30 октября 1901 г. Ялта.
30 окт. 1901.
Милый Иван Алексеевич, представьте, деньги Ваши вытребованы обратно одесским банком, и их в ялтинском банке уже нет. Посылаю Вам обратно и телеграмму и марки.
Как Вы поживаете, господин Букишон? Что пописываете, на чьих юбилеях гуляете?
Сейчас была у меня С. П. Бонье. Говорили и о Вас.
Будьте здоровы, богаты и веселы. Крепко жму Вам руку.
Ваш А. Чехов.
30 октября 1901 г. Ялта.
30 окт. 1901.
Милая собака, песик, мать велит благодарить тебя за письмо, кланяется и просит написать, что она будет поступать во всем именно так, как ты пишешь. Она тебя целует.
Сегодня был Бальмонт и обедал со мной. Ели вальдшнепов. Была m-me Бонье. Скажи Вишневскому, что книжка для сбора пожертвований будет выслана ему на сих днях. Скажи Немировичу, что Бальмонт пишет для Художеств театра пьесу и напишет непременно к весне; я радуюсь, ибо полагаю, что это будет пьеса хорошая, оригинальная. Получил я пьесу от Федорова, брюнета, который был у нас и тебе не понравился; когда прочту, то напишу. Это тоже для Художеств театра. Сегодня целый день читал газеты, которые скопились у меня на столе в мое отсутствие; в каждом № находил что-нибудь про себя. Посылаю тебе вырезку из "Приазовского края". Если судить по провинциальным газетам, то Художеств театр учинил целый переворот в театральном деле. Нет, ставьте вы "Дикую утку", ставьте "Крамера", что бы там ни было.
Ах, собака, милая собака… Ну, да ничего. Поживем так, потерпим, а потом опять будем вместе. Я тебе не изменю, моя дуся, будь покойна.
Крепко целую тебя. Спи спокойно, ешь с аппетитом, работай весело.
Поклон Маше.
Твой Antoine.
Целую тебя и обнимаю. Я привык к твоим заботам о себе (т. е. обо мне), и теперь я как на необитаемом острове. Саша Средин был нездоров, теперь, говорят, ничего, ходит и выходит.