Пирос

19

Это было странное чувство: Филипп не спал полночи, но чувствовал себя бодро. Он знал, что совершил нечто ужасное, за что любого другого могли казнить, но его не мучили ни страх, ни совесть. Напротив, он был даже рад. Всё шло так, как должно было.

Ровно до того, как в него влетел Логан.

— Это ты выпустил ведьму! — прорычал он, и глаза его метали молнии.

— Что? — недоумённо переспросил Филипп. Внешне он легко сохранял спокойствие, но Логан его беспокоил. Тот был в ярости. В такой ярости, что не «выкал», как положено, и, казалось, был готов наброситься на Филиппа.

— Я знаю, что это был ты! Я видел тебя несколько раз спускающимся в темницы.

— И что с того?

Логан в бешенстве тряхнул головой, и чёрные кудри упали ему на лицо.

— А то, что её там больше нет! Скажи, ты свихнулся, Керрелл? Или в этом тоже какой-то нереально умный план?

— Я не обязан перед тобой отчитываться, — выплюнул он и хотел отодвинуть Логана, но тот вцепился ему в руку мёртвой хваткой. Его приглушённый голос зазвучал угрожающе:

— Передо мной — нет, но я уверен, что его величеству будет более чем интересно.

Филипп усмехнулся и пожал плечами. Уже слишком поздно было что-то менять, да и что ему могли сделать? Они не смогли бы даже так быстро доказать, что Логан говорит правду. С чего ему вообще кто-то будет верить?

Филипп оттолкнул Логана и пошёл прочь. Тот же, ещё раз тряхнув головой и отбросив волосы со лба, развернулся с прямой спиной и огромными шагами пошёл по коридору, полный решимости доложить всё его величеству. В этот раз он не собирался держать язык за зубами.

— Что значит, ты меня отстранил?!

Филипп едва догнал отца, когда тот, облачённый в парадный китель с медалями и золотой королевской нашивкой, спускался на плац, где должен был произнести воодушевляющую речь перед большим сражением.

Элиад посмотрел на стоящего на площадку выше сына. Филипп сжимал зубы, ноздри его раздувались, и костяшки на кулаках белели от сдерживаемой злости.

— Какая часть слова «отстранил» тебе непонятна, Филипп?

— Но почему?! Ты знаешь, что для меня это важно! Я тренировался ради этого. Я всё сделал ради того, чтобы быть драконьим наездником! Почему?!

На лице Элиада Керрелла была непроницаемая холодная маска, но глаза пылали яростью. Воздух вокруг опасно нагревался, и Филипп чувствовал это, даже стоя на десяток ступеней выше. Спускаться было опасно. Шаг ближе — и кто-нибудь из них непременно взорвётся.

— Потому что, Филипп, — отчеканил Элиад, — если я говорю что-то, я ожидаю, что это будет исполняться. И если мы договорились, что пленники остаются там, где им и положено — в плену, — они и должны там оставаться.

Филипп сжал кулаки сильнее, до боли в раненой руке. «Логан!» Если бы тот был рядом, Филипп бы не постеснялся врезать ему прямо на глазах отца. Какая уже разница! Он и так наговорил достаточно, чтобы его подставить, один удар ничего бы не изменил, но сколько бы удовлетворения принёс!

Элиад выжидающе изогнул бровь, но Филипп не нашёл что ответить. Оправдываться он не собирался.

— Отлично. Тогда поговорим ещё раз позже. — Элиад развернулся и пошёл вниз по лестнице. — Спускайся, Филипп. Тебе тоже нужно там присутствовать.

Казалось, на плацу собрались все обитатели полигона и даже больше. За две недели, проведённые здесь, Филипп ни разу не встречался с генералом Армэром, а теперь он стоял за Элиадом Керреллом, который громким напряжённым голосом объявлял о важности этой битвы.

Все внимали, вытянувшись по струнке, следили взглядом за королём. Филипп облокотился на стену где-то за стройными рядами военных и делал вид, что ему всё равно. Он знал, насколько это было важно, серьёзно. Насколько от битвы зависел успех Пироса. А ещё он знал, что сам подставил себя, и возбуждённое предвкушение, ещё утром метавшееся в груди, сейчас опадало пеплом.

Филипп зажмурился, и слова отца звоном отдались в голове, перед глазами полетели картины, столь желанные и недоступные теперь. Он видел это как наяву: драконья стая взмывает в небо. Мощь их обрушивается на посёлок. Огонь лижет камни, и враги расплачиваются жизнями за все смерти и разрушения. Они должны бежать от одного вида крылатых ящеров. Стычка на острове показала, что, насколько бы сильны ни были те огромные страшные машины, сносящие башни, уничтожающие магические преграды, — они не могли сравниться с дикой животной силой.

Он был готов почувствовать эту силу ещё раз. Страстно желал этого. И жалел… Жалел, что это стало невозможно.

До вылета оставалось около часа.

База гудела и суетилась, как оживший муравейник. Все последние приготовления нужно было сделать быстро и чётко, потому что близилась новая буря. Решающая буря, которая должна была перерасти в настоящий огненный шторм.

Не все верили, что вернутся. В коридорах Филипп натолкнулся на несколько человек, которые на ходу сочиняли записки домой на случай гибели. Зачарованные ручки выписывали на парящих в воздухе листах неровные буквы. Филипп хмуро проводил их взглядом и провёл рукой по Бессмертной кольчуге. Смешок сорвался с губ. Сейчас гарантией его жизни была уже не она, а эти стены, башни. Они пострадали после атаки, но вряд ли Райдос решился бы ещё раз использовать поражающее оружие. Вряд ли оно у него осталось. Война возвращалась на тот уровень, на котором и должна была проходить с самого начала: на уровень магии. И теперь Пирос, наконец, мог использовать свой козырь.

Филипп мотнул головой. Он не хотел думать о битве, но невольно возвращался к ней снова и снова. И не только потому, что до сих пор не мог поверить, что не станет её частью, а потому что не понимал, как в таком случае будет действовать Анна. Пока от неё не было никаких вестей, но Филипп старался не тревожиться хотя бы об этом. Он не то чтобы совсем ей не доверял, но разочароваться сегодня — в самом начале дня! — ещё и в ней было бы слишком.

— Ваше высочество! — Тонкий дрогнувший голос заставил Филиппа встряхнуться. Он только тогда понял, что всё время смотрел в стену, остановившись посреди коридора. Обернувшись на голос, Филипп увидел мальчишку Эйрика. Тот, вжав голову в плечи, стоял рядом, стараясь на Филиппа, однако, не смотреть. Его съедал стыд, и, кажется, он был напуган. Глаза бегали, рука, в которой он что-то сжимал, подрагивала, а сам Эйрик был белым как холст.

— Что-то случилось? — безразлично поинтересовался Филипп.

— Да… И… Я не читал! — Эйрик замотал головой и протянул Филиппу листок, сложенный в журавля. — Оно влетело ко мне в окно. Я хотел прочесть, но оно сказало, что убьёт меня, если попробую.

Филипп хмыкнул: он даже не сомневался, от кого оно. Кто ещё мог зачаровать кусок бумаги на убийства всех, кроме адресата? Он забрал записку, и Эйрик с облегчением выдохнул.

Листок опять оказался куском обоев, на котором быстро набросали кривые, крупные буквы. Что-то перечёркнуто. Что-то исправлено. Осталось всего несколько слов.

Филипп покосился на заинтересованно заглядывающего ему через руку Эйрика.

— Ты можешь идти, — спокойно, но с недвусмысленным намёком произнёс Филипп. Эйрик смутился, неловко улыбнулся и ретировался, едва не врезавшись в проходящего мимо человека. А Филипп наконец прочёл короткую записку:

Филипп улыбнулся. Про кольчугу он помнил. Она была на нём до того, как он узнал о решении отца, и снимать он её не собирался. Равно как не собирался он отступать.

Взгляд его устремился в окно, откуда виднелся выход к загонам. Там, за краснокаменными стенами, дорога спускалась по холмам, что скрывали седлающих драконов всадников. Филипп не знал, кто сможет оседлать Вайверна, кроме него. Как-то, ещё на острове, один парень попробовал и едва не лишился головы: сначала Вайверн пытался его покусать, а потом, когда дракона запрягли, полетел прямо в стену, и, если бы наездник вовремя не спрыгнул, серьёзных травм при столкновении было бы не избежать. Сам Вайверн отделался тогда несколькими царапинами на спине и смачным ударом кнута по морде.

С какой-то стороны, это было правильно, Филипп понимал, но вместо осуждения похлопал дракона по загривку. Никто не имел права использовать Вайверна, кроме него самого.

И сейчас тоже. Если не он — то никто.

Филипп вцепился в подоконник: начался взлёт. Драконы взмывали в небо, зависая в определённых точках и образовывая острый угол. Филипп в напряжении считал драконов. С Вайверном их должна была быть дюжина. Он увидел красного дракона Логана в носу клина. Наверняка он гордился собой, чувствовал превосходство. Вот он, в центре, как вожак. И Филипп должен был бы ему завидовать, но лишь усмехнулся: драконов было одиннадцать, его не заменили. Скорее всего, его просто некем было заменить.

И тут, прерывая секундную радость, в небо поднялись два угольно-чёрных дракона. На чешуе одного из них сияли золотые отметины.

Филипп отшатнулся.

Он во все глаза следил за тем, как драконы улетали к посёлку, а мысли в голове крутились, как шестерёнки. Его дракон. Тот, которого он нашёл на острове. Тот, который помог выиграть битву на острове! Негодование надулось в груди, как огромный шар. Теперь Филипп был обязан попасть на битву. Чего бы ему это ни стоило.

— Седлайте моего дракона! — холодно приказал Филипп, входя в драконье стойло. Вайверн радостно вскрикнул. — Вы не слышали?! Это приказ. Срочно.

— Нам было приказано… — попытался заговорить один из дрессировщиков, пока остальные в недоумении застыли на местах, переглядываясь.

— Теперь приказываю я.

Филипп распахнул калитку, схватился за седло и перекинул его через спину Вайверна. Тот в нетерпении прочерчивал когтями на земле глубокие полосы.

— Вашего дракона было приказано не седлать.

— Приказ отменён! — рявкнул Филипп. — Непредвиденные обстоятельства.

И он сам зафиксировал седло.

Делать было нечего, и ему помогли надеть на дракона сбрую и несколько щитков. Филипп забрался в седло и схватился за меч. У него была секунда, чтобы вдохнуть, а потом Вайверн помчался в раскрытые настежь двери и взмыл, радуясь ветру под крыльями. Никаких ограничений высоты. Только он и небо, да лижущий чешую воздух.

Кружась и выгибаясь, Вайверн издал пронзительный клич и, расправив крылья, понёсся вперёд. «Интересно, отец снесёт мне голову сразу, как увидит?» — подумал Филипп и сильнее вцепился в поводья.

Анна поняла, что всё кончится плохо, сразу, как только на горизонте показались драконы. На улицах тут и там стали появляться люди, и Анна не сомневалась: они опасны. Красный или чёрный мундир — без разницы. Она была врагом для всех. Они бы с удовольствием её убили, а она так больше не могла, как бы она ни хотела. Принимать чью-то сторону, кроме своей собственной, было неудобно. Особенно потому, что те, в красном, не знали, что она с ними, а не против них. И не объяснить ведь — она бы получила пулю в лоб раньше. А теперь её лоб был не настолько крепок, как ещё сутки назад.

Анна отпрянула от окна и прижалась к стене — напротив дома возник человек. Заметил он её или нет — выяснять не хотелось.

И в этот момент дом тряхнуло так, что она едва удержалась на ногах. Уши заложило, в лицо метнуло пылью. От угла остались обломки. Анна с трудом переводила дух — угол был в метре от неё. А потом дом тряхнуло ещё раз. Выбило дверь. Зазвенело разбитое стекло.

Больше Анна не медлила: переместилась в центр, на одну из крыш, с которой было видно котлован Хога. Он так и зиял на полплощади, но и над ним, и по его берегам, вокруг и между домов уже кипели бои.

Улицы ожили. Они сверкали с одной стороны и утопали в пыли с другой. Всё свистело, клацало, взрывалось и кричало. Звуки смешались в один оглушающий, безумный поток, который зажигал кровь. Всё, докуда доставал взгляд, было заполнено сражающимися. Люди менялись местами, исчезали и появлялись снова. Куда ни выстрели — попадёшь. Только в кого?..

Огромный огненный шар рухнул с неба, сжигая заживо всех под собой. Несколько человек успели отскочить в стороны. Анна выстрелила в затылок какому-то увальню, что бросился на оказавшегося рядом бойца королевской гвардии. Последний опешил, но разбираться не стал — его ждали другие.

Бойцы всё прибывали. Ярких форменных кителей войск Пироса казалось больше. Они бросили в эту точку очень много силы. Возможно, слишком много для армии, уже понёсшей большие потери в предыдущих стычках. Филипп был прав: они желали победить прямо здесь, в этом маленьком военном посёлке у границы барьера между югом и центром. Победить любой ценой, даже сровняв всё с землёй.

Погибших было много. Падали все. Окрашенные кровью кители сливались друг с другом в пыли, а сражения продолжались, не замечая потерь.

Анна не знала, что это — отвлекающий манёвр, заставляющий Райдос выслать как можно больше людей в город, пока драконы летели восточнее, в поля за посёлком, где, скрытый под множеством чар, располагался штаб командования местных войск. Поля сейчас горели, плавились машины, разрушались заклинания. Точно так же рушился посёлок. Он таял на глазах, разражаясь громом и столпами взмывающей в небо пыли.

За спиной раздался подозрительный звук. Анна обернулась — и тут же получила в лицо. Она упала на спину, кто-то тяжёлый завалился сверху, приложил её головой о бетонную крышу и снова ударил в лицо. Перед глазами поплыло. Не заживший до конца затылок снова посылал в лоб болезненные импульсы, а на губах чувствовался металлический привкус крови. Человек что-то говорил неприятным голосом, брызжа слюной, но звон в ушах не позволял разобрать слов. Анна брыкалась под ним, но, казалось, она быстрее задохнётся, чем скинет его без помощи магии. Руки были зажаты под тушей, но кое-как Анна нащупала нож и всадила мужику в живот. Он взвыл как раненый вепрь, приподнялся, — и мощным ударом Анна отбросила его назад.

Она всё ещё видела недостаточно чётко, но разглядеть жирную тушу было несложно. Он отлетел к противоположному бордюру, но поднялся на ноги и бросился обратно, не обращая внимания на нож в боку. Анна хотела выстрелить снова, но резкая боль в затылке парализовала — и мужик едва не налетел неё, но рухнул ей под ноги. Багровое пятно растеклось по серой крыше.

Анна услышала шаги, а затем рядом с ней на корточки опустился солдат с расплывающимся лицом. Всё, что было видно точно, несмотря на пелену перед глазами — красный цвет кителя.

— Керрелл? — едва слышно выдохнула Анна.

— Лучше, — хмыкнул Эрзет. — Вставай.

Он схватил Анну за плечо и поднял на ноги. Она пошатнулась, когда мир опасно накренился, но сильная рука удержала её от падения.

— Стоять-то можешь?

— Могу, — уверенно сказала она, щурясь. Картинка постепенно становилась чётче и переставала качаться, как палуба корабля в шторм.

— Ну и славно. Удачи.

Эрзет отпустил её и перемахнул на соседнюю крышу. Он послал оттуда несколько точных выстрелов и перепрыгнул на следующее здание, пока его не приметили.

Анна тяжело выдохнула и, не обращая внимания на творящийся вокруг хаос, склонилась над телом офицера. Она вырвала нож и брезгливо обтёрла лезвие о чёрный китель. Слишком большой честью было для этого жирдяя получить ранение от такого дорогого оружия.

Анна перевернула мужика на спину, чтобы было удобнее осматривать. Серебряные пуговицы и несколько орденов тускло блеснули с кителя, который Анна быстро расстегнула — мало ли что могло быть в его карманах. Какие-то листы и военный номерок, пожав плечами, она откинула в сторону и довольно улыбнулась: нащупала кошелёк. Тот переместился к ней в карман, и Анну привлёк странный, взявшийся из ниоткуда свет. Её собственная тень поползла, колыхаясь. Анна развернулась, выставив руки перед собой — и яркий взрыв от столкновения молнии и огня озарил землю. Угли попадали, догорая в воздухе, как потухающий фейерверк.

Анна уронила руки, с облегчением выдыхая. Он был близко…

Глубокий вдох; она тряхнула головой и поднялась в воздух. Она зависла над полем битвы, как идеальная мишень. Любой мог видеть её, и она видела всё: как огненно-красное смешивалось с угольно-чёрным, и волны перекатывались из одного цвета в другой. Никакого азарта — чистый расчёт, чёткие пассы. Молнии срывались с пальцев, поражая тёмные волны людей. Воздушные бойцы пытались её отвлечь, остановить, но каждый терпел поражение, камнем падая на землю.

Воины Пироса тоже не позволяли противникам отвлекаться: любой рисковал получить смертельный удар в голову.

Вдруг над полем боя пронёсся оглушительный рёв. Все замерли на мгновение — и бросились врассыпную. Давка, новые столкновения. Это напоминало крушение земли пару дней назад. Но если тогда главным было выжить, а не уничтожить как можно больше людей, то сейчас бойцы Пироса остервенело защищали все подходы к укрытиям. Таков был приказ: умереть, но не дать спастись врагу. Они могли переместиться прочь в любой момент, но нельзя было позволить сделать это врагам.

Драконы приближались, выстроившись в линию. Пламя накрывало всё, над чем они пролетали. Горела земля. Горели дома и сады. Горели не успевшие сбежать люди. Не было места, докуда бы огонь не дотянулся. А драконы с безразличным величием летели дальше, рассекая жилистыми крыльями воздух. Они были вестниками победы. Только что разгромившие и сжёгшие дотла командный центр захватчиков со всем местным командованием, потеряв при этом всего одного дракона, ящеры и их всадники были готовы дать решающий бой здесь и сейчас, в маленьком военном городке, который они безжалостно сжигали по дороге. Эта битва должна была завершиться так — победой. Все силы были брошены на это.

Огненный поток вырвался из пасти самого большого дракона и пошёл по руинам в центре. Камни зашипели, вспыхнуло пламя. Раздуваемое ветром, оно само переходило от одного здания к другому. Кричали люди, окутанные огнём, не в состоянии сбить его с себя. Они падали на землю, тёрлись о стены, но ничего не помогало. А пламя лишь распространялось. Драконьим всадникам не нужны были заложники, они собирались уничтожить всех.

— Мы вызывали ещё одного? — вдруг спросил подлетевший к Элиаду Керреллу генерал Армэр.

Элиад удивлённо посмотрел на него, а потом на горизонт, откуда стремительно приближалась кажущаяся чёрной точка. На деле точка была белой, и ей здесь было не место. Рот Элиада Керрелла искривился в не предвещающей ничего хорошего ухмылке, в глазах заиграли опасные огоньки.

— Логан, — позвал холодный голос, и красный дракон подлетел к королю. — Разберись с нашим непрошеным гостем. Чтобы оба остались живы, разумеется. Всадника захватить.

Логан уверенно кивнул и направил дракона вперёд. Это был реванш.

Чувствуя запах опалённых волос, Анна прислонилась к прохладной стене декоративного фронтона на крыше административного здания, которое только чудом сохранилось почти нетронутым. Она скрутила волосы в косу и засунула за воротник куртки: кто знал, придётся ли ещё уворачиваться от вездесущего пламени. Анна с трудом ускользнула от него и, должно быть, чудом не попалась на глаза всадникам, спрятавшись прямо за их спинами: на здании, в котором скрылись солдаты Пироса и которое магия охраняла от сожжения. Наконец, вжимаясь в камень, холодный и крепкий, даже вдыхая задымлённый воздух, слыша треск и крики, она чувствовала себя спокойно. В безопасности. По крайней мере, ей так казалось.

Анна уже не различала, когда по-настоящему успокаивалась. Последние битвы, постоянный риск быть убитой, горящий посёлок, огромные драконы — они пугали до глубины души. Нервы гудели, как натянутые струны, и секундное послабление казалось лучшим, что она когда-либо испытывала.

Только продлилось оно недолго. Притуплённое чувство самосохранения вдруг разразилось воплем. Анна вскочила, и дыханье в мгновенье перехватило. Её окружало около дюжины человек, сияющие сферы в их руках готовы были полететь в неё, стоит дёрнуться. Она чувствовала, что в спину тоже целятся, и безвыходность кольнула где-то на задворках сознания.

Анна замерла. Инстинкты твердили одно. Разум — другое. Она не могла сдаться, гордость велела стоять до последнего, но… Ей нельзя было трогать этих людей. Стоит позволить себе чуть больше — и она обречена. Слишком часто у неё получалось избегать верной гибели в последние дни — слишком, чтобы повторить ещё раз.

— Лучше сдавайся, — проговорил человек лет сорока с глазами настолько бледными, словно они были вовсе белыми.

Анна даже не дёрнулась. Мужчина принял это за хороший знак и кивком отдал приказ. Её схватили за плечи, завели руки за спину, и Анна почувствовала себя загнанной в угол. Было столько возможностей уничтожить этих людей, и она пропускала каждую. Она могла бы. Она хотела. Подумаешь, обещания! Когда ей было до них дело? Ей ничего не стоило исчезнуть и не появляться на Пиросе вообще!

Но лишь обречённый выдох сорвался с губ.

И тут здание тряхнуло. Огненно-красный дракон снёс бордюр на противоположной стороне и снова взмыл в небо, несясь на белоснежного противника. Тот увернулся и хлестанул красному по спине. Всадник, кудрявый темноволосый молодой человек, едва не выпал из седла.

Дракон крутанулся — и огонь вырвался из пасти.

Белый закричал от боли и снова ринулся вперёд. Острые когти прошлись по груди противника, и того отбросило вниз. Разворот — и удар хвоста прибил красного дракона к крыше окончательно. Он завалился на бок, тяжело дыша, и из ран его медленно стекала кровь.

Всадник кое-как выбрался из седла, хромая на одну ногу. Порванная штанина обнажала разбитое колено и до мяса стёртую кожу на икре. Он подобрался к дракону, провёл рукой сначала по его разодранной груди, а потом по голове. Что-то прошептал, и дракон устало выпустил из ноздрей пар. А молодой человек зыркнул на приземлившегося белого дракона. На него и на всадника смотрели все, забыв про Анну. Да и она сама не могла оторвать от него взгляд.

Волосы Филиппа Керрелла были растрёпаны, он тяжело дышал, а его взгляд горел. Казалось, что воздух вокруг него может спалить. Он был полон ярости, поглощающего гнева, и когда Филипп заговорил, слова его сочились ядовитой властностью.

— Я предупреждал, чтобы ты со мной не связывался, Логан.

— Ты ненормальный, Керрелл! — выкрикнул Логан, не отходя от дракона. — Если он умрёт из-за тебя, я не посмотрю, что ты принц, и разобью тебе лицо!

— Мне плевать, — рыкнул Филипп и крутанулся к военным. Он окинул Анну взглядом, и она невольно сжалась под ним. Странное ощущение с Филиппом, но ей даже нравилось видеть его таким.

— Отпустить её, — прозвучал непреклонный приказ. — Это моя ведьма. И я разберусь с ней сам.

Слова походили на рык. Рука сжала меч, готовая вырвать его из ножен. Это была прямая угроза, и никто не сомневался, что Филипп её выполнит.

— Опустить оружие, — нехотя проговорил командир, качая головой. — И девчонку.

Руки отпустили, но не успела Анна вздохнуть свободно, как чёрная тень накрыла крышу. Все подняли глаза к небу, закрытому двумя чёрными драконами. Всадники синхронно спикировали вниз, разбивая ударной волной покрытие крыши.

— Что здесь происходит?! — От голоса Элиада Керрелла по спине прошли мурашки. Анна невольно оглянулась, ища пути к отступлению. — Я требую объяснений!

— Объяснений?! — язвительно переспросил Филипп, подходя ближе к отцу. — Ты приказал этому, — он ткнул в сторону Логана, — меня сбить. Ты поверил его первому же доносу, хотя никогда не пытался поверить мне. Я столько лет старался показать тебе, что чего-то стою! Я всегда был лучшим! Я нашёл этого грёбаного дракона, на котором ты летаешь! И вот когда появился ещё один шанс, ты берёшь и всё портишь. И так было постоянно! Чего ты вообще ожидал?! Может, мне тоже стоит потребовать объяснений?!

— Замолчи, Филипп… — выдохнул Элиад. Его лицо превратилось в непроницаемую маску, но сам воздух просил остановиться. Этого нельзя было не чувствовать, но Филипп сделал ещё один шаг вперёд.

— И что ты мне сделаешь? Накажешь? Отстранишь?!

Он не успел понять, как оказался на земле. Он упирался ладонями в бетонную крышу, и на неё капало что-то красное… Филипп поднёс ладонь к лицу, ещё не осознавая, что это кровь, что она скатывается по губам и это её солёный привкус, что он не может дышать, потому что нос разбит.

Филипп ошарашенно взглянул на отца. Тот, сжимая и разжимая кулак левой руки, смерил его полным отвращения взглядом, покачал головой.

— Мы обсудим это позже.

С этими словами он вернулся на дракона, и стая полетела к полигону, забирая с собой несколько укрывающихся в здании человек и Логана с его драконом.

Филипп поднялся на ноги и рывком вытер лицо. Кровавая полоса осталась на тыльной стороне ладони, размазалась по щеке, но он не обратил на это внимания, молча подошёл к Вайверну, и только в тот момент застывшая в оцепенении Анна отмерла. Она бросилась к Филиппу и схватила за плечо. Вайверн недовольно рыкнул, но Филипп махнул рукой, успокаивая.

— Тебе нужна помощь? — Анна обеспокоенно заглянула ему в лицо и стёрла с щеки следы крови.

— Мне окажут её в лазарете, — хмуро отозвался Филипп.

— Но…

Филипп забрался в седло. Лицо его не выражало ничего, и лишь брови подёргивались, когда он пытался хмуриться, но переносицу сдавливало тупой болью.

— Давай встретимся потом, — вздохнул он, бросая на Анну усталый взгляд. — Если он меня не убьёт, конечно, или не посадит.

Анна хотела что-то ещё сказать, но не успела — Вайверн поднялся с крыши и полетел прочь, туда, где скрылись из виду прочие драконы. И Анна, не зная, чем себя занять, решила осмотреть посёлок.

Пламя ушло неожиданно быстро, словно впитавшись в камни и землю. Отовсюду ещё веяло жаром, как от раскалённой сковороды, и пар поднимался невысоко над землёй, напоминая туман над болотами. Непривычная тишина казалась зловещей. Анна поёжилась и окинула сожалеющим взглядом полную пепла улицу. Котлован уже не был так страшен, как эта побелевшая, будто зимой на севере, дорога. Силуэты сгоревших тел виднелись тут и там. Блестели нерасплавившиеся награды, оружие. Анна даже умудрилась найти почти целый телепортатор: некоторые детали оплавились, но, судя по виду, его можно было починить.

Анна спрятала его под куртку и огляделась. Тихо… Пусто… Город словно вымер. Хотя почему «словно»? Вряд ли кто-то, как она, бродил по пустым улицам, не зная, чем ещё заняться. И эта пустота пугала.

Спасаясь от преследующей паранойи, Анна вернулась в дом, где провела с друзьями последние недели. Она ни разу не чувствовала себя там как дома, но сожаление кольнуло сердце, когда она увидела почерневшие фасады, сожжённые террасу и крышу. От лестниц и дверей не осталось и следа, а ветхий чёрный пол покрывали осколки вылетевших стёкол. Всё, что не вынесли Орел и Харон, обратилось в пепел.

Анна провела пальцами по стене, оставляя длинные белые полосы на саже. Странное ощущение. Ветер гулял сквозняком, а воздух шипел и трещал, как сгорающие ветки. Но это была не та энергия, что оставили драконы. Что-то новое и незнакомое. Иномирное.

Вдруг крошечный огонёк вылетел из камня и, крутясь, как сумасшедший, полетел прочь из дома. Потом ещё один. И ещё. И уже целые рои таких искр появлялись отовсюду — из стен, из пола и потолка, из земли и тумана. Они вихрями проносились меж домов, сверкали и дрожали с едва слышным звоном.

Настороженная, Анна полетела за ними, постоянно оглядываясь. Они приближались к центру. Искры стремились туда из каждого проулка, собирались вместе и светящимися сгустками зависли вокруг облачённой в длинный плащ фигуры.

Анна замерла в проулке, не отрывая взгляда от человека. Тот скинул с седой головы капюшон, окинул взглядом сверкающие над головой облака искр. Молнией блеснула вспышка — и в руке у него появилось копьё почти в его рост. Засиял наконечник. В тот же момент искры вздрогнули — и завились ураганом. Шквалистый ветер налетел из ниоткуда. Плащ мужчины забился, как парус в шторм. Длинные серебристые волосы разметались. Анна вцепилась в стену, чтобы её не сбило ветром. Последние огоньки вырывались из-под слоёв пыли и пепла и тоже летели к копью, а то наливалось светом, сияя ярче и ярче. От красного до белого — подобно раскалённому железу.

Пыль и энергия слились в плотный шар, который вдруг застыл — и разорвался с громким хлопком и яркой вспышкой. Мужчина стоял на месте. Его копьё не горело, плащ спокойно свисал до земли, и всё было так же, кроме… волос. Из седых они обернулись медно-рыжими, переняв цвет собранных искр, и теперь струились по плащу, как лава по склону вулкана.

Мужчина ещё с минуту простоял неподвижно, как статуя. Даже ветер не касался его. А потом резко обернулся, пронзил Анну взглядом единственного глаза — и исчез, оставив её в растерянности смотреть на оставленный за собой почерневший след…