6 сентября 1901 г. Ялта.
6 сент.
Милая дуся, сегодня мне легче, но все же еще достаточно скверно. Приеду в Москву 15 или 17-го - так решил окончательно.
Вчера вечером пришел ко мне некий незнакомец, московский доктор, и сидел, сидел, сидел… я чуть было не заревел с отчаяния. И сегодня приказал Арсению никого не принимать. Баста!
Я сначала полагал, что у меня, пожалуй, брюшной тиф, теперь же вижу, что это не то и что завтра или послезавтра буду уже здоров совершенно.
Конечно, бродить по миру с котомкой на спине, дышать свободно и не хотеть ничего - куда приятнее, чем сидеть в Ялте и читать статьи про режиссера Кондратьева, этого тупого человека.
Дяде Саше буду писать. О моем здравии не беспокойся, песик милый, все благополучно. Скоро увидимся.
Целую и дядю Сашу, и Николашу, и тетку Лелю, и тебя целую. Марфуша все еще в больнице. Бунин жизнерадостен. У Срединых я еще не был.
Ну, бог с тобой. Будь жива и здорова.
Твой Antonio.
7 сентября 1901 г. Ялта.
7 сентября 1901. Ялта.
Милый и дорогой Александр Иванович, неожиданно получил от Вас письмо и не знаю, как благодарить Вас. Мне, младшему сверхштатному медицинскому чиновнику, отставному, да притом еще женатому на актрисе, которой я вынужден был послать на сих днях отдельный вид на жительство, мне, повторяю, было чрезвычайно лестно и приятно получить письмо от дядюшки-капитана, холостого и притом пьющего одно лишь молоко. Шлю Вам благодарность вместе с приветом и с девицей, которую Вы найдете на следующей странице.
Скоро я приеду в Москву. Повидаемся, выпьем по стаканчику: Вы - молока, я - пива. А пока крепко жму Вам руку. целую Вас, милый дядя Саша, и желаю Вам здоровья и счастья.
Ваш А. Чехов, сверхштатный племянник. На конверте:
Москва.
Его высокоблагородию
Александру Ивановичу
Зальца.
Хамовники, Пуговишников цер., д. Касаткиной, кв. 7.