Плата за смерть

7

Остаток путешествия через горы прошел без особых происшествий, и Макинтайр почувствовал резкое облегчение, когда чуть позже полудня четырнадцатого числа они спустились с холмов Вебстера, которые окаймляли восточную границу гор, разделяющих континент, и распрощались с караваном.

Они были в пути уже пять дней. Грязные, оборванные, небритые они даже отдаленно не напоминали тех изнеженных работников искусства, которые покинули Мэйнард-Сити ранним утром девятого числа.

Теперь они очутились на равнинах провинции Вебстер – промышленного центра материка, в четырехстах милях от космопорта Дилларда. Маршрут, составленный Уоллесом, пролегал в обход ее столицы, города Вебстер. Именно в Вебстере родился и вырос Клод Ламли, именно отсюда он шагнул к власти.

Сначала его выбрали представителем в Ассамблее, а затем он узурпировал власть.

И в Вебстере антилоялистские настроения были особенно сильны. Только безумный фанатик мог рискнуть пройти через этот город.

Группа сделала крюк на попутных машинах к северо-западу и вышла к маленькому речному городку, где они могли попытаться сесть на судно, идущее вниз по реке. До Лорриса было тридцать миль, и группа добралась к нему около полуночи.

Здесь Уоллес нашел недорогую и очень старую гостиницу, которая сохранилась еще с тех пор, когда начиналось освоение и заселение планеты.

Ее мерцающие малиновые светильники излучали приятный свет, но окна были незашторены и пыльны. Однако Макинтайр не обращал на это внимания, потому что был грязным и уставшим, как скаковая лошадь после состязаний. Его устраивало любое место, где он мог отдохнуть.

В гостинице был бар, и они ввалились в него, чтобы слегка расслабиться и развлечься. Уоллес был, как всегда, говорлив и много шумел, но Макинтайр, сидевший рядом с ним, заметил, что контрабандист за весь вечер выпил всего три кружки пива. Это стоило того, чтобы взять на заметку, хотя бы потому, что Уоллес больше притворялся выпившим, чем был на самом деле. Макинтайр уже научился определять, когда он фальшивит.

Спустя некоторое время они разошлись по своим комнатам. Макинтайр последним покидал бар. Как только он вышел в коридор, ведущий в номера, его кто-то окликнул:

– Эй, вы!

Макинтайр резко обернулся и увидел, что звал его бармен, лысеющий мужчина лет шестидесяти. Бармен знаком подозвал его и сказал шепотом:

– Выпейте со мной еще по рюмочке, дружище, за счет заведения.

Макинтайр нахмурился: все уже ушли, а он с самого начала путешествия ни разу не отрывался от группы. К тому же едва держался на ногах, ему ужасно хотелось спать.

– Я уже изрядно нагрузился, шеф, – пробормотал он. – Мне хочется спать.

И это было правдой.

– Останьтесь, – настаивал бармен. – Я хочу рассказать вам кое-что, что для вас, несомненно, будет ошеломляющей новостью.

Макинтайр сел за стойку, а бармен вышел из-за нее и плотно прикрыл дверь бара. Затем он пристально взглянул на Макинтайра. Глаза у бармена, были с частыми прожилками, налиты кровью.

– Вы Лоялист, не так ли? Вы и вся ваша компания?

Макинтайр напрягся.

– Ты пьян, старик! Я солдат-наемник и ищу…

– Прекратите прикидываться, – сказал старик. – Это у вас получается неестественно, меня вы не проведете. Но я не собираюсь выдавать вас, можете мне поверить. Я хочу предупредить вас.

– Предупредить? Интересно, о чем же?

– Этот Уоллес. Вы должны немедленно избавиться от него. Он смертельно опасен.

Макинтайр схватил бармена за отвороты пиджака и притянул к себе:

– Что вам известно об Уоллесе?

– Он уже был здесь около двух месяцев назад с группой из пяти Лоялистов. Они, видимо, заплатили ему, чтобы он вывел их к побережью.

Полагаю, они рассчитывали на судне переправиться на острова Лудлоу и спрятаться там. Но только, когда они дошли до Дилларда, он взял с них деньги и продал их Правоверным.

Макинтайр почувствовал, как кровь отхлынула от лица.

– Откуда вы знаете об этом?

– Не все ли равно? Но когда я увидел этого уродливого типа здесь снова, а с ним вашу группу, я понял, что он повторяет ту же самую штуку.

Берегитесь, вы в безжалостных руках.

– И вы думаете, я поверю вашим выдумкам?

Бармен равнодушно улыбнулся:

– Я не дам и цента за ваши жизни. Просто хочу помочь вам. – Его лицо омрачилось. – Мне понятно, на что вы идете. Я присоединился бы к вам, но мои годы… А бар приносит небольшой доход, и когда они пришли, чтобы я принял клятву, я ее принял. Но я все еще продолжаю хранить маленький земной глобус. – Он встал. – Уже поздно. Нас могут подслушать, пора идти.

Макинтайр кивнул.

– Спасибо, – сказал он дрожащим голосом.

У него не было возможности обсудить эти новости с остальными до утра следующего дня, когда они очутились уже менее чем в ста милях от Дилларда.

Они остановились в маленьком городке Флери. Уоллес покинул их, чтобы приготовить все для последнего рывка.

Вот тогда Макинтайр и рассказал всем о том, что говорил ему бармен, а в конце добавил:

– Я полагаю, это моя вина, так как это я вовлек вас в это дело.

Халлерт выпучил глаза:

– Насколько вы уверены, что бармен сказал правду?

– Нельзя быть уверенным ни в чем. Но я склонен верить ему, и если Уоллес уже проделывал такое, выдавая затем Лоялистов Правоверным, то он сделает это и на этот раз. Давайте допустим, что это правда. Что мы можем предпринять?

– Мы могли бы спросить его, что он намерен делать, когда мы прибудем в Диллард, – предложил Брайсон.

Это было настолько наивным, что Макинтайр рассмеялся:

– И потом взять с него слово, что он не выдаст нас Правоверным?

Извините, Марк, но это чепуха.

– Что же делать? – в отчаянии воскликнул Халлерт. – Продолжать путь и погибнуть в конце его?

– Теперь мы и сами сможем добраться до Дилларда, – сказал Вителло. – До сих пор все шло гладко, и мы практически уже у цели. И если мы поторопимся, пока Уоллес в городке, то…

– Не будьте глупцом! – отрезал Халлерт. – Когда он обнаружит, что мы ушли, он тут же позвонит в Диллард, а там нас встретят. Нет, так не пойдет!

Макинтайр терпеливо слушал их. Все, что они говорят, это пустая болтовня, подумал он. Никто из них не осмеливается взглянуть правде в глаза. Есть только одно решение. И он знает, что делать.

Шло время, но дискуссия продолжалась. Чаще всего высказывалось мнение, что нужно подождать и посмотреть. Возвращение Уоллеса положило конец разговорам. Он нанял машину, которая ждала их на шоссе, ведущем в Диллард. Они покинули гостиницу.

В машине Макинтайр сидел рядом с Уоллесом. Когда они выезжали из Флери, он взглянул на контрабандиста. Чем больше он на него смотрел, тем чудовищнее Уоллес ему казался.

Но тем не менее он обладал профессиональной привычкой быть своим парнем, остроумным весельчаком, любителем анекдотов и непристойностей.

Макинтайр несколько раз ловил себя на том, что порой забывает, что этот человек убил Чартерса, а еще раньше выдал людей охранке, а теперь, возможно, собирается сделать то же самое и с ними.

Макинтайр задумчиво смотрел на желтые и пурпурные пятна кустарников, росших по обеим сторонам дороги. Его размышления прервал Уоллес:

– Вы почти в безопасности, – сказал он. – Вы зря нанимали меня. Можно было проделать этот путь самим и не тратить столько денег на это. Все оказалось очень просто.

– Возможно, для вас. У нас бы ничего не получилось.

Уоллес кивнул:

– Да, наверное, вы правы. Вы бы не добрались. У вас не хватило бы духа. Кишка тонка!

Макинтайр напрягся, но сдержал себя. Уоллес заметил это и ухмыльнулся:

– Полегче, приятель. Только не вздумайте затеять со мной драку.

– А вы не оскорбляйте других без причин! – огрызнулся Макинтайр.

– О, вы прогрессируете прямо на глазах, – сказал Уоллес. – Сказано по-мужски. По-видимому, в первый раз за всю вашу изнеженную жизнь. Это путешествие сделало из вас человека, Макинтайр!

Макинтайр обернулся:

– Вам доставляет удовольствие оскорблять нас? Потому что мы очень болезненно переносим это? Вы любите повторять нам, что мы слишком мягкотелы, что мы уклоняемся от решительных поступков? Мне кажется, вам никогда не приходило в голову, что на свете существуют мораль и законы чести, что поступки человека должны определяться соображениями этики. Не так ли?

Уоллес внезапно стал серьезным:

– Что вам внушило такую мысль?

– То, как вы поступаете, то, как вы мыслите. То, как вы не задумываясь выкинули человека из поезда, «и то, как вы продали тех пятерых Правоверным», – добавил он мысленно. – Безжалостность, жестокость – это ваш образ жизни!

– Это способ остаться в живых, – уточнил Уоллес. – Мир вокруг жесток.

Мы живем в жутком мире, в кошмарной вселенной, и этой вселенной до лампочки что Лоялисты, что Правоверные. Каждый должен позаботиться о себе сам.

– А это означает убивать всех, кто стоит на пути! – воскликнул Макинтайр.

– Возможно, именно так это кажется вам, но это только потому, что вы не понимаете. Смотрите, Макинтайр, когда я был очень молод, я как-то задумался о том, каким образом движется окружающий мир. Я разобрался в том, чего я хочу от жизни. Я понял, что должен делать, чтобы добиться своего. С тех пор так и поступаю. У меня есть свои принципы. Я знаю свои возможности и всегда придерживаюсь их. Наверное, я кажусь вам чем-то вроде дьявола, не так ли?

Макинтайр молчал. Он смотрел на убегающую назад дорогу, всю в ямах и рытвинах, и пытался привести в порядок свои мысли. Затем проговорил:

– У меня тоже была… философия. Я думал, что она верна. Но она не включала в себя возможность убийства людей или предательство идеалов. И… и…

– И все это кончилось тем, что она завела вас сюда, жалкого беглеца, который должен нанять контрабандиста, чтобы тот помог вам бежать с родной планеты.

Нарочито спокойно Уоллес плюнул так, что плевок шлепнулся в дюйме от ботинка Макинтайра.

– Валяйте, – подзадоривал Уоллес. – Встаньте и вышвырните меня из кузова. Вы сильный мужчина, может быть, сильнее меня. Нет, вы не хотите этого, вы выше этого.

– Да, – сказал Макинтайр, отодвигая ногу. – Я не хочу этого. Я еще человек.

Уоллес громко расхохотался.