Платит проигравший

1

Кабинет лейтенанта, куда меня доставили на моей же машине, выглядел не больше моего. Пара стульев, стол, залитый чернилами, грязные стены, не мытое годами окно и сам хозяин со своим помощником, без которого он шагу сделать не мог.

Увидев меня. Рик Харпер кивнул на стул.

Он напоминал конторскую крысу. Длинный, костлявый, с лысой головой, которую, очевидно, полировал бархоткой, и коротким, вмятым в череп носом. Ничего общего с полицейским, какими принято их представлять себе, когда речь идет об очделе по расследованию особо тяжких преступлений. Лейтенант сидел зг столом, вонзая лошадиные зубы в бутерброд, а его помощник-детектив Элиот Паркинс стоял, облокотившись на подоконник, и сверлил меня ядовитыми глазками. Лейтенанта еще можно принять за добро го дядюшку, если не давить ему на мозоли, но Паркинс другое дело. Он был маленького роста и носил ботинки на высоком каблуке, весил минус сто фунтов и разговаривал как телеграмма скупца. Головастый тип с большим опытом, он мог проследить за брошенной в Тихий океан щепкой от Золотых ворот до берегов Новой Зеландии и ни на секунду не выпустить ее из виду. Душевности в нем было не больше, чем в веревке палача.

Я сел напротив лейтенанта, положив шляпу на колени и изображая из себя невинную овечку.

– Привет, сыщик. Давно не виделись.

– Привет, лейтенант. Я чуть не прослезился, когда твои ребята сказали, что ты соскучился по мне.

– Давай договоримся сразу. Ты много знаешь, я много знаю. Не будем вести протокол допроса, а устроим обмен мнениями. Идет?

– Мягко стелешь.

– Спать придется жестко, если будешь кочевряжиться. Знаю я тебя, остряка. Сегодня не тот случай.

– Обмен мнениями? Я соблюдаю старомодные принципы. Моя работа заключается в сборе информации, а не в ее распространении.

Харпер вытер рот рукавом и сделал глоток кофе из бумажного стаканчика.

– На кого работаешь, голубок?

– Извечный вопрос, и все тот же ответ. Согласно уставу о частном сыске, я не могу разглашать имени клиента без его на то согласия. И не надо прибегать к шантажу и запугиванию, что ты лишишь меня лицензии. Все это мы уже проходили. Выкладывай, что у тебя на меня есть, а я решу, как мне выкручиваться.

Лейтенант нахмурился. Я знал, что он любит бить исподтишка и был готов к его атаке. Стоит дать слабинку, он собьет с ног и затопчет.

– Хочешь доказать мне, что ты стреляный воробей? Слишком много в тебе гонора. О'кей. Начну я, но заканчивать придется тебе, и если мне не понравится конец, пеняй на себя. В данный момент на вскрытии находится труп мужчины, обнаруженный в Камер-Холле. Есть основания предполагать, что ты замешан в этой истории.

– Основания подождут. Как вы нашли труп?

– Анонимный звонок.

– В котором часу?

Лейтенант взглянул на Паркинса, тот сухо отстучал:

– Четырнадцать сорок пять.

В это время мы с Хэйзл находились в пути к Камер-Холлу, она звонить не могла. Звонивший рассчитывал, что меня накроют в доме. Если так, то понятно, почему смылась Хэйзл.

– Каким же образом вы вышли на меня? Опять ответил Паркинс:

– Тебя и твою машину запомнил местный пастух.

Харпер добавил:

– Не так часто интересуются Камер-Холлом.

– Угу, –согласился я, пытаясь наскоро сварить что-нибудь в котелке.

– Что скажешь?

– Брыкаться не стану. Был я в Камер-Холле, видел труп, но добавить к этому мне нечего.

– Пришел, увидел, пожал плечами и ушел. Так? Не будь идиотом, речь идет об убийстве.

– Допустим. При чем здесь я?

– Нет, ты только взгляни на него! Ему льют в рот кипяток, а он писает ледяными кубиками…

– В этом все дело. Труп был ледяным к трем часам дня, когда я прибыл в Камер-Холл. Парня ухлопали за сутки до моего появления.

– Вскрытие покажет, – телеграфировал Паркинс от стены.

– О'кей! Если я ехал ухлопать его, то обошелся бы без местного ковбоя и сам нашел свою жертву, а не светил бы на дороге. К тому же в груди покойничка убийца забыл пулю двадцать пятого калибра, а я пользуюсь тридцать восьмым.

Сказав это, я осекся. До меня дошел смысл всей затеи, но с большим опозданием. Я попался на гнилой крючок. Не успел я привести свои мысли в порядок, как в кабинет вошел один из моих конвоиров и бросил на стол сумку Хэйзл.

– Нашли в его машине.

Харпер расстегнул ее и высыпал содержимое на стол.

– Вот и нужный калибр. Отнеси на экспертизу, Леви.

Сержант достал из шкафа пластиковый пакет, взял револьвер двумя пальцами за ствол и, упаковав, вышел, унося доказательство моего участия в грязной заварухе. Лейтенант что-то говорил Паркинсу, а я под его бубнеж промывал свои мыслишки. У меня взмок лоб. Как можно упустить из виду сумку с оружием? Мне ее подбросили, а я купился. Теперь все выглядит не так, как я успел себе нарисовать.

– Ну что скажешь, сыщик?

– Сумку мне подкинули…

Харпер покатился со смеху, чуть не потеряв верхнюю челюсть, однако успел подхватить ее большим и указательным пальцами и водворить на место.

– Так бойко начал и так глупо кончил. Нет, так дело не пойдет. Ее «кадиллак» тоже подбросили к твоей конторе? Пастух не одного тебя видел. Хватит вилять. Начинай свою песню снова, и лучше, если она начнется с Хэйзл Кейлеб.

– О'кей. Вначале я подумал, что она пришла потаращиться на меня, но, как видно, примеривалась. Ей удалось выбить меня из колеи и взять вожжи в свои руки.

Я начал рассказывать сегодняшнюю историю, не вдаваясь в некоторые подробности, а Харпер ковырял зубочисткой в дупле и довольно кивал головой, как учитель отстающему ученику, который вдруг стал подавать надежды. Закончил я на исчезновении Хэйэл.

Теперь лейтенант выглядел не так, как поначалу-готовым заключить меня в объятия. Лицо его стало жестким, будто раз и навсегда вырезанным из дубового бревна.

– Ты уверен, что убили именно Кейлеба?

– А разве вы этого не знали?

– У него на лбу не написано, а нам в голову не пришло спросить у трупа его имя. Худшая сторона этого дела даст тебе по морде и вряд ли ты выкрутишься.

– Отпечатки пальцев на револьвере – еще не доказательство.

– Спусти пар. Больно прыткий. Если я тебе поверю, этого мало. Алиби ты, конечно, не имеешь.

– Сам знаешь. Я не могу ради этого купить себе жену. При моей работе алиби требуется круглосуточно. Не напасешься.

– А надо бы. Если даже предположить, что Хэйзл Кейлеб убила своего мужа, а потом решила подставить тебя, то кто в таком случае убил ее?

Я подпрыгнул на стуле.

– Убил?!

– Красиво сыграно. Но здесь не Бродвей, парень. Мы нашли ее труп в двадцати ярдах от калитки Камер-Холла в кустарнике. Не хочешь же ты сказать, что она подбросила тебе сумку, ушла в сторонку и перерезала себе бритвой глотку. И все это ради того, чтобы тебя подставить.

Мне казалось, что я плыву в лодке без весел против течения и меня сносит к водопаду.

– Не слышу аргументов. Ты утверждал, что все проще пареной репы. Убийство Кейлеба – это грандиозный скандал, каких не было во фриско больше десяти лет. Тут отговорками не отделаешься.

– Я не готов к вразумительным разъяснениям, лейтенант. Здесь нужно провести тщательное расследование.

– Мне проще тебя посадить. Харпер нажал на кнопку, встроенную в стол, и в комнату вошел коп в форме.

– Отправь малого в камеру. Пусть подумает до утра, потом продолжим.

Решение Харпера было правильным. Я выглядел выжатым лимоном и пользы от меня никакой. Так я оказался за решеткой внутренней тюрьмы – впервые в жизни в качестве постояльца. Лихо он меня обработал: я и глазом моргнуть не успел, как очутился в клетке по обвинению в убийстве, да еще без алиби. Но суду будет трудно подобрать для меня веские мотивы. Наши пути с Эрвином Кейлебом никогда не пересекались и убивать его у меня не было ровно никаких причин. Но не в этом дело, игра с самого начала идет против правил, что, собственно, и сбило меня с ног. Кто кому строит ловушки и какую преследует цель, понять невозможно. Если бы кутерьму с убийствами затеяли профессионалы, то в деле не осталось бы темных пятен. Они чисто выполняют свою работу, загоняя следствие в тупик. Остальное зависит от опыта сыщика. Или ты их или они тебя. Но в данном случае отсутствует логика. Меня завели в темный лабиринт и оставили одного.

Всю ночь я провел с сигаретой во рту и ни на секунду не сомкнул глаз. Хмурый рассвет заглядывал в крохотное окошко, когда за мной пришли и вернули в тот же кабинет, на тот же стул.

Физиономия лейтенанта продолжала изменяться, как у боксера, которого бьют в течение пятнадцати раундов. Судя по сгустившемуся табачному дыму ни он, ни Паркинс не двигались с места с момента моей изоляции. Корзина для мусора была полна смятых бумажных стаканов, на столе стояла кофеварка. Хороший признак. Значит, Харпер не был уверен на все сто, что кроме меня винить некого.

– Вот что, парень. Дело обстоит не лучшим образом-скороговоркой начал Харпер. –Док утверждает, что Кейлеб умер за шесть часов до вскрытия, которое он сделал в восемь вечера. Я не могу ему не верить или же ставить под сомнение его выводы.

– Он считает, что смерть наступила в четырнадцать часов?

– Именно так записано в акте вскрытия рукой патологоанатома, и ни один топор этого не вырубит. Все остальное пустые слова. Сам понимаешь, в суде рассматривают документы. Второе: Кейлеб убит из револьвера двадцать пятого калибра, который найден в сумке Хэйзл Кейлеб, но с твоими отпечатками.

– Но ты-то рассуди: Кейлеба убили в упор. Мы не были знакомы с ним и вряд ли он подпустил бы к себе чужого на такое расстояние. Следов борьбы не обнаружено. И обрати внимание еще на одну деталь. Из револьвера стреляли дважды, а Кейлеб убит одним выстрелом.

– Похоже, существует еще один труп.

– Не исключено. Его жену полоснул по горлу тоже не чужак. Она не сопротивлялась и не ожидала нападения.

– Ты хочешь сказать, что ее отозвали в сторонку?

– Не понял.

– Если она хотела удрать, то забрала бы свою сумку, а револьвер оставила бы где-нибудь под сиденьем.

Я не стал говорить Харперу, что упустил возможного убийцу или соучастника. Меня подняли бы на смех, если бы поверили.

– Чересчур много путаницы. Если сведения просочатся в прокуратуру, нам больше трех дней на это дело не дадут. Пресса поднимет скандал. Слишком заметная фигура сошла в могилу и нам бездельничать не придется.

– Еще пару, тройку дней можно прибавить в зачет. Жена, как мы понимаем, розыск объявлять не будет. В концерне Кейлеба мне сообщили, что он в отъезде и не появится раньше чем через три дня, а это суббота. Только бы репортеры не пронюхали: тогда можно будет немного поработать в спокойной обстановке.

– Ты так думаешь? Когда я встану с этого стула, ты увидишь меня без задницы. Капитан мне ее отгрыз. Он в управлении и я уже был у него. Мак-Клайн страшнее любого прокурора.

– Я все понимаю, у меня нет начальства. Но если ты будешь высушивать меня в гербарии, проку не будет. Дай мне три дня и я сделаю больше чем ничего.

Харпер покосился на Паркннса. Тот кивнул головой.

– О'кей. Но ты должен знать: если меня прижмут, я тут же арестую тебя по обвинению в убийстве. Каждый думает о своей шкуре, ведь так? Держать такое дело под колпаком в течение трех дней, боюсь, невозможно.

Мне показалось, что Фемида сделала шаг мне навстречу. Как всегда, Паркинс добавил ложку дегтя.

– Тот, кто звонил нам, может позвонить в редакцию или прокурору.

– Не исключено, – согласился Харпер. – Стоит анонимщику узнать, что его план сорвался и тебя выпустили, как он предпримет следующий шаг.

– Бессмысленно обсуждать это, надо действовать.

– Держи глаза нараспашку. Ты всю дорогу будешь плавать в нитроглицерине.

– Могу я пользоваться информацией, которую вам удастся получить? Харпер пожал плечами.

– Паркинс свяжется с тобой. А теперь проваливай, пока я не передумал.

Меня не пришлось уговаривать. Через три минуты я сидел в машине и ехал к себе в контору. Стрелки часов приближались к шести утра, когда мой «форд» затормозил у старого здания на Эшби-авеню.

2

Во рту остался отвратительный привкус после пачки выкуренных сигарет и выпитого джина. Другого горючего в мой желудок за вчерашний день не поступало. В своем кабинете я соорудил нечто вроде «хозблока»: газовая плита, раковина, над которой висело помутневшее зеркало и стенной шкаф были загорожены довольно приличной портьерой, ее по своему вкусу приобрела для меня Дора. Первым делом я скинул с себя рубашку и приготовил свежую. Смотреть на свое отражение без тоски было невозможно. На щеках пробивалась колючая серебристая щетина – казалось, стальной шнур вдруг дал проволочные ростки. Я намылил лицо и соскреб бритвой все лишнее, затем сварил пару чашек крепкого кофе. К джину прикасаться не стал. Придется забыть о выпивке, пока дело не подойдет к развязке. Трудно сказать, чем кончится эта история, но она мне не нравилась с самого начала. Не плохо бы иметь под рукой какую-нибудь темпераментную девицу, которая выслушивала бы мои теории и подбрасывала идеи от которых можно оттолкнуться. иногда женщина может дать великое утешение, и гем больше я над этим думал, тем паршивей мне тановилось.

Выпитый кофе придал немного бодрости. Я переделся, и в тот момент, когда переворачивал переполненную пепельницу в мусорную корзину, заметил на полу блестящий предмет, застрявший под ножкой гола. Это была золотая или позолоченная монета с рыцарем на коне с одной стороны, львом с другой и дыркой посередине. Странный сувенир. По всей вероятности, эта безделушка упала на пол, когда я вытряхивал сумку Хэйзл и мы оба не заметили, как она скатилась со стола. Я сунул монету в жилетный карман и забыл о ней.

Настенные часы отстучали семь раз. Одна бессонная ночь-это еще не потеря трудоспособности и я готов был начать все сначала..

Выйдя на свежий утренний воздух, я только теперь заметил, что «кадиллак» миссис Ксйлеб исчез. Очевидно, копы отогнали его в управление, чтобы он не мозолил глаза любопытным. Я сел в машину и отправился в Камер-Холл. Теперь у меня имелось время для более подробного осмотра заброшенного жилища и вряд ли мне кто-то мог помешать. Не знаю, на что я рассчитывал, но мне хотелось еще раз увидеть все своими глазами.

Входная дверь была опечатана полицией и я воспользовался тем же окном, что и в первый раз. Особняк не походил на жилое помещение, а выглядел как склад или химическая лаборатория. В отличие от Шерлока Холмса, в химии я ничего не смыслил и сделать определенное заключение не мог. На первом этаже было еще несколько комнат, таких же запыленных и заброшенных. Здесь все было забито коробками из-под кофе. Лестницу затоптали ребята из Управления, и найти хоть один приличный след в слое пыли не представлялось возможным. А ведь тот, кто от меня удирал, наверняка оставил хорошие, четкие отпечатки.

Второй этаж был копией первого. Правда, здесь находилась кухня или что-то похожее на нее. Две газовые плиты, огромный двухкамерный холодильник, в котором можно хранить тушу слона, и металлический разделочный стол. Особое внимание стоило уделить луже, разлившейся на полу возле холодильника. Так бывает, когда он оттаивает. Я подошел я дернул за ручку. Дверца оказалась запертой. Кому понадобилось его включать и выключать? Не хранил же здесь Кейлеб шампанское для своей любовницы? Если, впрочем, она у него была. Я прошел в комнату, где вчера нашел убитого. Ставни сняли и света хватало, чтобы увидеть все, что меня интересует. Кровать оставалась нетронутой, с той лишь разницей, что труп Кейлеба перекочевал с нее на стол патологоанатома. Любопытно, почему на белых простынях ни одного кропаииго пятна? Идейки кое-какие мне в голову пришли, но прежде чем сделать выводы, необходимо поговорить с патологоанатомом. Если он не пожелает отвечать на мои вопросы, Харпер сумеет выяснить все, что требуется.

Осмотр сада ничего не дал. Я вернулся к машине и отправился в город.