезть между ними, а кроны этих богатырей образовали самый настоящий купол. Ни одна звездочка не могла заглянуть во владения королевы ночи. Конечно, Пико ничего этого не смог бы увидеть, если бы не сотни зеленых фонариков, освещавших мягким светом неприступный дворец. Они парами висели на боковых ветвях деревьев и, нет-нет — выключались, чтобы тотчас вспыхнуть вновь. Но куда подевалась королева? Пико повернулся кругом и обнаружил прямо перед собой ступени из черного мрамора, их было сто сорок пять и они вели прямо к изножью высоченного трона, резная спинка которого уходила под самый купол. Там, в недосягаемой вышине, опираясь мощной лапой на алмазный державный скипетр, восседала королева Уффула. Зрелище было столь грандиозным, что у Пико остановилось дыхание, он показался самому себе таким маленьким и беззащитным, что ему захотелось заплакать. Но он все же сумел сдержать слезы и прогнал прочь закравшийся было испуг. Он ведь хорошо помнил какие добрые у королевы глаза.

— Уф-уф-уф! — эхом прокатилось по зеленому сумраку зала. — Ты храбрый мальчик! Сто лет сюда не ступала лапка чужака. Нет такой птицы, чтобы она не облетала стороной наши мрачные чертоги, несправедливо полагая, что я и мои подданные самые кровожадные птицы на свете. А между тем это чистейшей воды выдумка. Это говорю я, повелительница ночи и мрака, королева Филинии Уффула.

«Королева Филинии! Так вот куда я попал! — чуть не вскрикнул Пико. — Это королевство Филиния, знаменитая Филиния, о которой написаны во всех учебниках ужасно страшные истории!» — И хоть королева Уффула назвала Пико храбрым мальчиком, что было истинной правдой, по его спине все же пробежало несколько противных мурашек.

— А теперь подымись ко мне и стань по правое крыло, — приказала Уффула и трижды ударила скипетром в мраморное основание трона.

Вдруг отовсюду послышались странные звуки! Они были похожи на недовольный ропот, и чем выше подымался по ступеням подчинившийся приказу Пико, тем громче становились таинственные звуки. Ему осталось пройти четыре ступени, три, две… последняя! И тут раздался такой ужасный крик, что вздрогнул купол, и по ступеням поскакали упавшие с ветвей жёлуди. Казалось, тысячи голосов каких-то проснувшихся разом чудовищ слились в один, вот какой это был крик! Пико остановился, не зная, как ему поступить дальше, и тогда вновь трижды прозвучали удары скипетра.

— Королева разрешает говорить! — сказала Уффула, обращаясь к кому-то невидимому. — Королева поступит справедливо!

Кому разрешает говорить королева? Пико оглянулся кругом — никого! Только фонарики все, как один, повернуты в его сторону.

— Уф-уф-уф! — услышал Пико чей-то возглас, и, вдруг, один из фонариков сорвался с ветвей и… Что же это! Он живой, он летит прямо к королеве! И только, когда перед королевой Уффулой склонил седую голову старый филин, только тогда Пико понял, что на ветвях висят не фонарики, это сидят граждане Филинии, глаза которых были такими же зелеными и круглыми, как у их королевы.

— Ваше величество! — обратился к нахмурившейся Уффуле старик, — позвольте вашему министру напомнить вам, что по законам нашего королевства чужестранцу запрещено ступать на святой камень престола Филинии. Даже король беркутов могучий Япсан, посетивший вашу прабабушку сто пятьдесят лет назад, не был удостоен такой чести. Он не прошел испытания. Он не отгадал одну из трех великих загадок Филинии. А ведь он был король и друг нашего королевства!

— Я поняла тебя, Филидор, — остановила министра Уффула. — Законы Филинии священны. Мудрость нашего гостя не уступает мудрости моего королевского рода, но пусть будет так, как велит закон.

Министр почтительно поклонился и занял прежнее место в ветвях. В ту же минуту прямо под ногами королевы Уффулы сдвинулась в сторону плита черного мрамора, и Пико увидел золотой ларец с гербом Филинии. Две совы, в когтях которых зажата открытая книга.

— Многоуважаемый Пико, — обратилась к дрозденку королева. — Перед тобой ларец мудрости. В нем хранятся три великих загадки Филинии. Отгадай их и ты станешь самым почетным гостем королевства! Вот первая!

С этими словами королева открыла крышку ларца, и Пико увидел серебряную статуэтку совы и пшеничный колос.

— А теперь скажи, чего не хватает здесь, чтобы эти предметы обрели общий смысл?

— Ваше величество, — сказал Пико, улыбнувшись. — Здесь не хватает серебряной статуэтки полевой мышки. Стоит ей появиться, и сей же час любому из смертных станет ясным великий подвиг народа Филинии. Ведь если бы не твой народ, исчезла бы сама жизнь на земле, потому что исчезли бы с ее лица пшеничные поля, их уничтожили бы полчища полевых мышек, которые темными ночами грызут в полях колосья. Только совиный народ может справиться с грызунами.

— Мудрый ответ, — сказала Уффула. — Молчание моих подданных — знак согласия. А теперь вторая загадка. Загляни в ларец и скажи, какие предметы лишние в нем?

На сей раз в ларце лежали золотые совиные когти, сошедшиеся в рукопожатье, стальной меч и старинное ружье мушкет.

— Ах, ваше величество! — воскликнул Пико. — Я не ошибусь, если скажу, что дружба филинийцев побеждает любое оружие врага. Уберите стальной меч и мушкет, и каждый поймет столь очевидную истину.

— Что ж! — сказала Уффула. — Ты не ошибся. Дружба — главное оружие моего народа. Молчание моих подданных тому подтверждение. Но пусть тебе не кружат голову успехи. Третья загадка самая сложная. Я не стану открывать ларец мудрости, пока ты не ответишь, что в нем лежит. А лежит в нем то, что ты уже видел, но не сказал. В огне горит, в воде тонет, в земле умирает, но дает жизнь. Подумай хорошенько и скажи, о чем идет речь.

— Ваше величество, — с достоинством сказал Пико. — В ларце мудрости не меч и не ружье, не серебряная статуэтка совы, и не золотой символ дружбы, а лежит в нем пшеничное зернышко, выпавшее из колоска. Стоит посадить его в землю, как оно умрет, и из него вырастет новый пшеничный колосок. Под солнышком он созреет и много зерен подарит тому, кто его холил и лелеял. Вот только в огне горит зернышко и в воде тонет. И беречь его надо как зеницу ока.

Королева Уффула откинула крышку ларца, и одного взгляда было достаточно, чтобы Пико узнал, что он отгадал все три великих загадки Филинии.

На дне ларца лежало пшеничное зернышко.

И тогда, ударив скипетром о мрамор тронной плиты, королева Уффула воскликнула: «Граждане Филинии приветствуют самого почетного гостя королевства!» И тотчас воцарилась тьма.

— Уф! Уф! Уф! — трижды прокричали приветствие скрытые темнотой филины и совы. И лишь после этого на ветвях опять зажглись глаза-фонарики. Видимо, ответы Пико столь понравились, что филинийцы, все как один, приветствуя мудрого дрозденка, от удовольствия прикрыли веки.

— А теперь, — сказала королева ночи после того, как, повинуясь ее жесту, Пико занял место по правое крыло рядом с троном, — я расскажу вам, что случилось сто лет тому назад с дроздиным королевством и почему я пригласила к нам в гости этого умного мальчика. Слушайте и внимайте. Не каждое столетие происходят подобные истории.

Так вот, много-много лет тому назад, в северных лесах обосновалось королевство дроздов Правдалия. Жители королевства были умны и трудолюбивы. Но главное, чем отличались они от других птиц, так это тем, что никогда не лгали. Поэтому и королевство называлось Правдалией. Путешественники и гости Правдалии, побывав во дворце короля и побродив по широким проспектам, площадям и улицам столицы, были так поражены сказочной красотой зданий, набережных и самого дворца, что просили выдать им документ с печатями, где говорилось бы, что они точно все это видели, иначе у них на родине им никто не поверит, когда они будут рассказывать, что Правдалия такая прекрасная и чудесная страна. Но это было пожалуй, единственным, чего не могли сделать ни жители королевства, ни сам король. Дело в том, что в Правдалии никогда не было нотариусов. Даже купцы, заключая сделку, обходились без документов. Достаточно было сказать: «Даю слово» — и тот, кто его получал, мог спать спокойно. Потому что ничто так высоко не ценилось в Правдалии, как данное слово. Только смерть могла нарушить его. Зато вся бумага, которую производили королевские бумагоделательные фабрики, шла на книги. Самые умные и самые роскошные книги того времени были написаны в Правдалии. Я могла бы еще долго рассказывать об этом замечательном королевстве, но нашему гостю нужно успеть к утру вернуться обратно, поэтому я приступаю к событиям, когда злой волшебник лесов, враг всех птиц Рыжелис околдовал жителей Правдалии и превратил их в глупцов и вралей. Случилось это во времена правления моей бабушки, славной королевы Уффунды. В самой же Правдалии правил тогда королевством благородный король Истинг, потомок древнего рода Истингов. У короля было два сына и дочь Истилла. Младший сын принц Истине родился необыкновенно одаренным мальчиком. Его послали учиться в Италию, и, когда произошла трагедия, он находился вне родительского дома. Остальные же дети были при короле. И вот однажды король проснулся раньше обычного от какого-то шума. Он подошел к окну и не поверил глазам. За стенами дворца творилось нечто невообразимое. Прекрасный город лежал в развалинах. Многие дома горели, а обезумевшие жители с радостными лицами разбирали на камни дороги королевства и крушили ими окна и двери уцелевших домов. Вот пробежал по улице хромой цирюльник и ножницами ловко состриг замечательные розы на клумбе! Вот подкатила пожарная бочка, и пожарники в медных касках в две минуты вычерпали из нее ведрами керосин и подожгли одно из самых красивых зданий королевства, городскую библиотеку! Да что же это такое? Сердце короля едва не разорвалось от горя. Но он был мужественный король. Он приказал запереть все ворота дворца и приготовиться к осаде. Сорок дней и ночей защитники дворца сражались с разъяренными глупцами, но силы были слишком неравными: ведь против короля выступило все королевство. Конечно, король мог бы послать в Филинию гонца и попросить помощи, они были большими друзьями с моей бабушкой, королевой Уффундой, но благородный король не мог себе позволить убивать своих подданных. Уж лучше самому умереть, нежели остаться королем без королевства. Незадолго до последнего штурма дворца король собрал всех его защитников от министров и фрейлин до простых поваров и слуг. Их было немного, но все они были готовы выполнить волю своего короля. В скорбном, но гордом шествии защитников не было и намека на трусость, хотя многие из них догадывались, что гранитная подземная палата, куда велел спуститься король Истинг, станет их последним пристанищем. Любому жителю Правдалии было известно, что в безмолвном пространстве гранитного подземелья хранится камень Подвига. Только тот, кто должен был совершить подвиг во имя Правдалии, имел право увидеть его и прикоснуться к отполированным граням. Этих граней было тысячи. Выдающиеся математики Правдалии рассчитали их углы таким образом, что ни птица, ни невесомый комар не могли удержаться на отполированной поверхности граней, а величиной камень Подвига был в одноэтажный дом. И вот в последний раз стены гранитной палаты слушали голос короля Правдалии Истинга.

— Друзья! — обратился к собравшимся король. — Злой волшебник лесов Рыжелис сумел все же заколдовать народ Правдалии. Королевство должно погибнуть. Но не должна погибнуть святыня королевства — наша культура. Мы должны оставить всем птицам, живущим на земле, наши прекрасные Правила Жизни. Небо открыло мне, что через сто лет в семье дровосеков родится умный дрозденок с добрым сердцем. Судьбой ему предначертано расколдовать свой несчастный народ. Доброе сердце и мудрые заветы предков помогут ему совершить этот подвиг. Здесь, на вершине камня, выбита каменотесами криптограмма — тайная клинопись. Ее знаки расскажут дрозденку священные Правила Жизни. Но глупые дрозды могут испортить письмена, поэтому мы должны изготовить скрижаль, золотую доску с выпуклыми буквами. Глупцам не перевернуть ее буквами вверх. Только ум способен справиться с ее тяжестью.

Тут в гранитное подземелье семеро могучих кузнецов вкатили на огромных колесах огнедышащий горн.

— Этот горн, — сказал король, — лучший горн королевства. Сегодня он выполнит свою последнюю работу. В нем мы расплавим все золото королевства и зальем его в углубления камня Подвига, из которых состоит священная криптограмма. Так мы изготовим скрижаль. У нас нет времени построить леса, чтобы по ним взобраться на вершину камня. Поэтому каждый из нас понесет ковшик с расплавленным золотом на крыльях. Но вы должны знать, что, долетев до вершины и опрокинув в углубление ковшик с кипящим металлом, никто из нас обратно уже вернуться не сможет. Брызги кипящего золота опалят наши крылья и мы погибнем в огне. И только один из вас добровольно откажется совершить этот подвиг. Это должен быть самый сильный и самый выносливый юноша. На рассвете, когда наш труд будет окончен, я, перед тем как отнести на вершину камня последний ковшик золота, отправлю его гонцом в далекое королевство Филинию к королеве Уффунде. Мудрая королева сов сохранит и передаст тайну золотой скрижали своим мудрым наследникам. Они же, когда наступит час, откроют ее сыну дровосеков. А теперь, — отступил в сторону король, — пусть выйдет возложить крылья на камень Подвига тот, кто хочет стать последним гонцом Правдалии.

Глубоким молчанием встретили предложение короля Истинга потупившие взоры подданные. Никто из них не хотел выбирать жизнь, каждый был полон решимости отдать ее во имя Правдалии на вершине священного камня Подвига. Тогда король, отпахнув крыло, указал на единственного сына королевского звонаря, молодого и сильного дрозда по имени Режанг.

— Ты исполнишь мою волю, — сказал король склонившемуся перед ним Режангу, подвел того к священному камню и возложил его крылья на отполированные грани. И как ни хотел сын звонаря умереть вместе со всеми, ослушаться приказа короля не смел. — Готовы ли мои подданные достойно встретить свой смертный час? Нет ли среди вас того, кто боится расстаться с жизнью? — хотел было спросить король у остальных, но, взглянув на просветленные лица подданных, понял, что нет нужды терять драгоценные минуты. Слезы благодарности навернулись на глаза короля Истинга. По его королевскому жесту кузнецы раздули меха, и первой, кто понес к вершине камня Подвига ковшик с кипящим золотом, была любимая дочь короля, принцесса Истилла.

— Прощай, отец, прощай, матушка! Нет ничего более прекрасного чем жизнь, но и смерть бывает красна. Так будем же мужественными! — сказала она своим звонким девичьим голосом. Принцесса поцеловала отца с матерью, подхватила ковшик, сделала прощальный круг и взлетела к вершине сверкающего гранями камня. Там, на вершине, она выплеснула кипящее золото в углубление, которое было первым знаком криптограммы, отбросила ковшик в сторону, чтобы другие могли носить золото, и в ту же минуту ее нежные крылышки вспыхнули — жизнь принцессы Истиллы растворилась в золотой букве скрижали.

Следующим стал сын короля, Истир. Его благородное лицо не омрачилось даже тенью сомнения. Поклонившись отцу с матерью и поблагодарив за верность королевскому дому подданных, он понес на крыльях ковшик и выплеснул его содержимое в углубление второй буквы. И его настигла огненная смерть на вершине камня Подвига. И она была не менее прекрасной чем смерть сестры. И все, видя, как молодые жизни детей короля первыми растворились в вечности, заплакали сердцами и наполнились еще большей решимостью спасти от забвения великую культуру Правдалии. Один за другим гибли в огне на вершине камня мужественные сыны и дочери Правдалии. Так прошло полночи. Все золото, которое хранилось в королевских кладовых, было расплавлено и вылито в клинопись Правил Жизни, но его хватило только на семь из них. Тогда король велел собрать из залов дворца всю золотую посуду, золотые подсвечники, канделябры и люстры, но и этого хватило лишь на два правила. Оставалось еще одно, и настала очередь переплавить произведения искусства. И как ни жаль было бесценных часов-кузнечиков, которые никогда не опаздывали и радовали своим мелодичным стрекотанием любое ухо, как ни горько было бросать в горнило золотых механических рыбок, умеющих шевелить посеребренными плавничками, переплавлять золотых слоников, подымающих хоботки навстречу посетителям королевского музея, все пошло в дело. И, наконец, остались не залитыми две последние буквы. Теперь даже грамма золота нельзя было отыскать во дворце. Да и некому было искать. Перед дымящимся, как вулкан, камнем стояли только король и королева и тот, кого звали Режангом, кто должен был стать последним гонцом Правдалии. И тогда королева Правдалии сняла с головы свою чудесную корону и бросила ее в остывающий горн. Ее примеру последовал и король.

— Вот и настал час отправиться в далекую Филинию, — обратился король к печальному сыну звонаря. — Слышишь? Это трещат ворота дворца. Сейчас ты пройдешь в восточную башню, и как только глупцы сломают ворота и бросятся во дворец, тотчас ты ляжешь на крыло, и ветер понесет тебя навстречу солнцу. Ярость и солнечные лучи не позволят глупцам заметить тебя, и ты избежишь погони. Путь тебе предстоит не простой. Тебя ждут метели и вьюги, ливни и дожди, жара и холод, но ты должен долететь, потому что только ты знаешь тайну золотой скрижали. А теперь иди, Режанг! И пусть небо помогает тебе.

Король обнял последнего гонца Правдалии, затем взял под крылышко свою верную супругу, и вдвоем они понесли расплавленные в ковшике короны к вершине камня. Так погибла Правдалия. Когда были сломаны ворота, безумных глупцов встретили пустые залы дворца. А ночью, любопытная луна, заглянув в освещенные окна тронного зала, увидела, что на троне сидит пастух, еще вчера пасший стадо улиток на заливных лугах королевства и, посмеиваясь, с жадностью ест яблоки-китайки. Она еще не знала, что видит первого короля Врунглупии.

Королева Уффула умолкла, и Пико увидел, что ее огромные глаза полны слез. Печальное безмолвие разлилось в сумрачных чертогах королевы ночи. С темных стен королевской залы дворца на Пико глядели влажные глаза-фонарики граждан Филинии, подданные королевы Уффулы были покорены величием подвига предков маленького дрозденка и все как один плакали. Наконец, королева Уффула, разбив тишину ударом державного скипетра, сказала:

— Итак, воля королевы Уффунды исполнена. Тайна золотой скрижали открыта славному сыну дровосека, почетному гостю Филинии, дрозденку Пико.

Королева хлопнула крыльями, и перед Пико предстали древние хранители книг, два старых-престарых филина, седые бороды которых были белее месяца. На дряхлых крыльях старцев покоилась книга с золотым обрезом и серебряной застежкой.

— Книгу, которую ты видишь, — обращаясь к Пико, сказала Уффула, — принес в Филинию последний гонец Правдалии Режанг. Это Букварь. По этому Букварю ты научишься языку своих далеких предков, с его помощью ты сможешь расшифровать криптограмму золотой скрижали и расколдовать свой народ. Возьми ее, и пусть удача не отвернется от тебя. Она подает свою руку тому, кто хочет ее пожать.

Пико присел, поклонился королеве, как этого требовал этикет, и громко, так, чтобы все слышали, сказал:

— Обещаю оправдать доверие мудрой королевы Филинии. Пусть королева всегда пребывает в уверенности, что более прилежного ученика не сыщется на всем белом свете. Я научусь языку моей славной Правдалии и прочту Правила Жизни.

— Прекрасно! — сказала Уффула. — Но злые и завистливые дрозды не поймут смысл мудрых правил. Прежде их сердца должны стать добрыми. Поэтому королева Уффула дарит своему гостю одно из трех чудодейственных хрустальных зернышек. Как только ты положишь его на язычок, оно растает, как мороженое, и твой голос обретет звонкость хрусталя. Тот, кто услышит его, забудет ненависть и зависть, злобу и корысть, в его сердце навсегда поселится доброта. Но помни, одна единственная лжинка, которая попадет в твое хрустальное горлышко, тут же разобьет его и его сила будет потеряна.

Королева протянула Пико маленькую сафьяновую коробочку, на донышке которой сверкало крохотное зернышко. И в самом деле, не успел дрозденок склевать зернышко, оно стало таять во рту, как настоящее мороженое.

— Граждане Филинии прощаются с Пико! — крикнула грозная королева ночи, и трижды в королевском зале прозвучали пожелания счастливого пути: «Уф! Уф! Уф!» Королева сложила когти в корзинку и понесла Пико обратно к дому.

Я был столь поглощен рассказом, что не заметил, как пролетело время и погасла трубка кальяна. И все же, придя в себя и взглянув на расхаживающего по персидскому коврику магистра, я тотчас припомнил некоторые места его повествования. Я вдруг понял, что магистр — это тот самый младший сын короля Истинга, которого отец отправил на учебу в Италию: принц Истине, наследный принц Правдалии. Но минутку! Ведь он говорил, что прошло почти сто лет, с тех пор, как он покинул Правдалию. Тут что-то не так! Не может дрозд, даже если он и королевской крови, жить сто лет!

— Ваши сомнения мне понятны, — услышал я голос магистра. — Действительно, мое долгожительство вызывает недоумение. Впрочем, вам должны быть известны волшебные китайские растения, которые возвращают молодость. Их называют корнями жизни, или иначе, женьшенем. Я имел счастье принять в подарок от благородного китайского крестьянина один такой корешок. Хм! Я слышу ваш следующий вопрос! Ну что ж! Ответ на него столь короток, что мне не понадобится разжигать мою трубку.

Боже мой! В моей голове в самом деле вертелся один занимательный вопросик. Я хотел узнать, почему пастух улиток, ставший первым королем Врунглупии, усевшись на трон, занимался поеданием яблок, и не просто яблок, яблок-китаек?!!

— Да, да! — горько улыбнулся магистр. — Именно яблоки-китайки погубили народ Правдалии.

— Но как! Каким образом! — воскликнул я, пораженный этим сообщением. — Скорее, скорее рассказывайте, многоуважаемый магистр!

Надеюсь, что и Вам, друзья мои, будет небезынтерсной эта поучительная история. И, прежде, чем вспыхнет четвертая трубка магистра, давайте вместе послушаем короткий рассказ о пастухе улиток и яблоках-китайках.

«Однажды в воскресный день пастух улиток пришел на базар купить яблок-китаек. Они были изумительно сладкими яблоками и очень нравились жене и детям пастуха. И вот, купив яблок и отойдя от продавца в сторонку, он услышал чей-то участливый голос. Пастух обернулся и увидел пожилого дрозда, который ничем не отличался от обычных дроздов, разве что рыжая борода была у него словно приклеенная.

— Яблоки купил, уважаемый? — спросил у пастуха рыжебородый.

— Ну да, яблоки! Ты разве не видишь? — ответил пастух.

— Видеть-то я вижу, а только это не настоящие яблоки-китайки, — сказал ему на это странный старик и покачал головой. — Наивный ты дрозд. Настоящие яблоки-китайки ест только король и его семья.

— Вот так да! — поверил сразу пастух. Ведь в Правдалии врать было не принято. — То-то, я смотрю, эти яблоки не очень похожи на китайские.

— Конечно! — поддакнул рыжебородый. — Настоящие яблоки-китайки потому и называются китайками, что растут в Китае. Давай спросим у продавца, где он берет яблоки?

— Давай! — согласился пастух.

— Где беру? — удивился продавец яблок-китаек, когда к нему подошли с вопросом пастух и рыжебородый. — В своем саду! Где же еще!

— Слышал? — хлопнул по спине пастуха рыжебородый. — В своем саду! Значит они не настоящие! — после чего поклонился пастуху и исчез. Будто его и не было. А опечаленный пастух шел по базару и рассказывал, что яблоки-китайки, которые так любили жители Правдалии, не настоящие, что настоящие яблоки-китайки подаются лишь на стол короля. Первое время дрозды ощущали в себе растерянность, потом она перешла в обиду: как это так, почему им настоящие яблоки-китайки недоступны? А уж обида родила в их сердцах черную зависть. Там и злоба не заставила себя долго ждать. И так из них никто не догадался, что рыжебородый старичок был вовсе не старичок, а злейший враг Правдалии волшебник Рыжелис. Ну, а что произошло дальше, вы уже знаете».