Пирос

13

Филипп не мог уснуть всю ночь. Когда он закрывал глаза, в памяти всплывали горящие золотом узоры на драконе. Его рык всё ещё отдавался на задворках сознания, звенел в ушах, и голова казалась абсолютно пустой, словно мысли испуганно разбежались от поселившегося в голове монстра.

Вокруг царили тишина и темнота. Ни единого звука. Как будто он упал в Вечность.

А потом мысли начали возвращаться. Возвращаться с такой скоростью, будто хотели разорвать голову. За них не удавалось ухватиться, они мелькали вспышками и тут же уносились, пока наконец не сформировались в один вопрос: как Филипп проник под барьер?

Сам для себя он сначала решил, что — раз уж Григ ничего не отключал — дракон ударом повредил купол, тот ослаб и пустил Филиппа внутрь. Он просто успел проникнуть в «трещину». «Логично», — подумал Филипп, глядя в потолок, и моргнул.

Он подскочил, как ужаленный. Перед глазами будто сверкнула молния — и кусочки пазла выстроились иначе. Поражённый, он вертел головой из стороны в сторону, затем встал и прошагал до окна, нервно посмеиваясь. Губы сами расплывались в улыбке. Он был уверен, что понял.

Та вспышка, что он видел, занырнув под барьер… Генерал Армэр в день, когда они наконец встретились на острове, появился с такой же. «Он ведь сказал, что в королевской семье всегда есть наездники… Истинные наездники. — Филипп барабанил пальцами по подоконнику. — Он наверняка не просто так предложил мне учиться у него. Он должен чувствовать…»

С этой мыслью Филипп увидел, как над мрачной стеной забрезжили первые рассветные лучи.

Происшествие обсуждали с самого утра.

«Да укуси меня дракон! Я брился, когда услышал его. Думал, пробьёт барьер».

«Купол сверкал, как молния во время грозы!»

«Удивительно, как мы все ещё живы».

Филипп напряжённо слушал, и кусок не лез в горло. Он с ужасом ждал, когда кто-то скажет, что видел ещё и другого дракона. Вряд ли его было сложно заметить, когда купол сверкал так ярко, а ни Филипп, ни Вайверн не думали об осторожности — только о том, как бы остаться живыми.

Им очень повезло. А за удачу нужно платить.

Заплатить пришлось общением. Заводить друзей на острове Филипп не собирался — он пришёл сюда не за этим, а потому единственным, с кем у него сложились относительно хорошие отношения, оказался Григ. И тот теперь с Филиппом разговаривать не хотел: ходил бледный и считал минуты до того, как его уволят. Он считал себя виноватым. Он ведь старше, значит, должен был быть умнее, должен был предупредить, куда летать не стоит и что обязательно нужно избегать всего, что выглядит как гора там, где гор быть не должно. Это казалось логичным, естественным и не требующим пояснений, но, видимо, не всем.

Он презирал себя за неосмотрительность, за то, что позволил себя уговорить, и избегал Филиппа, как только мог. А того кололо неприятное чувство каждый раз, когда Григ, едва завидев его, куда-то сворачивал. Наверно, то была совесть, но признавать этого Филипп не хотел. Он и так злился на себя, чтобы кто-то ещё мог на него злиться.

А между тем молва разносила по острову всё новые и новые версии, почему базой заинтересовался дракон. Каждый стремился рассказать о том, чем он занимался и какой сон видел, когда монстр врезался в барьер и гром прокатился над базой. И, устав от этого, Филипп ушёл к Вайверну.

Тот рад не был, но хотя бы не пытался хозяина съесть, а Филипп думал и о таком исходе. Летать он не стал. Вымыл Вайверну спину, отмечая, как желтые точки начинают складываться в ромб, и они оба сели у воды. Дракон положил тяжёлую голову Филиппу на колени и что-то проурчал.

— Нет, — устало покачал головой Филипп и прислонился спиной к телу Вайверна. — Я надеюсь, что больше такого не будет.

Они сидели в тишине под деревом, слушая, как в других вольерах копошатся драконы: взмахи крыльев, скрип когтей, вскрики и рычания… Так привычно и успокаивающе.

Слипающимися глазами Филипп смотрел в небо. Над его головой мелькали разводы купола, плыли облака, и он снова вспоминал ночные мысли и предположения. Они сами лезли в голову и на удивление не казались абсурдными. Самонадеянными? Возможно. Но разве самонадеянность была чем-то плохим?..

Скрип нарушил идиллию, оборвал мысли, и Филипп устало посмотрел на открывшуюся калитку. Григ как-то грустно улыбнулся, приветственно махнул и побрёл к Филиппу, держа руки в карманах. Молчание казалось напряжённым. Оно словно вибрировало. А может, это дрожал Вайверн, на котором лежал Филипп? Дракон урчал, недовольный, что хозяина отвлекают и мешают им обоим спать на солнышке.

Вайверн приоткрыл один глаз, следя за Григом, и тот нервно хмыкнул, качая головой. Подумать только! Дракон против того, чтобы он здесь находился. Будто это Григ был виноват, а не два юнца — принц и дракон, — решившие полетать в ночи!

— Вижу, как вы рады меня видеть! — рассмеялся он.

Филипп глубоко вздохнул и сел ровнее, на что Вайверн опять недовольно зарычал, и хвост его забил по земле, глаза — уже оба — следили за непрошеным гостем.

— Всё в порядке, — сказал Филипп. — Садись, он тебя не тронет. — На последних словах он посмотрел на Вайверна. Тот буркнул, не соглашаясь, демонстративно отвернулся и сделал вид, что обиделся.

Григ опустился рядом.

— Я тут думал, — сказал он, — и понял одну вещь. Первый день Восхождения… У вас же вчера был день рождения? — Филипп кивнул. — А почему вы не отправились домой? Наверняка вас там ждёт гора подарков.

— Я решил сделать себе подарок получше.

— И правда! — Губы Грига расплылись в улыбке. — Отличный подарок — быть съеденным в собственный праздник!

Филипп закатил глаза.

— Отличная шутка. Прямо как у моего брата. Успокойся. Я уже давно понял, что облажался…

— Я бы с радостью, — усмехнулся Григ. — Сам хочу забыть всё, как страшный сон. Худшее дежурство в жизни! Вы мне должны, ваше высочество.

Не обратив внимания на слова Грига, Филипп откинулся на спину дракона и посмотрел в привычно мерцающее небо. После бессонной ночи ему хотелось просто лежать и наслаждаться ветром, но мысли упорно удерживали его в реальности, и в один момент с губ сорвался шепот:

— Я, кажется, знаю, почему меня пропустил барьер.

Он покачал головой. Нет, ничего он не знал, но так верил в это, так хотел быть уверенным, что не ошибается, не придумывает. И так страшно становилось от того, что Григ может разбить все его теории. В конце концов, он знал об острове намного больше. Наверняка ему был известен и принцип работы барьера.

Григ вопросительно смотрел на него, но Филипп тянул.

— Я вспомнил, — заговорил он наконец, — как появился генерал Армэр в один из дней. Со вспышкой, похожей на молнию. Никто не снимал для него барьер. А ведь когда мы пролетели через барьер, было то же самое.

Он сжал губы, выжидающе глядя на Грига. Тот задумчиво нахмурился, запрокинув голову и ковыряя пальцем землю.

— Ну, — протянул он, — моей мыслью было, что барьер пропустил вас, как хозяина острова. Он же принадлежит вашей семье… Но не удивлюсь, если вы правы. Я давно думаю, что вы риттер.

Филипп посмотрел на Грига с удивлением. Тот сидел к нему спиной и не видел, как удивлённо вытянулось лицо принца, как в зелёных глазах мелькнуло удивление, сменившееся неверием, а потом на губах появилась едва заметная улыбка.

Эдвард скучал в замке. Он прибыл туда день назад, но уже не находил себе места. Воображение рисовало яркие праздничные картины, но до них было ещё так далеко, что он начинал злиться на брата: очередным отказом приехать на собственный день рождения Филипп отсрочивал праздники, которые могли бы начаться раньше! Только вот Филиппа чужие желания не волновали, он даже не соизволил по-нормальному поговорить с братом и матерью, когда они звонили ему по синернисту. Он спешил, видите ли!

Эдвард раздражённо мотнул головой, отгоняя мысли, и отрощенная чёлка снова упала на глаза.

Всё же Восхождение он любил. В каких-то старинных легендах говорилось, что это маг-создатель Дааш приходит раз в год посмотреть на созданный мир, но Эдвард в создателя не верил. Какой прок выдуманному старику смотреть, что делают люди, одну ночь в году? Зато Эдвард верил, что свет звезды очищает мир, а когда она гаснет, то забирает с собой всё плохое, что только успело произойти. Однажды, убеждал он себя, она заберёт и войну.

Снова пришлось остановиться, чтобы отогнать невесёлые мысли. Поддаваться всеобщему унынию ему совсем не хотелось, тем более столько коридоров и холлов уже были украшены весело сверкающими гирляндами! Год от года они, как маячки, старались напомнить обитателям замка, что всё будет хорошо, что свет есть. Вот он, в крошечных огоньках, и надо держаться за него, потому что тот, кто пал духом, заведомо проиграл.

И Эдвард старался цепляться за любой свет в жизни: за приёмы и вечеринки, на которые таскал его Джонатан, за редкие встречи с Шерон, за то, как ярко вспыхивал меч. Подумать только, он до сих пор к этому не привык!

В замке, правда, найти огонёк оказалось сложно. Он не знал, чем ему заняться: на улице было холодно, гости ещё не приехали, а пугать слуг, выскакивая из-за углов, как в детстве, было уже не по возрасту. Последней надеждой осталась библиотека. Он надеялся найти там какую-нибудь приключенческую книжонку. Их обычно никто не читал, и они, пыльные, ждали часа, когда Эдвард наконец добирался до них, перебирая множество скучных толстых фолиантов, каждый третий из которых был написан на языке Пироса. А кто на нём сейчас говорил! Ещё с войны трёх орденов большинство перешли на общий язык…

Эдвард уже видел двери библиотеки — красное дерево, золотые рамки, словно бальный зал, — как те вдруг открылись, и оттуда вышли Элиад Керрелл и его гость, в котором несложно было узнать генерала Армэра. Эдвард на мгновение замер, не зная, что делать: вдруг они говорили о чём-то серьёзном? Сталкиваться с отцом он не любил. Особенно это не сулило ничего приятного, когда у отца были гости. Те в последние годы не приезжали просто так — только по делам.

Но он решился: в конце концов, он не делал ничего предосудительного — просто шёл в библиотеку. Его не замечали ещё несколько шагов, а потом генерал поднял глаза, и глубокие весёлые морщины расползлись от уголков его глаз.

— Эдвард! Какая встреча! — воскликнул он с участием доброго дедушки, и Эдвард не смог не улыбнуться в ответ.

Элиад Керрелл резко повернул голову, и замешательство отразилось на него лице.

— Эдвард! — удивился он. — Что ты здесь делаешь? Я думал, ты ещё в Академии.

— Здравствуй, отец. Здравствуйте, генерал. Я шёл в библиотеку, — быстро проговорил Эдвард, ткнул пальцами за спины мужчин, запнулся и уточнил: — Туда ведь можно? Ничего… важного?

Он распахнул глаза, чувствуя, что сказал что-то лишнее, но отец лишь снисходительно улыбнулся, хотя Эдвард мог поклясться, что увидел осуждение в его глазах.

— Ничего важного, — кивнул он.

— А зачем тебе в библиотеку? — рассмеялся генерал, глядя на Эдварда с заговорщическим энтузиазмом. — Книжки — это ерунда. Может, тебе нужен дракон? У нас было хорошее лето, мы нашли много яиц безобидных летающих красавцев. У вас в конюшне бы вместился один. А Филипп бы научил чему… Что скажешь?

Эдвард часто заморгал, раскрыв рот. Он представил себя на драконе. На каком-нибудь большом, красном, который бы выпускал изо рта клубы пламени, такие же завораживающе красивые, как огонь на лезвии меча. И вот он в седле, с зажатым в руке клинком, в настоящем мундире и, может, даже в королевской мантии — картина, достойная запечатления на холсте.

— Это было бы невероятно!.. — начал он с придыханием, уже готовый согласиться, но все фантазии в момент разбились от голоса отца.

— Нам хватит одного наездника. — Он сжал губы и посмотрел на сына. — Иди, Эд.

Эдвард опустил глаза, тяжело, разочарованно вздохнул и послушно закивал. Разумеется. Чего он вообще ожидал? Что после того, как Филипп окажется на острове, — а ведь он бредил драконами последние несколько лет! — отец вдруг перестанет относиться к ним так, словно они неразумные дети? Неожиданно станет позволять то, что они хотят? Наивно…

Расстроенный, Эдвард едва ли не по стене прошёл мимо, чтобы в библиотеке, вместо поисков книжек, с ногами забраться на подоконник и обиженно надуться, откинувшись на холодное стекло.

— Ты зря так, — сказал генерал Армэр, обернувшись, когда с глухим стуком закрылись двери библиотеки. — Я бы присмотрелся к младшему…

— У него уже есть Огненный меч. Думаю, ему хватит.

— Дело твоё, конечно, но кажется мне, что ты их сильно ограничиваешь. Ты не хотел, чтобы Филипп ехал на остров, а он оказался очень способным молодым человеком. Ну и я говорил, что он риттер. Я не ошибаюсь на этот счёт, а то видение из золотой комнаты — что могло быть очевиднее?

— Терпеть не могу это слово. Название хуже придумать сложно.

— Успокойся, Элиад. — Голос генерала стал серьёзным. — Мне никогда не понять твоего отношения. Любой бы радовался, что его наследник — повелитель драконов, что он идёт по его стопам.

— Мне не нужно, чтобы хоть кто-то из них шёл по моим стопам, — холодно отрезал Керрелл. — Я хочу, чтобы у них была нормальная жизнь, пока они могут её себе позволить.

Грустный смешок сорвался с губ Армэра.

— Ты ведь знаешь, что они не могут. Такую возможность у них отняли по праву рождения. Да и какая нормальная жизнь у кронпринца, когда в его королевстве война…

Элиад сжал зубы.

— Война — не его забота. Ему девятнадцать лет, и меньше всего я хочу, чтобы с ним что-то случилось. — Элиад покачал головой. — Война — это не игра с мечами, не мальчишки с военных училищ, которые боятся тебя задеть, потому что ты принц. Корона — первая цель мятежников. — Его кулаки сжались так сильно, что вздулись вены. — А Филипп слишком сильно лезет на рожон.

— Всё случается, Элиад… — вздохнул генерал.

В абсолютной тишине встретились два понимающих взгляда. Они знали, что случается.

В жизни нельзя быть абсолютно уверенным ни в чём. Порой всё, что ты знал, перечёркивает всего одно событие — чья-то смерть. Слишком обыденно и слишком неожиданно одновременно. К ней нельзя подготовиться, от неё нельзя убежать. В одно мгновение жизнь переворачивается с ног на голову и заставляет делать то, что ты никогда и не думал, что будешь должен делать. Перестраиваться. Действовать наугад. Учиться всему на ходу, потому что нет времени останавливаться и переводить дыхание, нет возможности отступить. Шаг назад — и рухнет целый мир, который строили сотни лет.

Слишком тяжёлый груз, который не пожелаешь никому. Тем более собственным сыновьям…

В напряжённой тишине они дошли до первого этажа, до крыла с телепортами. Их использовали редко — для важных визитов, для тайных перемещений. Там же находилась комната с петлёй, куда попадали непрошеные гости и всякие шутники, вздумавшие обмануть систему.

Уже потянувшись к ручке, Армэр вдруг остановился, задумчиво хмурясь и почёсывая подбородок.

— Как здоровье господина Арта? — спросил он, подозрительно глядя на Элиада.

— Здоров как бык, — отмахнулся Керрелл, и по голосу его было ясно, что про Арта он бы предпочёл не вспоминать.

Генерал коротко кивнул, не переставая хмуриться, а потом глубоко вздохнул и вошёл в комнату, где сиял портал на остров драконов. Свежий, использованный ровно однажды, горящий ровным белым светом.

— Жаль, что ты не остаёшься на праздники, — сказал Элиад, всматриваясь в символы на полу.

— Тебе не жаль, — хмыкнул Армэр. — Да и мне тоже: на острове привычнее. Моя жизнь всегда была там, а не здесь. Жаль, что ты туда редко заглядываешь.

— Моя жизнь — здесь.

Армэр слегка улыбнулся в ответ. В какой момент их дороги так разошлись? Наверно, в тот, когда молодого Керрелла короновали. Неприятное, напряжённое время после страшной смерти его старшего брата, после потери королевской реликвии… Подумать только! Прошло больше пятнадцати лет! Армэру порой хотелось вспомнить старые времена, когда Элиад Керрелл тоже летал на драконах. Возможно, ему придётся скоро повторить. Не так, как хотелось бы: не в спокойной обстановке, пролетая над джунглями острова, а на поле боя.

Главное, чтобы всё удалось. Они слишком тщательно всё планировали, чтобы потерпеть поражение.

А пока у Армэра был Филипп, который оказался на удивление похож на отца. Генерал надеялся, что принц станет некой отдушиной, и, уходя в портал, сказал:

— И всё же тебе не стоит недооценивать своих сыновей, Элиад. Ты ведь знаешь, каково это, когда тебя недооценивают.

И он исчез снопом искр.

Восхождение на острове проходило тихо, и Филипп был этому рад. Не было никаких больших празднеств, никто не пускал салюты, чтобы не тревожить драконов, лишь в один вечер, когда звезда была на пике и освещала всё, подобно белому солнцу, все, включая генерала Армэра, собрались в большой беседке, где стояли два длинных стола и скамьи, на торжественный ужин. Запахи жареной курицы манили — что-то кроме рыбы на острове ели не так часто. Смех звенел, как ударяющиеся друг о друга бокалы. Люди позволяли себе расслабиться, выпить что-то крепче перебродивших компотов, которые, как Филипп узнал от Грига, были припрятаны у каждого третьего.

Сам Филипп не пил. Ему было неинтересно. Ему не хотелось вообще быть частью веселья, но он не смел отказать генералу, который с дедушкиной заботой пригласил его и подначивал веселиться. Сам он смеялся громогласно, наслаждаясь и заражая окружающих. Тех, кто готов был заразиться.

Играли забавные мелодии на губных гармошках и лютнях. Играли кто куда, но никто не обращал внимания. Шустрые молодые и не очень люди вскоре пошли приглашать дам. Филипп долго отказывался от предложений пригласить кого-нибудь — больно нелепо выглядели попытки танцевать под сбивающийся ритм, под нестройные мелодии. Но в один момент он увидел девушку. Круглолицая, курносая, в веснушках, маленькая на вид, одетая в белое, она покачивала головой в такт сменяющимся мелодиям, постукивала пальцами по столу, но делала вид, будто ей скучно, а танцы её ни капли не интересуют. И всё в ней было обычно. Настолько, что Филипп бы и не обратил внимания, но у неё была длинная русая коса. И сердце ёкнуло при взгляде на неё. Перед глазами тут же всплыли дерзкий взгляд, алая татуировка…

Филипп тоскливо вздохнул, поднялся с места и подошёл к девушке.

— Потанцуете со мной?

Она захлопала карими глазками, но шустро поднялась и подала ему руку. Она не была и на четверть так же красива в глазах Филиппа, как Анна, но он не мог отрицать: с её смехом стало немного лучше. Потом она рассказывала ему о том, что привело её на остров, о том, как ей нравится здесь. Они делились мнением о драконах, поднимались на стену и смотрели на то, как волны облизывают серые каменные стены, а белая ночь незаметно становилась утром…

На кораблях горели огни дальнего видения, освещая бескрайнюю водную гладь, окрашенную в иссиня-чёрные цвета беззвёздной ночи. Только взошедшая Новая звезда потухла, покинула небосвод ещё на год и оставила мир в кромешной темноте. И эта ночь — самая тёмная — была идеальна для испытания нового оружия.

Пирос не представлял, что его ждало.

Стоящий у трапа мужчина в капитанском мундире оглядывал железные корпуса четырёх линкоров, их туповатые носы, низкие рубки и громадные трубы. В носовой части и по обоим бортам стояли автоматические пушки. Всё судно черпало энергию из чанов: один, наполненный углём, использовался для работы двигателей, а второй, с высокоэнергетическими кристаллами, — для зарядки пушек. Сколько денег было потрачено на одно топливо! Сколько ушло на тайную переправку судов с Мэтрика на Форкселли! На всём Мэтрике не было для них ни аналогов, ни равных.

— У Пироса нет и шанса, — произнёс капитан, довольно ухмыляясь.

— Разумеется, — ответили ему из тени. Силуэт человека был едва различим. — Его императорское величество уверен в своих связях на втором материке.

Капитан коротко взглянул в сторону, но ничего не ответил, лишь медленно прикрыл и открыл глаза, а затем поднялся на борт, отдал команду и затушил огни. Перед слившимися с тьмой кораблями оставалось лишь чёрное море и побежавшие вперёд едва заметные белёсые путеводные нити.

Смотровой прохаживался по стене. За ней плескалось спокойное и величественное чёрное, как чернила, море, ударяясь редкими волнами о каменный частокол. Мужчина осматривал в бинокль горизонт, когда вдруг замер: над водами протянулись едва заметные белёсые линии, а за ними…

— Вот ты ж… — процедил он сквозь зубы.

Бинокль ударился о грудь, но смотровой и не почувствовал. Он вбежал в рубку, ударил по кнопке тревоги, и по острову пронёсся ужасающей громкости звук, от которого по спине бежали мурашки. Зажглись слепящие огни. Над островом, перекрывая сирену, прозвучало: «Вторжение! Вражеские суда у восточной стены!»

И в следующий миг огромный огненный шар разнёс рубку.

— Да чтоб их драконы съели, — прошипел генерал Армэр. Щелчок пальцев — и его голос вместо громкоговорителя пронёсся над островом: — Поднять барьер!

Одно заклинание — и купол, покрывавший только драконьи вольеры, расширился до стены.

Стоящий на носу корабля человек ухмыльнулся. Позади него раздался гром орудий — и ещё один шар загорелся в воздухе. Он разрезал барьер, как нож режет растаявшее масло, оставляя пылающие разводы вокруг дыры.

С грохотом шар врезался в землю, оставляя горящую воронку, разбрызгивая кипящую, опасную магию вокруг.

Казалось, что рушилось небо, что звёзды падали на землю, а не снаряды. Слепящие, свистящие. С грохотом и пылью.

Остров в мгновения превратился в огромный, суетящийся муравейник, где меж горящей землёй и сломанными вольерами метались люди и звери. Паника звенела в резких выкриках, во вскриках, полных ужаса и боли, в закладывающем уши грохоте.

Купол не выдерживал, и они не были к этому готовы.

Но орудия, установленные на острове несколько месяцев назад, уже обстреливали корабли, воины атаковали высаживающихся на берег солдат. А драконы — все, какие могли, боевые и нет — летели на корабли.

Вайверн взвился в воздух, как только Филипп оказался в седле. Он лавировал меж шарами, ловко уходил вниз, в сторону. И пока им везло: краем глаза Филипп заметил, как сбили дракона раза в два больше Вайверна, и он вместе с наездником камнем упал на землю. Кто-то бросился на помощь, но Филипп летел вперёд. Как стая хищных птиц, драконы окружили корабли, впивались когтями в кормы́, пытаясь сорвать листы с корпусов. Огонь поливал суда. Огромный дракон генерала Армэра сорвал одну из пушек, словно та была лёгким бревном, и бросил в рубку. Люди высыпали на палубу из горящего помещения, и тут же красноспиный дракон, немногим больше Вайверна, со светящимися метками поднял одного из членов команды корабля, взмыл в воздух и с огромной высоты сбросил того в воду.

Вайверн проскользил рядом с кормой, поливая ту огнём и мощным ударом хвоста снося людей. И вдруг чуть не перевернулся — в хвост кто-то вцепился. Неожиданный груз мешал лететь, тянул вниз и в сторону. Вайверн дёрнулся, но сбросить балласт не удалось: мужчина крепко держался одной рукой за хвост, а другой…

Филипп едва успел отбить полетевший в лицо шар.

— Вайверн, вниз! — крикнул он, и дракон нырнул к водной глади.

Он ударил хвостом по воде, и человек ушёл в волны с головой. Больше он не вынырнул…

— Филипп, нам лучше помочь на острове! — крикнул пролетающий мимо на том самом красноспином драконе Логан, молодой человек с нечёсаными чёрными кудрями.

И Филипп направил Вайверна к берегу. Пробитая стена пылала, и только это мешало врагам проникнуть на базу. Драконы и боевые маги удерживали атаку, но под не щадящим никого градом из энергетических шаров это было сложно. Нельзя предугадать, с какой стороны придёт опасность.

Вайверн было разинул пасть, но Филипп вдруг воскликнул:

— Вверх!

Дракон с распахнутой пастью рванул вверх и зашипел, плюясь огнём, — снаряд всё же задел многострадальный хвост. Успокаиваясь, Вайверн завис в воздухе, ожидая новых команд. А Филипп посмотрел вниз… и его сердце дрогнуло. Калейдоскоп из ярких, смертоносных вспышек. Огонь, заливающий чёрную воду. Падающие люди. Падающие драконы. Непобедимые корабли и размытые, кажущиеся нелепыми пятнами тела на земле.

В ушах звенело. Ему казалось, что всё бессмысленно. Что, как бы они ни старались, всё равно Райдос с их техникой победит. Потому что боевых драконов было недостаточно. Потому что было недостаточно обученных людей. Три месяца — ничто против опытной команды, снабжённой оружием, какого никто раньше не видел.

Но тут мелькнул тот самый красноспиный дракон. Блеснули его золотые отметины.

— Керрелл, всё в порядке? — Голос Логана вывел Филиппа из транса. Он вздрогнул и, бешено оглядываясь, зашептал:

— Я знаю. Я знаю!

Безумие идеи заслонило всё. Он потянул поводья, заставляя Вайверна повернуть. Они пролетели мимо недоумевающего Логана, пролетели над стеной и уже были над загонами, когда красный дракон снова возник справа.

— Ты куда?! — воскликнул Логан. — Испугался, Керрелл?

— Я делаю то, что нужно, — прошипел Филипп. Вайверн полетел быстрее, но оторваться не удалось.

— Нужно сражаться! А не улетать с поля боя, как испуганный мальчишка!

Обогнав Вайверна, Логан преградил им путь.

Глаза Филиппа опасно заблестели.

— Сражайся не со мной, а с теми, с кем должен! — выкрикнул Филипп, но Логан с места не сдвинулся. Он смотрел Филиппу прямо в лицо со злым упрямством. И это было тем, в чём у Филиппа не получилось бы уступить даже при желании. А он уступать не хотел.

— Вайверн! — проговорил он сквозь зубы.

Больше слов было не нужно. Не сбавляя скорости, с боевым кличем дракон бросился вперёд, по-орлиному выставляя острые когти. Не ожидавший такого красный едва успел уйти вниз — когти слегка задели его крыло.

— Какого дикого ящера ты делаешь, Керрелл?! — вскричал Логан, — и на него обрушился следующий удар.

К следующему красный был готов. Он ушёл вправо, развернулся — и врезался в стену. С воем он опустился на землю, а Вайверн уже летел вперёд.

База осталась позади, снизу — склон, поросший кустарником и переходящий в низкий лес. Впереди — джунгли. Дракон осмотрелся и вдруг понял. Он нервно дёрнулся и хотел было повернуть, но Филипп сильнее сжал ему бока и потянул поводья на себя.

— Вперёд, Вайверн, — процедил он.

Трясясь и наверняка понося хозяина последними словами на своём драконьем языке, Вайверн неуверенно летел вперёд. Лес, через который они пролетали, спасаясь от горного дракона, снова маячил внизу раскидистыми кронами. Филипп нервно сглотнул. Ему было так же страшно, как Вайверну, но он надеялся, что всё получится. Он не мог не попробовать. Наверно, было бы правильнее сказать о плане генералу Армэру, но только сейчас, так далеко от места сражения, Филипп подумал об этом. Теперь у него был только он сам, меч и кольчуга, до которой он то и дело дотрагивался, надеясь, что та его спасёт. В конце концов, она выдержала заклинание очень сильной ведьмы, возможно, драконье пламя ей тоже под силу.

Вайверн нервничал сильнее, подлетая к кромке леса, за которой начиналась пустошь. Единственная «гора», будто случайно оказавшаяся на равнине, сверкала золотыми метками.

— Спускайся ниже, — скомандовал Филипп. Пришла пора испытать кольчугу. Он чувствовал это.

Их встретили рыком. Опасным настолько, что Вайверн готов был юркнуть в джунгли, спрятаться меж ветвями и лианами. Висеть перед огромным диким зверем в чёрном ночном небе единственной белой точкой было опасно.

Филипп взглянул вниз. До земли — несколько метров. Но нужно было спешить. Он отпустил поводья и перекинул ногу через спину Вайверна. Тот старался не делать резких движений, чтобы не разозлить гиганта, его крылья двигались беззвучно, он пытался не подавать виду, что ему страшно, но, почувствовав движение Филиппа, едва слышно мурлыкнул.

— Ты летишь вниз и в сторону, как только я спрыгну, — чётко и тихо проговорил Филипп. В его голосе не было ни капли страха, хотя тот бился внутри, пытаясь разорвать грудную клетку, взять под контроль тело, разум. «Я всё делаю правильно», — повторял Филипп и почти верил в это.

Он посмотрел вниз ещё раз. Он почти не держался. Лишь одна нога была в стремени. «Помоги мне, Небо», — выдохнул он, крикнул:

— Эй, ты! — и прыгнул.

Рёв дракона и свист воздуха в ушах смешались. Ударная волна взметнула в воздух пыль, прошла по ногам до колен, и он упал на спину.

Первое, что увидел Филипп, придя в себя, — как жёлтые глаза со злобой смотрели на него. Дракон находился в паре метров. Один его шаг, один удар пасти — и всё. Конец. В мыслях Филипп уже верил, что всё потеряно. Когда он в последний раз пытался обуздать что-то дикое, всё разрушилось, едва успев начаться. Глупо было допускать мысль, что с огромными тварями будет иначе. Они даже не люди.

Но Филипп взял себя в руки. В том и дело — они не люди. Они опасны, но логичны. И он ведь знал, что делать. Он был почти уверен и не мог упустить этот шанс. Он уже видел, как посмотрит на него отец. Он будет доволен.

Шумный выдох — и лапа в три раза больше лапы Вайверна шагнула вперёд.

— Стой! — Филипп выставил руку, словно гигантский ящер бы её не откусил.

Он наверняка чувствовал страх, но всё же остановился. Ярость сменилась интересом.

И тут прогремел взрыв, сотрясающий воздух с такой силой, будто это произошло за спиной. Забыв о драконе, Филипп повернулся в сторону базы. Сердце рухнуло.

— Небо…

Он не знал, что могло произойти такого, что взрыв был слышен настолько далеко. Он даже не хотел думать.

Уверенность захлестнула новой волной.

— Вон там враги! — выкрикнул Филипп срывающимся голосом. Дракон опустил морду ближе. Одно клацанье зубов, и он мог бы откусить Филиппу голову. — Не здесь. — Он старался говорить размеренно. — Там. — Указал в сторону базы. — Они хотят разрушить твой дом. Они хотят уничтожить всё! А ты, — он сделал акцент, глядя прямо в глаза дракону, — можешь их победить. Ты большой и сильный.

Сердце колотилось, как сумасшедшее. По ушам бил пульс, но Филипп не отводил взгляда от глаз дракона. Тот сделал это первым — посмотрел за деревья и зарычал. Это было похоже на облегчение. Совсем как в тот раз, когда он спрятался от дракона на базе.

Филипп едва заметно махнул Вайверну, и тот, как испуганный пёс, ползком подобрался ближе.

Дракон медленно поднялся в воздух и закружил над поляной, будто призывая. Филипп вернулся в седло, и осмелевший Вайверн поднялся к каменному дракону. Тот с шумом разрезал крыльями воздух и помчался к базе.

Все разлетелись в стороны, завидев сверкающего каменного гиганта. Оставшиеся орудия — а их было ещё два корабля — тут же сменили свою цель. Но казалось, что дракон ударов и не почувствовал — вспышки его только разъяряли.

— Это корабли, — крикнул Филипп. — Они — враги.

С рёвом дракон спикировал, схватил обе пушки сразу с одного судна и вырвал их с корнем — и бросил. Нос корабля накренился от удара. Самоубийственно с новой силой засверкали выстрелы оставшихся орудий.

Дракон генерала Армэра, уставший и с потрескавшейся местами от ожогов чешуёй, подлетел к Филиппу. Генерал выглядел озадаченно.

— Он тебя слушается?

— Не уверен, — признался Филипп, неотрывно глядя, с каким остервенением дракон разрывает обшивку последнего, пытающегося повернуть назад корабля. — Но точно понимает.

Генерал удовлетворённо кивнул.

— Поможем новому знакомому.

Он похлопал Графита по спине, и они спикировали к тонущему кораблю, поливая его обломки огнём. Филипп усмехнулся и направил Вайверна вниз, к пытающимся уплыть солдатам. Их нельзя было просто так отпускать.

Схватив сразу двоих за шиворот, Вайверн с некоторым усилием поднялся и полетел к острову. Берег был завален телами. Обе башни и большая часть стены оказались разрушены, внутри горели вольеры и здания. Но, к счастью, из врагов на территорию удалось попасть и выжить там только пленным, и те под тщательной охраной, окружённые чарами, были загнаны в один из вольеров. В него бросил Вайверн тех, кого захватил ранее, и вернулся на берег. Из пасти вырвалось пламя, преграждая путь лодкам.

Филипп посмотрел в море. Над полыхающими обломками кораблей кружили два дракона: Графит и каменный гость. Генерал Армэр стоял на спине своего дракона и что-то говорил, и, пусть его слов было не слышно, Филипп понимал: он что-то объясняет внимающему каменному. Тот смотрел на генерала, сверкая золотыми глазами, а потом взвился высоко в небо, победно зарычал… И улетел.

Филипп, открыв рот от разочарования, смотрел ему вслед, пока светящиеся метки не растаяли вдали на медленно светлеющем небе.

Занималась заря. По кромке воды золотом растекался солнечный свет, словно огонь с востока желал присоединиться к тому, что уже горел здесь. Чёрное небо серело, и свет этот, казалось, стирал всё, что происходило ночью. Уже не летали вспышки. Никто не сражался. Не были слышны гром орудий, клацанье мечей и арбалетов, свист заклинаний. Лишь тихо догорали обломки кораблей в нескольких метрах от берега.

Они победили. Филипп не мог поверить. Всё пронеслось слишком быстро, словно сон. Кошмар. Он разбудил посреди ночи, заставил нервы напрячься, натянуться, раскалиться — и бросил в один момент, отступая и оставляя после себя обломки.

Вокруг лежали тела. Они плавали в воде, свисали со стен и скал у берега, окрашивали кровью песок. Тела не только человеческие. В очередной раз перелетая через стену на базу, Филипп подумал о том, скольких из этих людей он успел узнать, и липкий страх, сводя желудок, пробежал по телу.

Война. Вот она, только что предстала перед ним во всей красе. Он никогда не был к ней так близко. Всё время он был уверен, что его специально держат далеко от неё, но вот — она пришла. От неё нельзя было спрятаться даже на острове, кишащем опаснейшими, редчайшими тварями. Наверно, им всем повезло, что они победили.

Филипп спешился, только теперь понимая, как болят колени после прыжка.

Он осмотрелся, ища взглядом Грига. Они не виделись, когда начался хаос, и всё, на что мог надеяться Филипп — что не найдёт тело товарища среди тех, кто отдал свои жизни на берегу, в море или здесь, под обгоревшими балками и камнями.

Вместо Грига Филипп увидел Логана. Хмурясь и глядя исподлобья, он откинул назад пропитанные с одной стороны кровью волосы и протянул Филиппу руку.

— Я ошибся, — коротко сказал он. — Признаю.

Филипп коротко улыбнулся, совсем без энтузиазма, и пожал Логану руку.

— Думаю, нам стоит помочь раненым.

День казался мучительно долгим. Он начался в ночи и до сих пор не кончился, пусть солнце давно перешло пиковую точку и медленно клонилось к горизонту. Всех раненых перенесли в медпункт, тех, кому не хватило места — в специально переоборудованные комнаты. Филипп слышал, что кого-то перевезли на материк со сложными травмами, с которыми могли справиться только там. На Мэтрик отправили и пленных. Поговаривали, среди них был важный человек, который мог знать о планах Райдоса.

Григ был жив, но подавлен. Весь в ожогах, с подпалёнными волосами, он лежал на койке и причитал о драконах, о том, что не смог спасти всех и теперь их тела вместе с прочими должны были, по старому обычаю, предать огню. Верили, что драконы могут упокоиться лишь так. Они пришли из огня — они должны с ним и уйти.

Людей хоронили кого как: некоторых отсылали родственникам, некоторых закапывали в именных могилах — ничего особенного, лишь камень с именем и датой рождения — а кто-то отправлялся в последний путь, подобно драконам: развеянный пеплом над джунглями острова.

Всё это проходило в гнетущей тишине, которая всё ещё казалась непривычной после грома битвы. А Филипп в это время боялся другого грома: генерал Армэр вызвал его к себе с намерением что-то обсудить, и он понимал, что именно.

— Вы повели себя крайне безрассудно, ваше высочество, — сказал он.

Филипп сцепил руки за спиной и опустил глаза в пол.

— Вы ведь понимаете, что этот дракон мог оказаться менее лоялен? Тогда вас бы уже не существовало.

— Я понимаю, — коротко ответил Филипп. В горле пересохло.

— А ещё, полагаю, вы хотите мне что-то рассказать о вашем «знакомстве» с этим драконом. — Генерал изогнул бровь, глядя на Филиппа.

— Не хочу, — пробурчал тот, и на лице генерала отразилось изумление, — но, полагаю, выбора у меня нет… — И он, не глядя на генерала Армэра, рассказал про ту ночь, когда летал в самоволку и случайно столкнулся с каменным драконом, обходя при этом сцены с Григом. Генерал был достаточно умён, чтобы догадаться. А если нет… Что ж, разницы Филипп не видел.

Армэр протяжно хмыкнул, выслушав, сел в кресло и, почёсывая подбородок, посмотрел на Филиппа.

— Вы, наверно, собираетесь рассказать обо всём моему отцу, — безжизненно, но с едва уловимой злобой сказал тот.

— Разумеется, — кивнул генерал. — Думаю, его величеству будет интересно узнать, как его сын всех спас. Я от вас такого не ожидал. Ожидал, что вы будете лучше многих, потому что я вас знаю и знаю вашего отца, но даже моей фантазии не хватило, чтобы такое представить. Ты молодец, Филипп, слышишь?

Филипп вздрогнул. Он… слышал. И отчего-то то, что он слышал, было удивительно. Он ожидал любой кары, вплоть до отправки домой, где, разумеется, отец бы его отчитал со всей строгостью, на которую был способен. А тут… похвала. И ему сказали, что он всех спас. На то и был расчёт, но Филипп не думал, что об этом могут сказать.

— Спасибо, сэр, — выдохнул он, всё ещё глядя в пол. — Разрешите…

— Разрешаю. Увидимся через пару дней, я всё ещё надеюсь, что смогу тебя чему-то научить.

Филипп кивнул и, благодарно улыбнувшись, вышел за дверь. А генерал Армэр достал синернист.

Элиад Керрелл долго молчал, глядя в стену. Перед глазами всё ещё стоял блеск синерниста, а в ушах эхом отдавался голос Армэра. Тот только что сообщил ему о нападении на остров, о том, что его удалось отбить, но лишь с помощью драконов и… Филиппа.

Пальцы непроизвольно сжимались в кулаки. Ему не хотелось этого признавать, но идея сработала. Филипп был прав. Кто бы мог подумать!

«Ты недооцениваешь своих сыновей».

Элиад раздражённо разжал пальцы, и стоящее в чернильнице перо рассыпалось пеплом.