Плати за ошибку, Бес!

Глава 11. Бес

Ощущение дежавю в этот раз не было приятным, а непрошенные воспоминания сдавили голову в тиски. На воротах меня встретили незнакомые лица, которые и меня, уверен, видели впервые. Молодые бойцы с тем же азартом в глазах, что когда-то сверкал и в моём взгляде, с безразличием осматривали меня в ожидании разрешения о моём пропуске. Но время шло, а звонка не поступало, хотя это процедура лишь пяти минут. Уж это я знал точно. Уже подумал, что меня не впустят в святую святых, когда услышал знакомый голос, а солдаты вытянулись по струнке, пропуская вперед его обладателя.

— Решил, что не поверю, пока не увижу сам. Не думал, что когда-нибудь снова встречусь с тобой, тем более здесь. — Федерик постарел с тех пор, когда мы виделись в последний раз, а во взгляде осела многолетняя усталость. Мне даже на мгновение показалось, что там мелькнула тревога. Лишь на мгновение, не больше. — Вы провели все необходимые процедуры для пропуска? — Он задал вопрос, повернувшись к солдатам, и в их лицах уже не было того безразличия, как ещё несколько минут. Они поглядывали на меня, не скрывая любопытства, и лишь старший из звена отвечал Федерику, не обращая на меня никакого внимания.

Глава управления выслушал рапорт, и забрал все данные, которые собрали при осмотре, а затем указал мне на вход в периметр управления.

— Признаться честно, я и сам хотел с тобой встретиться. Меня останавливало лишь твоё здоровье, хоть и время не оставляло мне выбора, но как вижу, сейчас всё в порядке, а значит мне повезло. Мы об этом поговорим позже. А сейчас расскажи, зачем ты сюда пришёл, Бес. — Федерик говорил задумчиво, а звук его голоса оттенял звук, рвущейся бумаги в его руках. На мой вопросительный взгляд он добавляет. — Не стоит афишировать твоё здесь присутствие. Я уже никому не доверяю после прошлого года.

— А мне доверяете?

— Больше, чем кому-либо. Тебе и Чужому. Таких преданных людей сложно найти сейчас. Каждый опасается лишь за свою шкуру, а слово «брат» уже давно потеряло свой смысл. — Федерик хмурится, и под глазами множатся морщины, отчего он стареет буквально на глазах.

— Мы преданы друг другу. Больше никому.

— Это я и ценил в вас. Но это всё лирика, Бес. Зачем ты пришёл? Я был уверен, что ты не вернёшься. А это значит, что случилось что-то действительно серьёзное. Что именно?

— Я пришёл признаться в преступлении. — Глава управления удивлённо вскидывает брови, но продолжает слушать, не перебивая. — И готов за это понести наказание.

— Ты мог обратиться в полицию, но пришёл сюда. — Констатирует факт Федерик, всё ещё не задавая вопросов.

— В этом преступлении много статей, Федерик. Мне до конца жизни хватит. Но дело не в этом. Меня мало интересует моё будущее, гораздо важнее наказать того, кто был со мной в тот момент.

— Я правильно понимаю, что тобой движет месть? — Дождавшись моего кивка продолжает. — Я не должен этого говорить, но если ты хочешь мести, а я уверен, основания более чем серьёзные, то почему не сделаешь этого сам? Зачем рискуешь свободой? Уверен, ты способен всё сделать настолько чисто, что мы никогда не сможем узнать о твоём участии.

— Именно с этого началась та история. На этот раз я хочу всё сделать правильно. Так, как должен был поступить тринадцать лет назад. — Генерал нахмурился и кивнул, а во взгляде промелькнуло согласие, словно он уже знал о чём я собираюсь рассказать. — Тебе знаком человек по имени Дэвид Борк? — И к моему удивлению Федерик снова кивнул. А ведь насколько мне известно, на момент назначения генерала, Борк уже покинул управление, и перешёл к делам компании брата.

Мы проговорили несколько часов, притаившись в беседке на окраине комплекса. Странно было видеть Федерика таким. Говорящего шепотом, и озирающегося по сторонам. Но пока что я не заострял на этом внимания. Ещё не время, и я уверен, он мне всё объяснит.

Мой рассказ не был похож на то, что я говорил Элене. Здесь не было места чувствам и эмоциям, но нельзя было упускать ни единой детали. Каждая мелочь была важна. Я рассказал не только о том, что случилось тринадцать лет назад, но и о газете, которую прочитал, прежде чем попал в плен к Шамилю, и о том, как успел связаться с Дэвидом до того, как меня схватили. Мне пришлось рассказать и о Элене, но ей не угрожало наказание, так как девочка, так и не успела ничего сделать. Моя история закончилась покушением. На меня или на Элену, я не знал точно, но тот факт, что за несколько минут до того, как мы вышли из здания, она разговаривала с Дэвидом говорил лишь об одном. Она должна была вывести нас и сдать ему. Знала ли она, что по нам откроют стрельбу? Если да, то почему была столь неосторожна? Почему позволила выйти Бари? Об этом я мог узнать только из записи их разговора, но искренне надеялся, что тринадцать лет назад я не сломил её до той степени, что девушка превратилась в монстра, не хотел верить, что отобрав у неё детство, разрушил и душу. У меня не было полномочий о прослушке, зато у генерала они были, и именно этим я собирался воспользоваться сразу после того, как он расскажет мне свою часть истории. А что-то мне подсказывало, что говорить мы будем об одном и том же человеке.

— Я не хотел вас впутывать. Особенно после того, как пообещал, что больше никогда вас ни о чём не попрошу, но сейчас иной случай. — Начал говорить Федерик. — После того, как меня предал Мик, единственный человек, которому я доверял целиком и полностью, я погрузился в документы и дела за последние три года. Несостыковок было много. Даже больше, чем я мог предположить в начале. О большинстве случаев он рассказал мне сам, и с этими делами мы уже закончили, но несколько случаев не давали мне покоя. Речь идёт о пропаже детей разного возраста, с идеальными медицинскими картами. Ты же понимаешь о чём я говорю? Сейчас это дело не в нашей компетенции, этим занимается другое ведомство, но год назад нам послали запрос на характеристики некоего Дэвида Борка и Хью Эванса. Думаю, ты догадываешься о ком речь?

— Эванс отец Элены.

— И сводный брат Борка. К нам и раньше неоднократно поступали запросы о проверке не только Эванса, но и его ближайшего окружения. Но все запросы и нулевые отчёты по ним, были стёрты из базы данных. Но что самое интересное, даже после ухода Дэвида вся информация по делам компании Эванса успешно затиралась, а люди, которые направляли запросы так или иначе уходили из ведомства, или переставали интересоваться этим делом. То, что ты рассказал мне, я уже знал, не в деталях, конечно, да и о твоём участии я тоже не подозревал. Я не знал и о нынешнем местоположения племянницы Борка. О покушении, естественно, тоже. Дело закрыто, и я работаю над ним лично, потому что понятия не имею, кто в данный момент прикрывает всю эту грязь. Именно поэтому мне нужна именно ваша помощь. Только у нас есть одна проблема, Бес.

— Какая? — Его взгляд мне не понравился, ещё до того, как я его услышал.

— Дэвид исчез. И если сопоставить твои данные, и мои, то сделал он это сразу же после нападения. Теперь мы не знаем где он, когда и откуда нанесёт следующий удар. И думаю, ты ему больше не интересен. Его цель — Элена. А значит все, кто сейчас рядом с ней под ударом.

А вот этого я совсем не ожидал, хотя должен был. Наверняка, Дэвид уже знал, что свои главные цели ему устранить не удалось, а значит война продолжается, и эффект неожиданности он уже использовал. Теперь он будет действовать аккуратно, и найти его нам скорее всего не удастся, ведь и о том, что им заинтересовался Федерик Борку уже известно. Я знал этого хитрого пса гораздо лучше, чем кто-либо, и был уверен, что Борк подготовился и сделал всё, чтобы его не нашли.

— Холл должен покинуть остров и защитить семью, а тебе и Элене лучше спрятаться в другом месте. — Продолжил генерал. — Находиться вместе вам слишком опасно, тем более, учитывая то, что мы до сих пор понятия не имеем о её намерениях. Возможно, она уже давно перешла на тёмную сторону и представляет опасность для вас всех, включая тебя. Я могу поручить своим людям спрятать её, а ты останешься с Артуром и его семьёй. Вы нужны мне здесь. Элену можно отправить в Россию, тем более что подобный опыт у вас уже есть, а у Борка, насколько мне известно, там нет связей. Так мы решим две задачи сразу. Спрячем её от Дэвида, и обезопасим тебя. Что скажешь, Бес?

— Нет. Я её не оставлю. Кем бы она не была сейчас, я несу за это ответственность, и даже если в конце она пустит пулю мне в лоб, я её приму с радостью. — Федерик смотрел на меня с лёгкой иронией, как и Чужой. Они многое пережили, но меня не могли понять до конца, хоть я их и не винил. Невозможно залезть в чужую голову, особенно если там стоят каменные блоки, взращиваемые годами.

— Бес. — Генерал замолчал, старательно обдумывая каждое слово. — Я не буду оправдывать твой поступок. И я бы, наверное, мог сказать, что поступи ты по-другому, всё было бы иначе. Но это не так. Если бы ты отказался, тебя скорее всего бы убрали, а на твоё место нашли другого фанатика справедливости. Вопрос в другом, защитил бы он девочку, или позволил убить вместе со всеми? Подумай об этом, Бес. Прошлого не изменить, но возможно ты был её единственным спасением в тот момент. Если она умная девушка, то рано или поздно поймёт это. Надеюсь, что рано. До того, как прострелит твою больную башку. — Федерик замолчал, а я погрузился в собственные мысли, запутываясь в дымку надежды и какого-то сладкого безумия, что когда-нибудь Элена найдёт в себе силы простить меня. А я хотел её прощения настолько сильно, что готов был переломать собственные кости, если бы это хоть немного помогло. Хотел безумно не только не видеть в её глазах ненависти, но и рассмотреть что-то другое, хотел её саму. Сжимать пальцами, заставлять стонать и хрипеть от наслаждения, пожирать её, как самый изысканный десерт. Как в ту ночь, когда слизывал с её кожи сок лайма, но в голове под своим языком представлял совсем иную плоть. С самого начала к пьянящему аромату и её нежной коже примешалось сопротивление, которое всегда будит в мужчине азарт, инстинкт охотника, загоняющего свою жертву в ловушку, идущему за ней по запаху, предвкушая её боль и своё наслаждение. И я гнал, опутывал ловушками маленькую неприступную лань, совершенно не подозревая, что сам уже давно в её тисках. Что она своими ладошками с самого начала держала моё сердце, и с каждым днём всё сильнее сжимала его, выпуская сквозь пальцы кровавые подтёки. Наверное, она должна была получать удовольствие от этого, кайфовать, смаковать каждый миг своего обмана, и своей игры, но этого не было. Элена пыталась играть, повинуясь одной ей известной цели, но я видел, сколько боли ей приносит взамен её игра. Нет, я не верил в то, что она могла причинить вред Полине или Мэри, и уж тем более маленькому Стиву, а в том, что она пришла за мной Элена имела полное право. И как бы мне не хотелось стереть её память, заставить её забыть, кто я такой, сделать этого я не мог. Встряхнул головой, развевая дурман надежды, прикрыл глаза на миг, пытаясь избавиться от головной боли, и достал телефон.

— Вы же одолжите мне свой самолёт, генерал? Мне нужно забрать семью.

Спустя час я уже был на пути в Майами, сидя в самолёте, выделенном Федериком. Я всё думал о записях, которые мне скинули, прежде чем я поднялся на борт, и почему-то не мог заставить себя их прослушать. Где-то в глубине души понимал, что мне не понравится то, что я услышу, но тем не менее я всё это заслужил, что бы мне не говорили. Да, если бы я отказался тогда от предложения Дэвида, он бы нашёл другого человека, который смог бы ему помочь, а затем попытался меня убрать, чтобы я не помешал ему в будущем. Тогда бы действительно ничего не изменилось. Но что, если бы у него не получилось? Что, если бы я смог отразить атаку, и поступить правильно, по закону. Это конечно бы не спасло отца Элены, на суде ему скорее всего назначили бы смертную казнь, как и многим людям, которые работали с ним. Но я смог бы спасти не только мать и брата Элены, но и несколько десятков тех, которые погибли в последующие тринадцать лет работы организации, возглавляемой Дэвидом. И это только те дети, о которых смог раздобыть информацию Федерик, не говоря уже о тех, кто пропал бесследно, и так и не был найден.

Нам всегда говорили, что преступность невозможно искоренить, и на место одной срубленной головы всегда придут ещё две, но это не решает вопрос в твоём сознании, если в тебе осталась еще хоть капелька души. Это не очищает совесть и никогда не воскресит тех, кто отдал свою жизнь чужим благам. Если ты допускаешь ошибку, то во всём, что произошло после виновны не только те, кто это сделал, но и ты сам.

В телефоне Элены было много разговоров с Дэвидом. Постепенно я прослушал каждый из них, но не всё в них казалось логичным. Странным было то, что даже в тот момент, когда я уже пришёл в себя, она всё так же продолжала врать Борку о том, что я без сознания. Судя по их разговору, Дэвид нервничал, а Элена в свою очередь держалась достаточно стойко и уверенно. Я же всё ещё не мог понять, почему она отказалась от своей мести, почему соврала Дэвиду, и почему я до сих пор жив. И последний шанс найти ответ на свой вопрос был в последнем звонке, том самом, после которого на нас совершили нападение. Я включил запись, с опаской вслушиваясь в каждое слово.

— Элена. — Он говорил медленно, слишком спокойно, будто паук плёл свою паутину, чтобы уже в следующий миг поймать в неё свою жертву. — Что за музыка у тебя?

— Я в баре. — Отвечает дрожащим голосом, не таким уверенным, как раньше говорила с ним, а в разговоре виснет напряженная тишина, после которой Борк словно взрывается.

— В баре?! Какого хрена, Элена?! Ты же должна быть с ним. Или что-то изменилось? Не молчи! — Дэвид уже перешёл на крик, а Элена дышит тяжело, словно в лихорадке. И я почему-то представляю, как в этот момент она борется с собой, в нежелании наводить на нас убийц. Представляю, потому что надеюсь, что это так.

— Он очнулся. — Выпалила быстро, резко и снова замолчала.

— Что значит очнулся? Когда? Ты не успела ввести препарат? — Да, из их ранних разговоров я понял, что она должна была ввести мне сердечный препарат, который никто из врачей бы не смог обнаружить, в следствии чего, патологоанатом зафиксировал бы мою смерть во время комы от какой-то сердечной херни.

— Несколько дней назад. Вышел из комы с потерей зрения. Я не смогла его убить. Прости. — Почему, Элена? Почему чёрт возьми, я же виновен, и ты это прекрасно знаешь! Ты же видела меня в ту ночь, так же, как и Дэвида. Почему ты избавилась от нас до сих пор. Я думаю о том, что не дрогни её рука, всё было бы проще, но нет. Не было бы. Всё началось тринадцать лет назад, и Борк остановится только после двух смертей. Одного меня ему будет слишком мало.

— Он ослеп? Он что-то говорил? — Голос Бока изменился. Он нервничал, хоть это было и едва ощутимо.

— Он был слеп, но сейчас, кажется, снова видит. Возможно частично.

— Он узнал тебя? Вы говорили о том, что случилось? Что ты будешь делать? — И здесь уже чувствуется откровенный страх. Почему-то Дэвид боится, что я могу ей рассказать о событиях той ночи. А это значит, что она помнит лишь меня, или вообще никого. Получается, что Борк навёл её на убийцу? Чтобы убить двух зайцев одним выстрелом?

— Нет. Я не знаю. Я запуталась. — Я слышу, как она плачет, и знаю, что даже будь я рядом, ничего бы не смог с ними сделать. — Дэвид, я не могу. Не могу так, как он. Я не ему сделаю больно, а людям, которые его любят. Они другие, я не должна так поступить с ними. Что мне делать? — Она плакала ещё сильнее, а я испытывал одновременно облегчение оттого, что она не хотела навредить даже чувствам Полины и Артёма, не говоря уже о них самих. Но вместе с тем подступает горечь, от её огромной ненависти, которой хватит на весь мир.

— Он узнал тебя? — Снова повторил Дэвид.

— Иногда мне кажется, что да. Но он не говорит ничего. Мне страшно. Я не справлюсь…

— Где ты сейчас?

— В баре.

— Название?

— Кларисса. Это на берегу.

— Он с тобой?

— Да.

— Мои люди рядом. Выводи его через двадцать минут.

— Что ты собираешься делать? — Я снова чувствую в её голосе страх, и нежелание идти на поводу у Дэвида, но позже девушка всё же сдаётся.

— Вас заберут и привезут сюда. Дальше решим. Через двадцать минут, Элена.

— Но мы не одни, с нами ещё один…

— Никто не пострадает. Не волнуйся. Выходи, когда я сказал. Вас будут ждать. — Дальше связь оборвалась. Она не знала, что будут стрелять. Она просто устала бороться со своей болью. Вот почему она так поступила. Это не с ними, это всё моё, её личная месть, на которую она имеет право.

Запись закончилась, и я снял наушники, в висках пульсировала боль от похмелья и усталости, но нужно было держаться. Два часа полёта, а там как повезёт. Главное как можно быстрее вывезти семью, и спрятать так, чтоб Дэвид не смог до них добраться. Я не мог обсудить детали нашего с Федериком разговора с Артёмом, пока нам не удастся пообщаться лично, поэтому мог лишь надеяться, что за время моего отсутствия ничего не произошло. Но когда наконец добрался до клиники, в которой осталась Элена, понял, насколько сильно ошибался. За время моего отсутствия на неё снова было совершено нападение.