План «Б»: отдамся за корону!

Часть 8

— Тьелпэ?

— Майрон?

— Келя?

— Тетя?!

В дверях стоял внук Феанора собственной персоной с перекошенной мордой, сам похожий на какого-нибудь злодея. В глазах Келебримбора затрещали молнии.

«Замечательно, либо у меня всё-таки глюки, либо они теперь меня будут вместе убивать.» — пространно подумал Саурон, теряя сознание. Но эльф гневно сказал:

— Тетя! Отпусти Майрона! Это что тут за херня вообще происходит?!

Галадриэль вернулась в прошлый премилый видок, спрятала за спину посох и плетку, и сказала невинным тоном:

— Саурон торчит мне лесок, но весь отдать не хочет. Вот я и решила ему половину простить, но с одним условием. Правда же?

Она многозначительно взглянула на майа. Саурон из последних сил активно и согласно закивал, но про себя подумал:

«Вот стерва! И сама выгородилась, да ещё и лес ей теперь отдавать!»

И это была его последняя мысль. Потому что от всего пережитого темный Владыка всё-таки рухнул в обморок.

Очнувшись в мягкой кроватке, Саурон подумал, что ему приснился кошмар. Келебримбор иногда ему и правда снился, но вот Галадриэль, да ещё и в таком виде! Бррр! Но тут за дверью раздались голоса. Саурон прислушался:

— Келя-Келя, говорила я тебе, никогда не куй всяким Аннатарам кольца!

— Но я никогда не не ковал… Но в целом я не жалею, что ковал.

— И что с твоим дружком делать теперь? Может закопаем на соседнем погосте пока не очухался и хрен бы с ним?

— Подожди, тетушка, успеешь. Я сначала хочу с ним поговорить.

Они в вошли в комнату, но Саурона, ясен энт, там уже не было. Галадриэль и Келебримбор подбежали к окну, и углядели, как, высекая искры из-под копыт краденого коня, за поворотом скрылся всадник.

— Куда он поскакал? В Мордор? В Лихолесье? — пытал тетушку Келебримбор, которую после увиденного безобразия, про себя называл не иначе, как «старушкой-веселушкой».

— Не думаю… скорее всего в столицу.

— В Барад-Дур? Но он разрушен!

— Ооо, да ты не в курсе. Столица у него теперь в Минас-Тирите.

— Что? Гондор? — распырил карие глязенки нолдо.

— Пока ты был в Мандосе, твой благоверный времени не терял, прибрал к рукам полмира.

— Вот говнюк! — сказал Келебримбор расстроено и тоже побежал седлать коня.

— Что за нахер? Что за нахер? Что за нахер?.. — повторял Саурон на взводе, нарезая круги по покоям в Минас-Тирите.

Тут в дверном проеме возник начальник стражи:

— Владыка, там эльда просит вашей аудиенции.

Чёрное сауроново сердечко трепетно замерло.

— Какой эльда?

— Ке… Пе… бри…

— Понятно. Бросьте его в Ородруин… То есть в… Ну хотя бы в фонтане утопите! Короче, нахер с глаз моих долой!

— Что, даже не удостоишь разговором за своё спасение?

Отодвинув стражника в помещение завалился Келебримбор. Стражник, спохватился было скручивать наглеца, но Саурон помахал рукой, с понтом «иди, сам разберусь».

— Ну? — буднично произнес нолдо, бухнувшись в кресло перед низким столом, как будто он каждый день туда бухается.

— Что «ну»? — охренел майа.

— Доставай винище! Отметим встречу, а то как будто не рад!

— Вино?.. встречу?.. рад?.. — как под гипнозом повторял Саурон, а его дрожащая рука рефлекторно потянулась за стоящей в уголке булавой.

Саурон следовал правилу: «о жмурах либо хорошо, либо похер». Иногда он был так занят своими злодействами, что ему и правда было похер. Но былинная эльфячья падлючесть Келебримбора заключалась в том, что даже будучи жмуриком он продолжал мучать темного майа.

Саурон часто вспоминал последние минуты эльфа, мечтал ещё раз заглянуть в его наглежные глазюки. Рвал на себе волосню и выл волком, обвиняя себя в его гибели, проклиная своё властолюбие и бессмертие. Пытался смыть его кровь со своих рук, что, кажется, навечно в них запечаталась.

Он раз за разом все возвращал время в тот миг, когда был обречён срывать с запекшихся кровью губ последнее дыханье, перебирая сотни вариантов и путей, в поисках единственного, в котором эльф остался бы жив. Но он — скотина такая! — каждый раз и сотни раз вдохновенно помирал на его руках. И ничего нельзя было исправить! В итоге эти галюны так измучили Саурона, что он уже не прочь был и поменяться с Келебримбором проломленной кочарыжкой.

А теперь, когда гадкий нолдо сидел перед ним живой, здоровый и всем довольный, Саурона оставили эти сопливые бредни, а в душе разгоралась злость: «Я однажды уколошматил этого козла, и поделом! И второй раз захерачу! И буду прав! После всего этого ужаса, после всех моих мучений он заявляется как ни в чем не бывало, как будто не было ничего!»

Саурон зыркал на эльфа, фыркал и щетинился, как бешеный еж. Но нолдо смотрел совсем невинным взглядом, вовсе сауронова шипения не боясь. И вместо булавы, не отрывая безумного застывшего взгляда от гостя, Саурон наощупь достал из сундука винище. Все продолжая прожигать глазищами нолдо он вцепился зубами в пробку, которая вылезла с дурацким хлопочком, выплюнул ее в сторону, отхлебнул из горла и так сильно стукнул бутылью о стол, что по нему пошла трещина, а у бутылки к херам отлетело донышко.

Между тем, Келебримбор был характером не ссыклив и в ответ так же дерзко впырился глазищами в Саурона. Повисло жгучее напряжение, можно было даже подкуривать. Когда злобные гляделки надоели, эльф сказал:

— Майрон, давай поговорим!

— Ооо… — кровожадно протянул майа, как будто того и ждал, — у меня действительно накопилось к тебе мноооого вопросов. И если мне не понравятся ответы, а они мне не понравятся, я скину тебя с балкона! Вопрос номер раз: нахера ты сказал Трандуилу, что я бревно в постели?

Нолдо внешне с большим трудом сумел сохранить спокойствие. Хотя внутренне чуть под стол не рухнул, не зная то ли ржать, то ли плакать. Он ждал вообще-то других вопросов, про войну, про кольца…

— Я это специально сказал, чтоб никто, особенно, Трандуил, в твою сторону, моего прекрасного, и дышать не смел. — абсолютно искренне признался Келебримбор.

— Ладно. — снова зашипел Саурон. — Предложим, что это я тебе, так и быть, засчитаю. А теперь говори как на духу! Ты спал с Элрондом?

— Что-то дебильная викторина у тебя! — не выдержал эльф и тряхнул темными космами. — Нет, конечно!

— Откуда тогда тебе знать, что у него такой членище? — само собой вырвалось у Саурона. Майа осекнулся, но поздно.

— Подслушал нечаянно, когда Келебриан после свадьбы Галадриэль рассказывала, — продолжал удивляться допросу нолдо, не сразу сообразив что к чему.

— Да? Ну извини тогда… — у Саурона отлегло от сердца, но вместе с тем он эпично прокололся. — Там вроде делегаты из Харада приехали, пойду гляну… — сказанул он и попятился к двери, но Келебримбор взвился и заслонил ему путь отступления.

— А ну стоять! Ты откуда знаешь? Хотя можешь не пиздеть. У тебя на морде все написано! — теперь они поменялись ролями. Нолдо злился и угрожающе сверкал глазами, Саурон опустил взгляд в подол.

— Не, ну а что мне было делать? Тебя целую эпоху не было! — Саурон хотел произнести это уверенно, как будто так и надо, но вышло виновато. Да ещё и эльда добавил перца:

— Дааа? Может быть потому, что кто-то проломил мне тыкву ювелирным молотком?

— Хорошо. Признаю свою ошибку. — любимые спутники Саурона, призраки прошлого, снова ожили. — Что мне сделать, чтобы загладить вину?

— Это ты уж сам подумай, — сказал эльф и, не теряя теперь ведущую роль в разговоре, обвил руками сауроново тело и привлёк к себе. Сердце застучало быстрее.

— Забирай себе Раздол, там куча нолдоров осталась, построишь там новый Эрегион.

— Я вообще-то расчитывал на всего-то внеплановый минет. — заливисто ржал эльф, опустился снова в кресло, усадив Саурона к себе на колени. Оба почувствовали, что отчужденность, вызванная напряжением, испарилась. — Но раз Владыка сегодня в настроении раздавать царские дары, то грех отказаться!

Саурон не любил делиться, а уж властью особенно. Саурон понял, что лоханулся дважды. Саурон сполз с колен эльфа и на всякий случай сделал ещё и минет, пока гадкий нолдор ещё чего у него на радостях не выцарапал.

— Вот так подарочек, неожиданный, но ценный, за это не жаль и Раздол тебе отдать обратно…

Келебримбор перебирал золотистые прядки и радовался, не столько даже оральным ласкам, сколько тому факту, что все пока шло по его плану.

Но уже через секунду эльда обломался. Он хотел поднять майа и сново вернуть в свои объятия. Но Саурон встал с колен, и таким холодным и чужим тоном, как будто не он только что удовлетворял эльфа, процедил:

— И это ты называешь ценным… Я тебе, тварине, самое дорогое отдал — свою майарскую невинность! А ты!.

— Премного благодарен, до сих пор помню и ценю твою жертвенность… — начал Келебримбор осторожно, потому что почувствовал и жопой, и печёнкой, что разбор полетов не закончился. Самая жесть только начиналась. И вторя его опасениям, сауроновы глазищи опять вспыхнули злобным пламенем:

— Заткнись, скотина! Ты меня пятьсот лет трахал! — заорал Саурон сам не свой и стукнул кулаком по столу.

— Ну допустим… — спокойно сказал нолдо, с видом «с психами надо соглашаться», но, прикинул, что, вообще-то, не пятьсот, а триста. Хотя, если вспомнить, что не по одному, да и не по два раза в день, то можно и так, наверно, посчитать.

— …а жениться не захотел!!!

— Вообще-то хотел.

Морда Саурона переменилась, на ней отразились сразу все известные эмоции, и пока он открывал и закрывал рот, явно желая сказать чего-то злобного, Келебримбор продолжил:

— Три кольца тебе сварганил, на выбор! Кто ж знал, что ты своё отдельно склеишь, да такое крутое, что мне мои и показывать стыдно стало. Всю романтику обломал!

Саурон, наконец, вспомнил, что он может говорить, и даже умеет орать и материться:

— И ты, балда, не придумал ничего интереснее, кроме как его спиздить и припереться под мои окна с огромной армией!

— Ну а как тебя ещё было из башни выковырять на разговор о нашем, кстати, общем будущем?

— И позорить меня на всю округу оревом: «Любимая, выходи, я все прощу!»

— Кто старое помянет, тому глаз вон!

— А кто забудет — тому два! А теперь главный вопрос: с хера ли ты приперся?

— Попросить прощения. Я посидел в Мандосе и многое обдумал. Пришел к выводу, что ты был прав. Это я поступил с тобой по-скотски, — тепло-карие эльфячьи очи в надежде замигали. Но майа был неумолим.

— Попросил? Молодец. Ну и вали отсюда нахер!

Келебримбор, однако, не был бы внучком самого сбрендившего эльфа Арды, если бы стушевался.

— Сбавь пену! Я ради тебя приперся в дремучее Средиземье! Все коленки перед тронами валар обтер, чтобы меня отпустили! Отец и дяди в Мандосе меня дружно навечно прокляли, дедушка снова отличился — проклял трижды, лишив доброго имени нолдор и всех оставшихся прав и наследств первого дома! А ты так вот просто: съебись-ка нахер?!

— Ты меня совсем за идиота держишь? Как я был в полной жопе и мне бы не помешала твоя помощь, совет, поддержка, так ты прохлаждался на валинорских лужайках. А как я всего сам, своей… трудом добился, так ты — опаньки! Тут как тут! На все готовенькое!

Саурон носился по комнате, словно в клетке, и гневно размахивал руками, поднимая всполохи пламени. Келебримбор вскинулся с насиженного местечка, подошёл, и поймал его руки.

— Перестань выкобениваться! Это не так, Майрон. Я решил вернуться, когда узнал о твоём падении.

— Ожидаааемо, решил поплясать на моей могилке. И такой облом! Ну не расстраивайся, я тебе билет до Валинора на свои куплю!

Саурон вырвался из рук эльфа и со злостью оттолкнул его. Келебримбор вспомнил, дедушкины призрачные глазищи, налитые призрачной кровью и обещание прикончить его второй раз, если он посмеет вернуться. Нолдо печально вздохнул:

— Да, я ждал твоего падения. С нетерпением ждал, думал, что крах темного царства вернёт мне тебя. Что ты наконец, одумаешься, что поймёшь… что построим с тобой домик на берегу речки и кузню, и будем счастливы, наконец-то! Но жизнь тебя ничему не учит. Ты как был невменяемым гребаным властелином, так и остался!

С этими словами нолдо гордо развернулся и твёрдым шагом пошёл прочь. Саурон понял, что если он сейчас лоханется в третий раз, то это уже будет катастрофа. И он, мгновение поколебавшись, вприпрыжку поскакал за эльфом, на ходу пиная майарскую гордость, вопившую ему про тряпку.

— Тьелпэ!

Эльда остановился и развернулся.

— Тьелпэ… я прошу… — начал Саурон, но запутался в словах и мыслях. — О, Эру, как же это не просто… очень сложно выразить словами…

Во взгляде его было столько боли и безмолвная мольба: «Скажи мне: не было! Раз ты здесь — не было! Ни казни, ни смерти, не было расплаты длиною в века!»

Келебримбор все понял и заключил майа в объятия, успокаивающе гладя по волосам и плечам, укрытым чёрным шелком:

— Верь мне. Не было! Я же здесь. Я всегда был с тобой. Все будет хорошо, теперь точно. Я люблю тебя!

Из губ Саурона родился звук, сорвавшийся на стон:

— Прости! Обещай, что простишь меня! Поклянись!

— Клянусь! Давно уже простил. — сказал Келебримбор, коснувшись щеки Саурона, крепче прижимая к себе повисшее на его шее тело, целуя его щеки, глаза, наконец, губы.

Нолдо и майа, иногда разрывали поцелуй, задыхаясь от чувств, и смотрели в глаза друг друга с пламенной страстью и нетерпеливым предвкушением.

Стаскивая с друг друга одежды, они сами не заметили, как очутились на ложе. Келебримбор, целуя бархат плеч, горячо и сильно обнимал в охапку, мерцающую неземным светом, фигурку майа. Саурон впервые за невероятно долгое время снова ощутил себя под защитой от всего мира и всех горестей в кольце любимых рук. Он то трепетно, то почти впиваясь пальцами, блуждал по напряженным мускулам на спине эльфа, прижимаясь, стремясь быть ближе, ещё и ещё.

Келебримбор, наконец выковорил Саурона из вороха чёрного шелка и взял его член в рот. А руки нолдо занялись подготовкой желанного тела. Сначала ласкали по животу и бёдрам, потом внутри. Саурон сразу же завертелся в руках эльфа, как ужик на сковородке.

— Рано, милый, хочу получше тебя подготовить, — с придыханием говорил эльф, но слышал ответ, совсем не располагающий на промедление.

— Будь во мне, прошу, Тьелпэ…

— Ты ещё не готов… все будет…

Саурон пламенел от этих слов и ласк. Никто с ним так не церемонился. Арагорн не в счёт. Он все же церемонился с Арвен, а не с Сауроном.

«И вообще. Арагорновские трепетные придыхания — это мило, но такая скукатааа. Я всё-таки люблю горячее и разнообразнее. Келебримбор — само совершенство»

Когда эльф решил, что теперь майа точно не будет ни больно, ни неприятно, он аккуратно вошёл в его податливое тело. С первого же движения Саурон застонал и забился в предоргазме.

— Миленький… подожди… дай насладиться тобой… — шепчет эльф, уже сам не в силах сдерживаться под тяжестью своего желания. — Хочу ещё тебя чуть-чуть потрахать…

— Не могу, — жалобно звучит голос Саурона, — я так хочу тебя, Тьелпэ!

И нолдо нарастил и силу, и темп. Саурон закрыл рот рукой, чтобы не орать.

— Кричи! Тебе же нравится! Пусть все знают, как тебе хорошо со мной! — сжимая челюсти и пылая глазами, говорит прерывисто Келебримбор.

Саурон зажмурился, словно под пытками, рваный крик разорвал темноту, и слился с громким протяжным стоном эльфа. Миг — и небо для них перевернулось, и все звёзды разом рухнули с небес.

Восстановив дыхание, нолдо посмотрел на Саурона. Он выглядел счастливым. Самое наипрекраснейшее и наилучшее существо во всем Эа. Принадлежащий вновь отныне только ему, и снова уже такой желанный.

— Ты любишь меня? — шепчет нолдо в острое майарское ушко, требовательно и глубоко его целуя.

— Нет! Обломись, козлина! — сказал Саурон, широко улыбаясь сквозь поцелуй и явно на что-то нарываясь.

— Ничего страшного. Тогда я буду ебать тебя, пока ты меня не полюбишь!{?}[© Майк Тайсон]

И нолдо тут же принялся исполнять угрозу. Пока суть да дело, как-то незаметно и за полночь перевалило…

— Ты не спишь, Тьелпэ? — спросил Саурон, почувствовав среди ночи едва заметные поглаживания своих ягодиц.

— Не очень получается, когда даже во сне чувствуешь, что тебя жгут глазами.

Прикосновения Келебримбора стали более чуткими и трепетными, только кончиками пальцев.

— Я опять… хочу тебя. — сладостно вздохнул Саурон.

Рука эльфа замерла и страстно сжала ягодицу. Он переместился и навис над майя, лаская его торс.

— Ты такой застенчивый был раньше… хрен уломаешь. А теперь сам про…

— Ты хочешь сказать: «Просишься на мой член»?

— Я хотел сказать: «Проявляешь инициативу», но твоя фраза нравится мне больше.

— Ты так сказочно меня трахаешь и только поэтому ещё жив. Возьми меня сзади.

— Хренушки, ты так слишком быстро кончаешь, думаешь я не помню что ли?

Сказав это, Келебримбор перевернул майа на бок. Бешеный пыл сбавился и этот раз Саурон позволил эльфу брать себя так, как тот того пожелает. Келебримбору всегда нравилось эта власть над айну. Когда майа подстраивается под задаваемый им темп, под позы, дрожит от мощных толчков.

В конце концов он всё-таки перевернул майа на живот, как тот просил, и кончил в него, прихлопывая по жопе в такт движениям. Все мышцы Саурона разом напряглись и взорвались. Майа тоже излился и лишился разом всех сил.

— Майрон, любовь моя, сокровище, как же долго я этого ждал… — нежно говорил эльф, отвлекаясь от ласковых поцелуев блистающей тушки.

Удивительно, но Саурон уже дважды слышал эту фразу, на этом самом ложе, от Тьелпэ… и которого он представлял на месте Арагорна, и теперь от настоящего.

«Нет, это не мое любимое дежавю. Просто все счастливые пары одинаковые».

Наступило утро. Солнечные лучили прокрались в покои столицы царства зла Минас-Тирит.

«А Элберет, еб вашу Гилтониэль… везде — одни извращенцы!» — подумала Ариэн и поскакала дальше.

После огненной бессонной ночи, доверху наполненной любовью и желанием, Саурон нежно обнимал своего бесценного эльфа. Тело стало столь легким, его качали волны наслаждения.

— Знаешь, ты все правильно сказал. Вот я и властелин почти всего Средиземья. Осталась одна только твоя упрямая тетка и ещё так, по мелочи. Но и они туда же покатятся, никуда не денутся. Но… как-то все это уже и не интересно. Цель достигнута, система налажена. Может ну это все нафиг? Раздам земли назад. Что ты там про речку с кузней говорил?

— Нет уж, сам назавоевывал, сам и хозяйствуй. И да. Самый интересный вопрос: как ты смог завоевать полмира? Да ещё и после полного поражения?

— Логика, рациональное мышление и талант руководителя, — совсем уверенно сказал Владыка Средиземья Саурон и, не справившись с накатившей волной нежности, уткнулся носом в плечо единственному и любимому.