Пишущая судьбы

Глава 23

Но шестого февраля, в девять вечера в доме раздался звонок и после пары брошенных Севой фраз в трубку, я поняла, кто звонит. Когда он положил трубку, я внутренне сжалась, понимая, что мне придётся прыгать, как дрессированная зверушка под указку людей, против которых мы пока не имели пока козырей.

— Они? — с трудом выдавила я, хотя и так знала ответ на этот вопрос.

— Да, — с непроницаемым лицом ответил он. — Завтра хотят встретиться, — и, подойдя к дивану, сел на него.

Усадив меня к себе на колени, он провёл кончиками пальцев по щеке и тихо произнёс:

— Прости, что так подставил тебя. Если бы я тебя не нашёл ты бы жила сейчас тихо и спокойно у себя на Алтае…

— Немедленно прекрати! — перебив его, твёрдо сказала я. — Если бы ты не нашёл меня, то я бы до сих пор жила в той глуши, каждое утро просыпаясь в холодном поту от кошмара и без смысла жизни. А сейчас у меня есть ты и скоро родиться наша малышка. За всё в жизни надо платить и я готова платить за то счастье, которые ты мне даришь. Если бы меня заранее поставили перед выбором — получить счастье с тобой, за которое надо бороться или тихая жизнь, я бы всё равно выбрала тебя! Понимаешь? И в любом случаи, я во всём виновата! Это мне наказание за глупости, сделанные в прошлом. Не смей больше так говорить, иначе я начинаю чувствовать себя вдвойне виноватой, потому что и тебе приношу неприятности, и начинаю думать, что ты уже жалеешь сам, что связался со мной.

— Я и забыл, что ты можешь всё переворачивать на свой лад и думать чёрте что, — с улыбкой ответил он. — Я, конечно же, не жалею, что связался с тобой. Даже скажу больше — вообще не понимаю, как жил когда-то без тебя. Раньше я просто плыл по течению — жил, зарабатывал деньги, чего-то добивался, но в глубине души не понимал, зачем мне всё это нужно. А когда появилась ты, всё встало на свои места, так что выбрось мрачные мысли из своей милой головки.

— Выброшу, если и ты выбросишь эти мерзкие мысли из своей головы, — застенчиво сказала я, наслаждаясь его крепкими объятиями.

— Уже выбросил, — ответил он и поцеловал меня. — Сладенькая моя, как же я тебя люблю.

— И я тебя люблю, — прошептала я и вздохнула. — Когда эти уроды хотят встретиться?

— Завтра, в двенадцать дня.

— Ну что ж, посмотрим, что они хотят, — скорчив гримасу, сказала я.

— Да, посмотрим, только меня очень волнует, что после написания судьбы ты чувствуешь себя плохо, а сейчас ты беременна и непонятно как это может на тебе отразиться, — мрачно произнёс он.

Я вздохнула, потому что меня и саму волновал этот вопрос. "Просто так в девять вечера они звонить не будут. Значит, это что-то не терпящее отлагательства" — подумала я.

— Давай сначала узнаем, что они хотят, а потом будем стараться что-то придумать, — и, обхватив его за шею, поцеловала в губы. — Хочу тебя.

— Ненасытная ты моя, — нежно прошептал он. — И я тебя хочу.

— Вот и пользуйся пока моментом, — сказала я. — Эдуард Семёнович уже достал, читая лекции о том, что на последних трёх месяцах беременности сексом не стоит заниматься слишком рьяно и может в любой момент наложить табу.

— Да?! Какой кошмар! Надеюсь, он не сделает этого до нашей первой брачной ночи, у меня на неё большие планы, — ответил он, целуя меня в шею.

— Я тоже надеюсь, — наслаждаясь его ласками, проворковала я. — Беременность протекает нормально, поэтому он сквозь пальцы смотрит на наши забавы. Единственное, он просил не увлекаться сильно.

— Обещаю, что буду очень стараться, не увлекаться. А теперь пошли наверх, я покажу тебе, как стараюсь не увлекаться, — поставив меня на ноги, сказал он и, взяв за руку, повёл по лестнице. Улыбаясь, я послушно шла за ним, зная, что сейчас получу море удовольствия.

На следующий день, в двенадцать часов дня, мы с охраной приехали по указанному адресу. Оказавшись во дворе многоэтажного дома, я удивленно посмотрела на Севу и он пояснил:

— Здесь живёт мать Михаила.

— Значит, изменения будут в его судьбе, — задумчиво произнесла я, пытаясь предугадать, что он может попросить.

Поднявшись на седьмой этаж, мы остановились возле одной из дверей и Сева позвонил. Дверь открыл Михаил и, впустив нас в квартиру, тихо сказал:

— Всеволод, надеюсь, ты помнишь мою мать?

— Да, — ответил он, помогая снять мне верхнюю одежду. — В отличие от тебя, она хорошая женщина.

— Она серьёзно больна и вчера ей поставили диагноз, — с тревогой произнёс он и, оглянувшись, прошептал: — Болезнь Паркинсона, второй стадии. Правда, она об этом не знает.

— Мне жаль, — тихо сказал Сева.

— Мне тоже и я хочу, чтобы вы мне помогли. Айрина должна сделать так, чтобы моя мать выздоровела, потому лекарств от этой болезни нет.

— Айрина не Господь Бог…

— Через неделю у моей матери будет полномасштабное обследование, и я хочу, чтобы она написала, что диагноз поставлен ошибочно, — перебив Севу, прошипел он и, прищурившись, посмотрел на меня. — Ты же можешь так сделать, я знаю! Твой посредник умирал от рака и ничего, выздоровел.

— Ах ты, гадёныш! — в ответ прошипела я. — Так это ты Диму на тот свет отправил?!

— Не я, клянусь! Но о твоих способностях мы многое уже знаем, так что не вздумай рассказывать мне сказки, что ты не можешь это сделать…

Из комнаты раздался женский голос, и он тут же замолчала, а я с ненавистью посмотрела на него.

— Мишенька, а кто там пришёл?

— Мама, это Всеволод Карелин со своей невестой, — громко сказал он и, подтолкнув нас в спины, прошептал: — Улыбайтесь, вашу мать, и не вздумайте что-то брякнуть, а то я быстро организую вам аборт.

Услышав это, я замерла и накрыла руками живот, а потом почувствовала, как меня охватывает злость и захотелось ударить этого козла, как можно больнее, но в этот момент Сева резко развернулся и, схватив его за шею, прижал к стене.

— Ублюдок, фильтруй свой базар, — с яростью прошептал он. — Если с головы Рины упадёт хоть один волосок… Нет, даже если ты ещё раз такое скажешь ей, или косо посмотришь на неё, я с тебя живьём шкуру сдеру, ясно? Ты будешь умирать очень долго и мучительно, потому что я буду вырезать отдельные куски твоей кожи, а раны засыпать солью, понял? Ты же знаешь, что я слов на ветер бросаю!

— Знаю! Прости, я не подумал, что говорю, — прохрипел Михаил и испуганно посмотрел на него.

Не знаю, чего больше испугалась я, но увидев второй раз своего любимого в гневе, я в очередной раз порадовалась, что он на моей стороне.

— Думай в следующий раз, — прошипел Сева и ещё сильнее сжал его горло. Тот стал уже багрового цвета и начал дёргаться, пытаясь освободиться.

Тут в коридоре появилась женщина лет шестидесяти, и Сева резко дёрнул на себя Михаила. Полуобняв его, и похлопав по плечу, он громко сказал:

— Рад за тебя дружище! — а потом развернулся, отпустив его, и с искренней улыбкой подошёл к женщине. — Варвара Степановна, рад вас видеть в добром здравии!

— Всеволод, как же я давно тебя не видела, — сказала она, протянув ему руку, улыбнулась.

Он галантно поцеловал ей руку и произнёс:

— Я не один. Со мной моя будущая жена — Айрина, — и повернувшись, с любовью посмотрел на меня. Я подошла к нему, пытаясь выбросить из головы сцену, которая разыгралась в коридоре всего минуту назад, и натянуто улыбаясь.

— Айрина?! Какое необычное имя, — мягко сказала женщина.

— Она у меня вообще необычная, — с гордостью произнёс он и обнял меня за плечи.

— Здравствуйте, — выдавила я, стараясь взять себя в руки.

— О, я смотрю, у вас скоро и пополнение в семье ожидается, — с улыбкой произнесла она.

— Да, — ответил Сева, положив мне руку на живот. — Когда я нахожу то, что мне нужно, я всегда действую быстро и готов на всё, чтобы получить это, а главное, готов защищать самых дорогих мне людей всеми возможными способами.

Произнося последние слова, Сева пристально смотрел на Михаила и тот, чтобы сгладить впечатление от угрожающего взгляда и слов, фальшиво улыбнулся, сказав:

— Да уж, ты у нас всегда знал, чего хочешь, — а потом посмотрел на свою мать. — Может, пригласишь наших гостей в зал?

— Да, да, конечно, — виновато сказала она, приглашая нас в комнату. — Проходите, прошу! Сейчас чая попьём. Миша, скажи там Лизе, чтобы она всё приготовила.

Он кивнул и скрылся, но не успели мы расположиться на диване, как он снова появился и произнёс:

— Кстати мама, а Всеволод ведь не врал, говоря, что Айрина необыкновенная личность.

— Да?! — она и с интересом посмотрела меня, и я улыбнулась, хотя совершенно не понимала, как себя вести, и не знала, что конкретно он готов ей рассказать.

— Да, она вроде целительницы, — сказал он. — Когда я рассказал им о том, что вчера тебя обследовали, и тебя беспокоит давление и сердце, они выразили желание помощь нам. Айрина вмиг может вылечить тебя.

Мать Михаила удивленно посмотрела на меня, а я поправила этого урода:

— Не в миг, а за четыре дня.

— Да, точно — за четыре дня. Только тебе надо будет кое-что сделать.

— Я даже не знаю, стоит ли, — растерянно ответила она. — Ведь повышенное давление в моём возрасте это нормально, да и беспокоить Айрину в её положении как-то неудобно.

— Удобно, — уверенно ответил он и выжидающе посмотрел на меня.

— Для меня это не составит труда, — сказала я, поняв смысл его взгляда. — Только необходимо будет кое-что сделать. Вы должны будете написать свой приблизительный распорядок дня, а также в течение трёх дней говорить и делать то, что я попрошу. Договорились? — я улыбнулась ей, потому что поняла что, не смотря на то, что её сын такая сволочь, она женщина хорошая.

— Если тебе и вправду не тяжело, то я с удовольствием буду делать то, что ты скажешь, детка, потому что в последнее время сердце пошаливает, и непонятная дрожь в руках иногда появляется.

— Не тяжело, — заверила я.

Просидев у них ещё чуть больше часа, и мило пообщавшись с женщиной, мы стали собираться, договорившись, что я приеду утром следующего дня. Михаил сказал, что проводит нас к машине и как только мы вышли за дверь, зло сказал:

— Только выбрось какой-нибудь фортель с моей матерью, и я тебе устрою такое!

— Расслабься ублюдок, — сквозь зубы произнесла я. — Хорошим людям я помогаю с удовольствием, и обратись ты ко мне просто так, я бы всё равно помогла. Завтра в одиннадцать часов я буду у тебя. А теперь исчезни с моих глаз! Лучше иди, скажи что-нибудь хорошее своей матери, чем пробуй пугать тех, кто тебя не боится.

Он внимательно посмотрел на меня, а потом развернулся и пошёл назад в квартиру, ничего мне не сказав.

Сев в машину, я прижалась к Севе и спросила:

— Почему у таких хороших матерей вырастают вот такие уроды?

— Варвара Степановна с детства потакала ему во всём, вот он и вырос такой сволочью, — обняв меня за плечи, сказал он.

— Как я понимаю, ты давно знаешь их семью.

— Да, с детства. Мы даже с ним учились в одной школе, в параллельных классах и дружили когда-то. И кстати, именно благодаря ему, я узнал о тебе.

— Да? — я изумлённо посмотрела на Севу.

— Да, если бы не он, то я так бы не встретился с тобой.

— Хм, ну тогда если благодаря ему мы встретились, я не буду сильно его наказывать потом.

— Рина, он моральный урод и очень опасный человек, и я не хочу, чтобы бы питала иллюзии на его счёт, — терпеливо сказал он.

— Но тебя он боится, — довольно констатировала я, вспомнив сцену в коридоре.

— Да, потому что знает, как я могу действовать, если стать у меня на дороге, и знает, что если надо, я могу прогнуться, но потом сила отдачи бывает такая, что всех разрывает на куски. Поэтому он и боится давить слишком сильно.

Слушая Севу, я почувствовала гордость за него, но некоторые моменты меня всё же беспокоили и я спросила:

— Такое уже было? Я имею в виду давление?

— Конечно. Ты не представляешь, сколько людей пытались сломать меня и получить бизнес отца после его смерти. Мне было двадцать, и многие считали меня лёгкой добычей, поэтому приходилось действовать жёстко, чтобы выжить.

— И как ты действовал? — тихо спросила я, боясь услышать ответ.

— Рина, солнце, ну зачем тебе это знать? — с горькой усмешкой спросил он.

— Просто ты меня иногда пугаешь, — робко ответила я. — У тебя было такое лицо, когда ты впервые разговаривал с Михаилом после нападения, и сегодня, в коридоре, что меня дрожь пробирает каждый раз, когда я тебя таким вижу. Страшновато, и мне кажется, что я тебя совсем не знаю.

— Как раз ты меня знаешь намного лучше, чем все остальные люди, — он улыбнулся. — С тобой я могу быть самим собой. А с остальными я веду себя так же, как и они ведут себя со мной. Знаешь третий закон Ньютона? "Сила действия равна силе противодействия" — так вот, это про меня. Я стараюсь не причинять людям вред, но если они это делают, то я всегда отвечаю.

— Ясно, — произнесла я и поцеловала его. — Наверное, за это я и люблю тебя — за твою внутреннюю силу и бесстрашие. Ты меня не испугался, зная, что я ведьма. Остальные старались держаться от меня подальше, даже не зная этого.

— Слабаки, — со смешком ответил он. — Ты меня всегда скорее веселила, чем пугала. Но я рад, что все остальные тебя боялись, и ты никому не далась в руки, кроме меня. Не зря я тогда себя накручивал и отшлёпал тебя по мягкому месту.

Я тут же залилась краской, вспомнив ту позорную экзекуцию и недовольно сказала:

— Я, кстати, так и не отомстила тебе за неё. Надо будет что-то придумать, чтобы отдать должок.

— Буду с нетерпением ждать, — весело ответил он и начал меня целовать.

"Ну и как разрабатывать коварные планы, когда он вот так меня целует?" — пронеслось в голове. Всё недовольство тут же испарилось, и я просто наслаждалась ощущениями, целуя его в ответ.

В тот же день я съездила к родникам в Подмосковье и, набрав воды, всю дорогу в голове держала образ Варвары Степановны, а потом следующие три дня исправно ездила к ней по утрам, готовя раствор. Что ей там наплёл Михаил, я так и не узнала, но она без лишних вопросов делала то, что я просила и не задавала мне вопросов, а свою кровь я уже добавляла дома.

На четвёртый день, когда осталось добавить кровь и довести раствор до нужной консистенции, а потом прописать судьбу, мы ехала к матери Михаила, и я испытывала волнение. "Как всё пройдёт? Ведь я беременна и непонятно что может произойти, но ведь этим уродам плевать на моё положение. И почему я у бабушки никогда не спрашивала — писала она судьбы людей, когда была беременна мамой или нет?" — я вздохнула, положив руку на живот. Сева прекрасно понял, что может означать мой жест и твёрдо сказал:

— Если почувствуешь хоть малейший дискомфорт, мы сразу сворачиваемся и уезжаем. Найдём потом другой способ помочь Варваре Степановне. До родов осталось чуть больше двух месяцев, и мы заставим их подождать.

— Хорошо, — кивнула я, пытаясь успокоиться.

Михаил сразу дал понять нам с Севой, что писать текст я буду под его неусыпным контролем, и нам ничего не оставалось, как согласиться. Радовало меня только одно — он не знал, какие манипуляции я совершаю дома и что добавляю ещё и свою кровь, поэтому я особо не переживала, что он увидит, как я пишу судьбу и делаю амулет.

Взяв кровь из вены у Варвары Степановны, я добавила её в основной раствор и, устроившись в зале, принялась писать судьбу. Свою мать Михаил куда-то отправил гулять, поэтому в квартире мы остались втроём и мне никто не мешал.

Написав черновик и дав прочитать его Михаилу, я принялась писать уже чистовой вариант кровью, прислушиваясь к своим ощущениям. Но ничего не происходило, и малышка только один раз беспокойно шевельнулась, когда я писала, как объявляют результаты обследования и говорят, что никакой болезни Паркинсона у Варвары Степановны нет, но тут же успокоилась.

Написав всё и сделав амулет, я с удивлением поняла, что никакой слабости нет и, поднявшись на ноги, ободряюще улыбнулась Севе.

— Как ты себя чувствуешь? — он тут же оказался рядом со мной и заботливо обнял.

— Хорошо, — ответила я, прислушиваясь к себе и поняла, что действительно хорошо.

— Честно?

— Да, — улыбнувшись, ответила я.

Михаил, получив амулет, тут же потерял к нам интерес, и мы, собрав вещи, которые я использовала, покинули квартиру.

Пока мы ехали домой, я всё пыталась понять, как такое может быть, и почему нет слабости, и когда наша кроха шевельнулась, улыбнулась, поняв, в чём может быть дело.

— Сева, мне кажется, я знаю, в чём дело, и почему я чувствую себя нормально, — радостно произнесла я.

— И? — он с интересом посмотрел на меня.

— Ведь я беременна тоже ведьмой! А это значит, что мы сейчас вдвоём писали судьбу и использовали наши силы сообща, понимаешь? Одной тяжело отдавать энергию, чтобы прописать судьбу, а сообща это намного легче происходит.

— Вполне возможно, — подумав, ответил он и улыбнулся. — Мои любимые ведьмочки, — поцеловав меня, он положил руку на живот и погладил его.

Я с удовольствием ответила на его поцелуй, радуясь тому, что всё прошло хорошо.