Два!

Когда все вышли и я остался в шатре один, то на пару минут я выпал в состояние полного офигивания от осознания того, как удачно всё складывается. Словно кто-то катит меня по рельсам. Рельсы железные, с пути не свернуть. Пейзажи проносятся мимо с пугающей скоростью. Ставки всё выше, а все карты — краплёные.

Наверняка в подобной ситуации любой космический разведчик во вменяемом состоянии задался бы вопросом, что всё это поразительное везение — неспроста. Любой заподозрил бы подвох. Но я-то знал имя тому самому «подвоху». И имя то: — «магия».

«Должно быть, магии и в самом деле все пути ведомы», — думалось мне. — «Магия — это такая удобная штука, прислушиваясь к которой, можно разрешить любые проблемы к вящей выгоде», — так мне казалось. Мне бы усомниться, но что бы это изменило? «Вокруг инопланетяне, которых толком никто ещё не изучал, никаких социальных моделей для них у науки не существует», — полагал я в те дни. — «А раз так, то я не могу положиться на расчёт, и остаётся только довериться интуиции и… магии, да». Ведь магия меня выручала раз за разом.

Затем было у меня ещё три важные встречи. Первая — с мужиками из моего ополчения.

— Спасибо вам, мужики! — искренне поблагодарил я крестьян, и отвесил поклон до земли. — Ныне сила под моею рукою собралась могучая: король Железных Пределов слово мне дал помочь в походе и своё воинство под мою руку временно отдал. Князья же роландийские меня своим диктатором признали. Воинством совместным, полагаю, одолеем и ватагийцев, что острог Сторожевой пожгли, и воинство грозное Костяного Престола. Так что, мужики, кого из вас дела дома неотложные ждут, возвращайтесь и весть добрую домой донесите.

А вот тут сложный момент. Оно, конечно, рать собралась внушительная. Но сколько у меня веры в верность рыцарей Железных Пределов? А сколько у меня подозрений, насчёт затаивших обиду роландийских князей? За похищение Грозного, за упрёк и угрозу разоблачения тем, что решили, было, из битвы сбежать, своих бросить. Наконец, они просто опасаются того, что можно ожидать от меня в дальнейшем. Я бы на их месте опасался. Ясно, что в таких условиях мне лично было бы спокойнее и комфортнее иметь собственную гвардию, лично мне преданную. Так что вот так вот взять и распустить ополчение я не хотел. Каюсь, духом слаб, эгоистичен. Короче, сказал я мужикам своим буквально следующее:

— Но коли кто из вас решит до конца со мной остаться, признателен буду. Сила ныне под моей рукой великая, и шапка на голове моей диктаторская, а сам я человек бренный, и предела себе не ведаю. Коли соблазна власти не выдержу, кто меня остановит, кто осудит? Так думаю, верные люди должны на то быть. Такие, что с мечами наготове за моей спиною встанут, и, коли предам Правду, в тот же момент меня споро судить станут! В таком деле только вам, мужики, довериться могу. Не рыцарям и не князьям. Так что… решайте промеж себя, кто останется, а… кто-то ж должен и вести добрые домой отнести.

Мужики слушали меня молча, хмуро. По щеке седовласого Савра медленно скатилась скупая слеза. Прониклись.

— Ступай, княже, прямо, да смотри вперёд смело, — после минуты звенящего молчания объявил мне Савр от лица всего ополчения. — Ужо мы твою спину от сквозняков прикроем!

Да, красиво сказал. Мне стыдно. И тогда было, и сейчас вспоминать стыдно. Эти простые мужики так легко и свято уверовали в моё благородство! Только представлю, что обо мне в исторических сказаниях слагать станут — разом уши от стыда краснеют. На деле-то и нет ничего такого благородного в моих словах. На деле-то мне власти над Роландией и даром бы не надо — это ж нескончаемый поток проблем!

Зато теперь я получил то, чего мне недоставало: верную гвардию. Так мне в походе спать будет спокойнее. А то, не ровен час, взбредёт кому в голову яду мне в ухо спящему накапать или ещё что чудное устроить — и ни выучка космического разведчика, ни магическая броня не спасут. С телохранителями же всяко спокойнее будет историю вершить.

Я видел, как они прощались. Выбрали-таки одного мужичка — у того жена на сносях была — что бы он домой воротился, и весточки от остальных родным передал бы. У бедного мужичка в глазах натурально слёзы стояли, когда он домой уезжал! Не хотел. Но наказ князя — это, в смысле, меня — передать домой весточку, — должен быть исполнен, так что мужик смахнул скупую слезу, и поехал домой.

Тут уж мне пристало озаботиться вопросами снабжения моей гвардии, так что я быстренько организовал интендантский взвод, и отправил их с подводой в ближайшие по маршруту деревни, собрать добровольные пожертвования продовольствием.

Вторая важная встреча была с другом моим старым, князем Ри Г'Ором.

— Погодь, диктатор! — окликнул он меня, когда я уже подводу с интендантским взводом в путь проводил.

— Что такое?

— Беда!

— Где?

— Тут! — Ри ткнул в меня пальцем.

— Обоснуй, — потребовал я. Вот, совсем нет сейчас настроения, чтобы шарады разгадывать.

— Наш диктатор одет не по чину! Ты бы со стороны на себя взглянул! — заявил князь Г'Ор. Я попытался оглядеть себя: босой, в чёрном облегающем комбинезоне, и шапка диктатора на голове.

— Я твой старый парадный доспех прихватил, — заговорщицки сообщил мне Ри. — Как знал, что пригодится! Он там, в обозе. Накинь хотя б и поверх этой чёрной чудо-брони. Оно, конечно, одёжка волшебная, да и, как ты там сказал: — «сама земля роландийская защищает» — звучит сильно! Но уж больно на засохшую грязь видом похоже. Так негоже, надёжа диктатор! Накинь парадную бронь.

— Будь по-твоему, — согласился я, и искренне поблагодарил: — Спасибо тебе за заботу, дружище!

— Хех! Как в старые добрые времена! — князь с совершенно счастливым видом заговорщицки подмигнул мне. — Вокруг творится чёрт-те что, все суетятся, трубят поход ратям сигнальные трубы, выскакивают из рыцарских шатров полуголые красотки, и во главе всего бедлама — ты, да на лихом коне! Прям, ностальгия!

Ох, кто-то до седых волос в бороде дожил, а всё мальчишка!

— Примерить не желаешь? — протянул я другу шапку диктатора.

— Да не, что ты! — Ри озорно, по-мальчишески, взлохматил свою кудрявую шевелюру. — Тяжела шапочка диктатора, ещё вихры мои распрямит! Хех! Девки тогда меня любить перестанут!

— Давно пора! — как-то внезапно я рассердился, даже сам не ожидал от себя такого. — Давно пора бы девкам тебя любить перестать и близко не подпускать без кольца обручального! Ох, разочаровал ты меня, дружище! Седина в бороде! Сколько ещё ты будешь битюком одиноким ходить?

— Путаешься, — хмыкнул по-прежнему весёлый Ри. — «битюк» — это крепкий ломовой конь. Ну, или мужик, крепкий, как ломовой конь. Как вон те матёрые мужики, которых ты под свою руку по моим, между прочим, деревням собрал.

— Ну, а тебя как назвать? Ломоть брошенный? — отозвался я.

— Ну, а как тут иначе мне быть, дружище? — беззаботно отмахнулся князь. — Я ж каждое лето не в бою, так в походе! Какая ж девка такой себе судьбы возжелает? Какая такое выдержит? Ждать-пождать милого дружка, всякий раз от стука вздрагивая, всякий раз на дорогу выглядывая: — «не моего ли на щите несут?»

— Вот, представь, князь, на такой случай люди детей заводят.

— Ой, да ну!

— А вот представь, да! Ты в поход — с ней твой сын, кровь от крови твоя.

— Ох, ты ж, какой мудрый ты стал! — весело покачал головой Ри. — Определённо, ты влюбился, дружище!

— …

— Чай, на звёздах твоих тебя молодуха дожидается? — продолжал весело балагурить Ри Г'Ор.

— …

— Что? Нет? Ага, значит, здесь, у нас себе зазнобу нашёл.

Он, наверное, ещё что-то говорил, но я его не слушал. Вначале я очень удивился странному, как мне поначалу показалось, предположению друга. Затем я попробовал взглянуть на себя со стороны, и — вот ведь засада — пришёл к тому же выводу, что и Ри! Симптомы налицо! Пенять другу его холостым образом жизни может только женатый, или же сильно влюблённый, — в этом я с Ри согласен. А вспомнить, как меня пугали полёты моей ведьмочки — опять есть корреляция с гипотезой о моей влюблённости. И я таких воспоминаний могу найти ещё и ещё!

Дальше я просто завис, пытаясь переварить такое открытие о себе. Космический разведчик. Влюбился. В представительницу инопланетной эволюции. Это даже круче, чем, если бы чайка влюбилась в осьминога! Потому что чайка с осьминогом хоть и разные биологические виды, но хотя бы эволюционировали из одних и тех же белков и аминокислот «первичного бульона» на одной и той же планете. Как вообще возможно что-то подобное любви между представителями жизни с разных планет?! Ну, бред же! Я схожу с ума? Это что-то вроде профессиональной деформации сознания космического разведчика? Или? Или это выходка чёртовой магии?!

Если оставить на минуту интересный вопрос о нашей с ней принадлежности к разным биологическим видам, то простите, но — она же вредина! Ведьма, одним словом, вот, как есть ведьма. Как я мог?! Когда успел?!

Не добившись от меня вменяемой реакции, князь Ри Г'Ор счёл за лучшее оставить меня в покое. Мне действительно требовалось время собраться с духом.

И едва я вернул себе способность воспринимать окружающую действительность — кстати, очнулся я в седле, и обнаружил себя во главе походной колонны объединённого войска, движущегося курсом куда-то навстречу коннице ватагийцев. Тут ко мне подъехал король тойский, и это стало третьей важной встречей.

Короля тойских Железный Пределов звали, кстати говоря, Кор Д'Анд. «Просто однофамильцы», — заверил я его, — «Чистое совпадение!» На что король глубокомысленно заметил, что совпадениями люди называют следствия, чьих причин не видят. Вроде как, знак судьбы это — так надо понимать.

Король напомнил мне об обещании рассказать о принципах построения федеративного государства. Мы с ним и после того дня — во время переходов и на привалах — много рассуждали на тему разумного устройства государства. Перед его глазами были наглядные пособия: Железные Пределы и Владения Костяного Престола, Роландийская вольница, Великие Кочки. У него был личный опыт управления государством, и знания об опыте своих коллег, своих предков и их коллег. У меня были знания о многовековой истории человечества и его масштабных социальных экспериментах.

Железные Пределы состояли из феодальных земель, как лоскутное одеяло. В каждой земле есть хозяин — рыцарь. Рыцарь держит свою землю силой своего оружия. На его земле селятся те, кто ищет покровительство сильного, и кого конкретная кандидатура рыцаря устраивает. При этом феодал на своей земле — и власть и закон. Король — такой же феодал, равный среди равных. Просто на голову ровнее прочих. Тем ни менее, на земле любого из прочих феодалов Переделов король — никто. Ну, почти. Все феодалы Пределов клялись королю по требованию предоставлять в его командование своё законное воинское формирование. У короля над прочими феодалами кроме власти главнокомандующего, есть ещё и судебная власть — тяжбы промеж владетельных феодалов разбирает. Однако королевский приговор требует одобрения большинства феодалов. Ну и в довесок: когда старый король принимает решение уйти на покой или погибает, феодалы могут отказаться присягать сыну старого короля, выдвинув альтернативную кандидатуру из своих рядов. Короче — «баронская вольница» и «рыцари круглого стола» в одном флаконе.

Другое дело — Костяной Престол. Там Верховный Властитель обладал властью полной и безоговорочной. Конкретным клочком земли владел «вершитель» — с позволения и во имя Верховного Властителя. Вершитель чинил суд, решал хозяйственные и иные вопросы, но власть его была, так сказать, «по доверенности». Вершитель получал город вроде как «в лизинг» от Верховного Властителя.

Про устройство роландийского государства вольных городов, нанимающих себе на службу по защите законности и порядка князей с дружинами, я уже рассказывал. Кстати, большинство князей имели тойские корни. На княжение, бывало, звали тойского рыцаря из числа младших сыновей рыцарей Железных Пределов. Тамошние рыцари с давних пор имели моду брать в жёны красавиц из роландийской долины, так что родственные связи были. Несмотря на значительные различия в культурных традициях.

О Великих Кочках могу сказать одно: дикость и полная анархия. Роландия — образец государственного строения в сравнении с Великими Кочками. В Кочках вообще не было законов. Не было правителей. Анархия, как она есть. Правда, там сильны мистические традиции, основанные на уважении к духам природы, духам предков, и духам небес. Любой, кто вызывался командовать хоть малой кучкой ватагийцев, обязан был иметь мага-шамана, для улаживания мистических вопросов с духами. Большего я о них на тот момент не знал.

— Мои маги были правы, — заявил мне король Кор, в ту нашу первую беседу, выслушав внимательно от меня лекцию о принципах федеративного государственного устройства, — ты действительно поможешь мне осуществить дерзновенную мечту об объединении всех цивилизованных земель в единую Империю! Под единым небом — единая Империя!

— Каким образом? — поинтересовался я.

— Войти в состав федерации на правах автономии, сохранив свои традиции и жизненные устои, но составив с соседями единое культурное, экономическое, политическое и военное пространство смогут и роландийские вольные города и тойские Пределы! Никто не будет ущемлён в правах и свободах!

— И кто будет править всеми? — я не сдержал ехидного хмыка, предугадав ответ короля Кора.

— Я, разумеется! А что?

— Да так, — не моё дело. Моя забота — разрешить текущий кризис, реформировать Академию магии, вернуть течение истории этой цивилизации в прежнее, до моего нечаянного вмешательства, русло. Ну, хотят объединиться — пусть пробуют. Не получится — разбегутся.

— У Роландии всё равно нет верховной власти, а моя власть не будет никому в тягость. Фактически же я — равный среди равных. Другое дело — Костяной Престол! Вот с кем будут проблемы! Их философские догматы не допускают сосуществование на равных.

— Что, совсем?

— Конечно! Только иерархия! Они верят, что люди не могут быть равны. Просто посмотри на людей вокруг, и убедись: кто-то сильнее, кто-то умнее, кто-то красивее, все друг на друга не похожи, никто никому не равен.

— Так король Железных Пределов разделяет догматы Костяного Престола? — удивился я.

— Не могу отрицать очевидного, но расхожусь в оценке значимости упомянутых фактов, — покачал головой король. — Они уважают силу, как естественное основание власти. Ну, так мы можем показать им силу! Нынче, когда они так неосторожно дают нам повод! И что им останется? Либо, следуя своим же догматам, признать свой вассалитет перед нами, как перед силой, либо отбросить свои догматы, и принять нашу философию! И войти в состав Федеративной Империи!

— Лихо у вас выходит, ваше величество, — признал я.

— У меня? Нет, друг мой! У вас лихо выходит, мой диктатор! — хитро улыбнулся мне довольный король, и лихо подмигнул.

— Смешно, — с хмурой рожей кивнул я, прикидывая: согласно роландийской Правде, я ношу шапку диктитора временно, до окончания военной компании. В случае провала компании виноват будет диктатор, разумеется. В случае успеха, роландийский диктатор исчезает, и остаётся только одна кандидатура на трон федеративной империи — король Кор Д'Анд.

— Ещё как смешно! — развеселился Кор, и действительно рассмеялся заливисто и заразно.

— Если Властитель Костяного Престола выкажет слабость, проиграв нам войну, я посажу на Костяной Престол своего сына, — посвятил он мне в свои планы. — Давно планировал, и повод для притязаний есть. У нас, видишь ли, давние родственные связи. Так что если не сам Властитель, то его приемник — мой сын — введёт земли Костяного Престола в состав Федеративной Империи на правах автономного образования.

— А для ватагийцев из Великих Кочек у вас тоже есть коварный план? — поинтересовался я.

— А на ватагийцев из Великих Кочек коварный план не нужен, — весело улыбнулся король. — Они помешены на мистических традициях. Вы, мой друг, запросто проделаете с их шаманами тот же фокус, что провернули с моими магами, и вождям ватагийцев не останется выбора. Им плевать на догматы и философию, если духи благословят вступление в Федеративную Империю. Всё, что вам нужно для счастливого завершения нынешней компании, друг мой, это каким-то образом совладать с советом архимагов роландийской Академии. Тогда шаманы Великих Кочек вам в ножки поклонятся, а с ватагийской конницей в союзниках, нам достаточно будет только предстать перед воинством Костяного Престола, и милостиво принять их капитуляцию. Кстати, завтра мы будем проезжать мимо Академии! Всем войском! Надо же, какое совпадение, ха-ха-ха!

«Вот так вот!» — думаю, — «Завтра, значит, у меня решительнейшие переговоры с архимагами Академии, а моей наставницы и след простыл! У кого мне совета спросить? Да что она себе думает, вообще?! Усвистела куда-то… с князем Д'Оком под мышкой… статным таким мужчиной в самом рассвете сил, понимаешь. У Тока, этого её Д'Ока, и рост, и стать, и волос чёрный, как воронье крыло, да кучерявый, как у моего друга Ри. Тьфу! Что за каша у меня в голове?! Может, они, там, и не воркуют вовсе, а… может, разбились нафиг вдребезги. Чай, подъёмная сила её самодельных крыльев, пусть даже с магией, на двоих не рассчитана. Тьфу! Бездна проклятий! Что за фигня мне в голову лезет?! Вот ведь, вредная баба!»

Так вдруг захотелось башкой о дерево какое-нибудь подходящее побиться! Или напиться. Что, в общем-то, бесполезно: мой инопланетный организм здешние напитки не пьянят. У аборигенов на этой планете не спирт в ходу, а какие-то эфиры сложные, растительного происхождения. Дурманы, вроде того, что я чуть ранее в сём рассказе «хмелем» назвал. Если сильно перепью местного «вина» — могу заработать себе приступ аллергического насморка — вот и всё удовольствие. Спирт я им тут изобретать, в своё время, не стал — побоялся, что тем самым сгублю здесь цивилизацию на корню.

Выход остался мне один — занять себя работой. Так что я с головой ушёл в суету: поговорил с князьями, поговорил с рыцарями, проверил организацию боевого охранения, обоз проверил, доклад от авангарда принял, ну, и всякое такое, не особо-то и нужное: местные вояки и без моего догляда дело знали крепко. Зато спал — как убитый. Почти. Пару раз всего ночью вскакивал — шелест крыльев послышался. Зато посты проверил.

Она ж у меня — девушка тонкой душевной организации. А этот стервец Д'Ок ей «нальёт в уши» — как пить дать! Ему-то, Грозному, девок разводить, поди, чаще доводилось, чем мне пробы грунта с планетоидов собирать. И что за манера такая поганая у местных ведьм — добрых молодцев до белого каления доводить! Вот, что я завтра архимагам скажу?

«Доверься Силе, Люк!» — да? Эта проклятая магия-шмагия у меня наставницу увела! Найду этот самый люк — так прикрою — мало не покажется! Тоже мне, архимаги! Эдак вашу душу за бороду, да об колено!

Встал с утра под зов сигнальных труб я бодрым, отдохнувшим, полным звенящего такого настроя насовершать подвигов направо и налево — пущай разгребают! Тщательно умылся-побрился-причесался, ну, и оделся-нарядился для важного дипломатического приёма.

— Диктатор Роландии, спаситель Академии магии от своеволия тойских рыцарей, говорить желает! — громко и чётко заявил я, пиная ногой дверь Башни. Пинал — как учили, так что иная воротина вылетела бы, но эта удержалась — магия, наверное.

— С кем и о чём? — неуверенно прохрипело что-то с той стороны двери. Мне в щелку не разглядеть, но подозреваю, то давешний охранник.

— Мужики, кажется, меня там плохо слышно, — вполоборота обратился я к моим ополченцам, что несли на плечах здоровенное брёвнышко как-раз на случай, буде нужда постучать в запертые двери возникнет.

— Ни-ни-ни! — пропищал кто-то за дверью, и послышался судорожный лязг затворов.

В просторном холле нас, как оказалось, уже дожидался весь наличный состав совета архимагов. Колоритные старцы, как на подбор: с шикарными бородами, с узорными посохами в руках, в парчовых кафтанах, тайными рунами из золота обшитых.

— Ты, что ли, диктатор Роландии? — изобразил удивление щупленький крепенький старец с выдающимся (красной окраской) носом на бледном лице, и с золотой цепью, толщиной в мой бицепс, на шее.

— Мне дружину кликнуть сюда, на очную ставку, али по шапке признаешь? — со шипяще-свистящим «прононсом» сквозь стиснутые зубы поинтересовался я, протянув зажатую в кулаке шапку диктатора непосредственно под нос архимагу.

— Молодой человек! — окликнул меня другой архимаг — интеллигентного вида дедушка с умными глазами за стёклами очков. Надо же, эти «хаттабычи», захватив мою Академию ремёсел, таки моими учебниками, оказывается, поинтересовались. Курс оптики перенять изволили!

— Диспут о силе знаний! — разом ответил я на все их вопросы, демонстративно расстегнув кобуру, и положив руку на рукоять бластера. — Ты у магии всезнающей поинтересуйся, чего тут сейчас будет! — Прозвучало это моё предложение несколько более зловеще, чем я планировал. Но эффект — мёртвая испуганная тишина — меня вполне удовлетворил.

— Не надо? — печально вымолвил третий архимаг, толи предлагая, толи спрашивая.

— Может, и не надо, — легко согласился я. — Со мной легко договориться. Если, конечно, вообще разговаривать. А ежели, скажем, за дверь меня выставлять, тогда про «договориться» кому-то придётся лишь печально сожалеть. У магии всезнающей спроси — кому.

— А мы спросили, — всё так же спокойно и невозмутимо сообщил мне интеллигентный, — Только что. Собрали полный круг архимагов, провели ритуал, и спросили.

— Спросили, что тут делает диктатор-самозванец, ученик ведьмы-отступницы! — грозно сверкнул глазами щупленький. Держался старик с непередаваемым достоинством, и харизма его почти физически давила.

— И узнали ответ, — перебил его интеллигентный. — После того, как Ан Д'Рей, основав Академию, посевом опасных идей историю сего мира к великим бедствиям поворотил, магия — она самая, всезнающая — предположила два возможных пути развития событий. Два, поскольку предсказать твоё возвращение со звёзд наверняка не могла даже магия! Итак, ты мог не вернуться — и вероятность этого была весьма высока. На этот случай магия собрала нас, роландийских магов, и внушила нам, что делать. Но магия же предвидела и вариант с твоим возвращением. И на этот случай магия избрала ведунью Вею.

— Не отступница, но Избранная, — попенял третий архимаг щуплому и самому боевитому.

— Избранная дождалась твоего сошествия с небес и свершила то, что должно было, — покивал самый интеллигентный из архимагов.

Я с трудом выпустил воздух через плотно стиснутые зубы, а затем усилием воли заставил челюстные мышцы расслабиться. Магия-шмагия действительно неодолима и непогрешима. Пронизывает всё живое и неживое, всё ведает, и доверившихся ведёт. Мне крыть нечем.

— Теперь ты, рыцарь со звёзд, скажешь нам, как нам управлять Академией, — вкрадчиво проговорил интеллигентный, внимательно глядя мне в глаза.

— И, коли твой совет нам подойдёт, получишь нашу поддержку, а с нею тебе поклонится вся ватагийская конница, — ворчливо закончил щуплый.

Я отвел глаза, пытаясь прогнать мысли о Вее. Вот, закончу здесь, выберусь, позже думать буду. «Избранная», значит, вона как.

— С Академией всё просто, — я заставил себя сосредоточиться на проблеме, и стал методично излагать план. — Правы заграничные властители и маги, что осуждают массовую подготовку настоящих магов в Роландии. Но и вы тут правы, считая, что обучение магии в Академии усилит ваше влияние на политическую и социальную ситуацию. С помощью магии, что пронизывает всё живое и неживое и все пути ведает, вы сможете влиять на ситуацию к вящей выгода всех заинтересованных сторон и процветанию. Однако! Для этого вам нет нужды магистров готовить настоящими магами.

— Это как? — поинтересовался кто-то из архимагов.

— Что бы вам своё влияние на земли распространить, вам большое число настоящих магов не нужно, и даже опасно. А нужны вам магистры, которые обучены магию уважать, магов слушаться, заколдованными артефактами безопасно пользоваться, но сами колдовать неспособные! Формализуйте обучение, побольше показухи, поменьше реальных знаний и навыков, введите в курс обучения престижные благородным господам дисциплины, берите за обучение золотом, и получите в студенты золотую молодёжь — наследников и будущих правителей. Вырастут — получите поколение властителей, которые к вам, магам, будут прислушиваться. Этого вам достаточно будет, а непосредственная прямая власть вам и не нужна, если подумать. Одни хлопоты с ней.

— Обучение в Академии станет модным, и при том бесполезным?

— Выпускники не будут иметь силы магов, их не станут считать угрозой ваши соседи, не станут затевать войну. С другой стороны, для вас не будет больше опасности в том, что бы брать в обучение иностранных студентов. Уж скорее наоборот: так вы сможете распространить своё влияние и за границы Роландии.

— Ну, а как же нам готовить нашу смену?

— Выдавайте гранты на обучение талантливым молодым, — предложил я очевидный выход. — И реальную подготовку магов начинайте на аспирантуре, когда основной поток из «золотых» студентов благополучно выпустится.

— Должен признать, в этом есть смысл, — проворчал щуплый.

— Надо будет ввести в быт студентов больше мистической ерунды, — задумчиво проговорил интеллигентный.

— Зачем это?

— Что бы всех запутать. Тогда студенты не заметят, что кое-кого из студентов мы обучаем немного по иной программе, — пояснил тот. — Например, замаскируем некоторые важные уроки под испытания и злоключения. Так нашим избранным студентам прочие не станут завидовать.

— Неплохо, коллега, — похвалил кто-то.

— Предлагаю создать в Академии тайную комнату, и заселить туда натурального василиска, — пошли творческие предложения от архимагов.

— Нам совершенно необходим будет злой профессор, — внёс свою лепту в мозговой штурм щуплый, — Так и быть! Эту заботу я возьму на себя!

— Почему? — неуверенно поинтересовался кто-то. Вопрос, как мне показалось, относился к самой идее необходимости иметь злого учителя, но щуплый боевитый архимаг понял его иначе.

— Потому что «злобный зельевар» — это даже звучит лучше, чем «злобный математик»! Уж из меня получится злобный зельевар, даже не сомневайтесь!

— Тогда нам нужен добрейший директор, — предложил кто-то ещё.

— Хорошо, — отмахнулся злобный зельевар, — только чур, он должен быть слегка придурковатый! Иначе выйдет не натурально: добрый и умный директор сразу выгнал бы злобного зельевара!

— Господа архимаги! — решительно прервал их творческий разгул я, — Это уже детали, и их вы обсудите позже. В принципиальных вопросах мы договорились?

— Договорились! — ответил разом за всех «злобный зельевар» (полагаю, ему подходит эта роль).

— Магия совершенно верно нам указала на вас, — интеллигентный архимаг в очках отвесил мне церемониальный поклон. А я ответил им всем таким же поклоном. Развернулся и гордо удалился. Давешний страж угодливо распахнул передо мною двери, а затем тихо прикрыл их за моей спиной.

Загрузка...