Пиндар, Вакхилид Оды, фрагменты
ПИНДАР
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ПИНДАРА[1]
(1) Пиндар, поэт, был фиванец из Киноскефал (это деревня в фиванской земле), сын Даифанта[2]; впрочем, иные называют его отца Пагондом, а иные ведут его от Скопелина, иные же утверждают, что Скопелин приходился ему дядею и был флейтистом, у которого Пиндар и учился его искусству. Матери же его имя было Клеодика или, как иные пишут, Кледика.
(2) В детстве своем Пиндар, как о том сообщают Хамелеонт и Истр[3], охотился на Геликоне и от большой усталости заснул, и пока он спал, к устам его прилетели пчелы[4] и сделали там свои соты. А иные говорят, будто это во сне ему привиделось, что рот его полон меда и воска, и оттого-то он обратился к стихотворству.
(3) Учился он, говорят, в Афинах, то ли у Агафокла, то ли у Аполлодора[5]; и будто бы этот последний, отъезжая с хором на чужую сторону, доверил свое училище подростку Пиндару, и тот так хорошо управился, что сделался помощником учителя. А потом, когда он поименовал Афины «оплотом Эллады»[6], то фиванцы наложили на него пеню в тысячу драхм, но афиняне за него их выплатили,
(4) Был он не только поэт, дивно одаренный, но и человек, любезный богам. Так, бога Пана видели между Кифероном и Геликоном, певшего Пиндаров пеан, и за это Пиндар сложил названному богу песню с благодарением за такую честь; начало же той песне — «О Пан, блюдущий Аркадию, хранитель святых оград…» Равным образом и Деметра, явившись в сновидении, упрекнула его, что из всех богов он ей одной не воспел славу; и он сложил ей песню, начало которой такое: «Державная утвердительница уставов…»[7]
(5) Павсаний, царь лакедемонян, сожигая Фивы, на доме его написал: «Крова Пиндара-поэта пусть никто не смеет жечь!» — и дом его один остался невредим[8], а ныне в нем заседают фиванские старейшины. Равным образом и в Дельфах[9] пророк перед тем, как запирать храм, ежедневно возглашает: «Пиндар-песнопевец да явится к божией трапезе!»
(6) Родился он в день Пифийского праздника, как сам о том говорит: «Пятилетний праздник[10], бычий скотогон, когда в первый раз я уснул, запеленутый любимец…» А через паломников, отправлявшихся к Аммону[11], Пиндар, говорят, испросил себе того, что лучше всего для человека[12], и после этого в тот же год скончался.
(7) По времени он совпадает с Симонидом, но как младший со старшим: у обоих есть упоминания о делах друг друга. В самом деле, Симонид писал о Саламинской битве, а Пиндар упоминает царствование [Ксеркса][13]. И оба они вместе были при Гиероне, тиране Сиракуз.
(8) Женат он был на Мегаклее, дочери Лисифея и Каллины; от нее он имел сына Даифанта, для которого написал песнь на дафнефории[14], и двух дочерей, Протомаху и Евметиду.
(9) Написал он семнадцать книг: гимны, пеаны, дифирамбов две книги, просодиев две книги, парфениев две книги, да еще третью с так называемыми отдельными парфениями[15], гипорхем две книги, энкомий, френа и эпиникиев четыре книги.
(10) На смерть его есть такая эпиграмма:
Пиндара дочь Протомаха и умная с ней Евметида
По опочившем отце громкий воздвигнули плач
В пору, когда из аргивской земли[16] принесли к ним останки
Отчие, в урну собрав на чужедальнем костре.
Изречения Пиндара
Пиндар-песнопевец, когда его спросили, что острее пилы, ответил: «клевета».
Случившись в Дельфах и будучи спрошен, что у него есть для жертвы Аполлону, он сказал: «пеан».
Когда его спросили, почему Симонид поехал в Сицилию к тирану, а он не желает, Пиндар ответил: «потому что хочу жить для себя, а не для другого».
Когда его спросили, почему он не выдает дочь за человека благополучного, он ответил: «надобен муж, который не только благополучен, но и впредь будет благополучен».
Когда его спросили, почему он песни пишет, а петь не умеет, он ответил: «ведь и корабельных дел мастера умеют кормило сделать, а не умеют им править».
О природоиспытателях говорил он, что они срывают незрелые плоды мудрости.
(1) Пиндар, поэт, был фиванец из Киноскефал (это деревня в фиванской земле), сын Даифанта[2]; впрочем, иные называют его отца Пагондом, а иные ведут его от Скопелина, иные же утверждают, что Скопелин приходился ему дядею и был флейтистом, у которого Пиндар и учился его искусству. Матери же его имя было Клеодика или, как иные пишут, Кледика.
(2) В детстве своем Пиндар, как о том сообщают Хамелеонт и Истр[3], охотился на Геликоне и от большой усталости заснул, и пока он спал, к устам его прилетели пчелы[4] и сделали там свои соты. А иные говорят, будто это во сне ему привиделось, что рот его полон меда и воска, и оттого-то он обратился к стихотворству.
(3) Учился он, говорят, в Афинах, то ли у Агафокла, то ли у Аполлодора[5]; и будто бы этот последний, отъезжая с хором на чужую сторону, доверил свое училище подростку Пиндару, и тот так хорошо управился, что сделался помощником учителя. А потом, когда он поименовал Афины «оплотом Эллады»[6], то фиванцы наложили на него пеню в тысячу драхм, но афиняне за него их выплатили,
(4) Был он не только поэт, дивно одаренный, но и человек, любезный богам. Так, бога Пана видели между Кифероном и Геликоном, певшего Пиндаров пеан, и за это Пиндар сложил названному богу песню с благодарением за такую честь; начало же той песне — «О Пан, блюдущий Аркадию, хранитель святых оград…» Равным образом и Деметра, явившись в сновидении, упрекнула его, что из всех богов он ей одной не воспел славу; и он сложил ей песню, начало которой такое: «Державная утвердительница уставов…»[7]
(5) Павсаний, царь лакедемонян, сожигая Фивы, на доме его написал: «Крова Пиндара-поэта пусть никто не смеет жечь!» — и дом его один остался невредим[8], а ныне в нем заседают фиванские старейшины. Равным образом и в Дельфах[9] пророк перед тем, как запирать храм, ежедневно возглашает: «Пиндар-песнопевец да явится к божией трапезе!»
(6) Родился он в день Пифийского праздника, как сам о том говорит: «Пятилетний праздник[10], бычий скотогон, когда в первый раз я уснул, запеленутый любимец…» А через паломников, отправлявшихся к Аммону[11], Пиндар, говорят, испросил себе того, что лучше всего для человека[12], и после этого в тот же год скончался.
(7) По времени он совпадает с Симонидом, но как младший со старшим: у обоих есть упоминания о делах друг друга. В самом деле, Симонид писал о Саламинской битве, а Пиндар упоминает царствование [Ксеркса][13]. И оба они вместе были при Гиероне, тиране Сиракуз.
(8) Женат он был на Мегаклее, дочери Лисифея и Каллины; от нее он имел сына Даифанта, для которого написал песнь на дафнефории[14], и двух дочерей, Протомаху и Евметиду.
(9) Написал он семнадцать книг: гимны, пеаны, дифирамбов две книги, просодиев две книги, парфениев две книги, да еще третью с так называемыми отдельными парфениями[15], гипорхем две книги, энкомий, френа и эпиникиев четыре книги.
(10) На смерть его есть такая эпиграмма:
Пиндара дочь Протомаха и умная с ней Евметида
По опочившем отце громкий воздвигнули плач
В пору, когда из аргивской земли[16] принесли к ним останки
Отчие, в урну собрав на чужедальнем костре.
Изречения Пиндара
Пиндар-песнопевец, когда его спросили, что острее пилы, ответил: «клевета».
Случившись в Дельфах и будучи спрошен, что у него есть для жертвы Аполлону, он сказал: «пеан».
Когда его спросили, почему Симонид поехал в Сицилию к тирану, а он не желает, Пиндар ответил: «потому что хочу жить для себя, а не для другого».
Когда его спросили, почему он не выдает дочь за человека благополучного, он ответил: «надобен муж, который не только благополучен, но и впредь будет благополучен».
Когда его спросили, почему он песни пишет, а петь не умеет, он ответил: «ведь и корабельных дел мастера умеют кормило сделать, а не умеют им править».
О природоиспытателях говорил он, что они срывают незрелые плоды мудрости.
ОЛИМПИЙСКИЕ ПЕСНИ[17]
1. <«Пелоп»>
ГИЕРОНУ СИРАКУЗСКОМУ
и коню его Ференику на победу в скачке.[18]
Год — 476.
1с Лучше всего на свете —
Вода[19];
Но золото,
Как огонь, пылающий в ночи,
Затмевает гордыню любых богатств.
Сердце мое,
Ты хочешь воспеть наши игры?
Не ищи в полдневном пустынном эфире
Звезд светлей, чем блещущее солнце, 5
Не ищи состязаний, достойней песни,
Чем Олимпийский бег.
Лишь отсюда многоголосый гимн
Разлетается от мудрых умов,
Чтобы славить Кронида 10
У блаженного очага Гиерона —
1а Гиерона, который владеет
Скиптром правосудия в стадообильной Сицилии,
Гиерона, у которого в житнице —
Наливные колосья всех добродетелей,
Гиерона, который блещет
Славословием песнопений
Среди нашего веселья на его гостеприимном пиру. 15
Сними же с гвоздя
Дорийскую лиру,
Если в душу скользнула сладкою заботою
Радость о Писе и о Ференике[20],
Который, мчась при Алфее, 20
Не касаем бичом,
Причастил победе своего господина —
1э Царя Сиракуз,
Любителя конеборств.
Слава Гиерона сияет
В этом славном мужами поселенье лидийского Пелопа —
Пелопа, которого полюбил держатель земли Посидон, 25
Когда Клото воздвигла его из чистой купели
С плечом, блиставшим слоновьей костью.
…Но нет[21], это сказки:
Ведь так часто людская молва
Переходит за грани истины;
И сказания, испещренные вымыслами,
Вводят в обман.
2с Ведь Харита, 30
Подательница всего, что нам мило,
Столько уж раз
Представляла нам неверное верным!
Нет: бегущие дни — надежнейшие свидетели:
Человек о богах 35
Должен говорить только доброе,
И на нем не будет вины.
Пелоп, сын Тантала!
Я скажу о тебе иное, чем предки:
Я скажу, что некогда твой отец,
Созывая богов на милый Сипил,
Благозаконно
Воздавал им пиром за пир, —
И когда-то сверкающий трезубцем бог 40
Схватил тебя и унес,
2а Ибо страсть придавила его сердце.
На своих золотых конях
Он вознес тебя к Зевсу в небесный широкославный чертог,
Где такая же страсть поселила потом Ганимеда[22]. 45
Ты исчез,
И люди искали, но не нашли тебя для матери;
А завистник-сосед
Стал, таясь, рассказывать людям,
Как в воду, кипящую на огне,
Острым изрубленное ножом,
Падало тело твое,
Как делили его за столом на куски и ели. 50
2э Нет!
Я не смею назвать людоедами богов!
Слишком часто кара настигала богохульников.
Если олимпийцы чтили когда-нибудь смертного
Это был Тантал;
Но не мог он переварить своего великого счастья — 55
За великую гордыню понес он от вышнего Отца
Величайшую казнь:
Исполинский камень, нависший над лбом.
Он рвется его свалить,
Он забыл блаженный покой, 60
3с В безысходной жизни он окутан мучением,
Четвертым к трем[23] —
Потому что он похитил у вечноживущих
Для сверстных себе[24] застольников
Нектар и амвросию,
В которых было бессмертье. 65
Неправ,
Кто надеется, человек, укрыться от ведома бога!
Оттого-то
И вернули его сына бессмертные
К кратковременной доле жителя земли.
А когда расцвели его годы,
Когда первый пух отемнил его щеки, 70
Он задумался о брачной добыче,
3а О славной Гипподамии, дочери писейского отца.
Выйдя к берегу серого моря,
Он один в ночи
Воззвал к богу, носителю трезубца,
К богу, чей гулок прибой, — 75
И бог предстал пред лицом его.
Сказал Пелоп:
«Если в милых дарах Киприды
Ведома тебе сладость, —
О Посидон!
Удержи медное копье Эномая,
Устреми меня в Элиду на необгонимой колеснице,
Осени меня силой! 80
Тринадцать мужей, тринадцать женихов[25]
Погубил он, отлагая свадьбу дочери:
3э Велика опасность, и не для робкого она мужа, —
Но кто и обречен умереть,
Тот станет ли в темном углу праздно варить бесславную старость,
Отрешась от всего, что прекрасно?
Испытание это — по мне,
А желанная победа моя — от тебя!» 85
Он сказал —
И слова его были не праздными.
Для славы его
Дал ему бог золотую колесницу и коней с неутомимыми крыльями[26].
4с Он поверг Эномаеву мощь,
Он возлег с его дочерью,
И она родила ему шесть сыновей,
Шесть владык, блистающих доблестью.
А теперь, 90
Почитаемый ярью кровавых возлияний,
Он почиет[27] у Алфейского брода,
И несчетные странники стекаются к его могиле
Помолиться у алтаря. 95
Но слава его,
Слава Пелопа
Далеко озирает весь мир с Олимпийских ристалищ,
Где быстрота состязается с быстротой
И отважная сила ищет своего предела;
И там победитель 100
До самой смерти
Вкушает медвяное блаженство
4а Выигранной борьбы, —
День дню передает его счастье,
А это — высшее, что есть у мужей.
А мой удел —
Конным напевом, эолийским ладом
Венчать героя. 105
Я знаю:
Никого из ныне живущих,
Столь искушенного в прекрасном, столь превосходного в могуществе,
Не прославим мы складками наших песен.
Некий бог, пекущийся о твоих помышлениях,
Бдит и над этим твоим признанием, Гиерон. 110
Если он не оставит тебя —
Я верю, что я вновь еще сладостней прославлю
4э Стремительную твою колесницу[28],
Проложив колею благодетельной хвалы
По склонам издали видного Крония:
Самую крепкую стрелу свою
Муза еще не сработала для меня. 115
Разным людям — разное величие;
Высочайшее из величий — венчает царей;
О, не стреми свои взоры еще выше!
Будь твоей долей —
Ныне попирать вершины;
А моей —
Обретаться рядом с победоносными,
Первому во всем искусстве перед эллинами.
2. <«Острова Блаженных»>
ФЕРОНУ АКРАГАНТСКОМУ,
сыну Энесидама, на победу в колесничном беге.[29]
Год — 476.
1с Песни мои, владычицы лиры[30],
Какого бога,
Какого героя,
Какого мужа будем мы воспевать?
Над Писою властвует Зевс;
Олимпийские игрища учредил Геракл
От первин победы[31];
Но воскликнем мы ныне о Фероне, 5
Ибо победоносна была его четверня.
Он милостив к странствующим,
Он оплот Акраганта,
Он цвет от корня достопрославленных предков,
Блюстителей города;
1а Много вынесши духом,
Они обрели это священное обиталище над рекой,
Они стали зеницей Сицилии,
Время и Судьба бодрствовали над ними, 10
Осыпая богатством и благом
Родовую их доблесть.
И ты, Зевс,
Сын Крона и Реи,
Восседающий на престоле Олимпа,
Над вершиною игр у Алфейского брода,
Тронься моею песней
И оставь им в твоей милости отчие поля —
1э В роды и роды. 15
Все, что было, и правое и неправое,
Не станет небывшим,
Не изменит исхода
Даже силою Времени, которое всему отец[32];
Но милостивый рок может погрузить его в забвение.
Нестерпимая боль, укрощенная, умирает,
Заглушаясь радостями удач, 20
2с Когда Доля, ниспосланная от бога,
Возносит наше счастье до небес.
Такова и повесть о царственных дочерях Кадма[33]:
Тяжкое претерпели они;
Но бремя горя ниспало с их плеч 25
Пред силою блага.
Длиннокудрая Семела, пав от громовой стрелы,
Вновь жива на Олимпе,
Где любит ее Паллада[34],
Любят Музы,
Вдвое любит родитель Зевс,
И больше всех любит сын ее, повитый плющом. 30
2а А в пучине,
Средь Нереевых дочерей,
Ино
Обрела негаснущую жизнь на вечные века.
Не предуказан смертным
Час их смерти;
Доживем ли до заката спокойного дня,
Детища солнца,
Не нарушив его блаженства?
Радость и тягость,
Волна за волной, набегают на род человеческий, —
2э Это Доля, 35
Из рода в род блюдущая судьбу людскую,
Вместе с счастьем, даром богов,
Посылает людям и горе
Переменною чередой.
Так роковой сын Лаия[35]
Умертвил встреченного отца
Во исполнение древнего вещания пифии, — 40
3с И Эринния с пронзающим взором
Сокрушила братоубийством его воинственный род.
Но Ферсандр[36], пережив Полиника,
В новых битвах снискав себе новые почести,
Стал спасительным отпрыском для корня Адрастидов, 45
И плод его семени,
Сын Энесидама,
Достоин славы
В хвалебных песнопеньях и в бряцании лир.
В Олимпии
3а Он сам обрел свой победный дар;
У Пифона и на Истме
Вместе с братом[37], равным ему во славе,
Увенчала его общая Харита 50
За двенадцать пробегов колесничной четверни.
Счастье победы
Смывает труд состязанья.
Богатство, украшенное доблестью,
Ведет мужа от удачи к удаче, от заботы к заботе,
3э Сияет звездой, 55
И нет сияния, свойственнее человеку,
Владея таким уделом,
О, если бы знал человек грядущее!
Если бы знал он,
Как, миновавши смерть[38],
Презренные души тотчас постигаются карами!
За вину в этом царстве Зевса
Некто в преисподней изрекает роковые приговоры. 60
4с Лишь достойные мужи
Обретают беструдную жизнь
Там, где под солнцем вечно дни — как ночи и ночи — как дни.
Силой рук своих
Они не тревожат ни землю, ни морские воды,
Гонясь за прожитком; 65
Радостные верностью своей,
Меж любимцев богов
Провожают они беспечальную вечность;
А для остальных —
Муки, на которые не подъемлется взор.
4а Но те, кто трижды
Пребыв на земле и под землей,
Сохранили душу свою чистой от всякой скверны,
Дорогою Зевса шествуют в твердыню Крона[39]. 70
Остров Блаженных
Овевается там веяньями Океана;
Там горят золотые цветы,
Возникая из трав меж сияющими деревьями
Или вспаиваемые потоками.
Там они обвивают руки венками и цепями цветочными
4э По правым уставам Радаманфа[40], 75
Избранного в сопрестольники
Горним отцом, супругом Реи, чей трон превыше всего.
Там Пелей, там Кадм,
И туда вознесла Ахилла[41]
Мать его, тронув мольбами Зевсово сердце, — 80
5с Ахилла, которым повергнут
Гектор, столп Трои, незыблемый, непобедимый,
Ахилла, которым преданы смерти
Кикн и эфиоп[42], рожденный Зарей.
Много есть острых стрел
В колчане у моего локтя.
Понимающим[43] ясны их речи — 85
А толпе нужны толкователи.
Мудрый знает многое отроду —
А кому потребно ученье,
Те, как вороны[44],
Оба каркают болтливо и праздно
5а Против божественной птицы Зевса.
Сердце мое, нацель же свой лук без промаха.
В кого мы уметим,
Спустив прославляющие стрелы с тетивы милосердного духа? 90
В Акрагант ли
Обращу я заветное слово
Нескрытного моего ума?
Сто лет[45] не рождал этот город
Мужа, добрее к друзьям,
Мужа, щедрее в дарах, 95
5э Чем Ферон.
Пусть неправедная зависть восстает на хвалу,
И злоязычие безумцев
Тщится покрыть забвением славные дела, —
Неисчислимы пески,
И сколько отрады людям принес Ферон,
Кто в силах поведать?
3. <«Геракл Гиперборейский»>
ФЕРОНУ АКРАГАНТСКОМУ
на праздник Феоксений в честь Диоскуров.[46]
Год — 476.
1с Тиндаридам гостеприимцам
И Елене прекраснокудрой
Хочу я на радость
Почтить прославленный Акрагант,
Воздвигая эту песнь
Олимпийской победе Ферона
И его не знающих устали коней.
Муза встала рядом со мной,
Ибо мною обретен новоблещущий лад,
С дорийскою поступью[47] слаживающий праздничную речь. 5
1а В сини на этих кудрях
К богозданному зовут меня долгу,
Зовут меня слить
Перезвоны лир, переклики флейт и склад слов
По достоинству Энесидамова сына.
Это Писа велит мне начать,
Ибо от Писы разлетаются меж людей 10
Песни, причастницы бессмертных,
Спеша к тому, чьи кудри и лоб
1э Безупречный этолиец[48], судящий над эллинами,
Во исполнение древних Геракловых заветов
Осенил бледной красою оливы,
Которую некогда от тенистых истоков Истра[49]
Сын Амфитриона
Принес в Олимпию, —
Лучшую память Олимпийских игр. 15
2с Он принес ее от гипербореев,
Служителей Аполлона,
Умолив их словами разума[50]
Во имя святилища Зевса, славного по всей земле,
О дереве, осеняющем мужей и венчающем подвиги.
Алтари отца его уже освящены,
И луна, зеница сумерок, луна в золотой колеснице
Полным блеском сияла ему с небес, 20
2а Когда он утвердил
Святой закон пятилетних великих игр[51]
На алфейских склонах, достоянии бога.
Не цвела еще деревами
В Кронийской долине Пелопова земля,
И голый сад покорствовал солнечным острым лучам.
Это видел Геракл,
И дух устремил его в путь к Истрийским пределам. 25
2э Там дочь Латоны,
Стремительница коней,
Встретила его,
Пришедшего взять
Из теснин и извилистых недр Аркадии
По указу Еврисфея, по року отца
Златорогую лань,
Некогда обещанную Ортосии
Писаным обетом Таигеты[52].
3с В погоне своей
Он достиг земель, что за спиной у ледяного Борея,
Он застыл, увидав их деревья,
И сладкое желание обуяло его
Посадить их вокруг ристалищ,
Огибаемых в беге двенадцать раз.
И теперь он приходит, веселый,
На праздник свой,
Сопутствуемый богоподобными близнецами,
Которых носила Леда, широко подпоясанная мать, — 35
3а Ибо, отходя на Олимп,
Это им он вверил[53] свои состязания, диво для глаз,
В доблести мужей и в быстроте колесничных погонь.
И если сердце мое торопит меня воспеть
Славу Эмменидов[54], славу Ферона,
То это от конников Тиндаридов низошла она,
Потому что первыми из всех смертных
Эммениды их чтят у своих гостеприимных столов, 40
3а Благоговейным духом блюдя обряды блаженных.
Если лучшее в мире — вода,
Если достойнейшее из благ — золото,
То в доблестях людских — Ферон
Ныне достиг предела, коснувшись Геракловых столпов.
Дальнейший путь
Заповедан мудрому и немудрому.
Ни шагу, песнь моя!
Твой певец не безумен.
4. <«Эргин»>
ПСАВМИЮ КАМАРИНСКОМУ
на победу в колесничном беге, чтобы петь в Олимпии.[55]
Год — 452.
с Высочайший погонщик неутомимых громов,
Зевс,
Не твои ли Оры[56]
Пестрым напевом хороводных лир
Зовут меня в зрители высокой борьбы?
Успех друзей —
Сладкая весть, мгновенная радость добрым. 5
О Кронион,
Держатель Этны,
Обветренного бремени стоголового исполина Тифона,
Во имя Харит
Прими олимпийский победоносный запев,
а Немеркнущий отсвет широкосильной доблести. 10
Это — запев о колеснице Псавмия,
В писейском венке
Рвущегося взметнуть славу Камарины.
Бог, будь благ
Отныне к его мольбам[57]!
Псавмию — моя хвала:
Он щедр вскармливать скакунов,
Он рад привечать гостей, 15
Мысль его чиста,
Обращенная к миру, лелеятелю городов.
Ложь не увлажнит моих слов:
Испытание — проба людям.
э Не так ли
Рассеял поношения лемносских жен 20
Сын Климона[58],
В медных доспехах стяжав беговой победный венок,
Чтобы молвить Гипсипиле:
«Таков мой бег, —
А руки и грудь не слабей того; 25
Нередко
Неурочной порой приходит седина
И к юным».
5. («Камарина»)
ПСАВМИЮ КАМАРИНСКОМУ
на победу в состязании на мулах, чтобы петь в Камарине.[59]
1с Высоких доблестей,
Олимпийских венков
Сладкое руно
Прими улыбчиво, дочь Океана[60]!
Это дары
Псавмия от упряжки неутомимых мулов.
1а Это он,
Возвеличивая многолюдный град
Твой, Камарина,
Шести двойным алтарям[61]
На празднествах величайших богов 5
Воздал почет
Закланными быками и пятидневными ристаниями[62]
1э На конях, на мулах и верхом.
В победе его — милая слава твоя,
В крике о ней — имя Акрона, его отца,
И его новозданной обители.
2с А ныне,
Воротясь от желанных пределов Эномаевых и Пелоповых,
Твой, Паллада[63], держательница городов, 10
Поет он священный лес,
И реку Оанис,
И озеро в берегах,
2а И державные русла, которыми Гиппарис орошает народ[64],
Быстро слаживая
Высоковерхий лес крепких зданий,
Из бессилия выводя на свет
Сонм сограждан.
2э Трата и труд, 15
Вечные приспешники доблести,
Борются за скрытый в опасностях подвиг.
За кем успех —
Тот и мудр во мнении людском.
3с Зевс-Спаситель,
Высокооблачный,
Ты, восседающий на Кроновом холме,
Ты, осеняющий широко текущий Алфей
И святую пещеру Иды[65]!
С мольбою
Под посвист лидийских флейт
Припадаю к тебе:
3а Да изощрится твой город славным мужествованием, 20
А ты, Псавмий,
Олимпийский победоносец,
Ликующий о Посидоновых скакунах,
Да пронесешь до смертной черты
3э Благодушную старость в кругу твоих сыновей.
Кто здравым орошен благом,
Довлеющее добро украшая хвалой, —
Тот не рвись достигнуть божественности.
6. <«Иам»>
АГЕСИЮ СИРАКУЗСКОМУ,
сыну Сострата из рода Иамидов и вознице его Финтию на победу в состязании на мулах, чтобы петь в Стимфале.[66]
Послана с Энеем, учителем хора.
Год — 472 или 468.
1с Золотые колонны
Вознося над добрыми стенами хором,
Возведем преддверие,
Как возводят сени дивного чертога:
Начатому делу — сияющее чело.
Олимпийский победоносец,
Блюститель вещего Зевесова алтаря, 5
Сооснователь славных Сиракуз[67], —
Какая минует его встречная хвала
В желанных песнях беззаветных сограждан?
1а Пусть ведает сын Сострата:
Подошва его — под божественной пятой.
Бестревожная доблесть
Не в чести
Ни меж пеших мужей, ни на полых кораблях; 10
А коль трудно далось прекрасное, —
Его не забыть.
Для тебя, Агесий,—
Та правая похвала,
Какую молвил Адраст
Над Амфиараем, вещателем Оиклидом:
Когда поглотила его земля на блещущих его конях,
1а Тогда над семью кострами[68] для мертвых тел 15
Пред стенами Фив
Сын Талая такое вымолвил слово:
«Горько мне о зенице воинства моего,
О том, кто был добрый муж
И прорицать, и копьем разить!»
А не это ли и твой удел,
О сын Сиракуз,
Предводитель нашего шествия?
Я не спорщик,
Я не друг вражде, —
Но великою клятвою поклянусь: это так; 20
И заступницами моими станут Музы,
Чья речь — как мед.
2с Запряги же мне, Финтий, мощь твоих мулов,
И пущу я колесницу по гладкому пути
К племени тех мужей!
Мулам ведом тот путь,
Ибо венчаны они олимпийским венком. 25
Пора мне распахнуть пред ними врата песнопений.
Пора мне предстать
Питане[69] у быстрого Еврота,
2а Где слился с ней (так гласит молва)
Посидон, сын Крона,
Чтобы родила она Евадну с синими кудрями[70]. 30
На груди укрыв свой девичий приплод,
В урочный свой месяц
Призванным прислужницам повелела она
Вверить дитя
Доблестному Элатиду[71],
Правящему над аркадянами в Фесане,
Дольщику алфейских поселений.
Вскормленная там, 35
От Аполлона познала она первую сладость Афродиты.
Но недолго таился от Эпита божий посев —
Несказанный гнев
Жгучею заботою стеснивши в сердце своем,
Он пустился к пифийской святыне
Вопросить о непереносимой своей обиде;
А она меж тем,
Развязав свой багряный пояс,
Отложив свой серебряный кувшин[72], 40
Под синею сенью ветвей
Родила она отрока, мудрого, как бог, —
Золотокудрый супруг, кроткая думами Илифия и Судьбы
Были при ней,
3с И скорые радостные роды
Извели Иама на свет из чрева матери его.
Терзаясь,
Оставила она его на земле,
И два змея[73] с серыми глазами 45
По воле божеств
Питали его, оберегая,
Невредящим ядом пчелиных жал.
А царь,
Примчавшись от пифийских утесов,
Всех в своем дому
Вопрошал о младенце, рожденном Евадной:
Говорил, что Феб — родитель ему,
3а Что быть ему лучшим вещуном над земнородными, 50
И что племени его не угаснуть вовек.
Так возглашал он, —
Но клятвенные встречал ответы,
Что никто не видел и никто не слышал
Младенца, рожденного уже за пятый день,
В камыше, в неприступной заросли
Таился он,
И лучами багряными и желтыми 55
Проливались на его мягкое тело
Ион-цветы,
Чьим бессмертным именем указала ему называться мать
Во веки веков.
3э А когда вкусил он от плода
Сладкой Гебы в золотом венце,
То, сойдя в алфейские воды,
Воззвал он к Посидону, мощному праотцу своему,
И воззвал он к лучнику, блюстителю богозданного Делоса,
О том, чтобы честь, питательница мужей,
Осенила его чело. 60
Ночь была, и открытое небо,
И в обмен его голосу прозвучал иной,
Отчий, вещающий прямые слова:
«Восстань, дитя,
Ступай вслед за вестью моей
В край, приемлющий всех!»
4с И взошли они на каменную кручу высокого Крония,
И там восприял Иам 65
Сугубое сокровище[74] предвидения:
Слух к голосу, не знающему лжи,
И указ:
Когда будет сюда Геракл,
Властная отрасль Алкидов, измыслитель дерзновенного, —
Утвердить родителю его
Празднество, отраду многолюдья,
Великий чин состязаний,
И на высшем из алтарей — Зевесово 70
Прорицалище.
4а С тех самых пор
Многославен меж эллинами род Иамидов:
Сопутствуемый обилием,
Чтящий доблесть,
Шествует он по видному пути.
Каждое их дело — свидетельство тому:
И завидуют хулящие
Тому, кому вскачь на двенадцатом кругу 75
Первому по чести излила Харита
Славную свою красоту.
Если предки, Агесий, матери твоей
У граней Киллены
4э Подлинно дарили в благочестии своем
Многие и многократные заклания
Ради милости Эрмия,
Вестника богов, в чьей руке — состязание и жребий наград,
Возлюбившего Аркадию, славную мужами, — 80
То это он
И тяжко грохочущий родитель его
Довершает твою славу, о сын Сострата,
Певучий оселок[75] — на языке у меня,
Слава его льется чудными дуновениями
Навстречу воле моей.
Мать моей матери[76] —
Цветущая Метопа из-под Стимфала;
5с Она родила Фиву, хлещущую скакунов, 85
Фиву, чью желанную воду я пью,
Пеструю хвалу сплетая копьеносным бойцам.
Возбуди же, Эней, сопоспешников твоих
Первым чередом воспеть девственницу Геру[77],
А вторым — попытать,
Не избудет ли правда речей моих
Старую брань: «беотийская свинья»[78]? 90
Ты — верный мой гонец,
Ты — скрижаль прекраснокудрых Муз,
Ты — сладкий ковш благозвучных песнопений,
5а И тебе я велю
Помянуть Сиракузы, помянуть Ортигию,
Где, скипетром чист и мыслями прям,
Правит Гиерон,
Чтущий Деметру[79], обутую в багрец, 95
И торжество ее дочери о белых конях,
И мощь Зевеса Этнейского.
Ведом он и струнам и сладкоречивым напевам;
Пусть же его блаженства не тревожит крадущееся время,
Пусть он примет в желанном добросердечии свое:
5э Шествие Агесия
От стен Стимфалы, матери аркадийских стад,
С родины на родину:
Хороши два якоря[80] 100
Быстрому кораблю в бурную ночь —
Да прославит милующий бог
И эту и ту!
Властвующий над морем
Супруг Амфитриты с золотым веретеном,
Прямому кораблю
Дай беструдный путь,
Чтоб расцвел 105
Благоуханный цвет моих песен!
7. <«Родос»>
ДИАГОРУ РОДОССКОМУ,
потомку Тлеполема, на победу в кулачном бою.[81]
Год — 464.
1с Как чашу, кипящую виноградной росою,
Из щедрых рук приемлет отец
И, пригубив,
Молодому зятю передает из дома в дом
Чистое золото лучшего своего добра
Во славу пира и во славу сватовства 5
На зависть друзьям,
Ревнующим с ложе согласия, —
1а Так и я
Текучий мой нектар, дарение Муз,
Сладостный плод сердца моего
Шлю к возлиянью
Мужам-победителям,
Венчанным в Олимпии, венчанным у Пифона. 10
Благо тому, о ком добрая молва!
Ныне к одному, завтра к другому
Устремляет Харита в животворном своем цвету
Взгляд свой и звук лиры и многогласных флейт;
1э Под пение лир и флейт
Ныне выхожу я с Диагором
Славить дочь Афродиты, Солнца невесту, морскую Роду[82],
Чтобы воздать хвалу за кулачный бой
Без промаха бьющему 15
Исполину в Алфейском и в Кастальском венке,
И отцу его Дамагету, угодному Правде[83],
Обитающим остров о трех городах[84]
Меж аргивских пик,
Под бивнем широких хороводов Азии[85],
2с Это к ним 20
От самого Тлеполемова истока
Совокупную хочу я направить речь
О широкой мощи Геракловой породы, —
Ибо отчая их честь — от Зевса,
Материнская, по Астидамии, — от Аминтора[86].
Над вращением людского ума
Несчетные нависают заблуждения. 25
Не найдешься сказать,
2а Что в начале, что в конце по смертным мерено,
Так и неравнородного брата Алкмены,
Ликимния[87], что сошел с Мидеина ложа,
Посохом из тугой оливы
Поразил в Тиринфе
Утвердитель этой земли, 30
Прогневленный. Возмущение души
Сбивает с пути даже мудрого.
2э Он пришел за вещаньем к богу,
И указал ему золотогривый из сладко курящегося капища
Прямой корабельный путь
От лернейского берега[88] к той земле среди морей,
Где великий властитель богов
Пролил на город золотые снега,
Когда умением Гефеста о медном топоре
Из отчего темени вырвалась Афина[89]
С бескрайним криком,
И дрогнули перед нею Небо и мать Земля;
3с А сияющий смертным сын Гипериона
Повелел своим милым сынам 40
Блюсти ближний долг,
Чтобы первыми воздвигнуть[90] богине светлый алтарь
И жертвенным чином
Возвеселить и отца, и деву, гремящую копьем.
Доблесть и радость
Входят в смертных, чтящих Предведенье, —
3а Но туча забвения обстигает врасплох, 45
Отстраняя ум с прямого пути вещей:
Жгучего семени огня
Не взнесли они на городскую высь,
Для беспламенных жертв[91]
Оградивши свое святилище.
И Зевс
Желтую тучу свел к ним дождем щедрого золота,
А совоокая 50
3э Дала им сноровку превзойти всех смертных трудами искусных рук.
Подобные живым[92], шагнули по дорогам их творения, —
И слава их была глубока;
В искусившемся и великое умение безобманно.
Есть у людей старое слово:
Когда Зевс и бессмертные делили землю, 55
Тогда Родос не виднелся в пучине,
Тогда остров таился в соленой глубине.
4с И как меж делившими не было Солнца,
То остался бездольным на земле
Чистейший бог. 60
Для напомнившего хотел Зевс перебросить жребий,
Но тот сдержал:
«Видел я, — сказал он, — сквозь седое море
Землю, вздымающуюся из низин,
Многоплодную людям, добрую стадам».
4а И на том повелел он Доле[93], перевитой золотом,
Протянуть руки, 65
Положить великую клятву богов,
Воедине с Кронионом утвердить мановением,
Чтобы выйти тому острову на ясный свет
В вечный дар божьему челу.
Воистину свершились горние слова —
И сырая соль проросла островом,
4э И держит его 70
Родитель лучей, которые — как стрелы,
Правитель коней, чье дыхание — огонь.
Здесь смешавшийся с Родою,
Породил он семерых сынов,
Мудрейших мыслями меж первых людей,
А от единого из них рождены
Линд, Камир и старший Иалис,
Чтобы врозь держать натрое разделенную 75
Отчую землю, удельные города,
Каждый названный по имени воссевшего.
5с Там и сбывается
Сладкий выкуп скорбной беды
Тлеполема, водителя тиринфян.
Как пред богом,
Шествует там дымящийся скот и решаются состязания.
Дважды увенчанный их цветами, Диагор 80
Четырежды был счастлив на славном Истме
И раз за разом — в Немее и кремнистых Афинах.
5а Знала его и аргосская медь[94],
И аркадские и фиванские выделки,
И уставные борения беотян, 85
И Пеллена,
И Эгина,
Шестикратного победителя;
Не иное гласит и в Мегарах каменная скрижаль[95].
Зевс-отец,
Царящий над хребтом Атабирия[96],
Склонись
К созидаемой песне олимпийской победе
5э И к мужу, чья доблесть — в кулачной битве.
Даруй ему
Милость и честь от своих и от чужих,— 90
Ибо прям его путь, и спесь ему враг,
Ибо помнит он заветы отцов своих, твердых духом.
Не затми Каллианактовы севы[97]!
Ибо хоть ликует город о благе Эратидов,
Но и в единое мгновение ветер встает на ветер[98]. 95
8. <«Эак»>
АЛКИМЕДОНТУ ЭГИНСКОМУ,
сыну Ифиона из рода Блепсиадов, брату Тимосфена, ученику Мелесия, на победу в борьбе среди мальчиков.[99]
Год —460.
1с Матерь состязаний, венчанных золотом,
Ты, Олимпия[100],
Владычица правды,
Где вещатели[101] над сжигаемыми жертвами
Пытают молниеносного Зевса,
Не молвит ли о мужах, вожделеющих сердцами, 5
Причаститься доблести и отдыху от трудов,
1а И благочестные их молитвы
Милостиво сбываются, —
И ты, священный лес
Добрых стволов над Алфеем в Писе, —
Примите это шествие, примите несущее венки! 10
Великая и вечная слава —
На том, кому следует ваш блистательный дар.
Разным людям — разное добро;
1э Многие дороги с богом ведут к благополучию;
Но вас
Вверила судьба в удел Зевсу — Родителю[102], —
И тебя, Тимосфен,
Выкликнул он в Немее,
А тебя, Алкимедонт,
В олимпийской победе у Кронова холма.
Телом красив,
Делом подстать,
Победный в борьбе,
Возгласил он о длинновесельной отчей Эгине 20
Где спасительная Правда[103], сопрестольница гостеприимца Зевса,
2с Чтится, как нигде меж людьми.
Когда многое ко многому клонится, —
Труден меткий суд прямому уму;
Но эта земля за солеными валами 25
От бессмертных воздвигнута божественным столпом,
Странникам всех стран,—
Пусть же взлетающее Время
Не устанет в своих трудах
2а О дорийском уделе от Эаковых времен! 30
Зван был Эак
На подмогу, когда сын Латоны и над ширью царящий Посидон
Возносили стены венца над Илионом,
Чтобы волею судьбы
В градовержущих битвах встающих войн 35
Бурным дымом они дохнули в небеса.
Синие три змея
Выплыли тогда к выведенной башне.
Двое пали,
Испустив, исступленные, дух,
А третий воздвигся и крикнул, 40
Быстро на противоставшее чудо ответил Феб:
«Пасть Пергаму от мышцы твоей, герой, —
Так являет тяжко грохочущий Кронион;
3с А начаться тому 45
От сынов твоих первых и четвертых»[104].
Ясное сказав,
Устремился бог
К Истру, Ксанфу и ристающим амазонкам[105],
А потрясатель трезубца,
Простерши колесницу к морскому Истму,
Золотыми конями унес Эака 50
В Эаков край[106],
3а Летя пировать к Коринфской скале.
Ничто не в сласть людям поровну.
Да не поразит меня камень зависти, 55
Если взведу я хвалу безбородых к Мелесию,
Ибо и ему такова была честь
И в Немее, и потом меж пятиборцев.
3э Знающему легче учение.
Разумен тот, кто заранее учен, — 60
Ветрен, кто этого не испытывал.
Знающий знаемое скажет лучше всех —
Каким путем
Возвыситься мужу
К вожделенной славе священных игр.
Ныне же ему в честь
Тридцатую победу[107] принес Алкимедонт;
4с Божеством его и мужеством
Четверо[108] юных тел
Обрели от него
Недобрый возврат, бесславную молву, помраченный путь,
А отец его отца 70
Вдохнул мощь, попирательницу дряхлости,
С попутным делом забывается и смерть.
4а Но пора мне воздвигнуть память мою,
Чтобы славить цвет победительных рук Блепсиадов, 75
Ныне шестым окружившихся венком
В лавроносных играх, —
Ибо и мертвым
Законная воздается доля хвалы,
Ибо и прах
Не скрывает от них радостной славы сородичей. 80
4э Весть, дочь Гермеса, скажет Ифиону,
А Ифион перескажет Каллимаху[109]
Блещущую олимпийскую красу,
Зевсом уготованную их породе.
Зевсова да будет воля
Славные славными умножить их дела,
А режущие немощи отвратить от них. 85
Зевс да возбранит Немезиде
Надвое мыслить об их добре,
Безгорестною жизнью
Возвеличивая и город их и род
9. <«Потоп»>
ЭФАРМОСТУ ОПУНТСКОМУ,
брату Лампромаха, на победу в борьбе, чтобы петь в Опунте на празднике в честь Аянта Локрийского.[110]
Год — 466.
1с Архилохова песнь[111],
Звучащая в Олимпии,
Победная хвала,
Тройственная и ликующая,
Довлела Кронову холму
Для шествия Эфармоста с любезными его друзьями.
Ныне же иные стрелы 5
От луков Муз, целящих далеко,
Перевесь с тетивы
В честь Зевса с багровой молнией
И в честь навершья Элиды,
Которую лидиец Пелоп
Лучшим даром взял за Гипподамией. 10
1а И еще одну, сладкую и крылатую,
Направь к Пифону,
Ибо не по земле пресмыкаться ты пустишь речь твою
От дрогнувших струн
О муже-бойце из Опунтской земли.
Прославь же и землю и сына ее! 15
В уделе она
Матери Правды и дочери Благозаконности[112],
Спасительницы, хвалимой многою хвалой;
Процвела она
Подвигами при Касталии, подвигами при Алфее
Чьи цветы величают, венчая,
Славную матерь локров, 20
Землю в блеске лесов.
1э Милый их город
Осияю я огненной моей песней,
Чтоб быстрее кровного коня,
Чтоб быстрее крылатого корабля
Повсюду бы разлетелась моя весть — 25
Если только дала судьба блюсти руке моей
Сад Харит.
Радость людям — от Харит,
А умение и доблесть — от бога.
2с Мог ли Геракл[113] 30
Палицею ударить на трезубец,
Когда над Пилосом теснил его Посидон,
И с серебряным луком теснил его Феб,
И не празден был посох Аида;
Которым гонимы смертные тела
К полым перепутьям
Умирающих,
Но нет, 35
Выплюньте, губы мои, такое слово!
Хула на богов — недоброе ремесло,
2э А похвальба не к месту — подголосок безумств.
Оставь свой лепет: 40
Будьте, боги, чужды браням и битвам!
Обратись, мой язык,
К городу Протогении[114],
Куда рок Зевса, быстрого в громах,
Низвел с Парнаса Девкалиона и Пирру
Выстроить первый дом
И родить, не всходя на ложе,
Каменный род, 45
Имя которому — люд.
Взвей им ветер шумящих слов,
Похвали им старое вино и новые песни[115]!
2э Повествуется:
Черную землю 50
Затопила водяная сила,
Но хитростью Зевса
Глубины поглотили потоп.
Здесь начало
Ваших предков о медных щитах:
Род их —
От дочерей Япетова сына[116] и от лучших из
Кроновых сынов, 55
А царство их — вековечно:
3с Ибо некогда олимпийский вершитель,
Унесши дочь Опунта из Эпейской земли
И смешавшись с ней в тиши под гривой Менала,
Вверил ее Локру,
Чтобы настигающий жребий лет не унес его 60
Беспотомственным.
И мощное семя понесла жена,
И радовался отец сыну не своему,
И стало ему имя по отцу его матери[117].
Телом и делом превыше хвалы, 65
Принял он в опеку город и люд.
3а Шли к нему гости
Из Аргоса и Фив,
От аркадян и от писейцев,
Но более всех меж приходящими
Чтил он потомка Актора и Эгины —
Менетия, 70
Которого сын
Вслед Атридам на Тевфрантских полях[118]
Единственный не покинул Ахилла,
Когда мощных данаев поворотил и бросил Телеф
К соленым корабельным бокам, —
И явен стал для разумеющего
Крепкий ум
Патрокла.
Не с той ли поры и сын Фетиды
3э Указал ему
Быть в строю под губительным Аресом
Там, где копье его, смиряющее смертных.
О если бы мне, обретателю слов, 80
Вступить на колесницу Муз,
Предводя отвагу и объемлющую силу!
Я пришел на зов гостеприимства и доблести
В честь истмийской тесьмы, перевившей Лампромаха,
Когда двое одолели[119], каждый в своем,
4с В единый день. 85
Дважды затем выпала Эфармосту радость у Коринфских ворот
И не раз — на Немейском лоне;
Славу мужей взял он в Аргосе,
Славу отроков — в Афинах;
А вырвавшись из безусых,
Как выстоял он в борьбе 90
Меж старшими о серебре[120] в Марафоне!
Зрелых подмяв
Ловкостью, которая гнется и не ломится,
Каким он криком огласил ряды,
Юный, прекрасный, по прекраснейшем из свершений!
4а В паррасийской толпе 95
Дивен предстал он на торжестве Ликейского Зевса;
В Пеллене
Ласковое унес он целенье от студеного ветра[121];
Иолаев курган и морской Элевсин[122] —
Поручители красы его.
Все лучшее — от природы, 100
Вытверженная доблесть многих побуждает к славе
Но без бога — сподручнее безвестие.
4э Есть ближние пути и дальние пути; 105
Единая забота — не всякому впрок;
Трудно взойти до умения.
Но ты, гласящий награду победителю,
В звонком слове будь тверд:
Он рожден божьей волей — 110
Мышцей добр, телом прям, взглядом смел, —
Чтобы увенчать алтарь Аянта Оилеева
На победном пиру.
10. <«Первая Олимпиада»>
АГЕСИДАМУ ИЗ ЛОКРОВ ЭПИЗЕФИРСКИХ,
ученику Ила, на ту же победу обещанная песня, чтобы петь на родине.[123]
Год — 474.
1с Об олимпийском победоносце,
Об отроке Архестрата
Прочтите мне записанное в сердце моем!
Я обязался ему сладкой песней —
Я ли мог о том позабыть?
Ты, Муза,
И ты, Истина, Зевсова дочь,
Прямою рукою
Отведите от меня укор 5
Во лжи, вредоносной гостю!
1а Издали приспевшее время
Глубоким долгом меня винит;
Но плаченная лихва
Погашает людскую хулу:
Катящаяся волна поглотит каменья[124], 10
И на радость я выплачу предо всеми должные слова.
1э Незыблемость пасет
Зефирские Локры,
А на сердце у них —
Каллиопа и медный Арес! 15
Недаром перед Кикном[125]
Даже Геракл, чья сила выше силы,
Обращался вспять —
Пусть же Агесидам возблагодарит своего Ила[126],
Как Ахилла — Патрокл!
Кто оттачивает человека, кованного к подвигу, 20
Тот к чудной славе толкнет его божией ладонью.
2с Немногим лишь дана беструдная услада,
Первый меж светочей жизни людской.
Зевсовы заветы[127]
Движут меня воспеть
Избранное меж избранных состязаний,
Которое у Пелопова древнего кургана
В силе своей учредил Геракл, 29
Когда убил Посидонова сына, безупречного Ктеата,
2а И убил Еврита[128],
Чтобы взять от Авгиевой безмерной мощи
Охотному от неохотного выслуженную мзду.
Под Клеонами засевши в чаще, 30
Смирил их Геракл на возвратном своем пути
За то, что погубили рать его тиринфян
Из алидской лощины
2э Надменные Молионовы сыны.
А эпейский вероломный царь 35
Вскоре увидел свой оплот и свое многое добро
Оседающим в бездну бед
Под крепким огнем и ударами железа.
От борьбы с сильнейшим уклону нет: 40
Из города, который пал,
Последним выступил безумец на крутую смерть.
3с В Писе
Мощный сын Зевса собрал полки и добычу.
Высочайшему отцу 45
Трижды святую выгородил он ограду.
На чистом месте
Отмежевал он Альтис вбитой межой.
Окружной равнине
Положил он быть для отдохновения и пира.
Алфейский брод[129]
3а Причел в чести к двенадцати царящим богам
И прозвание Крона 50
Дал холму,
Безымянному при Эномае[130] и только влажному от многих снегов
Три Доли стояли над первородным празднеством
И тот, кто единый выводит пытанную истину, —
3э Бог — Время: 55
Это он в своем дальнем бегу
Сказал нам заведомо,
Каким разделом первин
Освятилась добыча войны,
Как дан был устав пятилетиям торжеств[131]
Первою олимпиадою в ее победах.
Но кто стяжал
Первые венки 60
Силой рук[132], бегом ног, колесничным гоном?
Кто подвигом
Сорвал хвалу состязательной славы?
4с В беге был лучшим сын Ликимния[133] Эон,
Прямо натянул он путь своих ног, 65
А полк он вел от Мидеи;
В борьбе Эхем
Прославил Тегею;
В кулачном бою тиринфский Дорикл
Унес победу;
А на конной четверне —
4а Сем мантинеец, сын Олирофия; 70
Дротом Фрастор уметил в цель;
А камнем[134], выкруженным дальше всех,
Смог Никей,
И шумными криками вспыхнули соратники.
Вечер лучился
Милым светом доброй луны,
4э И звенела округа
Хвалебным пением веселых пиров.
Древнему следуя почину[135],
Грянем и ныне
В честь, соименную горделивой победе,
Гром и огненный дрот 80
Раскатывающегося Дия,
Вспыхивающую молнию —
Силу сил!
Роскошествующая песня
Отзовется в лад запевшему тростнику!
5с Не в пору поздно взошла она над славной Диркеей[136] —
Но сын от милой жены 85
Желанен отцу в изнанке его детства[137],
Нежностью согревающий его дух,
Ибо при смерти горько стяжавшему
Отдавать пасти добро свое пришельцу, 90
5а Ибо малую усладу за многий труд
Обретает сходящий к урочищам Аида,
Тщетно дышав о песне за красные дела свои,—
О Агесидам,
Над которым и ласковая лира и сладкая флейта
Простерли благоволение!
Щедр корм славе 95
От Зевсовых Пиерид; 90
5э Дольщик их забот,
Я объял знаменитое племя локров,
Медом моим орошая город добрых мужей,
Я воспел милое дитя Архестрата, 100
Видя силу рук его в ту пору при олимпийском алтаре:
Ясен ликом,
Юностью цвел он,
Спасшей Ганимеда от беспощадной участи людской 105
По милости Кифереи.
11. АГЕСИДАМУ ИЗ ЛОКРОВ ЭПИЗЕФИРСКИХ,
на победу в кулачном бою среди мальчиков, обещающая песня, чтобы петь в Олимпии.[138]
Год — 476.
с Порою людям надобен ветер,
Порою — небесный дождь, исчадие облаков;
Но кто преуспеет, трудясь,
Тем родятся песни медового сока,
Первины вершащих похвал, 5
Верный залог великих доблестей.
а Недоступная зависти,
Хвала эта ждет олимпийских победителей.
Пастырем ее хочет быть мой язык,—
Но лишь от бога 10
Расцветает человек умными думами в века.
Знай же, сын Архестрата,
Знай, Агесидам:
За кулачную победу твою
э Над венком золотой оливы
Грянет краса моя, сладкая, как мед,
В честь породе Эпизефирских Локров. 15
К шествию, Музы!
Слово мое — залог,
Что народ, к которому ваш путь, —
Не бежит гостей, прекрасному не чужд,
Разумом остр и копьями храбр.
А врожденному нраву 20
Иным не стать —
Ни в красной лисе, ни в ревучем льве.
12. («Удача»)
ЭРГОТЕЛУ ГИМЕРСКОМУ, РОДОМ ИЗ КНОССА,
на победу в дальнем беге,[139]
Год — 470.
1с Тебе молюсь,
Дочь Зевса Избавителя,
Хранящая Удача:
Обойми Гимеру во всю ширь ее сил!
Тобою в море
Правятся быстрые корабли,
Тобою на суше
Вершатся скорые войны и людные советы. 5
Вскатываются и скатываются то ввысь, то вниз
Чаянья людские,
Прорезая зыбучую ложь:
а Никому из живущих на земле
Нет от богов верного знака о будущем, —
Ум к предстоящему слеп.
Многое нежданное 10
Выпадает людям, радости наперекор,
Иным же встречные бури
Глубоким благом мгновенно оборачивали скорбь.
э Сын Филанора,
Так и для тебя,
Боевого петуха[140] в четырех стенах,
Не шагнув от очага,
Невоспетой осыпалась бы слава бега, 15
Если бы мятеж, бросающий мужей на мужей,
Не осиротил тебя Кносскою твоею родиною.
Ныне же,
Увенчанный в Олимпии,
Увенчанный дважды у Пифона и на Истме,
Ты, Эрготел,
Превознес собой горячие заводи нимф[141],
Новый насельник собственных пашен.
13. («Беллерофонт»)
КСЕНОФОНТУ КОРИНФСКОМУ
из рода Олигетидов, на победу в беге и в пятиборье.[142]
Год — 464.
1с Трижды победный[143] олимпийскими победами
Прославляя дом,
Любимый меж граждан, пособный меж странников,
Я поведаю о блаженном Коринфе,
Пышущем юностью, а
Где порог Посидона Истмийского.
Здесь обитает
Благозаконность
С кровными своими — Миром и Правдой[144],
Нешаткая опора городов,
Опека людского добра,
Золотые дочери советной Справедливости,
1а Отвращающей Спесь,
Злоязычную родительницу Пресыщения[145]. 10
Красная речь на устах моих,
И прямая отвага вздымает мой язык.
Что отроду в людях, того не скрыть!
Недаром, сыны Алета[146],
Вам давался не раз
Победный блеск одоления
Предельной доблестью в священной борьбе, 15
И не раз цветущие Оры
Посевали в мужские сердца
1э Древние измышления.
Всякое создание — от создателя!
Кто явил Дионисовой благодати
Дифирамб[147] за бычью гоньбу?
Кто меру отмерил 20
Конской узде[148]?
Кто дважды возвел на божьи храмы
Пернатого царя[149]?
Здесь цветет сладко дышащая Муза
И цветет Арес смертоносными копьями юных.
2с Зевс Отец,
Царящий над Олимпией свыше и вширь, 25
Будь беззавистен к словам моим
Во веки веков!
Невредимо пасущий народ Коринфа,
Дай путь
Веянью Ксенофонтовой судьбы!
Прими чин шествия, несущего венки,
Ибо ведет его с Писейских равнин
Победитель в беге и в пятикратной борьбе, 30
Первый в этой доле меж смертными.
2а Явясь на Истм,
Увенчался он двумя зелеными прядями;
И в Немее
Не было ему противоборца,
Над Алфейской водой 35
Освящен блеск ног Фессала, его отца;
У Пифона меж восхода и заката
Взял он честь бега и честь двойного бега;
Под той же луной
В кремнистых Афинах
Три лучшие победы быстроногого дня[150]
Легли ему на гриву;
2э У Геллотии[151] было их семь; 40
И меж двух морей, по уставу Посидона,
С отцом своим Птеодором, с Эритимом и Терпсием[152]
Вывел он песни, которым долго звучать.
А сколько было побед
В Дельфах и на львином лугу[153],—
О том мне спорить со многими,
Ибо и песка морского никому не перечесть. 45
3с Всему своя мера:
Должный срок — превыше всего!
В общем море на необщем челне[154],
Славя мудрость древних и доблесть бойцов, 50
Не солгу о Коринфе
Ни Сизифом, в уменьях хватким, как бог,
Ни Медеей, выбравшей брак вопреки отцу,
Спасительницей Арго и пловцов его, —
3а Ни теми, кто в отваге своей у дарданских стен 55
С двух сторон представали разрубать войну[155],
Одни — за Елену с милым племенем Атрея,
Другие — к отпору им.
В дрожь бросал данайцев ликийский Главк, 60
Величаясь, что в городе над Пиреной[156]
Царство, длинное поле и дом
Держал его отец —
3э тот, кто когда-то
Многое претерпел,
Взнуздывая над бьющими ключами
Исчадье змеистой Горгоны —
Пегаса,
Пока меченую золотом узду 65
Не подала ему дева Паллада.
В вещем сне она молвила ему:
«Ты спишь, сын Эола?
Конская чара — вот она;
Яви ее Отцу-Укротителю[157],
Заклав ему белого быка!»
4с С синей эгидой 70
Виделась она спящему во мраке,
Говоря такие слова.
Он вскочил на твердые ноги —
Чудо лежало рядом с ним.
Он схватил его,
Ликующий, он бросился ко пророку этих мест,
Он крикнул Кераниду[158] о свершившемся — 75
Как по слову его он спал на жертвеннике богини,
И как дочь Олимпийца, чье копье — как молния,
Подарила его
4а Укротительным золотом.
И был ему ответ: немедля покорствовать видению,
Крепконогую жертву 80
Воздать земледержцу в широкой его силе
И воздвигнуть алтарь Афине-Всаднице[159].
Мощью богов
Сбыться легко
И тщетным клятвам, и тщетным надеждам.
Ринувшись, схватил,
Кроткой чарою стянув ему челюсть, 85
4э Сильный Беллерофонт — крылатого коня,
И в пляске,
Меднодоспешный, взлетел ему на хребет.
Отсюда,
С пустого лона холодного эфира,
Сыпал он стрелы[160] на воинство лучниц амазонок,
Отсюда поразил он Солимов 90
И Химеру, дышащую огнем.
Но об участи его —
Смолкаю[161];
А Пегасов корм — в древних яслях Кронидова Олимпа.
5с Не пристало мне
Вихрь моих дротов во множестве их жал
Сильной мышцею 95
Метить по ту сторону меты.
Нет —
Я пришел сюда добровольной подмогой
Музам на сияющих престолах
К Олигетидам Истмийским и Немейским.
В едином слове скажу я великое,
Ибо с двух сторон[162] за мною гремит
Шестидесятикратно
Утешный крик присяжного глашатая подвигов. 100
5а О славе, которая была им в Олимпии,
Я сказал;
О славе, которая будет,
Я не промолчу;
Надежда на нее — во мне, но исход — от бога.
Если неустанна удача их породы — 105
Положимся на Зевса и Эниалия!
Шесть побед[163] на Парнасском надбровье,
А сколько в Аргосе, сколько в Фивах,
Сколько у аркадского алтаря увидит владыка Ликея,
5э Сколько Пеллена,
Сикион,
Мегара,
Затворенная роща Эакидов[164],
И Элевсин, и жирный Марафон, 110
И под вздыбленной Этной богатые города,
И Евбея!
Обшарь всю Элладу —
И явится стольное, что не охватит глаз.
Будь же легкой стопа их плаванья!
Свершитель Зевс, 115
Дай им честный путь
И причастие сладостным отрадам!
14. («Хариты»)
АСОПИХУ ОРХОМЕНСКОМУ
на победу в беге среди мальчиков.[165]
Год — 488.
1с Вы, что живете
В крае прекрасных коней, над водами Кефиса,
О Хариты, воспетые в песнях,
Владычицы светлого Орхомена,
Блюстительницы древних минийцев,
Слушайте!
Вам я молюсь!
Это вы подарили смертным 5
Все, что приятно и сладостно,—
Это вами мудр, прекрасен и славен
Человек.
Сами боги без важных Харит
Не ведут ни пляску, ни пир;
Это вы,
Правя уставы небес,
Утвердили троны свои 10
Близ златолукого
Аполлона Пифийского[166],
Чтобы чтить величье отца-Олимпийца.
2с Державная Аглая,
Сладкопевная Эвфросина,
Дочери величайшего из богов,
Слушайте меня! 15
Очаровывающая Талия,
Слушай меня,
Глядя на это благопобедное шествие,
Легкой поступью движущееся к нам!
Я пришел воспеть
Бережной песнею на лидийский лад
Того, чье имя Асопих,
Ибо минийская земля стала победительницей в Олимпе,
О Харита, благодаря тебе.
А ты, Эхо, 20
Ступай к черностенным чертогам Персефоны,
Передай отцу его эту славную весть:
Предстань Клеодаму
И скажи ему: «Сын твой
В славных долинах Писы
Увенчал молодые кудри
Крыльями знаменитых побед».
1. <«Пелоп»> ГИЕРОНУ СИРАКУЗСКОМУ и коню его Ференику на победу в скачке.[18] Год — 476.
1с Лучше всего на свете —
Вода[19];
Но золото,
Как огонь, пылающий в ночи,
Затмевает гордыню любых богатств.
Сердце мое,
Ты хочешь воспеть наши игры?
Не ищи в полдневном пустынном эфире
Звезд светлей, чем блещущее солнце, 5
Не ищи состязаний, достойней песни,
Чем Олимпийский бег.
Лишь отсюда многоголосый гимн
Разлетается от мудрых умов,
Чтобы славить Кронида 10
У блаженного очага Гиерона —
1а Гиерона, который владеет
Скиптром правосудия в стадообильной Сицилии,
Гиерона, у которого в житнице —
Наливные колосья всех добродетелей,
Гиерона, который блещет
Славословием песнопений
Среди нашего веселья на его гостеприимном пиру. 15
Сними же с гвоздя
Дорийскую лиру,
Если в душу скользнула сладкою заботою
Радость о Писе и о Ференике[20],
Который, мчась при Алфее, 20
Не касаем бичом,
Причастил победе своего господина —
1э Царя Сиракуз,
Любителя конеборств.
Слава Гиерона сияет
В этом славном мужами поселенье лидийского Пелопа —
Пелопа, которого полюбил держатель земли Посидон, 25
Когда Клото воздвигла его из чистой купели
С плечом, блиставшим слоновьей костью.
…Но нет[21], это сказки:
Ведь так часто людская молва
Переходит за грани истины;
И сказания, испещренные вымыслами,
Вводят в обман.
2с Ведь Харита, 30
Подательница всего, что нам мило,
Столько уж раз
Представляла нам неверное верным!
Нет: бегущие дни — надежнейшие свидетели:
Человек о богах 35
Должен говорить только доброе,
И на нем не будет вины.
Пелоп, сын Тантала!
Я скажу о тебе иное, чем предки:
Я скажу, что некогда твой отец,
Созывая богов на милый Сипил,
Благозаконно
Воздавал им пиром за пир, —
И когда-то сверкающий трезубцем бог 40
Схватил тебя и унес,
2а Ибо страсть придавила его сердце.
На своих золотых конях
Он вознес тебя к Зевсу в небесный широкославный чертог,
Где такая же страсть поселила потом Ганимеда[22]. 45
Ты исчез,
И люди искали, но не нашли тебя для матери;
А завистник-сосед
Стал, таясь, рассказывать людям,
Как в воду, кипящую на огне,
Острым изрубленное ножом,
Падало тело твое,
Как делили его за столом на куски и ели. 50
2э Нет!
Я не смею назвать людоедами богов!
Слишком часто кара настигала богохульников.
Если олимпийцы чтили когда-нибудь смертного
Это был Тантал;
Но не мог он переварить своего великого счастья — 55
За великую гордыню понес он от вышнего Отца
Величайшую казнь:
Исполинский камень, нависший над лбом.
Он рвется его свалить,
Он забыл блаженный покой, 60
3с В безысходной жизни он окутан мучением,
Четвертым к трем[23] —
Потому что он похитил у вечноживущих
Для сверстных себе[24] застольников
Нектар и амвросию,
В которых было бессмертье. 65
Неправ,
Кто надеется, человек, укрыться от ведома бога!
Оттого-то
И вернули его сына бессмертные
К кратковременной доле жителя земли.
А когда расцвели его годы,
Когда первый пух отемнил его щеки, 70
Он задумался о брачной добыче,
3а О славной Гипподамии, дочери писейского отца.
Выйдя к берегу серого моря,
Он один в ночи
Воззвал к богу, носителю трезубца,
К богу, чей гулок прибой, — 75
И бог предстал пред лицом его.
Сказал Пелоп:
«Если в милых дарах Киприды
Ведома тебе сладость, —
О Посидон!
Удержи медное копье Эномая,
Устреми меня в Элиду на необгонимой колеснице,
Осени меня силой! 80
Тринадцать мужей, тринадцать женихов[25]
Погубил он, отлагая свадьбу дочери:
3э Велика опасность, и не для робкого она мужа, —
Но кто и обречен умереть,
Тот станет ли в темном углу праздно варить бесславную старость,
Отрешась от всего, что прекрасно?
Испытание это — по мне,
А желанная победа моя — от тебя!» 85
Он сказал —
И слова его были не праздными.
Для славы его
Дал ему бог золотую колесницу и коней с неутомимыми крыльями[26].
4с Он поверг Эномаеву мощь,
Он возлег с его дочерью,
И она родила ему шесть сыновей,
Шесть владык, блистающих доблестью.
А теперь, 90
Почитаемый ярью кровавых возлияний,
Он почиет[27] у Алфейского брода,
И несчетные странники стекаются к его могиле
Помолиться у алтаря. 95
Но слава его,
Слава Пелопа
Далеко озирает весь мир с Олимпийских ристалищ,
Где быстрота состязается с быстротой
И отважная сила ищет своего предела;
И там победитель 100
До самой смерти
Вкушает медвяное блаженство
4а Выигранной борьбы, —
День дню передает его счастье,
А это — высшее, что есть у мужей.
А мой удел —
Конным напевом, эолийским ладом
Венчать героя. 105
Я знаю:
Никого из ныне живущих,
Столь искушенного в прекрасном, столь превосходного в могуществе,
Не прославим мы складками наших песен.
Некий бог, пекущийся о твоих помышлениях,
Бдит и над этим твоим признанием, Гиерон. 110
Если он не оставит тебя —
Я верю, что я вновь еще сладостней прославлю
4э Стремительную твою колесницу[28],
Проложив колею благодетельной хвалы
По склонам издали видного Крония:
Самую крепкую стрелу свою
Муза еще не сработала для меня. 115
Разным людям — разное величие;
Высочайшее из величий — венчает царей;
О, не стреми свои взоры еще выше!
Будь твоей долей —
Ныне попирать вершины;
А моей —
Обретаться рядом с победоносными,
Первому во всем искусстве перед эллинами.
2. <«Острова Блаженных»> ФЕРОНУ АКРАГАНТСКОМУ, сыну Энесидама, на победу в колесничном беге.[29] Год — 476.
1с Песни мои, владычицы лиры[30],
Какого бога,
Какого героя,
Какого мужа будем мы воспевать?
Над Писою властвует Зевс;
Олимпийские игрища учредил Геракл
От первин победы[31];
Но воскликнем мы ныне о Фероне, 5
Ибо победоносна была его четверня.
Он милостив к странствующим,
Он оплот Акраганта,
Он цвет от корня достопрославленных предков,
Блюстителей города;
1а Много вынесши духом,
Они обрели это священное обиталище над рекой,
Они стали зеницей Сицилии,
Время и Судьба бодрствовали над ними, 10
Осыпая богатством и благом
Родовую их доблесть.
И ты, Зевс,
Сын Крона и Реи,
Восседающий на престоле Олимпа,
Над вершиною игр у Алфейского брода,
Тронься моею песней
И оставь им в твоей милости отчие поля —
1э В роды и роды. 15
Все, что было, и правое и неправое,
Не станет небывшим,
Не изменит исхода
Даже силою Времени, которое всему отец[32];
Но милостивый рок может погрузить его в забвение.
Нестерпимая боль, укрощенная, умирает,
Заглушаясь радостями удач, 20
2с Когда Доля, ниспосланная от бога,
Возносит наше счастье до небес.
Такова и повесть о царственных дочерях Кадма[33]:
Тяжкое претерпели они;
Но бремя горя ниспало с их плеч 25
Пред силою блага.
Длиннокудрая Семела, пав от громовой стрелы,
Вновь жива на Олимпе,
Где любит ее Паллада[34],
Любят Музы,
Вдвое любит родитель Зевс,
И больше всех любит сын ее, повитый плющом. 30
2а А в пучине,
Средь Нереевых дочерей,
Ино
Обрела негаснущую жизнь на вечные века.
Не предуказан смертным
Час их смерти;
Доживем ли до заката спокойного дня,
Детища солнца,
Не нарушив его блаженства?
Радость и тягость,
Волна за волной, набегают на род человеческий, —
2э Это Доля, 35
Из рода в род блюдущая судьбу людскую,
Вместе с счастьем, даром богов,
Посылает людям и горе
Переменною чередой.
Так роковой сын Лаия[35]
Умертвил встреченного отца
Во исполнение древнего вещания пифии, — 40
3с И Эринния с пронзающим взором
Сокрушила братоубийством его воинственный род.
Но Ферсандр[36], пережив Полиника,
В новых битвах снискав себе новые почести,
Стал спасительным отпрыском для корня Адрастидов, 45
И плод его семени,
Сын Энесидама,
Достоин славы
В хвалебных песнопеньях и в бряцании лир.
В Олимпии
3а Он сам обрел свой победный дар;
У Пифона и на Истме
Вместе с братом[37], равным ему во славе,
Увенчала его общая Харита 50
За двенадцать пробегов колесничной четверни.
Счастье победы
Смывает труд состязанья.
Богатство, украшенное доблестью,
Ведет мужа от удачи к удаче, от заботы к заботе,
3э Сияет звездой, 55
И нет сияния, свойственнее человеку,
Владея таким уделом,
О, если бы знал человек грядущее!
Если бы знал он,
Как, миновавши смерть[38],
Презренные души тотчас постигаются карами!
За вину в этом царстве Зевса
Некто в преисподней изрекает роковые приговоры. 60
4с Лишь достойные мужи
Обретают беструдную жизнь
Там, где под солнцем вечно дни — как ночи и ночи — как дни.
Силой рук своих
Они не тревожат ни землю, ни морские воды,
Гонясь за прожитком; 65
Радостные верностью своей,
Меж любимцев богов
Провожают они беспечальную вечность;
А для остальных —
Муки, на которые не подъемлется взор.
4а Но те, кто трижды
Пребыв на земле и под землей,
Сохранили душу свою чистой от всякой скверны,
Дорогою Зевса шествуют в твердыню Крона[39]. 70
Остров Блаженных
Овевается там веяньями Океана;
Там горят золотые цветы,
Возникая из трав меж сияющими деревьями
Или вспаиваемые потоками.
Там они обвивают руки венками и цепями цветочными
4э По правым уставам Радаманфа[40], 75
Избранного в сопрестольники
Горним отцом, супругом Реи, чей трон превыше всего.
Там Пелей, там Кадм,
И туда вознесла Ахилла[41]
Мать его, тронув мольбами Зевсово сердце, — 80
5с Ахилла, которым повергнут
Гектор, столп Трои, незыблемый, непобедимый,
Ахилла, которым преданы смерти
Кикн и эфиоп[42], рожденный Зарей.
Много есть острых стрел
В колчане у моего локтя.
Понимающим[43] ясны их речи — 85
А толпе нужны толкователи.
Мудрый знает многое отроду —
А кому потребно ученье,
Те, как вороны[44],
Оба каркают болтливо и праздно
5а Против божественной птицы Зевса.
Сердце мое, нацель же свой лук без промаха.
В кого мы уметим,
Спустив прославляющие стрелы с тетивы милосердного духа? 90
В Акрагант ли
Обращу я заветное слово
Нескрытного моего ума?
Сто лет[45] не рождал этот город
Мужа, добрее к друзьям,
Мужа, щедрее в дарах, 95
5э Чем Ферон.
Пусть неправедная зависть восстает на хвалу,
И злоязычие безумцев
Тщится покрыть забвением славные дела, —
Неисчислимы пески,
И сколько отрады людям принес Ферон,
Кто в силах поведать?
3. <«Геракл Гиперборейский»> ФЕРОНУ АКРАГАНТСКОМУ на праздник Феоксений в честь Диоскуров.[46] Год — 476.
1с Тиндаридам гостеприимцам
И Елене прекраснокудрой
Хочу я на радость
Почтить прославленный Акрагант,
Воздвигая эту песнь
Олимпийской победе Ферона
И его не знающих устали коней.
Муза встала рядом со мной,
Ибо мною обретен новоблещущий лад,
С дорийскою поступью[47] слаживающий праздничную речь. 5
1а В сини на этих кудрях
К богозданному зовут меня долгу,
Зовут меня слить
Перезвоны лир, переклики флейт и склад слов
По достоинству Энесидамова сына.
Это Писа велит мне начать,
Ибо от Писы разлетаются меж людей 10
Песни, причастницы бессмертных,
Спеша к тому, чьи кудри и лоб
1э Безупречный этолиец[48], судящий над эллинами,
Во исполнение древних Геракловых заветов
Осенил бледной красою оливы,
Которую некогда от тенистых истоков Истра[49]
Сын Амфитриона
Принес в Олимпию, —
Лучшую память Олимпийских игр. 15
2с Он принес ее от гипербореев,
Служителей Аполлона,
Умолив их словами разума[50]
Во имя святилища Зевса, славного по всей земле,
О дереве, осеняющем мужей и венчающем подвиги.
Алтари отца его уже освящены,
И луна, зеница сумерок, луна в золотой колеснице
Полным блеском сияла ему с небес, 20
2а Когда он утвердил
Святой закон пятилетних великих игр[51]
На алфейских склонах, достоянии бога.
Не цвела еще деревами
В Кронийской долине Пелопова земля,
И голый сад покорствовал солнечным острым лучам.
Это видел Геракл,
И дух устремил его в путь к Истрийским пределам. 25
2э Там дочь Латоны,
Стремительница коней,
Встретила его,
Пришедшего взять
Из теснин и извилистых недр Аркадии
По указу Еврисфея, по року отца
Златорогую лань,
Некогда обещанную Ортосии
Писаным обетом Таигеты[52].
3с В погоне своей
Он достиг земель, что за спиной у ледяного Борея,
Он застыл, увидав их деревья,
И сладкое желание обуяло его
Посадить их вокруг ристалищ,
Огибаемых в беге двенадцать раз.
И теперь он приходит, веселый,
На праздник свой,
Сопутствуемый богоподобными близнецами,
Которых носила Леда, широко подпоясанная мать, — 35
3а Ибо, отходя на Олимп,
Это им он вверил[53] свои состязания, диво для глаз,
В доблести мужей и в быстроте колесничных погонь.
И если сердце мое торопит меня воспеть
Славу Эмменидов[54], славу Ферона,
То это от конников Тиндаридов низошла она,
Потому что первыми из всех смертных
Эммениды их чтят у своих гостеприимных столов, 40
3а Благоговейным духом блюдя обряды блаженных.
Если лучшее в мире — вода,
Если достойнейшее из благ — золото,
То в доблестях людских — Ферон
Ныне достиг предела, коснувшись Геракловых столпов.
Дальнейший путь
Заповедан мудрому и немудрому.
Ни шагу, песнь моя!
Твой певец не безумен.
4. <«Эргин»> ПСАВМИЮ КАМАРИНСКОМУ на победу в колесничном беге, чтобы петь в Олимпии.[55] Год — 452.
с Высочайший погонщик неутомимых громов,
Зевс,
Не твои ли Оры[56]
Пестрым напевом хороводных лир
Зовут меня в зрители высокой борьбы?
Успех друзей —
Сладкая весть, мгновенная радость добрым. 5
О Кронион,
Держатель Этны,
Обветренного бремени стоголового исполина Тифона,
Во имя Харит
Прими олимпийский победоносный запев,
а Немеркнущий отсвет широкосильной доблести. 10
Это — запев о колеснице Псавмия,
В писейском венке
Рвущегося взметнуть славу Камарины.
Бог, будь благ
Отныне к его мольбам[57]!
Псавмию — моя хвала:
Он щедр вскармливать скакунов,
Он рад привечать гостей, 15
Мысль его чиста,
Обращенная к миру, лелеятелю городов.
Ложь не увлажнит моих слов:
Испытание — проба людям.
э Не так ли
Рассеял поношения лемносских жен 20
Сын Климона[58],
В медных доспехах стяжав беговой победный венок,
Чтобы молвить Гипсипиле:
«Таков мой бег, —
А руки и грудь не слабей того; 25
Нередко
Неурочной порой приходит седина
И к юным».
5. («Камарина») ПСАВМИЮ КАМАРИНСКОМУ на победу в состязании на мулах, чтобы петь в Камарине.[59]
1с Высоких доблестей,
Олимпийских венков
Сладкое руно
Прими улыбчиво, дочь Океана[60]!
Это дары
Псавмия от упряжки неутомимых мулов.
1а Это он,
Возвеличивая многолюдный град
Твой, Камарина,
Шести двойным алтарям[61]
На празднествах величайших богов 5
Воздал почет
Закланными быками и пятидневными ристаниями[62]
1э На конях, на мулах и верхом.
В победе его — милая слава твоя,
В крике о ней — имя Акрона, его отца,
И его новозданной обители.
2с А ныне,
Воротясь от желанных пределов Эномаевых и Пелоповых,
Твой, Паллада[63], держательница городов, 10
Поет он священный лес,
И реку Оанис,
И озеро в берегах,
2а И державные русла, которыми Гиппарис орошает народ[64],
Быстро слаживая
Высоковерхий лес крепких зданий,
Из бессилия выводя на свет
Сонм сограждан.
2э Трата и труд, 15
Вечные приспешники доблести,
Борются за скрытый в опасностях подвиг.
За кем успех —
Тот и мудр во мнении людском.
3с Зевс-Спаситель,
Высокооблачный,
Ты, восседающий на Кроновом холме,
Ты, осеняющий широко текущий Алфей
И святую пещеру Иды[65]!
С мольбою
Под посвист лидийских флейт
Припадаю к тебе:
3а Да изощрится твой город славным мужествованием, 20
А ты, Псавмий,
Олимпийский победоносец,
Ликующий о Посидоновых скакунах,
Да пронесешь до смертной черты
3э Благодушную старость в кругу твоих сыновей.
Кто здравым орошен благом,
Довлеющее добро украшая хвалой, —
Тот не рвись достигнуть божественности.
6. <«Иам»> АГЕСИЮ СИРАКУЗСКОМУ, сыну Сострата из рода Иамидов и вознице его Финтию на победу в состязании на мулах, чтобы петь в Стимфале.[66] Послана с Энеем, учителем хора. Год — 472 или 468.
1с Золотые колонны
Вознося над добрыми стенами хором,
Возведем преддверие,
Как возводят сени дивного чертога:
Начатому делу — сияющее чело.
Олимпийский победоносец,
Блюститель вещего Зевесова алтаря, 5
Сооснователь славных Сиракуз[67], —
Какая минует его встречная хвала
В желанных песнях беззаветных сограждан?
1а Пусть ведает сын Сострата:
Подошва его — под божественной пятой.
Бестревожная доблесть
Не в чести
Ни меж пеших мужей, ни на полых кораблях; 10
А коль трудно далось прекрасное, —
Его не забыть.
Для тебя, Агесий,—
Та правая похвала,
Какую молвил Адраст
Над Амфиараем, вещателем Оиклидом:
Когда поглотила его земля на блещущих его конях,
1а Тогда над семью кострами[68] для мертвых тел 15
Пред стенами Фив
Сын Талая такое вымолвил слово:
«Горько мне о зенице воинства моего,
О том, кто был добрый муж
И прорицать, и копьем разить!»
А не это ли и твой удел,
О сын Сиракуз,
Предводитель нашего шествия?
Я не спорщик,
Я не друг вражде, —
Но великою клятвою поклянусь: это так; 20
И заступницами моими станут Музы,
Чья речь — как мед.
2с Запряги же мне, Финтий, мощь твоих мулов,
И пущу я колесницу по гладкому пути
К племени тех мужей!
Мулам ведом тот путь,
Ибо венчаны они олимпийским венком. 25
Пора мне распахнуть пред ними врата песнопений.
Пора мне предстать
Питане[69] у быстрого Еврота,
2а Где слился с ней (так гласит молва)
Посидон, сын Крона,
Чтобы родила она Евадну с синими кудрями[70]. 30
На груди укрыв свой девичий приплод,
В урочный свой месяц
Призванным прислужницам повелела она
Вверить дитя
Доблестному Элатиду[71],
Правящему над аркадянами в Фесане,
Дольщику алфейских поселений.
Вскормленная там, 35
От Аполлона познала она первую сладость Афродиты.
Но недолго таился от Эпита божий посев —
Несказанный гнев
Жгучею заботою стеснивши в сердце своем,
Он пустился к пифийской святыне
Вопросить о непереносимой своей обиде;
А она меж тем,
Развязав свой багряный пояс,
Отложив свой серебряный кувшин[72], 40
Под синею сенью ветвей
Родила она отрока, мудрого, как бог, —
Золотокудрый супруг, кроткая думами Илифия и Судьбы
Были при ней,
3с И скорые радостные роды
Извели Иама на свет из чрева матери его.
Терзаясь,
Оставила она его на земле,
И два змея[73] с серыми глазами 45
По воле божеств
Питали его, оберегая,
Невредящим ядом пчелиных жал.
А царь,
Примчавшись от пифийских утесов,
Всех в своем дому
Вопрошал о младенце, рожденном Евадной:
Говорил, что Феб — родитель ему,
3а Что быть ему лучшим вещуном над земнородными, 50
И что племени его не угаснуть вовек.
Так возглашал он, —
Но клятвенные встречал ответы,
Что никто не видел и никто не слышал
Младенца, рожденного уже за пятый день,
В камыше, в неприступной заросли
Таился он,
И лучами багряными и желтыми 55
Проливались на его мягкое тело
Ион-цветы,
Чьим бессмертным именем указала ему называться мать
Во веки веков.
3э А когда вкусил он от плода
Сладкой Гебы в золотом венце,
То, сойдя в алфейские воды,
Воззвал он к Посидону, мощному праотцу своему,
И воззвал он к лучнику, блюстителю богозданного Делоса,
О том, чтобы честь, питательница мужей,
Осенила его чело. 60
Ночь была, и открытое небо,
И в обмен его голосу прозвучал иной,
Отчий, вещающий прямые слова:
«Восстань, дитя,
Ступай вслед за вестью моей
В край, приемлющий всех!»
4с И взошли они на каменную кручу высокого Крония,
И там восприял Иам 65
Сугубое сокровище[74] предвидения:
Слух к голосу, не знающему лжи,
И указ:
Когда будет сюда Геракл,
Властная отрасль Алкидов, измыслитель дерзновенного, —
Утвердить родителю его
Празднество, отраду многолюдья,
Великий чин состязаний,
И на высшем из алтарей — Зевесово 70
Прорицалище.
4а С тех самых пор
Многославен меж эллинами род Иамидов:
Сопутствуемый обилием,
Чтящий доблесть,
Шествует он по видному пути.
Каждое их дело — свидетельство тому:
И завидуют хулящие
Тому, кому вскачь на двенадцатом кругу 75
Первому по чести излила Харита
Славную свою красоту.
Если предки, Агесий, матери твоей
У граней Киллены
4э Подлинно дарили в благочестии своем
Многие и многократные заклания
Ради милости Эрмия,
Вестника богов, в чьей руке — состязание и жребий наград,
Возлюбившего Аркадию, славную мужами, — 80
То это он
И тяжко грохочущий родитель его
Довершает твою славу, о сын Сострата,
Певучий оселок[75] — на языке у меня,
Слава его льется чудными дуновениями
Навстречу воле моей.
Мать моей матери[76] —
Цветущая Метопа из-под Стимфала;
5с Она родила Фиву, хлещущую скакунов, 85
Фиву, чью желанную воду я пью,
Пеструю хвалу сплетая копьеносным бойцам.
Возбуди же, Эней, сопоспешников твоих
Первым чередом воспеть девственницу Геру[77],
А вторым — попытать,
Не избудет ли правда речей моих
Старую брань: «беотийская свинья»[78]? 90
Ты — верный мой гонец,
Ты — скрижаль прекраснокудрых Муз,
Ты — сладкий ковш благозвучных песнопений,
5а И тебе я велю
Помянуть Сиракузы, помянуть Ортигию,
Где, скипетром чист и мыслями прям,
Правит Гиерон,
Чтущий Деметру[79], обутую в багрец, 95
И торжество ее дочери о белых конях,
И мощь Зевеса Этнейского.
Ведом он и струнам и сладкоречивым напевам;
Пусть же его блаженства не тревожит крадущееся время,
Пусть он примет в желанном добросердечии свое:
5э Шествие Агесия
От стен Стимфалы, матери аркадийских стад,
С родины на родину:
Хороши два якоря[80] 100
Быстрому кораблю в бурную ночь —
Да прославит милующий бог
И эту и ту!
Властвующий над морем
Супруг Амфитриты с золотым веретеном,
Прямому кораблю
Дай беструдный путь,
Чтоб расцвел 105
Благоуханный цвет моих песен!
7. <«Родос»> ДИАГОРУ РОДОССКОМУ, потомку Тлеполема, на победу в кулачном бою.[81] Год — 464.
1с Как чашу, кипящую виноградной росою,
Из щедрых рук приемлет отец
И, пригубив,
Молодому зятю передает из дома в дом
Чистое золото лучшего своего добра
Во славу пира и во славу сватовства 5
На зависть друзьям,
Ревнующим с ложе согласия, —
1а Так и я
Текучий мой нектар, дарение Муз,
Сладостный плод сердца моего
Шлю к возлиянью
Мужам-победителям,
Венчанным в Олимпии, венчанным у Пифона. 10
Благо тому, о ком добрая молва!
Ныне к одному, завтра к другому
Устремляет Харита в животворном своем цвету
Взгляд свой и звук лиры и многогласных флейт;
1э Под пение лир и флейт
Ныне выхожу я с Диагором
Славить дочь Афродиты, Солнца невесту, морскую Роду[82],
Чтобы воздать хвалу за кулачный бой
Без промаха бьющему 15
Исполину в Алфейском и в Кастальском венке,
И отцу его Дамагету, угодному Правде[83],
Обитающим остров о трех городах[84]
Меж аргивских пик,
Под бивнем широких хороводов Азии[85],
2с Это к ним 20
От самого Тлеполемова истока
Совокупную хочу я направить речь
О широкой мощи Геракловой породы, —
Ибо отчая их честь — от Зевса,
Материнская, по Астидамии, — от Аминтора[86].
Над вращением людского ума
Несчетные нависают заблуждения. 25
Не найдешься сказать,
2а Что в начале, что в конце по смертным мерено,
Так и неравнородного брата Алкмены,
Ликимния[87], что сошел с Мидеина ложа,
Посохом из тугой оливы
Поразил в Тиринфе
Утвердитель этой земли, 30
Прогневленный. Возмущение души
Сбивает с пути даже мудрого.
2э Он пришел за вещаньем к богу,
И указал ему золотогривый из сладко курящегося капища
Прямой корабельный путь
От лернейского берега[88] к той земле среди морей,
Где великий властитель богов
Пролил на город золотые снега,
Когда умением Гефеста о медном топоре
Из отчего темени вырвалась Афина[89]
С бескрайним криком,
И дрогнули перед нею Небо и мать Земля;
3с А сияющий смертным сын Гипериона
Повелел своим милым сынам 40
Блюсти ближний долг,
Чтобы первыми воздвигнуть[90] богине светлый алтарь
И жертвенным чином
Возвеселить и отца, и деву, гремящую копьем.
Доблесть и радость
Входят в смертных, чтящих Предведенье, —
3а Но туча забвения обстигает врасплох, 45
Отстраняя ум с прямого пути вещей:
Жгучего семени огня
Не взнесли они на городскую высь,
Для беспламенных жертв[91]
Оградивши свое святилище.
И Зевс
Желтую тучу свел к ним дождем щедрого золота,
А совоокая 50
3э Дала им сноровку превзойти всех смертных трудами искусных рук.
Подобные живым[92], шагнули по дорогам их творения, —
И слава их была глубока;
В искусившемся и великое умение безобманно.
Есть у людей старое слово:
Когда Зевс и бессмертные делили землю, 55
Тогда Родос не виднелся в пучине,
Тогда остров таился в соленой глубине.
4с И как меж делившими не было Солнца,
То остался бездольным на земле
Чистейший бог. 60
Для напомнившего хотел Зевс перебросить жребий,
Но тот сдержал:
«Видел я, — сказал он, — сквозь седое море
Землю, вздымающуюся из низин,
Многоплодную людям, добрую стадам».
4а И на том повелел он Доле[93], перевитой золотом,
Протянуть руки, 65
Положить великую клятву богов,
Воедине с Кронионом утвердить мановением,
Чтобы выйти тому острову на ясный свет
В вечный дар божьему челу.
Воистину свершились горние слова —
И сырая соль проросла островом,
4э И держит его 70
Родитель лучей, которые — как стрелы,
Правитель коней, чье дыхание — огонь.
Здесь смешавшийся с Родою,
Породил он семерых сынов,
Мудрейших мыслями меж первых людей,
А от единого из них рождены
Линд, Камир и старший Иалис,
Чтобы врозь держать натрое разделенную 75
Отчую землю, удельные города,
Каждый названный по имени воссевшего.
5с Там и сбывается
Сладкий выкуп скорбной беды
Тлеполема, водителя тиринфян.
Как пред богом,
Шествует там дымящийся скот и решаются состязания.
Дважды увенчанный их цветами, Диагор 80
Четырежды был счастлив на славном Истме
И раз за разом — в Немее и кремнистых Афинах.
5а Знала его и аргосская медь[94],
И аркадские и фиванские выделки,
И уставные борения беотян, 85
И Пеллена,
И Эгина,
Шестикратного победителя;
Не иное гласит и в Мегарах каменная скрижаль[95].
Зевс-отец,
Царящий над хребтом Атабирия[96],
Склонись
К созидаемой песне олимпийской победе
5э И к мужу, чья доблесть — в кулачной битве.
Даруй ему
Милость и честь от своих и от чужих,— 90
Ибо прям его путь, и спесь ему враг,
Ибо помнит он заветы отцов своих, твердых духом.
Не затми Каллианактовы севы[97]!
Ибо хоть ликует город о благе Эратидов,
Но и в единое мгновение ветер встает на ветер[98]. 95
8. <«Эак»> АЛКИМЕДОНТУ ЭГИНСКОМУ, сыну Ифиона из рода Блепсиадов, брату Тимосфена, ученику Мелесия, на победу в борьбе среди мальчиков.[99] Год —460.
1с Матерь состязаний, венчанных золотом,
Ты, Олимпия[100],
Владычица правды,
Где вещатели[101] над сжигаемыми жертвами
Пытают молниеносного Зевса,
Не молвит ли о мужах, вожделеющих сердцами, 5
Причаститься доблести и отдыху от трудов,
1а И благочестные их молитвы
Милостиво сбываются, —
И ты, священный лес
Добрых стволов над Алфеем в Писе, —
Примите это шествие, примите несущее венки! 10
Великая и вечная слава —
На том, кому следует ваш блистательный дар.
Разным людям — разное добро;
1э Многие дороги с богом ведут к благополучию;
Но вас
Вверила судьба в удел Зевсу — Родителю[102], —
И тебя, Тимосфен,
Выкликнул он в Немее,
А тебя, Алкимедонт,
В олимпийской победе у Кронова холма.
Телом красив,
Делом подстать,
Победный в борьбе,
Возгласил он о длинновесельной отчей Эгине 20
Где спасительная Правда[103], сопрестольница гостеприимца Зевса,
2с Чтится, как нигде меж людьми.
Когда многое ко многому клонится, —
Труден меткий суд прямому уму;
Но эта земля за солеными валами 25
От бессмертных воздвигнута божественным столпом,
Странникам всех стран,—
Пусть же взлетающее Время
Не устанет в своих трудах
2а О дорийском уделе от Эаковых времен! 30
Зван был Эак
На подмогу, когда сын Латоны и над ширью царящий Посидон
Возносили стены венца над Илионом,
Чтобы волею судьбы
В градовержущих битвах встающих войн 35
Бурным дымом они дохнули в небеса.
Синие три змея
Выплыли тогда к выведенной башне.
Двое пали,
Испустив, исступленные, дух,
А третий воздвигся и крикнул, 40
Быстро на противоставшее чудо ответил Феб:
«Пасть Пергаму от мышцы твоей, герой, —
Так являет тяжко грохочущий Кронион;
3с А начаться тому 45
От сынов твоих первых и четвертых»[104].
Ясное сказав,
Устремился бог
К Истру, Ксанфу и ристающим амазонкам[105],
А потрясатель трезубца,
Простерши колесницу к морскому Истму,
Золотыми конями унес Эака 50
В Эаков край[106],
3а Летя пировать к Коринфской скале.
Ничто не в сласть людям поровну.
Да не поразит меня камень зависти, 55
Если взведу я хвалу безбородых к Мелесию,
Ибо и ему такова была честь
И в Немее, и потом меж пятиборцев.
3э Знающему легче учение.
Разумен тот, кто заранее учен, — 60
Ветрен, кто этого не испытывал.
Знающий знаемое скажет лучше всех —
Каким путем
Возвыситься мужу
К вожделенной славе священных игр.
Ныне же ему в честь
Тридцатую победу[107] принес Алкимедонт;
4с Божеством его и мужеством
Четверо[108] юных тел
Обрели от него
Недобрый возврат, бесславную молву, помраченный путь,
А отец его отца 70
Вдохнул мощь, попирательницу дряхлости,
С попутным делом забывается и смерть.
4а Но пора мне воздвигнуть память мою,
Чтобы славить цвет победительных рук Блепсиадов, 75
Ныне шестым окружившихся венком
В лавроносных играх, —
Ибо и мертвым
Законная воздается доля хвалы,
Ибо и прах
Не скрывает от них радостной славы сородичей. 80
4э Весть, дочь Гермеса, скажет Ифиону,
А Ифион перескажет Каллимаху[109]
Блещущую олимпийскую красу,
Зевсом уготованную их породе.
Зевсова да будет воля
Славные славными умножить их дела,
А режущие немощи отвратить от них. 85
Зевс да возбранит Немезиде
Надвое мыслить об их добре,
Безгорестною жизнью
Возвеличивая и город их и род
9. <«Потоп»> ЭФАРМОСТУ ОПУНТСКОМУ, брату Лампромаха, на победу в борьбе, чтобы петь в Опунте на празднике в честь Аянта Локрийского.[110] Год — 466.
1с Архилохова песнь[111],
Звучащая в Олимпии,
Победная хвала,
Тройственная и ликующая,
Довлела Кронову холму
Для шествия Эфармоста с любезными его друзьями.
Ныне же иные стрелы 5
От луков Муз, целящих далеко,
Перевесь с тетивы
В честь Зевса с багровой молнией
И в честь навершья Элиды,
Которую лидиец Пелоп
Лучшим даром взял за Гипподамией. 10
1а И еще одну, сладкую и крылатую,
Направь к Пифону,
Ибо не по земле пресмыкаться ты пустишь речь твою
От дрогнувших струн
О муже-бойце из Опунтской земли.
Прославь же и землю и сына ее! 15
В уделе она
Матери Правды и дочери Благозаконности[112],
Спасительницы, хвалимой многою хвалой;
Процвела она
Подвигами при Касталии, подвигами при Алфее
Чьи цветы величают, венчая,
Славную матерь локров, 20
Землю в блеске лесов.
1э Милый их город
Осияю я огненной моей песней,
Чтоб быстрее кровного коня,
Чтоб быстрее крылатого корабля
Повсюду бы разлетелась моя весть — 25
Если только дала судьба блюсти руке моей
Сад Харит.
Радость людям — от Харит,
А умение и доблесть — от бога.
2с Мог ли Геракл[113] 30
Палицею ударить на трезубец,
Когда над Пилосом теснил его Посидон,
И с серебряным луком теснил его Феб,
И не празден был посох Аида;
Которым гонимы смертные тела
К полым перепутьям
Умирающих,
Но нет, 35
Выплюньте, губы мои, такое слово!
Хула на богов — недоброе ремесло,
2э А похвальба не к месту — подголосок безумств.
Оставь свой лепет: 40
Будьте, боги, чужды браням и битвам!
Обратись, мой язык,
К городу Протогении[114],
Куда рок Зевса, быстрого в громах,
Низвел с Парнаса Девкалиона и Пирру
Выстроить первый дом
И родить, не всходя на ложе,
Каменный род, 45
Имя которому — люд.
Взвей им ветер шумящих слов,
Похвали им старое вино и новые песни[115]!
2э Повествуется:
Черную землю 50
Затопила водяная сила,
Но хитростью Зевса
Глубины поглотили потоп.
Здесь начало
Ваших предков о медных щитах:
Род их —
От дочерей Япетова сына[116] и от лучших из
Кроновых сынов, 55
А царство их — вековечно:
3с Ибо некогда олимпийский вершитель,
Унесши дочь Опунта из Эпейской земли
И смешавшись с ней в тиши под гривой Менала,
Вверил ее Локру,
Чтобы настигающий жребий лет не унес его 60
Беспотомственным.
И мощное семя понесла жена,
И радовался отец сыну не своему,
И стало ему имя по отцу его матери[117].
Телом и делом превыше хвалы, 65
Принял он в опеку город и люд.
3а Шли к нему гости
Из Аргоса и Фив,
От аркадян и от писейцев,
Но более всех меж приходящими
Чтил он потомка Актора и Эгины —
Менетия, 70
Которого сын
Вслед Атридам на Тевфрантских полях[118]
Единственный не покинул Ахилла,
Когда мощных данаев поворотил и бросил Телеф
К соленым корабельным бокам, —
И явен стал для разумеющего
Крепкий ум
Патрокла.
Не с той ли поры и сын Фетиды
3э Указал ему
Быть в строю под губительным Аресом
Там, где копье его, смиряющее смертных.
О если бы мне, обретателю слов, 80
Вступить на колесницу Муз,
Предводя отвагу и объемлющую силу!
Я пришел на зов гостеприимства и доблести
В честь истмийской тесьмы, перевившей Лампромаха,
Когда двое одолели[119], каждый в своем,
4с В единый день. 85
Дважды затем выпала Эфармосту радость у Коринфских ворот
И не раз — на Немейском лоне;
Славу мужей взял он в Аргосе,
Славу отроков — в Афинах;
А вырвавшись из безусых,
Как выстоял он в борьбе 90
Меж старшими о серебре[120] в Марафоне!
Зрелых подмяв
Ловкостью, которая гнется и не ломится,
Каким он криком огласил ряды,
Юный, прекрасный, по прекраснейшем из свершений!
4а В паррасийской толпе 95
Дивен предстал он на торжестве Ликейского Зевса;
В Пеллене
Ласковое унес он целенье от студеного ветра[121];
Иолаев курган и морской Элевсин[122] —
Поручители красы его.
Все лучшее — от природы, 100
Вытверженная доблесть многих побуждает к славе
Но без бога — сподручнее безвестие.
4э Есть ближние пути и дальние пути; 105
Единая забота — не всякому впрок;
Трудно взойти до умения.
Но ты, гласящий награду победителю,
В звонком слове будь тверд:
Он рожден божьей волей — 110
Мышцей добр, телом прям, взглядом смел, —
Чтобы увенчать алтарь Аянта Оилеева
На победном пиру.
10. <«Первая Олимпиада»> АГЕСИДАМУ ИЗ ЛОКРОВ ЭПИЗЕФИРСКИХ, ученику Ила, на ту же победу обещанная песня, чтобы петь на родине.[123] Год — 474.
1с Об олимпийском победоносце,
Об отроке Архестрата
Прочтите мне записанное в сердце моем!
Я обязался ему сладкой песней —
Я ли мог о том позабыть?
Ты, Муза,
И ты, Истина, Зевсова дочь,
Прямою рукою
Отведите от меня укор 5
Во лжи, вредоносной гостю!
1а Издали приспевшее время
Глубоким долгом меня винит;
Но плаченная лихва
Погашает людскую хулу:
Катящаяся волна поглотит каменья[124], 10
И на радость я выплачу предо всеми должные слова.
1э Незыблемость пасет
Зефирские Локры,
А на сердце у них —
Каллиопа и медный Арес! 15
Недаром перед Кикном[125]
Даже Геракл, чья сила выше силы,
Обращался вспять —
Пусть же Агесидам возблагодарит своего Ила[126],
Как Ахилла — Патрокл!
Кто оттачивает человека, кованного к подвигу, 20
Тот к чудной славе толкнет его божией ладонью.
2с Немногим лишь дана беструдная услада,
Первый меж светочей жизни людской.
Зевсовы заветы[127]
Движут меня воспеть
Избранное меж избранных состязаний,
Которое у Пелопова древнего кургана
В силе своей учредил Геракл, 29
Когда убил Посидонова сына, безупречного Ктеата,
2а И убил Еврита[128],
Чтобы взять от Авгиевой безмерной мощи
Охотному от неохотного выслуженную мзду.
Под Клеонами засевши в чаще, 30
Смирил их Геракл на возвратном своем пути
За то, что погубили рать его тиринфян
Из алидской лощины
2э Надменные Молионовы сыны.
А эпейский вероломный царь 35
Вскоре увидел свой оплот и свое многое добро
Оседающим в бездну бед
Под крепким огнем и ударами железа.
От борьбы с сильнейшим уклону нет: 40
Из города, который пал,
Последним выступил безумец на крутую смерть.
3с В Писе
Мощный сын Зевса собрал полки и добычу.
Высочайшему отцу 45
Трижды святую выгородил он ограду.
На чистом месте
Отмежевал он Альтис вбитой межой.
Окружной равнине
Положил он быть для отдохновения и пира.
Алфейский брод[129]
3а Причел в чести к двенадцати царящим богам
И прозвание Крона 50
Дал холму,
Безымянному при Эномае[130] и только влажному от многих снегов
Три Доли стояли над первородным празднеством
И тот, кто единый выводит пытанную истину, —
3э Бог — Время: 55
Это он в своем дальнем бегу
Сказал нам заведомо,
Каким разделом первин
Освятилась добыча войны,
Как дан был устав пятилетиям торжеств[131]
Первою олимпиадою в ее победах.
Но кто стяжал
Первые венки 60
Силой рук[132], бегом ног, колесничным гоном?
Кто подвигом
Сорвал хвалу состязательной славы?
4с В беге был лучшим сын Ликимния[133] Эон,
Прямо натянул он путь своих ног, 65
А полк он вел от Мидеи;
В борьбе Эхем
Прославил Тегею;
В кулачном бою тиринфский Дорикл
Унес победу;
А на конной четверне —
4а Сем мантинеец, сын Олирофия; 70
Дротом Фрастор уметил в цель;
А камнем[134], выкруженным дальше всех,
Смог Никей,
И шумными криками вспыхнули соратники.
Вечер лучился
Милым светом доброй луны,
4э И звенела округа
Хвалебным пением веселых пиров.
Древнему следуя почину[135],
Грянем и ныне
В честь, соименную горделивой победе,
Гром и огненный дрот 80
Раскатывающегося Дия,
Вспыхивающую молнию —
Силу сил!
Роскошествующая песня
Отзовется в лад запевшему тростнику!
5с Не в пору поздно взошла она над славной Диркеей[136] —
Но сын от милой жены 85
Желанен отцу в изнанке его детства[137],
Нежностью согревающий его дух,
Ибо при смерти горько стяжавшему
Отдавать пасти добро свое пришельцу, 90
5а Ибо малую усладу за многий труд
Обретает сходящий к урочищам Аида,
Тщетно дышав о песне за красные дела свои,—
О Агесидам,
Над которым и ласковая лира и сладкая флейта
Простерли благоволение!
Щедр корм славе 95
От Зевсовых Пиерид; 90
5э Дольщик их забот,
Я объял знаменитое племя локров,
Медом моим орошая город добрых мужей,
Я воспел милое дитя Архестрата, 100
Видя силу рук его в ту пору при олимпийском алтаре:
Ясен ликом,
Юностью цвел он,
Спасшей Ганимеда от беспощадной участи людской 105
По милости Кифереи.
11. АГЕСИДАМУ ИЗ ЛОКРОВ ЭПИЗЕФИРСКИХ, на победу в кулачном бою среди мальчиков, обещающая песня, чтобы петь в Олимпии.[138] Год — 476.
с Порою людям надобен ветер,
Порою — небесный дождь, исчадие облаков;
Но кто преуспеет, трудясь,
Тем родятся песни медового сока,
Первины вершащих похвал, 5
Верный залог великих доблестей.
а Недоступная зависти,
Хвала эта ждет олимпийских победителей.
Пастырем ее хочет быть мой язык,—
Но лишь от бога 10
Расцветает человек умными думами в века.
Знай же, сын Архестрата,
Знай, Агесидам:
За кулачную победу твою
э Над венком золотой оливы
Грянет краса моя, сладкая, как мед,
В честь породе Эпизефирских Локров. 15
К шествию, Музы!
Слово мое — залог,
Что народ, к которому ваш путь, —
Не бежит гостей, прекрасному не чужд,
Разумом остр и копьями храбр.
А врожденному нраву 20
Иным не стать —
Ни в красной лисе, ни в ревучем льве.
12. («Удача») ЭРГОТЕЛУ ГИМЕРСКОМУ, РОДОМ ИЗ КНОССА, на победу в дальнем беге,[139] Год — 470.
1с Тебе молюсь,
Дочь Зевса Избавителя,
Хранящая Удача:
Обойми Гимеру во всю ширь ее сил!
Тобою в море
Правятся быстрые корабли,
Тобою на суше
Вершатся скорые войны и людные советы. 5
Вскатываются и скатываются то ввысь, то вниз
Чаянья людские,
Прорезая зыбучую ложь:
а Никому из живущих на земле
Нет от богов верного знака о будущем, —
Ум к предстоящему слеп.
Многое нежданное 10
Выпадает людям, радости наперекор,
Иным же встречные бури
Глубоким благом мгновенно оборачивали скорбь.
э Сын Филанора,
Так и для тебя,
Боевого петуха[140] в четырех стенах,
Не шагнув от очага,
Невоспетой осыпалась бы слава бега, 15
Если бы мятеж, бросающий мужей на мужей,
Не осиротил тебя Кносскою твоею родиною.
Ныне же,
Увенчанный в Олимпии,
Увенчанный дважды у Пифона и на Истме,
Ты, Эрготел,
Превознес собой горячие заводи нимф[141],
Новый насельник собственных пашен.
13. («Беллерофонт») КСЕНОФОНТУ КОРИНФСКОМУ из рода Олигетидов, на победу в беге и в пятиборье.[142] Год — 464.
1с Трижды победный[143] олимпийскими победами
Прославляя дом,
Любимый меж граждан, пособный меж странников,
Я поведаю о блаженном Коринфе,
Пышущем юностью, а
Где порог Посидона Истмийского.
Здесь обитает
Благозаконность
С кровными своими — Миром и Правдой[144],
Нешаткая опора городов,
Опека людского добра,
Золотые дочери советной Справедливости,
1а Отвращающей Спесь,
Злоязычную родительницу Пресыщения[145]. 10
Красная речь на устах моих,
И прямая отвага вздымает мой язык.
Что отроду в людях, того не скрыть!
Недаром, сыны Алета[146],
Вам давался не раз
Победный блеск одоления
Предельной доблестью в священной борьбе, 15
И не раз цветущие Оры
Посевали в мужские сердца
1э Древние измышления.
Всякое создание — от создателя!
Кто явил Дионисовой благодати
Дифирамб[147] за бычью гоньбу?
Кто меру отмерил 20
Конской узде[148]?
Кто дважды возвел на божьи храмы
Пернатого царя[149]?
Здесь цветет сладко дышащая Муза
И цветет Арес смертоносными копьями юных.
2с Зевс Отец,
Царящий над Олимпией свыше и вширь, 25
Будь беззавистен к словам моим
Во веки веков!
Невредимо пасущий народ Коринфа,
Дай путь
Веянью Ксенофонтовой судьбы!
Прими чин шествия, несущего венки,
Ибо ведет его с Писейских равнин
Победитель в беге и в пятикратной борьбе, 30
Первый в этой доле меж смертными.
2а Явясь на Истм,
Увенчался он двумя зелеными прядями;
И в Немее
Не было ему противоборца,
Над Алфейской водой 35
Освящен блеск ног Фессала, его отца;
У Пифона меж восхода и заката
Взял он честь бега и честь двойного бега;
Под той же луной
В кремнистых Афинах
Три лучшие победы быстроногого дня[150]
Легли ему на гриву;
2э У Геллотии[151] было их семь; 40
И меж двух морей, по уставу Посидона,
С отцом своим Птеодором, с Эритимом и Терпсием[152]
Вывел он песни, которым долго звучать.
А сколько было побед
В Дельфах и на львином лугу[153],—
О том мне спорить со многими,
Ибо и песка морского никому не перечесть. 45
3с Всему своя мера:
Должный срок — превыше всего!
В общем море на необщем челне[154],
Славя мудрость древних и доблесть бойцов, 50
Не солгу о Коринфе
Ни Сизифом, в уменьях хватким, как бог,
Ни Медеей, выбравшей брак вопреки отцу,
Спасительницей Арго и пловцов его, —
3а Ни теми, кто в отваге своей у дарданских стен 55
С двух сторон представали разрубать войну[155],
Одни — за Елену с милым племенем Атрея,
Другие — к отпору им.
В дрожь бросал данайцев ликийский Главк, 60
Величаясь, что в городе над Пиреной[156]
Царство, длинное поле и дом
Держал его отец —
3э тот, кто когда-то
Многое претерпел,
Взнуздывая над бьющими ключами
Исчадье змеистой Горгоны —
Пегаса,
Пока меченую золотом узду 65
Не подала ему дева Паллада.
В вещем сне она молвила ему:
«Ты спишь, сын Эола?
Конская чара — вот она;
Яви ее Отцу-Укротителю[157],
Заклав ему белого быка!»
4с С синей эгидой 70
Виделась она спящему во мраке,
Говоря такие слова.
Он вскочил на твердые ноги —
Чудо лежало рядом с ним.
Он схватил его,
Ликующий, он бросился ко пророку этих мест,
Он крикнул Кераниду[158] о свершившемся — 75
Как по слову его он спал на жертвеннике богини,
И как дочь Олимпийца, чье копье — как молния,
Подарила его
4а Укротительным золотом.
И был ему ответ: немедля покорствовать видению,
Крепконогую жертву 80
Воздать земледержцу в широкой его силе
И воздвигнуть алтарь Афине-Всаднице[159].
Мощью богов
Сбыться легко
И тщетным клятвам, и тщетным надеждам.
Ринувшись, схватил,
Кроткой чарою стянув ему челюсть, 85
4э Сильный Беллерофонт — крылатого коня,
И в пляске,
Меднодоспешный, взлетел ему на хребет.
Отсюда,
С пустого лона холодного эфира,
Сыпал он стрелы[160] на воинство лучниц амазонок,
Отсюда поразил он Солимов 90
И Химеру, дышащую огнем.
Но об участи его —
Смолкаю[161];
А Пегасов корм — в древних яслях Кронидова Олимпа.
5с Не пристало мне
Вихрь моих дротов во множестве их жал
Сильной мышцею 95
Метить по ту сторону меты.
Нет —
Я пришел сюда добровольной подмогой
Музам на сияющих престолах
К Олигетидам Истмийским и Немейским.
В едином слове скажу я великое,
Ибо с двух сторон[162] за мною гремит
Шестидесятикратно
Утешный крик присяжного глашатая подвигов. 100
5а О славе, которая была им в Олимпии,
Я сказал;
О славе, которая будет,
Я не промолчу;
Надежда на нее — во мне, но исход — от бога.
Если неустанна удача их породы — 105
Положимся на Зевса и Эниалия!
Шесть побед[163] на Парнасском надбровье,
А сколько в Аргосе, сколько в Фивах,
Сколько у аркадского алтаря увидит владыка Ликея,
5э Сколько Пеллена,
Сикион,
Мегара,
Затворенная роща Эакидов[164],
И Элевсин, и жирный Марафон, 110
И под вздыбленной Этной богатые города,
И Евбея!
Обшарь всю Элладу —
И явится стольное, что не охватит глаз.
Будь же легкой стопа их плаванья!
Свершитель Зевс, 115
Дай им честный путь
И причастие сладостным отрадам!
14. («Хариты») АСОПИХУ ОРХОМЕНСКОМУ на победу в беге среди мальчиков.[165] Год — 488.
1с Вы, что живете
В крае прекрасных коней, над водами Кефиса,
О Хариты, воспетые в песнях,
Владычицы светлого Орхомена,
Блюстительницы древних минийцев,
Слушайте!
Вам я молюсь!
Это вы подарили смертным 5
Все, что приятно и сладостно,—
Это вами мудр, прекрасен и славен
Человек.
Сами боги без важных Харит
Не ведут ни пляску, ни пир;
Это вы,
Правя уставы небес,
Утвердили троны свои 10
Близ златолукого
Аполлона Пифийского[166],
Чтобы чтить величье отца-Олимпийца.
2с Державная Аглая,
Сладкопевная Эвфросина,
Дочери величайшего из богов,
Слушайте меня! 15
Очаровывающая Талия,
Слушай меня,
Глядя на это благопобедное шествие,
Легкой поступью движущееся к нам!
Я пришел воспеть
Бережной песнею на лидийский лад
Того, чье имя Асопих,
Ибо минийская земля стала победительницей в Олимпе,
О Харита, благодаря тебе.
А ты, Эхо, 20
Ступай к черностенным чертогам Персефоны,
Передай отцу его эту славную весть:
Предстань Клеодаму
И скажи ему: «Сын твой
В славных долинах Писы
Увенчал молодые кудри
Крыльями знаменитых побед».
ПИФИЙСКИЕ ПЕСНИ[167]
1. <«Этна»>
ГИЕРОНУ ЭТНЕЙСКОМУ,
отцу Диномена, правителя Этны, на победу в колесничном беге.[168]
Год — 470.
1с Золотая лира,
Единоправная доля
Аполлона и синекудрых Муз!
Тебе вторит пляска, начало блеска;
Знаку твоему покорны певцы, 5
Когда, встрепенувшись, поведешь ты замах к начинанию хора;
Ты угашаешь
Молниеносное жало вечного огня,
И орел[169] на скипетре Зевса
Дремлет, обессилив два быстрые крыла,
1а Орел, царь птиц:
На хищную голову его
Пролила ты темную тучу,
Сладкое смежение век,
И во сне
Он вздымает зыбкую спину,
Сковываемый захватом твоим. 10
Сам насильственный Арес,
Отлагая жесткое острие копья,
Умягчает сердце
Забытьем, —
Ибо стрелы твои
Отуманивают и души богов
От умения сына Латоны
И глубоколонных Муз.
1э А кого не полюбит Зевс, —
Тот безумствует пред голосом Пиерид
И на суше, и в яростном море,
И в страшном Тартаре, 15
Где простерт божий враг — стоголовый Тифон[170],
Некогда вскормленный киликийской многоименной пропастью[171],
Ныне же Сицилия и холмы над Кумами[172] в ограде валов
Давят его косматую грудь,
И привязь его —
Снежная Этна[173], 20
Столп небес,
Вечная кормилица режущих бурь,
2с Этна, чьи недра —
Чистейший поток неподступного огня,
Чьи потоки
Хлещут в белый день валами пара,
А в ночах
Красное пламя с грохотом катит скалы к просторам пучин.
Это от ползучего чудища 25
Бьет ввысь страшная Гефестова струя, —
Диво на взгляд, диво на слух,
2а Как он вкован в Этну
Меж подошвой и вершиной в черной листве,
И как рвет ему опрокинутую спину
Острое ложе.
О Зевс,
Быть бы мне любимым пред тобою —
Пред тобою, правящим эту высь, 30
Лоб многоплодной земли,
По имени которой
Славный зиждитель
Возвеличил ближний город,
Когда в Пифийском беге выкликнул глашатай
Гиерона,
Благопобедного меж колесниц.
2э Плавателю[174] первая радость —
Попутный ветер от пристани,
Ибо в нем — надежда на лучший возврат. 35
Если должно судить по схожей судьбе —
Быть твоему городу славным в венках и скакунах,
Именитым в песенных праздниках.
Ликиец Феб,
Царящий над Делосом, влюбленный в Кастальский Парнас,
Пожелай этой доли в сердце своем 40
Краю лучших мужей,
3с От богов рождены
Все свершения смертных доблестей:
Все, кто мудр, все, кто силен, все, кто речист.
В жажде хвалить героя
Да не вылетит за черту борьбы
От толчка моих рук меднощекий дрот —
Пусть бьет в цель, перестигнувши соперников! 45
Если время будет вечно, как сейчас,
Править ему обилие и доход,
А от муки[175] пошлет ему забвение,—
3а Запомнит Гиерон,
В скольких войнах сколькие битвы
Выстоял он испытанною душою,
Меж тем как божья ладонь
Несла ему честь, какой не срывал никто из эллинов,
Высокий венок богатств. 50
Словно Филоктет,
Шел он на битву[176], —
И гордецы, теснимые неволею,
Льстились ему в друзья.
Так богоравные герои
Плыли, чтобы с Лемноса залучить
3э Сына Пеанта,
Сокрушителя Приамовой Трои,
Завершителя данайских трудов.
Бессильно ступал он, но в нем был рок. 55
Так и Гиерону
Бог-направитель
В подкрадывающиеся годы
Приведи достигнуть всего желанного!
Муза,
Будь мне послушна
И пред Диноменом
В громе о награде победной четверни!
Слава отца — не чужая сыну.
Милую похвалу 60
Мы приищем этнейскому владыке,
4с Которому Гиерон
Воздвиг этот город
В его богозданной вольности
По законам, положенным Гераклидами, —
Ибо племени Памфила и Гилла
Под Тайгетскою крутизной
Вечно угодны дорийские уставы Эгимия[177];
Встав из-под Пинда, 65
В счастье своем держали они Амиклы,
В славе своей соседствуя Тиндаридам на белых конях,
И молвою цвели их копья.
4а Вершитель Зевс,
Утверди в неложном людском суде
Вечно такую судьбу
Гражданам и владыкам над влагою Амена[178]!
Твоею заботою
Вождь, вверяющий сыну возвеличенный народ, 70
Да обратит его к согласному миру!
Мановением твоим, Кронион,
Да пребудут в усмиренных домах
И финикиец, и тирренский клич[179],
Познавши при Кумах
Сокрушение, от которого стонали суда,
4э Познавши страсть
От Сиракузского укротителя!
С быстрых кораблей
Обрушил он в пучину их юношество,
Из-под бремени рабства 75
Выволокши Элладу.
Саламином
Я стяжал бы милую мзду от афинян,
В Спарте
Я сказал бы о битве перед Кифероном[180], —
Ибо в тех боях
Изнемогали мидяне с гнутыми луками;
А у берега славных Гимерских вод
Я сложил бы хвалу
Сынам Диномена[181],
Чтобы им она причлась по их доблести 80
Над изнемогшим врагом.
5с Если в пору сказано слово,
Если многое пытано и в малое сжато,
Дальше от следов твоих будет людская хула.
Пагубное пресыщение
Сламывает острие торопливой надежды,
Слух о чужих подвигах
Больно ложится на скрытные умы,
Пусть! 85
Лучше зависть, чем жалость:
Хорошего держись[182]!
Кормилом справедливости правь народ,
Под молотом неложности откуй язык:
5а Самая малая искра велика,
Излетая от тебя.
Ты над многими судья,
Пред тобою многие верно говорят и вправо
и влево, —
Но если дорога тебе сладкая молва,
То в цветущем своем пылу 90
Не истощись щедростью:
Как кормчий муж, разверни под ветром твой парус,
Не поддайся, друг, льстивым корыстям:
Гордая слава
За спиною смертных
5э Одна открывает сказателям и певцам
Бытование отошедших.
Не умирает благомысленная доблесть Креза,
И безжалостно жгущий медным быком 95
Фаларид[183] повсюду постигнут ненавидящей молвою,
И лиры у очага
Не приемлют его
В кроткую общность отроческих песен.
Добрый успех — первая награда;
Добрая молва — вторая доля;
А кто встретил и принял обе — 100
Тот стяжал себе высочайший венец.
2. <«Иксион»>
ГИЕРОНУ СИРАКУЗСКОМУ,
сыну Диномена, на победу в колесничном беге,[184]
Год — 475 (?)
1с Многоградные Сиракузы[185],
Священный удел воинствующего Ареса,
Божественная кормительница
Мужей и коней, ликующих о железе,
От сверкающих Фив я несу тебе
Эту песню,
Эту весть
О потрясшей землю четверне,
На которой колесничный Гиерон 5
Обвил далеко блещущими венками
Ортигию,
Престол речной Артемиды[186],
Чьей подмогой
Мягкая сила Гиерона
Укротила пестросбруйных жеребцов.
1а Это она, рассыпающая стрелы,
И с нею состязатель Гермес 10
Увенчали его сияющей красой,
Когда впряг он мощь скакунов
В точеный верх послушной колесницы
И воззвал к широкой силе бога,
Бога с трезубцем в руке[187].
Многим царям многие певцы
Голосистую вершили хвалу,
Награду побед.
В честь Кинира[188] поют на Кипре, 15
Угодного золотогривому Аполлону,
1э Чтителя, избранного Афродитой,
А ведет те песни
Благодарность — воздаяние добрых дел,
Так и о тебе,
Сын Диномена,
Девушка из Зефирских Локров[189]
Поет на пороге родного дома,
Бестревожная в мощи твоей
Перед обессиленными тяготами войн. 20
Рассказывают так:
Иксион[190],
Вечно кружимый крылатым колесом,
Вечно по уставу богов
Кричит смертным:
«Кроткою мздою воздавай благодетелю!»
2с Ему ли того не знать? 25
Сладкую вкушавший жизнь при благосклонных Кронидах[191],
Он не выстоял под долгим счастьем,
Он в неистовом сердце своем
Захотел Геру,
Дольщицу Зевсова многорадостного ложа,
И мгновенно в непроглядную беду
Ринуло его дерзновение —
Должное претерпев, избранную понес он казнь 30
За двойную вину:
Первый из первых героев,
Он коварно замесил меж смертных родную кровь,
2а И в просторах великой опочивальни
Он дерзнул на Диеву жену.
Но всякая мера — по мерщику[192]!
Непутное ложе 35
В гущу горя ввергло наложника:
Он спал с тучей,
Он ловил сладкую ложь,
Незрячий!
Видом она была, как небесная Кронова дочь,
А восставила ее в хитрость ему Зевсова ладонь —
Красную пагубу! 40
И четыре спицы[193] гибельно захлестнули его в узлы,
2э И рукам и ногам его не уйти от пут,
И что сказано ему — то сказано всем.
Не стояли Хариты вокруг,
Когда рожден был ему сын — не сын.
Единственный от единственной,
Не в чести меж людей, ни в уставах богов,
И вскормившая назвала его Кентавром[194].
Он смешался с магнесийскими кобылицами 45
У круч Пелиона,
И от них рождено чудное полчище,
Схожее с обоими, —
Снизу как мать, сверху как отец.
3с Бог[195]
Все исходы вершит по промыслу своему,
Держит на крыльях орла, 50
Обгоняет в морях дельфина,
Высоколобого гнет,
А иным дарит нестареющую славу,
Не надобен мне
Язвящий клык злоязычия!
Издали знаю[196], в скольких бедах
Тяжкой ненавистью вздувался хулитель Архилох. 55
Лучший удел —
Богатство и счастье умения.
Удел этот — твой!
3а Открытым сердцем ты явил это всем.
Вождь и князь венчанных мужей и перепутий,
Был ли кто другой в эллинской старине
Выше тебя, 60
В чести и богатстве?
Праздная эта мысль, напрасная тяжба!
В цветущий путь
Выхожу я глашатаем доблести.
Юности опора — в отваге грозных войн:
Истинно стяжал ты в них славу без конца,
3э Бившись меж шпорящих, бившись пеший; 65
А старость твоя зрелыми советами
Дает мне славить тебя уверенною речью
За все во всем.
Радуйся!
Как финикийский груз,
Через седую соль
Идет к тебе песня,
Касторова песня эолийских струн.
Прими ее охотно, 70
Вверь ее семиударной лире!
Будь, каков есть:
А ты знаешь, каков ты есть.
4с Для мальчишек хороша и обезьяна[197] —
Всегда хороша! —
Но счастлив тот Радаманф,
В ком без ущербен плод душевного сада,
Кому не в сладость льстивый обман,
Вечно крадущийся за смертными в шопотных уловках. 75
Дважды губителен подговор клеветы,
Поступь его — лисья поступь.
Но корыстнице-лисе велика ли корысть?
Глубоко утопает в море соленая снасть,
Но я, нетонущий, — над неводом на плаву. 80
4а Невмочь коварному
Вбросить сильное слово меж добрых мужей, —
Но виляя, они захлестывают.
Я не дольщик бесстыдства!
Другом другу хочу я быть
И врагом врагу,
Как волк, его застигая обходами здесь и там. 85
Кто словом прям,
Тот всякому надобен порядку —
Под царем[198], перед бурной толпой и меж правящих мудрецов,
Необорный бог
4э То возносит одних,
То другим дарит просторную славу,
Но ничто не исцелит завистника:
Кто мучится по дальней черте, 90
Тот втравляет в сердце больную рану,
А желанное его — впереди.
С легкостью нести принятое ярмо —
Благо;
А копытами бить против жала — 95
Скользкий путь!
Жить угодным хочу я меж добрыми.
3. <«Асклепий»>
ГИЕРОНУ СИРАКУЗСКОМУ
утешение в болезни.[199]
Год — 474 (?)
1с Хирон[200], сын Филиры!
Общую волю приняв на свой язык,
Как я хотел бы
Видеть его, отошедшего, живым,
Многозаботное чадо Уранида Крона,
Дикое чудо с дружелюбной думой, 5
Хозяина Пелионских долин!
Таков он некогда вскормил Асклепия,
Утолителя тел, пугателя недугов,
Доброго плотника безболья,
1а Которого еще и не родила
Вспомогаемая Илифией
Дочь конеборного Флегия[201],
Как под золотыми стрелами Артемиды 10
Сошла она, правимая Фебом,
Из опочивальни — в незрячий дом:
Не бессилен гнев Зевсова племени!
Пренебрегши богом, скривясь умом, не сказавшись отцу,
Иной она выбрала брак, —
А была уже смешана с неостриженным Аполлоном,
1э А несла уже в лоне чистый его посев. 15
Не ждала она, пока грянет брачный хор
В вечерних запевах девушек-подруг, —
Хотела она того, что не дано! 20
Многих горькая участь!
Самая пустая из людских пород —
Та, что порочит ближнего, жаждет дальнего,
В несбыточном чаянье гонясь за тщетой.
2с Таково было горделивое
Ослепление Корониды в красе ее одежд: 25
На ложе она взошла
К аркадскому пришельцу —
Но не убереглась от бдительного:
Из Пифона, приемлющего стада,
Царственный Локсий
Внял вернейшему из общников[202],
Положился на всеведущий свой ум,
Который не лжет,
Которого не ввести в обман
Ни богу, ни смертному, ни думой, ни делом; 30
2а И познав изменную неправду
Гостя-наложника, Исхия Элатида,
Он послал единокровную сестру свою
В полете неуемного гнева
К лакерийским обрывам Бебиады[203],
К дому девы. Там чуждый демон,
Совратитель, стал погубителем 35
И ее и ближних ее,
Ибо общей была их гибель:
Единое огненное семя
Выжгло нагорный лес.
2э Но уже положили родичи девушку на сруб,
И уже обегал ее тело буйный Гефестов язык,
Как молвил Аполлон: 40
«Не потерпит сердце мое
В материнской тяжкой страде
Жалкой погибели моей породе».
Он сказал,
Он шагнул,
Он выхватил сына из трупа,
И пылавший пожар расступился перед ним.
А унес его бог к магнесийскому кентавру 45
Для науки
Исцелять живущих от страдальных недугов.
3с Шли к нему, кто сжился с язвами, евшими себя,
Кто ранен блеклой медью или дальним камнем,
Кого гложет стужа и летний зной, — 50
Он разрешал их страсти, изымал из мучений,
Одних обхаживал мягкими запевами,
Других миротворным питьем
Или снадобьем, обхватывающим рану,
А иных, спасал ножевой разрез.
3а Но корысть — обуза и умению.
Золото, сверкнув из рук несметной мздой, 55
Совратило его
Вырвать из смерти схваченного смертью;
И палящая молния от Кронидовых мышц,
Пав меж этим и тем[204],
Затворила вздох в его груди,
Обоих обомкнула их участью,
Ищи себе смертный у богов
Уменья по уму, ступени по стопе, 60
Помни, в какой мы доле.
3э Не пытай бессмертия, милая душа —
Обопри на себя лишь посильное.
Если бы в Хироновой пещере
Жив был здравый его дух,
Если бы медвяная моя хвала
Чарою запала в его сердце, 65
То явил бы он знатным людям по мольбам моим
Лекаря жгучих болей,
Зовущегося по Фебу или по Фебову отцу[205].
И я взрезал бы ладьей ионийскую зыбь
К истоку Аретусы[206],
К этнейскому гостеприимцу,
4с Пастырю Сиракуз, 70
Кроткому владыке над гражданами,
Беззавистному к добрым, чадолюбивому к странникам.
Я сошел бы к нему, неся двойное благо —
Золотое здоровье
И песню,
Сверкающую венками от пифийских побед,
Первоскачущим Фереником сорванных в Кирре[207]:
Ярче небесной звезды 75
Я встал бы ему над морскою глубью.
4а Теперь же мои мольбы —
К Матери, великой богине,
Воедине с Паном величаемой девичьим пением
У ночного моего порога[208].
Если дано тебе, Гиерон, 80
Всякую речь схватить за острие,
То ведомо тебе древнее слово[209]:
«С каждым счастьем по два несчастья смертным шлют небожители».
Немудреный их красиво не вынесет,
А вынесет добрый, на лучшее обернув.
4э Спутник твой — благо,
Смотрит на тебя, единого из всех, большая судьба, 85
На царя народов;
А нескользкой жизни не было дано
Ни Пелею, сыну Эака,
Ни Кадму, равному богам.
Не они ли слывут блаженнейшими меж смертных,
Не они ли слышали песнь повитых золотом Муз
И на кручах 90
И в семикратных Фивах,
Когда брал один волоокую Гармонию,
А другой — прославленную Фетиду от советного Нерея[210]?
5с С обоими пировали боги,
И сыны Кронида сидели на золотых престолах,
И дарили дары.
В милости Зевса 95
Преобразились былые их невзгоды и воспрянул дух,
Но и после
Одного обездолили радостью пронзающие муки трех дочерей,
Хоть и сам нисходил Зевес к вожделенному ложу белолокотной Фионы[211],
5а А другого единственный сын, 100
Бессмертною Фетидою рожденный во Фтии,
Под луком войны испустивши дух,
С пылающего костра
Плач взметнул меж данайцев.
Нет: чей ум на верном пути,
Тот радуйся выпавшему от блаженных;
Переменчивы ветры в выси,
Ибо недальний попутчик человеку — 105
Давящая полнота обилия.
5э Малый в малом, большой в большом, —
Это и я,
Осеняющего меня демона
Чтущий всею мерою ума.
Если бог мне явит нежащее богатство,— 110
Надежда моя — на высокую славу впереди.
Нестор и ликиец Сарпедон, живые в молве,
Ведомы по гремящим словам,
Сложенным мудрыми слагателями.
Только в песнях — увековечение доблести,
Но немногим оно дано.
4. <«Аргонавты»>
АРКЕСИЛАЮ КИРЕНСКОМУ
на победу в колесничном беге песня заступническая за Дамофила.[212]
Год — 462.
1с Нынче стать тебе, Муза,
При муже, которого я люблю,
При царе Кирены, где добрые кони,
Чтобы в шествии Аркесилая
Взвеять ветер песнопений,
Воздаваемых чадам Латоны
И пифийской скале[213].
Где некогда жрица,
Сопрестольница Зевсовых золотых орлов,
От близости Аполлона 5
Провещала Батту[214],
Зиждителю плодоносной Ливии,
Покинуть священный свой остров
И воздвигнуть на белом, как грудь, холме
Город добрых колесниц,
1а Чтобы в семнадцатом колене
Сбылось вещанье,
Которое выдохнула из несмертных уст 10
Мощная духом Медея,
Дочь Эета, властительница колхов.
А сказала она так
Перед полубогами, что плыли с копьеносным Ясоном:
«Слушайте меня, сыны богов и сильных духом мужей!
Будет день,
И от этой земли, бичуемой морем,
Дочь Эпафа[215]
Возьмет на рассаду для почвы Зевса Аммона
Корень городов[216], 15
Сладкий смертным.
1э На быстрых коней променяв короткоперых дельфинов,
Вместо весел будут здесь править уздой и повозками быстрее бурь;
Быть Фере матерью больших городов, — 20
Этот знак
Подал Евфаму, сходившему с корабля,
Бог в смертном образе[217],
Землю ему вручив залогом гостеприимства,
А Кронион Зевс
Грянул над ними благосклонным громом.
2с Это было, когда пловцы
Привязывали к ладье
Медное колено якоря,
Узду быстрого Арго, 25
За двенадцать дней
Пронесши с Океана
По пустынной спине земли
Древко зыбей,
Исторгнутое моими заботами;
И тогда-то одинокий бог,
В светлое облекшись обличье честного мужа,
Начал к нам свою дружескую речь,
Как гостеприимец, зовущий странников к трапезе. 30
2а Но сладкий возврат не пускал нас к нему;
Он понял, что нас влекло,
И назвавшись Еврипилом, сыном нетленного земледержца и землеколебателя,
Он вырвал своей правой рукой
Пахотную землю, первый гостеприимственный дар.
Он простер его к нам, и герой его не отверг: 35
Прыгнув на берег,
Из руки в руку принял он божественный ком.
Но канул тот подарок,
С древка зыбей увлеченный в вечерний час влажною солью моря:
2э Хоть и часто я взывала к служителям, сложителям наших забот, 40
Но забвение было в их душах,
И до урочного срока рассеялось по этому острову
Нетленное семя Ливии, края раздольных плясок.
Если бы Евфам,
Воротясь в отчизну свою,
Бросил тот дар на священном Тенаре[218] в пасть подземельного Аида, —
Он увидел бы, властный сын Посидона-конника, 45
Рожденный Европой, дочерью Тития, при Кефисе на берегу,
3с Как четвертое колено кровных его,
Народившись в свой срок,
Встало бы от великого Лакедемона,
От Аргосского залива,
От Микен,
Чтобы наложить данайскую руку
На просторы материка.
Ныне же 50
От ложа чужеземных жен[219]
Зачинать ему избранное племя,
Которое в угоду богам явится к этому острову,
Чтоб родить хозяина подоблачных равнин[220].
И этому лишь мужу
Провещает однажды Феб
Из чертогов своих, обильных золотом,
3а Когда в грядущие дни сойдет тот муж в пифийский храм, — 55
Провещает на судах повезти города
К тучным уделам нильского Крониона[221]».
Слово за слово,
Таковы были речи Медеи.
Недвижно и молча
Цепенели герои, равные богам,
Внимая сгусткам ее мудрости.
Блаженный сын Полимнеста[222]!
Не тебе ли в этих речах
Пролегло пророчество 60
О самородном звоне дельфийской пчелы?
Она приветила тебя трижды,
Она явила в тебе суженого царя Кирены,
3э А спрашивал ты о том лишь, как выкупить твой скованный язык,
Недаром и ныне
Вешним цветом багряных лепестков
Цветет восьмая поросль[223] сынов твоих — 65
Аркесилай,
Которого в конном беге
Осенили славою меж окрестных народов
Аполлон и Пифийская святыня.
Но я вверю Аркесилая Музам
Только с чистым золотом бараньего руна,
Странствуя за которым,
Чести от богов исполнились минийские мужи.
4с А каким началом началось их плаванье? 70
А какие беды склепали их стальными скрепами?
Выло предрешение:
Пелию — пасть от именитых Эолидов[224],
От их руки, от их необорного умысла.
Леденящая весть
Сошла в его плотную душу
От пупа матери-Земли[225], где густые леса:
Быть на страже 75
Против человека, обутого на одну ногу,
Который от горных урочищ
Сойдет к приметной земле знаменитого Иолка,
4а Будь он свой, будь он чужой[226].
И время приспело:
Пришел страшный,
С двумя копьями в руке,
С двумя одеждами на теле:
Здешняя, магнетская, в рост его дивным членам, 80
И барсова шкура — сверху, от дрожи дождей.
Не стрижеными кудрями ложились волосы,
А золотом растекались по всей спине.
Прямо шел он,
Твердо встал он
На площади, где толпился народ. 85
4э Никто его не знал,
Но всякий говорил, любуясь:
«Не это ли Аполлон?
Не с медной ли колесницы супруг Афродиты?
И разве не погибли на тучном Наксосе
Сыны Ифимедея, От и дерзновенный владыка Эфиальт?
И разве из победного колчана Артемиды не догнала быстрая стрела 90
Тития[227],
Чтобы лишь посильных ласк желал человек?»
5с Так переговаривались толковавшие,
Стремглав приспешил Пелий
В точеной колеснице на мулах
И вмиг застыл, 95
Пораженный предведомым убором,
Обувшим правую, только правую ногу гостя.
Скрав гневом страх,
Так обратился Пелий:
«Из какой ты земли, странник?
И какая из земнородных жен
Извела тебя из белого чрева?
Не пятнай себя мерзкой ложью:
Назови свой род». 100
5а Не смутясь,
Спокойными словами ответил гость:
«Я учен уроками Хирона,
А иду из пещеры его от Харикло[228] и Филиры,
Где чистые дочери кентавра вскормили меня,
И за двадцать прожитых лет
Не обидел я их неподобным словом или делом. 105
Я пришел в мой край
Принять недолжно правимый удел моего отца,
Древнюю честь
От Зевса владыке Эолу и сынам его, —
5э Ибо дошло до меня, что беззаконный Пелий
В белом гневе
Силою обездолил правовластного родителя моего. 110
И тот,
Страшась спеси необузданного вождя,
Едва увидел я солнце,
Как по мертвом, воздвиг по мне скорбные похороны в дому своем,
За плачем женщин
В красных лоскутьях вверив меня тайно ночному пути,
Чтобы выкормил меня Хирон, сын Крона. 115
6с Вот вам моя речь в немногих словах;
Не скройте же от меня,
Чтимые граждане,
Дома отцов моих о белых конях:
Я — сын Эсона,
Я пришел в нечуждую землю, как свой к своим,
А от божественного кентавра дано мне имя —
Ясон».
Так он сказал. 120
И едва взошел он,—
Отчие очи признали его,
Брызнули слезы со старческих ресниц,
Ибо радовалась душа отца,
Избранного видя отпрыска своего,
Прекраснейшего меж мужей.
6а На молву о нем
Приспели оба Эсоновы брата[229] —
Ферет от ближних потоков Гипереи, 125
А от Мессены — Амифаон;
И не замедлили приветить родича
Адмет и Меламп.
Ласковыми словами принял их Ясон в долю пира,
Простер к ним радость,
Снарядил их ладными дарами
И пять ночей и дней 130
Обрывал лепестки блаженного житья.
6э А на шестой день
Положил он важную речь,
Поведал родичам все от самого начала,
И они не оставили его.
Возвысившись от застолья,
Бросились они в Пелиев чертог,
Ворвались, 135
Встали.
Сын прекрасноволосой Тиро сам к ним вышел на шум.
Кроткой речью,
Мягким голосом
Уставил Ясон устои
Для мудрых слов:
«Сын Посидона Каменного[230]!
7с Торопливы бывают смертные умы
Вместо правды славить коварную корысть, 140
Хоть и жестоко за нею пробуждение.
Но тебе и мне —
Должно чином умерить пыл,
Чтобы выткалось грядущее благо.
Знающему говорю:
От одной рождены телицы[231]
И Крефей и дерзостный Салмоней;
А от них в третьем посеве — и мы
Видим солнечную золотую мощь.
Вражда единородных
Затмевает и честь,
И от нее отвращаются Мойры. 145
7а Не нам делить
Медью мечей и дротов
Великую почесть пращуров.
Ни овцы,
Ни рыжие паствы быков,
Ни все поля, которые ты пасешь,
Отнятым у моих родителей сдабривая твое добро, 150
Не печалят меня: бери их!
Но царский посох и трон,
С которого Крефеев сын
Правил правду над конным людом, —
Не обидев и не обидевшись,
7э Оставь их мне, 155
Чтобы новое зло не встало от них».
Так сказал он.
Несмутимо ответил ему Пелий:
«Да будет так!
Но вокруг меня
Старческая уже витает доля,
А в тебе
Только что вскипает юношеский цвет, —
И тебе одному под силу
Рассеять гнев подземных богов:
Ибо Фрикс повелел[232]
Вызволить его душу с Эетова одра 160
И увести глубокорунный покров
Барана, которым он спасся от пучины
8с И безбожных мачехиных стрел.
Дивный сон пришел ко мне с этой вестью;
Я вопросил над Касталией, в чем мой долг;
И бог воздвиг меня
К спешному посольству снарядить корабль.
Прими тот подвиг, 165
И я клянусь:
Будешь ты царствовать и властвовать!
Порукой — Зевс,
Родитель — свидетелем!»
Так положив,
На том согласились;
И тотчас Ясон
8а Поднял вестников 170
Повсюду возгласить о плавании,
И тотчас встали с ним[233]
Трое неутомимых в битвах —
Кронидовы сыны
От Леды и от Алкмены с выгнутыми ресницами;
И двое других, с гривами, как гора,
Посидонова порода от Тенарских круч и от Пилоса,
Мощи в честь — добрая слава,
Сбывшаяся в Евфаме и в тебе, широкосильный Периклимен;
И от Аполлона, 175
Лирник, рождатель песней,
Пришел во многой хвале
Орфей;
8э И Эрмий о золотом жезле
Выслал к необорному труду
Двух сынов, бушующих юностью,
Эрита и Эхиона;
И немедленны были насельники Пангейских подножий, 180
Где, вольный волей, веселясь душой,
Владыка ветров отец Борей
Торопил Калаида и Зета,
Вздыбивших плечи свои багряными крыльями.
Это Гера
Воспалила полубогов
Всевластною сладкою тоскою по Арго,
8с Чтоб никто при матери не варил себе бестревожную жизнь, 185
Чтоб и в смерти всякий меж сверстных своих искал
Крепчайшее зелье —
Доблесть.
И когда сошелся в Иолк
Весь цвет их юности, —
Всех перечел Ясон,
Всех восславил Ясон,
И Мопс, прорицающий по птицам и по жребиям, 190
Повелел во благо воинству взойти на корабль.
А когда повис якорь над водорезом, —
9а То вождь на корме,
С чашею золотою в руках,
Воззвал к отцу небожителей Зевсу,
Чей дрот — как гром,
И к порывам быстро катящихся волн и бурь, 195
И к мраку ночи, и к путям кораблей,
И к благосклонным дням,
И к милой доле возврата;
И отозвалось из туч
Знаменье доброгласного грохота,
И вырвались, пронзив,
Лучи просиявшего света.
Верою знакам богов 200
Утвердилось в героях вдохновение;
9э К веслам их крикнул вещун,
Вмолвив им радостную надежду;
И ненасытные задвигались весла
В быстрых руках.
Дуновенье Юга
Привело их к устью неприютного моря.
Там поставили они
Священную ограду
Соленому Посидону,
Где явилось им красное стадо фракийских быков, 205
И каменный выем новозданного жертвенника[234].
А из бездны невзгод,
Когда взмолились они ко владыке кораблей
10с О спасении от неодолимого размаха
Сбегающихся скал, —
Двух живых,
Двух катящихся быстрей грозовой гряды, — 210
То меж ними пролег их путь
И стал для движущихся пределом.
И пришли они к Фасису,
И смесились в силе своей с черноокими колхами
Пред лицом Эета.
И тогда правительница острейших стрел,
На четыре нерушимые узла
Припрягши к колеснице пеструю вертишейку[235], 215
10а Впервые, Кипром рожденная,
Примчала с Олимпа людям
Птицу безумия,
Чтобы мудрый Эсонов сын
Научился молитвенным заклятьям.
Чтобы отнялась у Медеи дочерняя любовь,
Чтобы под бичом Эова[236]
По желанной Элладе охватил ее жар.
И невдолге 220
Отцовых испытаний указала она ему исход,
Заварила елей, отводящий плотную боль,
Дала ему в умащенье,
И принесли они обет
Слиться в сладком единении брака.
10э А когда Эет вывел в круг
Стальной плуг
И быков, 225
Из рыжих челюстей дышавших жгучим огнем,
Оземь бивших медною чередою копыт,
Когда подвел он их сам под ярмо
И погнал, протянув прямую борозду,
И на сажень вспорол спину глыбистой Земли,
И так возгласил: «Кормчий царь,
Доверши мой труд 230
И прими нетленный покров
11с Сверкающего золотом руна», —
Тогда на эти слова
Ясон,
Положась на бога, отшвырнул шафранный плащ,
Приспел к делу, —
И не жег его огонь,
Наученного зелиями колхидянки.
Он налег на плуг,
Он припряг его узами к бычьим хребтам, 235
Он настиг их широкие бока
Больным стрекалом,
И он вытрудил мощный, отмеренный урок.
Вопль
Испустил Эет сквозь безголосую скорбь,
Дивясь его силе;
11а А товарищи простерли к могучему дружественные руки,
Зеленою листвою одели его[237], 240
Медом слов приветили его;
И тотчас
Чудный сын Солнца
Молвил Ясону о сияющем руне,
Где простерлось оно от Фриксова ножа, —
Но была его надежда,
Что второго труда не вздымет Ясон:
Было оно в чаще,
И держали его несытые челюсти змея,
Который вдоль и втолщь 245
Был громадней корабля в пятьдесят лопастей,
Сколоченного железными ударами…
11э Долго мне катить по торному пути,
А час мой смыкается;
Но ведома мне и короткая тропа,
Ибо умудрен я превыше многих.
Слушай, Аркесилай!
Он убил дракона умением своим,
Змея с серым глазом, с пестрой спиной,
Он умкнул Медею по охоте ее 250
На погибель Пелию;
И вмешались они в зыбь Океана,
В Чермное море
И в племя мужеубийственных лемносских жен,
Где и был спор тел, состязающихся за ткань[238],
12с И брачный союз.
Вот они, те дальние пашни,
Которым суждено было в некий день и в некую ночь
Принять семя 255
От луча твоего довольства,
Ибо, там укоренившись,
Племя Евфама просияло на веки веков,
Чтобы в должный срок,
В доле с лакедемонскими мужами,
Выселиться на остров, еще звавшийся Каллистой[239],
С которого простер тебе Аполлон
Ливийские долы,
Чтобы множился в почести от богов 260
Тот, кому дано
Править божественный город золотопрестольной Кирены
12а Прямотою разума своего.
Познай же Эдипову мудрость[240]!
Если мощному дубу[241]
Все ветви снесет секущий топор,
Опозорив дивный его облик,—
То и бесплодный он постоит за себя въяве, 265
Если грозовой огонь роком низринется на него
Или если встанет он державными колоннами
И примет, прям,
Нелегкое бремя в чужих стенах,
Вдали от родного леса.
12э Ты — насущнейший меж врачевателей, 270
И Пеану дорог свет твоих дней:
Лишь мягкие руки улелеют рану.
Нетрудно и слабому сотрясти свой край;
Но утвердить его вновь — это долгая борьба,
Если бог для вождя не кормчий.
Ткань этой благости ткется тебе: 275
Решись,
Обложи своей заботою счастье Кирены!
13с Сдумавшись, соблюди Гомерово слово[242]:
«Дельный вестник —
Всякому делу великая честь».
Правою вестью и Муза возвеличена.
Ведомо Кирене,
Ведомо знаменитому Баттову чертогу 280
Праведное предсердие Дамофила,
Меж юных — юн,
А в совете — столетний старец,
Он укоротил злословию яркий его язык,
Он выучился
Дерзких — ненавидеть,
13а С добрыми — не тягаться 285
И к дальним свершениям — не тянуть:
Ибо случаю людскому — недолог срок,
Это познано,
И он ему — верный служитель, а не беглый раб[243].
Молвится не зря:
«Горше нет[244], чем знать, где добро, а неволиться прочь».
Вдали от земли отцов, 290
Вдали от наследных уделов
Это поборает небо новый Атлант —
Но нетленный Зевс милует и Титанов[245],
Ветер стих —
Время сменить паруса.
13э Единое у него обетование —
Исчерпавши пагубу немощи,
Увидеть свой дом,
Чтобы на пиру над истоком Аполлона[246]
Выпростать душу свою для юности, 295
С умелой лирой меж разумных граждан причаститься покоя,
Никому не в ущерб,
Ни от кого не терпя.
И тогда-то помянет он поток бессмертных речей,
Открывшийся ему для Аркесилая в гостеприимных Фивах!
5. <«Батт»>
АРКЕСИЛАЮ КИРЕНСКОМУ
и его вознице Карроту, сыну Алексибия, на победу в колесничном беге, чтобы петь на Карнейском празднике.[247]
Год — 462.
1с Неохватна сила богатства,
Если муж, принявший его от судьбы,
Сочетает его с чистейшей доблестью,
Попутчиком дружелюбия.
Вслед чете их 5
От первого рубежа твоих лучших лет
Ты стремился со славою,
Аркесилай,
Дольщик богов,
И был над тобою Кастор на золотой колеснице, 10
После бурь[248] и дождей просветляющий небо на блаженным твоим очагом.
1а Боги даруют мощь,
Мудрые умеют красиво ее выносить.
Ты шествуешь в правде,
И великое обилие вокруг тебя:
Ты — царь больших городов, 15
Они — честь уму твоему, зеница рода твоего; 20
Ты — счастливец этого дня,
Он принес тебе конным бегом желанную Пифийскую славу
В шествии мужей,
1э Отраде Феба.
И пока звенят они о тебе
По сладким садам Киренской Афродиты, —
Ты помни, что бог — начало и верх всего, 25
Ты помни, что Каррот — любезнейший меж ближних твоих.
В дом Баттиадов, правящих правдой,
Он вошел не с Повинною[249], дочерью позднего ума, —
Нет: лучшую из колесничных честей 30
Возложил кастальский гость на кудри твои,
2с Обскакав двенадцать раз вокруг священных оград:
С нервущимися вожжами,
С невредимою силою кузова,
Во всем уборе, снаряженном первыми умельцами, 35
Променял он Крисейский холм[250]
На полую долину бога, —
И ныне та снасть[251] — в кипарисовом дому, 40
При кумире из цельного ствола,
От лучников-критян
Вверенном парнасскому крову.
2а Благого вершителя
Как не приветить доброхотным сердцем?
Сын Алексибия, 45
Тебя осияли прекраснокудрые Хариты;
Счастливец,
За великий свой труд обрел ты памятник славящих слов;
А ведь меж сорока возниц, 50
Павших, удержал ты колесницу недрогнувшим духом,
Чтобы ныне предстать от блистательной гоньбы
К равнинам Ливии,
К городу предков.
2э От сужденных трудов
Никто не избавился, никто не избавится.
Но древнее счастье Батта, 55
Твердыня града, сияющее око для странников,
Бодрствует вслед потомкам над будущим, как над бывшим.
Это он
В бегство бросал тяжко рычащих львов[252],
Выходя к ним с заморским словом,
Ибо Феб-начинатель обымал их ужасом, 60
Чтобы не минуло безысходно
Вещание его киренскому царю.
3с Феб для мужей и жен
Уделяет целение в тяжких недугах;
Феб угодному своему 65
Дарит лиру и Музу, влагает миролюбивую праведность;
Феб блюдет пещеру пророчеств,
Откуда мощные отпрыски Геракла и Эгимия[253] 70
Выступили жить
В Спарту, в Аргос и к божественному Пилосу;
А из Спарты и моя звенит милая слава, —
3а Ибо не оттуда ли праотцы мои Эгиды[254]
Отплыли на Фору, 75
Водимые Долей, покорные богам?
И не оттуда ли приняв завет складчины над жертвами,
Твой Карнейский праздник, Аполлон, 80
Мы величаем на этом пиру
Крепко воздвигнутую Кирену?
Держат ее Антенориды[255],
Троянские гости о медных клинках,
Пришли они за Еленою,
Увидевши родину обращенной в дым
3э От Ареса; и конное их племя 85
Чтится в жертвах мужей, приступающих к ним с дарами,
Мужей, приведенных Лучшим из совершителей[256],
Который вскрыл
Путь быстрым ладьям сквозь морскую соль,
Подарил богам священные дубравы
И для спасительных шествий Аполлона 90
Вымостил прямоходную дорогу топоту коней,
Где и мертвым он лег на окраине площади,
4с Блаженный меж людей, священный им ныне; 95
А иные цари, залученные Аидом,
Чтятся от него поодаль перед дворцами их,
За великие свои доблести
Ублажаемые мягкою росою 100
Шественных возлияний,
И слышат подземным слухом
Счастье свое и благодать,
В которой заслужил быть их общником
Сын их Аркесилай.
Пусть же Аркесилай
В хоре юных прославит Феба и золотую лиру
4а Милой песней 105
Красной мздою пифийских победных трат!
Он крепок хвалой разумных,
А слова их — вот:
Ум и язык его — превыше лет; 110
Отвагою он — орел, ширяющий среди птиц,
Сила его — оплот в борьбе;
С материнских лет он крылат меж Муз 115
И умелец меж колесничных гонщиков.
4э Сколько лучшего ни стекается в его край,
Он дерзает на все.
И как ныне бог блюдет его свершения,
Так и впредь,
Блаженные Крониды,
Дайте ему сил по думам и по делам его,
Чтобы ветер зимы, 120
Вздохом пожирающий плоды,
Не унял бы его срок.
Мощный дух Зевса —
Кормчий при демоне тех, кто ему любезен;
И я молюсь:
Пусть и в Олимпии[257] пошлет он победную честь
Племени Батта.
6. <«Антилох»>
КСЕНОКРАТУ АКРАГАНТСКОМУ,
брату Ферона, отцу Фрасибула, из рода Эмменидов, на победу в колесничном беге.[258]
Год — 460.
1с Слушайте меня!
Вспахивая пашню Харит[259],
Вспахивая пашню круглоглазой Афродиты,
Я шагаю
Туда, где пуп гулко грохочущей земли,
Туда, где клад песен о Пифийских победах 5
Ждет обильных Эмменидов от речного Акраганта,
Ждет Ксенократа
Средь многого золота Аполлоновых дубрав.
2с Ни буревые ливни[260], 10
Недобрым полчищем рвущиеся из туч,
Ни вихрь
Всеуносящим смерчем не втопчет его в провалы морей.
Явленный в ясном свету,
Лик этих песен откроет людской молве
Славу колесничной победы
Отца твоего, Фрасибул, и рода твоего 15
В лощине Крисы.
3с Об руку с той победой
Вершишь ты прямой урок 20
Сына Филиры сыну Пелея,
Широкому силой, сирому без отца[261]
В горном краю —
Выше всех богов чтить Кронида,
Тяжкого правителя молний и громов, 25
И ту же честь
Возносить родителям, пока длятся их дни.
4с В давние дни не с этим ли шел заветом
Сильный Антилох
Пасть за отца
Пред смертоносным Мемноном, воеводою эфиопов? 30
Раненный от Парисовых стрел,
Конь удержал колесницу Нестора;
Настигаемый мощным копьем,
Выкрикнул сыну мессенский старец смятение свое; 35
5с И не в прах покатились его слова —
Не дрогнув,
Смертью купил отчий возврат божественный сын,
Лучшим бойцам из древних родов 40
Явив громадою подвига
Высшую о родителе доблесть.
Так было;
Так и ныне,
Правя шаг по отческому уставу, 45
6с След в след брату своего отца,
Просиял Фрасибул.
Он разумен в богатстве,
Он срывает в юности не кривду и спесь,
А мудрость Пиерийских теснин,
И тебе он верен в пылу конского приступа, 50
Сотрясающий землю Посидон!
Ум его тебе люб,
А душа его меж застольных бесед
Слаще долбленого пчелиного труда.
7. <«Афины»>
МЕГАКЛУ АФИНСКОМУ,
из рода Алкмеонидов, изгнаннику, на победу в колесничном беге.[262]
Год — 486.
с Державные Афины —
Лучший зачин
Воздвигаемым песнопениям
Конному роду могучих Алкмеонидов.
Какое отечество, который дом 5
Назову я виднее в эллинской молве?
а Город городу говорит о них,
О сынах Эрехфея, для тебя, о Аполлон, 10
Дивную воздвигших обитель у божественного Пифона.
Влекут меня пять истмийских побед
И та, олимпийская[263], отменная перед Зевсом, 15
И эти две, что при Кирре, —
э Твои и твоих отцов победы, Мегакл!
В радость мне новое благо твое,
В горесть мне — зависть, награда лучших дел;
Воистину говорят: 20
Счастье, которое долго в цвету,
И добром и злом лежит на осчастливленных.
8. <«Алкмеон»>
АРИСТОМЕНУ ЭГИНСКОМУ,
сыну Ксенарха из рода Мидилидов, на победу в борьбе.[264]
Год — 446.
1с Тишина,
Благосклонная дочерь Правды,
Возвеличивающая города,
Блюдущая ввыси затворы войны и думы,
Направь к Аристомену 5
Эту почесть пифийских побед!
В должный час
Ты умеешь кроткое творить и кроткое любить;
1а Но кто впустит в сердце неласковый гнев,
Тем круто встанешь ты поперек вражде, 10
Спесь их низвергнув в бездну.
Этого не ведал Порфирион[265],
Вызов свой бросив вперекор судьбе, —
А ведь прибыль мила лишь от рук доброжелателя,
1э А ведь сила в свой срок обманет и надменного. 15
Познал это и киликийский Тифон[266] о ста черепах —
Как и царь исполинов,
Пал он от грома и от стрел золотых
Аполлона,
Ныне склонившегося духом благим
К сыну Ксенарха
В пути его от Кирры
В парнасском венке под дорийскую песнь. 20
2с Не отвержен Харитами
Этот остров праведного города,
Знатный причастник доблести Эакидов:
Изначально совершения слава о нем.
Многими он воспет, 25
Вскормивший героев,
Победителей состязаний и быстрых битв,
2а Гражданами знаменитый, —
Мне же недосуг
Долгую речь
Лире вверять и нежащему слову, 30
Ибо жестко подступает пресыщение.
Стань моим бегом мой долг —
Это младшее из лучших твоих дел,
О юноша, крылатый от рук моих!
2э В схватках ты шагал за братьями матери[267], 35
Ты не посрамил олимпийца Феогнета,
Ни храброго победным телом Клитомаха истмийского,
Ты умножил отчину Мидилидов,
И за то на тебе —
Слово, загаданное Оикловым сыном[268]
В оные дни у семивратвых Фив 40
Пред битвой сынов, незыблемых между копий,
3с Новородных,
Проторивших из Аргоса повторный путь.
А молвил он так
Над бьющимися:
«От породы
Блещет в рожденных знатная отвага родителей.
Вижу: Алкмеон 45
Первый пасет перед Кадмовыми воротами
Пятнистого змея на жарком щите;
3а Вижу: от тягот прежней страды
К выше окрыленному воспрянул знаменью 50
Доблестный Адраст,
Но недоброе ждет его в доме:
Единый он из воинства данаев
Согнется над костями павшего сына
Прежде, чем боги
Дадут ему с невредимым его людом
Возвратный путь
3э К просторным Абантовым поприщам»[269]. 55
Таково Амфиараево слово.
И ныне, ликуя,
Вскину я на Алкмеона зеленый венок,
Брызну я на Алкмеона песнею.
Ибо мне он сосед и добра моего страж[270],
Ибо предстал он мне
На пути сюда, где славимый пуп земли,
Ибо причастник он 60
Сродного ему ведовского умения.
4с Ты, пускающий стрелы вдаль,
Ты, пасущий в пифийских складках всеприемлющий храм,
Ты, податель высочайшей из радостей,
Ты, принесший победителю и в доме его на празднествах твоих[271] 65
Хищный дар пятиборья,
Владыка,
Молю:
4а Опусти доброхотный взор[272]
На ладную песнь,
На все, что вывел я о каждом подвиге!
Правда сама 70
Соприсуща этим песенным шествиям.
Божьи заботы
Да пребудут нетленны над вашею судьбою, Ксенарх!
Кто насытился добром не в долгом труде,
О том говорят неразумные:
4э «Он мудр: крепка его жизнь, как пряма его мысль». 75
Но не в людской это силе:
Божество
Мечет счастье с высот тому ли, этому ли,
А иного и низводит прениже рук.
Но мегарская награда — твоя.
Марафонская победа — твоя,
И три одоления во славу Геры твоей земли[273] —
Воистину твои, Аристомен! 80
5с На четверо тел[274]
Пал ты свыше и не по-доброму:
Не сладостный, как тебе,
Сужден им возврат от Пифона,
И не вздымется радостью сладкий смех, 85
Когда встанут они перед матерью,—
Закоулками прячутся они от врагов,
Угрызаемые сбывшимся.
5а Дольщик свежего счастья
В неге широких надежд
Возносится, окрыляясь мужеством, 90
И заботы его — превыше богатств.
В малый срок
Возвеличивается отрада смертных,
Чтобы рухнуть в прах,
Потрясшись от оборотного помысла,
5э Однодневки, 95
Что — мы? что — не мы? Сон тени[275] —
Человек.
Но когда от Зевса нисходит озарение,
То в людях светел свет и сладостен век,
Мать Эгина,
Дай же всюду сынам твоим вольный путь,
И да будут при них
Зевс,
Мощный Эак,
Добрый Теламон с Пелеем
И Ахилл.
9. <«Кирена»>
ТЕЛЕСИКРАТУ КИРЕНСКОМУ,
сыну Карнеада, на победу в беге при оружии.[276]
Год — 474.
1с Пифийского победителя о медном щите,
Милостью глубоко подпоясанных Харит,
Хочу я прокричать Телесикрата,
Обильного мужа,
Венец Кирены, гонительницы коней, —
Той Кирены, 5
Которую из гудящих ветром впадин Пелиона,
Дикую деву,
Похитил Феб с золотых колес,
Чтоб владычить ей там, где обильными стадами и плодами
Расцветает третий корень[277] бескрайней милой земли.
1а Сереброногая Афродита 10
Вышла навстречу делийским гостям,
Взявшись за слаженную богом колесницу
Легкою рукой;
Милый стыд принесла она к сладкому их ложу,
Общий брак смесила она меж богом и дочерью
Мощного Гипсея,
Царя окружных лапифов,
Третьего в роду[278] от Океана, —
А его в славных складках Пинда 15
Родила, возрадовавшись о ложе Пенея,
Наяда Креуса,
1э Дочь Земли.
Это он вскормил Кирену, чьи локти сильны,
И не любила она ни возвратный бег челнока по станку,
Ни радость пиров среди верных друзей, —
Нет: меч и дрот 20
Медный обрушивала она на лесных зверей,
Мирный покой добывая для отчих стад
И мало взыскивал с ее век перед зарей
Сладкий наложник — сон. 25
2с В безоружном одноборстве с тяжелым львом настиг ее
Дальний стрелец с широким колчаном, Аполлон;
И так он выкликнул Хирона из покоев его — 30
«Выйдя из святых пещер, сын Филиры,
Подивись на женскую мощь и дух,
Как юная бьется, не дрогнув лбом,
Сердцем осиливая усталь,
В душе не обуреваемая страхом!
Кто родил ее? Отсевном какого сева
2а Она держит убежища тенистых гор?
Силу она вкушает безмерную! 35
Праведно ли поднять на нее громкую мою руку,
Праведно ли с ее ложа сорвать медовый цветок?»
И ярый кентавр,
Усмехнувшись из-под добрых бровей,
Отозвался таким ему советом:
«Умному Эову
Тайные вверены ключи
Святых ласк. 40
И богам и людям
Стыдно у всех на виду
Мять первины сладкого ложа, —
2э Оттого-то тебя, кто не властен лгать,
Медвяный пыл
Понуждает к притворному слову[279].
Откуда ее род,
Спрашиваешь ты, владыка?
Спрашиваешь ты, кто знаешь
Предел всех путей и цель всех вещей, 45
И сколько вешних листков брызжет из земли,
И сколько песчинок клубят моря и реки меж вихрей и волн,
И все, чему быть, и откуда быть?
Но уж если тягаться мне с мудрым, 50
3с То слово мое — вот:
Ты пришел сюда быть ей мужем,
Ты умчишь ее за море в избранный Зевсов сад[280],
Ты поставишь ее владычицею города,
Где надравнинный холм принял люд с островов[281],
И державная Ливия, край широких лугов, 55
По-доброму примет в золотом дому твою славную нимфу,
И будет ей жребий — взять эту землю в дар,
Не бесплодную порослями, не беззнатную живностями,
3а И родит она дитя, которое светлый Гермес
От милой матери
Умчит к престолам Земли и Времен[282]. 60
На колени приняв младенца,
Увлажнят они ему губы нектаром и амвросией,
Поставят его в бессмертии Зевсом и Аполлоном,
В отраду ближним, в охрану стадам —
И за то назовут его Номием — пастырем и Агрием — ловчим,
А за это — Аристеем, лучшим из всех»[283]. 65
Это сказав,
Побудил он Феба к сладостному браку.
3э Быстр божий труд, краток божий путь:
В тот же день устроился брак
В терему золотой Ливии,
Чтобы править ей там городом,
Лучшим в красоте, ведомым в борьбе. 70
Так и теперь,
У трижды святого Пифона
Сын Карнеада
Сочетал Кирену с цветущей Удачей:
Он явил Кирену в победе своей,
И она его примет, благосклонная,
В отчий край, где прекрасны женщины,
Ибо несет он из Дельфов вожделенную славу. 75
4с О великом речь — всегда велика;
Краткость расцветив — знатока потешишь;
А знать свой час — превыше всего.
Видели семивратные Фивы:
Знал свой час Иолай[284], 80
Когда отрубил он лезвием голову Еврисфея
И был зарыт,
Где лег и праотец его, колесничник Амфитрион,
Гость кадмейских спартов[285], ристателей белых коней,
4а Которому умная Алкмена
От него и от Зевса
Родила в одни роды двух необорных близнецов. 85
Но какой глупец не обратит уста свои к Гераклу,
Не помянет Диркейскую струю,
Вспоившую и его и Ификла?
Мне же петь их по добром исходе каждой мольбы.
Да пребудет со мною
Чистый свет звенящих Харит! 90
Я говорю:
И на Эгине,
И на Нисейском склоне
Трижды прославил он этот город[286],
4э Трудом избежав безмолвного бессилия.
Пусть же ни единый из сограждан,
Ни друг, ни враг
Не темнит молчанием добрый труд, что принят за всех,
И не рушит завета морского старца[287], —
А завет таков: 95
«Хвали и врага за красивые дела
Всем сердцем, и будешь прав».
Недаром, Телесикрат,
Глядя на многие одоления твои[288],
Девушки молча молят
Каждая себе такого мужа или сына, 100
На урочных ли празднествах Паллады,
5с На олимпийских ли,
На тех ли, что в честь глубокогрудой Земле,
На несчетных ли в твоей родине.
Утолена моя песенная жажда,
Но иная некая древняя слава движет меня
Это долг
Разбудить память прародителей твоих, 105
Что сошлись под город Ирасу о ливийской жене,
Что сватались к дочери Антея
За прекрасные ее кудри, за добрую ее славу.
Много было лучших из соплеменных,
Много притязало из чужеродных,
Ибо видом была она чудо,
5а И на цветущий плод златоувенчанной ее Юности
Льстился каждый жнец. 110
Но к славнейшему браку растил ее отец:
Слышал он, как Данай для сорока восьми дочерей[289]
Быстрого брака достиг в Аргосе в предполуденный час,
Выведя хор их к рубежу борьбы,
Спором ног повелев решать, 115
Которая — кому из сошедших в зятья.
5э Так и ливиец
Выбрал жениха по невесте:
Он поставил ее во всем уборе ее
Целью у предельной черты,
Он сказал, что уведет ее тот,
Кто первым домчится коснуться ее одежд; 120
И тогда-то Алексидам,
Вырвавшись в быстром бегу,
Милую деву взял рукою за руку
И повел сквозь конные толпы номадов.
А они им сыпали листья[290] и несли венки,
Ибо крылья многих побед 125
Бились у него за плечами.
10. <«Персей Гиперборейский»>
ГИППОКЛУ ПЕЛИННЕЙСКОМУ, СЫНУ ФРИКИЯ,
на победу в двойном беге среди мальчиков, по просьбе Форака Фессалийского из рода Алевадов.[291]
Год — 498.
1с Счастлив Лакедемон,
Блаженна Фессалия,
Ибо царствует над обоими
Порода единого отца,
Лучшего в битвах —
Геракла.
Некстати ли моя похвала?
Это Пифон, это Пелинна, это Алевады
Зовут меня вывести песенную славу 5
Навстречу Гиппоклу на праздничном его пути,
1а Вот он вкусил от борьбы,
И вот он назван
От всех окрестников Парнасских теснин
Высшим меж дважды бежавших отроков.
Аполлон! 10
Если от бога дана человеку сладость начал и концов, —
От тебя в нем — свершение,
От породы в нем — вступление на отцовский след.
1э Дважды победный[292] в олимпийской Аресовой броне,
Победил и в споре ног на лугу под скалою Кирры 15
Отец его Фрикий, —
Будь же Доля спутницей им и впредь,
Расцвети она им мощным богатством!
2с Необделенные дольщики эллинских услад,
Да не встретят они оборота божьей зависти: 20
Будь к ним незлобен бог!
Счастлив тот в песнях умельцев,
Кто одолением рук и доблестью ног,
Мужеством и мощью
Взял лучшую из наград,
2а И кто живыми глазами видел жребий отрока своего, 25
Стяжавшего пифийский венок.
Медное небо
Не откроется перед ним, —
Но что прикосновенно для смертного племени,
В том исплавал он блеск до предельных берегов.
Но ни вплавь, ни впешь
Никто не вымерил дивного пути
К сходу гипербореев — 30
2э Лишь Персей,
Водитель народа,
Переступил порог их пиров,
Там стожертвенным приношением богу закалывались ослы,
Там длящимся весельям и хвалебным словам
Радуется Аполлон, 35
И смеется на ослиную встающую спесь,
3с Не чуждается их нрава и Муза:
Хоры дев, звуки лир, свисты флейт
Мчатся повсюду,
Золотыми лаврами сплетены их волосы, 40
И благодушен их пир.
Ни болезни, ни губящая старость
Не вмешиваются в святой их род.
Без мук, без битв
3а Живут они, избежавшие
Давящей правды Немезиды.
Смелостью дыша,
Это в их счастливые сборища 45
Шагнул, предводимый Афиною,
Сын Данаи.
Он убил Горгону,
Он принес островитянам[293]
Ту голову, пеструю змеиною гривой,—
Каменную смерть.
3э И дивному вера есть, коль вершитель — бог. 50
Повороти кормило!
Врежь якорь в сушу, спасенье от скал!
К иному летит краса песни моей,
Как пчела к цветку от цветка.
4с Эфирейцы[294], 55
Над Пенеем разливая сладкий мой зов,
Пусть еще и еще возвеличат
Дивного Гиппокла,
Увенчанного меж смертных,
Старым на радость, девушкам на заботу.
Разная разным тревожит душу страсть, — 60
4а Но к чему кто рвется,
Тому будь добытое в насущную радость,
А что будет через год, того не прозреть.
Я же верю в Форака, доброго гостеприимца,
Это он, пекущийся обо мне,
Впряг четверню в колесницу Пиерид, 65
Любящего любя, правящим правя по-доброму.
4э Проба явит золою на пробном камне —
Проба явит и прямизну ума.
Прославим же достойных братьев[295],
Упрочивших и возвысивших фессалийский устав! 70
Ибо отчина лучших —
Кормчее правление городов.
11. <«Орест»>
ФРАСИДЕЮ ФИВАНСКОМУ
на победу в беге на стадий среди мальчиков, чтобы петь в Фивах, в святилище Исмения.[296]
Год — 474.
1с Дочери Кадма[297] —
Ты, Семела, попутчица небожительниц,
И ты, Ино, — белая богиня в терему Нереид,
Рядом с матерью лучшею из сыновей —
Геракла,
Сойдите к Мелии,
Сойдите в храм[298], где неприступны золотые треножники!
Это он, перед всеми чтимый Локсием, 5
1а Носящий имя Исмения,
Истинный престол прорицающих,
Это он вас ныне созывает в сонм,
Дочери Гармонии, равные в чести,
Чтоб на этом пределе вечера
Прозвенеть вам о святой Правде и о Пифоне, где правосудный пуп земли, 10
1э Воздать хвалу семивратным Фивам и спору при Кирре,
Где напомнил мне про родной очаг,
На который он вскинул третий венок,
Фрасидей,
Победив на тех тучных пажитях[299], 15
Где принял Пилад Ореста Лаконского.
2с А Ореста
Из горючего коварства сильных Клитемнестриных рук
Вынесла Арсиноя-кормилица[300],
Когда вслед душе зарезанного Агамемнона
Дарданийскую деву, Приамову Кассандру 20
Белою медью на темный Ахеронт
2а Погнала безжалостная жена.
Ифигения ли,
Заколотая над чуждым Еврипом,
Разожгла в ней гнев, чья ладонь тяжела?
Новое ли ложе
Укрощеньем ночным свело ее с пути?
Женская вина тяжела, 25
2э И не скрыть ее от чужих языков:
Злоречив город.
Большому счастью — большая зависть:
Скрытым ропотом дышит прах, 30
Так пал в свой час
Сын Атрея в знаменитых Амиклах[301],
3с Так сгубил он вещую деву[302],
За Елену
Вырвав из неги горящий Илион.
Но Орест,
Юный лбом гость старого Строфия, 35
Жильца Парнасских отрогов,
Поздним Аресом
Смертью настиг и мать свою и Эгисфа.
3а Увело меня, друзья мои,
С прямых путей на изменчивые распутья,
Снесло меня ветром,
Как пробивающуюся сквозь море ладью. 40
Муза моя,
Если голос твой сдан внаем,
Пусть он разное шумит, посеребренный,
3э Но теперь пред ним —
Лишь отец ли Пифоник, сын ли Фрасидей,
Чья двойная блещет радость и слава! 45
В давней победе добрых колесниц
Настигли они[303] вскачь
Быстрый луч олимпийского громкого одоления —
4с И сойдя к Пифону,
В голом беге[304]
Обошли они легкостью эллинское воинство. 50
Благу от бога я радоваться рад,
Но в годы мои взыскую посильного.
Вижу я: в городе, который цветет,
Среднее счастье — прочнейшее.
Жребий самовластья противен мне[305],
4а Общие доблести — желанны.
Тому не опасна зависть,
Кто, высшего достигши, пасет его в тиши, 55
Чуждый губящей спеси;
И черная смерть
Красна ему будет у предела его,
Ибо оставит он сладкому племени своему
Крепчайшее из благ —
Милость доброго имени.
4э А не тем ли прославлены в песнях
Сын Ификла — Иолай, 60
И Касторова мощь, и ты, владыка Полидевк[306],
Божьи сыны,
Переменные обитатели престолов Ферапны
И Олимпа?
12. <«Горгона»>
МИДАСУ АКРАГАНТСКОМУ,
победителю на флейте,[307]
Год — 490.
1с Услышь мою мольбу,
Богиня блеска[308],
Лучшая из обителей людских,
Гостеприимница Персефоны,
От крепкого холма
Пасущая паству над Акрагантом,
Владычица,
Милостиво прими
Пифийский этот венок 5
Мидаса, осененного славою,
Любимца людей и богов,
Победившего Элладу
В том умении,
Которое выплела некогда Паллада
Из смертного стона дерзостных Горгон,
2с Слыша, как изливался он 10
В страдной муке
От девичьих уст и змеиных неподступных уст
В час, когда Персей
Повершил третью из сестер,
Чтобы роком настичь приморский Сериф и народ Серифа.
Да: ослепил он
Божественную породу Форка[309],
На погибель обернул он Полидекту пир его[310],
И тесное рабство, и насильное ложе матери, 15
Ибо взял он голову Медузы с прекрасными щеками,
3с Сын Данаи,
Рожденный от льющегося золота.
И тогда-то, отведя от трудов
Дорогого ей витязя,
Девственница выстроила флейту, разноголосую снасть,
Выведя орудием стон 20
Скрежещущий, вырванный из быстрых челюстей Евриалы[311].
Что далось богине, то дала она людям,
Запечатлевши именем: многоглавая песнь.
В славное напоминание о зовущей борьбе
4с Рвется та песнь сквозь тонкую медь и трость, 25
Из Кефисской ограды любовавшуюся хороводами
Красного хороводами города Харит[312].
Если есть меж смертными счастье —
Оно за трудами;
Только богу под силу вложить его в единый лишь день.
От сужденного не уйти: 30
Разящий час непредвидимости
Нежданное подарит, а жданного не пошлет.
1. <«Этна»> ГИЕРОНУ ЭТНЕЙСКОМУ, отцу Диномена, правителя Этны, на победу в колесничном беге.[168] Год — 470.
1с Золотая лира,
Единоправная доля
Аполлона и синекудрых Муз!
Тебе вторит пляска, начало блеска;
Знаку твоему покорны певцы, 5
Когда, встрепенувшись, поведешь ты замах к начинанию хора;
Ты угашаешь
Молниеносное жало вечного огня,
И орел[169] на скипетре Зевса
Дремлет, обессилив два быстрые крыла,
1а Орел, царь птиц:
На хищную голову его
Пролила ты темную тучу,
Сладкое смежение век,
И во сне
Он вздымает зыбкую спину,
Сковываемый захватом твоим. 10
Сам насильственный Арес,
Отлагая жесткое острие копья,
Умягчает сердце
Забытьем, —
Ибо стрелы твои
Отуманивают и души богов
От умения сына Латоны
И глубоколонных Муз.
1э А кого не полюбит Зевс, —
Тот безумствует пред голосом Пиерид
И на суше, и в яростном море,
И в страшном Тартаре, 15
Где простерт божий враг — стоголовый Тифон[170],
Некогда вскормленный киликийской многоименной пропастью[171],
Ныне же Сицилия и холмы над Кумами[172] в ограде валов
Давят его косматую грудь,
И привязь его —
Снежная Этна[173], 20
Столп небес,
Вечная кормилица режущих бурь,
2с Этна, чьи недра —
Чистейший поток неподступного огня,
Чьи потоки
Хлещут в белый день валами пара,
А в ночах
Красное пламя с грохотом катит скалы к просторам пучин.
Это от ползучего чудища 25
Бьет ввысь страшная Гефестова струя, —
Диво на взгляд, диво на слух,
2а Как он вкован в Этну
Меж подошвой и вершиной в черной листве,
И как рвет ему опрокинутую спину
Острое ложе.
О Зевс,
Быть бы мне любимым пред тобою —
Пред тобою, правящим эту высь, 30
Лоб многоплодной земли,
По имени которой
Славный зиждитель
Возвеличил ближний город,
Когда в Пифийском беге выкликнул глашатай
Гиерона,
Благопобедного меж колесниц.
2э Плавателю[174] первая радость —
Попутный ветер от пристани,
Ибо в нем — надежда на лучший возврат. 35
Если должно судить по схожей судьбе —
Быть твоему городу славным в венках и скакунах,
Именитым в песенных праздниках.
Ликиец Феб,
Царящий над Делосом, влюбленный в Кастальский Парнас,
Пожелай этой доли в сердце своем 40
Краю лучших мужей,
3с От богов рождены
Все свершения смертных доблестей:
Все, кто мудр, все, кто силен, все, кто речист.
В жажде хвалить героя
Да не вылетит за черту борьбы
От толчка моих рук меднощекий дрот —
Пусть бьет в цель, перестигнувши соперников! 45
Если время будет вечно, как сейчас,
Править ему обилие и доход,
А от муки[175] пошлет ему забвение,—
3а Запомнит Гиерон,
В скольких войнах сколькие битвы
Выстоял он испытанною душою,
Меж тем как божья ладонь
Несла ему честь, какой не срывал никто из эллинов,
Высокий венок богатств. 50
Словно Филоктет,
Шел он на битву[176], —
И гордецы, теснимые неволею,
Льстились ему в друзья.
Так богоравные герои
Плыли, чтобы с Лемноса залучить
3э Сына Пеанта,
Сокрушителя Приамовой Трои,
Завершителя данайских трудов.
Бессильно ступал он, но в нем был рок. 55
Так и Гиерону
Бог-направитель
В подкрадывающиеся годы
Приведи достигнуть всего желанного!
Муза,
Будь мне послушна
И пред Диноменом
В громе о награде победной четверни!
Слава отца — не чужая сыну.
Милую похвалу 60
Мы приищем этнейскому владыке,
4с Которому Гиерон
Воздвиг этот город
В его богозданной вольности
По законам, положенным Гераклидами, —
Ибо племени Памфила и Гилла
Под Тайгетскою крутизной
Вечно угодны дорийские уставы Эгимия[177];
Встав из-под Пинда, 65
В счастье своем держали они Амиклы,
В славе своей соседствуя Тиндаридам на белых конях,
И молвою цвели их копья.
4а Вершитель Зевс,
Утверди в неложном людском суде
Вечно такую судьбу
Гражданам и владыкам над влагою Амена[178]!
Твоею заботою
Вождь, вверяющий сыну возвеличенный народ, 70
Да обратит его к согласному миру!
Мановением твоим, Кронион,
Да пребудут в усмиренных домах
И финикиец, и тирренский клич[179],
Познавши при Кумах
Сокрушение, от которого стонали суда,
4э Познавши страсть
От Сиракузского укротителя!
С быстрых кораблей
Обрушил он в пучину их юношество,
Из-под бремени рабства 75
Выволокши Элладу.
Саламином
Я стяжал бы милую мзду от афинян,
В Спарте
Я сказал бы о битве перед Кифероном[180], —
Ибо в тех боях
Изнемогали мидяне с гнутыми луками;
А у берега славных Гимерских вод
Я сложил бы хвалу
Сынам Диномена[181],
Чтобы им она причлась по их доблести 80
Над изнемогшим врагом.
5с Если в пору сказано слово,
Если многое пытано и в малое сжато,
Дальше от следов твоих будет людская хула.
Пагубное пресыщение
Сламывает острие торопливой надежды,
Слух о чужих подвигах
Больно ложится на скрытные умы,
Пусть! 85
Лучше зависть, чем жалость:
Хорошего держись[182]!
Кормилом справедливости правь народ,
Под молотом неложности откуй язык:
5а Самая малая искра велика,
Излетая от тебя.
Ты над многими судья,
Пред тобою многие верно говорят и вправо
и влево, —
Но если дорога тебе сладкая молва,
То в цветущем своем пылу 90
Не истощись щедростью:
Как кормчий муж, разверни под ветром твой парус,
Не поддайся, друг, льстивым корыстям:
Гордая слава
За спиною смертных
5э Одна открывает сказателям и певцам
Бытование отошедших.
Не умирает благомысленная доблесть Креза,
И безжалостно жгущий медным быком 95
Фаларид[183] повсюду постигнут ненавидящей молвою,
И лиры у очага
Не приемлют его
В кроткую общность отроческих песен.
Добрый успех — первая награда;
Добрая молва — вторая доля;
А кто встретил и принял обе — 100
Тот стяжал себе высочайший венец.
2. <«Иксион»> ГИЕРОНУ СИРАКУЗСКОМУ, сыну Диномена, на победу в колесничном беге,[184] Год — 475 (?)
1с Многоградные Сиракузы[185],
Священный удел воинствующего Ареса,
Божественная кормительница
Мужей и коней, ликующих о железе,
От сверкающих Фив я несу тебе
Эту песню,
Эту весть
О потрясшей землю четверне,
На которой колесничный Гиерон 5
Обвил далеко блещущими венками
Ортигию,
Престол речной Артемиды[186],
Чьей подмогой
Мягкая сила Гиерона
Укротила пестросбруйных жеребцов.
1а Это она, рассыпающая стрелы,
И с нею состязатель Гермес 10
Увенчали его сияющей красой,
Когда впряг он мощь скакунов
В точеный верх послушной колесницы
И воззвал к широкой силе бога,
Бога с трезубцем в руке[187].
Многим царям многие певцы
Голосистую вершили хвалу,
Награду побед.
В честь Кинира[188] поют на Кипре, 15
Угодного золотогривому Аполлону,
1э Чтителя, избранного Афродитой,
А ведет те песни
Благодарность — воздаяние добрых дел,
Так и о тебе,
Сын Диномена,
Девушка из Зефирских Локров[189]
Поет на пороге родного дома,
Бестревожная в мощи твоей
Перед обессиленными тяготами войн. 20
Рассказывают так:
Иксион[190],
Вечно кружимый крылатым колесом,
Вечно по уставу богов
Кричит смертным:
«Кроткою мздою воздавай благодетелю!»
2с Ему ли того не знать? 25
Сладкую вкушавший жизнь при благосклонных Кронидах[191],
Он не выстоял под долгим счастьем,
Он в неистовом сердце своем
Захотел Геру,
Дольщицу Зевсова многорадостного ложа,
И мгновенно в непроглядную беду
Ринуло его дерзновение —
Должное претерпев, избранную понес он казнь 30
За двойную вину:
Первый из первых героев,
Он коварно замесил меж смертных родную кровь,
2а И в просторах великой опочивальни
Он дерзнул на Диеву жену.
Но всякая мера — по мерщику[192]!
Непутное ложе 35
В гущу горя ввергло наложника:
Он спал с тучей,
Он ловил сладкую ложь,
Незрячий!
Видом она была, как небесная Кронова дочь,
А восставила ее в хитрость ему Зевсова ладонь —
Красную пагубу! 40
И четыре спицы[193] гибельно захлестнули его в узлы,
2э И рукам и ногам его не уйти от пут,
И что сказано ему — то сказано всем.
Не стояли Хариты вокруг,
Когда рожден был ему сын — не сын.
Единственный от единственной,
Не в чести меж людей, ни в уставах богов,
И вскормившая назвала его Кентавром[194].
Он смешался с магнесийскими кобылицами 45
У круч Пелиона,
И от них рождено чудное полчище,
Схожее с обоими, —
Снизу как мать, сверху как отец.
3с Бог[195]
Все исходы вершит по промыслу своему,
Держит на крыльях орла, 50
Обгоняет в морях дельфина,
Высоколобого гнет,
А иным дарит нестареющую славу,
Не надобен мне
Язвящий клык злоязычия!
Издали знаю[196], в скольких бедах
Тяжкой ненавистью вздувался хулитель Архилох. 55
Лучший удел —
Богатство и счастье умения.
Удел этот — твой!
3а Открытым сердцем ты явил это всем.
Вождь и князь венчанных мужей и перепутий,
Был ли кто другой в эллинской старине
Выше тебя, 60
В чести и богатстве?
Праздная эта мысль, напрасная тяжба!
В цветущий путь
Выхожу я глашатаем доблести.
Юности опора — в отваге грозных войн:
Истинно стяжал ты в них славу без конца,
3э Бившись меж шпорящих, бившись пеший; 65
А старость твоя зрелыми советами
Дает мне славить тебя уверенною речью
За все во всем.
Радуйся!
Как финикийский груз,
Через седую соль
Идет к тебе песня,
Касторова песня эолийских струн.
Прими ее охотно, 70
Вверь ее семиударной лире!
Будь, каков есть:
А ты знаешь, каков ты есть.
4с Для мальчишек хороша и обезьяна[197] —
Всегда хороша! —
Но счастлив тот Радаманф,
В ком без ущербен плод душевного сада,
Кому не в сладость льстивый обман,
Вечно крадущийся за смертными в шопотных уловках. 75
Дважды губителен подговор клеветы,
Поступь его — лисья поступь.
Но корыстнице-лисе велика ли корысть?
Глубоко утопает в море соленая снасть,
Но я, нетонущий, — над неводом на плаву. 80
4а Невмочь коварному
Вбросить сильное слово меж добрых мужей, —
Но виляя, они захлестывают.
Я не дольщик бесстыдства!
Другом другу хочу я быть
И врагом врагу,
Как волк, его застигая обходами здесь и там. 85
Кто словом прям,
Тот всякому надобен порядку —
Под царем[198], перед бурной толпой и меж правящих мудрецов,
Необорный бог
4э То возносит одних,
То другим дарит просторную славу,
Но ничто не исцелит завистника:
Кто мучится по дальней черте, 90
Тот втравляет в сердце больную рану,
А желанное его — впереди.
С легкостью нести принятое ярмо —
Благо;
А копытами бить против жала — 95
Скользкий путь!
Жить угодным хочу я меж добрыми.
3. <«Асклепий»> ГИЕРОНУ СИРАКУЗСКОМУ утешение в болезни.[199] Год — 474 (?)
1с Хирон[200], сын Филиры!
Общую волю приняв на свой язык,
Как я хотел бы
Видеть его, отошедшего, живым,
Многозаботное чадо Уранида Крона,
Дикое чудо с дружелюбной думой, 5
Хозяина Пелионских долин!
Таков он некогда вскормил Асклепия,
Утолителя тел, пугателя недугов,
Доброго плотника безболья,
1а Которого еще и не родила
Вспомогаемая Илифией
Дочь конеборного Флегия[201],
Как под золотыми стрелами Артемиды 10
Сошла она, правимая Фебом,
Из опочивальни — в незрячий дом:
Не бессилен гнев Зевсова племени!
Пренебрегши богом, скривясь умом, не сказавшись отцу,
Иной она выбрала брак, —
А была уже смешана с неостриженным Аполлоном,
1э А несла уже в лоне чистый его посев. 15
Не ждала она, пока грянет брачный хор
В вечерних запевах девушек-подруг, —
Хотела она того, что не дано! 20
Многих горькая участь!
Самая пустая из людских пород —
Та, что порочит ближнего, жаждет дальнего,
В несбыточном чаянье гонясь за тщетой.
2с Таково было горделивое
Ослепление Корониды в красе ее одежд: 25
На ложе она взошла
К аркадскому пришельцу —
Но не убереглась от бдительного:
Из Пифона, приемлющего стада,
Царственный Локсий
Внял вернейшему из общников[202],
Положился на всеведущий свой ум,
Который не лжет,
Которого не ввести в обман
Ни богу, ни смертному, ни думой, ни делом; 30
2а И познав изменную неправду
Гостя-наложника, Исхия Элатида,
Он послал единокровную сестру свою
В полете неуемного гнева
К лакерийским обрывам Бебиады[203],
К дому девы. Там чуждый демон,
Совратитель, стал погубителем 35
И ее и ближних ее,
Ибо общей была их гибель:
Единое огненное семя
Выжгло нагорный лес.
2э Но уже положили родичи девушку на сруб,
И уже обегал ее тело буйный Гефестов язык,
Как молвил Аполлон: 40
«Не потерпит сердце мое
В материнской тяжкой страде
Жалкой погибели моей породе».
Он сказал,
Он шагнул,
Он выхватил сына из трупа,
И пылавший пожар расступился перед ним.
А унес его бог к магнесийскому кентавру 45
Для науки
Исцелять живущих от страдальных недугов.
3с Шли к нему, кто сжился с язвами, евшими себя,
Кто ранен блеклой медью или дальним камнем,
Кого гложет стужа и летний зной, — 50
Он разрешал их страсти, изымал из мучений,
Одних обхаживал мягкими запевами,
Других миротворным питьем
Или снадобьем, обхватывающим рану,
А иных, спасал ножевой разрез.
3а Но корысть — обуза и умению.
Золото, сверкнув из рук несметной мздой, 55
Совратило его
Вырвать из смерти схваченного смертью;
И палящая молния от Кронидовых мышц,
Пав меж этим и тем[204],
Затворила вздох в его груди,
Обоих обомкнула их участью,
Ищи себе смертный у богов
Уменья по уму, ступени по стопе, 60
Помни, в какой мы доле.
3э Не пытай бессмертия, милая душа —
Обопри на себя лишь посильное.
Если бы в Хироновой пещере
Жив был здравый его дух,
Если бы медвяная моя хвала
Чарою запала в его сердце, 65
То явил бы он знатным людям по мольбам моим
Лекаря жгучих болей,
Зовущегося по Фебу или по Фебову отцу[205].
И я взрезал бы ладьей ионийскую зыбь
К истоку Аретусы[206],
К этнейскому гостеприимцу,
4с Пастырю Сиракуз, 70
Кроткому владыке над гражданами,
Беззавистному к добрым, чадолюбивому к странникам.
Я сошел бы к нему, неся двойное благо —
Золотое здоровье
И песню,
Сверкающую венками от пифийских побед,
Первоскачущим Фереником сорванных в Кирре[207]:
Ярче небесной звезды 75
Я встал бы ему над морскою глубью.
4а Теперь же мои мольбы —
К Матери, великой богине,
Воедине с Паном величаемой девичьим пением
У ночного моего порога[208].
Если дано тебе, Гиерон, 80
Всякую речь схватить за острие,
То ведомо тебе древнее слово[209]:
«С каждым счастьем по два несчастья смертным шлют небожители».
Немудреный их красиво не вынесет,
А вынесет добрый, на лучшее обернув.
4э Спутник твой — благо,
Смотрит на тебя, единого из всех, большая судьба, 85
На царя народов;
А нескользкой жизни не было дано
Ни Пелею, сыну Эака,
Ни Кадму, равному богам.
Не они ли слывут блаженнейшими меж смертных,
Не они ли слышали песнь повитых золотом Муз
И на кручах 90
И в семикратных Фивах,
Когда брал один волоокую Гармонию,
А другой — прославленную Фетиду от советного Нерея[210]?
5с С обоими пировали боги,
И сыны Кронида сидели на золотых престолах,
И дарили дары.
В милости Зевса 95
Преобразились былые их невзгоды и воспрянул дух,
Но и после
Одного обездолили радостью пронзающие муки трех дочерей,
Хоть и сам нисходил Зевес к вожделенному ложу белолокотной Фионы[211],
5а А другого единственный сын, 100
Бессмертною Фетидою рожденный во Фтии,
Под луком войны испустивши дух,
С пылающего костра
Плач взметнул меж данайцев.
Нет: чей ум на верном пути,
Тот радуйся выпавшему от блаженных;
Переменчивы ветры в выси,
Ибо недальний попутчик человеку — 105
Давящая полнота обилия.
5э Малый в малом, большой в большом, —
Это и я,
Осеняющего меня демона
Чтущий всею мерою ума.
Если бог мне явит нежащее богатство,— 110
Надежда моя — на высокую славу впереди.
Нестор и ликиец Сарпедон, живые в молве,
Ведомы по гремящим словам,
Сложенным мудрыми слагателями.
Только в песнях — увековечение доблести,
Но немногим оно дано.
4. <«Аргонавты»> АРКЕСИЛАЮ КИРЕНСКОМУ на победу в колесничном беге песня заступническая за Дамофила.[212] Год — 462.
1с Нынче стать тебе, Муза,
При муже, которого я люблю,
При царе Кирены, где добрые кони,
Чтобы в шествии Аркесилая
Взвеять ветер песнопений,
Воздаваемых чадам Латоны
И пифийской скале[213].
Где некогда жрица,
Сопрестольница Зевсовых золотых орлов,
От близости Аполлона 5
Провещала Батту[214],
Зиждителю плодоносной Ливии,
Покинуть священный свой остров
И воздвигнуть на белом, как грудь, холме
Город добрых колесниц,
1а Чтобы в семнадцатом колене
Сбылось вещанье,
Которое выдохнула из несмертных уст 10
Мощная духом Медея,
Дочь Эета, властительница колхов.
А сказала она так
Перед полубогами, что плыли с копьеносным Ясоном:
«Слушайте меня, сыны богов и сильных духом мужей!
Будет день,
И от этой земли, бичуемой морем,
Дочь Эпафа[215]
Возьмет на рассаду для почвы Зевса Аммона
Корень городов[216], 15
Сладкий смертным.
1э На быстрых коней променяв короткоперых дельфинов,
Вместо весел будут здесь править уздой и повозками быстрее бурь;
Быть Фере матерью больших городов, — 20
Этот знак
Подал Евфаму, сходившему с корабля,
Бог в смертном образе[217],
Землю ему вручив залогом гостеприимства,
А Кронион Зевс
Грянул над ними благосклонным громом.
2с Это было, когда пловцы
Привязывали к ладье
Медное колено якоря,
Узду быстрого Арго, 25
За двенадцать дней
Пронесши с Океана
По пустынной спине земли
Древко зыбей,
Исторгнутое моими заботами;
И тогда-то одинокий бог,
В светлое облекшись обличье честного мужа,
Начал к нам свою дружескую речь,
Как гостеприимец, зовущий странников к трапезе. 30
2а Но сладкий возврат не пускал нас к нему;
Он понял, что нас влекло,
И назвавшись Еврипилом, сыном нетленного земледержца и землеколебателя,
Он вырвал своей правой рукой
Пахотную землю, первый гостеприимственный дар.
Он простер его к нам, и герой его не отверг: 35
Прыгнув на берег,
Из руки в руку принял он божественный ком.
Но канул тот подарок,
С древка зыбей увлеченный в вечерний час влажною солью моря:
2э Хоть и часто я взывала к служителям, сложителям наших забот, 40
Но забвение было в их душах,
И до урочного срока рассеялось по этому острову
Нетленное семя Ливии, края раздольных плясок.
Если бы Евфам,
Воротясь в отчизну свою,
Бросил тот дар на священном Тенаре[218] в пасть подземельного Аида, —
Он увидел бы, властный сын Посидона-конника, 45
Рожденный Европой, дочерью Тития, при Кефисе на берегу,
3с Как четвертое колено кровных его,
Народившись в свой срок,
Встало бы от великого Лакедемона,
От Аргосского залива,
От Микен,
Чтобы наложить данайскую руку
На просторы материка.
Ныне же 50
От ложа чужеземных жен[219]
Зачинать ему избранное племя,
Которое в угоду богам явится к этому острову,
Чтоб родить хозяина подоблачных равнин[220].
И этому лишь мужу
Провещает однажды Феб
Из чертогов своих, обильных золотом,
3а Когда в грядущие дни сойдет тот муж в пифийский храм, — 55
Провещает на судах повезти города
К тучным уделам нильского Крониона[221]».
Слово за слово,
Таковы были речи Медеи.
Недвижно и молча
Цепенели герои, равные богам,
Внимая сгусткам ее мудрости.
Блаженный сын Полимнеста[222]!
Не тебе ли в этих речах
Пролегло пророчество 60
О самородном звоне дельфийской пчелы?
Она приветила тебя трижды,
Она явила в тебе суженого царя Кирены,
3э А спрашивал ты о том лишь, как выкупить твой скованный язык,
Недаром и ныне
Вешним цветом багряных лепестков
Цветет восьмая поросль[223] сынов твоих — 65
Аркесилай,
Которого в конном беге
Осенили славою меж окрестных народов
Аполлон и Пифийская святыня.
Но я вверю Аркесилая Музам
Только с чистым золотом бараньего руна,
Странствуя за которым,
Чести от богов исполнились минийские мужи.
4с А каким началом началось их плаванье? 70
А какие беды склепали их стальными скрепами?
Выло предрешение:
Пелию — пасть от именитых Эолидов[224],
От их руки, от их необорного умысла.
Леденящая весть
Сошла в его плотную душу
От пупа матери-Земли[225], где густые леса:
Быть на страже 75
Против человека, обутого на одну ногу,
Который от горных урочищ
Сойдет к приметной земле знаменитого Иолка,
4а Будь он свой, будь он чужой[226].
И время приспело:
Пришел страшный,
С двумя копьями в руке,
С двумя одеждами на теле:
Здешняя, магнетская, в рост его дивным членам, 80
И барсова шкура — сверху, от дрожи дождей.
Не стрижеными кудрями ложились волосы,
А золотом растекались по всей спине.
Прямо шел он,
Твердо встал он
На площади, где толпился народ. 85
4э Никто его не знал,
Но всякий говорил, любуясь:
«Не это ли Аполлон?
Не с медной ли колесницы супруг Афродиты?
И разве не погибли на тучном Наксосе
Сыны Ифимедея, От и дерзновенный владыка Эфиальт?
И разве из победного колчана Артемиды не догнала быстрая стрела 90
Тития[227],
Чтобы лишь посильных ласк желал человек?»
5с Так переговаривались толковавшие,
Стремглав приспешил Пелий
В точеной колеснице на мулах
И вмиг застыл, 95
Пораженный предведомым убором,
Обувшим правую, только правую ногу гостя.
Скрав гневом страх,
Так обратился Пелий:
«Из какой ты земли, странник?
И какая из земнородных жен
Извела тебя из белого чрева?
Не пятнай себя мерзкой ложью:
Назови свой род». 100
5а Не смутясь,
Спокойными словами ответил гость:
«Я учен уроками Хирона,
А иду из пещеры его от Харикло[228] и Филиры,
Где чистые дочери кентавра вскормили меня,
И за двадцать прожитых лет
Не обидел я их неподобным словом или делом. 105
Я пришел в мой край
Принять недолжно правимый удел моего отца,
Древнюю честь
От Зевса владыке Эолу и сынам его, —
5э Ибо дошло до меня, что беззаконный Пелий
В белом гневе
Силою обездолил правовластного родителя моего. 110
И тот,
Страшась спеси необузданного вождя,
Едва увидел я солнце,
Как по мертвом, воздвиг по мне скорбные похороны в дому своем,
За плачем женщин
В красных лоскутьях вверив меня тайно ночному пути,
Чтобы выкормил меня Хирон, сын Крона. 115
6с Вот вам моя речь в немногих словах;
Не скройте же от меня,
Чтимые граждане,
Дома отцов моих о белых конях:
Я — сын Эсона,
Я пришел в нечуждую землю, как свой к своим,
А от божественного кентавра дано мне имя —
Ясон».
Так он сказал. 120
И едва взошел он,—
Отчие очи признали его,
Брызнули слезы со старческих ресниц,
Ибо радовалась душа отца,
Избранного видя отпрыска своего,
Прекраснейшего меж мужей.
6а На молву о нем
Приспели оба Эсоновы брата[229] —
Ферет от ближних потоков Гипереи, 125
А от Мессены — Амифаон;
И не замедлили приветить родича
Адмет и Меламп.
Ласковыми словами принял их Ясон в долю пира,
Простер к ним радость,
Снарядил их ладными дарами
И пять ночей и дней 130
Обрывал лепестки блаженного житья.
6э А на шестой день
Положил он важную речь,
Поведал родичам все от самого начала,
И они не оставили его.
Возвысившись от застолья,
Бросились они в Пелиев чертог,
Ворвались, 135
Встали.
Сын прекрасноволосой Тиро сам к ним вышел на шум.
Кроткой речью,
Мягким голосом
Уставил Ясон устои
Для мудрых слов:
«Сын Посидона Каменного[230]!
7с Торопливы бывают смертные умы
Вместо правды славить коварную корысть, 140
Хоть и жестоко за нею пробуждение.
Но тебе и мне —
Должно чином умерить пыл,
Чтобы выткалось грядущее благо.
Знающему говорю:
От одной рождены телицы[231]
И Крефей и дерзостный Салмоней;
А от них в третьем посеве — и мы
Видим солнечную золотую мощь.
Вражда единородных
Затмевает и честь,
И от нее отвращаются Мойры. 145
7а Не нам делить
Медью мечей и дротов
Великую почесть пращуров.
Ни овцы,
Ни рыжие паствы быков,
Ни все поля, которые ты пасешь,
Отнятым у моих родителей сдабривая твое добро, 150
Не печалят меня: бери их!
Но царский посох и трон,
С которого Крефеев сын
Правил правду над конным людом, —
Не обидев и не обидевшись,
7э Оставь их мне, 155
Чтобы новое зло не встало от них».
Так сказал он.
Несмутимо ответил ему Пелий:
«Да будет так!
Но вокруг меня
Старческая уже витает доля,
А в тебе
Только что вскипает юношеский цвет, —
И тебе одному под силу
Рассеять гнев подземных богов:
Ибо Фрикс повелел[232]
Вызволить его душу с Эетова одра 160
И увести глубокорунный покров
Барана, которым он спасся от пучины
8с И безбожных мачехиных стрел.
Дивный сон пришел ко мне с этой вестью;
Я вопросил над Касталией, в чем мой долг;
И бог воздвиг меня
К спешному посольству снарядить корабль.
Прими тот подвиг, 165
И я клянусь:
Будешь ты царствовать и властвовать!
Порукой — Зевс,
Родитель — свидетелем!»
Так положив,
На том согласились;
И тотчас Ясон
8а Поднял вестников 170
Повсюду возгласить о плавании,
И тотчас встали с ним[233]
Трое неутомимых в битвах —
Кронидовы сыны
От Леды и от Алкмены с выгнутыми ресницами;
И двое других, с гривами, как гора,
Посидонова порода от Тенарских круч и от Пилоса,
Мощи в честь — добрая слава,
Сбывшаяся в Евфаме и в тебе, широкосильный Периклимен;
И от Аполлона, 175
Лирник, рождатель песней,
Пришел во многой хвале
Орфей;
8э И Эрмий о золотом жезле
Выслал к необорному труду
Двух сынов, бушующих юностью,
Эрита и Эхиона;
И немедленны были насельники Пангейских подножий, 180
Где, вольный волей, веселясь душой,
Владыка ветров отец Борей
Торопил Калаида и Зета,
Вздыбивших плечи свои багряными крыльями.
Это Гера
Воспалила полубогов
Всевластною сладкою тоскою по Арго,
8с Чтоб никто при матери не варил себе бестревожную жизнь, 185
Чтоб и в смерти всякий меж сверстных своих искал
Крепчайшее зелье —
Доблесть.
И когда сошелся в Иолк
Весь цвет их юности, —
Всех перечел Ясон,
Всех восславил Ясон,
И Мопс, прорицающий по птицам и по жребиям, 190
Повелел во благо воинству взойти на корабль.
А когда повис якорь над водорезом, —
9а То вождь на корме,
С чашею золотою в руках,
Воззвал к отцу небожителей Зевсу,
Чей дрот — как гром,
И к порывам быстро катящихся волн и бурь, 195
И к мраку ночи, и к путям кораблей,
И к благосклонным дням,
И к милой доле возврата;
И отозвалось из туч
Знаменье доброгласного грохота,
И вырвались, пронзив,
Лучи просиявшего света.
Верою знакам богов 200
Утвердилось в героях вдохновение;
9э К веслам их крикнул вещун,
Вмолвив им радостную надежду;
И ненасытные задвигались весла
В быстрых руках.
Дуновенье Юга
Привело их к устью неприютного моря.
Там поставили они
Священную ограду
Соленому Посидону,
Где явилось им красное стадо фракийских быков, 205
И каменный выем новозданного жертвенника[234].
А из бездны невзгод,
Когда взмолились они ко владыке кораблей
10с О спасении от неодолимого размаха
Сбегающихся скал, —
Двух живых,
Двух катящихся быстрей грозовой гряды, — 210
То меж ними пролег их путь
И стал для движущихся пределом.
И пришли они к Фасису,
И смесились в силе своей с черноокими колхами
Пред лицом Эета.
И тогда правительница острейших стрел,
На четыре нерушимые узла
Припрягши к колеснице пеструю вертишейку[235], 215
10а Впервые, Кипром рожденная,
Примчала с Олимпа людям
Птицу безумия,
Чтобы мудрый Эсонов сын
Научился молитвенным заклятьям.
Чтобы отнялась у Медеи дочерняя любовь,
Чтобы под бичом Эова[236]
По желанной Элладе охватил ее жар.
И невдолге 220
Отцовых испытаний указала она ему исход,
Заварила елей, отводящий плотную боль,
Дала ему в умащенье,
И принесли они обет
Слиться в сладком единении брака.
10э А когда Эет вывел в круг
Стальной плуг
И быков, 225
Из рыжих челюстей дышавших жгучим огнем,
Оземь бивших медною чередою копыт,
Когда подвел он их сам под ярмо
И погнал, протянув прямую борозду,
И на сажень вспорол спину глыбистой Земли,
И так возгласил: «Кормчий царь,
Доверши мой труд 230
И прими нетленный покров
11с Сверкающего золотом руна», —
Тогда на эти слова
Ясон,
Положась на бога, отшвырнул шафранный плащ,
Приспел к делу, —
И не жег его огонь,
Наученного зелиями колхидянки.
Он налег на плуг,
Он припряг его узами к бычьим хребтам, 235
Он настиг их широкие бока
Больным стрекалом,
И он вытрудил мощный, отмеренный урок.
Вопль
Испустил Эет сквозь безголосую скорбь,
Дивясь его силе;
11а А товарищи простерли к могучему дружественные руки,
Зеленою листвою одели его[237], 240
Медом слов приветили его;
И тотчас
Чудный сын Солнца
Молвил Ясону о сияющем руне,
Где простерлось оно от Фриксова ножа, —
Но была его надежда,
Что второго труда не вздымет Ясон:
Было оно в чаще,
И держали его несытые челюсти змея,
Который вдоль и втолщь 245
Был громадней корабля в пятьдесят лопастей,
Сколоченного железными ударами…
11э Долго мне катить по торному пути,
А час мой смыкается;
Но ведома мне и короткая тропа,
Ибо умудрен я превыше многих.
Слушай, Аркесилай!
Он убил дракона умением своим,
Змея с серым глазом, с пестрой спиной,
Он умкнул Медею по охоте ее 250
На погибель Пелию;
И вмешались они в зыбь Океана,
В Чермное море
И в племя мужеубийственных лемносских жен,
Где и был спор тел, состязающихся за ткань[238],
12с И брачный союз.
Вот они, те дальние пашни,
Которым суждено было в некий день и в некую ночь
Принять семя 255
От луча твоего довольства,
Ибо, там укоренившись,
Племя Евфама просияло на веки веков,
Чтобы в должный срок,
В доле с лакедемонскими мужами,
Выселиться на остров, еще звавшийся Каллистой[239],
С которого простер тебе Аполлон
Ливийские долы,
Чтобы множился в почести от богов 260
Тот, кому дано
Править божественный город золотопрестольной Кирены
12а Прямотою разума своего.
Познай же Эдипову мудрость[240]!
Если мощному дубу[241]
Все ветви снесет секущий топор,
Опозорив дивный его облик,—
То и бесплодный он постоит за себя въяве, 265
Если грозовой огонь роком низринется на него
Или если встанет он державными колоннами
И примет, прям,
Нелегкое бремя в чужих стенах,
Вдали от родного леса.
12э Ты — насущнейший меж врачевателей, 270
И Пеану дорог свет твоих дней:
Лишь мягкие руки улелеют рану.
Нетрудно и слабому сотрясти свой край;
Но утвердить его вновь — это долгая борьба,
Если бог для вождя не кормчий.
Ткань этой благости ткется тебе: 275
Решись,
Обложи своей заботою счастье Кирены!
13с Сдумавшись, соблюди Гомерово слово[242]:
«Дельный вестник —
Всякому делу великая честь».
Правою вестью и Муза возвеличена.
Ведомо Кирене,
Ведомо знаменитому Баттову чертогу 280
Праведное предсердие Дамофила,
Меж юных — юн,
А в совете — столетний старец,
Он укоротил злословию яркий его язык,
Он выучился
Дерзких — ненавидеть,
13а С добрыми — не тягаться 285
И к дальним свершениям — не тянуть:
Ибо случаю людскому — недолог срок,
Это познано,
И он ему — верный служитель, а не беглый раб[243].
Молвится не зря:
«Горше нет[244], чем знать, где добро, а неволиться прочь».
Вдали от земли отцов, 290
Вдали от наследных уделов
Это поборает небо новый Атлант —
Но нетленный Зевс милует и Титанов[245],
Ветер стих —
Время сменить паруса.
13э Единое у него обетование —
Исчерпавши пагубу немощи,
Увидеть свой дом,
Чтобы на пиру над истоком Аполлона[246]
Выпростать душу свою для юности, 295
С умелой лирой меж разумных граждан причаститься покоя,
Никому не в ущерб,
Ни от кого не терпя.
И тогда-то помянет он поток бессмертных речей,
Открывшийся ему для Аркесилая в гостеприимных Фивах!
5. <«Батт»> АРКЕСИЛАЮ КИРЕНСКОМУ и его вознице Карроту, сыну Алексибия, на победу в колесничном беге, чтобы петь на Карнейском празднике.[247] Год — 462.
1с Неохватна сила богатства,
Если муж, принявший его от судьбы,
Сочетает его с чистейшей доблестью,
Попутчиком дружелюбия.
Вслед чете их 5
От первого рубежа твоих лучших лет
Ты стремился со славою,
Аркесилай,
Дольщик богов,
И был над тобою Кастор на золотой колеснице, 10
После бурь[248] и дождей просветляющий небо на блаженным твоим очагом.
1а Боги даруют мощь,
Мудрые умеют красиво ее выносить.
Ты шествуешь в правде,
И великое обилие вокруг тебя:
Ты — царь больших городов, 15
Они — честь уму твоему, зеница рода твоего; 20
Ты — счастливец этого дня,
Он принес тебе конным бегом желанную Пифийскую славу
В шествии мужей,
1э Отраде Феба.
И пока звенят они о тебе
По сладким садам Киренской Афродиты, —
Ты помни, что бог — начало и верх всего, 25
Ты помни, что Каррот — любезнейший меж ближних твоих.
В дом Баттиадов, правящих правдой,
Он вошел не с Повинною[249], дочерью позднего ума, —
Нет: лучшую из колесничных честей 30
Возложил кастальский гость на кудри твои,
2с Обскакав двенадцать раз вокруг священных оград:
С нервущимися вожжами,
С невредимою силою кузова,
Во всем уборе, снаряженном первыми умельцами, 35
Променял он Крисейский холм[250]
На полую долину бога, —
И ныне та снасть[251] — в кипарисовом дому, 40
При кумире из цельного ствола,
От лучников-критян
Вверенном парнасскому крову.
2а Благого вершителя
Как не приветить доброхотным сердцем?
Сын Алексибия, 45
Тебя осияли прекраснокудрые Хариты;
Счастливец,
За великий свой труд обрел ты памятник славящих слов;
А ведь меж сорока возниц, 50
Павших, удержал ты колесницу недрогнувшим духом,
Чтобы ныне предстать от блистательной гоньбы
К равнинам Ливии,
К городу предков.
2э От сужденных трудов
Никто не избавился, никто не избавится.
Но древнее счастье Батта, 55
Твердыня града, сияющее око для странников,
Бодрствует вслед потомкам над будущим, как над бывшим.
Это он
В бегство бросал тяжко рычащих львов[252],
Выходя к ним с заморским словом,
Ибо Феб-начинатель обымал их ужасом, 60
Чтобы не минуло безысходно
Вещание его киренскому царю.
3с Феб для мужей и жен
Уделяет целение в тяжких недугах;
Феб угодному своему 65
Дарит лиру и Музу, влагает миролюбивую праведность;
Феб блюдет пещеру пророчеств,
Откуда мощные отпрыски Геракла и Эгимия[253] 70
Выступили жить
В Спарту, в Аргос и к божественному Пилосу;
А из Спарты и моя звенит милая слава, —
3а Ибо не оттуда ли праотцы мои Эгиды[254]
Отплыли на Фору, 75
Водимые Долей, покорные богам?
И не оттуда ли приняв завет складчины над жертвами,
Твой Карнейский праздник, Аполлон, 80
Мы величаем на этом пиру
Крепко воздвигнутую Кирену?
Держат ее Антенориды[255],
Троянские гости о медных клинках,
Пришли они за Еленою,
Увидевши родину обращенной в дым
3э От Ареса; и конное их племя 85
Чтится в жертвах мужей, приступающих к ним с дарами,
Мужей, приведенных Лучшим из совершителей[256],
Который вскрыл
Путь быстрым ладьям сквозь морскую соль,
Подарил богам священные дубравы
И для спасительных шествий Аполлона 90
Вымостил прямоходную дорогу топоту коней,
Где и мертвым он лег на окраине площади,
4с Блаженный меж людей, священный им ныне; 95
А иные цари, залученные Аидом,
Чтятся от него поодаль перед дворцами их,
За великие свои доблести
Ублажаемые мягкою росою 100
Шественных возлияний,
И слышат подземным слухом
Счастье свое и благодать,
В которой заслужил быть их общником
Сын их Аркесилай.
Пусть же Аркесилай
В хоре юных прославит Феба и золотую лиру
4а Милой песней 105
Красной мздою пифийских победных трат!
Он крепок хвалой разумных,
А слова их — вот:
Ум и язык его — превыше лет; 110
Отвагою он — орел, ширяющий среди птиц,
Сила его — оплот в борьбе;
С материнских лет он крылат меж Муз 115
И умелец меж колесничных гонщиков.
4э Сколько лучшего ни стекается в его край,
Он дерзает на все.
И как ныне бог блюдет его свершения,
Так и впредь,
Блаженные Крониды,
Дайте ему сил по думам и по делам его,
Чтобы ветер зимы, 120
Вздохом пожирающий плоды,
Не унял бы его срок.
Мощный дух Зевса —
Кормчий при демоне тех, кто ему любезен;
И я молюсь:
Пусть и в Олимпии[257] пошлет он победную честь
Племени Батта.
6. <«Антилох»> КСЕНОКРАТУ АКРАГАНТСКОМУ, брату Ферона, отцу Фрасибула, из рода Эмменидов, на победу в колесничном беге.[258] Год — 460.
1с Слушайте меня!
Вспахивая пашню Харит[259],
Вспахивая пашню круглоглазой Афродиты,
Я шагаю
Туда, где пуп гулко грохочущей земли,
Туда, где клад песен о Пифийских победах 5
Ждет обильных Эмменидов от речного Акраганта,
Ждет Ксенократа
Средь многого золота Аполлоновых дубрав.
2с Ни буревые ливни[260], 10
Недобрым полчищем рвущиеся из туч,
Ни вихрь
Всеуносящим смерчем не втопчет его в провалы морей.
Явленный в ясном свету,
Лик этих песен откроет людской молве
Славу колесничной победы
Отца твоего, Фрасибул, и рода твоего 15
В лощине Крисы.
3с Об руку с той победой
Вершишь ты прямой урок 20
Сына Филиры сыну Пелея,
Широкому силой, сирому без отца[261]
В горном краю —
Выше всех богов чтить Кронида,
Тяжкого правителя молний и громов, 25
И ту же честь
Возносить родителям, пока длятся их дни.
4с В давние дни не с этим ли шел заветом
Сильный Антилох
Пасть за отца
Пред смертоносным Мемноном, воеводою эфиопов? 30
Раненный от Парисовых стрел,
Конь удержал колесницу Нестора;
Настигаемый мощным копьем,
Выкрикнул сыну мессенский старец смятение свое; 35
5с И не в прах покатились его слова —
Не дрогнув,
Смертью купил отчий возврат божественный сын,
Лучшим бойцам из древних родов 40
Явив громадою подвига
Высшую о родителе доблесть.
Так было;
Так и ныне,
Правя шаг по отческому уставу, 45
6с След в след брату своего отца,
Просиял Фрасибул.
Он разумен в богатстве,
Он срывает в юности не кривду и спесь,
А мудрость Пиерийских теснин,
И тебе он верен в пылу конского приступа, 50
Сотрясающий землю Посидон!
Ум его тебе люб,
А душа его меж застольных бесед
Слаще долбленого пчелиного труда.
7. <«Афины»> МЕГАКЛУ АФИНСКОМУ, из рода Алкмеонидов, изгнаннику, на победу в колесничном беге.[262] Год — 486.
с Державные Афины —
Лучший зачин
Воздвигаемым песнопениям
Конному роду могучих Алкмеонидов.
Какое отечество, который дом 5
Назову я виднее в эллинской молве?
а Город городу говорит о них,
О сынах Эрехфея, для тебя, о Аполлон, 10
Дивную воздвигших обитель у божественного Пифона.
Влекут меня пять истмийских побед
И та, олимпийская[263], отменная перед Зевсом, 15
И эти две, что при Кирре, —
э Твои и твоих отцов победы, Мегакл!
В радость мне новое благо твое,
В горесть мне — зависть, награда лучших дел;
Воистину говорят: 20
Счастье, которое долго в цвету,
И добром и злом лежит на осчастливленных.
8. <«Алкмеон»> АРИСТОМЕНУ ЭГИНСКОМУ, сыну Ксенарха из рода Мидилидов, на победу в борьбе.[264] Год — 446.
1с Тишина,
Благосклонная дочерь Правды,
Возвеличивающая города,
Блюдущая ввыси затворы войны и думы,
Направь к Аристомену 5
Эту почесть пифийских побед!
В должный час
Ты умеешь кроткое творить и кроткое любить;
1а Но кто впустит в сердце неласковый гнев,
Тем круто встанешь ты поперек вражде, 10
Спесь их низвергнув в бездну.
Этого не ведал Порфирион[265],
Вызов свой бросив вперекор судьбе, —
А ведь прибыль мила лишь от рук доброжелателя,
1э А ведь сила в свой срок обманет и надменного. 15
Познал это и киликийский Тифон[266] о ста черепах —
Как и царь исполинов,
Пал он от грома и от стрел золотых
Аполлона,
Ныне склонившегося духом благим
К сыну Ксенарха
В пути его от Кирры
В парнасском венке под дорийскую песнь. 20
2с Не отвержен Харитами
Этот остров праведного города,
Знатный причастник доблести Эакидов:
Изначально совершения слава о нем.
Многими он воспет, 25
Вскормивший героев,
Победителей состязаний и быстрых битв,
2а Гражданами знаменитый, —
Мне же недосуг
Долгую речь
Лире вверять и нежащему слову, 30
Ибо жестко подступает пресыщение.
Стань моим бегом мой долг —
Это младшее из лучших твоих дел,
О юноша, крылатый от рук моих!
2э В схватках ты шагал за братьями матери[267], 35
Ты не посрамил олимпийца Феогнета,
Ни храброго победным телом Клитомаха истмийского,
Ты умножил отчину Мидилидов,
И за то на тебе —
Слово, загаданное Оикловым сыном[268]
В оные дни у семивратвых Фив 40
Пред битвой сынов, незыблемых между копий,
3с Новородных,
Проторивших из Аргоса повторный путь.
А молвил он так
Над бьющимися:
«От породы
Блещет в рожденных знатная отвага родителей.
Вижу: Алкмеон 45
Первый пасет перед Кадмовыми воротами
Пятнистого змея на жарком щите;
3а Вижу: от тягот прежней страды
К выше окрыленному воспрянул знаменью 50
Доблестный Адраст,
Но недоброе ждет его в доме:
Единый он из воинства данаев
Согнется над костями павшего сына
Прежде, чем боги
Дадут ему с невредимым его людом
Возвратный путь
3э К просторным Абантовым поприщам»[269]. 55
Таково Амфиараево слово.
И ныне, ликуя,
Вскину я на Алкмеона зеленый венок,
Брызну я на Алкмеона песнею.
Ибо мне он сосед и добра моего страж[270],
Ибо предстал он мне
На пути сюда, где славимый пуп земли,
Ибо причастник он 60
Сродного ему ведовского умения.
4с Ты, пускающий стрелы вдаль,
Ты, пасущий в пифийских складках всеприемлющий храм,
Ты, податель высочайшей из радостей,
Ты, принесший победителю и в доме его на празднествах твоих[271] 65
Хищный дар пятиборья,
Владыка,
Молю:
4а Опусти доброхотный взор[272]
На ладную песнь,
На все, что вывел я о каждом подвиге!
Правда сама 70
Соприсуща этим песенным шествиям.
Божьи заботы
Да пребудут нетленны над вашею судьбою, Ксенарх!
Кто насытился добром не в долгом труде,
О том говорят неразумные:
4э «Он мудр: крепка его жизнь, как пряма его мысль». 75
Но не в людской это силе:
Божество
Мечет счастье с высот тому ли, этому ли,
А иного и низводит прениже рук.
Но мегарская награда — твоя.
Марафонская победа — твоя,
И три одоления во славу Геры твоей земли[273] —
Воистину твои, Аристомен! 80
5с На четверо тел[274]
Пал ты свыше и не по-доброму:
Не сладостный, как тебе,
Сужден им возврат от Пифона,
И не вздымется радостью сладкий смех, 85
Когда встанут они перед матерью,—
Закоулками прячутся они от врагов,
Угрызаемые сбывшимся.
5а Дольщик свежего счастья
В неге широких надежд
Возносится, окрыляясь мужеством, 90
И заботы его — превыше богатств.
В малый срок
Возвеличивается отрада смертных,
Чтобы рухнуть в прах,
Потрясшись от оборотного помысла,
5э Однодневки, 95
Что — мы? что — не мы? Сон тени[275] —
Человек.
Но когда от Зевса нисходит озарение,
То в людях светел свет и сладостен век,
Мать Эгина,
Дай же всюду сынам твоим вольный путь,
И да будут при них
Зевс,
Мощный Эак,
Добрый Теламон с Пелеем
И Ахилл.
9. <«Кирена»> ТЕЛЕСИКРАТУ КИРЕНСКОМУ, сыну Карнеада, на победу в беге при оружии.[276] Год — 474.
1с Пифийского победителя о медном щите,
Милостью глубоко подпоясанных Харит,
Хочу я прокричать Телесикрата,
Обильного мужа,
Венец Кирены, гонительницы коней, —
Той Кирены, 5
Которую из гудящих ветром впадин Пелиона,
Дикую деву,
Похитил Феб с золотых колес,
Чтоб владычить ей там, где обильными стадами и плодами
Расцветает третий корень[277] бескрайней милой земли.
1а Сереброногая Афродита 10
Вышла навстречу делийским гостям,
Взявшись за слаженную богом колесницу
Легкою рукой;
Милый стыд принесла она к сладкому их ложу,
Общий брак смесила она меж богом и дочерью
Мощного Гипсея,
Царя окружных лапифов,
Третьего в роду[278] от Океана, —
А его в славных складках Пинда 15
Родила, возрадовавшись о ложе Пенея,
Наяда Креуса,
1э Дочь Земли.
Это он вскормил Кирену, чьи локти сильны,
И не любила она ни возвратный бег челнока по станку,
Ни радость пиров среди верных друзей, —
Нет: меч и дрот 20
Медный обрушивала она на лесных зверей,
Мирный покой добывая для отчих стад
И мало взыскивал с ее век перед зарей
Сладкий наложник — сон. 25
2с В безоружном одноборстве с тяжелым львом настиг ее
Дальний стрелец с широким колчаном, Аполлон;
И так он выкликнул Хирона из покоев его — 30
«Выйдя из святых пещер, сын Филиры,
Подивись на женскую мощь и дух,
Как юная бьется, не дрогнув лбом,
Сердцем осиливая усталь,
В душе не обуреваемая страхом!
Кто родил ее? Отсевном какого сева
2а Она держит убежища тенистых гор?
Силу она вкушает безмерную! 35
Праведно ли поднять на нее громкую мою руку,
Праведно ли с ее ложа сорвать медовый цветок?»
И ярый кентавр,
Усмехнувшись из-под добрых бровей,
Отозвался таким ему советом:
«Умному Эову
Тайные вверены ключи
Святых ласк. 40
И богам и людям
Стыдно у всех на виду
Мять первины сладкого ложа, —
2э Оттого-то тебя, кто не властен лгать,
Медвяный пыл
Понуждает к притворному слову[279].
Откуда ее род,
Спрашиваешь ты, владыка?
Спрашиваешь ты, кто знаешь
Предел всех путей и цель всех вещей, 45
И сколько вешних листков брызжет из земли,
И сколько песчинок клубят моря и реки меж вихрей и волн,
И все, чему быть, и откуда быть?
Но уж если тягаться мне с мудрым, 50
3с То слово мое — вот:
Ты пришел сюда быть ей мужем,
Ты умчишь ее за море в избранный Зевсов сад[280],
Ты поставишь ее владычицею города,
Где надравнинный холм принял люд с островов[281],
И державная Ливия, край широких лугов, 55
По-доброму примет в золотом дому твою славную нимфу,
И будет ей жребий — взять эту землю в дар,
Не бесплодную порослями, не беззнатную живностями,
3а И родит она дитя, которое светлый Гермес
От милой матери
Умчит к престолам Земли и Времен[282]. 60
На колени приняв младенца,
Увлажнят они ему губы нектаром и амвросией,
Поставят его в бессмертии Зевсом и Аполлоном,
В отраду ближним, в охрану стадам —
И за то назовут его Номием — пастырем и Агрием — ловчим,
А за это — Аристеем, лучшим из всех»[283]. 65
Это сказав,
Побудил он Феба к сладостному браку.
3э Быстр божий труд, краток божий путь:
В тот же день устроился брак
В терему золотой Ливии,
Чтобы править ей там городом,
Лучшим в красоте, ведомым в борьбе. 70
Так и теперь,
У трижды святого Пифона
Сын Карнеада
Сочетал Кирену с цветущей Удачей:
Он явил Кирену в победе своей,
И она его примет, благосклонная,
В отчий край, где прекрасны женщины,
Ибо несет он из Дельфов вожделенную славу. 75
4с О великом речь — всегда велика;
Краткость расцветив — знатока потешишь;
А знать свой час — превыше всего.
Видели семивратные Фивы:
Знал свой час Иолай[284], 80
Когда отрубил он лезвием голову Еврисфея
И был зарыт,
Где лег и праотец его, колесничник Амфитрион,
Гость кадмейских спартов[285], ристателей белых коней,
4а Которому умная Алкмена
От него и от Зевса
Родила в одни роды двух необорных близнецов. 85
Но какой глупец не обратит уста свои к Гераклу,
Не помянет Диркейскую струю,
Вспоившую и его и Ификла?
Мне же петь их по добром исходе каждой мольбы.
Да пребудет со мною
Чистый свет звенящих Харит! 90
Я говорю:
И на Эгине,
И на Нисейском склоне
Трижды прославил он этот город[286],
4э Трудом избежав безмолвного бессилия.
Пусть же ни единый из сограждан,
Ни друг, ни враг
Не темнит молчанием добрый труд, что принят за всех,
И не рушит завета морского старца[287], —
А завет таков: 95
«Хвали и врага за красивые дела
Всем сердцем, и будешь прав».
Недаром, Телесикрат,
Глядя на многие одоления твои[288],
Девушки молча молят
Каждая себе такого мужа или сына, 100
На урочных ли празднествах Паллады,
5с На олимпийских ли,
На тех ли, что в честь глубокогрудой Земле,
На несчетных ли в твоей родине.
Утолена моя песенная жажда,
Но иная некая древняя слава движет меня
Это долг
Разбудить память прародителей твоих, 105
Что сошлись под город Ирасу о ливийской жене,
Что сватались к дочери Антея
За прекрасные ее кудри, за добрую ее славу.
Много было лучших из соплеменных,
Много притязало из чужеродных,
Ибо видом была она чудо,
5а И на цветущий плод златоувенчанной ее Юности
Льстился каждый жнец. 110
Но к славнейшему браку растил ее отец:
Слышал он, как Данай для сорока восьми дочерей[289]
Быстрого брака достиг в Аргосе в предполуденный час,
Выведя хор их к рубежу борьбы,
Спором ног повелев решать, 115
Которая — кому из сошедших в зятья.
5э Так и ливиец
Выбрал жениха по невесте:
Он поставил ее во всем уборе ее
Целью у предельной черты,
Он сказал, что уведет ее тот,
Кто первым домчится коснуться ее одежд; 120
И тогда-то Алексидам,
Вырвавшись в быстром бегу,
Милую деву взял рукою за руку
И повел сквозь конные толпы номадов.
А они им сыпали листья[290] и несли венки,
Ибо крылья многих побед 125
Бились у него за плечами.
10. <«Персей Гиперборейский»> ГИППОКЛУ ПЕЛИННЕЙСКОМУ, СЫНУ ФРИКИЯ, на победу в двойном беге среди мальчиков, по просьбе Форака Фессалийского из рода Алевадов.[291] Год — 498.
1с Счастлив Лакедемон,
Блаженна Фессалия,
Ибо царствует над обоими
Порода единого отца,
Лучшего в битвах —
Геракла.
Некстати ли моя похвала?
Это Пифон, это Пелинна, это Алевады
Зовут меня вывести песенную славу 5
Навстречу Гиппоклу на праздничном его пути,
1а Вот он вкусил от борьбы,
И вот он назван
От всех окрестников Парнасских теснин
Высшим меж дважды бежавших отроков.
Аполлон! 10
Если от бога дана человеку сладость начал и концов, —
От тебя в нем — свершение,
От породы в нем — вступление на отцовский след.
1э Дважды победный[292] в олимпийской Аресовой броне,
Победил и в споре ног на лугу под скалою Кирры 15
Отец его Фрикий, —
Будь же Доля спутницей им и впредь,
Расцвети она им мощным богатством!
2с Необделенные дольщики эллинских услад,
Да не встретят они оборота божьей зависти: 20
Будь к ним незлобен бог!
Счастлив тот в песнях умельцев,
Кто одолением рук и доблестью ног,
Мужеством и мощью
Взял лучшую из наград,
2а И кто живыми глазами видел жребий отрока своего, 25
Стяжавшего пифийский венок.
Медное небо
Не откроется перед ним, —
Но что прикосновенно для смертного племени,
В том исплавал он блеск до предельных берегов.
Но ни вплавь, ни впешь
Никто не вымерил дивного пути
К сходу гипербореев — 30
2э Лишь Персей,
Водитель народа,
Переступил порог их пиров,
Там стожертвенным приношением богу закалывались ослы,
Там длящимся весельям и хвалебным словам
Радуется Аполлон, 35
И смеется на ослиную встающую спесь,
3с Не чуждается их нрава и Муза:
Хоры дев, звуки лир, свисты флейт
Мчатся повсюду,
Золотыми лаврами сплетены их волосы, 40
И благодушен их пир.
Ни болезни, ни губящая старость
Не вмешиваются в святой их род.
Без мук, без битв
3а Живут они, избежавшие
Давящей правды Немезиды.
Смелостью дыша,
Это в их счастливые сборища 45
Шагнул, предводимый Афиною,
Сын Данаи.
Он убил Горгону,
Он принес островитянам[293]
Ту голову, пеструю змеиною гривой,—
Каменную смерть.
3э И дивному вера есть, коль вершитель — бог. 50
Повороти кормило!
Врежь якорь в сушу, спасенье от скал!
К иному летит краса песни моей,
Как пчела к цветку от цветка.
4с Эфирейцы[294], 55
Над Пенеем разливая сладкий мой зов,
Пусть еще и еще возвеличат
Дивного Гиппокла,
Увенчанного меж смертных,
Старым на радость, девушкам на заботу.
Разная разным тревожит душу страсть, — 60
4а Но к чему кто рвется,
Тому будь добытое в насущную радость,
А что будет через год, того не прозреть.
Я же верю в Форака, доброго гостеприимца,
Это он, пекущийся обо мне,
Впряг четверню в колесницу Пиерид, 65
Любящего любя, правящим правя по-доброму.
4э Проба явит золою на пробном камне —
Проба явит и прямизну ума.
Прославим же достойных братьев[295],
Упрочивших и возвысивших фессалийский устав! 70
Ибо отчина лучших —
Кормчее правление городов.
11. <«Орест»> ФРАСИДЕЮ ФИВАНСКОМУ на победу в беге на стадий среди мальчиков, чтобы петь в Фивах, в святилище Исмения.[296] Год — 474.
1с Дочери Кадма[297] —
Ты, Семела, попутчица небожительниц,
И ты, Ино, — белая богиня в терему Нереид,
Рядом с матерью лучшею из сыновей —
Геракла,
Сойдите к Мелии,
Сойдите в храм[298], где неприступны золотые треножники!
Это он, перед всеми чтимый Локсием, 5
1а Носящий имя Исмения,
Истинный престол прорицающих,
Это он вас ныне созывает в сонм,
Дочери Гармонии, равные в чести,
Чтоб на этом пределе вечера
Прозвенеть вам о святой Правде и о Пифоне, где правосудный пуп земли, 10
1э Воздать хвалу семивратным Фивам и спору при Кирре,
Где напомнил мне про родной очаг,
На который он вскинул третий венок,
Фрасидей,
Победив на тех тучных пажитях[299], 15
Где принял Пилад Ореста Лаконского.
2с А Ореста
Из горючего коварства сильных Клитемнестриных рук
Вынесла Арсиноя-кормилица[300],
Когда вслед душе зарезанного Агамемнона
Дарданийскую деву, Приамову Кассандру 20
Белою медью на темный Ахеронт
2а Погнала безжалостная жена.
Ифигения ли,
Заколотая над чуждым Еврипом,
Разожгла в ней гнев, чья ладонь тяжела?
Новое ли ложе
Укрощеньем ночным свело ее с пути?
Женская вина тяжела, 25
2э И не скрыть ее от чужих языков:
Злоречив город.
Большому счастью — большая зависть:
Скрытым ропотом дышит прах, 30
Так пал в свой час
Сын Атрея в знаменитых Амиклах[301],
3с Так сгубил он вещую деву[302],
За Елену
Вырвав из неги горящий Илион.
Но Орест,
Юный лбом гость старого Строфия, 35
Жильца Парнасских отрогов,
Поздним Аресом
Смертью настиг и мать свою и Эгисфа.
3а Увело меня, друзья мои,
С прямых путей на изменчивые распутья,
Снесло меня ветром,
Как пробивающуюся сквозь море ладью. 40
Муза моя,
Если голос твой сдан внаем,
Пусть он разное шумит, посеребренный,
3э Но теперь пред ним —
Лишь отец ли Пифоник, сын ли Фрасидей,
Чья двойная блещет радость и слава! 45
В давней победе добрых колесниц
Настигли они[303] вскачь
Быстрый луч олимпийского громкого одоления —
4с И сойдя к Пифону,
В голом беге[304]
Обошли они легкостью эллинское воинство. 50
Благу от бога я радоваться рад,
Но в годы мои взыскую посильного.
Вижу я: в городе, который цветет,
Среднее счастье — прочнейшее.
Жребий самовластья противен мне[305],
4а Общие доблести — желанны.
Тому не опасна зависть,
Кто, высшего достигши, пасет его в тиши, 55
Чуждый губящей спеси;
И черная смерть
Красна ему будет у предела его,
Ибо оставит он сладкому племени своему
Крепчайшее из благ —
Милость доброго имени.
4э А не тем ли прославлены в песнях
Сын Ификла — Иолай, 60
И Касторова мощь, и ты, владыка Полидевк[306],
Божьи сыны,
Переменные обитатели престолов Ферапны
И Олимпа?
12. <«Горгона»> МИДАСУ АКРАГАНТСКОМУ, победителю на флейте,[307] Год — 490.
1с Услышь мою мольбу,
Богиня блеска[308],
Лучшая из обителей людских,
Гостеприимница Персефоны,
От крепкого холма
Пасущая паству над Акрагантом,
Владычица,
Милостиво прими
Пифийский этот венок 5
Мидаса, осененного славою,
Любимца людей и богов,
Победившего Элладу
В том умении,
Которое выплела некогда Паллада
Из смертного стона дерзостных Горгон,
2с Слыша, как изливался он 10
В страдной муке
От девичьих уст и змеиных неподступных уст
В час, когда Персей
Повершил третью из сестер,
Чтобы роком настичь приморский Сериф и народ Серифа.
Да: ослепил он
Божественную породу Форка[309],
На погибель обернул он Полидекту пир его[310],
И тесное рабство, и насильное ложе матери, 15
Ибо взял он голову Медузы с прекрасными щеками,
3с Сын Данаи,
Рожденный от льющегося золота.
И тогда-то, отведя от трудов
Дорогого ей витязя,
Девственница выстроила флейту, разноголосую снасть,
Выведя орудием стон 20
Скрежещущий, вырванный из быстрых челюстей Евриалы[311].
Что далось богине, то дала она людям,
Запечатлевши именем: многоглавая песнь.
В славное напоминание о зовущей борьбе
4с Рвется та песнь сквозь тонкую медь и трость, 25
Из Кефисской ограды любовавшуюся хороводами
Красного хороводами города Харит[312].
Если есть меж смертными счастье —
Оно за трудами;
Только богу под силу вложить его в единый лишь день.
От сужденного не уйти: 30
Разящий час непредвидимости
Нежданное подарит, а жданного не пошлет.
НЕМЕЙСКИЕ ПЕСНИ[313]
1. <«Геракл-младенец»>
ХРОМИЮ ЭТНЕЙСКОМУ,
сыну Агесидама, на победу в конном беге.[314]
Год — 476 (?)
1с Вздох державный Алфея[315],
Ветвь прославленных Сиракуз,
Ортигия,
Колыбель Артемиды, сестра Делоса,
Тобою хочет начать
Сладостная песня моя 5
Хвалу коням, чьи ноги — как буря,
И славу Зевсу Этнейскому,
Это Немея,
Это Хромиева четверня
Зовет меня впрячь мой голос
В песнь о подвигах его побед.
1а Подножье славы — от богов
И от дивных доблестей мужа;
Навершье славы — успех: 10
Муза рада гласить о великих победах.
Осыпь же блеском
Этот остров,
Который Зевс, владыка Олимпа,
Даровал Персефоне,
Обещав мановеньем кудрей
Тучную землю многоплодной Сицилии
1э Увенчать вершинами изобильных городов; 15
И приставил к нему Кронион
Народ, обрученный с войною,
Конный, с копьями, вкованный в медь,
Не раз срывавший
С олив Олимпии[316] золотую листву.
Много прошел я прямых путей,
Не задевши лжи.
2с И вот я стою пред дверью
Мужа, славного гостеприимством. 20
Лучшая песнь на устах моих.
Щедрый пир в дому ожидает меня —
Здесь не внове чужеядные странники;
А на хулителей есть добрые люди,
Водой заливающие дым.
У каждого свое ремесло — 25
Выбери лишь верную дорогу,
И природа вооружит тебя в бой.
2а В деле властвует сила,
В совете — провидящий ум,
Если сила и ум — наследные,
Сын Агесидама,
Тебе дано
И то и другое на выгоду. 30
Не мило мне богатство,
Утаенное в покоях дворца:
Там, где оно есть —
Пусть оно будет в радость,
Пусть оно будет в помощь друзьям,
Ибо в ногу идут мужские надежды с мужским трудом
2э Для меня же превыше всего —
Геракл,
Но из великих его подвигов
Трону я древний сказ[317],
Как сын Зевса,
Едва из утробы матери, 35
Миновав родовые муки,
С близнецом своим братом явился свету,
3с Как, спящего в шафрановой пелене[318],
Гера увидела с золотого трона
И, вздувшись гневом, 40
Змей на него ринула царица богов[319].
Сквозь разъятые двери
В недра просторного покоя скользнули они
Стиснуть младенцев быстрыми челюстями.
Но он поднял голову им навстречу,
Он простер неодолимые руки к первому бою,
3а Сжал шеи обеих змей 45
И долгим удушьем
Выдохнул жизнь из несказуемых тел.
Непереносимый страх
Обрушился на прислужниц у ложа Алкмены,
А сама она,
Необутая, неодетая, 50
Вскинулась с ложа навстречу напору чудищ;
3э Вожди кадмейцев
Ворвались толпою, одетые в медь;
Амфитрион,
Потрясающий обнаженным клинком,
Предстал разить язвящее бедствие, —
Ибо своя напасть всякому страшна,
А чужая пролетает над сердцем, не тронувши, —
4с Но застыл, 55
В изумлении, слившем ужас с радостью:
Сверхчеловеческую
Увидел он смелость и силу сына —
Речи вестников несчастия
Волею бессмертных обратились вспять.
И тогда призвал он ближнего своего[320], 60
Правогадателя Тиресия, первого меж пророками вышнего Зевса, —
И тот поведал пред ним и пред воинством,
С какими сын его померяется судьбами,
4а Скольких на суше,
Скольких на море умертвит он немирных чудовищ,
И кого из людей 65
На кривой дороге гордыни[321]
Настигнет его жестокая казнь;
И о том,
Как в равнинной Флегре
Гиганты, восстав войной на богов,
Под ударами его стрел
С прахом смешают сияющие свои кудри,
4э Поведал Тиресий;
И о том, как мирный и неизменный
Обретет он покой от великих своих трудов, 70
Несравненного удостоясь воздаяния[322] —
В блаженных чертогах
Цветущую Гебу примет он на ложе свое,
И на брачном пиру
Пред Зевсом Кронидом
Восславит его державный закон.
2. ТИМОДЕМУ АХАРНСКОМУ
с Саламина, на победу в разноборье.[323]
Время — до 480 или после 464?
1с Как Гомериды[324],
Певцы сочлененных песен,
От Зевса начинали речи свои, —
Так тот, кого мы поем,
Заложил основанье побед своих на священных играх,
В многократно воспетой роще Зевса Немейского. 5
2с Но ему еще суждено, —
Если век поведет его прямою тропой отцов ко славе великих Афин, —
Не раз срывать прекраснейший цвет на Истме,
Не раз торжествовать у Пифона, —
Ему, сыну Тимоноя. 10
3с Где прошли горные Плеяды, —
По пятам пройдет и Орион[325].
Саламин умеет растить ратоборцев —
Это Гектору в Трое возвестил Аянт[326].
О Тимодем!
Сила твоя, испытанная борьбой, возвеличивает тебя. 15
4с Издревле
Славились Ахарны добрыми мужами;
И всегда в хвалах победителям
Тимодемиды именовались превыше всех,
Возле царственных высей Парнаса[327]
Четыре победы унесли они с состязаний;
От коринфских мужей 20
5с В долине доблестного Пелопа
Восемь венков возложили они на чело;
На родине их победы превосходят число и счет;
А Немея подарила им семь
На играх Зевса.
Прославьте же Зевса,
Вы, сопутники Тимодема
В славном его возвратном пути, —
И да будут ему сладостны громкие ваши голоса! 25
3. <«Ахилл»>
АРИСТОКЛИДУ ЭГИНСКОМУ,
сыну Аристофана, на победу в разноборье, чтобы петь на Феарийском празднике в Эгине.[328]
Год — около 475.
1с Царица Муза,
О матерь наша,
Заклинаю тебя:
В священный месяц Немеи
Низойди на гостеприимный остров дорян —
Эгину,
Ибо там над водой Асопа[329]
Ждут тебя юноши, 5
Строители песен, сладких, как мед,
В жажде твоего голоса.
Разное о разном томится,
Но победа в играх
Любит песню превыше всего,
Песню, надежную спутницу
Подвигов и победных венков.
1а Исторгни же из мысли моей
Песню изобильную!
Воздвигни громкое славословие
Владыке многооблачного неба, 10
Которому ты дочь;
А я приобщу его
К лире и юношеским голосам.
Любезный труд[330]
Ожидает красу того края,
Где некогда обитали мирмидоняне,
Чью древнюю славу
По милости твоей
Не запятнал позором Аристоклид, 15
Обессилев в многоборье состязания:
1э От истомляющих ударов
Целящее зелье —
Славная победа средь широких исменских равнин,
Сын Аристофана,
Лицом он красив,
Дела его подстать красоте,
И если высшей достигнет он доблести, — 20
Нелегко проплыть еще далее
В неисходную зыбь
За теми Геракловыми столпами[331],
2с Которые воздвигнул герой и бог
Славными свидетелями предельных своих плаваний,
Укротив по морям
Чудовищ, чья сила непомерна,
Испытав глубинные течения,
Принесшие его к концу всех путей, 25
Где указаны им грани земные.
Но к каким, душа моя,
Чуждым рубежам обращаешь ты мой челн?
Повелеваю тебе:
Неси мою Музу к Эаку и Эакову роду,
И за речью моей полетит
Хвала достойным, цветущая справедливостью:
2а Влечься к чужому — 30
Не лучшее в человеке:
Своего взыскуй!
Здесь твоя лучшая краса
Для сладостной песни.
Доблестью древности
Радовался владыка Пелей,
Чье копье[332] было выше всех копий:
Один, без войск, взял он Иолк[333]
И силой поверг морскую Фетиду. 35
Широкий силою Теламон
Об руку с Иолаем[334] разорил Лаомедонта;
2э С ним он пошел
И на мощь амазонок с медными луками:
Никогда
Страх, укротитель мужей,
В нем не умалил
Силу духа, —
Кто рожден в доброй славе, 40
Тот тверд и весок,
А кто перенял ее,
Тот темен,
Тот дышит то тем, то этим,
Тот не сделает твердого шага,
Тот лишь пригубит тысячу тысяч подвигов бессильным к свершению духом.
3с Русый Ахилл
Еще отроком, под кровом Филиры[335]
Тешился славными деяниями,
Не давая покоя
Дроту с коротким клинком, 45
Подобному вихрям.
В битве нес он смерть
Дикому льву и сражаемому вепрю;
Их хрипящие туши
Приносил он кентавру, сыну Крона,
Когда было ему шесть лет,
И таков он остался навсегда.
Артемида и отважная Афина[336] 50
Дивились ему,
3а Без собак и без лукавых сетей
Настигающему оленей
Единой силою своих ног.
Да, мой сказ услышан от предков:
Глубокий думами Хирон
Под каменным своим кровом
Взрастил Ясона,
Взрастил Асклепия,
Научив его кротким законам зелий, 55
Выдал замуж Нерееву дочь[337],
Золотогрудую,
И взлелеял ее могучего сына,
Укрепив его дух наставлениями,
3э Чтобы после,
Вихрями морей принесенный к Трое,
Он противостал 60
Крику боя и стуку коней
Ликийских, фригийских, дарданских,
Чтоб, сплетясь в борьбе
С эфиопами, носящими дроты,
Камнем положил он в мыслях своих,
Что не вернется обратно в свой дом,
Царь их, родич Гелена[338], бурливый Мемнон.
4с Вот из какой дали
Излучился к нам свет Эакидов;
Зевс, не твоя ли в нем кровь, 65
И борьбу не в твою ли честь
Взметает песнь,
Юными голосами славящая отраду Эгины?
Заслужен этот клик
Победителем Аристоклидом,
В блеске своих трудов
Причастившим хвале
Родной остров и Феарийскую святыню[339] Пифийца. 70
В испытании проясняется предел,
Которого достигает предо всеми
4а Отрок среди отроков,
Муж среди мужей,
Старец среди старцев, —
Три доли даны каждому смертному,
А четвертая добродетель[340] довлеет преклонным годам:
Велит она — 75
Быть мудрым в насущном;
И все они близки тебе, Аристоклид.
Радуйся, друг!
Я посылаю тебе
Пенную смесь
Меда и белого молока[341],
Питье, чтобы петь
Эолийским дуновением флейт.
4э Мой дар — поздний, 80
Но быстр орел меж крылатыми,
Когда, издали выследив,
Разом хватает он в когти
Кровавую добычу;
И только крикливые галки[342]
Ищут корма над самой землей.
А тебе
За отвагу твою, пожинающую награды,
Клио с пышного своего трона
Дала сиять сияньем тройным —
От Немеи, от Мегар и от Эпидавра[343].
4. <«Эакиды»>
ТИМАСАРХУ ЭГИНСКОМУ
из рода Феандридов, ученику Мелесия, на победу в борьбе среди мальчиков.[344]
1с Радость —
Лучший врачеватель в понесенном труде;
Песни,
Мудрые дочери Муз,
Облегчают его своим прикосновением.
Теплая вода
Не так умягчает члены,
Как добрая похвала, напутствуемая лирой. 5
Слово живет дольше, чем дело,
Если милостью Харит
Язык изводит его из грудных глубин.
2с Пусть же мне будет дано
Завести мой песенный зачин
В честь Зевса Кронида,
Немеи
И Тимасарховой победы в борьбе; 10
Пусть внемлет ему благосклонно
Под сенью башен обитель Эакидов,
Повсюду льющая свет
Гостеприимной своей справедливости[345].
О если бы отец твой Тимокрит
Еще грелся под буйным солнцем, —
Сколько пестрых звуков кифары
Он склонил бы над моим напевом, 15
Отзываясь победной песнью
3с На игры в Клеонах[346],
Нанизавшие для тебя венки,
И в Афинах, блистающих добрым именем,
И в Фивах о семи вратах,
Где у Амфитрионова светлого кургана[347] 20
Сплетали кадмейцы тебе цветы,
С радостным сердцем чествуя Эгину.
Как друг к друзьям[348],
Нисшел Тимасарх в гостеприимный их город,
К благословенному добру Геракла[349] —
4с Геракла, пред которым с мощным Теламоном 25
Пала Троя,
Пали меропы[350],
Пал великий Алкионой, устрашающий воитель,
Сокрушивший камнем двенадцать колесниц
И дважды двенадцать конеборцев на них.
Кому невероятны такие слова, 30
Тот не искушен в боях, —
Ибо кто действует, тот и претерпевает[351].
5с Но долгому рассказу о тех подвигах
Противятся устав и торопливые часы,
Хоть чара и влечет мое сердце 35
Коснуться их в этот праздник новолуния[352].
Соленая зыбь обмывает тебя —
Но ты укрепись пред искушениями[353]!
И тогда заведомо
Явимся мы в сиянии, поправ врагов,
А тот, в чьих взорах — зависть,
Во мраке будет вращать 40
Пустую и неизменную свою мысль.
6с Какую бы доблесть
Ни вложил в меня властительный Случай, —
Я знаю:
Влекущееся время свершит предопределенное.
Начни же ткать и не медли,
О сладкая лира моя,
В лидийском ладу 45
Милую песнь
Эноне
И Кипру[354],
Где царствует вдали Теламонов Тевкр,
Как Аянт — на отчем Саламине,
7с Как Ахилл — на Евксинском блистательном острове[355],
Как Фетида — во Фтии, 50
А Неоптолем — в пронизывающем дали Эпире.
Чьи кручи холмов под бычьими пастбищами
От Додоны нисходят к Ионийским струям.
А у подножия Пелиона
Пелей,
Обратив десницу свою на Иолк, 55
Отдал город в рабство гемонянам[356],
8с Ибо изведал он коварство
Ипполиты, Акастовой супруги:
С Дедалова клинка
Вскармливал на него потаенную смерть
Пелиев сын[357]; 60
Но Хирон его спас,
Во исполнение Зевсова предопределения.
Всепобеждающему огню
И львам[358], неистовым в схватке,
Чьи когти пронзительны, чьи клыки устрашают мощью,
Положив предел,
9с Взял Пелей себе в жены 65
Единую из высокопрестольных Нереид,
И дано ему было увидеть
Царских сидений возвышенный круг,
С которых владыки неба и моря
Являли ему дары свои и мощь
В роды и роды.
Но нет путей на закат
Дальше Гадира[359];
Обрати же снасть кораблей своих
К берегам Европы, 70
Ибо свыше моих сил
Досказывать до конца
Повесть о сынах Эака.
10с Нет —
Я пришел сюда возгласить о Феандридах
С их победами, закаляющими тело,
Олимпийскими, Истмийскими, Немейскими: 75
Никогда из этих испытаний
Не возвращались они к порогу своему
Без венков, тяжелых плодами славы.
Там, о Тимасарх,
Дом твой служил победным песням.
И если ты повелишь мне
Для Калликла, брата матери твоей, 80
11с Воздвигнуть столп белее паросского камня, —
То как золото в расплаве блещет во весь свой блеск,
Так песнь о благих делах
Равняет человека божественностью царям:
Пусть же к Калликлу 85
На Ахеронтов брег
Донесутся звучные мои слова
Оттуда, где цвел он под сенью Коринфа,
Состязаясь для бога,
Глухо колеблющего тяжкие три зубца[360].
12с Древний предок твой Евфан
Счастлив был бы воспеть Калликловы подвиги; 90
Но всему свои сверстники[361] —
Что воочию видел человек,
То и мнит он поведать всех изряднее.
О, случись ему восхвалять Мелесия,
Как обернул бы он спор,
Как сплел бы речь,
Не привыкший уступать в словесном бою,
Милостиво взирающий на тех, кто добр, 95
Берегущий мощь[362] против недругов.
5. <«Пелей»>
ПИФЕЮ ЭГИНСКОМУ,
сыну Лампона, племяннику Евфимена, сына Фемистия, ученику Менандра Афинского, на победу в разноборье.[363]
Время — 480-е годы.
1с Я не ваятель[364], —
Не таковы творения мои,
Чтобы стыть им прикованными к подножиям,
Нет:
На широкой ли ладье, в малом ли челне
Ступай в Эгину,
Сладостная песня моя,
С вестью,
Что сын Лампона, Пифей,
Широкий силою,
Стяжал в Немее 5
Победный венок сугубой борьбы,
Не явив еще на щеках
Свежую зрелость, мать нежнолистных гроздий.
1а Это дар, которым он чтит
Копьеносных героев,
Посев Зевса, и Крона, и золотых Нереид[365], —
Эакидов,
И с ними — родину свою,
Землю, ласковую к странникам,
Мощную мужами, славную кораблями
По молитве,
Которую от жертвенника эллинского бога[366] 10
Вознесли ладонями к эфиру
Многоведомые сыны Эндеиды
И могучий державою Фок —
1э Сын богини,
Рожденный Псамафеей на обломе морском.
Но не смею сказать о страшном[367] —
О дерзости без правоты,
Которая увела их с именитого острова, 15
О том божестве,
Которое бросило от Эноны в изгнание
Доблестных мужей.
Не все то благо, что истинно
В нескрытом лике своем;
Молчание —
Порою мудрейший выбор для человека,
2с А чтобы восславить
Счастье Эакидов,
Силу их мышц,
Железные их войны, —
Пусть разровняют передо мною поле для дальних прыжков: 20
Толчок колен моих крут,
Орлы взмывают и за море!
Благосклонны к героям,
Пели им блистательным хором
Музы на Пелионе[368],
И меж них — Аполлон,
Настигая золотым своим плектром
Лиру о семи языках,
2а Вел разноголосый их строй. 25
Начав свой запев от Зевса[369],
Славили они
Чтимую Фетиду
И Пелея,
Которого Крефеева дочь,
Сладострастная Ипполита,
Хотела опутать обманом,
Пестрыми уловками убедив
Мужа своего[370], блюстителя магнетов,
Лживую изготовив речь,
Будто было на нее покушение 30
На брачном ложе Акаста, —
2а А истиною было противное.
Много окольного замыслив,
Умоляла она Пелея всем пылом своим;
Стрекало ее слов
Гнев вздымало в Пелее —
Не колеблясь,
Отверг он юную жену,
Страшась недоброго от Родителя Гостеприимца[371].
И тучегонитель Зевс,
Владыка бессмертных, 35
Обратил к нему взор,
Мановением с неба обещал ему
В скорые супруги
Морскую Нереиду с золотым веретеном,
3с В родичи ему склонив Посидона,
Чей путь — меж Эгами и славным дорийским Истмом[372],
Где радостные толпы
Под свист тростников
Встречают бога,
Соревнуясь в отваге и силе тел.
Врожденная доля — 40
Мера всем свершениям человеческим.
Ты, Евфимен[373],
В объятиях эгинской Победы
Пригубил разноголосие славословий, —
3а И ныне горд
Видеть, как племя сестры твоей,
Сев от твоего корня,
Прянул и рвется тебе вослед.
Подстать ему и Немея
И месяц, любимый Аполлоном[374], —
Сверстников, сошедшихся к борьбе, 45
Он осилил дома
И осилил под сенью Нисейского гребня[375].
Я счастлив,
Что целый город
Борется за доброе дело;
Но помни, Пифей, —
Это легкая рука Менандра
Порадовала себя
Сладкой мздою твоим трудам,
3э Ибо из Афин пришел к тебе созидатель борцов.
И для Фемистия[376] 50
Пусть найдется песнь у тебя, моя Муза,
Стряхни немоту,
Возвысь голос,
Натяни парус до вершины мачты
И спой,
Как он, кулачный боец,
Победой своей
Похитил в Эпидавре
Достойную честь сугубой борьбы,
И как принес он цветущие зеленью венки
К предверью Эака,
В хоре русых Харит.
6. <«Вассиды»>
АЛКИМИДУ ЭГИНСКОМУ,
из рода Вассидов, внуку Праксидаманта, правнуку Соклида, ученику Мелесия, на победу в борьбе среди мальчиков.[377]
Время — 450-е гг.?
1с Есть племя людей,
Есть племя богов,
Дыхание в нас — от единой матери[378],
Но сила нам отпущена разная:
Человек — ничто,
А медное небо[379] — незыблемая обитель
Во веки веков.
Но нечто есть
Возносящее и нас до небожителей, — 5
Будь то мощный дух,
Будь то сила естества[380], —
Хоть и неведомо нам, до какой межи
Начертан путь наш дневной и ночной
Роком.
1а Так ныне Алкимид
Являет взору
Породу свою, плодовитым подобную полям: 10
То дарят они людям год житья со своих равнин,
То в отдыхе приемлют они новую силу.
Отрок-борец,
Пришел он от зовущих схваток Немеи,
Счастливый жребий выпал ему от Зевса — 15
Небездольным ловцом выйти из борьбы,
1э След в след Праксидаманту[381], отцу его отца,
Единокровному своему.
Олимпийский победоносец,
Первым Праксидамант стяжал для Эакидов
Венок алфейских ветвей,
Пять раз был венчан на Истме,
Трижды — в Немее, 20
И тем вызволил из забвения Соклида, высшего из Агестимаховых сыновей.
2с Трое их было[382], победителей в борьбе;
Вкусивших труда,
Но достигших в доблести предельного рубежа.
Милостию богов,
Не вмещал еще стольких с бою добытых венков
Не единый дом в недрах Эллады. 25
Этому дому
Попутным ветром песенной славы
Повей, моя Муза:
Моя речь о великом, как стрела из лука,
Метко ударит в цель.
2а Для этого дома
Певцы и повести 30
Сберегли подвиги миновавших мужей,
А их немало среди Бассидов, —
Рода, славного издавна,
Чья ладья плывет под грузом похвал,
Чьи гордые деяния
Много дарили песен пахарям Пиерид.
Не от этой ли отчей крови и Каллий 35
Руками, одетыми в ремни,
У трисвятого Пифона
Угодил победою отпрыскам Латоны, чья из золота стрела,
2э И просиял на закате в хоре Кастальских Харит,
А Креонтид[383]
На волноломе неутомимого моря
Принял почести от трехгодового торжества, 40
Где закалают быков в священной ограде Посидона,
И он же
Львиною листвою[384] увенчал победительный лоб
Под огигийскими склонами Флиунта
С темной тенью.
3с Отовсюду течет широкая прибыль 45
К словесным людям,
Украшающим остров, добрый в славе,
Ибо Эакиды
Явленными своими великими доблестями
Несравненный жребий выметнули ему.
Имя их распростерлось
Над сушей и морем
До самых эфиопских земель,
Куда не воротиться владыке их Мемнону[385]: 50
Тяжкой раною их ранил Ахилл,
Шагнув с колесницы,
3а Чтобы ярым острием своего копья
Сразить сына блистающей Зари.
Торную
Проложили предки дорогу к славе,
И я рвусь по следам их, —
Но есть слово:
Который вал ударяет в борт, 55
Тот и тревожнее для сердца моряка.
Двойное бремя[386]
Возложив на доброхотные плечи,
Выхожу я вестником единой из честей.
Пятой сверх двадцати,
3э Приносимых со священных состязаний.
Их сберег 60
Славный род Алкимида, —
Хоть опрометчивый жребий и лишил Политимида[387] и тебя, дитя мое,
Олимпийских цветов в священной ограде Зевса, —
А Мелесий,
Кормчий сил твоих и рук 65
В быстроте своей был подобен
Дельфину в море.
7. <«Неоптолем»>
СОГЕНУ ЭГИНСКОМУ,
сыну Феариона, из рода Евксенидов, на победу в пятиборье среди мальчиков.[388]
1с Илифия[389],
Сопрестольница далеко мыслящих Судеб,
Дочерь Геры, великой в силе своей,
Рождающая рождаемых,
Слушай меня!
Без тебя нам не видеть ни света, ни доброй ночи
Без тебя нам не знать и Гебы, сияющей твоей сестры, — 5
Хоть все мы дышим о разном;
Хоть на каждом — доли его ярмо,
И над каждым, с бичом, — собственная его судьба.
И вот через тебя
Сын Феариона Соген,
Избранный в доблести,
Прославляется ныне в песнях
Меж пришедшими к пятерной борьбе.
1а Недаром обитает он в краю Эакидов,
Где песни звучат и копья стучат,
Ибо здесь 10
В каждом пылает дух,
Ревностью искуситься в состязании.
И чей увенчается труд,
Тот станет для Муз истоком льющихся струй,
Которые — как мед для ума:
Ибо без песни
И великая сила пребывает во мраке.
Ведомо,
Что единое есть зерцало для лучших дел —
Милостью Мнемосины с яркою повязью 15
Найти в славных напевах слов
Мзду за тяготы свои.
1э Умный пловец[390],
За три дня предведая бурю,
Не губит себя ради прибыли —
Ибо бедному и богатому единый путь
К смертной грани.
И все же, мнится мне, 20
Слава Одиссея больше испытанного им,
А виною тому сладкое слово[391] Гомера.
2с Вымыслы его и крылатое искусство
Некое несут величие;
Умение его обольщает вас,
Сказками сбивая с пути;
А сердце у толпы —
Слепо:
Будь ему по силам видеть истину, —
Гневаясь за доспех[392], 25
Не вонзил бы себе отточенный меч в средостенье
Мужественный Аянт,
Сильнейший по Ахилле,
На быстрых ладьях
Прямым дыханием мчащего Зефира
Устремившийся к городу Ила,
Чтобы в битве отбить
Супругу для русого Менелая.
2а Да, волны Аида захлестывают всех, 30
Рушась и на бесславного и на славного[393].
Но честь — тому[394], кого бог
Возвеличил доброю молвою,
Попечительницей о тех, кто мертв,
Честь — тому, кто пришел узреть
Великий пуп широкотелой земли.
Здесь,
В пифийской низине,
Опочил Неоптолем, 35
Разоривший Приамов град,
За который столько страдали данаи.
По возвратном блужданье
Миновав Скирос, подплыв к Эфире[395],
2э Недолго царил он в молосской земле,
Но навеки оставил эту честь роду своему, —
Сам же пришел к богу 40
С первинами троянских добыч[396],
Где в схватке над жертвенным мясом встретил его ножом
Человек.
3с Безмерна была тоска
Гостеприимных Дельфов;
Но то была дань судьбе —
Ибо назначено было
Единому из царственных Эакидов 45
Пребыть до конца времен
В древней священной роще, у дивных стен божьего дома,
И оттуда блюсти
Чин многожертвенных шествий[397]
Во имя благодольной Правды…
— Довольно трех слов:
Нелживым свидетелем творимого.
О, Эгина, 50
Тверда моя душа
Поведать путь достославный и торный
3а Сияющим доблестям
Твоих и Зевесовых сынов,
Но во всем, что есть,
Сладка передышка —
Пресыщают[398]
Даже мед и милые цветы Афродиты.
Всякому
От природы различен жизненный удел.
Иному одно, 55
Иному другое —
А совокупное счастье
Не в подъем одному;
Не назвать, пред кем положила Доля такой предел.
Но тебе, Феарион,
Должной мерой отмерила она зажиток,
3э По плечу тебе дала отваги на доброе
И не положила охулки на крепость твоего ума. 60
Я твой гость —
Чуждаясь черной хулы,
Я прославлю тебя,
Я пролью на тебя, как речной поток,
Истинную хвалу,
Достойную мзду достойным.
4с Ахейцу от Ионийской соли[399],
Встав со мной рядом,
Не в чем меня упрекнуть —
Я верю в гостеприимство, 65
Светел мой зрак меж сограждан моих,
Нет во мне надмения,
Путь мой чист от всякого насильства,
И остаток моих дней
Да будет благостен в своем приближении.
Кто знает меня, пусть скажет —
Преступил ли я против песни порочащим словом?
Пред тобою, 70
О Соген из рода Евксенидов,
Я клянусь:
Не ступал я за черту[400],
Устремляя быстрый мой язык,
4а Как дрот с медным острием,
Отстраняющий от борьбы[401]
Невспотевшую шею и силу
Тел, еще не обожженных солнцем.
После трудов слаще услада.
Дай же мне 75
Возвысить мой возглас сверх меры —
Я не тот невежда,
Который откажет победителю в дани похвал.
Не в труд сплетать венки из цветов, —
Но дай срок,
И Муза моя совьет тебе воедино
Золото,
Слоновью кость
И лилейный цветок[402], исторгнутый из пены морской.
4э Но вспомнив о Зевсе при Немее, 80
Всколебай им
Мирный гром многоголосых песнопений, —
Ибо где, как не в этой земле
Кротким голосом славить царя богов,
Чье семя в лоне Эгины породило Эака,
5с Властителя городов 85
В добром именем отчем краю,
Первого из гостей и братьев[403]
Твоих, Геракл.
Если причастится человеку человек, —
То отраднее всех отрад
Ближнему ближний, любящий глубью души;
Ежели таков к тебе бог,
Поправший Гигантов, —
То волен ты, Соген,
Лелеющий сердце, нежное к отцу, 90
Жить в жилищах предков твоих,
Благодатных и благословенных,
5а Стиснутых божьими святилищами[404] по обе руки.
Как дышлами четверни.
Блаженный бог,
Не чрез тебя ли молить о милости к Согену
Владеющего Герой[405] 95
И деву с серыми глазами?
Не ты ли властен
Щедро дарить смертным
Силу в неодолимых неудачах?
Если ты сплетешь для Евксенидов
Жизнь по мере их,
Жизнь, сильную в шагу,
Жизнь благодольную
В юности и в блещущей старости, —
То сыны их сынов 100
5э Век бы хранили нынешнюю честь
И обретали бы пущую.
А о Неоптолеме
Никогда
Неподобными словами не вымолвит мое сердце обидного!
Но полно:
Кто трижды и четырежды возвращается к одному,
Тот скуден,
Как суеслов, без конца лепечущий детям: 105
«Коринф, сын Зевса…»[406]
Коринф, сын Зевса…»
8. <«Аянт»>
ДИНИЮ ЭГИНСКОМУ,
сыну Мегаса, из рода Хариадов, на победу в беге.[407]
Год — 459 (?)
1с Державная Юность,
Вестница амвросических нег Афродиты,
Ты живешь на ресницах отроков и дев,
Одного ты вверяешь ласковым ладоням Судьбы,
Другого — жестким.
Счастлив тот,
Кто не разминулся с добрым случаем,
Кому дано
Царить над лучшими из Эротов! 5
1а Лучшие из Эротов
Были пастырями Кипридиных даров,
Витая вкруг ложа[408] Зевса и Эгины,
Чей сын расцвел
Царем Эноны[409], могучим мышцею и советом.
Многие много молили о лицезрении его,
Цвет окрестных героев без зова шел под его закон. 10
1э Строители ратей в каменистых Афинах
И потомки Пелопидов в Спарте[410].
О Эак,
К священным коленям твоим припадаю я с мольбой
О милом городе и о гражданах его:
В моих руках —
Лидийская митра[411], шитая звоном, 15
Немейская почесть
Двойному бегу
Диния и Мегаса[412], его отца.
Самое прочное счастье людское —
От бога:
2с Не бог ли некогда осыпал богатствами и Кинира[413] в приморском Кипре?
Но пусть застынет
Легкий мой шаг —
Я вбираю воздух пред новым словом:
Многое сказанное по-многому сказано, 20
А новое найти и вынести на суд —
Всего грозней,
Ибо суд этот — пастбище для зависти,
А она прилепляется лишь к доброму,
Худому она не враг.
2а Снедью ее стал
И сын Теламона,
Брошенный на клинок[414]:
Кто не речист, но мощен душой,
Тот в скорбном споре уступает забвению,
А лучший дар достается искусной лжи — 25
Так тайными голосами[415]
Услужили данайцы Одиссею,
И Аянт, обездолен золотым доспехом,
Встретил смерть.
2э А как несхожи были они,
Разя ранами жаркие тела врагов,
Потрясая копья, ограду смертных,
В схватке ли над Ахиллом[416], только что павшим, 30
В дни ли иных трудов и многих смертей?
Издавна была ты сильна,
Вражья речь, лживая речь,
Застолье обманчивых слов,
Измыслительница коварств,
Вредоносное зло,
Ты, насилующая всякий блеск,
Ты, возносящая гнилую честь
Темных людей.
3с Зевс-отец, 35
Да не явится во мне никогда
Тот нрав!
Да будет проста дорога жизни моей,
А когда умру,
Да не ляжет клеймо бесславия на детей моих!
О золоте молятся одни,
О бескрайних полях — другие,
А я хочу скрыть мое тело в земле,
Угодный согражданам,
Хваля достохвальное,
А на преступное рассевая хулу.
3а Разрастается доблесть, 40
Как дерево, мечущее зеленые ветви,
Возносясь во влажный эфир
Меж мудрыми и праведными мужами.
По-разному надобны бывают друзья:
Выше всех — помощь в трудах;
Но любо и в отраде
Остановить взгляд на том, кто верен.
О Мегас,
Вернуть твою душу в мир —
3э Не по силам мне: 45
Тщетным надеждам — безумный исход.
Но мне дано
Для рода твоего, для Хериадов твоих
Безмерный воздвигнуть
Песенный столп
Во славу быстрых ног
Дважды двух победителей.
Я счастлив
Испустить хвалу, достойную подвига:
От ее заклятий
Безболезненна делается усталость мужа;
И еще до вражды Адраста[417] с кадмейцами пелась 50
Эта славословящая песнь.
9. <«Адраст»>
ХРОМИЮ ЭТНЕЙСКОМУ
на победу в колесничном беге, в Сикионе.[418]
Год — 474 (?)
1с От Аполлона и от сикионских стен —
В путь, о Музы.
К новооснованной Этне,
Чьи ворота распростерты перед пришельцами,
В путь к блаженному дому Хромия
С сладким словом на песенных устах!
Вот он взошел на колесницу,
Правя победоносными конями,
Он подал знак
К песне во славу матери и близнецов[419],
Вместе взирающих от высокого Пифона. 5
2с Есть меж людьми слово —
Добрые свершения в безмолвии не хоронить!
Вещий напев стихов —
Достойная дань горделивому.
Одухотворим же гремящую лиру и флейту
Пред высотами конеборств,
Адрастом в честь Феба установленных
У Асоповых[420] струй.
Вспомнив о них,
Не украшу ли я славными почестями 10
3с Царственного героя,
Осиявшего город свой
Свежестью торжеств[421], спором сильных, блеском колесниц?
От дерзких Амфиараевых умыслов[422],
От страшного мятежа
Он бежал далеко от родного крова и Аргоса;
Сыны Талая,
Осиленные бунтом, были безвластны,
Но он, умнейший,
Замирил миновавший спор;
4с Дав Оиклиду в жены 15
Эрифилу, укротительницу мужей[423],
Сделал он верных ему в клятве
Наибольшими меж русоволосых данаев.
Тогда-то и вывели они воинство
На семиворотные Фивы.
Не казали им птицы[424] попутный знак,
И Кронид обращенной вспышкою
Устремлял их, обезумевших не в путь, а с пути: 20
5с На открытую рвалось беду
Войско в медных доспехах и сбруях.
И берег Исмена
Отсек им сладкий возврат —
Белый дым взошел от жира их тел,
Семь костров[425] поглотили юные мышцы их,
И только Амфиараю
Бог разверз всесильным перуном
Глубокую грудь земли,
Поглотив его с колесницею,
6с Пока не ударило его в спину Периклименово[426] копье, 25
Обрушивая позор на воинственный его дух!
Пред божественным ужасом
Бегут и сыны богов.
О Кронион, родитель Зевс,
Если есть на то сила твоя,
Отврати отсель
Сверхмужеское испытание сил
На жизнь и на смерть от финикийских копий!
Пусть по моей мольбе
Дастся сынам этнейцев в долгую дань
Благозаконный удел, 30
7с Пусть народ
Проблестит гражданственным блеском!
Здесь край мужей,
Любителей конеборств,
И души их — превыше богатства.
Я знаю, нет веры моим словам,
Ибо всюду тайная корысть
Обирает честь, носительницу славы.
Но кто был под щитом у Хромия
В пешем крике, среди коней и в боях кораблей, —
Тому ведомо, 35
8с Что в битвенной грозе
Честь есть бог,
Устремивший его копьеносный пыл
К отвращению бича Эниалия.
У немногих достанет духа и рук
Погнать на вражеский строй
Тучу смерти, заградительницу пути бойцам.
Над потоком Скамандра
Слава цвела для Гектора,
А над обрывистым Гелором, где Реин брод[427], 40
9с Этот свет сверкнул сыну Агесидама
В первой его молодости, —
А об иных его днях, и на пыльной земле, и в ближнем море[428]
Еще петь мне песнь.
Из трудов юности и правды
Добрая родится старость.
Знай же, Хромий,
Милостию божеств
Дивного причастился ты счастья: 45
10с Ибо если над грудами богатств
Возносится достойная слава, —
То нет высших вершин для смертной стопы.
Безмятежность мила застолице,
В нежных песнях распускается свежий цвет побед,
Крепнут голоса над винными чашами.
Слей вино с водой,
В чаше, сладкой вестнице пира, 50
11с Буйный сын лозы
Пусть разольется по серебряным фиалам,
Завоеванным Хромию
Конями его в священном Сикионе,
Где венчали его
Венки Латонина сына, по уставу сплетенные,
Зевс-отец,
Дай прозвучать мне о его доблести!
По благости Харит
Дай прославить его победу
Превыше других!
Дай достигнуть дроту моему вернее
До цели Муз. 55
10. <«Диоскуры»>
ФЕЭЮ АРГОССКОМУ,
сыну Гилия, на победу в борьбе в Аргосе, на празднике Геры.[429]
Время — 460-е гг. (?)
1с Город Даная и пятидесяти его дочерей на блистательных тронах[430],
Аргос,
Благолепную обитель Геры,
Воспойте, Хариты!
В нем сияют десять тысяч слав
Деяниям его отваги.
Персею
Долгая слава за Медузу Горгону.
Ладонями Эпафа 5
Много воздвигнуто городов в Египте.
Гипермнестру[431],
Единственный меч удержавшую в ножнах, не минует хвала.
1а Диомед[432]
Бессмертие принял от богини сероокой и русоволосой,
А под Фивами
Приняла земля пред Зевсовым перуном
Вещего Оиклида[433], грозовую тучу войны.
Славен Аргос и прекраснокудрыми женами —
Славу эту в древности явил Зевес, 10
Нисходя к Алкмене и к Данае.
Зрелый плод ума и прямой путь правды
Сочетались здесь в Линкее и в Адрастовом отце[434],
1э Вскормлено здесь и копье Амфитриона —
Тот, кто сильней всех счастьем,
Вошел в его родню,
Когда медным оружием сокрушил он телебоев, 15
А царь богов,
Уподобясь ему обличьем своим,
Внес в чертог его
Семя неукротимого Геракла —
Геракла, супруга Гебы,
Прекраснейшей из богинь,
Ступающей по Олимпу близ матери своей, блюстительницы супружеств.
2с Коротко дыхание уст моих,
Не исчислить ему всех благ, что на доле священной ограды Аргоса, 20
И тяжко ему противостоять всей зависти людской.
Но ты, Муза,
Пробуди добрые струны моей лиры,
Заботой своей коснись состязаний,
Где медный спор[435]
Сгоняет народ к бычьим жертвам Геры,
И к той борьбе,
Где Феэй, сын Гилия,
Двойною победой достиг забвенья благопонесенных трудов.
2а Некогда при Пифоне 25
Осилил он все эллинское воинство[436];
При Истме и Немее,
Счастливый приходом, домогся он венка,
Утруждая Муз
Трижды у морских ворот[437]
И трижды средь священных равнин, по Адрастову чину.
Отец наш Зевс!
Сердце его жаждет[438], хотя уста его молчат.
И свершение трудов его — в тебе.
Не минует милость твоя 30
Мольбы того, кто в неробком сердце несет отвагу.
2э И я пою то, что ведомо лишь богам,
И я пою того, кто в высокой борьбе соревнуется о пределе!
А высший устав —
Это тот, что ставлен Гераклом в Писе:
Предвестием были
Сладкие голоса афинских торжеств,
Дважды тебя приветившие, —
Недаром земля, обожженная огнем, 35
В расписных тайниках сосудов
Несла оливковый дар[439]
Славному храбрецами народу Геры.
3с Не впервые
Милостию Харит и Тиндаридов
Честь, завоеванная в борьбе,
Следует знатному племени
Предков твоей матери, о Феэй!
Будь я сородичем Фрасиклу и Антию[440],
Не пришлось бы мне скрывать свет очей моих перед Аргосом! 40
Город Прета, кормилец коней,
Сколько раз
Цвел ты победами[441]
И в низинах Коринфа, и четырежды у Клеонских мужей!
3а Из Сикиона к тебе притекли
Одаренные винными серебряными чашами,
Из Пеллены —
Облаченные нежащими шафранами,
А медь твою многую не впору перечесть, 45
Не вмочь оценить, —
Медь от Клитора, и Тегеи, и ахейских нагорных городов,
Медь от Ликея,
Снесенную к Зевсу данью побед
Бегу ног, силе рук.
3э Кастор с Полидевком, кровным своим,
Гостями были Памфая, — 50
Так диво ли,
Что пророс его род лучшими из состязателей?
С Гермесом и Гераклом
Братья-блюстители Спарты, широкой в плясках[442],
Правят цветущие жребьи схваток
И пекутся о честных мужах, —
Необманно племя богов.
4с Переменною чередою 55
День они пребывают при Зевсе, милом отце,
И день — в полых недрах Ферапны.
Един их жребий,
Ибо это Полидевку милей,
Чем всецело быть ему богом и жить в небесах,
А Кастору мертвым лежать в бою.
Это Идас, гневаясь за быков[443], 60
Пронзил его острием жадного копья,
4а И это Линкей
Увидел его с Тайгета скрытым в дубовом дупле,
Ибо взором был острее всех земножителей.
Быстрой стопой
Помчались сыны Афарея,
Смелое дело
Замыслили они в уме своем,
Но страшная казнь настигла их от Зевса. 65
За ними по стопам ринулся сын Леды[444],
У отчей гробницы вышли они на него лицом к лицу,
4э С отчей гробницы схватив точеный камень, убранство Аида,
Чтобы им уметить
В грудь Полидевка.
Но он не рухнул, он не отступил:
В бок Линкею вогнал он медь летящего копья, 70
А Идаса дымным огненосным громом поразил Зевс,
И оба сгорели, покинутые, —
Смертным не под силу тягаться с сильнейшими.
5с Быстро воротился Тиндарид
К мощи своего брата;
Был еще брат живым,
Но хрипло вылетало его дыхание.
Проливая горячие слезы, 75
Со стоном
Выговорил Тиндарид, возвысив свой голос:
«Отец Кронион,
Есть ли мне какое избавление от страданий?
Ниспошли, о владыка, смерть
За ним и мне!
Кто теряет друзей, тот теряет честь, —
Ибо редкий из людей, пособников в наших трудах,
5а Верен в беде».
Так молвил он;
И Зевс,
Представ перед ним,
Обратил к нему ответное слово:
«Ты — мой сын, 80
Но после меня приблизился к матери твоей
Герой ее и муж,
Излив в нее смертное семя.
Я вручаю твой выбор тебе:
Если хочешь ты, чуждый смерти и мерзкой старости,
Обитать на Олимпе
С Афиною и с Аресом, о черном копье, —
5э Жребий в твоих руках. 85
Если же бьешься ты за кровного твоего,
Если хочешь ты поровну с ним разделить удел, —
Половина дыхания твоего будет в глубях земли,
Половина — в золотых чертогах небес».
Так сказал Зевс, —
И не было двух мыслей в уме у Полидевка.
А бог
Разомкнул очи и уста[445]
Бойцу, с головой, одетой в медь, —
Кастору.
11. АРИСТАГОРУ ТЕНЕДОССКОМУ
на его избрание пританом.[446]
Год — около 446.
1с Реина дочь[447],
Сопричастница пританеев,
Гестия,
Сестра высочайшего Зевса
И Геры, с ним разделяющей престол,
Прими подобру в обитель свою
Аристагора,
Допусти к сияющему жезлу твоему
Ближних его!
Они чтут тебя, правя высокий Тенедос, 5
1а Они возносят к тебе первой из всех богов
Обильные возлияния и обильный жир,
Лира и песнь откликаются им,
Закон Зевса-Гостеприимца блюдется у них
На пирах[448] во веки веков.
Дай же Аристагору
Достичь двенадцатимесячного предела своего
Со славой и без печали! 10
1э Блажен для меня и его отец Аркесилай,
Дивный телом, бестрепетный смолоду;
Но кто и обильем велик,
Кто и видом своим превосходит всех,
Кто и силой проблистал, подвизаясь в боях, —
Пусть помнит:
Он в смертное тело одет, 15
И концом концов
Будет земля, которая его прикроет.
2с Слава ему —
В добрых речах сограждан его,
Слава ему —
В песенной красе и в медовом бряцанье струн!
Венцом над Аристагором блещут шестнадцать побед, 20
В простой борьбе и в двойной борьбе по ближним местам,
Гордость его и славной его породы.
2а Боязливы были надежды отца его и матери —
Силу сына
Отвратили они от схваток Пифона и Олимпии!
А я клянусь:
Появись он у Касталийских струй,
Появись он под сенью рощ на Кроновом берегу, — 25
Воротился бы он славнейшим иных состязателей,
2э Отпраздновал бы пятилетнее торжество, заповеданное Гераклом[449],
Увенчал бы кудри багрецом ветвей.
Увы, меж людей
Иные из благ теряет заносчивое тщеславие,
Иные же — робкий дух, 30
Презрительный к собственной силе,
За руку оттягивающий от успеха, который ждут.
3с Не видится ли в нем
Древняя кровь спартанского Писандра,
Который из Амикл
С Орестом привел к Тенедосу[450]
Медную эолийскую рать?
Не видится ль и кровь Меланиппа[451], предка матери его, 35
Слившаяся с Писандровой над потоком Исмена?
Древние доблести[452]
3а Чередуют силу поколений людских:
Черные пашни не плодоносят подряд,
Деревья благоухают цветами не вровень каждый год, 40
Всему нужна перемена.
Тот же удел
Правит и смертным людом.
3э От Зевса смертным
Открытых знамений нет —
Лишь бесстыдная надежда живет в наших телах, 45
Когда шагаем мы к подвигам,
Когда замышляем несчетные деяния;
Русло же их
Отбегает далеко от нашего предвидения.
Кто ловит прибыль —
В меру лови,
Ибо всех безумий острее
Страсть о недоступном.
1. <«Геракл-младенец»> ХРОМИЮ ЭТНЕЙСКОМУ, сыну Агесидама, на победу в конном беге.[314] Год — 476 (?)
1с Вздох державный Алфея[315],
Ветвь прославленных Сиракуз,
Ортигия,
Колыбель Артемиды, сестра Делоса,
Тобою хочет начать
Сладостная песня моя 5
Хвалу коням, чьи ноги — как буря,
И славу Зевсу Этнейскому,
Это Немея,
Это Хромиева четверня
Зовет меня впрячь мой голос
В песнь о подвигах его побед.
1а Подножье славы — от богов
И от дивных доблестей мужа;
Навершье славы — успех: 10
Муза рада гласить о великих победах.
Осыпь же блеском
Этот остров,
Который Зевс, владыка Олимпа,
Даровал Персефоне,
Обещав мановеньем кудрей
Тучную землю многоплодной Сицилии
1э Увенчать вершинами изобильных городов; 15
И приставил к нему Кронион
Народ, обрученный с войною,
Конный, с копьями, вкованный в медь,
Не раз срывавший
С олив Олимпии[316] золотую листву.
Много прошел я прямых путей,
Не задевши лжи.
2с И вот я стою пред дверью
Мужа, славного гостеприимством. 20
Лучшая песнь на устах моих.
Щедрый пир в дому ожидает меня —
Здесь не внове чужеядные странники;
А на хулителей есть добрые люди,
Водой заливающие дым.
У каждого свое ремесло — 25
Выбери лишь верную дорогу,
И природа вооружит тебя в бой.
2а В деле властвует сила,
В совете — провидящий ум,
Если сила и ум — наследные,
Сын Агесидама,
Тебе дано
И то и другое на выгоду. 30
Не мило мне богатство,
Утаенное в покоях дворца:
Там, где оно есть —
Пусть оно будет в радость,
Пусть оно будет в помощь друзьям,
Ибо в ногу идут мужские надежды с мужским трудом
2э Для меня же превыше всего —
Геракл,
Но из великих его подвигов
Трону я древний сказ[317],
Как сын Зевса,
Едва из утробы матери, 35
Миновав родовые муки,
С близнецом своим братом явился свету,
3с Как, спящего в шафрановой пелене[318],
Гера увидела с золотого трона
И, вздувшись гневом, 40
Змей на него ринула царица богов[319].
Сквозь разъятые двери
В недра просторного покоя скользнули они
Стиснуть младенцев быстрыми челюстями.
Но он поднял голову им навстречу,
Он простер неодолимые руки к первому бою,
3а Сжал шеи обеих змей 45
И долгим удушьем
Выдохнул жизнь из несказуемых тел.
Непереносимый страх
Обрушился на прислужниц у ложа Алкмены,
А сама она,
Необутая, неодетая, 50
Вскинулась с ложа навстречу напору чудищ;
3э Вожди кадмейцев
Ворвались толпою, одетые в медь;
Амфитрион,
Потрясающий обнаженным клинком,
Предстал разить язвящее бедствие, —
Ибо своя напасть всякому страшна,
А чужая пролетает над сердцем, не тронувши, —
4с Но застыл, 55
В изумлении, слившем ужас с радостью:
Сверхчеловеческую
Увидел он смелость и силу сына —
Речи вестников несчастия
Волею бессмертных обратились вспять.
И тогда призвал он ближнего своего[320], 60
Правогадателя Тиресия, первого меж пророками вышнего Зевса, —
И тот поведал пред ним и пред воинством,
С какими сын его померяется судьбами,
4а Скольких на суше,
Скольких на море умертвит он немирных чудовищ,
И кого из людей 65
На кривой дороге гордыни[321]
Настигнет его жестокая казнь;
И о том,
Как в равнинной Флегре
Гиганты, восстав войной на богов,
Под ударами его стрел
С прахом смешают сияющие свои кудри,
4э Поведал Тиресий;
И о том, как мирный и неизменный
Обретет он покой от великих своих трудов, 70
Несравненного удостоясь воздаяния[322] —
В блаженных чертогах
Цветущую Гебу примет он на ложе свое,
И на брачном пиру
Пред Зевсом Кронидом
Восславит его державный закон.
2. ТИМОДЕМУ АХАРНСКОМУ с Саламина, на победу в разноборье.[323] Время — до 480 или после 464?
1с Как Гомериды[324],
Певцы сочлененных песен,
От Зевса начинали речи свои, —
Так тот, кого мы поем,
Заложил основанье побед своих на священных играх,
В многократно воспетой роще Зевса Немейского. 5
2с Но ему еще суждено, —
Если век поведет его прямою тропой отцов ко славе великих Афин, —
Не раз срывать прекраснейший цвет на Истме,
Не раз торжествовать у Пифона, —
Ему, сыну Тимоноя. 10
3с Где прошли горные Плеяды, —
По пятам пройдет и Орион[325].
Саламин умеет растить ратоборцев —
Это Гектору в Трое возвестил Аянт[326].
О Тимодем!
Сила твоя, испытанная борьбой, возвеличивает тебя. 15
4с Издревле
Славились Ахарны добрыми мужами;
И всегда в хвалах победителям
Тимодемиды именовались превыше всех,
Возле царственных высей Парнаса[327]
Четыре победы унесли они с состязаний;
От коринфских мужей 20
5с В долине доблестного Пелопа
Восемь венков возложили они на чело;
На родине их победы превосходят число и счет;
А Немея подарила им семь
На играх Зевса.
Прославьте же Зевса,
Вы, сопутники Тимодема
В славном его возвратном пути, —
И да будут ему сладостны громкие ваши голоса! 25
3. <«Ахилл»> АРИСТОКЛИДУ ЭГИНСКОМУ, сыну Аристофана, на победу в разноборье, чтобы петь на Феарийском празднике в Эгине.[328] Год — около 475.
1с Царица Муза,
О матерь наша,
Заклинаю тебя:
В священный месяц Немеи
Низойди на гостеприимный остров дорян —
Эгину,
Ибо там над водой Асопа[329]
Ждут тебя юноши, 5
Строители песен, сладких, как мед,
В жажде твоего голоса.
Разное о разном томится,
Но победа в играх
Любит песню превыше всего,
Песню, надежную спутницу
Подвигов и победных венков.
1а Исторгни же из мысли моей
Песню изобильную!
Воздвигни громкое славословие
Владыке многооблачного неба, 10
Которому ты дочь;
А я приобщу его
К лире и юношеским голосам.
Любезный труд[330]
Ожидает красу того края,
Где некогда обитали мирмидоняне,
Чью древнюю славу
По милости твоей
Не запятнал позором Аристоклид, 15
Обессилев в многоборье состязания:
1э От истомляющих ударов
Целящее зелье —
Славная победа средь широких исменских равнин,
Сын Аристофана,
Лицом он красив,
Дела его подстать красоте,
И если высшей достигнет он доблести, — 20
Нелегко проплыть еще далее
В неисходную зыбь
За теми Геракловыми столпами[331],
2с Которые воздвигнул герой и бог
Славными свидетелями предельных своих плаваний,
Укротив по морям
Чудовищ, чья сила непомерна,
Испытав глубинные течения,
Принесшие его к концу всех путей, 25
Где указаны им грани земные.
Но к каким, душа моя,
Чуждым рубежам обращаешь ты мой челн?
Повелеваю тебе:
Неси мою Музу к Эаку и Эакову роду,
И за речью моей полетит
Хвала достойным, цветущая справедливостью:
2а Влечься к чужому — 30
Не лучшее в человеке:
Своего взыскуй!
Здесь твоя лучшая краса
Для сладостной песни.
Доблестью древности
Радовался владыка Пелей,
Чье копье[332] было выше всех копий:
Один, без войск, взял он Иолк[333]
И силой поверг морскую Фетиду. 35
Широкий силою Теламон
Об руку с Иолаем[334] разорил Лаомедонта;
2э С ним он пошел
И на мощь амазонок с медными луками:
Никогда
Страх, укротитель мужей,
В нем не умалил
Силу духа, —
Кто рожден в доброй славе, 40
Тот тверд и весок,
А кто перенял ее,
Тот темен,
Тот дышит то тем, то этим,
Тот не сделает твердого шага,
Тот лишь пригубит тысячу тысяч подвигов бессильным к свершению духом.
3с Русый Ахилл
Еще отроком, под кровом Филиры[335]
Тешился славными деяниями,
Не давая покоя
Дроту с коротким клинком, 45
Подобному вихрям.
В битве нес он смерть
Дикому льву и сражаемому вепрю;
Их хрипящие туши
Приносил он кентавру, сыну Крона,
Когда было ему шесть лет,
И таков он остался навсегда.
Артемида и отважная Афина[336] 50
Дивились ему,
3а Без собак и без лукавых сетей
Настигающему оленей
Единой силою своих ног.
Да, мой сказ услышан от предков:
Глубокий думами Хирон
Под каменным своим кровом
Взрастил Ясона,
Взрастил Асклепия,
Научив его кротким законам зелий, 55
Выдал замуж Нерееву дочь[337],
Золотогрудую,
И взлелеял ее могучего сына,
Укрепив его дух наставлениями,
3э Чтобы после,
Вихрями морей принесенный к Трое,
Он противостал 60
Крику боя и стуку коней
Ликийских, фригийских, дарданских,
Чтоб, сплетясь в борьбе
С эфиопами, носящими дроты,
Камнем положил он в мыслях своих,
Что не вернется обратно в свой дом,
Царь их, родич Гелена[338], бурливый Мемнон.
4с Вот из какой дали
Излучился к нам свет Эакидов;
Зевс, не твоя ли в нем кровь, 65
И борьбу не в твою ли честь
Взметает песнь,
Юными голосами славящая отраду Эгины?
Заслужен этот клик
Победителем Аристоклидом,
В блеске своих трудов
Причастившим хвале
Родной остров и Феарийскую святыню[339] Пифийца. 70
В испытании проясняется предел,
Которого достигает предо всеми
4а Отрок среди отроков,
Муж среди мужей,
Старец среди старцев, —
Три доли даны каждому смертному,
А четвертая добродетель[340] довлеет преклонным годам:
Велит она — 75
Быть мудрым в насущном;
И все они близки тебе, Аристоклид.
Радуйся, друг!
Я посылаю тебе
Пенную смесь
Меда и белого молока[341],
Питье, чтобы петь
Эолийским дуновением флейт.
4э Мой дар — поздний, 80
Но быстр орел меж крылатыми,
Когда, издали выследив,
Разом хватает он в когти
Кровавую добычу;
И только крикливые галки[342]
Ищут корма над самой землей.
А тебе
За отвагу твою, пожинающую награды,
Клио с пышного своего трона
Дала сиять сияньем тройным —
От Немеи, от Мегар и от Эпидавра[343].
4. <«Эакиды»> ТИМАСАРХУ ЭГИНСКОМУ из рода Феандридов, ученику Мелесия, на победу в борьбе среди мальчиков.[344]
1с Радость —
Лучший врачеватель в понесенном труде;
Песни,
Мудрые дочери Муз,
Облегчают его своим прикосновением.
Теплая вода
Не так умягчает члены,
Как добрая похвала, напутствуемая лирой. 5
Слово живет дольше, чем дело,
Если милостью Харит
Язык изводит его из грудных глубин.
2с Пусть же мне будет дано
Завести мой песенный зачин
В честь Зевса Кронида,
Немеи
И Тимасарховой победы в борьбе; 10
Пусть внемлет ему благосклонно
Под сенью башен обитель Эакидов,
Повсюду льющая свет
Гостеприимной своей справедливости[345].
О если бы отец твой Тимокрит
Еще грелся под буйным солнцем, —
Сколько пестрых звуков кифары
Он склонил бы над моим напевом, 15
Отзываясь победной песнью
3с На игры в Клеонах[346],
Нанизавшие для тебя венки,
И в Афинах, блистающих добрым именем,
И в Фивах о семи вратах,
Где у Амфитрионова светлого кургана[347] 20
Сплетали кадмейцы тебе цветы,
С радостным сердцем чествуя Эгину.
Как друг к друзьям[348],
Нисшел Тимасарх в гостеприимный их город,
К благословенному добру Геракла[349] —
4с Геракла, пред которым с мощным Теламоном 25
Пала Троя,
Пали меропы[350],
Пал великий Алкионой, устрашающий воитель,
Сокрушивший камнем двенадцать колесниц
И дважды двенадцать конеборцев на них.
Кому невероятны такие слова, 30
Тот не искушен в боях, —
Ибо кто действует, тот и претерпевает[351].
5с Но долгому рассказу о тех подвигах
Противятся устав и торопливые часы,
Хоть чара и влечет мое сердце 35
Коснуться их в этот праздник новолуния[352].
Соленая зыбь обмывает тебя —
Но ты укрепись пред искушениями[353]!
И тогда заведомо
Явимся мы в сиянии, поправ врагов,
А тот, в чьих взорах — зависть,
Во мраке будет вращать 40
Пустую и неизменную свою мысль.
6с Какую бы доблесть
Ни вложил в меня властительный Случай, —
Я знаю:
Влекущееся время свершит предопределенное.
Начни же ткать и не медли,
О сладкая лира моя,
В лидийском ладу 45
Милую песнь
Эноне
И Кипру[354],
Где царствует вдали Теламонов Тевкр,
Как Аянт — на отчем Саламине,
7с Как Ахилл — на Евксинском блистательном острове[355],
Как Фетида — во Фтии, 50
А Неоптолем — в пронизывающем дали Эпире.
Чьи кручи холмов под бычьими пастбищами
От Додоны нисходят к Ионийским струям.
А у подножия Пелиона
Пелей,
Обратив десницу свою на Иолк, 55
Отдал город в рабство гемонянам[356],
8с Ибо изведал он коварство
Ипполиты, Акастовой супруги:
С Дедалова клинка
Вскармливал на него потаенную смерть
Пелиев сын[357]; 60
Но Хирон его спас,
Во исполнение Зевсова предопределения.
Всепобеждающему огню
И львам[358], неистовым в схватке,
Чьи когти пронзительны, чьи клыки устрашают мощью,
Положив предел,
9с Взял Пелей себе в жены 65
Единую из высокопрестольных Нереид,
И дано ему было увидеть
Царских сидений возвышенный круг,
С которых владыки неба и моря
Являли ему дары свои и мощь
В роды и роды.
Но нет путей на закат
Дальше Гадира[359];
Обрати же снасть кораблей своих
К берегам Европы, 70
Ибо свыше моих сил
Досказывать до конца
Повесть о сынах Эака.
10с Нет —
Я пришел сюда возгласить о Феандридах
С их победами, закаляющими тело,
Олимпийскими, Истмийскими, Немейскими: 75
Никогда из этих испытаний
Не возвращались они к порогу своему
Без венков, тяжелых плодами славы.
Там, о Тимасарх,
Дом твой служил победным песням.
И если ты повелишь мне
Для Калликла, брата матери твоей, 80
11с Воздвигнуть столп белее паросского камня, —
То как золото в расплаве блещет во весь свой блеск,
Так песнь о благих делах
Равняет человека божественностью царям:
Пусть же к Калликлу 85
На Ахеронтов брег
Донесутся звучные мои слова
Оттуда, где цвел он под сенью Коринфа,
Состязаясь для бога,
Глухо колеблющего тяжкие три зубца[360].
12с Древний предок твой Евфан
Счастлив был бы воспеть Калликловы подвиги; 90
Но всему свои сверстники[361] —
Что воочию видел человек,
То и мнит он поведать всех изряднее.
О, случись ему восхвалять Мелесия,
Как обернул бы он спор,
Как сплел бы речь,
Не привыкший уступать в словесном бою,
Милостиво взирающий на тех, кто добр, 95
Берегущий мощь[362] против недругов.
5. <«Пелей»> ПИФЕЮ ЭГИНСКОМУ, сыну Лампона, племяннику Евфимена, сына Фемистия, ученику Менандра Афинского, на победу в разноборье.[363] Время — 480-е годы.
1с Я не ваятель[364], —
Не таковы творения мои,
Чтобы стыть им прикованными к подножиям,
Нет:
На широкой ли ладье, в малом ли челне
Ступай в Эгину,
Сладостная песня моя,
С вестью,
Что сын Лампона, Пифей,
Широкий силою,
Стяжал в Немее 5
Победный венок сугубой борьбы,
Не явив еще на щеках
Свежую зрелость, мать нежнолистных гроздий.
1а Это дар, которым он чтит
Копьеносных героев,
Посев Зевса, и Крона, и золотых Нереид[365], —
Эакидов,
И с ними — родину свою,
Землю, ласковую к странникам,
Мощную мужами, славную кораблями
По молитве,
Которую от жертвенника эллинского бога[366] 10
Вознесли ладонями к эфиру
Многоведомые сыны Эндеиды
И могучий державою Фок —
1э Сын богини,
Рожденный Псамафеей на обломе морском.
Но не смею сказать о страшном[367] —
О дерзости без правоты,
Которая увела их с именитого острова, 15
О том божестве,
Которое бросило от Эноны в изгнание
Доблестных мужей.
Не все то благо, что истинно
В нескрытом лике своем;
Молчание —
Порою мудрейший выбор для человека,
2с А чтобы восславить
Счастье Эакидов,
Силу их мышц,
Железные их войны, —
Пусть разровняют передо мною поле для дальних прыжков: 20
Толчок колен моих крут,
Орлы взмывают и за море!
Благосклонны к героям,
Пели им блистательным хором
Музы на Пелионе[368],
И меж них — Аполлон,
Настигая золотым своим плектром
Лиру о семи языках,
2а Вел разноголосый их строй. 25
Начав свой запев от Зевса[369],
Славили они
Чтимую Фетиду
И Пелея,
Которого Крефеева дочь,
Сладострастная Ипполита,
Хотела опутать обманом,
Пестрыми уловками убедив
Мужа своего[370], блюстителя магнетов,
Лживую изготовив речь,
Будто было на нее покушение 30
На брачном ложе Акаста, —
2а А истиною было противное.
Много окольного замыслив,
Умоляла она Пелея всем пылом своим;
Стрекало ее слов
Гнев вздымало в Пелее —
Не колеблясь,
Отверг он юную жену,
Страшась недоброго от Родителя Гостеприимца[371].
И тучегонитель Зевс,
Владыка бессмертных, 35
Обратил к нему взор,
Мановением с неба обещал ему
В скорые супруги
Морскую Нереиду с золотым веретеном,
3с В родичи ему склонив Посидона,
Чей путь — меж Эгами и славным дорийским Истмом[372],
Где радостные толпы
Под свист тростников
Встречают бога,
Соревнуясь в отваге и силе тел.
Врожденная доля — 40
Мера всем свершениям человеческим.
Ты, Евфимен[373],
В объятиях эгинской Победы
Пригубил разноголосие славословий, —
3а И ныне горд
Видеть, как племя сестры твоей,
Сев от твоего корня,
Прянул и рвется тебе вослед.
Подстать ему и Немея
И месяц, любимый Аполлоном[374], —
Сверстников, сошедшихся к борьбе, 45
Он осилил дома
И осилил под сенью Нисейского гребня[375].
Я счастлив,
Что целый город
Борется за доброе дело;
Но помни, Пифей, —
Это легкая рука Менандра
Порадовала себя
Сладкой мздою твоим трудам,
3э Ибо из Афин пришел к тебе созидатель борцов.
И для Фемистия[376] 50
Пусть найдется песнь у тебя, моя Муза,
Стряхни немоту,
Возвысь голос,
Натяни парус до вершины мачты
И спой,
Как он, кулачный боец,
Победой своей
Похитил в Эпидавре
Достойную честь сугубой борьбы,
И как принес он цветущие зеленью венки
К предверью Эака,
В хоре русых Харит.
6. <«Вассиды»> АЛКИМИДУ ЭГИНСКОМУ, из рода Вассидов, внуку Праксидаманта, правнуку Соклида, ученику Мелесия, на победу в борьбе среди мальчиков.[377] Время — 450-е гг.?
1с Есть племя людей,
Есть племя богов,
Дыхание в нас — от единой матери[378],
Но сила нам отпущена разная:
Человек — ничто,
А медное небо[379] — незыблемая обитель
Во веки веков.
Но нечто есть
Возносящее и нас до небожителей, — 5
Будь то мощный дух,
Будь то сила естества[380], —
Хоть и неведомо нам, до какой межи
Начертан путь наш дневной и ночной
Роком.
1а Так ныне Алкимид
Являет взору
Породу свою, плодовитым подобную полям: 10
То дарят они людям год житья со своих равнин,
То в отдыхе приемлют они новую силу.
Отрок-борец,
Пришел он от зовущих схваток Немеи,
Счастливый жребий выпал ему от Зевса — 15
Небездольным ловцом выйти из борьбы,
1э След в след Праксидаманту[381], отцу его отца,
Единокровному своему.
Олимпийский победоносец,
Первым Праксидамант стяжал для Эакидов
Венок алфейских ветвей,
Пять раз был венчан на Истме,
Трижды — в Немее, 20
И тем вызволил из забвения Соклида, высшего из Агестимаховых сыновей.
2с Трое их было[382], победителей в борьбе;
Вкусивших труда,
Но достигших в доблести предельного рубежа.
Милостию богов,
Не вмещал еще стольких с бою добытых венков
Не единый дом в недрах Эллады. 25
Этому дому
Попутным ветром песенной славы
Повей, моя Муза:
Моя речь о великом, как стрела из лука,
Метко ударит в цель.
2а Для этого дома
Певцы и повести 30
Сберегли подвиги миновавших мужей,
А их немало среди Бассидов, —
Рода, славного издавна,
Чья ладья плывет под грузом похвал,
Чьи гордые деяния
Много дарили песен пахарям Пиерид.
Не от этой ли отчей крови и Каллий 35
Руками, одетыми в ремни,
У трисвятого Пифона
Угодил победою отпрыскам Латоны, чья из золота стрела,
2э И просиял на закате в хоре Кастальских Харит,
А Креонтид[383]
На волноломе неутомимого моря
Принял почести от трехгодового торжества, 40
Где закалают быков в священной ограде Посидона,
И он же
Львиною листвою[384] увенчал победительный лоб
Под огигийскими склонами Флиунта
С темной тенью.
3с Отовсюду течет широкая прибыль 45
К словесным людям,
Украшающим остров, добрый в славе,
Ибо Эакиды
Явленными своими великими доблестями
Несравненный жребий выметнули ему.
Имя их распростерлось
Над сушей и морем
До самых эфиопских земель,
Куда не воротиться владыке их Мемнону[385]: 50
Тяжкой раною их ранил Ахилл,
Шагнув с колесницы,
3а Чтобы ярым острием своего копья
Сразить сына блистающей Зари.
Торную
Проложили предки дорогу к славе,
И я рвусь по следам их, —
Но есть слово:
Который вал ударяет в борт, 55
Тот и тревожнее для сердца моряка.
Двойное бремя[386]
Возложив на доброхотные плечи,
Выхожу я вестником единой из честей.
Пятой сверх двадцати,
3э Приносимых со священных состязаний.
Их сберег 60
Славный род Алкимида, —
Хоть опрометчивый жребий и лишил Политимида[387] и тебя, дитя мое,
Олимпийских цветов в священной ограде Зевса, —
А Мелесий,
Кормчий сил твоих и рук 65
В быстроте своей был подобен
Дельфину в море.
7. <«Неоптолем»> СОГЕНУ ЭГИНСКОМУ, сыну Феариона, из рода Евксенидов, на победу в пятиборье среди мальчиков.[388]
1с Илифия[389],
Сопрестольница далеко мыслящих Судеб,
Дочерь Геры, великой в силе своей,
Рождающая рождаемых,
Слушай меня!
Без тебя нам не видеть ни света, ни доброй ночи
Без тебя нам не знать и Гебы, сияющей твоей сестры, — 5
Хоть все мы дышим о разном;
Хоть на каждом — доли его ярмо,
И над каждым, с бичом, — собственная его судьба.
И вот через тебя
Сын Феариона Соген,
Избранный в доблести,
Прославляется ныне в песнях
Меж пришедшими к пятерной борьбе.
1а Недаром обитает он в краю Эакидов,
Где песни звучат и копья стучат,
Ибо здесь 10
В каждом пылает дух,
Ревностью искуситься в состязании.
И чей увенчается труд,
Тот станет для Муз истоком льющихся струй,
Которые — как мед для ума:
Ибо без песни
И великая сила пребывает во мраке.
Ведомо,
Что единое есть зерцало для лучших дел —
Милостью Мнемосины с яркою повязью 15
Найти в славных напевах слов
Мзду за тяготы свои.
1э Умный пловец[390],
За три дня предведая бурю,
Не губит себя ради прибыли —
Ибо бедному и богатому единый путь
К смертной грани.
И все же, мнится мне, 20
Слава Одиссея больше испытанного им,
А виною тому сладкое слово[391] Гомера.
2с Вымыслы его и крылатое искусство
Некое несут величие;
Умение его обольщает вас,
Сказками сбивая с пути;
А сердце у толпы —
Слепо:
Будь ему по силам видеть истину, —
Гневаясь за доспех[392], 25
Не вонзил бы себе отточенный меч в средостенье
Мужественный Аянт,
Сильнейший по Ахилле,
На быстрых ладьях
Прямым дыханием мчащего Зефира
Устремившийся к городу Ила,
Чтобы в битве отбить
Супругу для русого Менелая.
2а Да, волны Аида захлестывают всех, 30
Рушась и на бесславного и на славного[393].
Но честь — тому[394], кого бог
Возвеличил доброю молвою,
Попечительницей о тех, кто мертв,
Честь — тому, кто пришел узреть
Великий пуп широкотелой земли.
Здесь,
В пифийской низине,
Опочил Неоптолем, 35
Разоривший Приамов град,
За который столько страдали данаи.
По возвратном блужданье
Миновав Скирос, подплыв к Эфире[395],
2э Недолго царил он в молосской земле,
Но навеки оставил эту честь роду своему, —
Сам же пришел к богу 40
С первинами троянских добыч[396],
Где в схватке над жертвенным мясом встретил его ножом
Человек.
3с Безмерна была тоска
Гостеприимных Дельфов;
Но то была дань судьбе —
Ибо назначено было
Единому из царственных Эакидов 45
Пребыть до конца времен
В древней священной роще, у дивных стен божьего дома,
И оттуда блюсти
Чин многожертвенных шествий[397]
Во имя благодольной Правды…
— Довольно трех слов:
Нелживым свидетелем творимого.
О, Эгина, 50
Тверда моя душа
Поведать путь достославный и торный
3а Сияющим доблестям
Твоих и Зевесовых сынов,
Но во всем, что есть,
Сладка передышка —
Пресыщают[398]
Даже мед и милые цветы Афродиты.
Всякому
От природы различен жизненный удел.
Иному одно, 55
Иному другое —
А совокупное счастье
Не в подъем одному;
Не назвать, пред кем положила Доля такой предел.
Но тебе, Феарион,
Должной мерой отмерила она зажиток,
3э По плечу тебе дала отваги на доброе
И не положила охулки на крепость твоего ума. 60
Я твой гость —
Чуждаясь черной хулы,
Я прославлю тебя,
Я пролью на тебя, как речной поток,
Истинную хвалу,
Достойную мзду достойным.
4с Ахейцу от Ионийской соли[399],
Встав со мной рядом,
Не в чем меня упрекнуть —
Я верю в гостеприимство, 65
Светел мой зрак меж сограждан моих,
Нет во мне надмения,
Путь мой чист от всякого насильства,
И остаток моих дней
Да будет благостен в своем приближении.
Кто знает меня, пусть скажет —
Преступил ли я против песни порочащим словом?
Пред тобою, 70
О Соген из рода Евксенидов,
Я клянусь:
Не ступал я за черту[400],
Устремляя быстрый мой язык,
4а Как дрот с медным острием,
Отстраняющий от борьбы[401]
Невспотевшую шею и силу
Тел, еще не обожженных солнцем.
После трудов слаще услада.
Дай же мне 75
Возвысить мой возглас сверх меры —
Я не тот невежда,
Который откажет победителю в дани похвал.
Не в труд сплетать венки из цветов, —
Но дай срок,
И Муза моя совьет тебе воедино
Золото,
Слоновью кость
И лилейный цветок[402], исторгнутый из пены морской.
4э Но вспомнив о Зевсе при Немее, 80
Всколебай им
Мирный гром многоголосых песнопений, —
Ибо где, как не в этой земле
Кротким голосом славить царя богов,
Чье семя в лоне Эгины породило Эака,
5с Властителя городов 85
В добром именем отчем краю,
Первого из гостей и братьев[403]
Твоих, Геракл.
Если причастится человеку человек, —
То отраднее всех отрад
Ближнему ближний, любящий глубью души;
Ежели таков к тебе бог,
Поправший Гигантов, —
То волен ты, Соген,
Лелеющий сердце, нежное к отцу, 90
Жить в жилищах предков твоих,
Благодатных и благословенных,
5а Стиснутых божьими святилищами[404] по обе руки.
Как дышлами четверни.
Блаженный бог,
Не чрез тебя ли молить о милости к Согену
Владеющего Герой[405] 95
И деву с серыми глазами?
Не ты ли властен
Щедро дарить смертным
Силу в неодолимых неудачах?
Если ты сплетешь для Евксенидов
Жизнь по мере их,
Жизнь, сильную в шагу,
Жизнь благодольную
В юности и в блещущей старости, —
То сыны их сынов 100
5э Век бы хранили нынешнюю честь
И обретали бы пущую.
А о Неоптолеме
Никогда
Неподобными словами не вымолвит мое сердце обидного!
Но полно:
Кто трижды и четырежды возвращается к одному,
Тот скуден,
Как суеслов, без конца лепечущий детям: 105
«Коринф, сын Зевса…»[406]
Коринф, сын Зевса…»
8. <«Аянт»> ДИНИЮ ЭГИНСКОМУ, сыну Мегаса, из рода Хариадов, на победу в беге.[407] Год — 459 (?)
1с Державная Юность,
Вестница амвросических нег Афродиты,
Ты живешь на ресницах отроков и дев,
Одного ты вверяешь ласковым ладоням Судьбы,
Другого — жестким.
Счастлив тот,
Кто не разминулся с добрым случаем,
Кому дано
Царить над лучшими из Эротов! 5
1а Лучшие из Эротов
Были пастырями Кипридиных даров,
Витая вкруг ложа[408] Зевса и Эгины,
Чей сын расцвел
Царем Эноны[409], могучим мышцею и советом.
Многие много молили о лицезрении его,
Цвет окрестных героев без зова шел под его закон. 10
1э Строители ратей в каменистых Афинах
И потомки Пелопидов в Спарте[410].
О Эак,
К священным коленям твоим припадаю я с мольбой
О милом городе и о гражданах его:
В моих руках —
Лидийская митра[411], шитая звоном, 15
Немейская почесть
Двойному бегу
Диния и Мегаса[412], его отца.
Самое прочное счастье людское —
От бога:
2с Не бог ли некогда осыпал богатствами и Кинира[413] в приморском Кипре?
Но пусть застынет
Легкий мой шаг —
Я вбираю воздух пред новым словом:
Многое сказанное по-многому сказано, 20
А новое найти и вынести на суд —
Всего грозней,
Ибо суд этот — пастбище для зависти,
А она прилепляется лишь к доброму,
Худому она не враг.
2а Снедью ее стал
И сын Теламона,
Брошенный на клинок[414]:
Кто не речист, но мощен душой,
Тот в скорбном споре уступает забвению,
А лучший дар достается искусной лжи — 25
Так тайными голосами[415]
Услужили данайцы Одиссею,
И Аянт, обездолен золотым доспехом,
Встретил смерть.
2э А как несхожи были они,
Разя ранами жаркие тела врагов,
Потрясая копья, ограду смертных,
В схватке ли над Ахиллом[416], только что павшим, 30
В дни ли иных трудов и многих смертей?
Издавна была ты сильна,
Вражья речь, лживая речь,
Застолье обманчивых слов,
Измыслительница коварств,
Вредоносное зло,
Ты, насилующая всякий блеск,
Ты, возносящая гнилую честь
Темных людей.
3с Зевс-отец, 35
Да не явится во мне никогда
Тот нрав!
Да будет проста дорога жизни моей,
А когда умру,
Да не ляжет клеймо бесславия на детей моих!
О золоте молятся одни,
О бескрайних полях — другие,
А я хочу скрыть мое тело в земле,
Угодный согражданам,
Хваля достохвальное,
А на преступное рассевая хулу.
3а Разрастается доблесть, 40
Как дерево, мечущее зеленые ветви,
Возносясь во влажный эфир
Меж мудрыми и праведными мужами.
По-разному надобны бывают друзья:
Выше всех — помощь в трудах;
Но любо и в отраде
Остановить взгляд на том, кто верен.
О Мегас,
Вернуть твою душу в мир —
3э Не по силам мне: 45
Тщетным надеждам — безумный исход.
Но мне дано
Для рода твоего, для Хериадов твоих
Безмерный воздвигнуть
Песенный столп
Во славу быстрых ног
Дважды двух победителей.
Я счастлив
Испустить хвалу, достойную подвига:
От ее заклятий
Безболезненна делается усталость мужа;
И еще до вражды Адраста[417] с кадмейцами пелась 50
Эта славословящая песнь.
9. <«Адраст»> ХРОМИЮ ЭТНЕЙСКОМУ на победу в колесничном беге, в Сикионе.[418] Год — 474 (?)
1с От Аполлона и от сикионских стен —
В путь, о Музы.
К новооснованной Этне,
Чьи ворота распростерты перед пришельцами,
В путь к блаженному дому Хромия
С сладким словом на песенных устах!
Вот он взошел на колесницу,
Правя победоносными конями,
Он подал знак
К песне во славу матери и близнецов[419],
Вместе взирающих от высокого Пифона. 5
2с Есть меж людьми слово —
Добрые свершения в безмолвии не хоронить!
Вещий напев стихов —
Достойная дань горделивому.
Одухотворим же гремящую лиру и флейту
Пред высотами конеборств,
Адрастом в честь Феба установленных
У Асоповых[420] струй.
Вспомнив о них,
Не украшу ли я славными почестями 10
3с Царственного героя,
Осиявшего город свой
Свежестью торжеств[421], спором сильных, блеском колесниц?
От дерзких Амфиараевых умыслов[422],
От страшного мятежа
Он бежал далеко от родного крова и Аргоса;
Сыны Талая,
Осиленные бунтом, были безвластны,
Но он, умнейший,
Замирил миновавший спор;
4с Дав Оиклиду в жены 15
Эрифилу, укротительницу мужей[423],
Сделал он верных ему в клятве
Наибольшими меж русоволосых данаев.
Тогда-то и вывели они воинство
На семиворотные Фивы.
Не казали им птицы[424] попутный знак,
И Кронид обращенной вспышкою
Устремлял их, обезумевших не в путь, а с пути: 20
5с На открытую рвалось беду
Войско в медных доспехах и сбруях.
И берег Исмена
Отсек им сладкий возврат —
Белый дым взошел от жира их тел,
Семь костров[425] поглотили юные мышцы их,
И только Амфиараю
Бог разверз всесильным перуном
Глубокую грудь земли,
Поглотив его с колесницею,
6с Пока не ударило его в спину Периклименово[426] копье, 25
Обрушивая позор на воинственный его дух!
Пред божественным ужасом
Бегут и сыны богов.
О Кронион, родитель Зевс,
Если есть на то сила твоя,
Отврати отсель
Сверхмужеское испытание сил
На жизнь и на смерть от финикийских копий!
Пусть по моей мольбе
Дастся сынам этнейцев в долгую дань
Благозаконный удел, 30
7с Пусть народ
Проблестит гражданственным блеском!
Здесь край мужей,
Любителей конеборств,
И души их — превыше богатства.
Я знаю, нет веры моим словам,
Ибо всюду тайная корысть
Обирает честь, носительницу славы.
Но кто был под щитом у Хромия
В пешем крике, среди коней и в боях кораблей, —
Тому ведомо, 35
8с Что в битвенной грозе
Честь есть бог,
Устремивший его копьеносный пыл
К отвращению бича Эниалия.
У немногих достанет духа и рук
Погнать на вражеский строй
Тучу смерти, заградительницу пути бойцам.
Над потоком Скамандра
Слава цвела для Гектора,
А над обрывистым Гелором, где Реин брод[427], 40
9с Этот свет сверкнул сыну Агесидама
В первой его молодости, —
А об иных его днях, и на пыльной земле, и в ближнем море[428]
Еще петь мне песнь.
Из трудов юности и правды
Добрая родится старость.
Знай же, Хромий,
Милостию божеств
Дивного причастился ты счастья: 45
10с Ибо если над грудами богатств
Возносится достойная слава, —
То нет высших вершин для смертной стопы.
Безмятежность мила застолице,
В нежных песнях распускается свежий цвет побед,
Крепнут голоса над винными чашами.
Слей вино с водой,
В чаше, сладкой вестнице пира, 50
11с Буйный сын лозы
Пусть разольется по серебряным фиалам,
Завоеванным Хромию
Конями его в священном Сикионе,
Где венчали его
Венки Латонина сына, по уставу сплетенные,
Зевс-отец,
Дай прозвучать мне о его доблести!
По благости Харит
Дай прославить его победу
Превыше других!
Дай достигнуть дроту моему вернее
До цели Муз. 55
10. <«Диоскуры»> ФЕЭЮ АРГОССКОМУ, сыну Гилия, на победу в борьбе в Аргосе, на празднике Геры.[429] Время — 460-е гг. (?)
1с Город Даная и пятидесяти его дочерей на блистательных тронах[430],
Аргос,
Благолепную обитель Геры,
Воспойте, Хариты!
В нем сияют десять тысяч слав
Деяниям его отваги.
Персею
Долгая слава за Медузу Горгону.
Ладонями Эпафа 5
Много воздвигнуто городов в Египте.
Гипермнестру[431],
Единственный меч удержавшую в ножнах, не минует хвала.
1а Диомед[432]
Бессмертие принял от богини сероокой и русоволосой,
А под Фивами
Приняла земля пред Зевсовым перуном
Вещего Оиклида[433], грозовую тучу войны.
Славен Аргос и прекраснокудрыми женами —
Славу эту в древности явил Зевес, 10
Нисходя к Алкмене и к Данае.
Зрелый плод ума и прямой путь правды
Сочетались здесь в Линкее и в Адрастовом отце[434],
1э Вскормлено здесь и копье Амфитриона —
Тот, кто сильней всех счастьем,
Вошел в его родню,
Когда медным оружием сокрушил он телебоев, 15
А царь богов,
Уподобясь ему обличьем своим,
Внес в чертог его
Семя неукротимого Геракла —
Геракла, супруга Гебы,
Прекраснейшей из богинь,
Ступающей по Олимпу близ матери своей, блюстительницы супружеств.
2с Коротко дыхание уст моих,
Не исчислить ему всех благ, что на доле священной ограды Аргоса, 20
И тяжко ему противостоять всей зависти людской.
Но ты, Муза,
Пробуди добрые струны моей лиры,
Заботой своей коснись состязаний,
Где медный спор[435]
Сгоняет народ к бычьим жертвам Геры,
И к той борьбе,
Где Феэй, сын Гилия,
Двойною победой достиг забвенья благопонесенных трудов.
2а Некогда при Пифоне 25
Осилил он все эллинское воинство[436];
При Истме и Немее,
Счастливый приходом, домогся он венка,
Утруждая Муз
Трижды у морских ворот[437]
И трижды средь священных равнин, по Адрастову чину.
Отец наш Зевс!
Сердце его жаждет[438], хотя уста его молчат.
И свершение трудов его — в тебе.
Не минует милость твоя 30
Мольбы того, кто в неробком сердце несет отвагу.
2э И я пою то, что ведомо лишь богам,
И я пою того, кто в высокой борьбе соревнуется о пределе!
А высший устав —
Это тот, что ставлен Гераклом в Писе:
Предвестием были
Сладкие голоса афинских торжеств,
Дважды тебя приветившие, —
Недаром земля, обожженная огнем, 35
В расписных тайниках сосудов
Несла оливковый дар[439]
Славному храбрецами народу Геры.
3с Не впервые
Милостию Харит и Тиндаридов
Честь, завоеванная в борьбе,
Следует знатному племени
Предков твоей матери, о Феэй!
Будь я сородичем Фрасиклу и Антию[440],
Не пришлось бы мне скрывать свет очей моих перед Аргосом! 40
Город Прета, кормилец коней,
Сколько раз
Цвел ты победами[441]
И в низинах Коринфа, и четырежды у Клеонских мужей!
3а Из Сикиона к тебе притекли
Одаренные винными серебряными чашами,
Из Пеллены —
Облаченные нежащими шафранами,
А медь твою многую не впору перечесть, 45
Не вмочь оценить, —
Медь от Клитора, и Тегеи, и ахейских нагорных городов,
Медь от Ликея,
Снесенную к Зевсу данью побед
Бегу ног, силе рук.
3э Кастор с Полидевком, кровным своим,
Гостями были Памфая, — 50
Так диво ли,
Что пророс его род лучшими из состязателей?
С Гермесом и Гераклом
Братья-блюстители Спарты, широкой в плясках[442],
Правят цветущие жребьи схваток
И пекутся о честных мужах, —
Необманно племя богов.
4с Переменною чередою 55
День они пребывают при Зевсе, милом отце,
И день — в полых недрах Ферапны.
Един их жребий,
Ибо это Полидевку милей,
Чем всецело быть ему богом и жить в небесах,
А Кастору мертвым лежать в бою.
Это Идас, гневаясь за быков[443], 60
Пронзил его острием жадного копья,
4а И это Линкей
Увидел его с Тайгета скрытым в дубовом дупле,
Ибо взором был острее всех земножителей.
Быстрой стопой
Помчались сыны Афарея,
Смелое дело
Замыслили они в уме своем,
Но страшная казнь настигла их от Зевса. 65
За ними по стопам ринулся сын Леды[444],
У отчей гробницы вышли они на него лицом к лицу,
4э С отчей гробницы схватив точеный камень, убранство Аида,
Чтобы им уметить
В грудь Полидевка.
Но он не рухнул, он не отступил:
В бок Линкею вогнал он медь летящего копья, 70
А Идаса дымным огненосным громом поразил Зевс,
И оба сгорели, покинутые, —
Смертным не под силу тягаться с сильнейшими.
5с Быстро воротился Тиндарид
К мощи своего брата;
Был еще брат живым,
Но хрипло вылетало его дыхание.
Проливая горячие слезы, 75
Со стоном
Выговорил Тиндарид, возвысив свой голос:
«Отец Кронион,
Есть ли мне какое избавление от страданий?
Ниспошли, о владыка, смерть
За ним и мне!
Кто теряет друзей, тот теряет честь, —
Ибо редкий из людей, пособников в наших трудах,
5а Верен в беде».
Так молвил он;
И Зевс,
Представ перед ним,
Обратил к нему ответное слово:
«Ты — мой сын, 80
Но после меня приблизился к матери твоей
Герой ее и муж,
Излив в нее смертное семя.
Я вручаю твой выбор тебе:
Если хочешь ты, чуждый смерти и мерзкой старости,
Обитать на Олимпе
С Афиною и с Аресом, о черном копье, —
5э Жребий в твоих руках. 85
Если же бьешься ты за кровного твоего,
Если хочешь ты поровну с ним разделить удел, —
Половина дыхания твоего будет в глубях земли,
Половина — в золотых чертогах небес».
Так сказал Зевс, —
И не было двух мыслей в уме у Полидевка.
А бог
Разомкнул очи и уста[445]
Бойцу, с головой, одетой в медь, —
Кастору.
11. АРИСТАГОРУ ТЕНЕДОССКОМУ на его избрание пританом.[446] Год — около 446.
1с Реина дочь[447],
Сопричастница пританеев,
Гестия,
Сестра высочайшего Зевса
И Геры, с ним разделяющей престол,
Прими подобру в обитель свою
Аристагора,
Допусти к сияющему жезлу твоему
Ближних его!
Они чтут тебя, правя высокий Тенедос, 5
1а Они возносят к тебе первой из всех богов
Обильные возлияния и обильный жир,
Лира и песнь откликаются им,
Закон Зевса-Гостеприимца блюдется у них
На пирах[448] во веки веков.
Дай же Аристагору
Достичь двенадцатимесячного предела своего
Со славой и без печали! 10
1э Блажен для меня и его отец Аркесилай,
Дивный телом, бестрепетный смолоду;
Но кто и обильем велик,
Кто и видом своим превосходит всех,
Кто и силой проблистал, подвизаясь в боях, —
Пусть помнит:
Он в смертное тело одет, 15
И концом концов
Будет земля, которая его прикроет.
2с Слава ему —
В добрых речах сограждан его,
Слава ему —
В песенной красе и в медовом бряцанье струн!
Венцом над Аристагором блещут шестнадцать побед, 20
В простой борьбе и в двойной борьбе по ближним местам,
Гордость его и славной его породы.
2а Боязливы были надежды отца его и матери —
Силу сына
Отвратили они от схваток Пифона и Олимпии!
А я клянусь:
Появись он у Касталийских струй,
Появись он под сенью рощ на Кроновом берегу, — 25
Воротился бы он славнейшим иных состязателей,
2э Отпраздновал бы пятилетнее торжество, заповеданное Гераклом[449],
Увенчал бы кудри багрецом ветвей.
Увы, меж людей
Иные из благ теряет заносчивое тщеславие,
Иные же — робкий дух, 30
Презрительный к собственной силе,
За руку оттягивающий от успеха, который ждут.
3с Не видится ли в нем
Древняя кровь спартанского Писандра,
Который из Амикл
С Орестом привел к Тенедосу[450]
Медную эолийскую рать?
Не видится ль и кровь Меланиппа[451], предка матери его, 35
Слившаяся с Писандровой над потоком Исмена?
Древние доблести[452]
3а Чередуют силу поколений людских:
Черные пашни не плодоносят подряд,
Деревья благоухают цветами не вровень каждый год, 40
Всему нужна перемена.
Тот же удел
Правит и смертным людом.
3э От Зевса смертным
Открытых знамений нет —
Лишь бесстыдная надежда живет в наших телах, 45
Когда шагаем мы к подвигам,
Когда замышляем несчетные деяния;
Русло же их
Отбегает далеко от нашего предвидения.
Кто ловит прибыль —
В меру лови,
Ибо всех безумий острее
Страсть о недоступном.
ИСТМИЙСКИЕ ПЕСНИ[453]
1. <«Иолай и Кастор»>
ГЕРОДОТУ ФИВАНСКОМУ,
сыну Асоподора-изгнанника, на победу в колесничном беге, — песня, для которой поэт оторвался от пеана кеосцам.[454]
Год — около 458.
1с Матерь моя Фива[455],
Носительница золотого щита,
Для меня твой труд
Превыше всяких забот!
Да простит меня
Каменный Делос, над которым ныне моя рука,
Что дороже для доброго, чем отец и мать? 5
Помедли, обитель Аполлона:
Если боги со мной, —
Допряду я до конца обе мои славы, —
1а И на омытом Кеосе для прибрежных мужей
Выведу хор пред косматого Феба,
И на Истмийском всхолмье меж двух зыбей,
Где Кадмову полку 10
Шесть венков[456] стяжала победная борьба
Во имя отчизны,
От Алкмены, родившей бестрепетнейшего из сыновей,
1э В дрожь бросавшего псов Гериона.
Я слаживаю дар
Геродоту на конной четверне,
Не чужими руками[457] правящему бразды, 15
Но хочу его смежить
С песней о Касторе и об Иолае.
Гонители колесниц,
Лучшие меж рожденными в Спарте и Фивах,
2с Состязатели неисчетных игр,
Украсившие дома
Треножниками, котлами и золотом чаш, 20
Вкусившие от победных венков,
Просияли они светлою доблестью
И в голом беге,
И в тяжелом щитоносном грохоте[458],
2а И в силе мышц, 25
Мечущей дроты и каменные диски.
Не было тогда пятиборства —
Всякому делу был свой венец.
Осенив их ветвями гривы,
Сколько раз являлись они
Над берегом Диркеи[459], над берегом Еврота —
2э Сын Ификла, отрасль от сева спартов, 30
Сын Тиндара, насельник высокой ахейской Ферапны,
Вам мой привет!
А здесь,
Облегая моею песнею
Посидона,
Трижды священный Истм
И склон над Онхестом[460],
Меж почестей Геродоту
Я восславлю и громкий жребий отца его Асоподора,
3с И праотцеву пашню Орхомена, 35
Которая его приняла
Из безмерных зыбей, из обломков крушенья[461],
Из ледяной беды.
Прирожденная участь привела его к прежнему счастью,
Но кто знал страданье — тот зорок умом. 40
3а Кто ревнует о доблести всем пылом своим,
Не жалея трудов и трат,
Тому, достигшему,
Поделом беззавистные и честь и блеск.
Мудрому легко, 45
Добрым словом воздав за многие труды,
Стяжать себе всеведомую красу;
3э А иному труду иная награда сладка,
Пастырю ли, пахарю ли, птицелову или рыболову, —
От гиблого голода всяк бережет нутро.
И только тот, 50
Кто в скачке и в битве
Познал роскошество славы, —
В доброй молве
Высшую собирает прибыль:
От ближних и от неближних —
Красную речь.
4с Но пора нам прогреметь чередой
Зыблющему землю
Кронову сыну,
Близкому богу[462],
Благодетелю конных колесниц,
И сынам твоим, Амфитрион, 55
И Миниевой долине,
И Деметриной элевсинской дубраве,
И Евбее, —
Всем удолиям гнутых бегов;
4а И твоя к ним причтется ограда, Протесилай,
Освященная в Филаке ахеянами.
Но не высказать мне всего[463], 60
Что Гермесом-состязателем вверено
Геродоту и его скакунам, —
Малой мерой мерится стих,
А о чем промолчишь, в том больше порой отрады.
4э Пусть же Геродот
На сверкающих крыльях певчих Пиерид
Обернет свою руку избранной листвой[464] 65
Пифона и алфейских Олимпиад,
Слаживая славу семивратным Фивам!
А кто пасет про себя тайное свое добро,
Насмехаясь над теми, кто не таков, как он,—
Тот забыл, что душа его низойдет к теням
Бесславно.
2. КСЕНОКРАТУ АКРАГАНТСКОМУ
сыну Энесидама, и вознице его Никомаху, на победу в колесничном беге, песнь посмертная для Фрасибула, сына Ксенократа, посланная через Никасиппа.[465]
Год — около 470.
1с В старые, Фрасибул, времена,
Кто всходил на повитую золотом колесницу Муз
Навстречу гремучей своей лире,
Тот, как стрелы, стрелы, медвяные песни свои
Тем юным, чья свежая красота
Сладкие сулила плоды
Афродите на светлом престоле. 5
1а Жадная Муза не шла тогда в наем,
И не торговала медовая Терпсихора
Нежноголосыми песнями, клеймеными серебром, —
Ныне же зовет она вслед
Слову аргосца[466] на путях его правды: 10
1э «В деньгах, в деньгах — человек!» —
Так сказал он, лишась добра и друзей.
Ты понял меня.
Не безвестное я пою —
Пою истмийскую конную победу,
Которую послал Ксенократу Посидон,
Дорийской зеленью обвивая ему лоб, 15
Почитая в нем
2с Доброго колесничника, светоч Акраганта.
Так и в Крисе
Осенил его блеском широкосильный Аполлон;
Так и в пышных Афинах[467]
Он пришелся подстать громким почестям сынов Эрехфея
И охулки не положил на хлещущую коней 20
Спасительную руку Никомаха,
2а Вовремя умевшую отпустить вожжу.
(Это в нем познали гостеприимца
Элойцы, вестники урочного Зевсова мира[468],
И сладко выдохнули ему привет, 25
Припавшему к коленям золотой Победы
2э В той земле,
Где слывет священный лес Олимпийского Зевса
И где бессмертную честь[469]
Пожали сыны Энесидама.)
Поистине, Фрасибул, 30
Не забыт твой дом
Ни милыми пирами, ни медвяными песнями:
3с Ни бугра, ни препоны на том пути,
Каким сходит к славным геликонская честь.
Пусть же бьет мой диск дальше всех, 35
Как был выше всех сладким правом Ксенократ!
Почтенный меж граждан,
3а По всеэллинскому уставу вскармливавший скакунов,
Прилежал он всем божеским застольям;
Ветер, овевавший радушные его пиры, 40
Никогда не велел ему подтягивать паруса:
Летом домывалось ему до Фасиса,
Зимою — до нильских берегов[470].
3э И хоть завистью обвисли души людей,
Ты не промолчи
Ни о доблести отца,
Ни об этой песне моей[471] — 45
Не затем она сложена, чтобы праздно коснеть!
Объяви это, Никасипп[472],
Когда ступишь на порог милого моего гостеприимца.
3. МЕЛИССУ ФИВАНСКОМУ,
из рода Клеонимидов На немейскую победу в колесничном беге — вступление к последующей песне.[473]
Год — около 474—473.
с Кто из смертных изведал счастье
В славной ли борьбе,
В мощном ли богатстве,
Но остался чист от пагубы пресыщения, —
Тот вправе
Витать в похвалах сограждан.
Зевс,
Не от тебя ли все смертные доблести?
Долго живет блаженство при богобоязненных, 5
И не вечен его цвет при лукавых уловках,
а Но за славные подвиги
Воздаяние доблестному — песня,
Воздаяние ему — шествие
Благодарно величающих голосов.
Доля двойной победы
К радости оборотила сердце Мелисса: 10
И в истмийской лощине стяжал он венок,
И в полом логе широкореброго льва[474]
Конным одолением огласил он имя семивратных Фив.
э Врожденная доблесть необманчива.
Славен был в колесницах Клеоним;
Колесничными трудами вымерил богатство и род его,
По матери сверстный Лабдакидам[475].
Но превратно время[476], катящее дни, —
Только боги рождают неуязвимых.
4. <«Геракл»>
МЕЛИССУ ФИВАНСКОМУ,
сыну Телесия, ученику Орсея, на истмийскую победу в разноборье — продолжение предыдущей песни.
1с Милостями богов
Десять тысяч троп мне открыты;
Но легче всех
Явлена Истмом
Песнь во славу доблести твоей, Мелисс!
Доблестью такой
Издавна цвели Клеонимиды,
И боги были с ними до людского их рубежа. 5
Но по-разному разные ветры бьют и гонят смертных.
1а Издавна слывшие
Чтимыми от фивян,
Гостеприимными меж окрестников,
Чуждыми зычной спеси,
Сколько есть безмерного дыхания славы
Над всеми, кто жив, и всеми, кто мертв, — 10
Они выпили его до конца,
Досягнувши мужеством до Геракловых столбов,
1э Кормильцы коней,
Угодники медного Ареса, 15
И не было доблести дальше их, —
Как вдруг в единый лишь день
Грубая буря войны
Четырьмя мужами осиротила их блаженный очаг.
Ныне же вновь
Цветет земля,
После черной зимы испестренная красными розами, —
2с Так велели боги.
Потрясатель суши[477],
Царящий в Онхесте и на морском мосту, где коринфский вал, 20
Этою дивною песнею отцам твоим
Поднимает с одра
Древнюю славу их громких дел:
Пробужденная от сна,
Блещет она лицом, как заревая звезда меж звед,
2а Вестница колесничных побед, 25
На всхолмьях Афин,
На сикионских играх Адраста
Стяжавшая песенную листву[478]
От былых певцов.
Многолюдных сборищ
Не чуждалась их гнутая колесница —
Конский счет сводить со всею Элладою
Было им по душе.
Кто не дерзает — о том молчат; 30
2э Кто бьется, не достигнув, — тот скрыт для Удачи.
Она одна
Дарит лучшее и дарит худшее;
И коварство дурных опрокидывает сильных.
Не забыто, как кровавый Аянт 35
В ночи
Всею мощью облег свой меч,
На позор Элладе под стенами Трои.
3с Но Гомер его почтил средь мужей[479],
Выправил его доблесть,
Указал о нем песнь по жезлу своих божественных слов.
Что сказано хорошо — 40
То звучит, не умирая,
И ложится на всеродящую землю и море
Красных дел
Негаснущий луч.
3а Познать бы и мне благоволенье Муз,
Воспламенить бы и мне костер моих похвал
Венцом разноборцу,
Ветви Телесия — Мелиссу!
Отвагою в труде настигает он ревучего льва, 45
Хитростью — лису,
Навзничь отражающую[480] орлиный вихрь,—
Все благо бойцу, лишь бы враг стал слаб!
3э Статью он не выдался[481] в Ориона,
И смотреть на него — свысока смотреть; 50
Но где мощь гнет мощь — там он тяжек.
Так в пшеничную Ливию, в Антеев дом
Пришел из Кадмейских Фив
На борьбу,
Чтоб не крылся черепами гостей Посидонов храм[482],
Человек
Видом мал, духом тверд, —
4с Сын Алкмены, 55
Исходивший землю и седое море в крутых берегах.
Укрощая путь корабельщикам[483],
Чтобы взойти на Олимп,
Где и ныне при Эгидоносце
Обымает он прекраснейшую из отрад,
Чтимый друг богам,
Супруг Гебы,
Царь золотого дворца, 60
Гере — зять.
4а Это для него у Электриных ворот[484]
Мы, его одноземцы,
Правим мир,
Свежие вьем венки для алтарей
И в огонь громоздим
Жертвы павшим восьмерым, закованным в медь,
Сынам от Мегары[485], дочери Креонта.
Это им
На закате света встает огонь
И всю ночь бьет воздух душистым дымом,
4э А наутро — быть
Годовой игре, подвигу силы,
И это там,
Миртами[486] убеливши лоб, 70
Двойную свою победу явил[487] Мелисс,
После третьей, прежней, меж отроками,
Когда вверился он советному уму
Кормчего своего у кормила.
С ним, чье имя Орсей,
Соединю я Мелисса в величании моем,
В сладких росах струящейся благости.
5. <«Эгина»>
ФИЛАКИДУ ЭГИНСКОМУ,
сыну Лампона, брату Пифея, на победу в разноборье.[488]
Год — 479—478.
1с Зрячая Фия[489],
Многими именами именуемая
Матерь Солнца,
Это ты научила людей
Сильное золото чтить превыше всего,
Это в царскую твою честь
Дивно состязаются в вихревой борьбе 5
В море корабли и в колесницах кони,
1а А в битвах игр
Вожделенную обретает славу
Густо увенчанный победитель
В мощи мышц, в скорости ног. 10
Людская сила метится божеством.
Два лишь блага взметают пух цветущего обилия —
1э Хорошее дело и добрая молва.
Если выпали они тебе на долю — 13
Не рвись быть Зевсом: у тебя есть все.
Смертному — смертное!
Пусть на Истме расцвели два подвига борьбы
Для тебя, Филакид,
А в Немее — для тебя вдвоем с Пифеем, —
Не вкусна мне песня без Эакидов! 20
И Хариты меня привели к сынам Лампона
2с В этот город, где благ закон;
Чиста его дорога для божьих дел, —
Не преминь же
Песнею вмешаться в похвалу его трудам, 25
Ибо слово — мзда для добрых бойцов,
Ибо гремят они в разноголосье флейт и лир
2а Во веки веков.
Это Зевсом велено им стать заботой певцов:
Сильным сынам Инея[490] — в светлых жертвах этолян, 30
Коногону Иолаю — в чести от Фив,
В Аргосе — Персею,
Над потоком Еврота — копью Полидевка и Кастора,
2э А в Эноне —
Высокому пылу
Эака и Эаковых сынов — 35
Тех, что дважды
Боем попрали Трою
Вслед Гераклу и вслед Атридам.
Оттолкнись же — и в путь!
Скажи:
Кто убил Кикна[491]? Кто Гектора?
Кто — эфиопского воеводу, бесстрашного Мемнона в медной броне? 40
И кто вонзил копье
В лучшего Телефа над берегом Каика?
3с И уста мои ответят:
Родина им — Эгина, остров из островов,
Издавна строенная
Неприступная башня высочайших доблестей. 45
Тысячей стрел
Готов о ней грянуть мой речистый язык,
А порука тому — город Аянта,
Саламин,
Выстоявший перед Аресом силою гребцов,
3а Под смертным ливнем Крониона,
В бушующей гибели несчастных мужей. 50
Но гордыню ороси молчание[492]!
Зевс пасет и это, и то;
Зевс — всему владыка!
А победную радость в милом меду[493]
Любит и здешняя честь.
Кто выйдет на бой,
3э Изведав породу Клеоника[494]? 55
Долгая усталь не ослепляла их мужей,
Щедрые траты не иссушали их надежд.
Так хвала же и тебе, Пифей,
Проторивший путь Филакиду меж гибкими, 60
В кулачном беге сильный умом!
Отнеси ему венок, вручи льняную перевязь
И на юных крыльях устреми к нему песнь,
6. <«Теламон»>
ФИЛАКИДУ ЭГИНСКОМУ,
сыну Лампона, брату Пифея, племяннику Евфимена на победу в разноборье.[495]
Год — 484 или 480.
1с Как на мужеском цветущем пиру[496],
Повторную чашу
Я напеню песнями Муз
Во славу Лампоновой породы.
Счастливая в борьбе,
Впервые снискала она в Немее
Лучшую красу венков твоих, Зевес;
А ныне вновь 5
От владыки Истма и пятидесяти Нереид,
Лучший в оружии меж сынами,
Принял победу
Филакид.
О, если бы и третья об Эгинской земле
Брызнула возлиянием медовая песнь —
Зевсу — Олимпийцу!
1а Кому из смертных в радость трата и труд 10
Для богозданных дел,
В ком святой посев богозданной славы,
Тот люб богам,
Тот бросает якорь у предела счастья,
Радости той достичь
Раньше черной смерти и белых седин 15
Молит потомок Клеоника,
И я кричу
К высокому престолу Клио и ее сестер;
Да сбудется по слову друга моего!
1э Эакиды золотых колесниц!
Ясный мне поставлен устав: 20
Не излив росы славословящих похвал,
Не ступать на землю Эгины,
Десять тысяч торных дорог след в след
Мерены по вашим подвигам
За Нильский исток[497] и за гиперборейский край.
Безъязычная или иноязычная
Есть ли даль,
2с Где не слышано о Пелее, зяте богов, 25
Или о Теламоновом Аянте, или
О его отце,
Которого повел на судах,
Верного соратника тиринфянам,
Сын Алкмены 30
В медную радость боя?
Это с ним он полонил Пергам[498],
Это с ним сокрушил меропов
И на флегрейского волопаса Алкионея[499], который как гора,
Гудящую свою натянул тетиву
2а Геракл. 35
Он пришел позвать его в море
И застал его на пиру.
Он стоял в львиной шкуре,
Крепкий копьем,
А лучший Теламон
Для нектарного возлияния
Подал ему винную чашу, вздыбленную золотом, — 40
И Амфитриониад,
Вскинув к небу необорные руки,
Вымолвил такие слова:
«Отец мой Зевс!
Если доброхотен ты к мольбе моей, —
2э Заклинаю тебя, заклинаю святою клятвою:
Да будет от Эрибеи сын, 45
Чтоб полна была доля моего гостеприимца!
Да будет он тверд, как шкура вкруг меня[500],
Добытая в первейшем немейском бою,
И да будет дух его мужествен!»
Так сказал он,
И явился от бога над ним
Орел[501], царь птиц, 50
И сладкая радость уколола сердце его,
3с И он молвил, зазвучав, как провидец:
«Будет тебе сын по мольбе твоей, Теламон!»
И он прорек ему зваться Аянтом по явленному орлу
И быть первым в трудах Эниалия.
Он сказал: он сел, — но длинна мне тропа его подвигов! 55
К Филакиду,
И к Пифею, и к Евфимену
Я пришел, моя Муза, кладовщиком торжеств,
И слова мои по-аргосски[502] кратки. 60
3а Пятиборные три победы[503]
Пожали они на Истме,
А иные — в густолистой Немее, —
Два светлые сына с братом их матери.
Сколько песен вывели они на свет,
Красневшею росою Харит
Увлажняя отчину Псалихидов,
Утверждая дом Фемистия, 65
Обитая город, дорогой богам!
А Лампон, прилежа к их делу
Во славу Гесиодова слова[504],
Назидает, бодрит,
3э Общую красу готовит сынам и городу,
Чтимый гостями за добрые дела, 70
Меры искатель[505], меры блюститель,
Чьи слова и мысли — одно.
Меж борцов он — как наксосский камень[506], острящий медь,
И ему поднесу я
Диркейскую святую струю,
Подпоясанными дочерьми Мнемосины в золотом покрывале
Выбитую у крепких ворот
Города Кадма.
7. <«Фивы»>
СТРЕПСИАДУ ФИВАНСКОМУ,
племяннику Стрепсиада, павшего в бою, на победу в разноборье.[507]
Год — 454 (?)
1с Какая тебе радость радостней всех,
Блаженная Фива,
Меж радостей твоей земли?
Рождество ли Диониса,
Кудрявого сопрестольника Деметры, гремящей в медь[508]?
Нисхождение ли высшего меж богов 5
В полуночном золотом дожде
1а К Амфитрионову дому[509],
Чтобы севом Геракла настичь жену?
Или тучная дума Тиресия?
Или мудрый о конях Иолай?
Или спарты с неустающими копьями? 10
Или битвенный крик,
1э От тысяч павших друзей погнавший Адраста к конному Аргосу?
Или ставленные тобою
Выселки Дориды в Лаконской земле
И Амиклы, павшие от твоих Эгидов[510],
По вещему слову Пифии? 15
Но счастье былого — сон:
Люди беспамятны
2с Ко всему, что не тронуто цветом мудрецов,
Что не влажено в струи славословий.
Правь же ныне праздник, 20
Пой же красные песни
Стрепсиаду!
Он несет от Истма многоборный венок,
Он мышцей могуч, он статью красив,
И доблесть ему под рост.
2а Он сияет в Музах с синими кудрями,
И ветвь его осеняет
Брата его матери, соименного ему,
Чья участь замешана под медным щитом Ареса. 25
Награда честному — честь:
Поистине,
Кто от милой родины отвел кровавый град,
2э В туче боя выйдя с мечом пред вражье воинство,
Тот знай:
Великую умножит он славу о согражданах
В жизни и в смерти. 30
Сын Диодота[511],
Ты недаром хвалил[512] битвенного Мелеагра,
Хвалил Гектора, хвалил Амфиарая:
Цветущую твою юность ты выдохнул
3с В гуще первоборцев,
Где лучшие держали боевой спор 35
На пределе надежд.
Несказанно было мое горе.
Но земледержец[513]
Ясное небо выпас из грозы —
И вот моя грива украшена соцветьями,
И песня у меня на губах.
Да не тронет зависть небожителей
3а Радостей повседневья, 40
За которыми вслед
Мирным шагом я шагаю в старость и в смерть!
Смерть всем одна,
Но судьба над нею — неравная.
Где дальний взгляд — там недальний путь,
Там не вспрянуть к медному полю, где троны богов,
Там крылатый Пегас
3э Сбросил всадника, рвавшегося к урочищам небес, 45
В Зевсов сход —
Беллерофонта.
Неправедной сладости — горький конец.
А ты, Локсий,
Цветущий золотою гривой,
Дай нам и у Пифона в состязаниях твоих 50
Лучший венок.
8. <«Свадьба Фетиды»>
КЛЕАНДРУ ЭГИНСКОМУ,
двоюродному брату Никокла, на победу в разноборье среди мальчиков.[514]
Год — 478
1с Для Клеандра в его цвету
Славную мзду трудам
Всколыхните, юные[515],
Перед блещущим косяком Телесарха, его отца:
Торжество об истмийской победе
И о том, что в Немее обрел он силу борьбы,
За него и я
Призван воззвать к золотой моей Музе, 5
Свеяв скорбь с души.
Из великих вышли мы бед,
Так нашим ли лбам сиротеть неувенчанными,
Нам ли лелеять боль?
От ненужных зол
Вынесем сладкое перед людный слух,
Избыв труды.
Некий бог отвел
Танталову глыбу от наших глав,
2с Непереносимую для Эллады тягость. 10
Страх отлетел —
Гнущей заботе конец.
Подножного держись —
Ибо коварно
Нависло над людьми и кружит им жизненную тропу.
Время,
И только в вольности — целение наших ран. 15
Преисполним же доброю надеждой сердца,
Посвятим же Эгине первоцветы Харит,
В семивратных возлелеянные Фивах!
Две сестры-близнецы[516] от единого отца,
Младшие в Асоповом племени,
Обе вы угодны были Зевсу-царю;
И одну он поставил над городом колесниц,
У прекрасных Диркейских струй, 20
3с А с тобою он спал на Энопийском острове[517],
Где и родила ты ему, тяжко гремящему отцу,
Эака,
Любезнейшего из смертных,
Решителя распрей меж бессмертными[518];
А его богоподобные сыновья
И угодные Аресу сыновья сыновей 25
Под стонущий медный гром
Подвизались в мужестве,
Безупречные разумом, мудрые душой.
Памятовал о том и блаженный сонм,
Когда Зевс и яркий Посидон
Спорили о ложе[519] Фетиды;
Каждый желая ее, прекраснейшую в супругах,
Каждый покорствуя любви.
Но не им назначили ее участь бессмертные заботы богов, 30
4с Вняв судьбе,
Ибо молвила меж них советная Фемида:
«Суждено[520] морской богине родить
Сына-царя, царственнее отца,
И быть его дроту сильней,
Чем перун и неуемный трезубец,
Коль сольется с нею Зевс или Зевсов брат. 35
Оставьте же спор:
К смертному пусть прильнет она ложу
И павшим в бою
Пусть увидит она сына своего,
Аресу подобного мышцей,
Молнии — остротою ног.
И слово мое — вот:
Пелею, сыну Эака,
Уступить божью честь супружества,
Ибо набожней никто не слыл в Полисной земле. 40
5с Устремите же гонцов к нерушимой пещере Хирона,
Чтобы вновь не срывать нам
Листья ссор[521]
За Нерееву дочь.
В вечер полнолуния
Пред силою витязя
Пусть она разомкнет 45
Милую узду девичества».
Так сказала богиня двум Кронидам,
И они отвечали кивком[522] бессмертных бровей.
Не сгинул плод ее слов;
Вождь сам поспешил на брак Фетиды;
И уста умельцев возвестили неведающим
Молодую доблесть Ахилла.
Он обрызгал лозы мизийских равнин
Кровью черной пагубы Телефа. 50
6с Он вымостил Атридам победный возврат,
Он вызволил Елену,
Он копьем подсек жилы Трои —
Тех, кто шел на него,
По равнине вздымавшего смертный боевой труд:
Мощь надменного Мемнона,
И Гектора, и других борцов. 65
Всем указал им обиталища Персефоны
Ахилл, столп Эакидов,
Осиявший свою Эгину и корень предков своих,
В самой смерти не оставленный песнями:
Над костром его и над курганом его
Разливали Геликонские девы[523] бессмертный плач,
Ибо велено богами:
Доброму мужу и по смерти быть в песнях богинь. 70
7с
Велению этому и ныне срок:
Колесница Муз
Ринулась вызвенеть память о бойце Никокле.
Никоклу — честь!
В долах Истма причастился он дорийской зелени,
Неизбежною рукою настигая окрестников, 65
Не посрамив племени отцовского брата, избранного меж мужей.
Заплетите же, сверстники,
Нежный мирт в венок многоборному Клеандру;
Недаром удача шла рядом с ним
В Алкафоевом споре[524] и меж юношей Эпидавра!
И достойный не откажет ему в похвале, —
Он не смял, он не скрыл
Юность свою, не чуждую прекрасного.
1. <«Иолай и Кастор»> ГЕРОДОТУ ФИВАНСКОМУ, сыну Асоподора-изгнанника, на победу в колесничном беге, — песня, для которой поэт оторвался от пеана кеосцам.[454] Год — около 458.
1с Матерь моя Фива[455],
Носительница золотого щита,
Для меня твой труд
Превыше всяких забот!
Да простит меня
Каменный Делос, над которым ныне моя рука,
Что дороже для доброго, чем отец и мать? 5
Помедли, обитель Аполлона:
Если боги со мной, —
Допряду я до конца обе мои славы, —
1а И на омытом Кеосе для прибрежных мужей
Выведу хор пред косматого Феба,
И на Истмийском всхолмье меж двух зыбей,
Где Кадмову полку 10
Шесть венков[456] стяжала победная борьба
Во имя отчизны,
От Алкмены, родившей бестрепетнейшего из сыновей,
1э В дрожь бросавшего псов Гериона.
Я слаживаю дар
Геродоту на конной четверне,
Не чужими руками[457] правящему бразды, 15
Но хочу его смежить
С песней о Касторе и об Иолае.
Гонители колесниц,
Лучшие меж рожденными в Спарте и Фивах,
2с Состязатели неисчетных игр,
Украсившие дома
Треножниками, котлами и золотом чаш, 20
Вкусившие от победных венков,
Просияли они светлою доблестью
И в голом беге,
И в тяжелом щитоносном грохоте[458],
2а И в силе мышц, 25
Мечущей дроты и каменные диски.
Не было тогда пятиборства —
Всякому делу был свой венец.
Осенив их ветвями гривы,
Сколько раз являлись они
Над берегом Диркеи[459], над берегом Еврота —
2э Сын Ификла, отрасль от сева спартов, 30
Сын Тиндара, насельник высокой ахейской Ферапны,
Вам мой привет!
А здесь,
Облегая моею песнею
Посидона,
Трижды священный Истм
И склон над Онхестом[460],
Меж почестей Геродоту
Я восславлю и громкий жребий отца его Асоподора,
3с И праотцеву пашню Орхомена, 35
Которая его приняла
Из безмерных зыбей, из обломков крушенья[461],
Из ледяной беды.
Прирожденная участь привела его к прежнему счастью,
Но кто знал страданье — тот зорок умом. 40
3а Кто ревнует о доблести всем пылом своим,
Не жалея трудов и трат,
Тому, достигшему,
Поделом беззавистные и честь и блеск.
Мудрому легко, 45
Добрым словом воздав за многие труды,
Стяжать себе всеведомую красу;
3э А иному труду иная награда сладка,
Пастырю ли, пахарю ли, птицелову или рыболову, —
От гиблого голода всяк бережет нутро.
И только тот, 50
Кто в скачке и в битве
Познал роскошество славы, —
В доброй молве
Высшую собирает прибыль:
От ближних и от неближних —
Красную речь.
4с Но пора нам прогреметь чередой
Зыблющему землю
Кронову сыну,
Близкому богу[462],
Благодетелю конных колесниц,
И сынам твоим, Амфитрион, 55
И Миниевой долине,
И Деметриной элевсинской дубраве,
И Евбее, —
Всем удолиям гнутых бегов;
4а И твоя к ним причтется ограда, Протесилай,
Освященная в Филаке ахеянами.
Но не высказать мне всего[463], 60
Что Гермесом-состязателем вверено
Геродоту и его скакунам, —
Малой мерой мерится стих,
А о чем промолчишь, в том больше порой отрады.
4э Пусть же Геродот
На сверкающих крыльях певчих Пиерид
Обернет свою руку избранной листвой[464] 65
Пифона и алфейских Олимпиад,
Слаживая славу семивратным Фивам!
А кто пасет про себя тайное свое добро,
Насмехаясь над теми, кто не таков, как он,—
Тот забыл, что душа его низойдет к теням
Бесславно.
2. КСЕНОКРАТУ АКРАГАНТСКОМУ сыну Энесидама, и вознице его Никомаху, на победу в колесничном беге, песнь посмертная для Фрасибула, сына Ксенократа, посланная через Никасиппа.[465] Год — около 470.
1с В старые, Фрасибул, времена,
Кто всходил на повитую золотом колесницу Муз
Навстречу гремучей своей лире,
Тот, как стрелы, стрелы, медвяные песни свои
Тем юным, чья свежая красота
Сладкие сулила плоды
Афродите на светлом престоле. 5
1а Жадная Муза не шла тогда в наем,
И не торговала медовая Терпсихора
Нежноголосыми песнями, клеймеными серебром, —
Ныне же зовет она вслед
Слову аргосца[466] на путях его правды: 10
1э «В деньгах, в деньгах — человек!» —
Так сказал он, лишась добра и друзей.
Ты понял меня.
Не безвестное я пою —
Пою истмийскую конную победу,
Которую послал Ксенократу Посидон,
Дорийской зеленью обвивая ему лоб, 15
Почитая в нем
2с Доброго колесничника, светоч Акраганта.
Так и в Крисе
Осенил его блеском широкосильный Аполлон;
Так и в пышных Афинах[467]
Он пришелся подстать громким почестям сынов Эрехфея
И охулки не положил на хлещущую коней 20
Спасительную руку Никомаха,
2а Вовремя умевшую отпустить вожжу.
(Это в нем познали гостеприимца
Элойцы, вестники урочного Зевсова мира[468],
И сладко выдохнули ему привет, 25
Припавшему к коленям золотой Победы
2э В той земле,
Где слывет священный лес Олимпийского Зевса
И где бессмертную честь[469]
Пожали сыны Энесидама.)
Поистине, Фрасибул, 30
Не забыт твой дом
Ни милыми пирами, ни медвяными песнями:
3с Ни бугра, ни препоны на том пути,
Каким сходит к славным геликонская честь.
Пусть же бьет мой диск дальше всех, 35
Как был выше всех сладким правом Ксенократ!
Почтенный меж граждан,
3а По всеэллинскому уставу вскармливавший скакунов,
Прилежал он всем божеским застольям;
Ветер, овевавший радушные его пиры, 40
Никогда не велел ему подтягивать паруса:
Летом домывалось ему до Фасиса,
Зимою — до нильских берегов[470].
3э И хоть завистью обвисли души людей,
Ты не промолчи
Ни о доблести отца,
Ни об этой песне моей[471] — 45
Не затем она сложена, чтобы праздно коснеть!
Объяви это, Никасипп[472],
Когда ступишь на порог милого моего гостеприимца.
3. МЕЛИССУ ФИВАНСКОМУ, из рода Клеонимидов На немейскую победу в колесничном беге — вступление к последующей песне.[473] Год — около 474—473.
с Кто из смертных изведал счастье
В славной ли борьбе,
В мощном ли богатстве,
Но остался чист от пагубы пресыщения, —
Тот вправе
Витать в похвалах сограждан.
Зевс,
Не от тебя ли все смертные доблести?
Долго живет блаженство при богобоязненных, 5
И не вечен его цвет при лукавых уловках,
а Но за славные подвиги
Воздаяние доблестному — песня,
Воздаяние ему — шествие
Благодарно величающих голосов.
Доля двойной победы
К радости оборотила сердце Мелисса: 10
И в истмийской лощине стяжал он венок,
И в полом логе широкореброго льва[474]
Конным одолением огласил он имя семивратных Фив.
э Врожденная доблесть необманчива.
Славен был в колесницах Клеоним;
Колесничными трудами вымерил богатство и род его,
По матери сверстный Лабдакидам[475].
Но превратно время[476], катящее дни, —
Только боги рождают неуязвимых.
4. <«Геракл»> МЕЛИССУ ФИВАНСКОМУ, сыну Телесия, ученику Орсея, на истмийскую победу в разноборье — продолжение предыдущей песни.
1с Милостями богов
Десять тысяч троп мне открыты;
Но легче всех
Явлена Истмом
Песнь во славу доблести твоей, Мелисс!
Доблестью такой
Издавна цвели Клеонимиды,
И боги были с ними до людского их рубежа. 5
Но по-разному разные ветры бьют и гонят смертных.
1а Издавна слывшие
Чтимыми от фивян,
Гостеприимными меж окрестников,
Чуждыми зычной спеси,
Сколько есть безмерного дыхания славы
Над всеми, кто жив, и всеми, кто мертв, — 10
Они выпили его до конца,
Досягнувши мужеством до Геракловых столбов,
1э Кормильцы коней,
Угодники медного Ареса, 15
И не было доблести дальше их, —
Как вдруг в единый лишь день
Грубая буря войны
Четырьмя мужами осиротила их блаженный очаг.
Ныне же вновь
Цветет земля,
После черной зимы испестренная красными розами, —
2с Так велели боги.
Потрясатель суши[477],
Царящий в Онхесте и на морском мосту, где коринфский вал, 20
Этою дивною песнею отцам твоим
Поднимает с одра
Древнюю славу их громких дел:
Пробужденная от сна,
Блещет она лицом, как заревая звезда меж звед,
2а Вестница колесничных побед, 25
На всхолмьях Афин,
На сикионских играх Адраста
Стяжавшая песенную листву[478]
От былых певцов.
Многолюдных сборищ
Не чуждалась их гнутая колесница —
Конский счет сводить со всею Элладою
Было им по душе.
Кто не дерзает — о том молчат; 30
2э Кто бьется, не достигнув, — тот скрыт для Удачи.
Она одна
Дарит лучшее и дарит худшее;
И коварство дурных опрокидывает сильных.
Не забыто, как кровавый Аянт 35
В ночи
Всею мощью облег свой меч,
На позор Элладе под стенами Трои.
3с Но Гомер его почтил средь мужей[479],
Выправил его доблесть,
Указал о нем песнь по жезлу своих божественных слов.
Что сказано хорошо — 40
То звучит, не умирая,
И ложится на всеродящую землю и море
Красных дел
Негаснущий луч.
3а Познать бы и мне благоволенье Муз,
Воспламенить бы и мне костер моих похвал
Венцом разноборцу,
Ветви Телесия — Мелиссу!
Отвагою в труде настигает он ревучего льва, 45
Хитростью — лису,
Навзничь отражающую[480] орлиный вихрь,—
Все благо бойцу, лишь бы враг стал слаб!
3э Статью он не выдался[481] в Ориона,
И смотреть на него — свысока смотреть; 50
Но где мощь гнет мощь — там он тяжек.
Так в пшеничную Ливию, в Антеев дом
Пришел из Кадмейских Фив
На борьбу,
Чтоб не крылся черепами гостей Посидонов храм[482],
Человек
Видом мал, духом тверд, —
4с Сын Алкмены, 55
Исходивший землю и седое море в крутых берегах.
Укрощая путь корабельщикам[483],
Чтобы взойти на Олимп,
Где и ныне при Эгидоносце
Обымает он прекраснейшую из отрад,
Чтимый друг богам,
Супруг Гебы,
Царь золотого дворца, 60
Гере — зять.
4а Это для него у Электриных ворот[484]
Мы, его одноземцы,
Правим мир,
Свежие вьем венки для алтарей
И в огонь громоздим
Жертвы павшим восьмерым, закованным в медь,
Сынам от Мегары[485], дочери Креонта.
Это им
На закате света встает огонь
И всю ночь бьет воздух душистым дымом,
4э А наутро — быть
Годовой игре, подвигу силы,
И это там,
Миртами[486] убеливши лоб, 70
Двойную свою победу явил[487] Мелисс,
После третьей, прежней, меж отроками,
Когда вверился он советному уму
Кормчего своего у кормила.
С ним, чье имя Орсей,
Соединю я Мелисса в величании моем,
В сладких росах струящейся благости.
5. <«Эгина»> ФИЛАКИДУ ЭГИНСКОМУ, сыну Лампона, брату Пифея, на победу в разноборье.[488] Год — 479—478.
1с Зрячая Фия[489],
Многими именами именуемая
Матерь Солнца,
Это ты научила людей
Сильное золото чтить превыше всего,
Это в царскую твою честь
Дивно состязаются в вихревой борьбе 5
В море корабли и в колесницах кони,
1а А в битвах игр
Вожделенную обретает славу
Густо увенчанный победитель
В мощи мышц, в скорости ног. 10
Людская сила метится божеством.
Два лишь блага взметают пух цветущего обилия —
1э Хорошее дело и добрая молва.
Если выпали они тебе на долю — 13
Не рвись быть Зевсом: у тебя есть все.
Смертному — смертное!
Пусть на Истме расцвели два подвига борьбы
Для тебя, Филакид,
А в Немее — для тебя вдвоем с Пифеем, —
Не вкусна мне песня без Эакидов! 20
И Хариты меня привели к сынам Лампона
2с В этот город, где благ закон;
Чиста его дорога для божьих дел, —
Не преминь же
Песнею вмешаться в похвалу его трудам, 25
Ибо слово — мзда для добрых бойцов,
Ибо гремят они в разноголосье флейт и лир
2а Во веки веков.
Это Зевсом велено им стать заботой певцов:
Сильным сынам Инея[490] — в светлых жертвах этолян, 30
Коногону Иолаю — в чести от Фив,
В Аргосе — Персею,
Над потоком Еврота — копью Полидевка и Кастора,
2э А в Эноне —
Высокому пылу
Эака и Эаковых сынов — 35
Тех, что дважды
Боем попрали Трою
Вслед Гераклу и вслед Атридам.
Оттолкнись же — и в путь!
Скажи:
Кто убил Кикна[491]? Кто Гектора?
Кто — эфиопского воеводу, бесстрашного Мемнона в медной броне? 40
И кто вонзил копье
В лучшего Телефа над берегом Каика?
3с И уста мои ответят:
Родина им — Эгина, остров из островов,
Издавна строенная
Неприступная башня высочайших доблестей. 45
Тысячей стрел
Готов о ней грянуть мой речистый язык,
А порука тому — город Аянта,
Саламин,
Выстоявший перед Аресом силою гребцов,
3а Под смертным ливнем Крониона,
В бушующей гибели несчастных мужей. 50
Но гордыню ороси молчание[492]!
Зевс пасет и это, и то;
Зевс — всему владыка!
А победную радость в милом меду[493]
Любит и здешняя честь.
Кто выйдет на бой,
3э Изведав породу Клеоника[494]? 55
Долгая усталь не ослепляла их мужей,
Щедрые траты не иссушали их надежд.
Так хвала же и тебе, Пифей,
Проторивший путь Филакиду меж гибкими, 60
В кулачном беге сильный умом!
Отнеси ему венок, вручи льняную перевязь
И на юных крыльях устреми к нему песнь,
6. <«Теламон»> ФИЛАКИДУ ЭГИНСКОМУ, сыну Лампона, брату Пифея, племяннику Евфимена на победу в разноборье.[495] Год — 484 или 480.
1с Как на мужеском цветущем пиру[496],
Повторную чашу
Я напеню песнями Муз
Во славу Лампоновой породы.
Счастливая в борьбе,
Впервые снискала она в Немее
Лучшую красу венков твоих, Зевес;
А ныне вновь 5
От владыки Истма и пятидесяти Нереид,
Лучший в оружии меж сынами,
Принял победу
Филакид.
О, если бы и третья об Эгинской земле
Брызнула возлиянием медовая песнь —
Зевсу — Олимпийцу!
1а Кому из смертных в радость трата и труд 10
Для богозданных дел,
В ком святой посев богозданной славы,
Тот люб богам,
Тот бросает якорь у предела счастья,
Радости той достичь
Раньше черной смерти и белых седин 15
Молит потомок Клеоника,
И я кричу
К высокому престолу Клио и ее сестер;
Да сбудется по слову друга моего!
1э Эакиды золотых колесниц!
Ясный мне поставлен устав: 20
Не излив росы славословящих похвал,
Не ступать на землю Эгины,
Десять тысяч торных дорог след в след
Мерены по вашим подвигам
За Нильский исток[497] и за гиперборейский край.
Безъязычная или иноязычная
Есть ли даль,
2с Где не слышано о Пелее, зяте богов, 25
Или о Теламоновом Аянте, или
О его отце,
Которого повел на судах,
Верного соратника тиринфянам,
Сын Алкмены 30
В медную радость боя?
Это с ним он полонил Пергам[498],
Это с ним сокрушил меропов
И на флегрейского волопаса Алкионея[499], который как гора,
Гудящую свою натянул тетиву
2а Геракл. 35
Он пришел позвать его в море
И застал его на пиру.
Он стоял в львиной шкуре,
Крепкий копьем,
А лучший Теламон
Для нектарного возлияния
Подал ему винную чашу, вздыбленную золотом, — 40
И Амфитриониад,
Вскинув к небу необорные руки,
Вымолвил такие слова:
«Отец мой Зевс!
Если доброхотен ты к мольбе моей, —
2э Заклинаю тебя, заклинаю святою клятвою:
Да будет от Эрибеи сын, 45
Чтоб полна была доля моего гостеприимца!
Да будет он тверд, как шкура вкруг меня[500],
Добытая в первейшем немейском бою,
И да будет дух его мужествен!»
Так сказал он,
И явился от бога над ним
Орел[501], царь птиц, 50
И сладкая радость уколола сердце его,
3с И он молвил, зазвучав, как провидец:
«Будет тебе сын по мольбе твоей, Теламон!»
И он прорек ему зваться Аянтом по явленному орлу
И быть первым в трудах Эниалия.
Он сказал: он сел, — но длинна мне тропа его подвигов! 55
К Филакиду,
И к Пифею, и к Евфимену
Я пришел, моя Муза, кладовщиком торжеств,
И слова мои по-аргосски[502] кратки. 60
3а Пятиборные три победы[503]
Пожали они на Истме,
А иные — в густолистой Немее, —
Два светлые сына с братом их матери.
Сколько песен вывели они на свет,
Красневшею росою Харит
Увлажняя отчину Псалихидов,
Утверждая дом Фемистия, 65
Обитая город, дорогой богам!
А Лампон, прилежа к их делу
Во славу Гесиодова слова[504],
Назидает, бодрит,
3э Общую красу готовит сынам и городу,
Чтимый гостями за добрые дела, 70
Меры искатель[505], меры блюститель,
Чьи слова и мысли — одно.
Меж борцов он — как наксосский камень[506], острящий медь,
И ему поднесу я
Диркейскую святую струю,
Подпоясанными дочерьми Мнемосины в золотом покрывале
Выбитую у крепких ворот
Города Кадма.
7. <«Фивы»> СТРЕПСИАДУ ФИВАНСКОМУ, племяннику Стрепсиада, павшего в бою, на победу в разноборье.[507] Год — 454 (?)
1с Какая тебе радость радостней всех,
Блаженная Фива,
Меж радостей твоей земли?
Рождество ли Диониса,
Кудрявого сопрестольника Деметры, гремящей в медь[508]?
Нисхождение ли высшего меж богов 5
В полуночном золотом дожде
1а К Амфитрионову дому[509],
Чтобы севом Геракла настичь жену?
Или тучная дума Тиресия?
Или мудрый о конях Иолай?
Или спарты с неустающими копьями? 10
Или битвенный крик,
1э От тысяч павших друзей погнавший Адраста к конному Аргосу?
Или ставленные тобою
Выселки Дориды в Лаконской земле
И Амиклы, павшие от твоих Эгидов[510],
По вещему слову Пифии? 15
Но счастье былого — сон:
Люди беспамятны
2с Ко всему, что не тронуто цветом мудрецов,
Что не влажено в струи славословий.
Правь же ныне праздник, 20
Пой же красные песни
Стрепсиаду!
Он несет от Истма многоборный венок,
Он мышцей могуч, он статью красив,
И доблесть ему под рост.
2а Он сияет в Музах с синими кудрями,
И ветвь его осеняет
Брата его матери, соименного ему,
Чья участь замешана под медным щитом Ареса. 25
Награда честному — честь:
Поистине,
Кто от милой родины отвел кровавый град,
2э В туче боя выйдя с мечом пред вражье воинство,
Тот знай:
Великую умножит он славу о согражданах
В жизни и в смерти. 30
Сын Диодота[511],
Ты недаром хвалил[512] битвенного Мелеагра,
Хвалил Гектора, хвалил Амфиарая:
Цветущую твою юность ты выдохнул
3с В гуще первоборцев,
Где лучшие держали боевой спор 35
На пределе надежд.
Несказанно было мое горе.
Но земледержец[513]
Ясное небо выпас из грозы —
И вот моя грива украшена соцветьями,
И песня у меня на губах.
Да не тронет зависть небожителей
3а Радостей повседневья, 40
За которыми вслед
Мирным шагом я шагаю в старость и в смерть!
Смерть всем одна,
Но судьба над нею — неравная.
Где дальний взгляд — там недальний путь,
Там не вспрянуть к медному полю, где троны богов,
Там крылатый Пегас
3э Сбросил всадника, рвавшегося к урочищам небес, 45
В Зевсов сход —
Беллерофонта.
Неправедной сладости — горький конец.
А ты, Локсий,
Цветущий золотою гривой,
Дай нам и у Пифона в состязаниях твоих 50
Лучший венок.
8. <«Свадьба Фетиды»> КЛЕАНДРУ ЭГИНСКОМУ, двоюродному брату Никокла, на победу в разноборье среди мальчиков.[514] Год — 478
1с Для Клеандра в его цвету
Славную мзду трудам
Всколыхните, юные[515],
Перед блещущим косяком Телесарха, его отца:
Торжество об истмийской победе
И о том, что в Немее обрел он силу борьбы,
За него и я
Призван воззвать к золотой моей Музе, 5
Свеяв скорбь с души.
Из великих вышли мы бед,
Так нашим ли лбам сиротеть неувенчанными,
Нам ли лелеять боль?
От ненужных зол
Вынесем сладкое перед людный слух,
Избыв труды.
Некий бог отвел
Танталову глыбу от наших глав,
2с Непереносимую для Эллады тягость. 10
Страх отлетел —
Гнущей заботе конец.
Подножного держись —
Ибо коварно
Нависло над людьми и кружит им жизненную тропу.
Время,
И только в вольности — целение наших ран. 15
Преисполним же доброю надеждой сердца,
Посвятим же Эгине первоцветы Харит,
В семивратных возлелеянные Фивах!
Две сестры-близнецы[516] от единого отца,
Младшие в Асоповом племени,
Обе вы угодны были Зевсу-царю;
И одну он поставил над городом колесниц,
У прекрасных Диркейских струй, 20
3с А с тобою он спал на Энопийском острове[517],
Где и родила ты ему, тяжко гремящему отцу,
Эака,
Любезнейшего из смертных,
Решителя распрей меж бессмертными[518];
А его богоподобные сыновья
И угодные Аресу сыновья сыновей 25
Под стонущий медный гром
Подвизались в мужестве,
Безупречные разумом, мудрые душой.
Памятовал о том и блаженный сонм,
Когда Зевс и яркий Посидон
Спорили о ложе[519] Фетиды;
Каждый желая ее, прекраснейшую в супругах,
Каждый покорствуя любви.
Но не им назначили ее участь бессмертные заботы богов, 30
4с Вняв судьбе,
Ибо молвила меж них советная Фемида:
«Суждено[520] морской богине родить
Сына-царя, царственнее отца,
И быть его дроту сильней,
Чем перун и неуемный трезубец,
Коль сольется с нею Зевс или Зевсов брат. 35
Оставьте же спор:
К смертному пусть прильнет она ложу
И павшим в бою
Пусть увидит она сына своего,
Аресу подобного мышцей,
Молнии — остротою ног.
И слово мое — вот:
Пелею, сыну Эака,
Уступить божью честь супружества,
Ибо набожней никто не слыл в Полисной земле. 40
5с Устремите же гонцов к нерушимой пещере Хирона,
Чтобы вновь не срывать нам
Листья ссор[521]
За Нерееву дочь.
В вечер полнолуния
Пред силою витязя
Пусть она разомкнет 45
Милую узду девичества».
Так сказала богиня двум Кронидам,
И они отвечали кивком[522] бессмертных бровей.
Не сгинул плод ее слов;
Вождь сам поспешил на брак Фетиды;
И уста умельцев возвестили неведающим
Молодую доблесть Ахилла.
Он обрызгал лозы мизийских равнин
Кровью черной пагубы Телефа. 50
6с Он вымостил Атридам победный возврат,
Он вызволил Елену,
Он копьем подсек жилы Трои —
Тех, кто шел на него,
По равнине вздымавшего смертный боевой труд:
Мощь надменного Мемнона,
И Гектора, и других борцов. 65
Всем указал им обиталища Персефоны
Ахилл, столп Эакидов,
Осиявший свою Эгину и корень предков своих,
В самой смерти не оставленный песнями:
Над костром его и над курганом его
Разливали Геликонские девы[523] бессмертный плач,
Ибо велено богами:
Доброму мужу и по смерти быть в песнях богинь. 70
7с
Велению этому и ныне срок:
Колесница Муз
Ринулась вызвенеть память о бойце Никокле.
Никоклу — честь!
В долах Истма причастился он дорийской зелени,
Неизбежною рукою настигая окрестников, 65
Не посрамив племени отцовского брата, избранного меж мужей.
Заплетите же, сверстники,
Нежный мирт в венок многоборному Клеандру;
Недаром удача шла рядом с ним
В Алкафоевом споре[524] и меж юношей Эпидавра!
И достойный не откажет ему в похвале, —
Он не смял, он не скрыл
Юность свою, не чуждую прекрасного.
ОТРЫВКИ[525]
I. ЭПИНИКИИ
1. ДЕВЯТАЯ ИСТМИЙСКАЯ ПЕСНЬ[526]
[Адресат неизвестен.]
Славно имя Эака,
Славна Эгина о несчетных кораблях:
Это божий суд
Привел, чтобы ее утвердить,
Дорян Гилла и Эгимия,
Это их уставами пасутся здесь люди,
Не преступая ни правды богов, ни прав чужеземцев;
5 В море они — как дельфины,
И как мудрые судьи — в трудах Муз и спорах борьбы…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2—3. КАСМИЛУ РОДОССКОМУ,[527]
на победу в кулачном бою
Кто хочет и может
Претерпеть отраду,
Вняв советному слову Дальнего Стрельца
Агамеду и Трофонию…
«…А об Агамеде и Трофонии Пиндар рассказывает, будто когда они выстроили дельфийский храм и просили у Аполлона вознаграждения, то бог вещал, что воздаст им на седьмой день, и призвал их вволю насытиться. Они повиновались, и вот на седьмую ночь оба они скончались во сне».[528]
4. МИДИЮ ЭГИНСКОМУ[529]
Если хоть единый из смертных…
5. ИЗ НЕИЗВЕСТНОГО ЭПИНИКИЯ.[530]
[О Нереидах:]
Сизифу, сыну Эола,
Они повелели воздвигнуть
Отовсюду видную честь
Угасшему отроку Меликерту…
II. ГИМНЫ
29—35. ГИМН ЗЕВСУ ДЛЯ ФИВАНЦЕВ[531]
29 Что воспеть нам?
Исмена
Или Мелию о золотом веретене,
Или Кадма,
Или спартов, племя святых мужей,
Или Фиву в синем венке,
Или все превозмогающую силу Геракла,
Или щедрую славу Диониса, 5
Или свадьбу белорукой Гармонии?..
30 …Самую же первую —
Советную Справедливость на золотых конях,
Небожительницу,
От истоков Океана к державному порогу Олимпа
По блещущему пути
Примчали Судьбы
В незапамятные супруги Спасителю Зевсу;
И исшитые золотом, и сияющие плодами,
Рождены от них
Времена.
31. «Пиндар говорит, будто сами боги на пиру у Зевса, когда тот спросил, не нужно ли им чего, умоляли, чтобы он создал себе таких богов, которые бы великие эти дела и всякое его устроение украшали словом и напевом».
32 [Кадм слышал Аполлона,]
Прямые являющего напевы…
33 …Владыку, что сильней всех счастливцев, — Время…
33а [Геракл, сын Зевса:]
Священною палицею в руке…
Грянул он на воинство,
[Не огню,] не морю, не вихрю,
[А подобный молнии]…
33b = 147 [Аполлон, сын Зевса:]
В пору и рождества Аполлона…
33с = 87 …Радуйся, богозданный остров,
Поросль, желанная для детей Латоны, в чьих косах — блеск,
Порождение моря,
Недвижимое чудо широкой земли,
От людей именуемое Делосом,
А от блаженных олимпийцев — Звездою,
Далеко сияющей по синей земле…
33d = 88 …Некогда носимый
Валами и вихрями ото всех сторон,
Принял он дочь Кея,
Гонимую подступающими муками родов.
Четыре столпа
Воздвиглись тогда от земных корней,
Упираясь адамантовыми подошвами,
Чтобы теменем своим удержать скалу.
Там и явилось ей
Благодатное ее порождение…
34 [Зевс,]
…От удара святой секиры
Русую родивший Афину…
35 …Избавленные от них
Силою твоей руки, владыка!..
35а = 145 …Бог, чья доля выше богов!…
35b = 216 Изобильно славили мудрые
Слово: «Ничего сверх меры!»…
35с = 178 …Богозданных песен заслышавши гром…
36. ГИМН К АММОНУ[532]
Аммон, владыка Олимпа…
37. ГИМН К ПЕРСЕФОНЕ[533]
Державная утвердительница уставов,
[Супруга] Аида о золотых браздах…
38—41. ГИМН К УДАЧЕ
38 Не мощь, а Удача — правительница побед…
39 Удача, несущая города…
40 Неумолимая кормилица двух кормил…
41 Удача, единая из Долей — Мойр,
Ты сильнее сестер своих…
42—43. ИЗ НЕИЗВЕСТНЫХ ГИМНОВ
42 Не должно показывать чужим
Тяготы наши.
Вот тебе мои слова:
Сколько блага есть и радости на доле твоей, —
Выставляй их пред всеми;
А что несносного и недоброго выпадет людям от богов, — 5
Да будет окутано тьмою…
43 …Сын мой,[534]
Да будет ум твой — как кожа твари из-под скал морских:
Так и разговаривай с людом всех городов.
Охотною похвалою вторь собеседнику,
Думай нынче так, а нынче иначе…
51. ГИМН АПОЛЛОНУ ПТОЙСКОМУ[535]
…Перепрянув землю и море,
Встав на …. кручах,
В складки гор разбросал он семена священных рощ…
…И нашла дева приют у трех гребней Птоя.
…[Тенер], вещун, храмовник,
Соименник этих равнин…
III. ПЕАНЫ[536]
52а. Пеан 1. ФИВАНЦАМ НА ПРАЗДНИК ИСМЕНИЙ[537]
…Пока мерзкая не приспела старость,
Пока тень не упала на душу,
Будь дума человека — о мере,
Будь взгляд — на именье дома его.
Иэ, иэ!
Свершился год, 5
И дочери Правды, Времена
Сходят в Фивы, коногонный город,
К Аполлонову пиру, украшенному венком!
Пусть же и народ свой
Он увьет цветами разумного благозакония!
52b. Пеан 2. АБДЕРИТАМ[538]
1с Сын наяды Фронии,
Сын Посидона,
Ты, Абдер, одетый в медную броню,
От тебя начав,
Поведу я пеан перед Ионийским людом
К Аполлону Деренскому и к Афродите… 5
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
[Говорит Абдера:]
1э «…И дом мой — фракийская земля, 25
Благоплодная, многовиноградная.
Да не устанет большое Время в беге своем упрочивать меня!
Новозданная,
Видела я мать моей матери,
Вбитую в прах вражеским пожаром. 30
Но кто выступит силою за друзей на врагов,
Тому труд в добрый час обернется миром».
Иэ, пеан! Иэ, пеан! Не смолкайте, звуки! 35
2а . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Что повито в чести и в добром совете, — 50
Над тем не вянет безоблачная нега, —
Да пошлет ее бог и нам!
Кто умер встарь,
Тех не тронет вражеская ревность, 55
И потомки воздадут своим предкам
Долею дальней славы.
2э Это им 60
Войною далась даровитая земля,
Божественная кормилица людям;
Это они утвердили изобилие,
Это они отогнали за Афон пеонийские копья;
Судьба перестигла их,
Но с претерпевающими — бог. 65
Потрудившийся в добром
Лучится хвалебною молвой:
Высочайший блеск
Осиял их на врагов у Меланфилла…» 70
Иэ, пеан! Иэ, пеан! Не смолкайте, звуки!
3с «…Но будет день — и смутится у реки
Малое оружие пред великим воинством».
В месяце первый день, 75
Он был назван обутою в красное благосклонной Гекатой,
Чтобы так тому и быть;
И вот труженицы сладких [песен]… 80
……………………………………………………………….
3э Тебя, [Аполлон],
Призывают напевы душистого Делоса,
А на кручах Парнасских скал —
Дельфийские девы с кружащимися глазами
В быстроногом хороводе
Мощным голосом звенят к тебе сладкую песнь. 100
А ты, Абдер,
По-доброму осени меня благодатью на славные дела,
И войско, радующееся коням,
Силою твоею
На последний выведи бой. 105
Иэ, пеан! Иэ, пеан! Не смолкайте, звуки!
52d. Пеан 4. КЕОСЦАМ В ЧЕСТЬ ДЕЛОСА[539]
[Говорит остров Кеос:]
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
1э …Дом мой — скала, 20
Но ведом я доблестью по играм Эллады;
Я — питатель Муз;
И нива Диониса несет мне дар жизни, целенье в беде. 25
Ни коней у меня, ни рогатых стад, —
Но не отдал ведь Меламп
Родину свою и провидческий дар
Даже за аргосское царство, — 30
Иэ, иэ, о! иэ, пеан! —
2с Домашний свой город, сверстные и родные
Были ему и любимей и милей.
Пусть гонится глупец за тем, что вдали, — 35
А мне по душе слово царя Евксантия:
Он отверг критян, просивших о царе,
Не вошел в седьмую долю с сынами Пасифаи,
А сказал он им знаменье:
«Боюсь Зевса-Воина 40
И боюсь землетрясущего бога, чей гулок удар:
2а Молнией и трезубцем
Землю и люд
Обрушили они в тартаровы недра,
И оставили только мою мать
В терему за красною оградою. 45
Мне ли
За чужое добро, за дальний большой надел
Блаженные отринуть уставы моей земли?
В этом ли твердость?
Нет, моя душа: 50
Не тебе кипарисы, не тебе идейские пастбища!
2э Доля моя — малая купа дубов,
Но ни страсти в ней, ни смятения…
52е. Пеан 5. АФИНЯНАМ В ЧЕСТЬ ДЕЛОСА[540]
[Об ионянах:]
…и взяли, и держали Евбею, —
7с Иэ, Аполлон Делиец!
Они встали на севах стадных островов
И на Делосе с широкою славою,
Ибо дал им домом золотоносный Аполлон 40
Тело Астерии, —
8с Иэ, Аполлон Делиец!
И на том острову
Приветьте меня, дети Латоны,
В службу вам несущего гремящий клик 45
Медового славного пеана.
52f. Пеан 6. ДЕЛЬФИЙЦАМ НА ПРАЗДНИК ФЕОКСЕНИЙ[541]
1с Во имя Олимпийского Зевса!
Я взываю
К славной вещаниями золотой Пифийской скале,
К вам, Хариты, и к тебе, Афродита:
В этот трижды священный день 5
Примите меня,
Певчего пророка Пиерид!
Я прослышал: медноустая влага Касталии
Осиротела мужами,
И веду свой хор
К чести моей и к ладу меж верными. 10
Сердцу моему повинуясь, как младенец нежной матери,
Я схожу в Аполлонову дубраву, цветущую венками и праздниками,
Где блюдущие темный пуп Земли 15
Так часто дельфийские девы
Поют Феба,
Оземь стуча быстрою стопой… 18
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
1э … И откуда начинается бессмертное. 50
Богам дано раскрыть это перед мудрыми,
А смертным не дано уловить.
Девственные Музы, вам открыто все:
С матерью Мнемосиною и с владыкою черных туч 55
Это ваш удел!
Слушайте же меня:
Жаждет язык мой излить сладкорунный мед
На пиру богов, на широком ристалище Локсия, 60
2с Меж жертв,
Приносимых за блещущее всеэллинство,
От которого отмолил дельфийский народ
Тот голод… 65
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…В смертном лике Париса,
Спустив стрелу с тетивы,
Бог, бьющий вдаль, 80
Надолго уберег Илион от разорения,
2а Грянувшей смертью сокрушив
Верную ограду ахеян, 85
Мощного сына морской Фетиды с синими кудрями.
Неукротимый духом,
Как он спорил с Герою, богиней о белых локтях,
Как он выходил на Полиаду!
Не велик был бы труд низринуть Дарданию, 90
Не будь над ней Аполлон.
Но над золотыми тучами и кручами Олимпа
Восседая, Зевс
Не волен перемерить меру судьбы, предел богов;
За высоковолосую, 95
За Елену был должен в пылу палящего огня
Сгинуть просторный Пергам.
И когда в оплаканный плачущими могильник
Лег мощный труп Пелеева сына,
То через соленую волну 100
Поплыли гонцы на Скирос
За широкою силой Неоптолема,
2э И Неоптолем сокрушил Илион.
Но не судьба была ему увидеть милую мать, 105
Не судьба была водить по отчим полям
Мирмидонских конников
В медных шлемах, —
Его вынесло к Томару в молосской земле,
Не щадимого ни бурями, 110
Ни тем, чей широк колчан и далек удар, —
Ибо поклялся Феб:
Кто старца Приама убил в прибежище алтарного очага,
Тому не достичь ни радостного дома, ни преклонных лет:
И меж слуг, в раздоре за должный дар
Он сразил Неоптолема 120
В ограде своей, там, где пуп Земли.
Иэ, иэ, юноши, пойте, иэ, пеан!
3с Ты царишь над Дорийским морем,
Остров со славным именем,
Сияющая звезда Эллинского Зевса! 125
Не дадим тебе возлечь за жертвенный стол,
Не почтив тебя пеанами:
Наши песни взлетят к тебе, как прибой,
И ты скажешь нам,
От какого бога ты — первая средь морей и праведная меж путников? 130
Это он, вершащий и это и то,
Всевидящий Кронид,
Одарил тебя обилием,
У вод Асопа,
У самого порога дверей ее
Взяв высокогрудую деву Эгину, — 135
Золотыми прядями воздуха
Он окутал широкую спину Земли,
Чтоб на ложе бессмертия… 140
52h. Пеан 7b. [ПАЛЛЕЯНАМ?] В ЧЕСТЬ ДЕЛОСА[542]
Я молю Мнемосину, дочь Неба, под добрым ее покрывалом,
И молю дочерей ее:
Дайте мне доброе умение!
Ибо слепы людские умы,
Если без повода геликонских дев
Ступают на путь в глубь мудрости земной. 15
Но мне завещан от них мой бессмертный труд.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…Верить или нет?
Дочь Кея, не желая Зевса…
…Я страшусь повествовать невероятное… 45
Бросившись в море,
Явилась она сияющей скалой
И от давних мореходов названа Ортигией.
Без устали носилась она по Эгейским волнам,
Но Всемогущий 80
Пожелал смешаться в любви,
Чтобы родить сына, носителя колчана…
52i. Пеан 8. ФИВАНЦАМ НА ПИФИЙСКИЙ ПРАЗДНИК[543]
Бурливый ветер, о Музы, 65
Унес тот храм в край гипербореев;
Зато другой,
Возведенный всеискусной рукою Гефеста и Афины,
Как строен встал,
С медными стенами,
С медными столбами вкруг стен,
И золотые вшестером из-под орлиной кровли 70
Пели чаровательницы…
…Но чада Крона, . . . . . . . . . . .
Разверзнув землю перуном,
Поглотили святейшее меж творений,
Гневные на усладу, — 75
Ибо гибли
Приходящие к ней от детей и жен,
Прилепляясь духом к медовому пению.
Выковку чистейших [слов], 80
Избавление от смерти, выкликнутой девами,
Вложила тогда Паллада
В глас о прошлом, сущем и будущим,
И Мнемосина… 85
Пеан 8а.
[Вещание Кассандры]
…зазвучало вещее сердце жрицы 10
Смертным стоном,
И слова ее были, как гора средь слов:
«О Кронион, 15
Бес[предельный],
Широко видящий,
Ныне вершишь ты давно сужденную страду,
О которой видение поведала Дарданидам Гекуба, —
Чреватая тем мужем,
Видела она, что рожает огненосную Эриннию о ста руках, 20
Чтобы пал от нее Илион
В пепел…»
52b. Пеан 9. ФИВАНЦАМ НА ПРАЗДНИК ИСМЕНИЯ[544]
1с Солнечный луч,
Родитель наших очей,
Всевидящий,
Высочайший из небесных сияний,
Что измыслил ты,
Скрывшись средь ясного для?
Зачем обессилил ты
Силу людей и путь их умов,
Ринувшись на темные тропы, 5
Новый себе проторяя ход?
Во имя Зевса
Молю тебя, стремительный коногон:
Да обратится на некое благо Фивам
Всесветное чудо твое,
Владыка!.. 10
1а …Несешь ли ты знаменье войны,
Или мор плодам,
Или снежную силу превыше слов,
Или погибельный мятеж,
Или море, выплеснувшееся в нивы, 15
Или окоченелую землю,
Или ветреное лето в бешенстве ливней,
Или, новым потопом окутав землю,
Начнешь ты племя новых людей?
1э Но не плачусь я на беду, делимую со всеми… 20
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2с Неким божеством я поставлен
К бессмертному ложу Мелии — 35
Ради вас
Лестные звуки сплести с вымыслом ума и свистом флейт.
Бог, бьющий вдаль,
Я несу умение моих Муз
К твоему прорицалищу, Аполлон, 40
2а Где некогда широкий силою Тенер, избранный вещатель уставов,
Рожден был девою Мелией, дочерью Океана,
Понесшей на твоем ложе, пифийский бог!
Это ему
Ради мудрого мужества его
Вверил ты Кадмов люд и Зетов град,
Бог-отец с нестриженною гривою;
Это его 45
Чтил превыше всех смертных
Бог морей, потрясающий трезубцем,
Напрягая берег Еврипа…
52m. Пеан 12. НАКСОСЦАМ В ЧЕСТЬ ДЕЛОСА (?)[545]
…с берега Наксоса, 5
Вкупе с Харитами,
Заклать жертвою тучные стада
Близ той Кинфийской скалы,
Откуда Зевс,
Темнящий тучи, сверкающий громом,
Сидя на вершине, 10
Ждал часа,
Когда не рождавшая дочерь Кея
Разрешится от сладкой муки;
И когда, как солнечный луч,
Явились на ясный свет
Близнецы — младенцы, —
Громкий крик излетел из уст Лахесы и Илифии…
54—55. [К АПОЛЛОНУ ДЕЛЬФИЙСКОМУ?][546]
54. «[Этот камень в Дельфах] называют пупом земли: Пиндар говорит, что это на него слетелись два орла, пущенные Зевсом с запада земли и с востока».
55. «Пиндар говорит, будто Аполлон одолел Пифона силою, и Земля за это хотела низвергнуть его в Тартар».
57. ЗЕВСУ ДОДОНСКОМУ[547]
Отче Додоны,
Мощный силой,
Высший уменьем…
ИЗ НЕИЗВЕСТНЫХ ПЕАНОВ[548]
61 Надеяться ли на мудрость людскую,
Что одна не бросает человека на человека?
Не проникнуть в умыслы богов
Земным умом,
Ибо он рожден от смертной матери…
70 Сила Ахелоя,
Источник Европы
И струи Черной реки, —
Вот кто поит самый певучий тростник…
IV. ДИФИРАМБЫ
70b = 79, ДИФИРАМБ ФИВАНЦАМ.[549]
«Нисхождение Геракла, или Кербер»
1с В давнее время бечевою тянулся дифирамб,
И нечистое «с» вылетало из губ у людей;
Ныне же новые врата
Раскрыты священным хороводам…
…Зная, 5
Что за праздник готовят Бромию
Под скиптром Зевса
Ураниды в небесном дворце,
Пред державной Матерью богов
Первыми грянут тимпаны,
Ударят кроталы, 10
Вспыхнет факелом рыжая сосна,
Прозвучат глухие стоны Наяд
И безумные «алала!» с запрокинутыми шеями;
Дышащий огнем шевельнется всемогущий перун
И копье Эниалия,
И просвистит десятью тысячами змей
Мощная эгида Паллады.
1а Быстрая приспеет Артемида из уединений своих,
Львиный род
Приводя к вакхическому неистовству, 20
Ибо и звериным стаям в хоровом кругу
Радуется Бромий.
А я,
Избранный вестник искусных слов,
Музою воздвигнут к мольбе 25
Об Элладе, крае красных хороводов, —
Ибо родом я из Фив, прогибающих колесницы,
Где когда-то Гармонию, говорит молва,
Взял в жены Кадм за высокий ее дух, —
И вняла она голосу Зевса:
Родилось от нее племя, славное между людьми. 30
Дионис.
71. ВТОРОЙ ДИФИРАМБ ФИВАНЦАМ[550]
«В гипорхемах Пиндар пишет, что дифирамб был изобретен на Наксосе, а в I книге дифирамбов — что в Фивах».
72—74. ДИФИРАМБ ОБ ОРИОНЕ[551]
«Гирия в Фиваиде… где родился Орион, как о том говорит Пиндар в дифирамбах».
72 …Некогда панцырный набросился Орион
На чужую жену…
74 …Гонится за Плейоною, и пес при нем…
75. ДИФИРАМБ АФИНЯНАМ[552]
В круг наш
Светлую радость свейте, олимпийцы,
Шагающие там, где курится фимиамом
Пуп святых Афин, средоточие всех путей,
И блещет всеискусная площадь! 5
В венках из фиалок и вешних песен
Склонитесь ко мне —
Выступающему от Зевса в блеске моем
К сугубой песне
Во славу бога, венчанного плющом,
Бромием и Эрибоем называемого меж смертными! 10
Мы поем
Отпрыска вышнего родителя и кадмейской жены.
Зримые его знаки не скрыты от провидца,
Когда Оры в багреце своем распахнули чертог,
И весна благоухает нектарными злаками. 15
Тут и рассыпаться по бессмертной земле фиалковым купам,
Тут и вплестись розам в пряди кудрей,
Прозвенеть голосу певучих флейт,
И поющим взойти к Семеле с перевитой головой!
76—77. ВТОРОЙ ДИФИРАМБ АФИНЯНАМ[553]
76 Блещущие жиром,
Увенчанные фиалками,
Звенящие в песнях,
Славные Афины —
Оплот Эллады, город под сенью божества…
77 [«при Артемисии»,]
…где сыны афинян
Заложили сияющее основание
Вольности…
ИЗ НЕИЗВЕСТНЫХ ДИФИРАМБОВ
78 Воинский клич «алала!», [554]
Дитя Войны,
Предварение копий на копья,
Ты, для кого
Священную смерть принимают мужи,
Жертвуя собою за отечество,
Слушай меня!..
80 Владычица Кибела, Матерь богов…[555]
81 …Тебе, Герион, хвала, —
Но ни слова о том, что не мило Зевсу!
82 Блистательный Египет над кручами берегов…[556]
83 Было: свиньями звали беотийский народ…[557]
V. ПРОСОДИИ
89 Запевая ли, замолкая ли,[558]
Кого помянуть,
Как не Латону о широком поясе,
Как не деву-погонщицу скакунов?..
91—93. ПРОСОДИЙ О ТИФОНЕ[559]
«Пиндар в своих просодиях представил, будто боги, гонимые Тифоном, принимали вид не человека, а иных животных, и что влюбленный Зевс становился то быком, то орлом, то лебедем…»
92 …Этна его облегает безмерными узами…
93 Ты единый меж богов, родитель Зевс,
Неприступного укротил
В Аримах стоглавца Тифона…
VI. ПАРФЕНИИ
94а. ПАРФЕНИИ ЭОЛАДУ ФИВАНСКОМУ[560]
…вершу я, как некий
с Священнослужитель.
Разная честь суждена людям:
Кто доблестен —
На том тяготеет Зависть,
А у кого за душой — ничто,
Тому кутает лоб черное безмолвие. 10
а Моя же молитва к Кроновым сынам —
За Эолада и за племя его,
Чтобы ровным было время их счастья:
Ибо дни земнородных бессмертны —
Смертно лишь тело. 15
э Но чей дом не рухнул, осиротев детьми,
Под ярмом насильной Неизбежности, —
Тот живет,
Избежав тяготящей заботы;
А что было до рождения его…
94b. ПАРФЕНИИ ФИВАНЦАМ НА ПРАЗДНИК ДАФНЕФОРИЙ[561]
1с …это Локсий идет,
В благости своей умножая бессмертные свои дары Фивам 25
1а Подпояшу я проворно платье мое,
В нежные возьму я руки блещущую лавровую ветвь,
И воскликну хвалу
Славному стану Эолада
И сына его Пагонда. 30
1э Венками цветет мой девичий лоб,
А песни мои
Под звуки флейт из лотосовых стволов
Вторят ладу Сирен, 35
2с Пред которым смолкает
Мгновенный порыв Зефира,
И Борей, трепещущий мощью бурь,
Отлетает, унимая быстрые волны моря… 40
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Много прекрасного
3с Помню я в словесной красе,
А иное ведает
Всевластный Зевс. 45
Мне же пристала
Лишь девичья мысль и девичья речь, —
3а Ни отца, ни мать
Того отрока, о ком забота моя,
Я не мину в дарственной песне.
Я взошла в наш хор
Верною очевидицею 50
Агасиклу
И славным гостями родителям его:
3э Встарь и вновь
Чтимы они от окрестников 55
За всеведомые победы их быстрых коней —
4э На берегах ли славного Онхеста,
Перед знатным ли храмом Итонии
Увили они венками свой лоб, 60
Или в Писе…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
5с Не минул и потом их недобрый гнев:
За разумные заботы их
Вражьей злобою грянул он, не кривя языка, —
Но не свел их сердец
С верных путей справедливости. 65
5а Сын Дамены!
Благословенной стопою веди меня вперед,
И первою за тобой последует радостная дочь,
Ступая подошвами
Вслед лавру в пышной листве.
5э Андесистрота была ее наставницею…
94с = 116, 117. ВТОРОЙ ПАРФЕНИЙ НА ПРАЗДНИК ДАФНЕФОРИЙ[562]
В хоровод меня зовет Мусагет —
Предводи, Латона, служителя!..
95—99. ПАРФЕНИЙ ПАНУ[563]
95 О Пан, блюдущий Аркадию,
Хранитель святых оград…
…Сопутник Великой Матери,
Сладкий любимец,
Важных Харит…
96 …О блаженный,
Которого именуют олимпийцы
Вездесущим псом Великой Богини…
97 …Ты цедишь свою песнь…
99 …Плясун, всех богов искуснейший…[564]
104. ИЗ НЕИЗВЕСТНОГО ПАРФЕНИЯ[565]
«Пиндар в “отдельных парфениях” говорит, что мужчины в любви молятся Солнцу, а женщины Луне».
104b. ПАРФЕНИЙ АПОЛЛОНУ ГАЛАКСИЙСКОМУ[566]
Из всех овец,
Как лучшая вода из источников,
Материнское струилось молоко;
Торопливо наполняли им чаны,
Ни мех, ни кувшин не пустовали в домах,
Полны были деревянные кадки и бочки…
VII. ГИПОРХЕМЫ
105—106. ГИПОРХЕМА ГИЕРОНУ[567]
105 Пойми слова мои,
Соименник божественных святынь,
Отец и зиждитель Этны!
И меж кочующих скифов блуждает одинок
Тот, у кого нет жилья на колесах, — 5
Он в презренье…
106 …От Тайгета — лакейский пес,
Первый гончий густошерстого зверя;
От скиросских коз
Самое лучшее доится молоко;
Оружье — в Аргосе, 5
Колесницы — в Фивах,
А в Сицилии, сияющей плодами,
Быть повозкам, сработанным искусною рукой…
107ab—108. ИЗ НЕИЗВЕСТНЫХ ГИПОРХЕМ
107аb Засвистав[568]
Пеласгийского коня, амиклейского пса,
Соревнующей стопой
Мчись в угон за витым напевом,
Как на Дотии, открытом всем ветрам,
Тщетной смертью 5
[Ты] летишь за рогатой ланью,
А она лишь поворачивает шею…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…Я умею смесить ноги в легком плясе!
Критский в нем лад, и молосский над ним гуд.
108 Когда бог указывает зачин,[569]
То всякому делу — пряма тропа
К доблести побед,
И всякий исход — прекраснейший…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Бог из тьмы ночной
Лучезарный выведет свет,
И сумраком туч
Затмит чистейшее сиянье дня…
109—110. ГИПОРХЕМА ФИВАНЦАМ[570]
110 Сладка война — для не изведавшего войны;
А кто сведом с ней,
Тот без меры трепещет прихода ее
В сердце своем…
109 …Вынести бы вам, сограждане,
Под погожее небо ваше общее добро,
Взыскуя сияющего блеска
Тишины,
От которой мужает дух людской;
И прогнать бы вам из сердец гневливый раздор,
Носителя нищеты,
Недоброго наставника юных…
ИЗ НЕИЗВЕСТНЫХ ГИПОРХЕМ
VIII. ЭНКОМИИ
118—119. ЭНКОМИЙ ФЕРОНУ АКРАГАНТСКОМУ[573]
Я хочу пред сынами эллинов…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Утвердивши дом свой на Родосе,
Они шагнули оттуда пасти высокий город свой,
Где великими дарами воздают они небожителям,
И, как туча, их окутывает
Вечное блаженство.
120—121. ЭНКОМИЙ АЛЕКСАНДРУ, СЫНУ АМИНТЫ[574]
120 Славный соименник Дарданида,
Сын Аминты, отважный духом…
121 Славословия подобают лучшим…
…В прекрасных песнях…
Только в них достигает нас бессмертная честь,
А в молчанье — и прекрасное гибнет.
122. ЭНКОМИЙ КСЕНОФОНТУ КОРИНФСКОМУ[575]
1с Девицы о многих гостях,
Служительницы богини Эова,
В изобильном Коринфе
Воскуряющие на алтаре
Бледные слезы желтого ладана,
Мыслью уносясь
К небесной Афродите, матери любви,
2с И она вам дарует, юные,
Нежный плод ваших лет
Обирать без упрека с любвеобильного ложа:
Где вершит Неизбежность, там все — хорошо.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
3с Но что скажут мне правящие над Истмом,
Запев этой песни, сладкой, как мед,
Слыша общий с общими женами?
4с Мы познали золото пробным камнем…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
О владычица Кипра,
Сюда, в твою сень
Сточленный сонм юных женщин для пастьбы
Вводит Ксенофонт,
Радуясь о исполнении своих обетов. 20
123. ЭНКОМИЙ ФЕОКСЕНУ ТЕНЕДОССКОМУ[576]
с В должное время,
В юные годы
Надобно пожинать любовные утехи;
Но лучащийся блеск из глаз Феоксена —
Кто, увидев его, не вспенится страстью,
Сердце у того
Черное,
Из железа или стали 5
а На холодном выкованное огне,
И Афродита с кружащимися очами
Гнушается им;
Или, верно, надрывается он о наживе,
Или женским бесстыдством
Сбит он, служа ему душою на всех путях.
Но я, по воле богини, 10
Таю,
э Как тает под вгрызающимся пламенем
Воск священных пчел,
Едва я увижу
Юную свежесть отроческих тел.
Недаром, явясь на Тенедосе,
Харита и богиня Эова…
…сына Агесилая…
124. ЭНКОМИЙ ФРАСИБУЛУ АКРАГАНТСКОМУ[577]
1с Тебе, Фрасибул,
Шлю я к застолью этот воз любезных песнопений, —
И да будет он сладок в хмельном кругу,
И да будет он стрекалом для Вакховых лоз и афинских чаш
2с Когда отлетают от сердца
Бременящие заботы, — 5
Все мы вровень плывем по золотым морям
3с К обманчивому берегу,
И нищий тогда богат, а богач…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И набухают сердца,
Укрощенные виноградными стрелами…
125—126. ЭНКОМИЙ ГИЕРОНУ СИРАКУЗСКОМУ[578]
[О струнном барбитоне.]
…которому Терпандр Лесбосский
Был первооткрывателем,
На лидийских пирах
Заслышавший перекликающийся высокий напев
Пектиды…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Не угашай жизненных утех:
Сладкое бытие —
Лучшее из лучшего у человека.
ИЗ НЕИЗВЕСТНЫХ ЭНКОМИЕВ[579]
127 Люби и служи любви,
Пока дано тебе время;
Не гонись, душа,
За счетом старческих тягот…
128 …всю прелесть утех Афродиты,
Чтобы вместе с Химаром пить
И плескать вино
За здоровье Агафонида…
IX. ФРЕНЫ
129—130 …Сила солнца сияет им,[580]
Когда здесь — ночь;
Слободы их — под лугами багряных роз
И под сенью ладанных деревьев,
Тяжких золотыми плодами… 5
…Для иных там копи и голая борьба,
Для иных в усладу — кости игр и звуки лир;
Древо их блаженства — в цвету,
Милый запах веет по удольям их,
А на алтарях
Смешиваются жертвы с блещущим вдаль огнем. 10
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Медленные реки
Изрыгают оттуда сумрак черной ночи…
131 …В блаженной доле[581]
Все минуют конец, избавляющий от трудов;
И тело их следует за всемогущею смертью,
Но жив остается облик бытия,
Ибо только он — от богов.
Он спит, когда члены наши — при деле их;
А когда на них скатывается дрема,
Он в несчетных снах
Являет нам близящийся суд
Меж теми, кому радость и кому беда…
133 …А с кого Персефона[582]
Примет пеню за давящую давность,
Души тех она выведет вновь
К вышнему солнцу
На девятый год,
И вырастут из них великие цари,
И кто ревностен силою, и кто мудр умом;
От людей же впредь станут они зваться:
Святые герои…
134 …Обилие —[583]
Не беглец от счастливцев…
135 [Об Эномае:]
…Погубивший десять и трех —
Пал от четвертого…
136 …Звезды, и реки, и волны моря…
137 Блажен, кто сошел под землю,[584]
Увидев, что он увидел:
Ведом ему жизненный конец,
Ведомо дарованное от бога начало…
139 Есть для детей Латоны о золотом веретене[585]
Пеаны — урочные песни;
Есть иные — для Вакха, увенчанного цветущим плющом,
Взметающие дифирамбы;
А иные выпестовали трое…
И одна поет о певчем Лине, о Лине; 5
Другая — о Гименее,
Похищенном Долею в первом касании его брака,
Слагает смертную песню;
Третья — о Иалеме,
Сокрушенном в силе его
Жестоко на него ринутым недугом;
А о сыне Эагра…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
X. ИЗ РАЗНЫХ КНИГ
140а [Расправа Геракла с Лаомедонтом][586]
…Геракл…
…всех превозмогающий силою…
…в гневе на царя, 50
Неподобного терзателя гостей своих,
Он воззвал к верховодцу Делоса,
Он унял нечестие…
…славных звонкогремящих струн, 60
О бог, далеко разящий!
Вспомни,
Как на всхолмьях божественного Пароса
И тебе, владыка, и родителю твоему
Воздвиг он жертвенник,
По морским мостам 65
Шагая к Лаомедонту
Вестником назначенной участи!..
140b Ион[ийской музе подстать][587]
Песню и лад
Измыслил для флейт
Локриец от Зефирия, белого горба 5
Над солью Авсонийской пучины…
…и он грянул, как пеан
Аполлону и [ловчей Артемиде]. 10
А я на его короткий запев,
Встрепенувшись,
Неленивый строю язык,
Битвенному зову
Откликаясь, как подводный дельфин
В невзволнованном море
Желанною потревоженный флейтою…
140c [Тиндариды:][588]
Укрощающие бьющий напор морей
И быстрые взмахи ветра…
[О БОГАХ.]
140 Что есть бог? Бог есть все…
141 Все от бога; от бога и прелесть песен…
143 …Безвечные,
Безнедужные,
Не томимые заботами,
Чуждые гула ахеронтских волн…
144 Ты, сын Реи, гонщик громов…
146 [Афина;]
У правой руки отца,
Где молния и дышащий огонь,
[Воссевшая…]
148 Аполлон с широким колчаном,
Пляшущий владыка великолепий…
149 …осужден быть благодетелем смертных…[589]
150 Муза, вещай: я — пророк твой…[590]
151 Муза меня подвигнула…
152 Весть моя слаще
Медуницами строенного сота…
153 Да умножит древесную поросль
Добрый Дионис,
Чистый светоч позднего лета…
155 Что мне сделать в угоду[591]
Тебе, мощный громом Зевс,
Вам, Музы,
И тебе, божественное Благодушие,—
Молвите!..
156 Буйный топотун в хоровом кругу,[592]
Малейских вскормленник круч,
Наложник Наяды,
Силен…
157 [Силен в споре с Олимпом:][593]
«Однодневка,
Пустомолвка,
Ты ли, скудный, хвалишься мне добром?..»
158 [О жрицах:]
Радуется (Деметра) священным пчелам…
[О ГЕРОЯХ]
159 Справедливцам вернейший спаситель — Время…[594]
160 Мертвецам и друзья — предатели…
161 [О казни титанов:][595]
…Иные в цепях, головою вниз…
162—163 [Об Оте и Эфиальте:][596]
…Быстрые всходни в крутые взметнув небеса…
…Вбили друг в друга копья обоюдной смерти…
164 В битвы влюбленный Персеев род…[597]
165 [О гамадриаде:][598]
…которой боги
Выкружили жребий
Века, равного веку древесному…
166—167 …А познав волну[599]
Медвяного вина, укрощающего людей,
Кентавры
Белое молоко сошвырнули со своих столов —
Безотчетно рванулись они пить из серебряных рогов,
И помутился их ум…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пораженный зеленою сосною,
Топнул оземь Кеней,
И земля, расступясь, его поглотила…
168 [О Геракле:][600]
Двух быков
Еще теплые туши взвалили они на уголья,
Жаря их на огне;
…тяжкое хрустенье костей, —
Было у меня время
Все увидеть и все понять…
169 Обычай — владыка над всеми,[601]
Над смертными и бессмертными;
Правый и в насилии,
Вершит он вершимое всевышней рукой.
Свидетель тому, — Геракл в его подвигах:
Не он ли Герионовых быков,
Не дареных и не купленных,
Пригнал к киклопическим воротам Еврисфея?..
170 Жертвовать всего по сотне…[602]
171 Цветущих юностью умертвил двенадцать сыновей,[603]
И отца их — тринадцатым…
172 Юность Пелея,[604]
Героя, подобного богам,
Проблистала тысячами подвигов:
С сыном Алкмены
Он был на равнине Трои,
Он ходил за поясом амазонки,
Он исплавал славное плавание Ясона
И похитил Медею в колхидском дому…
173 [Об амазонках:][605]
…строили они
Сирийский полк о широких копьях…
179 Амифаонидам[606]
Цветистую тку я перевязь…
180 Не звони пред людьми[607]
Пустыми словами —
Всего бывают надежней
Пути молчанья,
А слово, рвущееся превыше всех, —
Стрекало битв…
181 Своему хвала — посмешищем выльется…
182 [«Из речей об Эрифиле»:]
…Увы!
Незрячая, блуждает мысль
Однодневок…
183 [О Фениксе:][608]
…Привел смелый сонм
Пращников-долопов
В помощь дротам данаев,
Уздателей коней…
184 Аянт, мощный превыше мощи,[609]
Невянущий в радости битвы…
185 Еще стены выдыхают дым…
187 За честным столом
Не раз сочетались герои…
[О ЛЮДЯХ И О СЕБЕ]
188 Колофонского Полимнаста[610]
Ведом тебе к каждому несущийся звук…
189 [О персах:][611]
Всеустрашающие,
Из-за святого брода в море Геллы…
190 А Мидилово племя ему…[612]
191 Эолийский [певец?][613]
Шел тропою дорийских гимнов…
192 Дельфы,[614]
Вещуны Аполлоновых правд…
193 Пятилетний праздник, бычий скотогон,
Когда в первый раз
Я уснул, запеленутый любимец…
194 Воздвигнутые на золоте,[615]
Стоят мои священные песни;
Возведем же выше
Стены в пестром убранстве слов…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…и пуще возвеличит уже прославленные Фивы
На путях богов и людей.
[О ГОРОДАХ И СТРАНАХ]
195 Крепкая колесницею,[616]
Одетая в золото,
Святейшее изваяние —
Фива…
196 Сверкающих Фив великий утес…[617]
198a Не чужого, не дальнего хору Муз[618]
Возрастили меня славные Фивы…
198b Бессмертная влага, сладкая, как мед,[619]
Из светлых ключей Тильфоссы…
199 [О Спарте:][620]
Там советы старцев, там копья юнцов,
Там хоры, и Муза, и Аглая…
201 Египетский Мендес при морской скале,[621]
Нильский крайний рог,
Где козлы сминаются с женщинами…
202 Пророки Микен о белых конях…[622]
203 [О скифах:][623]
А иные притворствуют:
Конский палый труп
На словах среди бела дня им мерзок,
Но тайком
Кривыми своими челюстями
Рвут они копыта его и голову…
204 Сверкающему городу — Смирне…[624]
[О ДУШЕ И НРАВАХ]
205 Начало высочайшей доблести,[625]
Владычица Правда,
Не споткни мою речь о жесткую ложь…
206 Пешком за лидийской колесницей…
207 Тартара непроглядная бездна[626]
Стиснула тебя
Узами, кованными Неизбежностью…
209 Недозрелые срывать плоды мудрости…[627]
210 Явная язва городу —[628]
Кто мятежен или страстен любочестием…
211 Он явил злоумышленный плод души своей…
212 Зависть,
Подруга пустых душ…
213 Справедливостью ли,
Кривыми ли обманами
На вышний всходит оплот
Род земных людей?
Надвое отвечает колеблющийся мой ум!..
214 Сладостная,
Лелеющая сердце,
Питающая старость,
Сопутствует [ему] Надежда,
Кормчая правительница
Переменчивых помыслов смертных…
215 Разные у разных уставы,
И каждому свой правей, —
Не скаль на меня зубов, земное племя!
Дано мне, друг мой,
Гребнем, как русую девичью волну,
[Всчесать] наследие древних Пиерид…
217 Сладко урвать Кипридину милость…
219 А иные склонили слух к богатству…
220 Ни хулы тому, не замены тому,[629]
Что несут нам
Яркая земля и морские волны…
221 Радуют иного[630]
Венки и слава коням, чьи ноги — как буря,
А иного — житье в золотом дому,
А иному мило
Быстрою ладьей пронзать вздутые валы…
222 Золото — чадо Зевса:[631]
Не точит его ни моль, ни червь,
Смертным душам нет сильней могущества…
224 Богу ли, любимцу ли бога
Уступать — одно.
225 Когда бог человеку посылает радость,
Он сначала черное колеблет ему сердце…
226 Никто себе зла не ищет…
227 Юные заботы,
Повитые трудами,
Достигают славы, —
И горят в веках
Подвиги, вскинутые в эфир…
228 Коли начат спор,
То попятный шаг
Свергает доблесть в черные глуби…
229 Кто попран безмолвием,
Тому и на ближнего своего страшно поднять глаза…
230 …шагать, опираясь на легкий ствол…
231 Спасли его буйная удаль да зоркий ум…
232 Ни огонь, ни железный вал
Не преграда тому, что предназначено…
233 Нет поры неверным…
[О ЖИВОТНЫХ]
234 В колеснице — конь, перед плугом — вол,[632]
У ладейного бока быстрее всего — дельфин,
А кто рвется на кабана,
Тому надобен сносливый пес…
236 [О дельфинах:]
Верные мужелюбивому житью…
237 У дерзких лисиц[633]
Я залег за спиною, как рыжий лев…
238 Там ручные — и козьи, и львиные стада…[634]
239 Тяжкий рев вздымают стаи львов…[635]
[РАЗНОЕ]
240 …да не утонет он в молчании!..
241 [О льстецах:]
…притерт, как доска к доске…
242 …город Эакидов…
243 …были-де они сыны[636]
Зевса и Посидона, славного над конями…
244 …рука Акидалии…[637]
245 …родится замолвка большой вражды…
246 …вслед ему извивы медовых слов…
…растворилась плоть…
248 [О Вакхе-Разрешителе:]
…разрешает узел несносных забот…[638]
I. ЭПИНИКИИ
1. ДЕВЯТАЯ ИСТМИЙСКАЯ ПЕСНЬ[526]
[Адресат неизвестен.]
Славно имя Эака,
Славна Эгина о несчетных кораблях:
Это божий суд
Привел, чтобы ее утвердить,
Дорян Гилла и Эгимия,
Это их уставами пасутся здесь люди,
Не преступая ни правды богов, ни прав чужеземцев;
5 В море они — как дельфины,
И как мудрые судьи — в трудах Муз и спорах борьбы…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Славно имя Эака,
Славна Эгина о несчетных кораблях:
Это божий суд
Привел, чтобы ее утвердить,
Дорян Гилла и Эгимия,
Это их уставами пасутся здесь люди,
Не преступая ни правды богов, ни прав чужеземцев;
5 В море они — как дельфины,
И как мудрые судьи — в трудах Муз и спорах борьбы…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2—3. КАСМИЛУ РОДОССКОМУ,[527]
на победу в кулачном бою
Кто хочет и может
Претерпеть отраду,
Вняв советному слову Дальнего Стрельца
Агамеду и Трофонию…
Кто хочет и может
Претерпеть отраду,
Вняв советному слову Дальнего Стрельца
Агамеду и Трофонию…
«…А об Агамеде и Трофонии Пиндар рассказывает, будто когда они выстроили дельфийский храм и просили у Аполлона вознаграждения, то бог вещал, что воздаст им на седьмой день, и призвал их вволю насытиться. Они повиновались, и вот на седьмую ночь оба они скончались во сне».[528]
4. МИДИЮ ЭГИНСКОМУ[529]
Если хоть единый из смертных…
Если хоть единый из смертных…
5. ИЗ НЕИЗВЕСТНОГО ЭПИНИКИЯ.[530]
[О Нереидах:]
Сизифу, сыну Эола,
Они повелели воздвигнуть
Отовсюду видную честь
Угасшему отроку Меликерту…
Сизифу, сыну Эола,
Они повелели воздвигнуть
Отовсюду видную честь
Угасшему отроку Меликерту…
II. ГИМНЫ
29—35. ГИМН ЗЕВСУ ДЛЯ ФИВАНЦЕВ[531]
29 Что воспеть нам?
Исмена
Или Мелию о золотом веретене,
Или Кадма,
Или спартов, племя святых мужей,
Или Фиву в синем венке,
Или все превозмогающую силу Геракла,
Или щедрую славу Диониса, 5
Или свадьбу белорукой Гармонии?..
30 …Самую же первую —
Советную Справедливость на золотых конях,
Небожительницу,
От истоков Океана к державному порогу Олимпа
По блещущему пути
Примчали Судьбы
В незапамятные супруги Спасителю Зевсу;
И исшитые золотом, и сияющие плодами,
Рождены от них
Времена.
29 Что воспеть нам?
Исмена
Или Мелию о золотом веретене,
Или Кадма,
Или спартов, племя святых мужей,
Или Фиву в синем венке,
Или все превозмогающую силу Геракла,
Или щедрую славу Диониса, 5
Или свадьбу белорукой Гармонии?..
30 …Самую же первую —
Советную Справедливость на золотых конях,
Небожительницу,
От истоков Океана к державному порогу Олимпа
По блещущему пути
Примчали Судьбы
В незапамятные супруги Спасителю Зевсу;
И исшитые золотом, и сияющие плодами,
Рождены от них
Времена.
31. «Пиндар говорит, будто сами боги на пиру у Зевса, когда тот спросил, не нужно ли им чего, умоляли, чтобы он создал себе таких богов, которые бы великие эти дела и всякое его устроение украшали словом и напевом».
32 [Кадм слышал Аполлона,]
Прямые являющего напевы…
33 …Владыку, что сильней всех счастливцев, — Время…
33а [Геракл, сын Зевса:]
Священною палицею в руке…
Грянул он на воинство,
[Не огню,] не морю, не вихрю,
[А подобный молнии]…
33b = 147 [Аполлон, сын Зевса:]
В пору и рождества Аполлона…
33с = 87 …Радуйся, богозданный остров,
Поросль, желанная для детей Латоны, в чьих косах — блеск,
Порождение моря,
Недвижимое чудо широкой земли,
От людей именуемое Делосом,
А от блаженных олимпийцев — Звездою,
Далеко сияющей по синей земле…
33d = 88 …Некогда носимый
Валами и вихрями ото всех сторон,
Принял он дочь Кея,
Гонимую подступающими муками родов.
Четыре столпа
Воздвиглись тогда от земных корней,
Упираясь адамантовыми подошвами,
Чтобы теменем своим удержать скалу.
Там и явилось ей
Благодатное ее порождение…
34 [Зевс,]
…От удара святой секиры
Русую родивший Афину…
35 …Избавленные от них
Силою твоей руки, владыка!..
35а = 145 …Бог, чья доля выше богов!…
35b = 216 Изобильно славили мудрые
Слово: «Ничего сверх меры!»…
35с = 178 …Богозданных песен заслышавши гром…
36. ГИМН К АММОНУ[532]
Аммон, владыка Олимпа…
Аммон, владыка Олимпа…
37. ГИМН К ПЕРСЕФОНЕ[533]
Державная утвердительница уставов,
[Супруга] Аида о золотых браздах…
Державная утвердительница уставов,
[Супруга] Аида о золотых браздах…
38—41. ГИМН К УДАЧЕ
38 Не мощь, а Удача — правительница побед…
39 Удача, несущая города…
40 Неумолимая кормилица двух кормил…
41 Удача, единая из Долей — Мойр,
Ты сильнее сестер своих…
38 Не мощь, а Удача — правительница побед…
39 Удача, несущая города…
40 Неумолимая кормилица двух кормил…
41 Удача, единая из Долей — Мойр,
Ты сильнее сестер своих…
42—43. ИЗ НЕИЗВЕСТНЫХ ГИМНОВ
42 Не должно показывать чужим
Тяготы наши.
Вот тебе мои слова:
Сколько блага есть и радости на доле твоей, —
Выставляй их пред всеми;
А что несносного и недоброго выпадет людям от богов, — 5
Да будет окутано тьмою…
43 …Сын мой,[534]
Да будет ум твой — как кожа твари из-под скал морских:
Так и разговаривай с людом всех городов.
Охотною похвалою вторь собеседнику,
Думай нынче так, а нынче иначе…
42 Не должно показывать чужим
Тяготы наши.
Вот тебе мои слова:
Сколько блага есть и радости на доле твоей, —
Выставляй их пред всеми;
А что несносного и недоброго выпадет людям от богов, — 5
Да будет окутано тьмою…
43 …Сын мой,[534]
Да будет ум твой — как кожа твари из-под скал морских:
Так и разговаривай с людом всех городов.
Охотною похвалою вторь собеседнику,
Думай нынче так, а нынче иначе…
51. ГИМН АПОЛЛОНУ ПТОЙСКОМУ[535]
…Перепрянув землю и море,
Встав на …. кручах,
В складки гор разбросал он семена священных рощ…
…И нашла дева приют у трех гребней Птоя.
…[Тенер], вещун, храмовник,
Соименник этих равнин…
…Перепрянув землю и море,
Встав на …. кручах,
В складки гор разбросал он семена священных рощ…
…И нашла дева приют у трех гребней Птоя.
…[Тенер], вещун, храмовник,
Соименник этих равнин…
III. ПЕАНЫ[536]
52а. Пеан 1. ФИВАНЦАМ НА ПРАЗДНИК ИСМЕНИЙ[537]
…Пока мерзкая не приспела старость,
Пока тень не упала на душу,
Будь дума человека — о мере,
Будь взгляд — на именье дома его.
Иэ, иэ!
Свершился год, 5
И дочери Правды, Времена
Сходят в Фивы, коногонный город,
К Аполлонову пиру, украшенному венком!
Пусть же и народ свой
Он увьет цветами разумного благозакония!
…Пока мерзкая не приспела старость,
Пока тень не упала на душу,
Будь дума человека — о мере,
Будь взгляд — на именье дома его.
Иэ, иэ!
Свершился год, 5
И дочери Правды, Времена
Сходят в Фивы, коногонный город,
К Аполлонову пиру, украшенному венком!
Пусть же и народ свой
Он увьет цветами разумного благозакония!
52b. Пеан 2. АБДЕРИТАМ[538]
1с Сын наяды Фронии,
Сын Посидона,
Ты, Абдер, одетый в медную броню,
От тебя начав,
Поведу я пеан перед Ионийским людом
К Аполлону Деренскому и к Афродите… 5
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
[Говорит Абдера:]
1э «…И дом мой — фракийская земля, 25
Благоплодная, многовиноградная.
Да не устанет большое Время в беге своем упрочивать меня!
Новозданная,
Видела я мать моей матери,
Вбитую в прах вражеским пожаром. 30
Но кто выступит силою за друзей на врагов,
Тому труд в добрый час обернется миром».
Иэ, пеан! Иэ, пеан! Не смолкайте, звуки! 35
2а . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Что повито в чести и в добром совете, — 50
Над тем не вянет безоблачная нега, —
Да пошлет ее бог и нам!
Кто умер встарь,
Тех не тронет вражеская ревность, 55
И потомки воздадут своим предкам
Долею дальней славы.
2э Это им 60
Войною далась даровитая земля,
Божественная кормилица людям;
Это они утвердили изобилие,
Это они отогнали за Афон пеонийские копья;
Судьба перестигла их,
Но с претерпевающими — бог. 65
Потрудившийся в добром
Лучится хвалебною молвой:
Высочайший блеск
Осиял их на врагов у Меланфилла…» 70
Иэ, пеан! Иэ, пеан! Не смолкайте, звуки!
3с «…Но будет день — и смутится у реки
Малое оружие пред великим воинством».
В месяце первый день, 75
Он был назван обутою в красное благосклонной Гекатой,
Чтобы так тому и быть;
И вот труженицы сладких [песен]… 80
……………………………………………………………….
3э Тебя, [Аполлон],
Призывают напевы душистого Делоса,
А на кручах Парнасских скал —
Дельфийские девы с кружащимися глазами
В быстроногом хороводе
Мощным голосом звенят к тебе сладкую песнь. 100
А ты, Абдер,
По-доброму осени меня благодатью на славные дела,
И войско, радующееся коням,
Силою твоею
На последний выведи бой. 105
Иэ, пеан! Иэ, пеан! Не смолкайте, звуки!
1с Сын наяды Фронии,
Сын Посидона,
Ты, Абдер, одетый в медную броню,
От тебя начав,
Поведу я пеан перед Ионийским людом
К Аполлону Деренскому и к Афродите… 5
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
[Говорит Абдера:]
1э «…И дом мой — фракийская земля, 25
Благоплодная, многовиноградная.
Да не устанет большое Время в беге своем упрочивать меня!
Новозданная,
Видела я мать моей матери,
Вбитую в прах вражеским пожаром. 30
Но кто выступит силою за друзей на врагов,
Тому труд в добрый час обернется миром».
Иэ, пеан! Иэ, пеан! Не смолкайте, звуки! 35
2а . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
«Что повито в чести и в добром совете, — 50
Над тем не вянет безоблачная нега, —
Да пошлет ее бог и нам!
Кто умер встарь,
Тех не тронет вражеская ревность, 55
И потомки воздадут своим предкам
Долею дальней славы.
2э Это им 60
Войною далась даровитая земля,
Божественная кормилица людям;
Это они утвердили изобилие,
Это они отогнали за Афон пеонийские копья;
Судьба перестигла их,
Но с претерпевающими — бог. 65
Потрудившийся в добром
Лучится хвалебною молвой:
Высочайший блеск
Осиял их на врагов у Меланфилла…» 70
Иэ, пеан! Иэ, пеан! Не смолкайте, звуки!
3с «…Но будет день — и смутится у реки
Малое оружие пред великим воинством».
В месяце первый день, 75
Он был назван обутою в красное благосклонной Гекатой,
Чтобы так тому и быть;
И вот труженицы сладких [песен]… 80
……………………………………………………………….
3э Тебя, [Аполлон],
Призывают напевы душистого Делоса,
А на кручах Парнасских скал —
Дельфийские девы с кружащимися глазами
В быстроногом хороводе
Мощным голосом звенят к тебе сладкую песнь. 100
А ты, Абдер,
По-доброму осени меня благодатью на славные дела,
И войско, радующееся коням,
Силою твоею
На последний выведи бой. 105
Иэ, пеан! Иэ, пеан! Не смолкайте, звуки!
52d. Пеан 4. КЕОСЦАМ В ЧЕСТЬ ДЕЛОСА[539]
[Говорит остров Кеос:]
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
1э …Дом мой — скала, 20
Но ведом я доблестью по играм Эллады;
Я — питатель Муз;
И нива Диониса несет мне дар жизни, целенье в беде. 25
Ни коней у меня, ни рогатых стад, —
Но не отдал ведь Меламп
Родину свою и провидческий дар
Даже за аргосское царство, — 30
Иэ, иэ, о! иэ, пеан! —
2с Домашний свой город, сверстные и родные
Были ему и любимей и милей.
Пусть гонится глупец за тем, что вдали, — 35
А мне по душе слово царя Евксантия:
Он отверг критян, просивших о царе,
Не вошел в седьмую долю с сынами Пасифаи,
А сказал он им знаменье:
«Боюсь Зевса-Воина 40
И боюсь землетрясущего бога, чей гулок удар:
2а Молнией и трезубцем
Землю и люд
Обрушили они в тартаровы недра,
И оставили только мою мать
В терему за красною оградою. 45
Мне ли
За чужое добро, за дальний большой надел
Блаженные отринуть уставы моей земли?
В этом ли твердость?
Нет, моя душа: 50
Не тебе кипарисы, не тебе идейские пастбища!
2э Доля моя — малая купа дубов,
Но ни страсти в ней, ни смятения…
[Говорит остров Кеос:]
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
1э …Дом мой — скала, 20
Но ведом я доблестью по играм Эллады;
Я — питатель Муз;
И нива Диониса несет мне дар жизни, целенье в беде. 25
Ни коней у меня, ни рогатых стад, —
Но не отдал ведь Меламп
Родину свою и провидческий дар
Даже за аргосское царство, — 30
Иэ, иэ, о! иэ, пеан! —
2с Домашний свой город, сверстные и родные
Были ему и любимей и милей.
Пусть гонится глупец за тем, что вдали, — 35
А мне по душе слово царя Евксантия:
Он отверг критян, просивших о царе,
Не вошел в седьмую долю с сынами Пасифаи,
А сказал он им знаменье:
«Боюсь Зевса-Воина 40
И боюсь землетрясущего бога, чей гулок удар:
2а Молнией и трезубцем
Землю и люд
Обрушили они в тартаровы недра,
И оставили только мою мать
В терему за красною оградою. 45
Мне ли
За чужое добро, за дальний большой надел
Блаженные отринуть уставы моей земли?
В этом ли твердость?
Нет, моя душа: 50
Не тебе кипарисы, не тебе идейские пастбища!
2э Доля моя — малая купа дубов,
Но ни страсти в ней, ни смятения…
52е. Пеан 5. АФИНЯНАМ В ЧЕСТЬ ДЕЛОСА[540]
[Об ионянах:]
…и взяли, и держали Евбею, —
7с Иэ, Аполлон Делиец!
Они встали на севах стадных островов
И на Делосе с широкою славою,
Ибо дал им домом золотоносный Аполлон 40
Тело Астерии, —
8с Иэ, Аполлон Делиец!
И на том острову
Приветьте меня, дети Латоны,
В службу вам несущего гремящий клик 45
Медового славного пеана.
[Об ионянах:]
…и взяли, и держали Евбею, —
7с Иэ, Аполлон Делиец!
Они встали на севах стадных островов
И на Делосе с широкою славою,
Ибо дал им домом золотоносный Аполлон 40
Тело Астерии, —
8с Иэ, Аполлон Делиец!
И на том острову
Приветьте меня, дети Латоны,
В службу вам несущего гремящий клик 45
Медового славного пеана.
52f. Пеан 6. ДЕЛЬФИЙЦАМ НА ПРАЗДНИК ФЕОКСЕНИЙ[541]
1с Во имя Олимпийского Зевса!
Я взываю
К славной вещаниями золотой Пифийской скале,
К вам, Хариты, и к тебе, Афродита:
В этот трижды священный день 5
Примите меня,
Певчего пророка Пиерид!
Я прослышал: медноустая влага Касталии
Осиротела мужами,
И веду свой хор
К чести моей и к ладу меж верными. 10
Сердцу моему повинуясь, как младенец нежной матери,
Я схожу в Аполлонову дубраву, цветущую венками и праздниками,
Где блюдущие темный пуп Земли 15
Так часто дельфийские девы
Поют Феба,
Оземь стуча быстрою стопой… 18
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
1э … И откуда начинается бессмертное. 50
Богам дано раскрыть это перед мудрыми,
А смертным не дано уловить.
Девственные Музы, вам открыто все:
С матерью Мнемосиною и с владыкою черных туч 55
Это ваш удел!
Слушайте же меня:
Жаждет язык мой излить сладкорунный мед
На пиру богов, на широком ристалище Локсия, 60
2с Меж жертв,
Приносимых за блещущее всеэллинство,
От которого отмолил дельфийский народ
Тот голод… 65
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…В смертном лике Париса,
Спустив стрелу с тетивы,
Бог, бьющий вдаль, 80
Надолго уберег Илион от разорения,
2а Грянувшей смертью сокрушив
Верную ограду ахеян, 85
Мощного сына морской Фетиды с синими кудрями.
Неукротимый духом,
Как он спорил с Герою, богиней о белых локтях,
Как он выходил на Полиаду!
Не велик был бы труд низринуть Дарданию, 90
Не будь над ней Аполлон.
Но над золотыми тучами и кручами Олимпа
Восседая, Зевс
Не волен перемерить меру судьбы, предел богов;
За высоковолосую, 95
За Елену был должен в пылу палящего огня
Сгинуть просторный Пергам.
И когда в оплаканный плачущими могильник
Лег мощный труп Пелеева сына,
То через соленую волну 100
Поплыли гонцы на Скирос
За широкою силой Неоптолема,
2э И Неоптолем сокрушил Илион.
Но не судьба была ему увидеть милую мать, 105
Не судьба была водить по отчим полям
Мирмидонских конников
В медных шлемах, —
Его вынесло к Томару в молосской земле,
Не щадимого ни бурями, 110
Ни тем, чей широк колчан и далек удар, —
Ибо поклялся Феб:
Кто старца Приама убил в прибежище алтарного очага,
Тому не достичь ни радостного дома, ни преклонных лет:
И меж слуг, в раздоре за должный дар
Он сразил Неоптолема 120
В ограде своей, там, где пуп Земли.
Иэ, иэ, юноши, пойте, иэ, пеан!
3с Ты царишь над Дорийским морем,
Остров со славным именем,
Сияющая звезда Эллинского Зевса! 125
Не дадим тебе возлечь за жертвенный стол,
Не почтив тебя пеанами:
Наши песни взлетят к тебе, как прибой,
И ты скажешь нам,
От какого бога ты — первая средь морей и праведная меж путников? 130
Это он, вершащий и это и то,
Всевидящий Кронид,
Одарил тебя обилием,
У вод Асопа,
У самого порога дверей ее
Взяв высокогрудую деву Эгину, — 135
Золотыми прядями воздуха
Он окутал широкую спину Земли,
Чтоб на ложе бессмертия… 140
1с Во имя Олимпийского Зевса!
Я взываю
К славной вещаниями золотой Пифийской скале,
К вам, Хариты, и к тебе, Афродита:
В этот трижды священный день 5
Примите меня,
Певчего пророка Пиерид!
Я прослышал: медноустая влага Касталии
Осиротела мужами,
И веду свой хор
К чести моей и к ладу меж верными. 10
Сердцу моему повинуясь, как младенец нежной матери,
Я схожу в Аполлонову дубраву, цветущую венками и праздниками,
Где блюдущие темный пуп Земли 15
Так часто дельфийские девы
Поют Феба,
Оземь стуча быстрою стопой… 18
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
1э … И откуда начинается бессмертное. 50
Богам дано раскрыть это перед мудрыми,
А смертным не дано уловить.
Девственные Музы, вам открыто все:
С матерью Мнемосиною и с владыкою черных туч 55
Это ваш удел!
Слушайте же меня:
Жаждет язык мой излить сладкорунный мед
На пиру богов, на широком ристалище Локсия, 60
2с Меж жертв,
Приносимых за блещущее всеэллинство,
От которого отмолил дельфийский народ
Тот голод… 65
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…В смертном лике Париса,
Спустив стрелу с тетивы,
Бог, бьющий вдаль, 80
Надолго уберег Илион от разорения,
2а Грянувшей смертью сокрушив
Верную ограду ахеян, 85
Мощного сына морской Фетиды с синими кудрями.
Неукротимый духом,
Как он спорил с Герою, богиней о белых локтях,
Как он выходил на Полиаду!
Не велик был бы труд низринуть Дарданию, 90
Не будь над ней Аполлон.
Но над золотыми тучами и кручами Олимпа
Восседая, Зевс
Не волен перемерить меру судьбы, предел богов;
За высоковолосую, 95
За Елену был должен в пылу палящего огня
Сгинуть просторный Пергам.
И когда в оплаканный плачущими могильник
Лег мощный труп Пелеева сына,
То через соленую волну 100
Поплыли гонцы на Скирос
За широкою силой Неоптолема,
2э И Неоптолем сокрушил Илион.
Но не судьба была ему увидеть милую мать, 105
Не судьба была водить по отчим полям
Мирмидонских конников
В медных шлемах, —
Его вынесло к Томару в молосской земле,
Не щадимого ни бурями, 110
Ни тем, чей широк колчан и далек удар, —
Ибо поклялся Феб:
Кто старца Приама убил в прибежище алтарного очага,
Тому не достичь ни радостного дома, ни преклонных лет:
И меж слуг, в раздоре за должный дар
Он сразил Неоптолема 120
В ограде своей, там, где пуп Земли.
Иэ, иэ, юноши, пойте, иэ, пеан!
3с Ты царишь над Дорийским морем,
Остров со славным именем,
Сияющая звезда Эллинского Зевса! 125
Не дадим тебе возлечь за жертвенный стол,
Не почтив тебя пеанами:
Наши песни взлетят к тебе, как прибой,
И ты скажешь нам,
От какого бога ты — первая средь морей и праведная меж путников? 130
Это он, вершащий и это и то,
Всевидящий Кронид,
Одарил тебя обилием,
У вод Асопа,
У самого порога дверей ее
Взяв высокогрудую деву Эгину, — 135
Золотыми прядями воздуха
Он окутал широкую спину Земли,
Чтоб на ложе бессмертия… 140
52h. Пеан 7b. [ПАЛЛЕЯНАМ?] В ЧЕСТЬ ДЕЛОСА[542]
Я молю Мнемосину, дочь Неба, под добрым ее покрывалом,
И молю дочерей ее:
Дайте мне доброе умение!
Ибо слепы людские умы,
Если без повода геликонских дев
Ступают на путь в глубь мудрости земной. 15
Но мне завещан от них мой бессмертный труд.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…Верить или нет?
Дочь Кея, не желая Зевса…
…Я страшусь повествовать невероятное… 45
Бросившись в море,
Явилась она сияющей скалой
И от давних мореходов названа Ортигией.
Без устали носилась она по Эгейским волнам,
Но Всемогущий 80
Пожелал смешаться в любви,
Чтобы родить сына, носителя колчана…
Я молю Мнемосину, дочь Неба, под добрым ее покрывалом,
И молю дочерей ее:
Дайте мне доброе умение!
Ибо слепы людские умы,
Если без повода геликонских дев
Ступают на путь в глубь мудрости земной. 15
Но мне завещан от них мой бессмертный труд.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…Верить или нет?
Дочь Кея, не желая Зевса…
…Я страшусь повествовать невероятное… 45
Бросившись в море,
Явилась она сияющей скалой
И от давних мореходов названа Ортигией.
Без устали носилась она по Эгейским волнам,
Но Всемогущий 80
Пожелал смешаться в любви,
Чтобы родить сына, носителя колчана…
52i. Пеан 8. ФИВАНЦАМ НА ПИФИЙСКИЙ ПРАЗДНИК[543]
Бурливый ветер, о Музы, 65
Унес тот храм в край гипербореев;
Зато другой,
Возведенный всеискусной рукою Гефеста и Афины,
Как строен встал,
С медными стенами,
С медными столбами вкруг стен,
И золотые вшестером из-под орлиной кровли 70
Пели чаровательницы…
…Но чада Крона, . . . . . . . . . . .
Разверзнув землю перуном,
Поглотили святейшее меж творений,
Гневные на усладу, — 75
Ибо гибли
Приходящие к ней от детей и жен,
Прилепляясь духом к медовому пению.
Выковку чистейших [слов], 80
Избавление от смерти, выкликнутой девами,
Вложила тогда Паллада
В глас о прошлом, сущем и будущим,
И Мнемосина… 85
Бурливый ветер, о Музы, 65
Унес тот храм в край гипербореев;
Зато другой,
Возведенный всеискусной рукою Гефеста и Афины,
Как строен встал,
С медными стенами,
С медными столбами вкруг стен,
И золотые вшестером из-под орлиной кровли 70
Пели чаровательницы…
…Но чада Крона, . . . . . . . . . . .
Разверзнув землю перуном,
Поглотили святейшее меж творений,
Гневные на усладу, — 75
Ибо гибли
Приходящие к ней от детей и жен,
Прилепляясь духом к медовому пению.
Выковку чистейших [слов], 80
Избавление от смерти, выкликнутой девами,
Вложила тогда Паллада
В глас о прошлом, сущем и будущим,
И Мнемосина… 85
Пеан 8а.
[Вещание Кассандры]
…зазвучало вещее сердце жрицы 10
Смертным стоном,
И слова ее были, как гора средь слов:
«О Кронион, 15
Бес[предельный],
Широко видящий,
Ныне вершишь ты давно сужденную страду,
О которой видение поведала Дарданидам Гекуба, —
Чреватая тем мужем,
Видела она, что рожает огненосную Эриннию о ста руках, 20
Чтобы пал от нее Илион
В пепел…»
[Вещание Кассандры]
…зазвучало вещее сердце жрицы 10
Смертным стоном,
И слова ее были, как гора средь слов:
«О Кронион, 15
Бес[предельный],
Широко видящий,
Ныне вершишь ты давно сужденную страду,
О которой видение поведала Дарданидам Гекуба, —
Чреватая тем мужем,
Видела она, что рожает огненосную Эриннию о ста руках, 20
Чтобы пал от нее Илион
В пепел…»
52b. Пеан 9. ФИВАНЦАМ НА ПРАЗДНИК ИСМЕНИЯ[544]
1с Солнечный луч,
Родитель наших очей,
Всевидящий,
Высочайший из небесных сияний,
Что измыслил ты,
Скрывшись средь ясного для?
Зачем обессилил ты
Силу людей и путь их умов,
Ринувшись на темные тропы, 5
Новый себе проторяя ход?
Во имя Зевса
Молю тебя, стремительный коногон:
Да обратится на некое благо Фивам
Всесветное чудо твое,
Владыка!.. 10
1а …Несешь ли ты знаменье войны,
Или мор плодам,
Или снежную силу превыше слов,
Или погибельный мятеж,
Или море, выплеснувшееся в нивы, 15
Или окоченелую землю,
Или ветреное лето в бешенстве ливней,
Или, новым потопом окутав землю,
Начнешь ты племя новых людей?
1э Но не плачусь я на беду, делимую со всеми… 20
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2с Неким божеством я поставлен
К бессмертному ложу Мелии — 35
Ради вас
Лестные звуки сплести с вымыслом ума и свистом флейт.
Бог, бьющий вдаль,
Я несу умение моих Муз
К твоему прорицалищу, Аполлон, 40
2а Где некогда широкий силою Тенер, избранный вещатель уставов,
Рожден был девою Мелией, дочерью Океана,
Понесшей на твоем ложе, пифийский бог!
Это ему
Ради мудрого мужества его
Вверил ты Кадмов люд и Зетов град,
Бог-отец с нестриженною гривою;
Это его 45
Чтил превыше всех смертных
Бог морей, потрясающий трезубцем,
Напрягая берег Еврипа…
1с Солнечный луч,
Родитель наших очей,
Всевидящий,
Высочайший из небесных сияний,
Что измыслил ты,
Скрывшись средь ясного для?
Зачем обессилил ты
Силу людей и путь их умов,
Ринувшись на темные тропы, 5
Новый себе проторяя ход?
Во имя Зевса
Молю тебя, стремительный коногон:
Да обратится на некое благо Фивам
Всесветное чудо твое,
Владыка!.. 10
1а …Несешь ли ты знаменье войны,
Или мор плодам,
Или снежную силу превыше слов,
Или погибельный мятеж,
Или море, выплеснувшееся в нивы, 15
Или окоченелую землю,
Или ветреное лето в бешенстве ливней,
Или, новым потопом окутав землю,
Начнешь ты племя новых людей?
1э Но не плачусь я на беду, делимую со всеми… 20
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
2с Неким божеством я поставлен
К бессмертному ложу Мелии — 35
Ради вас
Лестные звуки сплести с вымыслом ума и свистом флейт.
Бог, бьющий вдаль,
Я несу умение моих Муз
К твоему прорицалищу, Аполлон, 40
2а Где некогда широкий силою Тенер, избранный вещатель уставов,
Рожден был девою Мелией, дочерью Океана,
Понесшей на твоем ложе, пифийский бог!
Это ему
Ради мудрого мужества его
Вверил ты Кадмов люд и Зетов град,
Бог-отец с нестриженною гривою;
Это его 45
Чтил превыше всех смертных
Бог морей, потрясающий трезубцем,
Напрягая берег Еврипа…
52m. Пеан 12. НАКСОСЦАМ В ЧЕСТЬ ДЕЛОСА (?)[545]
…с берега Наксоса, 5
Вкупе с Харитами,
Заклать жертвою тучные стада
Близ той Кинфийской скалы,
Откуда Зевс,
Темнящий тучи, сверкающий громом,
Сидя на вершине, 10
Ждал часа,
Когда не рождавшая дочерь Кея
Разрешится от сладкой муки;
И когда, как солнечный луч,
Явились на ясный свет
Близнецы — младенцы, —
Громкий крик излетел из уст Лахесы и Илифии…
…с берега Наксоса, 5
Вкупе с Харитами,
Заклать жертвою тучные стада
Близ той Кинфийской скалы,
Откуда Зевс,
Темнящий тучи, сверкающий громом,
Сидя на вершине, 10
Ждал часа,
Когда не рождавшая дочерь Кея
Разрешится от сладкой муки;
И когда, как солнечный луч,
Явились на ясный свет
Близнецы — младенцы, —
Громкий крик излетел из уст Лахесы и Илифии…
54—55. [К АПОЛЛОНУ ДЕЛЬФИЙСКОМУ?][546]
54. «[Этот камень в Дельфах] называют пупом земли: Пиндар говорит, что это на него слетелись два орла, пущенные Зевсом с запада земли и с востока».
55. «Пиндар говорит, будто Аполлон одолел Пифона силою, и Земля за это хотела низвергнуть его в Тартар».
57. ЗЕВСУ ДОДОНСКОМУ[547]
Отче Додоны,
Мощный силой,
Высший уменьем…
Отче Додоны,
Мощный силой,
Высший уменьем…
ИЗ НЕИЗВЕСТНЫХ ПЕАНОВ[548]
61 Надеяться ли на мудрость людскую,
Что одна не бросает человека на человека?
Не проникнуть в умыслы богов
Земным умом,
Ибо он рожден от смертной матери…
70 Сила Ахелоя,
Источник Европы
И струи Черной реки, —
Вот кто поит самый певучий тростник…
61 Надеяться ли на мудрость людскую,
Что одна не бросает человека на человека?
Не проникнуть в умыслы богов
Земным умом,
Ибо он рожден от смертной матери…
70 Сила Ахелоя,
Источник Европы
И струи Черной реки, —
Вот кто поит самый певучий тростник…
IV. ДИФИРАМБЫ
70b = 79, ДИФИРАМБ ФИВАНЦАМ.[549]
«Нисхождение Геракла, или Кербер»
1с В давнее время бечевою тянулся дифирамб,
И нечистое «с» вылетало из губ у людей;
Ныне же новые врата
Раскрыты священным хороводам…
…Зная, 5
Что за праздник готовят Бромию
Под скиптром Зевса
Ураниды в небесном дворце,
Пред державной Матерью богов
Первыми грянут тимпаны,
Ударят кроталы, 10
Вспыхнет факелом рыжая сосна,
Прозвучат глухие стоны Наяд
И безумные «алала!» с запрокинутыми шеями;
Дышащий огнем шевельнется всемогущий перун
И копье Эниалия,
И просвистит десятью тысячами змей
Мощная эгида Паллады.
1а Быстрая приспеет Артемида из уединений своих,
Львиный род
Приводя к вакхическому неистовству, 20
Ибо и звериным стаям в хоровом кругу
Радуется Бромий.
А я,
Избранный вестник искусных слов,
Музою воздвигнут к мольбе 25
Об Элладе, крае красных хороводов, —
Ибо родом я из Фив, прогибающих колесницы,
Где когда-то Гармонию, говорит молва,
Взял в жены Кадм за высокий ее дух, —
И вняла она голосу Зевса:
Родилось от нее племя, славное между людьми. 30
Дионис.
1с В давнее время бечевою тянулся дифирамб,
И нечистое «с» вылетало из губ у людей;
Ныне же новые врата
Раскрыты священным хороводам…
…Зная, 5
Что за праздник готовят Бромию
Под скиптром Зевса
Ураниды в небесном дворце,
Пред державной Матерью богов
Первыми грянут тимпаны,
Ударят кроталы, 10
Вспыхнет факелом рыжая сосна,
Прозвучат глухие стоны Наяд
И безумные «алала!» с запрокинутыми шеями;
Дышащий огнем шевельнется всемогущий перун
И копье Эниалия,
И просвистит десятью тысячами змей
Мощная эгида Паллады.
1а Быстрая приспеет Артемида из уединений своих,
Львиный род
Приводя к вакхическому неистовству, 20
Ибо и звериным стаям в хоровом кругу
Радуется Бромий.
А я,
Избранный вестник искусных слов,
Музою воздвигнут к мольбе 25
Об Элладе, крае красных хороводов, —
Ибо родом я из Фив, прогибающих колесницы,
Где когда-то Гармонию, говорит молва,
Взял в жены Кадм за высокий ее дух, —
И вняла она голосу Зевса:
Родилось от нее племя, славное между людьми. 30
Дионис.
71. ВТОРОЙ ДИФИРАМБ ФИВАНЦАМ[550]
«В гипорхемах Пиндар пишет, что дифирамб был изобретен на Наксосе, а в I книге дифирамбов — что в Фивах».
72—74. ДИФИРАМБ ОБ ОРИОНЕ[551]
«Гирия в Фиваиде… где родился Орион, как о том говорит Пиндар в дифирамбах».
72 …Некогда панцырный набросился Орион
На чужую жену…
74 …Гонится за Плейоною, и пес при нем…
75. ДИФИРАМБ АФИНЯНАМ[552]
В круг наш
Светлую радость свейте, олимпийцы,
Шагающие там, где курится фимиамом
Пуп святых Афин, средоточие всех путей,
И блещет всеискусная площадь! 5
В венках из фиалок и вешних песен
Склонитесь ко мне —
Выступающему от Зевса в блеске моем
К сугубой песне
Во славу бога, венчанного плющом,
Бромием и Эрибоем называемого меж смертными! 10
Мы поем
Отпрыска вышнего родителя и кадмейской жены.
Зримые его знаки не скрыты от провидца,
Когда Оры в багреце своем распахнули чертог,
И весна благоухает нектарными злаками. 15
Тут и рассыпаться по бессмертной земле фиалковым купам,
Тут и вплестись розам в пряди кудрей,
Прозвенеть голосу певучих флейт,
И поющим взойти к Семеле с перевитой головой!
В круг наш
Светлую радость свейте, олимпийцы,
Шагающие там, где курится фимиамом
Пуп святых Афин, средоточие всех путей,
И блещет всеискусная площадь! 5
В венках из фиалок и вешних песен
Склонитесь ко мне —
Выступающему от Зевса в блеске моем
К сугубой песне
Во славу бога, венчанного плющом,
Бромием и Эрибоем называемого меж смертными! 10
Мы поем
Отпрыска вышнего родителя и кадмейской жены.
Зримые его знаки не скрыты от провидца,
Когда Оры в багреце своем распахнули чертог,
И весна благоухает нектарными злаками. 15
Тут и рассыпаться по бессмертной земле фиалковым купам,
Тут и вплестись розам в пряди кудрей,
Прозвенеть голосу певучих флейт,
И поющим взойти к Семеле с перевитой головой!
76—77. ВТОРОЙ ДИФИРАМБ АФИНЯНАМ[553]
76 Блещущие жиром,
Увенчанные фиалками,
Звенящие в песнях,
Славные Афины —
Оплот Эллады, город под сенью божества…
77 [«при Артемисии»,]
…где сыны афинян
Заложили сияющее основание
Вольности…
76 Блещущие жиром,
Увенчанные фиалками,
Звенящие в песнях,
Славные Афины —
Оплот Эллады, город под сенью божества…
77 [«при Артемисии»,]
…где сыны афинян
Заложили сияющее основание
Вольности…
ИЗ НЕИЗВЕСТНЫХ ДИФИРАМБОВ
78 Воинский клич «алала!», [554]
Дитя Войны,
Предварение копий на копья,
Ты, для кого
Священную смерть принимают мужи,
Жертвуя собою за отечество,
Слушай меня!..
80 Владычица Кибела, Матерь богов…[555]
81 …Тебе, Герион, хвала, —
Но ни слова о том, что не мило Зевсу!
82 Блистательный Египет над кручами берегов…[556]
83 Было: свиньями звали беотийский народ…[557]
78 Воинский клич «алала!», [554]
Дитя Войны,
Предварение копий на копья,
Ты, для кого
Священную смерть принимают мужи,
Жертвуя собою за отечество,
Слушай меня!..
80 Владычица Кибела, Матерь богов…[555]
81 …Тебе, Герион, хвала, —
Но ни слова о том, что не мило Зевсу!
82 Блистательный Египет над кручами берегов…[556]
83 Было: свиньями звали беотийский народ…[557]
V. ПРОСОДИИ
89 Запевая ли, замолкая ли,[558]
Кого помянуть,
Как не Латону о широком поясе,
Как не деву-погонщицу скакунов?..
91—93. ПРОСОДИЙ О ТИФОНЕ[559]
«Пиндар в своих просодиях представил, будто боги, гонимые Тифоном, принимали вид не человека, а иных животных, и что влюбленный Зевс становился то быком, то орлом, то лебедем…»
92 …Этна его облегает безмерными узами…
93 Ты единый меж богов, родитель Зевс,
Неприступного укротил
В Аримах стоглавца Тифона…
VI. ПАРФЕНИИ
94а. ПАРФЕНИИ ЭОЛАДУ ФИВАНСКОМУ[560]
…вершу я, как некий
с Священнослужитель.
Разная честь суждена людям:
Кто доблестен —
На том тяготеет Зависть,
А у кого за душой — ничто,
Тому кутает лоб черное безмолвие. 10
а Моя же молитва к Кроновым сынам —
За Эолада и за племя его,
Чтобы ровным было время их счастья:
Ибо дни земнородных бессмертны —
Смертно лишь тело. 15
э Но чей дом не рухнул, осиротев детьми,
Под ярмом насильной Неизбежности, —
Тот живет,
Избежав тяготящей заботы;
А что было до рождения его…
…вершу я, как некий
с Священнослужитель.
Разная честь суждена людям:
Кто доблестен —
На том тяготеет Зависть,
А у кого за душой — ничто,
Тому кутает лоб черное безмолвие. 10
а Моя же молитва к Кроновым сынам —
За Эолада и за племя его,
Чтобы ровным было время их счастья:
Ибо дни земнородных бессмертны —
Смертно лишь тело. 15
э Но чей дом не рухнул, осиротев детьми,
Под ярмом насильной Неизбежности, —
Тот живет,
Избежав тяготящей заботы;
А что было до рождения его…
94b. ПАРФЕНИИ ФИВАНЦАМ НА ПРАЗДНИК ДАФНЕФОРИЙ[561]
1с …это Локсий идет,
В благости своей умножая бессмертные свои дары Фивам 25
1а Подпояшу я проворно платье мое,
В нежные возьму я руки блещущую лавровую ветвь,
И воскликну хвалу
Славному стану Эолада
И сына его Пагонда. 30
1э Венками цветет мой девичий лоб,
А песни мои
Под звуки флейт из лотосовых стволов
Вторят ладу Сирен, 35
2с Пред которым смолкает
Мгновенный порыв Зефира,
И Борей, трепещущий мощью бурь,
Отлетает, унимая быстрые волны моря… 40
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Много прекрасного
3с Помню я в словесной красе,
А иное ведает
Всевластный Зевс. 45
Мне же пристала
Лишь девичья мысль и девичья речь, —
3а Ни отца, ни мать
Того отрока, о ком забота моя,
Я не мину в дарственной песне.
Я взошла в наш хор
Верною очевидицею 50
Агасиклу
И славным гостями родителям его:
3э Встарь и вновь
Чтимы они от окрестников 55
За всеведомые победы их быстрых коней —
4э На берегах ли славного Онхеста,
Перед знатным ли храмом Итонии
Увили они венками свой лоб, 60
Или в Писе…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
5с Не минул и потом их недобрый гнев:
За разумные заботы их
Вражьей злобою грянул он, не кривя языка, —
Но не свел их сердец
С верных путей справедливости. 65
5а Сын Дамены!
Благословенной стопою веди меня вперед,
И первою за тобой последует радостная дочь,
Ступая подошвами
Вслед лавру в пышной листве.
5э Андесистрота была ее наставницею…
1с …это Локсий идет,
В благости своей умножая бессмертные свои дары Фивам 25
1а Подпояшу я проворно платье мое,
В нежные возьму я руки блещущую лавровую ветвь,
И воскликну хвалу
Славному стану Эолада
И сына его Пагонда. 30
1э Венками цветет мой девичий лоб,
А песни мои
Под звуки флейт из лотосовых стволов
Вторят ладу Сирен, 35
2с Пред которым смолкает
Мгновенный порыв Зефира,
И Борей, трепещущий мощью бурь,
Отлетает, унимая быстрые волны моря… 40
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Много прекрасного
3с Помню я в словесной красе,
А иное ведает
Всевластный Зевс. 45
Мне же пристала
Лишь девичья мысль и девичья речь, —
3а Ни отца, ни мать
Того отрока, о ком забота моя,
Я не мину в дарственной песне.
Я взошла в наш хор
Верною очевидицею 50
Агасиклу
И славным гостями родителям его:
3э Встарь и вновь
Чтимы они от окрестников 55
За всеведомые победы их быстрых коней —
4э На берегах ли славного Онхеста,
Перед знатным ли храмом Итонии
Увили они венками свой лоб, 60
Или в Писе…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
5с Не минул и потом их недобрый гнев:
За разумные заботы их
Вражьей злобою грянул он, не кривя языка, —
Но не свел их сердец
С верных путей справедливости. 65
5а Сын Дамены!
Благословенной стопою веди меня вперед,
И первою за тобой последует радостная дочь,
Ступая подошвами
Вслед лавру в пышной листве.
5э Андесистрота была ее наставницею…
94с = 116, 117. ВТОРОЙ ПАРФЕНИЙ НА ПРАЗДНИК ДАФНЕФОРИЙ[562]
В хоровод меня зовет Мусагет —
Предводи, Латона, служителя!..
В хоровод меня зовет Мусагет —
Предводи, Латона, служителя!..
95—99. ПАРФЕНИЙ ПАНУ[563]
95 О Пан, блюдущий Аркадию,
Хранитель святых оград…
…Сопутник Великой Матери,
Сладкий любимец,
Важных Харит…
96 …О блаженный,
Которого именуют олимпийцы
Вездесущим псом Великой Богини…
97 …Ты цедишь свою песнь…
99 …Плясун, всех богов искуснейший…[564]
95 О Пан, блюдущий Аркадию,
Хранитель святых оград…
…Сопутник Великой Матери,
Сладкий любимец,
Важных Харит…
96 …О блаженный,
Которого именуют олимпийцы
Вездесущим псом Великой Богини…
97 …Ты цедишь свою песнь…
99 …Плясун, всех богов искуснейший…[564]
104. ИЗ НЕИЗВЕСТНОГО ПАРФЕНИЯ[565]
«Пиндар в “отдельных парфениях” говорит, что мужчины в любви молятся Солнцу, а женщины Луне».
104b. ПАРФЕНИЙ АПОЛЛОНУ ГАЛАКСИЙСКОМУ[566]
Из всех овец,
Как лучшая вода из источников,
Материнское струилось молоко;
Торопливо наполняли им чаны,
Ни мех, ни кувшин не пустовали в домах,
Полны были деревянные кадки и бочки…
Из всех овец,
Как лучшая вода из источников,
Материнское струилось молоко;
Торопливо наполняли им чаны,
Ни мех, ни кувшин не пустовали в домах,
Полны были деревянные кадки и бочки…
VII. ГИПОРХЕМЫ
105—106. ГИПОРХЕМА ГИЕРОНУ[567]
105 Пойми слова мои,
Соименник божественных святынь,
Отец и зиждитель Этны!
И меж кочующих скифов блуждает одинок
Тот, у кого нет жилья на колесах, — 5
Он в презренье…
106 …От Тайгета — лакейский пес,
Первый гончий густошерстого зверя;
От скиросских коз
Самое лучшее доится молоко;
Оружье — в Аргосе, 5
Колесницы — в Фивах,
А в Сицилии, сияющей плодами,
Быть повозкам, сработанным искусною рукой…
105 Пойми слова мои,
Соименник божественных святынь,
Отец и зиждитель Этны!
И меж кочующих скифов блуждает одинок
Тот, у кого нет жилья на колесах, — 5
Он в презренье…
106 …От Тайгета — лакейский пес,
Первый гончий густошерстого зверя;
От скиросских коз
Самое лучшее доится молоко;
Оружье — в Аргосе, 5
Колесницы — в Фивах,
А в Сицилии, сияющей плодами,
Быть повозкам, сработанным искусною рукой…
107ab—108. ИЗ НЕИЗВЕСТНЫХ ГИПОРХЕМ
107аb Засвистав[568]
Пеласгийского коня, амиклейского пса,
Соревнующей стопой
Мчись в угон за витым напевом,
Как на Дотии, открытом всем ветрам,
Тщетной смертью 5
[Ты] летишь за рогатой ланью,
А она лишь поворачивает шею…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…Я умею смесить ноги в легком плясе!
Критский в нем лад, и молосский над ним гуд.
108 Когда бог указывает зачин,[569]
То всякому делу — пряма тропа
К доблести побед,
И всякий исход — прекраснейший…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Бог из тьмы ночной
Лучезарный выведет свет,
И сумраком туч
Затмит чистейшее сиянье дня…
107аb Засвистав[568]
Пеласгийского коня, амиклейского пса,
Соревнующей стопой
Мчись в угон за витым напевом,
Как на Дотии, открытом всем ветрам,
Тщетной смертью 5
[Ты] летишь за рогатой ланью,
А она лишь поворачивает шею…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…Я умею смесить ноги в легком плясе!
Критский в нем лад, и молосский над ним гуд.
108 Когда бог указывает зачин,[569]
То всякому делу — пряма тропа
К доблести побед,
И всякий исход — прекраснейший…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Бог из тьмы ночной
Лучезарный выведет свет,
И сумраком туч
Затмит чистейшее сиянье дня…
109—110. ГИПОРХЕМА ФИВАНЦАМ[570]
110 Сладка война — для не изведавшего войны;
А кто сведом с ней,
Тот без меры трепещет прихода ее
В сердце своем…
109 …Вынести бы вам, сограждане,
Под погожее небо ваше общее добро,
Взыскуя сияющего блеска
Тишины,
От которой мужает дух людской;
И прогнать бы вам из сердец гневливый раздор,
Носителя нищеты,
Недоброго наставника юных…
110 Сладка война — для не изведавшего войны;
А кто сведом с ней,
Тот без меры трепещет прихода ее
В сердце своем…
109 …Вынести бы вам, сограждане,
Под погожее небо ваше общее добро,
Взыскуя сияющего блеска
Тишины,
От которой мужает дух людской;
И прогнать бы вам из сердец гневливый раздор,
Носителя нищеты,
Недоброго наставника юных…
ИЗ НЕИЗВЕСТНЫХ ГИПОРХЕМ
VIII. ЭНКОМИИ
118—119. ЭНКОМИЙ ФЕРОНУ АКРАГАНТСКОМУ[573]
Я хочу пред сынами эллинов…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Утвердивши дом свой на Родосе,
Они шагнули оттуда пасти высокий город свой,
Где великими дарами воздают они небожителям,
И, как туча, их окутывает
Вечное блаженство.
Я хочу пред сынами эллинов…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Утвердивши дом свой на Родосе,
Они шагнули оттуда пасти высокий город свой,
Где великими дарами воздают они небожителям,
И, как туча, их окутывает
Вечное блаженство.
120—121. ЭНКОМИЙ АЛЕКСАНДРУ, СЫНУ АМИНТЫ[574]
120 Славный соименник Дарданида,
Сын Аминты, отважный духом…
121 Славословия подобают лучшим…
…В прекрасных песнях…
Только в них достигает нас бессмертная честь,
А в молчанье — и прекрасное гибнет.
120 Славный соименник Дарданида,
Сын Аминты, отважный духом…
121 Славословия подобают лучшим…
…В прекрасных песнях…
Только в них достигает нас бессмертная честь,
А в молчанье — и прекрасное гибнет.
122. ЭНКОМИЙ КСЕНОФОНТУ КОРИНФСКОМУ[575]
1с Девицы о многих гостях,
Служительницы богини Эова,
В изобильном Коринфе
Воскуряющие на алтаре
Бледные слезы желтого ладана,
Мыслью уносясь
К небесной Афродите, матери любви,
2с И она вам дарует, юные,
Нежный плод ваших лет
Обирать без упрека с любвеобильного ложа:
Где вершит Неизбежность, там все — хорошо.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
3с Но что скажут мне правящие над Истмом,
Запев этой песни, сладкой, как мед,
Слыша общий с общими женами?
4с Мы познали золото пробным камнем…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
О владычица Кипра,
Сюда, в твою сень
Сточленный сонм юных женщин для пастьбы
Вводит Ксенофонт,
Радуясь о исполнении своих обетов. 20
1с Девицы о многих гостях,
Служительницы богини Эова,
В изобильном Коринфе
Воскуряющие на алтаре
Бледные слезы желтого ладана,
Мыслью уносясь
К небесной Афродите, матери любви,
2с И она вам дарует, юные,
Нежный плод ваших лет
Обирать без упрека с любвеобильного ложа:
Где вершит Неизбежность, там все — хорошо.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
3с Но что скажут мне правящие над Истмом,
Запев этой песни, сладкой, как мед,
Слыша общий с общими женами?
4с Мы познали золото пробным камнем…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
О владычица Кипра,
Сюда, в твою сень
Сточленный сонм юных женщин для пастьбы
Вводит Ксенофонт,
Радуясь о исполнении своих обетов. 20
123. ЭНКОМИЙ ФЕОКСЕНУ ТЕНЕДОССКОМУ[576]
с В должное время,
В юные годы
Надобно пожинать любовные утехи;
Но лучащийся блеск из глаз Феоксена —
Кто, увидев его, не вспенится страстью,
Сердце у того
Черное,
Из железа или стали 5
а На холодном выкованное огне,
И Афродита с кружащимися очами
Гнушается им;
Или, верно, надрывается он о наживе,
Или женским бесстыдством
Сбит он, служа ему душою на всех путях.
Но я, по воле богини, 10
Таю,
э Как тает под вгрызающимся пламенем
Воск священных пчел,
Едва я увижу
Юную свежесть отроческих тел.
Недаром, явясь на Тенедосе,
Харита и богиня Эова…
…сына Агесилая…
с В должное время,
В юные годы
Надобно пожинать любовные утехи;
Но лучащийся блеск из глаз Феоксена —
Кто, увидев его, не вспенится страстью,
Сердце у того
Черное,
Из железа или стали 5
а На холодном выкованное огне,
И Афродита с кружащимися очами
Гнушается им;
Или, верно, надрывается он о наживе,
Или женским бесстыдством
Сбит он, служа ему душою на всех путях.
Но я, по воле богини, 10
Таю,
э Как тает под вгрызающимся пламенем
Воск священных пчел,
Едва я увижу
Юную свежесть отроческих тел.
Недаром, явясь на Тенедосе,
Харита и богиня Эова…
…сына Агесилая…
124. ЭНКОМИЙ ФРАСИБУЛУ АКРАГАНТСКОМУ[577]
1с Тебе, Фрасибул,
Шлю я к застолью этот воз любезных песнопений, —
И да будет он сладок в хмельном кругу,
И да будет он стрекалом для Вакховых лоз и афинских чаш
2с Когда отлетают от сердца
Бременящие заботы, — 5
Все мы вровень плывем по золотым морям
3с К обманчивому берегу,
И нищий тогда богат, а богач…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И набухают сердца,
Укрощенные виноградными стрелами…
1с Тебе, Фрасибул,
Шлю я к застолью этот воз любезных песнопений, —
И да будет он сладок в хмельном кругу,
И да будет он стрекалом для Вакховых лоз и афинских чаш
2с Когда отлетают от сердца
Бременящие заботы, — 5
Все мы вровень плывем по золотым морям
3с К обманчивому берегу,
И нищий тогда богат, а богач…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
И набухают сердца,
Укрощенные виноградными стрелами…
125—126. ЭНКОМИЙ ГИЕРОНУ СИРАКУЗСКОМУ[578]
[О струнном барбитоне.]
…которому Терпандр Лесбосский
Был первооткрывателем,
На лидийских пирах
Заслышавший перекликающийся высокий напев
Пектиды…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Не угашай жизненных утех:
Сладкое бытие —
Лучшее из лучшего у человека.
…которому Терпандр Лесбосский
Был первооткрывателем,
На лидийских пирах
Заслышавший перекликающийся высокий напев
Пектиды…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Не угашай жизненных утех:
Сладкое бытие —
Лучшее из лучшего у человека.
ИЗ НЕИЗВЕСТНЫХ ЭНКОМИЕВ[579]
127 Люби и служи любви,
Пока дано тебе время;
Не гонись, душа,
За счетом старческих тягот…
128 …всю прелесть утех Афродиты,
Чтобы вместе с Химаром пить
И плескать вино
За здоровье Агафонида…
127 Люби и служи любви,
Пока дано тебе время;
Не гонись, душа,
За счетом старческих тягот…
128 …всю прелесть утех Афродиты,
Чтобы вместе с Химаром пить
И плескать вино
За здоровье Агафонида…
IX. ФРЕНЫ
129—130 …Сила солнца сияет им,[580]
Когда здесь — ночь;
Слободы их — под лугами багряных роз
И под сенью ладанных деревьев,
Тяжких золотыми плодами… 5
…Для иных там копи и голая борьба,
Для иных в усладу — кости игр и звуки лир;
Древо их блаженства — в цвету,
Милый запах веет по удольям их,
А на алтарях
Смешиваются жертвы с блещущим вдаль огнем. 10
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Медленные реки
Изрыгают оттуда сумрак черной ночи…
131 …В блаженной доле[581]
Все минуют конец, избавляющий от трудов;
И тело их следует за всемогущею смертью,
Но жив остается облик бытия,
Ибо только он — от богов.
Он спит, когда члены наши — при деле их;
А когда на них скатывается дрема,
Он в несчетных снах
Являет нам близящийся суд
Меж теми, кому радость и кому беда…
133 …А с кого Персефона[582]
Примет пеню за давящую давность,
Души тех она выведет вновь
К вышнему солнцу
На девятый год,
И вырастут из них великие цари,
И кто ревностен силою, и кто мудр умом;
От людей же впредь станут они зваться:
Святые герои…
134 …Обилие —[583]
Не беглец от счастливцев…
135 [Об Эномае:]
…Погубивший десять и трех —
Пал от четвертого…
136 …Звезды, и реки, и волны моря…
137 Блажен, кто сошел под землю,[584]
Увидев, что он увидел:
Ведом ему жизненный конец,
Ведомо дарованное от бога начало…
139 Есть для детей Латоны о золотом веретене[585]
Пеаны — урочные песни;
Есть иные — для Вакха, увенчанного цветущим плющом,
Взметающие дифирамбы;
А иные выпестовали трое…
И одна поет о певчем Лине, о Лине; 5
Другая — о Гименее,
Похищенном Долею в первом касании его брака,
Слагает смертную песню;
Третья — о Иалеме,
Сокрушенном в силе его
Жестоко на него ринутым недугом;
А о сыне Эагра…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
X. ИЗ РАЗНЫХ КНИГ
140а [Расправа Геракла с Лаомедонтом][586]
…Геракл…
…всех превозмогающий силою…
…в гневе на царя, 50
Неподобного терзателя гостей своих,
Он воззвал к верховодцу Делоса,
Он унял нечестие…
…славных звонкогремящих струн, 60
О бог, далеко разящий!
Вспомни,
Как на всхолмьях божественного Пароса
И тебе, владыка, и родителю твоему
Воздвиг он жертвенник,
По морским мостам 65
Шагая к Лаомедонту
Вестником назначенной участи!..
140b Ион[ийской музе подстать][587]
Песню и лад
Измыслил для флейт
Локриец от Зефирия, белого горба 5
Над солью Авсонийской пучины…
…и он грянул, как пеан
Аполлону и [ловчей Артемиде]. 10
А я на его короткий запев,
Встрепенувшись,
Неленивый строю язык,
Битвенному зову
Откликаясь, как подводный дельфин
В невзволнованном море
Желанною потревоженный флейтою…
140c [Тиндариды:][588]
Укрощающие бьющий напор морей
И быстрые взмахи ветра…
[О БОГАХ.]
140 Что есть бог? Бог есть все…
141 Все от бога; от бога и прелесть песен…
143 …Безвечные,
Безнедужные,
Не томимые заботами,
Чуждые гула ахеронтских волн…
144 Ты, сын Реи, гонщик громов…
146 [Афина;]
У правой руки отца,
Где молния и дышащий огонь,
[Воссевшая…]
148 Аполлон с широким колчаном,
Пляшущий владыка великолепий…
149 …осужден быть благодетелем смертных…[589]
150 Муза, вещай: я — пророк твой…[590]
151 Муза меня подвигнула…
152 Весть моя слаще
Медуницами строенного сота…
153 Да умножит древесную поросль
Добрый Дионис,
Чистый светоч позднего лета…
155 Что мне сделать в угоду[591]
Тебе, мощный громом Зевс,
Вам, Музы,
И тебе, божественное Благодушие,—
Молвите!..
156 Буйный топотун в хоровом кругу,[592]
Малейских вскормленник круч,
Наложник Наяды,
Силен…
157 [Силен в споре с Олимпом:][593]
«Однодневка,
Пустомолвка,
Ты ли, скудный, хвалишься мне добром?..»
158 [О жрицах:]
Радуется (Деметра) священным пчелам…
140 Что есть бог? Бог есть все…
141 Все от бога; от бога и прелесть песен…
143 …Безвечные,
Безнедужные,
Не томимые заботами,
Чуждые гула ахеронтских волн…
144 Ты, сын Реи, гонщик громов…
146 [Афина;]
У правой руки отца,
Где молния и дышащий огонь,
[Воссевшая…]
148 Аполлон с широким колчаном,
Пляшущий владыка великолепий…
149 …осужден быть благодетелем смертных…[589]
150 Муза, вещай: я — пророк твой…[590]
151 Муза меня подвигнула…
152 Весть моя слаще
Медуницами строенного сота…
153 Да умножит древесную поросль
Добрый Дионис,
Чистый светоч позднего лета…
155 Что мне сделать в угоду[591]
Тебе, мощный громом Зевс,
Вам, Музы,
И тебе, божественное Благодушие,—
Молвите!..
156 Буйный топотун в хоровом кругу,[592]
Малейских вскормленник круч,
Наложник Наяды,
Силен…
157 [Силен в споре с Олимпом:][593]
«Однодневка,
Пустомолвка,
Ты ли, скудный, хвалишься мне добром?..»
158 [О жрицах:]
Радуется (Деметра) священным пчелам…
[О ГЕРОЯХ]
159 Справедливцам вернейший спаситель — Время…[594]
160 Мертвецам и друзья — предатели…
161 [О казни титанов:][595]
…Иные в цепях, головою вниз…
162—163 [Об Оте и Эфиальте:][596]
…Быстрые всходни в крутые взметнув небеса…
…Вбили друг в друга копья обоюдной смерти…
164 В битвы влюбленный Персеев род…[597]
165 [О гамадриаде:][598]
…которой боги
Выкружили жребий
Века, равного веку древесному…
166—167 …А познав волну[599]
Медвяного вина, укрощающего людей,
Кентавры
Белое молоко сошвырнули со своих столов —
Безотчетно рванулись они пить из серебряных рогов,
И помутился их ум…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пораженный зеленою сосною,
Топнул оземь Кеней,
И земля, расступясь, его поглотила…
168 [О Геракле:][600]
Двух быков
Еще теплые туши взвалили они на уголья,
Жаря их на огне;
…тяжкое хрустенье костей, —
Было у меня время
Все увидеть и все понять…
169 Обычай — владыка над всеми,[601]
Над смертными и бессмертными;
Правый и в насилии,
Вершит он вершимое всевышней рукой.
Свидетель тому, — Геракл в его подвигах:
Не он ли Герионовых быков,
Не дареных и не купленных,
Пригнал к киклопическим воротам Еврисфея?..
170 Жертвовать всего по сотне…[602]
171 Цветущих юностью умертвил двенадцать сыновей,[603]
И отца их — тринадцатым…
172 Юность Пелея,[604]
Героя, подобного богам,
Проблистала тысячами подвигов:
С сыном Алкмены
Он был на равнине Трои,
Он ходил за поясом амазонки,
Он исплавал славное плавание Ясона
И похитил Медею в колхидском дому…
173 [Об амазонках:][605]
…строили они
Сирийский полк о широких копьях…
179 Амифаонидам[606]
Цветистую тку я перевязь…
180 Не звони пред людьми[607]
Пустыми словами —
Всего бывают надежней
Пути молчанья,
А слово, рвущееся превыше всех, —
Стрекало битв…
181 Своему хвала — посмешищем выльется…
182 [«Из речей об Эрифиле»:]
…Увы!
Незрячая, блуждает мысль
Однодневок…
183 [О Фениксе:][608]
…Привел смелый сонм
Пращников-долопов
В помощь дротам данаев,
Уздателей коней…
184 Аянт, мощный превыше мощи,[609]
Невянущий в радости битвы…
185 Еще стены выдыхают дым…
187 За честным столом
Не раз сочетались герои…
159 Справедливцам вернейший спаситель — Время…[594]
160 Мертвецам и друзья — предатели…
161 [О казни титанов:][595]
…Иные в цепях, головою вниз…
162—163 [Об Оте и Эфиальте:][596]
…Быстрые всходни в крутые взметнув небеса…
…Вбили друг в друга копья обоюдной смерти…
164 В битвы влюбленный Персеев род…[597]
165 [О гамадриаде:][598]
…которой боги
Выкружили жребий
Века, равного веку древесному…
166—167 …А познав волну[599]
Медвяного вина, укрощающего людей,
Кентавры
Белое молоко сошвырнули со своих столов —
Безотчетно рванулись они пить из серебряных рогов,
И помутился их ум…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пораженный зеленою сосною,
Топнул оземь Кеней,
И земля, расступясь, его поглотила…
168 [О Геракле:][600]
Двух быков
Еще теплые туши взвалили они на уголья,
Жаря их на огне;
…тяжкое хрустенье костей, —
Было у меня время
Все увидеть и все понять…
169 Обычай — владыка над всеми,[601]
Над смертными и бессмертными;
Правый и в насилии,
Вершит он вершимое всевышней рукой.
Свидетель тому, — Геракл в его подвигах:
Не он ли Герионовых быков,
Не дареных и не купленных,
Пригнал к киклопическим воротам Еврисфея?..
170 Жертвовать всего по сотне…[602]
171 Цветущих юностью умертвил двенадцать сыновей,[603]
И отца их — тринадцатым…
172 Юность Пелея,[604]
Героя, подобного богам,
Проблистала тысячами подвигов:
С сыном Алкмены
Он был на равнине Трои,
Он ходил за поясом амазонки,
Он исплавал славное плавание Ясона
И похитил Медею в колхидском дому…
173 [Об амазонках:][605]
…строили они
Сирийский полк о широких копьях…
179 Амифаонидам[606]
Цветистую тку я перевязь…
180 Не звони пред людьми[607]
Пустыми словами —
Всего бывают надежней
Пути молчанья,
А слово, рвущееся превыше всех, —
Стрекало битв…
181 Своему хвала — посмешищем выльется…
182 [«Из речей об Эрифиле»:]
…Увы!
Незрячая, блуждает мысль
Однодневок…
183 [О Фениксе:][608]
…Привел смелый сонм
Пращников-долопов
В помощь дротам данаев,
Уздателей коней…
184 Аянт, мощный превыше мощи,[609]
Невянущий в радости битвы…
185 Еще стены выдыхают дым…
187 За честным столом
Не раз сочетались герои…
[О ЛЮДЯХ И О СЕБЕ]
188 Колофонского Полимнаста[610]
Ведом тебе к каждому несущийся звук…
189 [О персах:][611]
Всеустрашающие,
Из-за святого брода в море Геллы…
190 А Мидилово племя ему…[612]
191 Эолийский [певец?][613]
Шел тропою дорийских гимнов…
192 Дельфы,[614]
Вещуны Аполлоновых правд…
193 Пятилетний праздник, бычий скотогон,
Когда в первый раз
Я уснул, запеленутый любимец…
194 Воздвигнутые на золоте,[615]
Стоят мои священные песни;
Возведем же выше
Стены в пестром убранстве слов…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…и пуще возвеличит уже прославленные Фивы
На путях богов и людей.
188 Колофонского Полимнаста[610]
Ведом тебе к каждому несущийся звук…
189 [О персах:][611]
Всеустрашающие,
Из-за святого брода в море Геллы…
190 А Мидилово племя ему…[612]
191 Эолийский [певец?][613]
Шел тропою дорийских гимнов…
192 Дельфы,[614]
Вещуны Аполлоновых правд…
193 Пятилетний праздник, бычий скотогон,
Когда в первый раз
Я уснул, запеленутый любимец…
194 Воздвигнутые на золоте,[615]
Стоят мои священные песни;
Возведем же выше
Стены в пестром убранстве слов…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…и пуще возвеличит уже прославленные Фивы
На путях богов и людей.
[О ГОРОДАХ И СТРАНАХ]
195 Крепкая колесницею,[616]
Одетая в золото,
Святейшее изваяние —
Фива…
196 Сверкающих Фив великий утес…[617]
198a Не чужого, не дальнего хору Муз[618]
Возрастили меня славные Фивы…
198b Бессмертная влага, сладкая, как мед,[619]
Из светлых ключей Тильфоссы…
199 [О Спарте:][620]
Там советы старцев, там копья юнцов,
Там хоры, и Муза, и Аглая…
201 Египетский Мендес при морской скале,[621]
Нильский крайний рог,
Где козлы сминаются с женщинами…
202 Пророки Микен о белых конях…[622]
203 [О скифах:][623]
А иные притворствуют:
Конский палый труп
На словах среди бела дня им мерзок,
Но тайком
Кривыми своими челюстями
Рвут они копыта его и голову…
204 Сверкающему городу — Смирне…[624]
195 Крепкая колесницею,[616]
Одетая в золото,
Святейшее изваяние —
Фива…
196 Сверкающих Фив великий утес…[617]
198a Не чужого, не дальнего хору Муз[618]
Возрастили меня славные Фивы…
198b Бессмертная влага, сладкая, как мед,[619]
Из светлых ключей Тильфоссы…
199 [О Спарте:][620]
Там советы старцев, там копья юнцов,
Там хоры, и Муза, и Аглая…
201 Египетский Мендес при морской скале,[621]
Нильский крайний рог,
Где козлы сминаются с женщинами…
202 Пророки Микен о белых конях…[622]
203 [О скифах:][623]
А иные притворствуют:
Конский палый труп
На словах среди бела дня им мерзок,
Но тайком
Кривыми своими челюстями
Рвут они копыта его и голову…
204 Сверкающему городу — Смирне…[624]
[О ДУШЕ И НРАВАХ]
205 Начало высочайшей доблести,[625]
Владычица Правда,
Не споткни мою речь о жесткую ложь…
206 Пешком за лидийской колесницей…
207 Тартара непроглядная бездна[626]
Стиснула тебя
Узами, кованными Неизбежностью…
209 Недозрелые срывать плоды мудрости…[627]
210 Явная язва городу —[628]
Кто мятежен или страстен любочестием…
211 Он явил злоумышленный плод души своей…
212 Зависть,
Подруга пустых душ…
213 Справедливостью ли,
Кривыми ли обманами
На вышний всходит оплот
Род земных людей?
Надвое отвечает колеблющийся мой ум!..
214 Сладостная,
Лелеющая сердце,
Питающая старость,
Сопутствует [ему] Надежда,
Кормчая правительница
Переменчивых помыслов смертных…
215 Разные у разных уставы,
И каждому свой правей, —
Не скаль на меня зубов, земное племя!
Дано мне, друг мой,
Гребнем, как русую девичью волну,
[Всчесать] наследие древних Пиерид…
217 Сладко урвать Кипридину милость…
219 А иные склонили слух к богатству…
220 Ни хулы тому, не замены тому,[629]
Что несут нам
Яркая земля и морские волны…
221 Радуют иного[630]
Венки и слава коням, чьи ноги — как буря,
А иного — житье в золотом дому,
А иному мило
Быстрою ладьей пронзать вздутые валы…
222 Золото — чадо Зевса:[631]
Не точит его ни моль, ни червь,
Смертным душам нет сильней могущества…
224 Богу ли, любимцу ли бога
Уступать — одно.
225 Когда бог человеку посылает радость,
Он сначала черное колеблет ему сердце…
226 Никто себе зла не ищет…
227 Юные заботы,
Повитые трудами,
Достигают славы, —
И горят в веках
Подвиги, вскинутые в эфир…
228 Коли начат спор,
То попятный шаг
Свергает доблесть в черные глуби…
229 Кто попран безмолвием,
Тому и на ближнего своего страшно поднять глаза…
230 …шагать, опираясь на легкий ствол…
231 Спасли его буйная удаль да зоркий ум…
232 Ни огонь, ни железный вал
Не преграда тому, что предназначено…
233 Нет поры неверным…
205 Начало высочайшей доблести,[625]
Владычица Правда,
Не споткни мою речь о жесткую ложь…
206 Пешком за лидийской колесницей…
207 Тартара непроглядная бездна[626]
Стиснула тебя
Узами, кованными Неизбежностью…
209 Недозрелые срывать плоды мудрости…[627]
210 Явная язва городу —[628]
Кто мятежен или страстен любочестием…
211 Он явил злоумышленный плод души своей…
212 Зависть,
Подруга пустых душ…
213 Справедливостью ли,
Кривыми ли обманами
На вышний всходит оплот
Род земных людей?
Надвое отвечает колеблющийся мой ум!..
214 Сладостная,
Лелеющая сердце,
Питающая старость,
Сопутствует [ему] Надежда,
Кормчая правительница
Переменчивых помыслов смертных…
215 Разные у разных уставы,
И каждому свой правей, —
Не скаль на меня зубов, земное племя!
Дано мне, друг мой,
Гребнем, как русую девичью волну,
[Всчесать] наследие древних Пиерид…
217 Сладко урвать Кипридину милость…
219 А иные склонили слух к богатству…
220 Ни хулы тому, не замены тому,[629]
Что несут нам
Яркая земля и морские волны…
221 Радуют иного[630]
Венки и слава коням, чьи ноги — как буря,
А иного — житье в золотом дому,
А иному мило
Быстрою ладьей пронзать вздутые валы…
222 Золото — чадо Зевса:[631]
Не точит его ни моль, ни червь,
Смертным душам нет сильней могущества…
224 Богу ли, любимцу ли бога
Уступать — одно.
225 Когда бог человеку посылает радость,
Он сначала черное колеблет ему сердце…
226 Никто себе зла не ищет…
227 Юные заботы,
Повитые трудами,
Достигают славы, —
И горят в веках
Подвиги, вскинутые в эфир…
228 Коли начат спор,
То попятный шаг
Свергает доблесть в черные глуби…
229 Кто попран безмолвием,
Тому и на ближнего своего страшно поднять глаза…
230 …шагать, опираясь на легкий ствол…
231 Спасли его буйная удаль да зоркий ум…
232 Ни огонь, ни железный вал
Не преграда тому, что предназначено…
233 Нет поры неверным…
[О ЖИВОТНЫХ]
234 В колеснице — конь, перед плугом — вол,[632]
У ладейного бока быстрее всего — дельфин,
А кто рвется на кабана,
Тому надобен сносливый пес…
236 [О дельфинах:]
Верные мужелюбивому житью…
237 У дерзких лисиц[633]
Я залег за спиною, как рыжий лев…
238 Там ручные — и козьи, и львиные стада…[634]
239 Тяжкий рев вздымают стаи львов…[635]
234 В колеснице — конь, перед плугом — вол,[632]
У ладейного бока быстрее всего — дельфин,
А кто рвется на кабана,
Тому надобен сносливый пес…
236 [О дельфинах:]
Верные мужелюбивому житью…
237 У дерзких лисиц[633]
Я залег за спиною, как рыжий лев…
238 Там ручные — и козьи, и львиные стада…[634]
239 Тяжкий рев вздымают стаи львов…[635]
[РАЗНОЕ]
240 …да не утонет он в молчании!..
241 [О льстецах:]
…притерт, как доска к доске…
242 …город Эакидов…
243 …были-де они сыны[636]
Зевса и Посидона, славного над конями…
244 …рука Акидалии…[637]
245 …родится замолвка большой вражды…
246 …вслед ему извивы медовых слов…
…растворилась плоть…
248 [О Вакхе-Разрешителе:]
…разрешает узел несносных забот…[638]
240 …да не утонет он в молчании!..
241 [О льстецах:]
…притерт, как доска к доске…
242 …город Эакидов…
243 …были-де они сыны[636]
Зевса и Посидона, славного над конями…
244 …рука Акидалии…[637]
245 …родится замолвка большой вражды…
246 …вслед ему извивы медовых слов…
…растворилась плоть…
248 [О Вакхе-Разрешителе:]
…разрешает узел несносных забот…[638]
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги