Три!

Я вздохнул. Тяжело вздохнул. Прямо передо мной лежала мощёная аккуратной плиткой площадь, и на ней меня терпеливо дожидалась Вея.

Я подошёл к ней, к моей вредной ведьме, к той, которую всезнающая коварная магия избрала специально на случай моего возвращения на эту планету. Подошёл, и остановился, совершенно не зная, что сказать.

— Магия указала мне, что меня не должно быть с тобой рядом, пока ты не закончишь переговоры с ними, — тихо проговорила Вея, опуская глаза. — Как там всё прошло?

— Ну, магии виднее, — я дёрнул плечом, помолчал секунду, и признал: — Будь ты рядом, я бы не был там так зол, и не размахивал бы снятым с предохранителя бластером перед носом того наглого, щупленького такого, с золотой цепью на шее…

— Архимаг Остролист, — хмыкнула Вея, — вздорный старик, но знает и умеет очень много. Пожалуй, с него бы сталось учинить какую-нибудь неуместную выходку.

— «Неуместную выходку» — это что-то вроде того, что б схватить какого-нибудь статного мужчину в объятья, и улететь с ним неизвестно куда? — вдруг выскочило из меня ехидное.

— Это что? — удивилась ведьма, ресницами взмахнула, очами стрельнула, во взгляде что-то такое странное мелькнуло. — Ты ревнуешь, что ли?

— Да чёрт меня знает! — я сплюнул в сердцах.

— Да я Грозного Д'Ока в его стольный град отнесла, ответ держать перед людьми, что его когда-то на княжение звали, и которых он обидел, — отчиталась девушка, внимательно ловя мой взгляд.

— Войско ждёт, — хрипло и как-то, наверное, не к месту ляпнул я, и пошёл к тому самому войску. Но ведьму свою за руку при этом держал крепко. На всякий случай, мало ли.

— Ясно, — непонятно к чему объявил Ри Г'Ор, встретив меня у нашего лагеря. Окинул нас с Веей взглядом, высказал своё странное: — «ясно», — улыбнулся загадочно, и ушёл куда-то по делам, взмахом дав своей дружине команду «разойдись».

— Обошлось! Отбой боевому построению! — объявил я своим мужикам из временной личной гвардии, и махнул уже Кору Д'Анду: — Отбой! Отдыхаем!

— Отбой! — рявкнул король. — Лучники! Снять тетиву! Гасить огонь! Караул в копьё! Сменить охранение! Расчётам разобрать осадные орудия! Остальным вольно! Разойдись!

— Удалось? — поинтересовался король, ловя меня за рукав. — Академия за нас?

— Да, я договорился, — кивнул я ему, — Академия будет принимать в обучение и ваших студентов. Мест, правда, не так много, придётся ввести экзамен и плату за обучение поднять.

— Это нормально, — согласился король. — А я не зря в вас поверил, мой диктатор! Мне вот иногда приходит в голову мысль, отдать трон Империи вам, Рей, а самому встать по правую руку. Когда я думаю об управлении Единой Федеративной Империей под единым небом… объём и размах меня немного… смущает, пожалуй. Мы ведь с вами оба — Д'Анд, хоть и однофамильцы, мы можем доверять друг другу. А я бы взял часть забот на себя.

— Это называется «разделение власти», — растерянно произнёс я. Меня в тот момент больше занимала прохладная и подозрительно подрагивающая ладошка девушки, зажатая в моих пальцах. — Власть можно разделить на законодательную, исполнительную, военную, и судебную.

— Очень интересная идея, — задумчиво проговорил король. — Этак мне не обязательно будет убивать Властителя Костяного Престола. Ему можно отдать управление казной Единой Империи, полагаю, он будет доволен, как младенец, получивший вожделенный леденец! Я бы, с вашего позволения, взял бы на себя суд — у меня в этом деле есть некоторый опыт. Военную власть, смеху ради, можно уступить вождю ватагийцев. Вот уж под чьей рукой наши рыцари точно не подымут военный мятеж! Мы на такой случай службу в единой армии сделаем для рыцарей и князей обязательной, но временной. Вроде, как в дозор сходить.

— Давайте это в другой раз обсудим, — поморщился я, — мы ещё тех ватагийцев не видели.

— Да, мой диктатор! — король невозмутимо отсалютовал, и ушёл куда-то к своим рыцарям, насвистывая себе бодрый марш. Вот ведь человек, — я покачал головой, — мне б его проблемы!

Ведя за собой по-прежнему за руку мою Избранную, я шёл сквозь наш лагерь, не замечая суеты вокруг. Разумеется, мы встали на околице Прибашенной слободы. Разумеется, на всё наше воинство мест в слободе расселиться не хватило. Но для меня, злорадно и молча улыбающийся Сур, предоставил хорошую комнату, даже две: спаленку для отдыха и светёлку — для деловых переговоров. При этом у мужика на лбу было крупно написано: — «Я ТАК И ЗНАЛ!». Натурально написано — чёрными буквами на белой головной повязке. Издевается, наверное. В прошлое посещение слободы я и сам не знал, что придётся мне войска возглавлять, да империи создавать — откуда же ему-то было знать? Ан, поди ж ты! Всем-то про меня всё понятно, кроме меня самого.

Вот, туда, в свои комнаты, я и направился. И Вею привёл.

— Поговорить надо, — мрачно пробурчал я, пряча глаза, и смущённо вытирая вспотевшие почему-то ладошки о штаны. — Объясниться.

— Люба я тебе? — просто спросила она. Вот, я не понимаю: ты ведьма, или так, погулять вышла? А коли ведьма, чего спрашиваешь? Али у меня на роже аршинными и отнюдь не тайными рунами ответ не написан?

— Не нормально это, — выдохнул я, и поднял на неё взгляд. Негоже мне глаза от неё прятать — я перед ней ни в чём не виноват. И оправдываться не собираюсь.

— Чего же тут не нормального, глупый? — Вея улыбнулась беззаботно, какой-то детской невинной улыбкой.

— Я же вообще даже не человек, — попытался объяснить ей, — ну, в вашем понимании. Мы ведь разные существа из разных миров. Ну, вроде как птицы и рыба. Чего уж нормального, коли краб, выброшенный волею шальной волны, влюбится в лань? — сказал и покраснел от осознания: бред же несу! Отборнейший бред! Идиот! Какой краб? Лани какие-то…

— Ты на человека похож, — продолжала беззаботно улыбаться инопланетянка космическому разведчику. — Две руки, две ноги. Али у тебя там, промеж ног…?

— Вея!

Она прыснула хулиганским смехом, тут же зажала рот ладошкой, голову склонила, лбом мне в грудь приткнулась. И хихикает тихонько.

— Наставница, пойми же, то проделки магии! Не может быть любви между представителями разных биологических видов! По науке любовь — сиречь голос генома! А у наших видом не может быть сродства геномов! Ненаучно это. Не бывает такого в нормальной природе! Мне архимаги рассказали: магия тебя избрала специально на случай моего возвращения. Это магия всё нам так подсудобила.

— Ну и хорошо же, — тихо-тихо проговорила девушка, доверчиво прижавшись, и заглядывая мне в глаза.

— Представители разных видов в природе не дают потомства… — довольно глупую вещь высказал я… потому, что способность соображать как-то вдруг капитулировала, взяла увольнение по собственному нежеланию и свалила нафиг.

— Ну, и ладно, — всё так же тихо сообщила мне Вея, — значит, можно не беречься…

— Это морок, магией наведённый, — уже вовсе не уверенно возразил я. — Потом будет похмельное разочарование.

— Так вот чего боятся космические разведчики, да? Разочарований? — проворчали мне в грудь. — Что, были прецеденты?

— Были. Я как-то раз судьбу целого мира нечаянно поворотил к неминучим бедам. Единственный мой страх, — я тяжело вздохнул, — мимоходом сломать тебе жизнь, вредная ты моя ведьма.

Ведьмочка вздохнула… и подставила губы для поцелуя.

Чёртова магия. Я же не робот. При всём многообразии тренировок, программа подготовки космического разведчика к такому не готовит.

Случалось ли вам заметить, что небо бывает удивительнейшим калейдоскопом? Раз за разом какие-то случайные течения ветров и влаги разворачивают на полотне небес неповторимые, волшебные картины. Смотришь, и диву даёшься: вот, специально бы хотел какой художник этакое нарисовать — не сумел бы!

И ароматы такие стоят тонкие: ароматы трав и ягод, нагретых солнышком и буквально только что переломанных, перетоптанных множеством лошадиных копыт, кованых железными подковами.

Ароматы трав, цветов и раздавленных ягод я, к сожалению, только теоретически мог предсказать, поскольку сам вонял потом, своим и конским. Мы гнали сюда, не жалея ни лошадей, ни собственные задницы. Кстати, болят зверски. То есть, не лошади болят-то. И да, очень за это хочется кому-то накостылять по шее!

— Й-и-и-и-и-кя! Кя! Кя-а-а! — вопили ватагийские лихие всадники, показательно гарцуя перед нами. Перед нашими сомкнувшими щиты и ощетинившимися копьями рядами. Копья такие, знаете, специальные, рассчитанные тяжёлого скакуна на скаку остановить.

«Степные лошади — это просто прекрасно!» — заявил я, намедни, своей наставнице и главной боевой ведьме нашего воинства в доверительной беседе. Доверительная беседа — это когда мы вечером вывалились из сёдел и валялись в траве, не в силах подняться на негнущиеся ноги. Подняться было совершенно необходимо, что бы дать уход скакунам. В противном случае скакать завтра придётся уже на своих двоих, что наверняка понравится нам ещё меньше. Однако полежать пару минут неподвижно было совершенно необходимо, ибо иначе мышечный каркас, особенно в области поясницы, наотрез отказывался хоть как-то функционировать.

«Наверное», — как-то безразлично отозвалась ведьма, у которой, вероятно, не было сил дискутировать.

«Да нет же», — настаивал я, — «степные лошади под седлами ватагийских воинов — это просто прекрасно!»

Ответа не последовало, и я попытался расшевелить аудиторию: — «Знаешь, почему степные лошади — степные?». Опять ответа не дождался, и пришлось пояснять так: — «Потому что они до смерти боятся лесных хищников. Тех, что могут с дерева на холку кинуться. На уровне инстинктов, доставшихся им в наследство от эволюционных предков. Боятся, живут в степи — потому-то они и „степные“! Понимаешь? На лошадь же проще магический морок навести, чем на человека? А защитить лошадь амулетами сложнее. Нам достаточно внушить лошадям только запах их исконных естественных врагов, и — фьють! — нету ватагийской конницы! А есть толпа растерянных пеших ватагийцев, которые не приучены бою в пешем строю!»

В ответ я дождался в тот раз только здоровый храп. Но позже, у костра за походным ужином, моя наставница со мной согласилась. Однако, мы решили подстраховаться. Магию морочную могут ватагийские шаманы почуять. Мы решили всех перехитрить, и с помощью магии сварили в огромном чугунном котле араматизатор лесного хищника, идентичный натуральному. Магия применялась только во время производства, и не будет использоваться в бою, так что шаманы ничего не почуют. Может быть.

— Й-и-и-и-и-кя!

— Да шоб тебе шею свернуть!

— Отставить! Пусть их веселятся… напоследок! Держать строй!

Мы с наставницей всю эту конницу наверняка с сёдел ссадим. У нас ведь и запасной план есть. Ещё вчера наша легколетучая ведьма на чёрных крыльях предвечного мрака (наверняка в хрониках примерно так запишут) слетала лихим ветром туда-обратно и отравила источники воды в предполагаемом месте стоянки ватагийской конницы. Поскольку предположения мы делали на основе данных космической съёмки — мы угадали.

Маленькая биологическая атака. Нет, там не было ничего такого, что выделялось бы из обычной картины желудочно-кишечной микрофлоры степняков и их степных скакунов. Забравшихся в чужие земли степняков, привыкших уповать на помощь духов вместо упований на правила гигиены. Ничего такого, если не входить во время периода инкубации в пределы гигантской магической печати, наложенной летающей ведьмой с высоты птичьего полёта на всё поле запланированной брани. Печать тоже совершенно безопасная для людей и лошадей. Даже микробов не убивает. Наоборот — способствует лавинообразному размножению некоторых из них.

Всадников мы с сёдел ссадим — в этом я не сомневался. Но в начале дела надо бы поговорить. А то как-то не по-людски.

С той целью мы с Кором и выехали вперёд. Нет, я бы предпочёл идти своими ногами, вот и поясница моя хотела того же. Но ватагийцы же! У них к пешему вообще уважения нет. В седле — человек! Пеший — сор под копытами.

Повеселив нас бесплатным аттракционом джигитовки вдосталь, нам на встречу, наконец, выехали двое. Статный красавец, косая сажень в плечах, мускулы, словно корни вековых дубов, перевитые канатами — рубаху этот красавец не одевал, наверное, специально. Только короткая кожаная безрукавка небрежно распахнутая настежь. Хищный взгляд раскосых глаз и кривая улыбка такая, да с солнечным бликом на правом клыке. Алай Ёок — вождь ватагийцев. Честно признаться, я не знаю, как правильно пишется: «Алайок», или, может, «Ала Й Ёк». И у ватагийцев не спросишь: — «Как пишется?», — потому что у них никак не пишется — письменность внедрять ватагийцы отказываются по каким-то мистическим соображениям. Короче, пусть будет Алай Йок. Не вождь — картина! Произведение искусства!

Вторым был скромный, высушенный солнцем и ветрами, старик, закутанный в тёплый полосатый халат до пят, трусивший верхом на невзрачном ослике. Это шаман.

У ватагийцев — что-то вроде теократической анархии. Любой может объявить себя вождём. Не обязательно вождём воинов, можно объявить себя вождём вечернего отдыха, например. Это когда все степенно возлежат на специальных ковриках, неспешно похлёбывая травяной взвар из пиал, и провожают вдохновенным взглядом солнце, сходящее с великого синего за край земли.

А можно объявить себя вождём кизяка. Я сейчас серьёзно! Вождём кизяка. И все, собирая подсохшие на солнце лошадиные какашки, станут петь твоё имя и понесут тебе дань. Тем же кизяком, конечно. Десятую часть.

И только одно условие: шаман. У тебя должен быть шаман. Если ты объявляешь себя вождём, и с тобой рядом трусит на невзрачном ишаке невозмутимый человек с отсутствующим взглядом, в полосатом халате, и с шаманским бубном, притороченным за спиной — тебя признают вождём. Борьба за власть? Ну, может быть и такое, если шаманы останутся с обоими кандидатами на пост вождя. Обычно шаман одного из претендентов просто молча уходит — и всё — споров быть не может. Такая вот политическая модель. Да, ещё должна быть кочка. Собственно, вожди кизяка для того кизяк и собирают налогом — что бы сложить кочку. А великому вождю полагается не просто кочка, а великая кочка. Ну, тут я пояснений дать не могу — мало информации, особенно мало — достоверной. Не то культ духов предков, не то магический обряд.

Ну, полагаю, теперь-то вы понимаете, что почувствовали ватагийцы, когда соседняя Роландия открыла Академию магов? Это ж можно себе собственного шамана обучить! А то желающих в вожди много, а шаманов мало — на всех не хватает. К тому же свои ватагийские шаманы академий не заканчивали, вежества с них ждать не приходится. Ты к нему по-человечески, а он плюнет тебе в лицо, и уйдёт, с невозмутимой рожей. И даже не объяснит, что не так в твоей политической программе вождя ранне-утреннего сбора кизяка по росе. И вот, обрадованные надеждами ватагийцы обратились в Академию. Кизяка обещали притащить к Башне магов — огромную кочку! От всей, значит, души. А та роландийская Академия взяла и скрутила из пальцев фигу — понятно, что ватагийцы почувствовали себя оскорблёнными в благородных чувствах и обманутыми в лучших надеждах.

У этого вождя ватагийцев, собравшего внушительную конницу в поход на Роландию, шаман был, и, судя по возрасту и особой пустоте во взгляде, — шаман был уважаемый даже в среде самих шаманов.

Вот, по этой причине с нашей стороны на переговорах тоже должен быть шаман. Я требовал одного из королевских боевых магов, или сразу всех трёх, но спор проиграл. Ведьма сказала — ведьма сделает — спорить бесполезно. Да, да, не говорите, я сам в курсе — я с ней влип.

И так, мы с Кором Д'Андом чинно выехали вдвоём. Где ведьма? Сейчас узнаете, секундочку терпения! Нам на встречу выехали два ватагийца: вождь и его шаман. И… — барабанная дробь! — с небес грозной чёрной тенью пикирует вредная ведьма! Та-да!

— Бух! — хлопок издают срывающиеся с крыльев ведьмы воздушные потоки, сброшенные магией за ненадобностью. Ведьма замирает в полутора метрах от земли, грациозно встав на невидимую нам, не магам, нить силы.

— Ай, шайтан! — громко завопил шаман ватагийцев. Нет, не со страху. Вопль тот исполнен был чистого восторга.

Вот чёрные драконьи крылья сложились за спиною Веи на манер плаща. По плечам ведьмы расплескались шикарные волосы.

— Ай, да! Баба-шайтан! Вей, ой! Видишь, да! Шайтан-баба! — пуще прежнего заголосил шаман, и даже руками замахал.

Вождь ватагийцев потерял нижнюю челюсть, способность говорить и соображать, и глаза выкатил так, что вот ещё чуть-чуть — он и глаза потеряет. Вся ватагийская конница исступленно засвистела и заулюлюкала!

У ватагийцев там какие-то заморочки насчёт женщин — я не очень что бы в курсе, так что не хочу вводить вас в заблуждение.

Мне лично этот цирк не понравился, и я решил начать официальную часть встречи:

— Почто вы конями землю нашу топчите?! — буквально рявкнул я на ватагийцев.

— Мы пришли за обиду с вас спросить! — вождь ватагийцев сумел взять себя в руки, и отвечал веско и сурово, как полагается настоящему вождю. — Почто роландийская Академия отказывается учить ватагийцев? Нешто за людей нас не считаете? Обида!

— А я пришёл объявить вам, что роландийская Академия отныне будет принимать в обучение и ватагийцев наравне с прочими, — объявил я ему.

Шаман нахмурился и скривился, но пока молчал, внимательно глядя на меня. Хотя взгляд его, будто против воли хозяина, нет-нет, да и соскальзывал в сторону Веи.

— Но! — продолжил я. — Не все выпускники Академии смогут стать настоящими магами и шаманами. Академия преподаст навыки безопасного использования магических предметов, заколдованных вещей, обучит студентов языку магов и шаманов, научит понимать их и договариваться с ними. Даст представление о существующих магических ритуалах, камланиях, техниках гадания и трактовки воли духов. И только.

— Хой! Того достаточно будет! — молвил вождь с вполне довольным видом.

Шаман же во время моей речи нервно дёрнулся, поджал под себя ноги, как-то умудряясь не упасть с осла, выдернул у себя длинный волос, и с хмурым видом принялся его рассматривать, скручивая и растягивая. Под конец моей речи он и вовсе сунул волос себе в рот и принялся задумчиво жевать.

— А вот таким… продвинутым магом, — я указал на шамана, — в Академии смогут стать лишь немногие избранные аспиранты.

— Хой, хорошо! — взглянув на жующего волос шамана, воскликнул вождь ватагийцев, и доверительно бросил мне: — Видишь да?

— Ай, вей! — тут же откликнулся шаман, — Сура!

Я специально вызвал перед глазами виртуальный экран инфора, видимый только мне, и проверил по словарю ватагийского: нет такого слова! Это может быть просто эмоциональное восклицание, а может быть какое-то заклинание. Я внимательно вгляделся в лицо вождя ватагийцев, и понял, что тот испытывает при трактовке высказывания своего шамана те же проблемы. Посмотрел на наставницу — она оставалась невозмутимой — значит, не заклинание.

— Хорошо решил, вождь, — сказал мне ватагийский шаман, тронул бока своего ослика пятками, и медленно и печально, под непонимающими взглядами всего ватагийского воинства, переехал на мою сторону. Встал с лева от меня, словно так и надо.

Вождь поморгал недоверчиво, и его смятение было понятно: он остался без шамана, а это автоматом означает, что он больше не вождь. Однако, не зря этот сильный ватагиец был вождём: он быстро совладал с собой, вернул отвисшую было челюсть на место, и заявил, уверенно кивнув мне:

— С тобой пойдём! Хей! — и просто подъехал, встал с нами в один ряд, рядом со своим шаманом.

— Ой, вей! — заголосили ватагийские всадники.

— А я пришёл просить, — как ни в чём не бывало, заговорил старый шаман. — Просить тебя дать нам свободу.

— Но я не забирал у вас вашу свободу, — удивился я.

— Ты, рождённый за небом, — заговорил старик речитативом. — Ты, вскормленный молоком звёзд. Ты, сошедший в наш мир на краткий миг посреди вечности. Ты единственный свободен под этим небом, потому что лишь твоя судьба не записана духами на песках великой пустыни Суш. Ты единственный можешь дать нам свободу. Но станешь ли ты? Я стар, я глуп, я слеп, но моя рабская цепь, по причине моей дряхлости, уже не так надёжно стягивает мой разум. Потому я могу тебе сказать, что не скажет никто. Потому я пришёл просить.

— Да не вопрос, — ответил я старому шаману. — Закончим поход, разберёмся с Костяным Престолом, и я всем вам дам свободу!

Ничего не понял, кроме того, что мне сказали нечто, что считают весьма важным. Однако что-то же я должен был ответить прямо там, в тот же момент. Между прочим, там куча народу собралась подраться. У всех в руках колюще-режущие предметы, и полное отсутствие желания напрягать мозги. Я должен был дать чёткий и однозначный ответ. Всех успокоить, всем дать чёткую цель. Так я и поступил. Но мудрый шаман понял меня лучше, чем я сам. Что-то в моей душе задели его странные, загадочные слова. Какие-то ассоциации в области неосознанного активированы. Придёт время, и из области неосознанного выскочит в сознание готовый ответ на эту загадку. Я уверен — старый шаман понял это ещё тогда.

— Ты оставишь после себя под этим небом небывало великую кочку, вождь вождей! — заявил старый шаман, хитро сощурившись.

— Хей! — крикнули всадники. — Хара! Хей!

Загрузка...