Плененная невеста

Это правильный выбор, я знаю, что это так. Прошлая ночь была хороша в том смысле, что могла бы стать опасной, если бы я позволила этому. Я не хочу, чтобы меня поймал другой мужчина, который в конце концов только причинит мне боль. Я не буду повторять одни и те же ошибки дважды.

КАТЕРИНА

Каким-то образом мне наконец удается заснуть. Мои сны, это беспорядочный хаос моей свадьбы и последующей ночи, когда я смотрю с балкона и заново переживаю тот момент, когда я представила, как падаю навстречу своей смерти, как просыпаюсь в поту в постели только для того, чтобы понять, что я все еще сплю, и все это повторяется снова. Когда я, наконец, просыпаюсь, я чувствую себя разбитой и ошеломленной, как будто я вообще плохо спала.

На улице все еще светло, но время на моем телефоне подсказывает мне, что приближается время обеда. Виктор оставил меня одну, как и обещал, но я не могу представить, что он будет вечно выходить из своей комнаты, когда мне захочется уединиться. Я чувствую себя липкой после дурных снов и беспокойного сна, поэтому решаю принять душ, прежде чем одеться к ужину.

Когда я захожу в душ, я вижу кое-что, что поражает меня.

В душе есть продукты, явно не предназначенные для Виктора: шампунь и кондиционер в бутылочках, явно предназначен для женщины, гель для душа с персиком и миндалем, пушистая мочалка, которой явно никогда не пользовались, совершенно новая бритва. Я мгновение смотрю на них, пытаясь разобраться. Они не могут принадлежать его покойной жене. Одно дело, когда дом, возможно, не ремонтировался с тех пор, как она жила здесь, но хранение ее туалетных принадлежностей указывало бы на уровень преданности, который у меня не возникло ощущения, что Виктор испытывает к ней. И они определенно не принадлежат Виктору. Помимо очевидной новизны некоторых предметов, я вижу и его вещи в душе рядом с ними. Что означает одно, они были приобретены для меня, чтобы я чувствовала себя здесь более комфортно, и я не знаю, как к этому относиться, как примирить это с немногословным, почти сердитым человеком, с которым я сегодня уже дважды спорила.

Вероятно, он просто отправил кого-то купить вещи, говорю я себе, потянувшись за гелем для душа. Но даже если это правда, ему все равно пришлось послать кого-то за ними. Он все равно должен был попросить об этом. Это означает, что часть его, какой бы маленькой она ни была, беспокоится обо мне и моем состоянии. Моем комфорте.

Этого недостаточно. Это моя первая мысль, и это не так. Это не может компенсировать всего, что он и Братва сделали, всего, что они отняли у меня, всего, что они представляют. Это не может компенсировать тот факт, что я не хотела выходить за него замуж, что здесь нет любви, что этот дом не может и никогда не будет казаться моим, но это очень маленькая деталь, которая говорит мне, что у человека, за которого я вышла замуж, есть другая сторона. И это, на самом деле, заставляет меня чувствовать себя немного лучше.

Я задерживаюсь в душе, мою волосы и скребу до тех пор, пока снова не почувствую себя чистой и свеженькой. Я надеваю последний наряд, который взяла с собой, те же джинсы и шелковую блузку без рукавов, добавляю браслет с бриллиантами и серьги-гвоздики, которые унаследовала от своей матери. Я быстро заплетаю мокрые волосы, так как фена здесь еще нет, и когда я заглядываю под раковину, там ничего не обнаруживается. Думаю, это не то, что планировал Виктор.

Когда я смотрю на свою левую руку, то поражаюсь простому тонкому золотому ободку. Он полностью отличается от Франко, который подарил мне огромный бриллиант на нашу помолвку. Но я могу оценить отсутствие притворства. Виктор знает, что между нами нет романа, нет любви. Он мог бы пойти навстречу, купить мне огромное кольцо, которое могло бы мне понравиться, а могло и не понравиться, сделать мне показное предложение, но ничто из этого не изменило бы того, что есть на самом деле, и он это знает. Простое кольцо — это доказательство. Вот если бы только он мог быть таким же прагматичным во всем в наших отношениях, включая секс, и прибывание в разных спальнях.

Я знаю, мне нужно надеяться, что ЭКО сработает быстро. Если этого не произойдет, у Виктора будет все необходимое, чтобы предложить мне забеременеть, как он выразился, старомодным способом, и я знаю, что ему понравится это оправдание. Чем раньше я забеременею, тем лучше.

Как только я заканчиваю одеваться, раздается стук в дверь.

— Войдите, — зову я, полностью осознавая, как странно говорить это в этой комнате, которая даже не кажется моей.

Дверь открывается, и входит Виктор, его взгляд скользит по мне.

— Ты выглядишь очень мило, — говорит он уклончиво, но я вижу вспышку желания в его взгляде.

— Я не была уверена, как ты оденешься к ужину, — тихо говорю я, внезапно чувствуя себя неловко. — Но это все, что я взяла с собой, пока завтра не привезут мои вещи. Я не… ну, я не ожидала, что мы действительно будем есть вместе.

Виктор ухмыляется.

— Ты думала, я буду держать тебя на цепи в подвале, пока мне не понадобятся твои услуги в моей постели?

Я краснею от этого.

— Нет, — огрызаюсь я, мой голос звучит более резко, чем раньше. — Я просто не ожидала семейных ужинов за общим столом. Ты прости меня, если истории, которые я слышала о Братве, не соответствуют этому.

— Ну. — Виктор улыбается, и я вижу маленькие морщинки в уголках его глаз, выдающие его возраст. — Ты обнаружишь, что я более домашний человек, чем большинство. Скоро подадут ужин, не хочешь ли присоединиться?

На самом деле это не вопрос, но я киваю, следуя за ним в столовую. Как только мы усаживаемся, одна из сотрудниц, кажется, девушка по имени Бьянка начинает сервировать ужин, ставя перед каждым из нас тарелки с летним салатом и холодным гаспачо. Я бы подумала, что Аника и Елена отказались бы от гаспачо из огурцов, но Елена просто весело говорит:

— Зеленый! Мой любимый! — И принимается за еду. Аника опускает ложку, но не говорит ни слова.

— Чем девочки вы сегодня занимались? — Спрашивает Виктор, и Аника, наконец, заговаривает, рассказывая ему об исследованиях в саду и истории, которую она читает о девушке, которая делает именно это. Она не смотрит на меня, когда говорит, по-видимому, притворяясь, что меня здесь нет, но я действительно не возражаю. Это дает мне возможность понаблюдать за ней и ее отцом, и что меня удивляет, так это то, как внимательно он, кажется, действительно слушает, и ее, и Елену, когда Елена начинает рассказывать ему, немного тихо, о своем кукольном домике и о том, чем сегодня занимались его обитатели.

Как и предметы в душе, это дает мне представление о другой стороне Виктора. Он не тот человек, которого я ожидала бы увидеть внимательно слушающим подробности исследований сада и кукольных драм. Тем не менее, он впитывает каждое слово, едва замечая, когда Бьянка приносит следующее блюдо — нарезанное жаркое, морковь и картофель, удивительно американское блюдо.

— Что? — Спрашивает Виктор, слегка фыркая, когда видит выражение моего лица. — Ты думала, здесь только строганина и борщ? Я люблю хорошее воскресное жаркое так же, как и все остальные.

— Она глупая, — внезапно говорит Аника, глядя на меня. — Я уже это поняла.

— Аника! — Голос Виктора становится глубже, когда он поворачивается к своей дочери. — Извинись перед Катериной. Прямо сейчас. Мы так не разговариваем ни с кем за нашим столом, и уж точно не с ней. Ты помнишь, что я сказал об уважении?

— Почему я должна? — Аника выпячивает подбородок. — Она глупая. Она даже не знает, какую еду мы любим.

— Аника. — В голосе Виктора отчетливо слышится предупреждение. — Иди в свою комнату.

— Но я голодна, — скулит она, глядя на меня обвиняюще, как будто это моя вина. Но я вижу в этом взгляде шанс, по крайней мере, попытаться наладить с ней отношения. И я больше всего хочу добиться прогресса с ней и ее сестрой, а не с Виктором.

— Виктор, — мягко говорю я, протягивая руку, чтобы коснуться его руки. Я внезапно вспоминаю, как моя мать делала то же самое с моим отцом, протягивая руку через обеденный стол, чтобы коснуться его руки, успокаивая, извиняясь, умоляя. Впервые, в большей степени, чем на свадьбе или в течение последующей ночи, я чувствую, что я на самом деле жена Виктора. — Виктор, все в порядке. Это трудно для всех. Я знаю, Аника не хотела показаться грубой. Она просто приспосабливается.

Виктор выдыхает, и Аника настороженно смотрит на меня. Я могу сказать, что она с подозрением относится к моим мотивам, и, честно говоря, если уж на то пошло, это заставляет ее мне нравиться. Она умный ребенок, и в этом мире это послужит ей лучше, чем невинность.

— Ты можешь закончить свой ужин, — смягчается Виктор. — Но тебе все равно нужно извиниться перед Катериной за то, что ты так с ней разговариваешь.

— Извините, — бормочет Аника, накалывая морковь вилкой. В лучшем случае, это наполовину извинение, но Виктор пропускает это мимо ушей, возвращая свое внимание к собственной тарелке.

— Все в порядке, — мягко говорю я, наблюдая за девочками с другого конца стола, пока я ковыряюсь в своей еде. На самом деле я не голодна. Стресс сегодняшнего дня полностью отбил у меня аппетит. Но я не хочу, чтобы девочки видели, как я не ем, я часто видела, как это делала моя собственная мать, поэтому я проглатываю еду, кусочек за кусочком. Это вкусно. Повар Виктора отлично готовит.

После ужина мы с Виктором оказываемся в гостиной, где он садится вместе с Аникой за головоломку. Там есть еще один причудливый кукольный домик для Елены. После минутного колебания я сажусь рядом с ней, прося ее показать мне, что происходит там у нее.

— Ну, — говорит она своим тихим голоском, — это родители. — Она показывает мне высокую темноволосую куклу и хорошенькую блондинистую куклу в маскарадном костюме. — Они собираются на бал. Они влюблены и хотят пойти танцевать.

— По-моему, это звучит совершенно разумно. — Я наблюдаю, как Елена выбирает наряд для куклы-блондинки, объясняя мне, почему тот, который она выбрала, правильный, а затем следую за тем, как она ведет кукол на бал перед домом, кружа их по кругу, пока они танцуют.

— Как зовут куклу? — Спрашиваю я, наблюдая за ней. Она потеплела ко мне быстрее, чем Аника, что вселяет в меня надежду. Если бы обе девочки ненавидели меня, я была бы более склонна чувствовать безнадежность ситуации, но я могу справиться с упрямством Аники. Надеюсь, мы сможем вовремя заключить перемирие, и если мне не придется сражаться с обеими девочками сразу, это сделает все намного проще.

— Это, конечно, Виктор, — говорит Елена, глядя на меня с удивлением. — Как мой папа.

— Конечно. — Кукла на самом деле ничем не похожа на Виктора, кроме темных волос. Тем не менее, я могу оценить ее способность притворяться. — А кукла-леди?

Елена поджимает губы, нервно глядя на меня из-под ресниц, как будто боится, что я могу рассердиться. — Это Катя, — тихо говорит она. — Как моя мама.