Пингвин Тамино

Глава десятая, в которой Тамино прибывает в Италию, где ему попадается очень странный камень

Путешествовать на Октопусе было одно удовольствие. Тамино сидел очень удобно — сверху ему было всё хорошо видно, а если хотелось освежиться, то он просто плюхался в воду, и, ухватившись за щупальца, плыл себе как на прицепе. Здорово!

По прошествии семи дней, семи часов, семи минут и трех перерывов на обстоятельное купание Тамино с Октопусом добрались до берегов Италии.

— Я подплыву поближе и ссажу тебя, потому что мне нужно дальше, к каблуку, там живет моя подружка Кальмари, — пробулькал Октопус и начал не спеша пришвартовываться.

— К какому такому каблуку? Я не понял, — удивился Тамино.

— Мы с тобой сейчас находимся у края голенища, а каблук там, дальше, — объяснил осьминог.

— А разве мы не в Италии? — решил уточнить пингвин, совершенно сбитый с толку такими объяснениями.

— В Италии, в Италии, — успокоил его Октопус, видя, что Тамино забеспокоился. — Просто если посмотреть на Италию сверху, так сказать с высоты птичьего полета, то она похожа на высокий сапог с каблуком. — Октопусу доставляло явное удовольствие просвещать своего южнополюсного пассажира.

— А, понимаю, — с облегчением сказал Тамино. — Значит, тебе еще нужно плыть дальше?

— Верно. Я поплыву дальше, а тебе лучше высадиться здесь. Потому что отсюда ведет прямая дорога к любви. А если ты заблудишься, то спрашивай у всех, как тебе добраться до Милана. Тебе каждый тут скажет. Ну, счастливого пути, друг Тамино! Адиос, как говорят у нас в Испании!

Октопус помахал всеми своими щупальцами и через секунду скрылся под водой.

— Адиос, — прошептал Тамино. Он сел на землю и стал смотреть на то место, где только что мелькнула макушка его морского друга.

Местность, в которой осьминог высадил пингвина, была совершенно пустынной. Здесь не было никого, ни единого зверя, у которого можно было бы спросить дорогу.

Тамино поднялся и решил идти куда глаза глядят. Все равно нужно немного размяться после такого долгого сидячего путешествия.

Он тронулся в путь и все шел и шел, пока не наступила ночь. Но Тамино не хотел останавливаться, он собирался идти всю ночь, до самого утра, а если понадобится, то и до следующего утра. Так ему хотелось поскорее найти любовь! Еще немножко — и он будет у цели! А выспаться и отдохнуть он сможет потом. Успеется.

Он пытался мысленно представить себе, как это будет, когда он найдет любовь. Может быть, ему повезет и он встретит ее прямо в Опере, тогда, наверное, она сразу скажет ему, где искать принцессу Нануму… А может быть, ему придется немного подождать. Но это ничего, тогда он просто послушает, как там поют. Потому что, надо сказать, пение шарфикового верблюда ему очень даже понравилось. Тамино подумал, что, когда он вернется па Южный полюс, обязательно купит себе кассету с какой-нибудь оперой.

Весело напевая, Тамино двигался вперед. Он шел вразвалочку, бормоча себе под клюв бодрую мелодию, и даже не заметил, что уже начало светать. Проснулись первые птицы и принялись щебетать на все лады, мягкое солнце выглянуло из-за горизонта, и вся природа стала потихоньку просыпаться. День занимался, и все вокруг оживилось.

Тамино загляделся на стайку ласточек, которые выписывали в небе головокружительные кренделя, и не заметил, как за что-то запнулся. Секунда — и он со всего размаху грохнулся на землю.

Ему было так больно, что в первый момент он не мог пошевелить ни лапой, ни крылом. Потом он осторожно ощупал себя, проверяя, все ли части тела на месте, и с облегчением установил, что всё в целости и сохранности — кажется, он отделался легким испугом.

Тамино осторожно поднялся и решил посмотреть, на что же это он налетел. Совсем рядом он обнаружил нечто странное, такого он ни разу в жизни не встречал. Это нечто очень напоминало по виду светлую ракушку, но вместе с тем это была не ракушка. Потому что для ракушки эта штуковина была слишком велика. К тому же у ракушек должна быть такая дырочка, а у этой дырочки вроде не было. «Хотя нет, вон там, кажется, есть, только какая-то слишком маленькая», — подумал Тамино.

Может быть, это просто камень? Но для камня эта штуковина выглядела слишком хрупкой. Камни-то, они ведь каменные, крепкие такие.

Долго разглядывал Тамино неизвестный предмет со всех сторон, пытаясь понять, что же это такое, но ничего так и не придумал. Потому что у них на Южном полюсе таких штуковин не водилось, и вообще не было ничего похожего.

— Эй! — тихонько позвал Тамино. — Вы кто, прошу прощения?

Никакой реакции.

— Эй! — снова позвал Тамино. — Добрый день! Я понимаю, что если вы камень, то вы мне не можете ответить, но если вы все-таки не камень, то скажите хоть словечко. Было бы очень любезно с вашей стороны. Тогда мы могли бы немного поболтать.

Опять никакого ответа.

— Послушайте, уважаемая штука! Если вы не хотите разговаривать, я настаивать не буду. Но мне бы очень хотелось узнать, что вы такое, потому что я еще ни разу ничего подобного не видел!

Тамино уже решил, что ответа он никогда не дождется, и собрался двинуться дальше, как вдруг странная штука зашевелилась.

«Ага, шевелится! — подумал он. — Стало быть, все-таки не камень!»

Тамино тихонько отступил назад. Кто его знает, что это за зверь. На всякий случай лучше отойти подальше.

Штуковина опять зашевелилась, и в дырочке наметилось какое-то шебуршение. Оттуда что-то явно собиралось вылезать. Поначалу Тамино показалось, что это какая-то розовая каша, но потом он разглядел маленькую головку. Настоящую голову с глазами, носом и даже ртом, который беззвучно что-то такое там шамкал, а потом заговорил:

— Ктооо… посмееееел… наруууушить… моооой… уууутренний… покоооой? — спросил рот с расстановкой, делая между каждым словом длиииииинную-предлииииинную паузу.

— Кааааажется, яаааа посмееееел… — дрожащим голосом проговорил Тамино, начавший вдруг так же растягивать слова, как и неведомая штука. И тут его осенило: — Вы монстр? — выпалил оп неожиданно, сам не понимая, как это вдруг выскочило у него.

Розовая физиономия в камнеподобной оболочке скривилась в некоем подобии улыбки. Сначала улыбка была еле заметна, потом она разъехалась по всему лицу. Через какое-то время голова штуковины затряслась, и вместе с нею затряслось все туловище. Штуковина смеялась. Никогда в жизни Тамино не слыхал такого смеха.

— Хаааа-хаааа-хаааа… хиииииии… — выдавило из себя неведомое существо, потратив на этот смех ровно столько же времени, за сколько Тамино проплывал стометровку кролем, — четыре минуты и пятьдесят восемь секунд.

— Как вы заразительно смеетесь! — сказал Тамино, дав штуковине высмеяться. — Только долго немножко. Не могли бы вы мне сказать сначала, кто вы такое, а потом смейтесь себе на здоровье, а я, пока вы смеетесь, схожу поймаю себе что-нибудь на завтрак.

Улыбка сползла с физиономии розовоголового существа. Оно посмотрело на Тамино грустными глазами и медленно стало втягиваться обратно в свое укрытие.

— Никакооой… яаааа… не мооооонстр, — обиженно прошептало оно напоследок. — Яааа… не виноваааата… что яааа… такаааая… мееедленнаяаааа…

Существо скрылось, и Тамино понял, что сделал что-то не так. Но поскольку он был, во-первых, очень вежливым пингвином, который не привык никого обижать, а во-вторых, ему все-таки очень хотелось выяснить, с кем же это он тут повстречался, то он осторожно склонился над штукой, решив принести свои извинения:

— Простите меня великодушно, если я вас чем-то обидел. Поверьте, я не хотел! Вы замечательно смеетесь! Чудесно! И знаете, у нас на Южном полюсе, откуда я родом, взрослые все время говорят детям: «Не бегай так быстро!», «Не ешь так быстро!», «Не плавай так быстро!». Так что у нас, как видите, быстрота совсем не в почете.

В ответ на это внутри штуковины опять началось шевеление, и скоро — относительно скоро, конечно, — из отверстия снова выехала физиономия:

— Правда?.. Нет… это правда?

— Конечно правда, — заверил пингвин. — А монстром я назвал вас только потому, что не знаю, кто вы. Извините меня, пожалуйста!

— Меня зовут Изабелла Тормозяки. Я улитка. Мы, улитки, самые медлительные существа на свете. По сравнению с нами черепахи носятся как вихрь. Вот почему многие люди над нами потешаются. Тогда мы прячемся в свой домик, который нам приходится все время таскать на себе.

— Как удобно! — воскликнул Тамино. — Ваш дом всегда при вас, и, если начнется дождь, вам не нужно суетиться, искать, куда бы спрятаться! И вообще, — добавил Тамино, — когда никуда не спешишь, гораздо больше видишь вокруг себя.

— Да, пожалуй, вы правы, — согласилась обрадованная Изабелла Тормозяки и придвинулась поближе к пингвину.

Тамино решил, что пора и ему представиться.

— Да, кстати, — сказал он, — меня зовут Тамино. Пингвин Тамино. Я направляюсь в Миланскую оперу. Надеюсь там найти любовь. Скажите мне, пожалуйста, я правильно иду?

Улитка подползла еще ближе.

— Если вам нужно в Милан, то вы идете совершенно правильно, — торжественно изрекла она. — Идите все время прямо, прямо, и дойдете!

— Благодарю вас, госпожа Тормозяки. Очень приятно было с вами познакомиться и увидеть наконец собственными глазами настоящую улитку. Но теперь мне нужно уже потихоньку двигаться. Мне ведь еще надо любовь найти! Всего вам доброго, до свидания! — сказал Тамино и уже собрался было уходить, но Изабелла Тормозяки его остановила.

— Подождите! — закричала она. — Вы это серьезно? Вы не шутите?

— Что вы имеете в виду? — удивился Тамино.

— Вы действительно хотите двигаться потихоньку? — просияв, спросила Изабелла Тормозяки.

Тамино опешил. Ведь когда он сказал, что хочет «потихоньку двигаться», он имел в виду, что ему просто пора отправляться в путь, а не то, что он мечтает целую вечность ползти до Милана! Тамино понял: теперь ему не отвертеться. Ведь не мог же он обидеть эту милую улитку, которая просто вся светилась от счастья! Ему ничего не оставалось, как принять предложение совершить тихоходное путешествие в Милан.

— Давай, забирайся ко мне на спину, садись на домик и устраивайся поудобнее! — скомандовала Изабелла.

Тамино покорно взгромоздился на улитку, и счастливая Изабелла тронулась в путь.