Пилот МИГа - последний полет лейтенанта Беленко

Глава седьмая. РАЗВОРАЧИВАЯ НЕЖДАННЫЙ ПОДАРОК

На протяжении целого десятилетия тайна МИГа-25 давала пишу серьезным спорам, сомнениям и опасениям в среде западных авиаконструкторов, военных, государственных деятелей. Сам факт существования этого самолета повлиял на оборонные бюджеты, конструирование и производство истребителей и бомбардировщиков, на стратегическое мышление и политические решения, принимавшиеся на высшем уровне.

Основываясь на разведывательной информации, имевшейся в распоряжении Запада и дававшей достаточно полное представление о советском технологическом уровне, американские специалисты не могли понять, как это их советским соперникам еще в 1960-х годах удалось создать истребитель, способный не только лететь со скоростью, более чем в три раза превышающей скорость звука, но и нести четыре тяжелых и мощных ракеты на высоте 80 тысяч футов над землей. На это были неспособны даже новейшие американские истребители, созданные уже в 70-х годах.

Невольно возникал вопрос: да были ли вообще верны собранные с таким трудом данные об уровне советской техники? Быть может, в СССР на секретных предприятиях достигли таких успехов в металлургии, в конструировании боевых самолетов, может быть, доже в авиационной электронике, что сумели оставить Запад далеко позади. Похоже, что МИГ-25 — лучший в мире истребитель-перехватчик, и советские военно-воздушные силы, должно быть, уже осознали, что в случае войны он обеспечит им превосходство в воздухе.

Ликвидировать эту опасность Запад мог бы, только предприняв срочные и дорогостоящие шаги. Но для этого надо было точно знать, насколько далеко ушел удачливый соперник. Короче: что конкретно представляет собой этот МИГ, из каких материалов он сделан, каким оборудованием оснащен.

Беленко не мог преподнести Соединенным Штатам более своевременный и ценный подарок, чем этот сверхсекретный боевой самолет. Теперь у американцев появилась возможность получить достоверные и точные ответы на многие наболевшие вопросы.

Чтобы обеспечить Беленко полную безопасность и в то же время беседовать с ним без помех, ЦРУ оборудовало специальное помещение, которое на первый взгляд могло показаться всего лишь одной из многочисленных лабораторий крупного научно-исследовательского института. Люди могли входить и выходить из огромного здания, не возбуждая любопытства, посторонних вряд ли заинтересовала бы эта „лаборатория”, и вдобавок за любым человеком, приближающимся к ней, можно было наблюдать, пока он шел по длинному коридору, ведущему к единственному входу. Впрочем, второй вход тоже существовал, но был известен только узкому кругу посвященных.

Меняя каждый день маршрут, Беленко и его телохранитель — иногда это был Ник, а иногда Грэг, — прибывали сюда в половине десятого утра, и начинались допросы, беседы, бесконечные уточнения. Независимо от того, часто или редко это случается на самом деле, всегда есть люди, подозревающие в каждом перебежчике из Советского Союза коварного советского агента, засланного с целью дезинформации. В любом случае благоразумие подсказывает, что специалисты контрразведки должны убедиться в „подлинности” и правдивости перебежчика. Ему задают самые разнообразные вопросы, и невинные и касающиеся секретной информации, „на засыпку” — это контрольные вопросы, потому что ответы на них известны заранее. Первые допросы Беленко были густо усеяны такими ловушками.

— Кстати, как у вас убирают снег со взлетной дорожки?

— Мы используем довольно оригинальный снегоочиститель, сделанный из списанного авиационного мотора. Если он не справляется, или если под снегом — ледяная корка, то приходится пускать в ход кирки и лопаты.

Ответ правильный. Правильными оказались и другие его ответы, подтвердившие выводы Анны и Питера. Беленко был на редкость интеллигентным и толковым офицером, однако все это и гроша бы ломаного не стоило, если бы выяснилось, что он не всегда говорит правду. Но как только ЦРУ объявило его заслуживающим доверия, в Америке и в Японии последовал откровенный взрыв восторга: тайна МИГа-25, зловеще совершенного МИГа-25, наконец-то будет раскрыта!

Для начала американцы хотели выяснить, что же представлял собой конкретно тот экземпляр боевой машины, который Беленко привел на японский аэродром. Была ли это уже устаревшая модель, производство которой, быть может, прекращено? Есть ли более совершенные модели, чем та, на которой он летал? И нельзя ли узнать, чем они отличаются от этого МИГа?

Впервые русские испытали прототип МИГа-25 в 1964 году и в конце 60-х пустили эту модель в серийное производство. После того, как главнокомандующий советских военно-воздушных сил погиб в 1969 году при катастрофе именно МИГа-25, производство было приостановлено на год, но затем возобновилось. Модель периодически совершенствовалась, недочеты и мелкие дефекты конструкции устранялись, возможности машины росли. Постепенно МИГи-25 наряду с МИГами-23 заменили почти все остальные самолеты-перехватчики советских военно-воздушных сил — МИГи-17, МИГи-19, СУ-9, СУ-15, ЯКи-28.

Та машина, которую Беленко посадил в Хакодатэ, была выпущена в феврале 1976 года. Самолет представлял собой одну из последних моделей и воплощал высшие достижения советской авиационной техники.

Десятки американских специалистов в области военного самолетостроения, электроники и металлургии присоединились к японским коллегам для совместного основательного изучения самолета. Прежде всего нужно было найти и обезвредить взрывные устройства, предназначенные для уничтожения важнейших узлов самолета в случае, если он попадет в чужие руки — радара, компьютера автопилота, системы управления огнем. Когда эта опасная операция была завершена, самолет разобрали и погрузили части на гигантский транспортный самолет.

Чтобы предупредить возможное вмешательство советских самолетов, не прекращавших облет Хакодатэ, японцы прикрыли транспортную машину эскортом истребителей, состоявшим из Ф-104 и Ф-4, и 25 сентября она благополучно приземлилась на военно-воздушной базе Хаякири, в шестидесяти милях к северу от Токио. Здесь в огромном ангаре, день и ночь охраняемом японскими солдатами, специалисты начали рас сматривать и изучать неожиданно упавший с неба подарок. Но когда весь МИГ-25 был разобран до последнего винтика, специалисты не могли поверить своим глазам.

Боже! Взгляните, из чего это сделано! Да у них здесь должны были стоять полупроводниковые приборы, — а они используют ламповые! Посмотрите на эти гигантских размеров двигатели — их габариты и вес явно не пропорциональны развиваемой тяге. А сварка! Они варят вручную! Обзор из кабины сужен до предел а — пилот не видит цель, пока она не появится перед его носом! Да это даже не самолет, это всего-навсего ракета! Зато вот взгляните, что они сделали здесь. Они использовали алюминий. Умно! А наши конструкторы до этого не додумались!

Ответы, которые дал Беленко на вопросы о тактико-технических данных своей машины, вначале показались странными и противоречивыми.

— Какова максимальная скорость МИГа-25?

— Превышать скорость звука более чем в 2,8 раза не рекомендовалось, но на практике пилотам запрещалось летать даже со скоростью выше 2,5. Дело в том, что на особо высоких скоростях двигатели легко могут перегреться и выйти из строя.

— Но мы, американцы, как-то наблюдали МИГ-25, шедший со скоростью, в 3,2 раза превышавшей скорость звука…

— Совершенно верно, такая скорость достижима, но в этом случае двигатели полностью приходят в негодность и заменяются новыми, если пилоту посчастливится посадить машину.

Это объяснение совпадало со сведениями, которыми располагала американская разведка. МИГ-25, пролетевший в 1973 году над Израилем со скоростью 3,2, приземлился в Египте с полностью вышедшим из строя двигателем. Но американцы не знали, было ли это следствием какой-либо случайности или же это — закономерность, неизбежная при такой скорости.

— Каков радиус действия вашего МИГа?

— В лучшем случае 300 километров.

— Вы шутите!

— И не думаю.

— А мы думали, что радиус действия этих машин достигает 2000 километров.

Беленко рассмеялся.

— Теоретически, если вы не маневрируете, не пользуетесь форсажем двигателей и придерживаетесь наиболее выгодной высоты, вы можете пролететь 1200 километров без заправки. На самом же деле, когда мы перегоняли самолеты с базы на базу, без заправки мы не могли сделать более 900 километров Судите сами. Я вылетел из Чугуевки с полными баками и едва дотянул до Японии.

Действительно, от первоначальных четырнадцати тонн топлива в его баках оставалось чуть больше 50 галлонов, когда он приземлился.

— Каков максимальный потолок самолета с полной боевой нагрузкой?

— Если вы летите с двумя ракетами, вы можете подняться на 24 тысячи метров за одну-две минуты. С четырьмя ракетами потолок составляет 21 тысячу метров, не больше. Ракеты могут быть запущены на высоту 27 тысяч метров.

— Выходит, они не смогут поразить наши СР-71 (наиболее совершенный разведывательный самолет США)!

— Расскажите о вашем радаре.

— Радар неплохой, помехоустойчивый. Но он не способен помочь выйти на цель, если высота полета менее 500 метров.

— Теперь поговорим о маневренности самолета. Каков допустимый уровень перегрузок?

— С полными баками крылья становятся настолько тяжелы, что могут отвалиться, если перегрузка превысит в 2,2 раза естественную силу тяжести. Даже если баки почти пусты, перегрузка выше пятикратной опасна.

Американцы были поражены. Выходит, он не может атаковать даже Ф-4!

— Он не может атаковать никого. МИГ-25 не предназначен для маневренного воздушного боя.

Вследствие утечки информации по вине лиц, занятых изучением отдельных узлов, а не самолета в целом, картина, рисуемая мировой прессой, оказалась неясной и противоречивой.

Так, было опубликовано мнение одного из японских экспертов: „Сравнивать рядом системы управления огнем на Ф-4 и МИГ-25 — это все равно, что ставить миниатюрный современный полупроводниковый магнитофон и громоздкий проигрыватель с электропроводом".

Журнал „Ньюсуик" писал:

„Японские специалисты были поражены, увидев, что корпус и крылья покрыты коричневыми пятнами коррозии. Дело в том, что обшивка советских самолетов выполнена не из легкого и прочного титана, применяемого на американских истребителях, а из обыкновенной стали.

Но это только начало сенсационных открытий… Сварка и клепка выполнены неряшливо. Самолет обладает низкой маневренностью, а на высоких скоростях ракеты могут быть вырваны воздушным потоком из креплений".

Член Палаты представителей Карр в обширной статье обвинил Пентагон в обмане страны „путем умышленного и грубого преувеличивания технических и боевых качеств МИГа-25".

Однако некоторые американские специалисты, изучавшие МИГ-25, придерживались иной точки зрения. Один из них сказал, что самолет „сконструирован прямо-таки великолепно". Комментарий другого выглядел так: „Мы догадывались, что это чертовски хороший самолет, так оно и оказалось. Мы преуменьшали его достоинства, потому что в некоторых отношениях он казался не вполне надежным или, скажем, местами на нем виднелись следы коррозии, что, конечно, недопустимо. Но важно то, что он может летать выше, быстрее и с большим грузом, чем любой другой самолет этого класса". Вот мнение еще одного специалиста: „Очевидно, что советские проектировщики экономно и рачительно используют дорогие материалы, — только там, где это действительно необходимо. Представляется, что они спрашивают себя: зачем тратить огромные деньги, выдумывая новое, когда можно с таким же успехом использовать проверенные и дешевые средства. Следовало бы, пожалуй, пригласить их сюда и Америку, чтобы они научили пас экономно проектировать и строить".

Что же было правдой?

Вся информация, поступающая из Японии и затем обработанная отделом иностранной технологии штаба военно-воздушных сил в Дайтоне (Огайо), а также сведения, полученные от Беленко, стекались к генерал-майору Джорджу Кигену, возглавлявшему аппарат разведки ВВС. Когда все это было изучено, последовало четкое и определенное заключение.

Оно гласило: Запад серьезно ошибался в своих оценках возможностей и назначения самолета и сильно преувеличивал угрозу, какую представлял МИГ-25. Это случилось потому, что западные страны исходили из характерных для них представлений, стереотипов мышления, неприменимых к объекту, созданному в СССР. Только появление Беленко позволило скорректировать эти неверные представления.

Так как МИГ-25 был засечен на высоте 80 тысяч футов и шел со скоростью в 3,2 раза превышающей скорость звука, западные специалисты решили, что этот рекорд отражает нормальную высоту и скорость полета самолета. А поскольку постройку самолета с такими техническими характеристиками, какие Запад приписывал МИГу-25, требовала самого высокого уровня технологии, появилось опасение, что русскими уже достигнут такой уровень. Вдобавок, исходя из того, что современные западные самолеты предназначены для выполнения многих задач — перехвата, маневренного воздушного боя и бомбежки, — Запад решил, что МИГ является одновременно истребителем-бомбардировщиком и перехватчиком. Все это оказалось, к счастью, неверным, но в то же время выявило слабость западной военной разведки и порочность методологии военно-технического анализа. Итог, что и говорить, чрезвычайно малоприятный.

Кроме того, генерал Киген в своем докладе обратил внимание и на такое обстоятельство, показывающее, что советские возможности так же опасно недооценивать, как и переоценивать.

„В создании этой машины нашло отражение неподражаемое умение русских компенсировать ограниченность ресурсов неистощимой изобретательностью. Блестяще сочетая устаревшую и новую технологию, он в сравнительно короткий срок и путем сравнительно небольших затрат создали самолет таких тактико-технических качеств, достижение которых на Западе потребовало бы вложения колоссальных средств”.

Беседы с Беленко на „общие темы” в основном подтвердили то, что американцы и раньше знали о советских военных летчиках. Им было известно, что на профессиональной подготовке советских пилотов отрицательно сказываются политзанятия, на которые отводится значительное время, и всякие партийные поручения. Личный состав ВВС привлекается к уборке урожая или к строительству дорог.

Однако, по мнению Беленко, главная причина, почему американские пилоты в профессиональном отношении выше советских, состоит в том, что они летают больше — и во время учебы, и после ее окончания, и к тому же приобрели во Вьетнаме боевой опыт, которого советским летчикам недостает.

Имеются и такие советские пилоты, которые, если бы им представилась возможность, угнали бы свой самолет на Запад, как Беленко; вообще советские вооруженные силы в целом, бесспорно, уязвимы для западных разведок. Но в случае, если Советский Союз подвергнется нападению, большинство русских летчиков будет драться до конца, защищая не столько коммунизм, сколько родину, какой бы суровой она к ним ни была. По мнению Беленко, большинство советских летчиков, если будет приказ, пойдут на таран вражеских самолетов. Если им повезет, они катапультируются и уцелеют, если не повезет — умрут, как герои. Но если они откажутся идти на таран в критической ситуации, их арестуют, и пострадают их семьи.

В области аэродромного обслуживания Беленко считал американское превосходство несомненным. Условия жизни и службы советского личного состава чрезвычайно суровы, и людей с трудом удается заставить выполнять свои многообразные обязанности в мирное время, когда нет прямой военной опасности и многие приказы начальства выглядят каким-то изощренным издевательством над подчиненными.

Знакомство Беленко с американскими самолетами на базах ВВС Соединенных Штатов подтвердило все, что ему говорили о них в СССР. Ф-14 и Ф-15, их ракеты, радары и управление огнем во всех отношениях превосходят советские самолеты. Но Беленко подчеркнул, что несмотря на беспорядок, пьянство и глухое недовольство в части, МИГи-25 всегда исправны и готовы к полету. Самолет сконструирован так, чтобы его техническое обслуживание было простым и легким. Даже техник с минимальным опытом может быстро проверить основные системы самолета, подключая их к контрольным приборам, смонтированным на машине аэродромного обслуживания.

Наиболее важные технические и другие секреты, которые Беленко выдал американцам, будут, по всей вероятности, храниться в тайне довольно долгое время.

После окончания формальных расспросов Беленко, которые длились около пяти месяцев, генерал Киген резюмировал: „Ценность того, что он нам дал, что он показал нам, так велика, что не может быть выражена в долларах. Люди Соединенных Штатов и Запада в целом — в вечном долгу перед ним”.

Но будущее Беленко было далеко не безоблачным. Ему предстояло встретиться лицом к лицу с очень серьезной опасностью.