План Б

1. Пиши, даже если не знаешь слов — Агота Кристоф

Родиться в 1935 году в одной из самых удаленных венгерских провинций, в маленькой деревушке под названием Чикванд, где нет ни железнодорожной станции, ни электричества, ни водоснабжения, — возможно, худшая отправная точка для девочки, мечтающей о великом. Девочки, которая не отличалась от сверстниц, но уже в четыре года жила книгами и читала вслух соседям по дому. А они восторженно слушали и время от времени просили читать помедленнее или побыстрее.

Несмотря на все это, детство для Аготы Кристоф навсегда останется самым любимым этапом жизни. Взрослой она будет пытаться воспроизвести это время, закрывая глаза и окунаясь в океан воспоминаний.

Жизнь Аготы была полна лишений и жертв. Она не была уверена в завтрашнем дне, но никогда не придавала этому большого значения. Ее сердце начинало биться быстрее от аромата мела, чернил и бумаги в начальной школе, где преподавал ее отец, от запаха снега, который ей удавалось почувствовать даже летом, от вкуса приготовленного ее мамой мяса или джема.

Венгрия была ее родиной, а венгерский — родным языком, плотью и кровью ее литературных амбиций вплоть до колледжа.

А затем наступил 1956 год. В двадцать один Аготе пришлось попрощаться со своей прежней жизнью. Советская армия вторглась на территорию Венгрии для подавления восстания против коммунистического правительства. Чтобы избежать ареста, семья Аготы пустилась в бега. Новый дом они нашли в швейцарском городе Невшатель.

Крепкая связь с корнями, с родным языком прервалась. И оставила после себя пустоту, которая никогда не заполнится. Агота даже бросала писательство на много лет, посвятив себя семье и работе на фабрике. Французский навсегда остался для нее языком ссылки, и все же она его выучила, не смогла этого избежать. Что-то она улавливала благодаря коллегам и повседневному общению, а затем освоила язык лучше с помощью книг. Они манили ее, и Агота не могла игнорировать этот громкий и сильный призыв, хотя и чувствовала себя иностранкой, снова неграмотной, несмотря на все свои знания.

Хотя Агота самостоятельно освоила азы французского, она никогда так и не научилась ни говорить на нем, ни грамотно писать. Но это не стало препятствием для того, чтобы снова начать сочинять свои истории и делать это с подростковой страстью. Агота адаптировала рассказы, делая из них театральные пьесы, и складывала в ящик.

Первой поставили пьесу «Джон и Джо». Несмотря на то что Аготе пришлось довольствоваться местным кафе вместо театра и актерами-любителями, спектакль ставили снова и снова. Это заставило Аготу продолжать.

Она пыталась писать для театра до 1970-х годов, но эти попытки были не слишком удачными. А потом Аготой завладели тоска по родине и желание вернуться к корням, несмотря на то что венгерское прошлое казалось таким далеким. Это заставило ее перенести на бумагу впечатления из детства, которые уже потихоньку начали исчезать.

Когда связь с прошлым восстановилась, слова быстро потекли на бумагу. Не помешало творчеству даже то, что переводить свои ощущения на французский Аготе было по-прежнему трудно, и это неизбежно отражалось в ее стиле.

Из-под ее пера вышли три удивительные истории: «Толстая тетрадь», «Доказательство» и «Третья ложь». Издательство Seuil в 1987 году влюбилось в них сразу и навсегда. Эта трилогия («Трилогия города К») имела невероятный успех во Франции, а Джорджо Манганелли[6] охарактеризовал стиль Аготы как «идеальную и ненатуральную сухость, имеющую походку смертоносной марионетки». Книги Аготы Кристоф покорили сердца читателей из более чем тридцати стран.

2. Ужасное упорство — Стивен Кинг

Его детство было не очень радостным. Когда Стивену исполнилось два года, его отец вышел за сигаретами и больше не вернулся. В четыре года ребенок увидел смерть своего друга, которого сбил поезд во время игры около железнодорожных путей. Это так шокировало Стивена, что когда он вернулся домой, то ничего не помнил. Отец же был отставным капитаном торгового флота. Возможно, он не оставил семью, а снова ушел в плавание… В любом случае это был удобный ответ для тех, кто спрашивал, куда он подевался. Однажды уже немного подросший Стивен забрался на чердак в доме своей тети и откопал там старые книги с произведениями Эдгара Аллана По, Говарда Филлипса Лавкрафта и Ричарда Мэтисона, а еще рассказы отца. Так мальчик узнал, что отец был не только моряком, но и начинающим писателем.

Тем временем мать, чтобы обеспечивать Стивена и его брата, соглашалась на любую работу, даже самую скромную, таская детей туда-сюда по Соединенным Штатам. Не очень приятная и легкая жизнь. Детей часто оставляли с нянями, одна из которых, по имени Эйла (или Бейла), была настоящим кошмаром: толстая, жестокая, имевшая проблемы с пищеварением. Проблемы не только серьезные, но и громкие и зловонные. Эйла-Бейла развлекалась, пуская ветры в лицо маленькому Кингу. Ему было гораздо лучше, когда она закрывала его в кладовке.

Стивен, возможно, чтобы спрятаться от сложностей мира, с детства буквально запоем читал книги и комиксы и смотрел фильмы — даже те, которые его пугали. В семь лет он уже написал четыре рассказа, которые у него купила мать по 25 центов за каждый. Это был первый доллар, который он заработал как писатель. Свой следующий гонорар он получит совсем не скоро…

Наступили 1970-е. Стивен вырос, женился и работал учителем литературы в старшей школе. Позади остались годы тяжелой работы, необходимой, чтобы оплачивать университет, и несколько проданных рассказов. Стивен был беден как церковная мышь. Он жил в трейлере с женой Табитой и двумя детьми. К счастью, у Тэбби была печатная машинка Olivetti, иначе Кинг даже не попробовал бы писать. Хотя поначалу у него ничего не выходило, он много пил, а история, которую он переносил на бумагу, никак не хотела принимать нужную форму. Она называлась «Кэрри».

Напечатав три страницы, Стивен падал духом, комкал их и швырял в корзину. Он был разочарован в себе: сюжет ему не нравился, не получалось отождествить себя с женским персонажем, Стивен не чувствовал способностей к писательству. И потом, кто вообще захочет читать о девчонке, над которой издеваются в школе, о дочке мамаши-ханжи, о подростке со сверхъестественными способностями и проблемами с менструацией?

Именно Тэбби собрала смятые листы и убедила мужа в том, что все не так плохо. Она приободрила его и высказала свое мнение о книге. Спустя девять месяцев жуткий младенец увидел свет и был готов искать издателя. Один из них заявил, что не заинтересован в фантастической антиутопии, потому что они не продаются. Другие тоже отказали. На тридцатое «нет» Кинг снова начал думать, что, возможно, лучшее место для «Кэрри» — мусорная корзина. Письмами с отказом он мог обклеить всю комнату. Наверное, ему, как и его отцу, стоило засунуть всю эту свою вечную любовь к писательству на чердак.

И все-таки он сделал еще попытку: отправил рукопись редактору издательства Doubleday Биллу Томпсону. В 1974 году «Кэрри» опубликовали. Роман так хорошо продавался, что Кинг смог решить свои финансовые проблемы. Хотя и не все, и, возможно, не самые большие.

3. Завоюй свой трон — Опра Уинфри

Опре удавалось все скрывать до тех пор, пока врач не заметил увеличенный живот и распухшие лодыжки. Ребенок родился, когда ей было четырнадцать, и умер несколькими неделями позже в больнице. Она вернулась в школу и никому ничего не сказала.

Она сама родилась в атмосфере, полной страданий, угрызений совести и секретности. Опра — плод нежеланной беременности матери-подростка, у которой не было гроша за душой. Никто в этом мире не ждал девочку с распростертыми объятиями. Опра Уинфри провела детство с бабушкой на удаленной ферме в штате Миссисипи. Ее друзьями были герои книг, которыми она зачитывалась, а не настоящие девочки и мальчики. С девяти до тринадцати лет она подвергалась сексуальным домогательствам со стороны одного из родственников. Опра превратилась в дикого, одинокого и эмоционально опустошенного подростка.

После смерти ребенка Опра переехала жить к своему отцу и именно там нашла спокойное и надежное место.

Даже спустя много лет ей было стыдно рассказывать обо всем, что с ней случилось в юности. Она боялась, что все отвернутся от нее, если узнают правду. Однако, когда история все-таки стала известна многим, никто этого не сделал.

Опра стала взрослой. Она пережила столько страданий, что с трудом могла доверять окружавшим ее людям, но ее не отвергали, а понимали. Словно с плеч наконец упал тяжелый груз.

Разговаривать означало избавляться от проблем, от страха. И именно слова стали основным инструментом ее работы. Одиночество, которое она испытывала в детстве, сделало ее такой, какая она есть, а сочувствие и сострадание каждому собеседнику определили успех Опры Уинфри в качестве телеведущей.

«Шоу Опры Уинфри» выходило в эфир на национальных американских каналах двадцать пять лет, с 1986 года. Его феноменальный успех предопределили способность Опры найти общий язык с любым собеседником и ее талант рассказывать о жизни людей, отыскивая правду и предлагая способ раскрыть ее. А еще — ее мудрость, к которой каждый мог обратиться, потому что у всех нас одни и те же эмоции и все мы люди.

Именно поэтому Опра никогда, ни в каких ситуациях не испытывала сложностей перед камерой: что бы с ней ни случилось, совершенно точно уже случалось с кем-нибудь другим. А в остальном — нужно просто оставаться собой, и тогда ты не совершишь ошибку.

Весь стыд, который она испытала в прошлом, превратился в смелость, и Опра перестала бояться чьей-либо критики и осуждения.

4. Строптивый бунтарь — Альберт Эйнштейн

В 1951 году он выходил из клуба Принстонского университета после вечеринки по случаю своего семьдесят второго дня рождения. В этот самый момент Артур Сасс сделал знаменитый снимок, который теперь считается одним из самых значимых в истории. Эйнштейн показал язык. Он устал всем улыбаться, и мир увидел его характер, а не просто образ выдающегося ученого. Выдающегося и весьма дерзкого.

Он утверждал, что у него нет каких-то незаурядных способностей, кроме невероятного любопытства. Однако было что-то еще.

Он родился в Ульме, маленьком немецком городке, и (неизвестно, правда ли это) научился говорить только в три года. Эта задержка в развитии беспокоила родителей, но позже, в школе, он учился весьма усердно. Особенно хорошо ему давались точные науки, а в то, что ему не нравилось, Альберт вкладываться не стремился.

Когда он поступил в политехническое училище в Цюрихе (со второго раза, провалив первую попытку из-за недостаточного знания гуманитарных наук), то часто прогуливал занятия. Особенно по математике. Экзамены он сдавал, пользуясь конспектами более прилежных однокурсников, например будущего знаменитого математика Марселя Гроссмана.

Альберт отличался вольнолюбием, искренностью и презрением к любым авторитетам. Он был неспособен завоевать расположение преподавателей, к которым мог бы попроситься ассистентом. Так что получить желаемую работу в университете у Альберта не вышло, хоть он и был блестящим выпускником. Его запросы игнорировались, и Альберт был настолько расстроен, что даже попросил о помощи одного из преподавателей математики, чьи занятия постоянно пропускал. Очевидно, что и в этот раз ему не помогли. Тогда он начал писать физикам в другие европейские университеты, но ему никто не ответил. Эйнштейн был раздосадован, разочарован и, помимо всего прочего, обеспокоен тем, что не сможет содержать себя и свою беременную девушку.

Эйнштейн был склонен к оптимизму и в 1901 году наконец нашел работу. Сначала он два месяца замещал учителя математики в старшей школе Винтертура, а затем на год устроился на ту же должность в частную школу Шаффхаузена. По утрам он преподавал, по вечерам подрабатывал, давая частные уроки, и писал то, что должно было стать его докторской диссертацией о кинетической теории газов. Однако Университет Цюриха диссертацию отклонил. Это была очередная неудача Эйнштейна, которую он сам в дальнейшем назовет смешным примером академического мракобесия.

Благодаря рекомендации отца Марселя Гроссмана, который стал его другом, через год Эйнштейн получил место технического эксперта при патентной компании в Берне, что стало для него большим облегчением. Это не было работой мечты, но такое скромное занятие позволило Альберту продолжить учиться и работать над своими идеями.

Эйнштейн стремился быть признанным в научном мире, но ему пришлось ждать до 1905 года, когда приняли его диссертацию об определении размера молекул, а в журнале Annalen der Physik («Анналы физики») вышли статьи, которые произвели фурор в науке. Именно в них он представил миру специальную теорию относительности и знаменитую формулу E = mc².

Эйнштейн посвятил свою докторскую диссертацию Марселю Гроссману, безупречному студенту, которого так ценили преподаватели. Он был совершенной противоположностью неорганизованного и неряшливого мечтателя Эйнштейна.

5. Нет сил? Перехитри. Особенно если борешься с акулой — Стивен Спилберг

Океан у острова Мартас-Винъярд был ледяным, а Брюс — катастрофой. В своем первом фильме он создавал больше проблем, чем самая настоящая голливудская звезда. Во-первых, он плохо держался на воде, что было весьма важно, ведь он играл главную роль в фильме, события которого развиваются посреди океана. Во-вторых, его портила соль. Каждый раз, когда Брюса доставали из воды, приходилось вытирать его и поправлять краску. Вообще-то, он должен был выглядеть устрашающе, но с его косоглазием добиться этого не получалось.

По правде говоря, все в этом фильме шло хуже некуда: съемки уже начались, а сценарий еще не был дописан, и атмосфера среди команды оставляла желать лучшего. Актеры Ричард Дрейфус и Роберт Шоу только и делали, что ссорились.

Стивен Спилберг снимал свой первый значимый фильм, а опыта у него было маловато. Однако даже его хватило, чтобы понять: идея использовать механическую акулу, то есть Брюса, не так хороша, как казалось изначально. На самом деле механических акул было три, но все они работали просто ужасно и стоили целое состояние. Только чтобы их сделать, потребовалось 250 тысяч долларов (в 1974 году!). Неслучайно Спилберг назвал акул в честь своего адвоката.

Брюс выглядел удручающе, постоянно требовал обслуживания и вызывал бесконечные накладки. Денег требовалось все больше, а сроки съемок чрезмерно затягивались. Тем не менее фильм назывался «Челюсти», и без акульей пасти было не обойтись.

Режиссер старался сохранять спокойствие и решать проблемы постепенно. Однако в съемочной команде пошел слух, что карьера Спилберга подошла к концу, не успев начаться.

Режиссером «Челюстей» Спилберга назначили не сразу. Изначально фильм должен был снимать Дик Ричардс, называвший картину «Кит». Но что-то пошло не так, и взяли молодого Спилберга. До этого он работал в основном на телевидении, но показался очень уверенным и произвел хорошее впечатление.

Спилберг хотел переделать роман Питера Бенчли. Убрать второстепенные линии, смешать приключения с ужасами и получить сплав напряжения и страха. Но к тому моменту Стивен создал для большого экрана всего одну полнометражную картину — «Шугарлендский экспресс». Она получила одобрительные отзывы критиков, но не собрала кассу. В общем, если бы с ним случилась еще одна неудача, она бы стала концом всего.

Именно поэтому Стивен принял очень трудное решение. Кровь стыла у него в жилах, будто ледяные воды не по-июньски холодного моря, где Спилберг барахтался вместе со всей съемочной группой. Итак, он решил избавиться от Брюса. И ничего, что тот был главным героем. Стивен придумал кое-что получше: сделал ставку не на присутствие акулы в кадре, а на то, что ее нигде нет. Он нагнетал атмосферу, сгущал ощущение нависшей угрозы от невидимого врага. Это был урок от Альфреда Хичкока: то, чего не видишь, пугает больше всего.

С этого момента ситуация кардинально изменилась. Съемки закончились с отставанием на сто дней, а затраты были втрое больше запланированных. Это стало для Спилберга жутким опытом, который он не хотел бы никогда повторять. Но что, если бы его воображение так и не столкнулось со всеми проблемами, причиной которых стал «этот идиотский белый здоровяк» Брюс? Тогда Стивен никогда бы не вышел за рамки второсортного кино и не снял этот потрясающий фильм, который продолжает будоражить сон (и портить отпуск) миллионам людей.

6. Взлети выше всех — Амелия Эрхарт

Им обоим едва исполнилось двадцать, но Фрэнк Хоукc был опытным летчиком, ветераном Первой мировой войны, а ее ноги никогда не отрывались от земли. Она еще не знала, что та встреча 28 декабря 1920 года изменит ее жизнь.

Амелия вместе со своим отцом Эдвином пришла на собрание авиаторов на летном поле Догерти (Лонг-Бич, штат Калифорния). Фрэнк показывал там фигуры высшего пилотажа. Эдвин подошел к Фрэнку и за 10 долларов купил для своей дочери прогулку на борту биплана. Всего лишь десять минут.

Ей достаточно было нескольких мгновений, чтобы понять: это судьба. Пока они поднимались на высоту примерно в шестьдесят метров, Амелия осознала цель своей жизни.

Впервые она увидела аэроплан в детстве, на ярмарке, но тогда он ее не впечатлил и показался всего лишь куском дерева и ржавого железа, не представляющим никакого интереса. Сейчас все было иначе, потому что Амелия поднялась в небо. Она летела.

В то время Амелия работала социальным работником, а до этого — медсестрой. Иными словами, она шла по одному из путей, которые предназначались женщине в ту эпоху. И все же Амелия немного отличалась от других: по своей природе она была склонна бороться со всеми предрассудками. В детстве она лазила по деревьям, стреляла из карабина и собирала в альбом вырезки из газет, в которых рассказывалось об успехах женщин в областях, традиционно занятых мужчинами.

Именно поэтому, когда Амелия решила брать уроки пилотирования, она обратилась не к Фрэнку, а к Нете Снук, единственной женщине-инструктору в Калифорнии. Чтобы оплатить занятия, ей пришлось браться за любую работу. Она занималась фотографией, водила грузовик, была стенографисткой… В конце концов Эрхарт не только научилась пилотировать, но и смогла купить себе собственный биплан.

Однако этого Амелии было недостаточно. Она мечтала стать авиатором, бросить вызов ограничениям и улететь так далеко, высоко и быстро, как никто другой до нее не отваживался.

На своем подержанном биплане, ярко-желтом Kinner Airster, которому она дала имя Канарейка, Амелия совершила свой первый полет. Она поднялась на высоту, которой никогда не достигала ни одна женщина, — 4000 метров.

Однажды ее телефон зазвонил. На другом конце провода мужской голос сделал ей предложение… от которого невозможно было отказаться? Наоборот! Оно было совсем не привлекательным и даже немного обидным. Мужчина приказным тоном спросил у нее примерно следующее: «Хотите ли вы стать первой женщиной, которая пересечет Атлантический океан на самолете? Конечно, за штурвал вас не пустят: самолет будет управляться мужчиной. Ведь только мужчина может быть пилотом! Согласны ли вы не требовать никакой компенсации, в то время как ваш партнер получит кучу денег, и принимаете ли вы риск погибнуть?» Иными словами, Амелии предложили стать чем-то вроде живой почтовой посылки.

Подходило ли ей это предложение?

Не стоило даже раздумывать. Амелия ответила… «да»!

Такое решение может показаться не соответствующим ее образу жизни и идеям, но с чего-то нужно было начинать, и Амелия это знала.

Это был переломный момент ее жизни. Он открыл Амелии путь, который сделал ее одной из самых выдающихся летчиц в истории, поставившей серию невероятных рекордов.

В итоге Амелия стала первой женщиной, которая в одиночку пересекла Атлантику.