Пленница

8

— Был ураган, — сказала Диана.

Настал понедельник, и Диана вернулась в школу; она немного посапывала, но в остальном чувствовала себя хорошо. Перед уроком истории у Кэсси появилась возможность поговорить с Дианой наедине. Кэсси не хотела задавать при всех этот вопрос.

— Ураган? — переспросила Кэсси. Диана кивнула:

— У нас они бывают слишком часто. В том году он разразился внезапно, и мост на материк затопило. Куча людей оказалась застигнута на острове, и очень многие утонули.

— Мне так жаль, — сказала Кэсси. «Ну, видишь, есть вполне разумное объяснение, в конце-то концов», — подумала она. Как могла она быть такой глупой, чтобы психовать из-за этого? Природная катастрофа все объяснила. Вчера вечером, когда Кэсси спросила бабушку о холме на кладбище, старая женщина, моргая, посмотрела на нее и, наконец, сказала: «А был ли холм на старом кладбище?» Если он все-таки там есть, то это, возможно, какой-то бункер — склад, где хранили боеприпасы во время какой-нибудь прошедшей войны. Опять простое объяснение. Подошли Лорел и Мелани. Они уселись перед Кэсси и Дианой. Кэсси глубоко вздохнула.

— Мелани, я вернулась вчера на кладбище, чтобы поискать твой кристалл, но так и не нашла его. Я прошу прощения; боюсь, он пропал окончательно, — сказала она.

Серые глаза Мелани были задумчивы и серьезны:

— Кэсси, я уже сказала тебе той ночью, что это неважно. Мне только хотелось бы, чтобы ты, Адам, Ник и Дебора больше не убегали без нас. Это опасно.

— Я знаю, — тихо сказала Кэсси. — Но тогда это не казалось опасным; хотя, может быть, у меня не было времени обдумать ситуацию. Я просто хотела найти убийцу Джеффри, — Кэсси видела, что Мелани и Диана обменялись взглядами; Мелани глядела удивленно, а Диана — несколько высокомерно.

Кэсси стало немного не по себе.

— Адам рассказывал тебе, что на кладбище мы говорили о Фэй и Салли? — спросила она Диану.

— Да. Но все это просто смешно, понимаешь. Салли никогда бы такого не сделала, а насчет Фэй... ну, с ней бывает трудно временами, но, конечно, она не могла кого-то убить.

Кэсси собралась заговорить и тут заметила, что в серых глазах Мелани отразилось что-то, похожее на цинизм. Смутившись, Кэсси быстро повернулась к Диане и сказала:

— Не могла, я уверена, что ты права.

Но Диана ошибалась, она была слишком доверчивой, слишком чистой. Никто не знал лучше Кэсси, на что способна Фэй.

Миссис Ланнинг начала урок. Лорел и Мелани отвернулись, а Кэсси открыла книгу и попыталась сосредоточиться на истории.

Вся эта школьная неделя была странной. Смерть Джеффри сильно взволновала школьников-чужаков, потому что отличалась от остальных смертей. Кори была членом Клуба или все равно что была им, а директор не пользовался большой популярностью. Но Джеффри был футбольным полубогом, одним из своих, парнем, которого почти все любили, которым восхищались. Его смерть взбудоражила учеников школы.

Сначала шептались потихоньку. Но к среде Салли уже открыто заявляла, что в смерти Джеффри виновата Фэй вместе с остальными членами Клуба. Между Клубом и остальными школьниками возникла напряженность. Одна Диана, казалось, не замечала этого и была потрясена, когда Мелани предположила, что Клуб не так уж приветливо встретят на похоронах Джеффри.

— Мы должны пойти, — сказала она, и они пошли; все, кроме Фэй.

А Фэй... Фэй всю неделю просто кипела. Она не простила Сюзан и Дебору за то, что они помогли собрать на танцы Кэсси, она не простила Ника за то, что он унизил ее, и она не простила всех остальных за то, что они стали свидетелями ее унижения. Единственными, на кого она не злилась, были братья Хендерсоны. Когда упоминали о смерти Джеффри, Фэй становилась суровой и замкнутой.

Каждый день Кэсси ждала телефонного звонка с каким-нибудь новым нелепым требованием, с новым шантажом. Но пока Фэй вроде бы оставила ее в покое.

Лорел заговорила о танцах в честь Хэллоуина, когда они в пятницу возвращались на машине из школы.

— Конечно, ты придешь, Кэсси, — сказала она, когда Кэсси вышла из машины у дома двенадцать. — Ты должна прийти. И у тебя куча времени, две недели, чтобы решить, кого ты пригласишь.

Кэсси вошла в дом, чувствуя слабость в нотах. Новые танцы? Она не могла в это поверить.

Кэсси точно знала, что новые танцы не будут похожи на предыдущие. Она не допустит повторения и сделает, как предлагает Лорел, — пригласит кого-нибудь, а потом просто прилипнет к нему на весь вечер. Кого-нибудь, кого угодно. Может быть, Шона.

Кэсси вздрогнула. Ну, возможно, все-таки не кого угодно. Изголодавшийся по ее вниманию Шон может сам стать проблемой. Ей потом будет сложно от него избавиться.

Нет, Кэсси нужен просто парень-провожатый, и ничего больше. Просто парень, которому не будет до нее абсолютно никакого дела. Просто парень, которому совершенно все равно.

В ее голове пронеслось видение: глаза цвета красного дерева, красивые, глубокие и абсолютно бесстрастные. Ник. Ник — то, что надо, но захочет ли он вообще идти с ней на танцы?

Есть только один способ узнать это, подумала она.

Ник был двоюродным братом Деборы. Он жил с родителями в Вороньей Слободке, в доме номер два. Дом персикового цвета был настоящей развалюхой, а гараж вечно стоял открытым, демонстрируя машину, с которой Ник постоянно возился.

Адам сказал, что это двухместный «Мустанг-69», — нечто совсем особенное. Хотя в данный момент машина представляла собой каркас, поставленный на колодки.

Когда Кэсси вошла в гараж, Ник склонился над верстаком, его темные волосы слабо отсвечивали в свете свисавшей с балки голой лампочки. Он ковырял отверткой какую-то деталь.

— Привет, — сказала Кэсси.

Ник выпрямился. Казалось, он не удивился, увидев ее, но ведь Ник никогда не удивлялся. Но он и не слишком обрадовался ей. На нем была майка, покрытая жирными пятнами; Кэсси с трудом разобрала странную надпись внизу: «Друг не позволит другу ездить на «Шевисе»».

Кэсси прочистила горло. Она думала, ей нужно будет просто войти и задать вопрос, — но сейчас это оказалось невозможным. Ник подождал минуту-другую, внимательно изучая незваную гостью, а потом перевел взгляд на верстак.

— Я как раз шла к Диане, — жизнерадостно сказала Кэсси, — и думаю: зайду, поздороваюсь.

— Привет, — сказал Ник, не глядя на нее.

Во рту у Кэсси пересохло. И что только заставило ее подумать будто она сможет пригласить парня на танцы? Что из того, что множество парней в прошлый раз хотели с ней танцевать? Это мог быть просто счастливый случай. А Ник тогда определенно не болтался около нее.

Она попыталась заставить свой голос звучать небрежно:

— А что ты делаешь... — Она хотела спросить про Хэллоуин, но ее горло сжалось, и она запаниковала и пропищала: — ...Сейчас?

— Переделываю карбюратор, — коротко ответил Ник.

— О, — сказала Кэсси, отчаянно изобретая новую тему для беседы. — Хм... — Она взяла с верстака металлический шарик. — Так вот... а для чего это?

— Для карбюратора.

— О, — Кэсси взглянула на шарик. — Угу. Ник, ты знаешь, я как раз думала, — она укладывала шарик на прежнее место, — может быть, ты, угу, захочешь... упс!..

Шарик выскользнул из ее потных пальцев, приземлился, как шарик для пинг-понга, где-то под верстаком и исчез. Кэсси в ужасе подняла глаза, а Ник швырнул отвертку и выругался.

— Я прошу прощения, честное слово, Ник, я прошу прощения...

— За каким чертом тебе понадобилось его трогать? И что ты вообще тут делаешь?

— Я... — Кэсси взглянула в его рассерженное лицо, и последнее мужество покинуло ее. — Извини, Ник, — выпалила она и убежала.

Вон из гаража, а потом — по въездной дороге. Выйдя на улицу, она машинально свернула направо, к своему дому. Во всяком случае, она не хотела идти к Диане — там мог быть Адам. Она пошла по Вороньей Слободке, ее щеки еще горели, а сердце стучало.

Ее идея была дурацкой с самого начала. Сюзан права — Ник холоден, как игуана. У него нет никаких нормальных человеческих чувств. Кэсси не ждала, что он так уж захочет пойти с ней на танцы, она просто надеялась, что, может быть, он не станет возражать, потому что был таким милым с ней тогда в бойлерной. Но теперь он показал свое истинное лицо. Она была даже рада, что не успела пригласить его до того, как уронила шарик, — она бы окончательно смутилась.

Кэсси чувствовала тяжесть и жар в груди, глаза болели. Она старалась высоко держать голову, когда проходила мимо домов, где жили Мелани и Лорел. Она не хотела видеть никого из них.

Солнце только что село, и краски дня вылиняли. «Сейчас так рано начинает темнеть», — подумала она, и тут ее внимание привлек рев мотора.

Это был черный «Самурай-Судзуки» с лицензионным номером «FLIP ME» [6]. Внутри сидели братья Хендерсоны, Даг вел машину слишком быстро. Как только они ее заметили, они замедлили скорость и высунули головы в окна и заорали в два голоса:

— Привет, а что делает тут, по соседству с нами, красивая девчонка вроде тебя?

— Хочешь пойти на вечеринку, Кэсси?

— Черт возьми, малышка, мы бы тебя повеселили!

Они просто дурачились и дразнили ее для смеха, но что-то заставило Кэсси взглянуть в голубовато-зеленые раскосые глаза Дага и нервно ответить:

— Ладно.

Братья уставились на нее в замешательстве. Потом Крис расхохотался.

— Здорово! Залезай, — сказал он, открывая дверцу для пассажиров.

— Подожди минуту, — начал Даг, хмурясь, но Кэсси уже садилась в машину, и Крис помогал ей забраться на высокую ступеньку. Она не знала, что на нее нашло, но вдруг стала сумасбродной и безответственной, такой, как она догадывалась, и надо быть с братьями Хендерсонами.

— Что будем делать? — спросила она, когда они с ревом тронулись.

— Да вот купим тыквы для Хэллоуина.

— Купим тыквы?

— Не то чтобы купим, если по правде, — Крис колебался.

По неизвестной причине сейчас это показалось Кэсси забавным. Она захихикала. Крис ухмыльнулся.

— Мы едем в центр Салема, — объяснил он, — тамошние тыквенные ярмарки отлично подходят для бандитских налетов. А если мы быстро управимся, можно будет спрятаться в Ведьминой Башне и пугать туристов.

«В Ведьминой Башне?» — подумала Кэсси, но вслух сказала только:

— Ладно.

На полу мини-джипа валялись бутылки, кусочки каких-то трубок, тряпки, пакеты из-под пончиков, нераспечатанные кассеты и журналы для фермеров. Крис начал объяснять Кэсси, как сделать бомбу из трубки, но тут они подъехали к ярмарке.

— Ладно, а сейчас заткнись, — сказал Даг. — С задов зайдем.

Он погасил свет, выключил мотор и вылез из машины.

Тыквенная ярмарка представляла собой огромную огороженную площадку, заполненную тыквами; одни были сложены в груды, другие просто валялись на земле. Даг поставил своего «Самурая» как раз за большой горой тыкв, у будки, где располагалась касса. Было уже совсем темно, и падающего из-за ограды света не хватало, чтобы как следует осветить ребят.

— За ограду, — скомандовал Даг и бросил Кэсси: — Оставайся здесь.

Кэсси обрадовалась, что Даг не заставил ее перелезать через ограду, — наверху была колючая проволока. Крис набросил на ограду свою куртку, и парни легко перемахнули на огороженную территорию и начали не спеша переправлять тыквы наружу. Крис передавал их Дагу, который стоял на верху груды и сбрасывал тыквы на другую сторону, в руки Кэсси, сделав ей знак, что складывать их нужно на заднем сиденье джипа.

«И для чего им столько тыкв, непонятно! — думала ошеломленная Кэсси, таская добычу в джип. — Можно ли сделать бомбу из тыквенной корки?»

— О’кей, — зашипел наконец Даг, — этого хватит.

Он опять перебрался через ограду, следом за ним полез и Крис, но тут раздался бешеный лай, и на сцене появился крупный черный доберман с крепкими лапами.

— Помогите! — пискнул Крис и взлетел на ограду, но пес успел схватить его ботинок и, рыча, принялся яростно терзать свою добычу. Из будки, потрясая кулаками, выскочил человек.

— Помогите! Помогите! — кричал Крис. Сначала он хихикал, а потом взвизгнул. — О! Он оторвет мне ногу! О! Помогите!

Даг, чьи странные скошенные глаза дико блестели, помчался к машине.

— Я убью эту собаку, — задыхаясь, сказал он. — Где-то тут был пистолет...

— Не отпускай его, Макс! Держи его, пока я схожу за дробовиком! — орал мужчина у будки.

— Он меня грызет! Это больно, парень! — бушевал Крис.

— Не убивай его! — умоляла обезумевшая Кэсси, схватив Дага за руку. Не хватало только, чтобы Даг и продавец тыкв начали стрелять друг в друга! Даг продолжал рыться в мусоре на полу джипа. — Не убивай собаку! Мы можем просто дать ей вот это, — вдруг осенило ее. Она схватила пакет с несколькими засохшими пончиками. Даг все еще искал пистолет, а она тем временем побежала назад, к ограде.

— Возьми, собачка, хороший песик, — приговаривала Кэсси, но собака, по-прежнему рыча, трепала ботинок. Крис продолжал бушевать, продавец тыкв орал, не замолкая. — Хорошая собака, — уже с отчаянием говорила Кэсси доберману. — Ты хороший мальчик, вот, посмотри, пончики, видишь? Хочешь пончик? — И вдруг, удивляясь себе, воскликнула: — Иди сюда! НЕМЕДЛЕННО!

И одновременно она сделала что-то — она не знала, что именно. Она сделала… что-то… со своим мозгом. Она чувствовала себя так, будто из нее ударил горячий поток воздуха. Он поразил собаку, и та отпустила ногу Дага, ее задние лапы ослабли, и она поползла, волоча брюхо по земле.

Кэсси почувствовала себя высокой и грозной. Она сказала: «Хороший песик», — и перебросила пакет с пончиками через ограду. Крис сполз с другой стороны, чуть не приземлившись на голову. Собака легла и жалобно заскулила, не обращая внимания на пончики.

— Уходим! — заорал Крис. — Поехали, Даг! Нам уже не нужно никого убивать!

Крис и Кэсси вдвоем запихнули упирающегося Дага в джип, и Крис отъехал.

Продавец тыкв побежал за ними с дробовиком, но, когда они доехали до дороги, он отказался от преследования.

— О, — протянул Крис, тряся ногой, отчего джип заложил вираж.

Даг что-то бормотал про себя. Кэсси откинулась назад, вздохнула и весело сказала:

— Ладно, теперь поедем в Ведьмину Башню.

Башня-Музей салемских ведьм снаружи ничем не отличалась от обычного дома. Крис и Даг, казалось, хорошо знали ее планировку, и Кэсси оставалось только следовать за ними. Они скользнули к черному ходу.

Сквозь дверной проем Кэсси мельком увидела то, что показалось ей маленьким театром.

— Здесь устраивают суды над ведьмами, — сказал Крис. — Ну, знаешь, просто представление для туристов. А потом их ведут сюда.

Узкий лестничный пролет круто спускался во тьму.

— А зачем? — спросила Кэсси.

— Это подземная тюрьма, в ней проводятся экскурсии. Мы спрячемся где-нибудь, а когда экскурсия подойдет поближе, выскочим и завопим. Кого-нибудь просто инфаркт хватит, — сказал Даг с сумасшедшей усмешкой.

Кэсси могла представить себе, как это произойдет. Пока они спускались по лестнице, становилось все темнее и темнее. Сырой, затхлый запах ударил ей в ноздри; воздух казался очень прохладным.

Узкий коридор тянулся вперед, во тьму, которую освещали лишь редкие тусклые лампы. По обе стороны коридора находились маленькие камеры. Это место навевало какие-то тяжелые, мрачные чувства.

Совсем как в бойлерной, подумала Кэсси, и ее ноги отказались двигаться.

— Что не так? Пошли! — прошептал Даг, оборачиваясь. Она едва могла его видеть.

Крис вернулся к лестнице и заглянул ей в лицо.

— Нам необязательно туда идти, — сказал он. — Мы можем просто подождать, пока они начнут спускаться.

Кэсси благодарно кивнула ему. Просто стоять рядом с этим ужасным местом уже было достаточно скверно. Она не хотела без крайней необходимости входить внутрь.

— О... — казалось, Крис обдумывает какую-то удачную мысль. — Знаешь, мы можем вообще уйти.

— Уйти? Почему? — спросил Даг, возвращаясь к ним.

— Потому что... — Крис пристально посмотрел на него. — Потому что... потому что я так сказал!

— Ты? Кого волнует, что ты сказал? — Повернувшись к Крису, Даг шепотом выкрикнул эти слова, после чего они затеяли потасовку.

«На самом деле, они не такие уж жуткие, — подумала Кэсси чуть изумленно. — Они больше похожи на потерянных мальчишек из «Питера Пэна» — странные, но чем-то симпатичные».

— Все в порядке, — сказала она, прекращая потасовку. — Мы можем остаться. Я только посижу немного на лестнице.

Задыхаясь, они уселись рядом, и Крис принялся массировать ногу через носок ботинка. Кэсси прислонилась к стене и закрыла глаза. Она могла слышать доносящиеся сверху голоса: кто-то рассказывал о судах над салемскими ведьмами, но до нее долетали только обрывки лекции. Из-за всего, что случилось сегодня, Кэсси чувствовала себя опустошенной; это ужасное место вызывало тошноту, она была как в тумане. Как будто ее голову набили паутиной.

Женский голос говорил: «...королевский губернатор, сэр Уильям Фипс, основал особый суд для рассмотрения таких дел. В то время очень многих осудили как ведьм...»

«Столько лжеведьм», — подумала Кэсси; она почти не слушала. Если бы только эта женщина могла знать, что настоящие ведьмы сейчас прячутся во вверенной ей темнице!

«...10 июня первые из осужденных ведьм были публично казнены. Бриджет Бишоп повесили на Холме Виселиц, за пределами Салема...»

«Бедная Бриджет Бишоп», — подумала Кэсси. Внезапно перед ее внутренним взором возникли раскачивающиеся ноги Джеффри, и она почувствовала тошноту. Возможно, раскачивались и ноги Бриджет, когда ее повесили.

«...к концу сентября повесили еще восемнадцать человек. Последними словами Сары Гуд были…»

Восемнадцать. Сколько раскачивающихся ног. «Господи, как мне плохо!» — подумала Кэсси.

«...восемнадцатую жертву сдавливали в тисках, пока она не умерла. Тиски были одним из орудий пыток пуритан: на грудь жертвы клали доску, а потом наваливали сверху все более и более тяжелые камни...»

«Ух. Теперь мне и в самом деле плохо, — думала Кэсси. — Интересно, что ты чувствуешь, когда на тебя наваливают камни, пока не умрешь? Надеюсь, я никогда этого не узнаю, хотя сегодня столько всего случилось. Если только не попаду в каменный оползень или что-то такое...»

Кэсси рывком выпрямилась, паутину выдуло из ее мозга, как будто порывом ледяного ветра.

Каменный оползень. Лавина. Мертвый мистер Фогл, директор школы, выглядел так, будто на него наваливали камни, пока он не умер.

Роковое совпадение. Вот и все. Но...

«О, боже мой!» — вдруг подумала Кэсси.

Она чувствовала себя так, словно через ее тело пропустили электрический разряд. Мысли беспорядочно метались.

Каменный оползень. Сдавили насмерть. Одно и то же, на самом деле. И повесили... Ведьм вешали... совсем как Джеффри Лавджоя. О боже, о боже! Это, должно быть, совпадение.

«...так и не узнали, сколько людей умерло в тюрьме. По сравнению с тамошними условиями, быстрая смерть от перелома шеи может считаться благословением. Теперь вы пойдете на экскурсию...»

Перелом шеи. Сломанная шея.

Шея Кори была сломана.

Кэсси подумала, что сейчас упадет в обморок.

Голоса сверху приближались. Кэсси не могла шевельнуться; казалось, ее сознание окутано серым покрывалом. Крис тянул ее за руку.

— Черт возьми, Кэсси. Они идут!

Кэсси слабо различала голос сверху: «Чтобы спуститься по узкой лестнице, нужно идти по одному». Крис оттащил Кэсси от лестницы.

— Эй, Даг, помоги мне!

Кэсси сделала над собой сверхъестественное усилие.

— Мы должны уйти отсюда, — настойчиво сказала она Крису, взяв себя в руки и постаравшись, чтоб ее голос звучал властно. — Я должна вернуться и кое-что рассказать Диане. Прямо сейчас.

Братья поглядели друг на друга, сбитые с толку, но впечатленные.

— Ладно, — сказал Крис, и Кэсси обмякла, ее опять окутала тьма.

Даг тянул Кэсси спереди, а Крис старался подталкивать сзади; так они быстро провели ее по темным извилистым коридорам темницы. Казалось, в темноте им уютно, как крысам, и они безошибочно вели ее по проходам, пока неоновая надпись не объявила: ВЫХОД. Они ехали на север, и тыквы на заднем сиденье перекатывались и сталкивались, как груда отрубленных голов. Кэсси закрыла глаза и попыталась выровнять дыхание. Она твердо знала, что не могла бы рассказать братьям Хендерсонам, о чем она думает. Если они узнают, что она подозревает насчет Кори, может случиться все что угодно.

— Просто высадите меня у дома Дианы, — сказала она, когда они наконец свернули в Воронью Слободку. — Нет, вам незачем идти со мной. Спасибо.

— Ладно, — сказал Крис, и они выпустили ее из машины. Потом Крис снова высунул голову из окна. — Эй, спасибо, что избавила меня от этой собачонки, — сказал он.

— Всегда пожалуйста, — беззаботно отозвалась Кэсси. — В любое время.

Когда братья укатили, Кэсси сообразила, что они не спросили ее, о чем ей нужно поговорить с Дианой. Может быть, они так привыкли к собственным необъяснимым поступкам, что не удивляются, когда так же поступают другие.

Мистер Мид открыл дверь, и Кэсси поняла, что время, должно быть, позднее, раз он уже вернулся домой из офиса. Пока Кэсси поднималась по лестнице, он позвал Диану.

— Кэсси! — Диана подскочила, увидев ее лицо. — Что случилось?

На кровати сидел Адам; он тоже встревоженно поднялся.

— Извините, я знаю, что уже поздно, но нам нужно поговорить. Я была в Ведьминой Башне.

— Ты была там? Вот, возьми это, у тебя руки как лед. А теперь начни сначала, и помедленнее, — сказала Диана, усаживаясь и закутывая Кэсси в свитер.

Медленно, иногда запинаясь, Кэсси рассказала им всю историю, начиная с того, как Крис и Даг подобрали ее по пути и отвезли в Салем. Она опустила все, связанное с тыквенной ярмаркой, но рассказала про Ведьмину Башню, про лекцию и про связь, которую она внезапно увидела. Сдавливание насмерть — каменный оползень, повешение, сломанные шеи.

— Но что все это значит? — спросила Диана, когда она закончила рассказ.

— Я точно не знаю, — призналась Кэсси. — Но, похоже, есть связь между этими тремя смертями и пуританскими способами казни.

— Связь — это темная сущность, — спокойно сказал Адам. — Этот череп использовался настоящим шабашем, который существовал во время судов над ведьмами.

— Но это не имеет отношения к Кори, — заспорила Диана. — Когда мы впервые воспользовались черепом, Кори уже была мертва.

Адам побледнел.

— Это так. Но я нашел череп за день до того, как погибла Кори. Я вынул его из песка... — Его глаза встретились с глазами Кэсси, и у нее появилось ужасное ощущение катастрофы.

— Песок. Чтобы обезвредить зло, — прошептала она и взглянула на Диану. — Так написано в твоей Книге Теней. Зарыть объект в песок или землю, чтобы обезвредить зло. Совсем как... — Она внезапно остановилась и прикусила язык. Боже, она чуть было не сказала «совсем как сделала ты, когда зарыла череп в песок, чтобы обезвредить его».

— Именно в песке я его и нашел, — закончил за нее Адам. — И, понимаете, его могло активировать уже то, что я его выкопал. Но это должно означать, что череп очень мощный, очень могущественный... — Его голос упал. Кэсси догадалась, что он не хочет верить сам себе и борется с этой своей мыслью. — Я чувствовал что-то, когда вытащил его из той дыры, — добавил он спокойно. — У меня закружилась голова, мне стало не по себе. Наверное, это произошло, потому что из черепа вышла темная сила, — он взглянул на Кэсси. — Так ты думаешь, что она добралась до Нью-Салема и убила Кори?

— Я… я не знаю, что думать, — жалко сказана Кэсси. — Я не знаю, почему так происходит. Но не может быть совпадением, что каждый раз, когда мы взаимодействуем с черепом, кто-то вскоре умирает той смертью, какой пуритане предавали ведьм.

— Но разве ты не видишь, — возбужденно сказала Диана, — что это происходит не каждый раз. Никто не пользовался черепом перед тем, как умер Джеффри. Тогда череп был абсолютно безопасен, — она заколебалась и быстро продолжила: — Ну конечно, я могу это сказать вам обоим; он был в безопасности, в песке. Он и сейчас там зарыт. Я проверяю его каждый день. Так что здесь нет совпадения «один к одному».

Кэсси потеряла дар речи. Ее первым импульсом было выпалить: «Тогда черепом тоже пользовались!» Но это было бы неразумно. Она могла признаться во всем Диане и теперь была в затруднении. Ее била какая-то внутренняя дрожь. О боже, здесь совпадение «один к одному».

Совсем как в том слогане: «Используй ружье и иди в тюрьму». Воспользуйся черепом, убей кого-нибудь. И она, Кэсси, была в ответе за тот последний раз, когда череп был в деле. Она была в ответе за убийство Джеффри.

Но ее ждал еще один удар. Она увидела, как в нее впиваются проницательные серо-голубые глаза Адама.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал он.

Кэсси сглотнула, замерев.

— Ты пытаешься найти способ защитить меня, — сказал он. — Никому из нас не нравится думать, что смерть Кори имеет отношение к тому, что я вытащил череп из песка. Поэтому ты пытаешься дискредитировать эту теорию. Но это не сработает. Есть очевидная связь между черепом и всеми тремя смертями — даже смертью Кори.

Кэсси все еще не шевелилась. Диана коснулась руки Адама.

— Если это правда, — сказала она, сверкнув зелеными глазами, — тогда это не твоя вина. Ты не мог знать, что, выкопав череп, причинишь зло. Ты не мог знать.

«Но я-то знала, что поступаю неправильно», — подумала Кэсси. Или, по крайней мере, должна была знать. Я знала, что череп — зло, я чувствовала, что он способен убить. И все-таки я позволила Фэй взять его. Я должна была с ней бороться, я должна была сделать все, чтобы остановить ее.

— Если и обвинять кого-то, — продолжала Диана, — так это меня. Я лидер Круга, моей идеей было взять череп для ритуала. Если темная энергия, сбившая с ног Фэй, высвободилась и убила потом мистера Фогла и Джеффри, это моя вина.

— Нет, не твоя, — сказала Кэсси. Она не могла больше молчать. — Это моя вина — или, по крайней мере, общая...

Адам переводил взгляд с одной девушки на другую, потом натянуто засмеялся и опустил голову на руку.

— Только посмотрите на нас, — сказал он. — Пытаемся оправдать друг друга и взять вину на себя. Как забавно.

— Очень трогательно, — согласилась Диана, пытаясь улыбнуться. Кэсси старалась не заплакать.

— Думаю, нам лучше перестать думать о том, чья это вина, и начать думать о том, что теперь делать, — продолжал Адам. — Если темная сила, высвободившаяся во время ритуала, убила и мистера Фогла, и Джеффри, она может до сих пор оставаться здесь или скрываться где-то неподалеку. Нам надо придумать, как ее остановить.

После этого они разговаривали еще несколько часов. Адам считал, что они должны поискать темную сущность, уделяя особое внимание кладбищу. Диана думала, что им следует продолжать просматривать все Книги Теней, даже самые непонятные, чтобы узнать, нет ли там совета, как бороться с подобным злом, и выяснить побольше о черепе.

— И насчет Черного Джона тоже, — механически предложила Кэсси, и Диана с Адамом согласились с ней. Черный Джон использовал череп в самом начале, он «запрограммировал» его. Возможно, намерения Джона все еще влияют на череп.

Но все время, пока они разговаривали, Кэсси чувствовала себя чужой. Посторонней. «Адам и Диана на самом деле очень хорошие», — думала она, наблюдая, как горячо они говорят, воспламененные спором. Они действительно руководствуются самыми лучшими побуждениями. Она, Кэсси, другая. Она — зло.

Кэсси знала то, чего они не знали. То, чего она никогда не сможет им рассказать.

Диана была очень мила, когда для Кэсси настало время уходить.

— Будет лучше, если Адам отвезет тебя домой, — сказала она.

Адам отвез. Они не разговаривали, пока не доехали до дома Кэсси, и только тогда он спокойно спросил:

— Ты держишься?

Кэсси не могла на него смотреть. Ей как никогда хотелось утешения, хотелось броситься в его объятия, рассказать ему все про Фэй и про череп и услышать, как он говорит, что все в порядке, что ей не придется противостоять этому в одиночку. Ей хотелось, чтобы он поддержал ее.

Она почувствовала, что он тоже этого хочет; он был рядом, всего в нескольких дюймах от нее.

— Я лучше пойду в дом, — сказала она нетвердо.

Адам так вцепился в руль, как будто пытался его сломать.

— Спокойной ночи, — тихо сказала она, все еще не глядя на него.

Наступила долгая, долгая пауза, во время которой, она чувствовала, Адам боролся с собой. Потом мертвым голосом сказал:

— Спокойной ночи, Кэсси.

Кэсси вошла в дом. Конечно, она не могла открыться ни маме, ни бабушке. Только представить себе: «Привет, мама, ты помнишь Джеффри Лавджоя? Так вот, я помогла его убить». Нет, спасибо большое.

Странное это было чувство — знать, что в тебе зло. Кэсси думала об этом, когда легла в постель. Перед тем как она заснула, эта мысль причудливо перемешалась в ее мозгу с образом Фэй, с ее глазами медового цвета.

«Испорченная, — она почти слышала горловой смех Фэй. — Ты — не зло, ты просто испорченная... как я».

Сон начался красиво. Она была в бабушкином саду, стояло лето, вокруг все цвело. Лаванда, ландыши и жасмин испускали такие запахи, что у Кэсси кружилась голова, цветки мелиссы казались золотистыми лужицами на земле.

Кэсси наклонилась, чтобы обрезать стебель жимолости с маленькими кремовыми цветочками. Светило солнце, согревая ее плечи. Небо было чистым и высоким. Странно, но, хотя она находилась в бабушкином саду, дома поблизости не было. Она совсем одна стояла под ярким сияющим солнцем.

Потом она увидела розы.

Они были огромные, бархатистые, красные, как рубины. В мире нет роз, способных сравниться с теми, что растут свободно. Кэсси сделала к розам шаг, потом другой. Роса стояла в завитках лепестков, слегка подрагивая. Кэсси хотела понюхать розу, но почему-то боялась.

Вдруг она услышала у себя за спиной горловой смешок:

— Фэй!

Фэй медленно улыбнулась.

— Подойди, понюхай их, — сказала она, — они тебя не укусят.

Но Кэсси покачала головой. Ее сердце тревожно билось.

— Ну, давай же, Кэсси, — голос Фэй теперь упрашивал ее. — Посмотри сюда. Разве это не интересно?

Кэсси посмотрела. Там, за розами, происходило что-то немыслимое. Там царила ночь, хотя вокруг Кэсси сиял летний день. Это была прохладная, черная с пурпурным, ночь, освещаемая только звездами без намека на луну.

— Пошли со мной, Кэсси, — продолжала упрашивать Фэй. — Всего несколько небольших шагов. Я покажу тебе, как это просто, — Фэй прогуливалась за розовым кустом, а Кэсси смотрела на нее. Теперь Фэй стояла в темноте, ее лицо было в тени, ее прекрасные волосы сливались с мраком.

— Ты могла бы сделать это, как я, — сказала Фэй. — В конце концов, разве ты уже не такая же, как я, или ты забыла? Ты уже сделала выбор.

Рука Кэсси выронила стебель жимолости. Медленно-медленно она подошла и сорвала одну розу. Она была темно-красная и такая нежная.

— Красивая, правда? — ворковала Фэй. — Теперь принеси ее сюда.

Как под гипнозом, Кэсси сделала шаг вперед. Между тьмой и дневным светом лежала граница из колеблющейся тени. Кэсси сделала еще шаг, и вдруг внезапная резкая боль в пальце заставила ее задохнуться.

Роза уколола ее. Кровь стекала с запястья. Все шипы на розах были темно-красными, их словно окунули в кровь.

Она в испуге оглянулась на Фэй, но увидела только тьму, в которой звучал издевательский смех.

— Может быть, в следующий раз, — выплыл из теней голос Фэй.

Кэсси проснулась с бьющимся сердцем, ее глаза вглядывались в темноту комнаты. Но крови не было, и не было следа от шипа на пальце.

«Слава богу, — подумала она. — Это был сон, только сон». И все-таки прошло много времени, прежде чем она снова смогла заснуть.

Кэсси проснулась от телефонного звонка. По оттенку света в западном окне она поняла, что спала долго.

— Алло?

— Алло, Кэсси! — произнес ей в ухо знакомый голос.

Сердце Кэсси подпрыгнуло. Перед ней сразу пронесся весь ее сон. Охваченная паникой, она ждала, когда Фэй заговорит о розах и тьме.

Но голос Фэй был совсем обычным:

— Сегодня суббота, Кэсси. У тебя есть планы на вечер?

— Угу... нет. Но...

— Потому что у нас небольшое сборище — Дебора, Сюзан и я. Мы подумали, что ты захочешь прийти.

— Фэй... Я думала, ты злишься на меня.

Фэй засмеялась:

— Я немного... дулась, да. Но теперь все прошло. Я горжусь твоим успехом у мальчиков. Это как раз доказывает, что чары действуют, хммм?

Кэсси пропустила ее слова мимо ушей, пораженная неожиданной мыслью.

— Фэй, если ты опять собираешься экспериментировать с черепом, забудь об этом. Ты знаешь, как он опасен? — Она начала рассказывать Фэй о том, что обнаружила в Ведьминой Башне, но Фэй прервала ее:

— Кому нужен череп? — сказала она. — Это вечеринка. Увидимся около восьми, хорошо? Ты ведь придешь, Кэсси? Потому что иначе могут быть неприятные последствия. Пока!

«Там будут Дебора и Сюзан, — говорила себе Кэсси, когда вечером шла к дому Фэй. — Они не позволят Фэй убить меня». Эта мысль принесла ей какое-то утешение.

Открывая дверь, Фэй не казалась такой зловещей, как обычно. Ее золотые глаза озорно поблескивали, а улыбка была почти веселой.

— Заходи, Кэсси. Все хищницы уже в логове, — сказала она.

Отойдя от входной двери, Кэсси услышала музыку, доносящуюся из гостиной. Комната была обставлена в таком же пышном, шикарном стиле, что и весь дом. Шум от огромного телевизора боролся с песней Мадонны, вырывавшейся из великолепной стереосистемы. Ко всей этой технике, казалось, не очень подходили дюжины свечей, воткнутых в причудливые разномастные подсвечники.

— Приглушите все это, — приказала Фэй.

Сюзан, надув губы, нацелила пульт дистанционного управления на стерео, а Дебора отключила звук телевизора. Очевидно, Фэй и их тоже простила.

— А теперь, — сказала Фэй, улыбаясь Кэсси хитрой улыбкой, — я объясню. У домработницы выходной, а моя мать больна, лежит в постели...

— Как обычно, — прервала ее Дебора, повернувшись к Кэсси. — Ее мама проводит в постели девяносто пять процентов своей жизни. Нервы.

Брови Фэй изогнулись, и она сказала:

— Ну да, это ведь определенно удобно, правда? Временами, вот как сегодня. — Она повернулась к Кэсси и продолжила: — Итак, мы собираемся устроить небольшую вечеринку с пиццами. Ты поможешь все приготовить, да?

Кэсси трепетала от облегчения. Вечеринка с пиццами. Она воображала себе — о, самые странные вещи.

— Я помогу, — сказала она.

— Тогда давай начнем. Сюзан покажет тебе, что делать.

Кэсси и Сюзан зажгли красные и розовые свечи и развели в камине небольшой, потрескивающий огонь. Еще они зажгли благовония, в состав которых, по словам Сюзан, входили корень имбиря, кардамон и эфирное масло из цветов апельсина. Запах был резкий, но восхитительный.

Тем временем Фэй раскладывала по комнате кристаллы. Кэсси узнавала их — гранаты и сердолики, огненные опалы и розовые турмалины. И на Сюзан, заметила Кэсси, было ожерелье из сердоликов, подходившее к ее рыжевато-блондинистым волосам, а вот Фэй надела на себя больше, чем обычно, великолепных рубинов.

Дебора выключила лампы и принялась колдовать со стереосистемой. Зазвучала музыка, подобной которой Кэсси еще не слышала. Она была негромкой и пульсирующей, как древний бой барабана; казалось, она проникает в кровь. Музыка сначала звучала тихо, но постепенно становилась все громче.

— Ладно, — сказала Фэй, встав в дверях, чтобы оценить их работу, — выглядит хорошо. Я принесу выпивку.

Кэсси осмотрела комнату. Теплая, именно такой она казалась — теплой и манящей, особенно по сравнению с холодной октябрьской погодой за стенами. Свечи и камин давали розовый отблеск, а тихая, настойчивая музыка наполняла воздух. Запах благовоний был пряным, опьяняющим и каким-то чувственным, а дым окутывал комнату легким туманом.

«Это выглядит как притон для курильщиков опия или что-то такое», — думала Кэсси, одновременно и очарованная, и испуганная, и тут Фэй вернулась с серебряным подносом.

Кэсси вытаращила глаза. Она думала увидеть одноразовые стаканчики с содовой — или, может быть, учитывая вкусы Деборы, одноразовые стаканчики с чем-то покрепче. Но ей следовало бы знать, что Фэй никогда не снизойдет до такой безвкусицы. На подносе стоял хрустальный графин и восемь хрустальных бокалов. Графин был наполовину наполнен прозрачной жидкостью рубинового цвета.

— Садитесь, — сказала Фэй, наливая жидкость в четыре бокала. А потом, заметив подозрительный взгляд Кэсси, улыбнулась. — Это не алкоголь. Попробуй, и убедишься. Ну, давай.

Кэсси осторожно сделала глоток. У жидкости был нежный, чуть сладковатый вкус, и Кэсси почувствовала, как ее тело наполняется теплом до самых кончиков пальцев.

— Что туда входит? — спросила она, всматриваясь в свой бокал.

— Всего понемножку. Возбуждает, правда?

— Ммм, — Кэсси сделала еще глоток.

— А сейчас, — улыбнулась Фэй, — мы сыграем в человека-пиццу.

Повисла пауза, а потом Кэсси спросила:

— В человека-пиццу?

— Человек-пицца, тот, кто ее разносит, — сказала Сюзан и хихикнула.

— Парни, обычно такие осторожные, иногда ставят себя в глупое положение, — сказала Дебора, свирепо ухмыляясь. Она, может быть, продолжила бы, но Фэй ее прервала:

— Не будем ничего рассказывать Кэсси, просто покажем ей, — сказала она. — Где телефон?

Дебора протянула ей телефон без провода.

Сюзан достала «Желтые страницы» и, быстро пролистав справочник, прочла вслух телефон. Фэй набрала номер.

— Алло? — светски произнесла она. — Мне бы хотелось заказать большую пиццу с перцем, оливками и грибами. — Девушка продиктовала свой адрес и номер телефона. — Правильно, Нью-Салем. Вы не могли бы уточнить, сколько времени это займет? Хорошо, спасибо. Пока.

Она повесила трубку, взглянула на Сюзан и велела:

— Дальше.

Потом, к растущему удивлению Кэсси, она повторила все сначала. Шесть раз.

Наконец, Фэй заказала семь больших пицц, все с одинаковой начинкой. Кэсси, у которой немного кружилась голова от запаха благовоний, думала, сколько же людей Фэй собирается накормить.

— А кто еще придет на эту вечеринку, весь церковный хор мормонов? — шепнула она Сюзан. Та сморщилась.

— Надеюсь, нет. Мальчики из хора нас не интересуют.

— Этого достаточно, — сказала Фэй. — Ты только подожди, Кэсси, и все увидишь.

Когда в первый раз зазвенел дверной звонок, Фэй, Сюзан и Дебора бросились к окну. Кэсси пошла за ними. Лампочка над крыльцом освещала молодого человека с замасленной картонной коробкой в руках.

— Хмм, — сказала Фэй. — Неплохо. Не потрясающе, но неплохо.

— Я считаю, что он красивый, — сказала Сюзан. — Посмотрите на его плечи. Давайте возьмем его.

Они все направились в холл, Кэсси шла позади.

— А, привет, — сказала Фэй, открывая дверь. — Не хотите пройти и положить пиццу в гостиной? Я оставила там кошелек.

Кэсси расширившимися глазами наблюдала, как девушки проводили разносчика в тепло шикарного роскошно благоухающего притона. Кэсси увидела, как он заморгал, и на его лице появилось изумленное выражение.

Дебора взяла у него пиццу.

— Знаете, — сказала Фэй, кусая ручку, которую она держала на весу над чековой книжкой, — вы выглядите немного усталым. Почему бы вам не присесть? Хотите пить?

Сюзан доверху наполнила стаканчик прозрачной рубиновой жидкостью и с улыбкой протянула его молодому человеку. Тот, совершенно ошеломленный, смочил губы. Кэсси могла понять его чувства. Она подумала, что, возможно, во всем мире нет парня, который устоит против Сюзан, когда та протягивает ему хрустальный фужер: облако золотисто-рыже-блондинистых волос и блузка с низким вырезом. Предлагая фужер, Сюзан наклонилась вперед чуть больше, чем требовалось, и парень взял напиток.

Дебора и Фэй обменялись понимающими взглядами.

— Пойду отгоню за дом его машину, — пробормотала Дебора и вышла.

— Меня зовут Сюзан, — сказала Сюзан парню, опускаясь рядом с ним на мягкую, как подушка, тахту. — А как твое имя?

Как только вернулась Дебора, дверной звонок снова зазвонил.