1 февраля 1899 г. Ялта.
1 февраль 99 г.
Частые неумеренные ласки лишают нас в конце концов способности отвечать должным образом на эти ласки; Ваша рецензия в "Курьере", адрес, письма из Москвы, гул славы, который изредка доносится сюда северным ветром, истомили меня, я сладко изнемог и все никак не соберусь написать Вам, дорогой Александр Иванович. Простите меня великодушно, отпустите мне мои грехи и верьте - я благодарен Вам бесконечно. Если бы я не жил в Ялте, то эта зима была бы для меня счастливейшей в жизни.
Итак, я все еще в Ялте. Теперь вечер. Ветер дует, как в четвертом акте "Чайки", но ко мне никто не приходит, а напротив, я сам должен буду уйти после десяти, надевши шубу. В общем живется скучно. Приходится делать над собой усилие, чтобы жить здесь изо дня в день и не роптать на судьбу. Я читаю газеты, читаю про словарь Пушкина и, конечно, завидую тем, кто помогает Вам.
Я продал Марксу свои сочинения на веки вечные и уже послал ему для первого тома целый пуд моих "лицейских" рассказов, не вошедших еще ни в один из сборников, мелких, как снетки. И все вместе они похожи на постный борщ со снетками. Издание, вероятно, будет хорошее.
Екатерина Великая кланяется и спрашивает, когда же Вы приедете в Ялту; она глубоко верует, что Вы скоро приедете. Мария Александровна все болеет и худеет.
Крепко жму Вам руку, низко кланяюсь и благодарю от всей души, от всего сердца. Будьте здоровы, счастливы, и да будет Арбат и прилегающие к нему переулки самым приятным и благополучным местом на земле.
Ваш А. Чехов.
В январе мне минуло 39 лет.
Вы обещали весной приехать в Ялту. Когда прикажете ждать Вас: в марте или апреле? По приметам, весна будет чудная, восхитительная. На конверте:
Москва.
Князю Александру Ивановичу Урусову.
Арбат, Никольский пер., с. дом.