Плата за смерть

2

Брайсон передал им этот разговор. Два дня и две ночи группа размышляла над этим предложением, чисто теоретически, конечно, поскольку еще не было официального сообщения о смертной казни для Лоялистов. Наконец Макинтайр вызвался покинуть убежище и попытаться разведать, как на самом деле обстоит дело.

Оказалось, что смертная казнь уже принята официально.

Число возможных выходов из их положения резко сократилось.

Они могли отбросить остатки лояльности по отношению к Земле, признать, что правительство Ламли является законным, контролирует Мэйнард, и присягнуть ему на верность. Из тридцати миллионов обитателей Мэйнарда так поступили почти все, кроме сотни-другой. Ламли обещал немедленную амнистию всем вероотступникам, как только они присягнут на верность.

Возможна и противоположная позиция, а это значит оставаться в подполье, тайком составлять и распространять листовки, призывать к борьбе и организовывать саботаж, взывать к возвращению в Федерацию Земли. Но это был путь мучеников.

Риттерхейм предложил легкий и одновременно опасный путь. Они могут получить убежище на Хэксли и там дожидаться неизбежного краха правительства Ламли, когда Земля уничтожит его.

Дискуссия продолжалась непрерывно с начала переговоров с Хэксли.

Макинтайр молча следил за ней, испытывая любопытное чувство отстранения от самого себя. Он разминал пальцы. Ему очень хотелось изобразить их, группу непокоренных, в скульптуре, их искания и противоречия, чувства страха и замешательства, которые переживали его товарищи. Но прошло более года с тех пор, как он в последний раз лепил. В эту смутную пору поэты, художники, скульпторы были не нужны.

Само собой разумелось, что никто из них не примет веры Ламли. Они были так глубоко вовлечены в движение Сопротивления режиму, что для них уже не было возврата.

Но и принять предложение с Хэксли было тоже непросто. Макинтайр слышал, что один за другим говорили его товарищи: бегство – проявление трусости, наша работа требует того, чтобы мы остались здесь и боролись на месте, этим мы предаем наши идеалы…

В конце концов Макинтайр устал от этого. Стараясь не повышать голос, он впервые за несколько дней заговорил:

– Господа, можно мне сказать?

Все притихли.

– Друзья, мы уже три дня обсуждаем этот вопрос. По крайней мере, вы это делаете, я только слушаю. Но сейчас скажу я. Преобладает, как мне кажется, мнение, что нам следует отвергнуть предложение Риттерхейма, остаться здесь и достойно принять смерть, как только власти обнаружат нас.

Вы, Халлерт, и вы, Мэйнард, – вы выступаете за то, чтобы мы стали мучениками, не так ли? Вы полагаете, что это благородно. Не возражаете, если я скажу начистоту, что у вас на самом деле на уме…

– Валяйте, Макинтайр, – грубо прервал его Мэйнард. – Если вы точно знаете…

– Я ничего не знаю. Послушайте. – Макинтайр сжал ладони. – Вы ратуете за путь мучеников потому, что это самый легкий путь и самый простой выход из положения. Мы не можем отступать, мы зашли слишком далеко, чтобы поменять убеждения и принести присягу на верность правительству Ламли. Это звучит парадоксально, но как раз присяга требует настоящей смелости, такой, которой ни у кого из нас нет. Смелости признать, что, возможно, мы все время заблуждались.

– Вы полагаете, Том, что Ламли прав, а мы – нет? – вмешался Кристи.

– Конечно, нет. Я такой же твердый приверженец Земли, как и любой из вас. Я хочу лишь сказать, что никто из нас, и я в том числе, никогда не набрались бы духу признать, что Ламли прав, даже если б начали так думать.

Поэтому только один путь считается правильным – остаться в живых и продолжать борьбу. Вы же хотите остаться здесь и со славой великомучеников войти в газовую камеру! Как чертовски смело!

Макинтайр с горечью взглянул на ошеломленные лица и почувствовал, как поток возбуждения захлестывает его. Он никогда прежде не говорил так, никогда не ощущал возбуждения, потребности вскочить на ноги и сказать людям, что скрывается за их внешним обличьем.

Только сейчас ставкой была его жизнь, его и всех остальных – и он не собирался легко отказываться от нее.

– Вы понимаете, почему вам так не терпится, чтобы Ламли казнил вас? спросил он.

– Совсем не потому, что усматриваете в этом свое предназначение здесь, на Мэйнарде. Нет. Газовая камера – это простейший выход, благородный выход из положения. Это конец борьбы, и это достойный хвалы конец в глазах других. Это только один из способов отказаться от дальнейшей борьбы.

Поэтому вы и хотите отвергнуть предложение Риттерхейма. Ответьте мне: предположим, Риттерхейм предложил бы посадить звездолет здесь, рядом с убежищем, и забрал бы нас всех на Хэксли. Тогда бы вы отказались от его предложения? Черта с два! Вы бы так быстро карабкались на борт, что…

Халлерт побледнел. Казалось, он сейчас взорвется. Макинтайр встал и продолжил:

– Я уже почти все сказал. Еще два слова. Причина, по которой вы все отвергаете его предложение, и я тоже, я это чувствую, – это то, что вам не хочется покидать этот уютный подвал, пока вас не схватят. Вы прекрасно понимаете, что до космопорта Дилларда тысячи миль, и вы дьявольски боитесь совершить переход до него. Нужно огромное мужество, чтобы пересечь полконтинента, даже если это единственный способ бегства.

Он сел и взглянул на пальцы. Они предательски дрожали. Никто долгое время не пытался нарушить тишину. Через некоторое время Макинтайр окликнул всех взглядом. Молчание продолжалось.

– Я считаю, что ваше молчание говорит о вашем согласии со мной. Да, я такой же, как и вы, и могу понять, что творится в ваших умах. Я открыто сказал об этом.

– Вы знаете, что мы не переживем этого похода, – с упреком произнес Вителло. – Мы очень мягкие, Том. Мы не можем убивать людей. Так же, как и не умеем складно врать. Мы не умеем дать сдачи и постоять за себя. Мы не пройдем и десяти миль, как нас обнаружат. Так не лучше ли остаться здесь и провести остаток жизни, распространяя листовки и организовывая мелкий саботаж, чем найти верную смерть на пути в Диллард?

– Мы сможем совершить переход, – возразил Макинтайр. – Даже такая компания таких идиотов, как мы. Нам нужен лишь надежный проводник. Кто-то, кто смог бы охранять нас и вести к цели. Он должен быть достаточно сильным.

– Вы предлагаете себя? – спросил Брайсон.

Макинтайр от неожиданности заморгал.

– Вы смеетесь? Я ничуть не тверже любого из вас. Нет. Но у меня есть на примете такой человек. Его имя Уоллес. Он проведет нас в Диллард и сделает так, что мы останемся живыми.

Легко уязвимый Вителло неодобрительно сморщился:

– Вы имеете в виду наемника?

Макинтайр кивнул:

– Можете называть его так, если вам нравится. Этот человек не из приятных. За деньги он сделает все, и мы будем там! Кто-нибудь согласен на это?