Планета, с котоpой не возвpащаются

17

— Хорошо, — сказал Джаммас-луджиль. — Приходи один.

Луна поднялась выше, ее длинный косой луч осветил психолога, выступившего из-за дерева. Рорванцев не было видно и не было слышно: они лежали, окружив рощу. И после шума битвы казалось, что тишина опустилась на весь мир.

Эйвери подошел к кругу деревьев и посмотрел на стволы винтовок.

— Можно мне войти? — мягко спросил он.

— М-м-м… да, думаю, можно, — проговорил Джаммас-луджиль.

Психолог протиснулся между стволами. Глаза Лоренцена привыкли к темноте, и он смутно видел лицо Эйвери, видел выражение ужаса на его лице; тот же ужас дрожал в голосе психолога.

— Что вы хотите? — резко спросил астроном.

— Хочу знать, отчего вы все сошли с ума и зачем вы обрушились на своих хозяев — дружественных туземцев?

Джаммас-луджиль сардонически рассмеялся. Торнтон пожал плечами и пробормотал:

— Они оказались не очень дружественными, когда убили Фридриха фон Остена.

Лоренцен дополнил ответ:

— Они не туземцы, и вы знаете это не хуже меня. Вы должны знать! Или вы один из них, только замаскированный?

— О чем вы говорите? — закричал Эйвери. — Вы сошли с ума!

— Кончайте, — устало сказал Лоренцен. В нескольких жестких словах он рассказал о своих выводах. — И то, что произошло сейчас, подтвердило мои выводы, — закончил он. — Они засекли нашу передачу. Они производят автоматическое оружие не хуже нашего. И они пытались убить нас, чтобы мы не смогли передать сообщение на базу.

Торнтон присвистнул и крепко сжал губы. Эйвери устало кивнул.

— Ладно, — без всякого выражения сказал он. — Что вы передали в лагерь?

— То, что сказал вам.

— У вас на это не было времени. Азбукой Морзе.

Лоренцен восхитился мозгом, скрывавшимся за этим невыразительным лицом.

— Вы правы, — сказал он. — Мы передали, что у нас столкновение с туземцами, и что рорванцы вовсе не туземцы. Но этого вполне достаточно, Гамильтон сумеет сложить два и два, так же как и я.

— Вы должны сказать об этом рорванцам, — добавил Торнтон. — Если они убьют нас, то шлюпки из лагеря не оставят тут камня на камне.

Внезапно Эйвери разъярился. Он сжал кулаки, стоя в центре их группы, и сплюнул на затененную землю.

— Вы глупцы! Вы слепые идиоты! Как вы не понимаете, рорванцы правят галактикой. Вы выступаете против Галактической Империи!

— Сомневаюсь, — прошептал Джаммас-луджиль.

— Вызовите лагерь вновь. Скажите, чтобы они оставались на месте. У них не будет ни одного шанса. Рорванская наука на десять тысяч лет опередила земную. — Голос Эйвери стал спокойнее, но говорил он по-прежнему быстро. — Возможно, еще не поздно возместить ущерб. Если вы поможете мне, поддержите рассказ, который удовлетворит Гамильтона, все еще можно будет уладить. Но Солнечная система никогда не должна узнать о своем истинном положении. Я объясню все позже, объясню только вам троим. А теперь действуйте, быстрее! Остановите шлюпки!

Он почти убедил их. Джаммас-луджиль опустил оружие и полуобернулся к передатчику. У Торнтона от изумления отвисла челюсть.

Тогда Лоренцен засмеялся.

— Здорово придумано, Эд, — сказал он. — Чертовски здорово. Но это не пройдет, вы знаете.

— О чем вы говорите? Я же сказал вам, если эти шлюпки прилетят сюда, их дезинтегрируют, рорванцы сметут весь лагерь и корабль.

Мозг Лоренцена работал необыкновенно четко и хладнокровно. Быстро и твердо прозвучал его ответ:

— Если рорванцы такие умные, почему они не уничтожили нас своим дезинтегратором раньше? Почему не заглушили нашу радиопередачу? Хотелось бы знать, зачем понадобилась эта сложная и хлопотливая маскировка? Нет, Эд, вы опять блефуете, — и добавил гневно: — А теперь, клянусь Господом, вы расскажете нам правду или немедленно уберетесь отсюда!

Что-то сломалось в Эйвери. Зрелище было неприятным, он как-то обмяк, уменьшился в росте, опустил глаза. Лоренцен мрачно улыбался в тусклом свете луны.

— Шлюпки должно быть уже готовы, — сказал Торнтон. — Чтобы долететь сюда потребуется несколько минут.

Сестра полностью поднялась над горами, ее чужое лицо превратилось в сине-зеленый полукруг, окаймленный тысячами морозных звезд. Легкий ветерок пронесся через рощу и зашуршал листьями. Где-то в тени заговорили два рорванца, глухо зазвучали неземные голоса, где-то далеко шумел морской прибой.

— Ладно, — прошептал Эйвери.

— Это ведь план вашей клики в правительстве, не так ли? — Лоренцен безжалостно давил слабое сопротивление психолога. — Ваши парни ответственны за исчезновение «Да Гамма» и за все помехи на пути нашей экспедиции? Скажите, вы работаете для рорванцев?

— Нет, нет. Они случайно оказались здесь, когда прилетел «Хадсон». — Эйвери говорил сейчас так тихо, что его с трудом было слышно. — Их дом находится, я думаю, в десяти тысячах светолет от Солнца: это землеподобная планета, и их цивилизация находится в сфере технологии на том же уровне, что и наша. Они тоже ищут пригодные для цивилизации планеты. Эта экспедиция нашла Трою и стала исследовать ее, когда появились мы. Они обнаружили наш корабль, когда мы пересекали диск спутника.

Конечно, они встревожились. Они не знали, кто мы, чего хотим… ничего не знали. Они перевели свой собственный корабль на орбиту, перпендикулярную нашей и подальше от нее. Естественно, поскольку мы ничего подобного не ждали, то никто из нас не заметил их корабля. Они замаскировали свои шлюпки и свой лагерь и сделали это раньше, чем мы стали фотографировать поверхность планеты… Они следили из космоса, как мы высадились, устроили лагерь и стали работать. Нетрудно было догадаться, что у нас те же самые намерения, что и у них, но, конечно, они хотели быть уверены в этом и в то же время сообщить как можно меньше сведений о себе. Тогда они решили выдать себя за туземцев… Отряд, который привел нас сюда, был высажен в нескольких километрах от лагеря, после того, как в корабельных мастерских они изготовили для отряда оружие и все остальное.

— Отличная идея, — пробормотал Торнтон. — Прекрасная стратегия. Естественно, мы показали примитивным туземцам больше, чем космонавты с чужого корабля возможным врагам и конкурентам.

— Тем временем, — будто не слыша, продолжал Эйвери, — остальные строили этот подземный поселок. Героический труд, даже с их техникой и атомной энергией. Они решили создать видимость цивилизованных туземцев. Вы правильно угадали, Джон. И я угадал это, изучив их язык еще в лагере. Было несколько противоречий, я сопоставил их, для психолога этого достаточно… Я поставил Джугаса перед фактами и сказал, что хочу им помочь. С этого времени я действовал вместе с рорванцами.

— Но почему? — взорвался Джаммас-луджиль. — Почему, черт побери?

— Я не хотел, чтобы «Хадсон» разделил судьбу «Да Гамма».

Наступило молчание.

— Вы имеете в виду убийство? — изумился Торнтон.

— Нет-нет, позвольте объяснить. — И ровный усталый голос с новой силой зазвучал в тени под нависшей луной. — Вы знаете правило о том, что возвращающийся корабль, люди с которого высаживались на чужую планету, обязан предварительно сделать доклад Патрульной Службе на одной из ее баз: на Церере, Тритоне, Ганимеде или на Япете — той базе, которая окажется ближе. Там, на базе, он должен пройти карантин перед возвращением на Землю. Мы знали, что «Да Гамма» сделает доклад базе на Церере, и предполагали, что там будет сказано о пригодности Трои к колонизации. Мы позаботились, чтобы база на Церере была укомплектована нашими людьми. Когда корабль прилетел туда, экипаж перевели на другой корабль, никому не причинив вреда. Вы помните Новый Эдем? — прекрасную планету в системе Тау Кита, где живут цивилизованные туземцы? Мы заключили с ними соглашение. Люди с «Да Гамма» теперь там. Это не тюрьма, они вольны жить как хотят, мы даже доставили туда женщин. Но мы не хотим, чтобы они вернулись в Систему.

— У многих из них были семьи, — сказал Джаммас-луджиль…

— Некоторые очень легко перенесли разлуку с ними. А семьи получили хорошую пенсию… Поэтому я не хотел, чтобы вы разделили их судьбу. И мне пришлось бы… А у меня тоже есть жена и дети. Я был избран большинством быть психологом этой экспедиции, и я был готов никогда вновь не увидеть наш народ. Но у меня появился шанс, если бы мы вернулись домой и доложили о неудаче, Троя была бы забыта.

— Отлично, — сказал Лоренцен. — Итак, психократы хотят задержать людей от колонизации, после того, как межзвездные сообщения оказались невыгодными экономически, людей решили совсем отучить от звезд. Теперь объясните нам, почему?

Эйвери взглянул наверх. Его лицо было искажено мукой, но в голосе звучала слабая надежда.

— Это все к лучшему, — сказал он. — Я хочу, чтобы вы действовали со мной вместе, провели Гамильтона и остальных, когда мы вернемся. Вы можете рассказать им о несчастном недоразумении, о мятеже, о чем-нибудь еще, говорю вам, будущее нашей расы зависит от нас.

— Как?!

— Человек не готов к такому шагу, — спокойно сказал Эйвери. — Наши знания опередили нашу мудрость, и мы оказались в аду, длившемся два столетия, из которого только-только выбрались. Психодинамисты в правительстве выступают против самой идеи межзвездных путешествий. Остановить сейчас их уже поздно, но мы надеялись, что человечество откажется от них под влиянием разочарования. Через тысячу лет человек будет готов к этому. Но пока нет. Он еще недостаточно вырос.

— Это ваша теория! — выпалил Джаммас-луджиль. — Ваша бредовая теория!

— Это история и уравнения, которые интерпретируют, объясняют и предсказывают историю. Наука, наконец, достигла такой ступени, когда человек может управлять своим будущим, своим обществом; война, бедность, голод, смута — все, что ранее происходило бесконтрольно, как природные катастрофы, может быть остановлено. Но вначале человек, вся человеческая раса должна созреть. Каждый индивидуум должен стать нравственно здоровым, умеющим критически мыслить, способным к воздержанию. Невозможно быстро изменить общество. Потребуется тысяча лет тонкого, медленного, искусного, тайного руководства — пропаганда, образование, открытое взаимодействие религии, экономики и технологии, чтобы добиться такого состояния культуры, какого мы хотим. Это будет нечто новое, не похожее ни на что предыдущее. Человек не должен быть слепым, жадным, напористым, безжалостным животным; у него должно быть самообладание, чувство собственного достоинства и удовлетворенность — должна быть мысль, все должны мыслить так же естественно, как и дышать. Только тогда мы сможем выйти в Галактику.

— Долго же придется ждать, — пробормотал Джаммас-луджиль.

— Это необходимо, говорю я вам! Или вы хотите, чтобы наша раса навсегда осталась звериной? Физически мы сильно развились, теперь пришло время развиваться умственно, духовно, если хотите. У нас… у психократов… есть правильное представление о дороге, которой нужно идти, о медленной управляемой эволюции общества. У нас достаточно данных, и мы уже создали начальные условия для строительства Утопии. Совсем немного, и в Англии будет основан университет, и еще через два столетия Европа вновь станет членом цивилизованного общества; экономическое равновесие постепенно проникнет в Азию, Индия становится ведущим членом Союза, созерцательная индийская философия должна смягчить агрессивность людей запада… Мы планируем все это, говорю я вам, не в деталях, но мы знаем, куда мы идем.

— Думаю, что я понял, — пробормотал Лоренцен. Ветер заглушил его голос, лунный свет блестел в глазах. — Межзвездные путешествия уничтожают все это.

— Да, да! — теперь Эйвери говорил легко, его слова действовали на них, они звучали торжественно, как пророчество. — Предположим, что люди установят, что Троя пригодна для колонизации. Рорванцы не смогут сопротивляться, у них нет нашего таланта к военной организации, именно поэтому они решили нас обмануть: если их обман не удастся, они подчинятся и отправятся на поиски другой планеты, что изменит все положение человечества. Вся психологическая атмосфера станет совершенно иной.

Если несистематические поиски могут дать нам одну пригодную для человека планету за двадцать лет, то флот охотников будет отыскивать каждые четыре-пять лет гораздо большие территории чем нам нужно. Люди осознают, что они все-таки могут эмигрировать. Организация общества изменится и будет направлена вовне, а не вовнутрь. И ничто не сможет остановить этот процесс.

Наши психодинамические данные потеряют всякую ценность, мы вновь окажемся в темноте. Подъем эмиграции произведет суматоху, которую мы не сможем контролировать; созданные нами условия разрушатся, и мы не сможем восстановить их вновь. Колонисты будут формироваться главным образом из недовольных элементов, большинство из них будет недружелюбно относиться к правительству Солнечной системы — это вызовет множество беспорядков, много непредсказуемого, всем этим нельзя будет управлять! Человечество расселится так широко, что не будет поддаваться никакому контролю. Идея Объединенной Галактики — чепуха, нечего и думать об этом, здесь даже не сможет существовать торговля и регулярное сообщение. По своим путям начнут развиваться миллионы эксцентричных маленьких цивилизаций.

Вступят в действие абсолютно непредсказуемые факторы: чужие планеты, чужие цивилизации, новые знания о физической Вселенной, мутации…

И человек вновь станет жертвой случайностей. Наступит хаос и страдания, подъем и падение культур, войны и угнетение и это станет отныне и до конца времен!

Он остановился, слова его повисли в молчании. Все четверо стояли неподвижно, прижимаясь друг к другу в окружении чужаков. Они словно чего-то ждали.

— Ну, вот, — сказал наконец Эйвери. — Вы получили мой ответ. Теперь я жду вашего. Поможете ли вы объяснить мне все, согласитесь ли вернуться и молчать до конца жизни? Я прошу много, я знаю, но сможете ли вы смотреть в лицо будущему, которое вы предали?