Плохая привычка

Глава 5. Наташа

Стоит ли говорить о том, что Серёжа никак не отреагировал на букет, который я принесла с корпоратива?

Он лишь окинул его равнодушным взглядом, а на мою шутку о том, что этот букет от тайного поклонника, бросил лишь бесцветное «красивый». А ведь мог бы хотя бы сделать вид, что ревнует. Но нет. Камни, лежащие на дороге, не получают столько равнодушия от прохожих сколько было его в адрес букета.

А дальше Серёжа снова задерживался на работе. Не каждый день, но бывало. Приезжал поздно, но, потратив на работу весь день до самой ночи, снова садился за бумаги уже дома. Единственный, кому доставалось его внимание, был наш сын. Казалось, на Стёпку у Серёжи всегда находился свободный час, чтобы поиграть, просто поговорить или помочь с уроками. На меня же Серёжа даже долго не смотрел. Не выдерживал прямой взгляд в глаза — сразу хмурился, опускал голову и начинал раздражаться.

Раздражалась и я. Всё чаще, когда после рабочего дня он снова садился за работу, мне хотелось уколоть его, спросив, чем он таким весь день занимался, что работать ему приходится дома. Но каждый раз я прикусывала язык и молчала, видя, как он злиться, хмуриться, психует и даже на кого-то материться во время телефонных звонков. Всё это лишь подтверждало, что проблемы на его работе не выдуманные. Они реально есть.

Но маленький червяк сомнения, всё равно, подгрызал меня изнутри.

Была ли у нас с Серёжей близость? Была.

Мы занимались любовью. Те же ласки, те же поцелуи. Всё знакомое и выверенное годами, но с полным ощущением того, что между нами была стена. Даже несмотря на то, что были обнажены, смотрели друг другу в глаза, мне казалось, что между нами есть что-то, что мешало обоим расслабиться полностью и отдаться чувствам.

Однажды поздно вечером Серёжа вернулся с разбитой губой, и подбитым глазом. Хорошо, что Стёпка спал и не увидел отца в таком состоянии. Я же испугалась почти до истерики. Серёжа иногда работает с уголовниками и всегда есть риск того, что кто-то из них окажется недоволен результатом и решит поквитаться. Я не исключала такой вариант развития событий, но до последнего надеялась, что такое с моим мужем не случится.

И вот Серёжа сидит передо мной на кухне, хмуро смотрит в пол, пока я, пряча слёзы и пытаясь унять дрожь в руках, обрабатываю ему раны.

— Наташ, успокойся, — хрипло шепнул Серёжа и мягко поймал мою руку, спрятав пальцы в теплой ладони.

— Как успокоиться, Серёж? У тебя кровь!

— Бывает, — равнодушно повел он плечами.

— Кто это сделал? Давай, вызовем полицию. Ване позвоним. Это ненормально! — я схватила телефон, приготовившись набрать номер знакомых из полиции.

— Наташ, не надо. Это просто отморозки, которым приспичило стрельнуть сигареты. Сама же понимаешь, чем такие стычки заканчиваются.

— Где ты, вообще, этих отморозков нашёл?

— На парковке у офиса. Время позднее… Короче, пустяк, Наташа. Не бери в голову.

Я усиленно пыталась поверить в то, что это действительно пустяк. И поверила бы, возможно, сразу, если бы не сладкий запах чужого явно женского парфюма, которым буквально был пропитан Серёжа, пока я обрабатывала его раны.

Я терпела день, два, три… а потом не выдержала и просто, как крыса, залезла в Серёжин телефон, испытывая любопытство и вместе с тем отвращение к тому, что делаю за спиной у собственного мужа.

Трясясь от волнения и страха, я облазила весь телефон, но не нашла ни одной подозрительной буквы. Все звонки и смс только по работе или нашим общим друзьям. Никаких сомнительных контактов, смс или фотографий. Всё настолько чисто и не к чему придраться, что меня снова начала душить совесть.

Услышав, что Серёжа выключил воду в ванной, я быстро положила телефон на то место, где он его оставил. Взяла свой планшет и юркнула под одеяло, старательно сделав вид, что что-то читаю, хотя, даже не видела, что именно открыла.

В глубине души помимо волнения я поняла, что моя внутренняя истеричка, подозревающая Серёжу во всех грехах, успокоилась благодаря тому, что ожидала найти в телефоне мужа компромат и не нашла его.

А на следующий день в мою квартиру пришла она…

Время ужина.

Сам ужин, собственно, почти готов. Серёжа должен скоро вернуться с работы, а Стёпку, наверное, ещё придётся вызвонить, чтобы он вспомнил о том, что спортивная площадка — не его основной дом.

Я заварила свежий чай, приготовила тарелки под пасту и услышала звонок в дверь. Шумно вздохнула, поняв, что, похоже, Стёпка опять потерял ключи, и я точно пришью ему следующие на резинку, как варежки.

Пройдя в прихожую, я открыла дверь и опешила, увидев за порогом девушку лет восемнадцати. Без косметики и с напуганными глазами, будто она только что увидела привидение.

— Здравствуйте! — выронила она тут же и скромно улыбнулась.

— Здравствуйте, — я машинально осмотрела девушку, пытаясь вспомнить и понять, где могла её видеть. И не вспомнила.

— Скажите, пожалуйста, здесь проживает Сергей?

Имя моего мужа из уст миловидной девицы отразилось легким уколом ревности по рёбрам. Моя паранойя снова напомнила о себе.

— Смотря, какого именно Сергея вы ищите.

— К сожалению, я не знаю его фамилию. Я просто пришла сказать ему спасибо за то, что он спас меня от хулиганов. Понимаете, он тогда жизнью рисковал ради совершенно незнакомой девушки, а я ему даже спасибо сказать не смогла, — в режиме скороговорки едва не роняя слёзы из огромных карих глаз выпалила девушка.

— А-а! — мои брови удивленно подлетели. Не ожидала, что Серёжа настолько скромен, что даже мне не рассказал о подвиге, сославшись на банальных гопников. — Так вот откуда у него эти синяки и ушибу! А я уже себе напридумывала… Просто он ничего толком мне не рассказывал по этому поводу.

— Если он дома, позовите его, пожалуйста. Я только скажу «спасибо» и всё. Давайте, я оставлю ему денег или хотя бы шоколадку в знак благодарности…

Ещё немного и у этой девицы начнётся истерика на фоне благодарности.

— Не выдумывайте, девушка. Сергей с минуты на минуту должен вернуться с работы, — я отошла в сторону и показала девушке, что она может зайти в квартиру. — Лично его и поблагодарите.

— Правда?

— Конечно, проходите. Заодно расскажете, какой мой муж герой.

Но ведь правда интересно! Но вместе с тем и волнительно из-за того, что для Серёжи всё могло закончится не только синяками.

— Он самый настоящий герой! Настоящий мужчина!

— Да, Серёжа у меня такой. Я, кстати, Наталья. Его жена.

Я была горда мужем. Обычно, драться за справедливость он был готов только в молодости. С годами он научился решать конфликты на словах. Но, видимо, встретившиеся ему гопники слов не поняли.

— Приятно познакомиться, Наталья.

Мы с девушкой пожали друг другу руки, и брюнетка почти сразу одернула свою. Неужели настолько пугливая?

— Пойдёмте в кухню. Угощу вас чаем.

— Это совершенно необязательно, Наталья. Я могу подождать в прихожей.

Неужели такие скромницы еще хоть где-то остались?

— Не выдумывайте. К тому же, чай уже горячий. Идёмте.

Я провела девушку в свою кухню, усадила за стол и поставила перед ней кружку с чаем и угощенья.

— Ну, рассказывайте.

— Я шла вечером с работы. Я работаю официанткой, допоздна. И ко мне пристали какие-то парни. Сначала они показались мне милыми, потом начали просить телефон, чтобы позвонить, а потом начали домогаться. А Сергей ехал на своей машине и с дороги увидел, что меня пытаются куда-то затащить двое парней. В общем, он их побил, довёз меня до дома и уехал. А я, как дура какая-то, даже нормальных слов благодарности не смогла ему сказать.

Девушка очень активно жестикулировала, красочно рассказывала, но при этом ни разу не посмотрела на меня. Ни в глаза, ни, в принципе, в мою сторону.

А за время её рассказа, пока она распалялась, я уловила аромат её парфюма, схожий с тем, которым Серёжа пах в тот вечер, когда вернулся домой в синяках и ссадинах.

В принципе, картинка складывалась, но… Червяк подозрения снова начал точить стержень моего доверия к мужу. Что-то здесь на складывалось.

— Ммм, — всё же ответила я, потому что молчать, когда девушка закончила свой рассказ, было невежливо. — Да, это похоже на Серёжу. И вы не испугались после всего сесть к нему в машину?

— Он же спас меня! — выпучила девушка и без того большие глазища.

— Ну, да.

И снова всё логично, но опять что-то не так.

Звук открывшейся входной двери вынудил меня взглянуть в сторону прихожей. Судя по тому, что с порога никто не кричит вопрос о том, что у нас на ужин, домой вернулся Серёжа.

Интересно будет посмотреть на очную ставку героя-скромника и спасенную им девушку, которая вдруг почувствовала себя в моей квартире, как дома, и начала попивать чай, улыбаясь мне и глядя на меня глазами, в которых уже не читалось ни капли страха или благодарности.

В карих глазах блеснуло что-то, что заставило меня насторожиться и внутренне приготовиться выпустить когти.

А ещё этот запах её парфюма, витающий, казалось, сейчас по всей кухне…

Серёжа вошёл в кухню. Опустив взгляд, он хмурился и закатывал рукава, приготовившись помыть руки перед ужином. Но, стоило ему поднять взгляд, как первая, на кого он посмотрел, была не я, а девушка напротив. И посмотрел он на неё не с возмущением человека, который не ожидал увидеть гостей, а со злостью. С очень сильной злостью, которой мгновенно пропиталось пространство.

— Серёж, привет. А к тебе гости, — сказала я, привлекая внимание мужа к себе.

Я знаю, когда мой муж злиться. И я знаю, когда он боится. И, стоило ему перевести взгляд с девушки на меня, как в его глазах я прочитала именно страх.

— Здравствуйте, Сергей! Я пришла, чтобы лично сказать вам спасибо! Вы — мой герой! — залепетала тем временем девушка и внезапно бросилась обнимать моего мужа, едва не повиснув на его торсе.

Что-то внутри меня закоротило, когда, снова посмотрев в глаза Серёжи, я всё ещё видела в низ страх и злость.

Я решила никак не комментировать то, что сейчас видела, и просто отпила немного чая, дабы успокоиться и не видеть в объятиях девушки скрытые смыслы.

— Это лишнее, — Серёжа отмер и убрал руки девушки со своего торса.

— Простите, — вдруг всхлипнула девушка, дёрнув узкими плечами в платье в горошек. — Это был душевный порыв. Я не хотела вас смутить.

Серёжа хмуро посмотрел на девушку. Эти двое смотрели друг другу в глаза несколько секунд, а сама девушка, казалось, забыла о том, что только что плакала и была готова рассыпаться в благодарностях у ног моего мужа.

— Выйдем, — Серёжа оборвал их зрительный контакт и подтолкнул девушку в сторону выхода из кухни. Я лишь на мгновение посмотрела на её профиль, и не увидела там ни капли слёз. Лишь самодовольная стервозная ухмылочка изогнула уголок её губ. — Я сейчас вернусь, — бросил мне Серёжа, пока в моей голове складывалась неутешительный пазл.

Её запах, короткое платьице, Серёжина злость и тот факт, что прямо сейчас он очень быстро вывел её из квартиры, даже не дав нормально обуться, говорили только о том, что мои подозрения не были надуманными. А Серёжина холодность связана не с работой, а с другой женщиной, которая, к тому же, малолетка.

Как банально, Боже!

И как тошно…

Я резко вышла из-за стола и первое, что мне захотелось сделать, — пойти за этими двумя и выяснить у них сразу всё. Но что-то внутри, не желающее увидеть подтверждение своих догадок прямо здесь и сейчас, удержало меня на кухне.

Поэтому я взяла кружки, выплеснула из них остатки чая в раковину и начала остервенело отмывать их, буквально затопив пеной.

На глаза наворачивались слёзы, носом уже было невозможно дышать. Обида душила и рвала изнутри в клочья. Но я держалась, надеясь услышать от Серёжи что-то такое, что даст мне понять, что я всё себе придумала, а факты притянуты мной за уши.

Не могут почти двенадцать лет совместной жизни закончится так. Чем я заслужила?

Серёжа долго выпроваживал гостью. Слишком долго для незнакомого человека.

А затем он вошёл в квартиру, но прошёл в ванную комнату.

Наверное, чтобы смыть с себя её поцелуи, запах или ещё что-то? Сколько раз он уже так делал?

От подступившей к горлу тошноты меня передёрнуло, но я всё ещё продолжала мыть кружку, которой из-за пены видно не было даже мне.

Спиной почувствовала, что Серёжа вошёл в кухню, сел за стол и затих.

Какого черта он молчит?! Разве он не должен сейчас хоть что-то сказать?

— Она очень красивая, — первой заговорила я. Потому что ещё немного и я точно взорвусь, обнажив перед возможным предателем все свои самые уязвимые точки. — Клеопатра, наверное, была такой же.

Эта девушка ведь и правда красивая. Очень.

— Не знаю. Обычная, — равнодушно бросил Серёжа и снова замолчал.

Его молчание и безучастность злили меня сейчас куда более сильнее, чем мои собственные догадки, и я, всё же, решила сама растормошить мужа, желая услышать от него хоть что-нибудь. Даже если сейчас мне будет невыносимо больно.

— У тебя с ней что-нибудь было? — спросила я, не оборачиваясь.

— Нет, — ответил Серёжа уверенно и ровно.

— А ты хотел? — вопрос, который сам сорвался с моих губ.

— Да.

Сейчас я в полной мере ощутила, что чувствует человек, когда в его спину втыкают нож и проворачивают.

Стало больно настолько, что я забыла, как дышать и двигаться.

Как бы сильно сейчас я не старалась удержать себя в руках, но слёзы, всё равно, скатились по щекам. Проглотив большой острый ком обиды, разочарования и собственной ничтожности, я с трудом удержала голос ровным, чтобы сказать последнее:

— Чемодан в прихожей, в шкафу. Я придумаю, что сказать сыну.

— Наташа… — робко бросил Серёжа.

Голос его слышать не хочу!

— Чемодан в прихожей, — повторила я, как робот, продолжая мыть кружку.

Я мыла и пенила ее до тех пор, пока не услышала, как за Серёжей закрылась дверь.

Стоило мне остаться одной, как я швырнула кружку в раковину и осела на пол, где, обняв свои колени, просто начала плакать, испытывая отвращение к себе и к жизни, прожитой с Серёжей.

Я не смогла себе позволить истерику или что-то подобное. Я не смогла просто лежать на полу и утопать в своей боли, ломающей меня по косточкам. Я не смогла забить на всё, чтобы уйти в свои чувства. Как и наедине с собой я тоже остаться не смогла. Потому что пришёл сын, который хотел кушать и для которого я так и не придумала легенду о том, где его отец и почему он сегодня не будет ужинать с нами.

— Он задержится на работе, — выдала я банальное. На большее в текущем состоянии я была просто неспособна.

— Опять придёт ночью? — разочаровано спросил сын, у которого, очевидно, были планы на вечер с отцом.

И это его «опять»…

Слепая дура!

Даже ребенок всё понял.

— Опять, — ответила я тихо и опустила взгляд в тарелку, по которой вилкой катала зеленый горошек, так ничего и не съев.

Весь вечер я выполняла свои обычные обязанности по дому на автомате. И только после того, как сын уснул, так и не дождавшись отца, я закрылась в ванной, забралась под душ и села на дно душевой кабинки, вновь отдавшись эмоциям.

Душевная боль переходила в физическую. Под кожей будто бегали тысячи муравьев, стремительно пожирающих меня. Впиваясь ногтями в кожу, я желала содрать её, будто смогу найти успокоение в другой боли. Будто одной болью смогу заглушить другую.

Но боль душевная никогда не проиграет боли физической. Для душевной боли нет болеутоляющих. Она не только в теле и мозге, она вокруг меня. Каждый мой шаг по квартире сопровождался воспоминаниями о том, кого я сейчас ненавижу всем сердцем и по кому беззвучно плачу. Потому что со звуком нельзя. Потому что услышит сын. Потому что узнают соседи. Потому что я не хочу, чтобы меня выдели слабой, ничтожной, брошенной.

Мне больно. Мне ужасно больно. До тошноты, до рвоты, до ненависти к жизни.

На том же автомате после душа, завернутая в полотенце, я села на пуфик перед туалетным столик и посмотрела с ненавистью на своё заплаканное отражение. Тыльными сторонами ладоней утерла слёзы, поток которых не желал прекращаться. Вместе со слезами растерла по лицу ночной крем, сняла с головы полотенце, причесала волосы, надела бельё, сорочку, погасила свет и легла в постель на «свою» сторону.

Я хотела о чем-то подумать, что-то проанализировать, понять, что мне делать дальше, но в голове стоял белый шум, в котором всё ярче прорывались всполохи ненависти.

Повернув голову в сторону Серёжиной подушки, я несколько секунд смотрел туда, где обычно видела его лицо или, последнее время, затылок. Гнев выплеснулся наружу.

Без слов и криков я схватила его подушку и швырнула в угол комнаты. Не понимая, чего хочу этим добиться, начинала пинать одеяло, пока и оно не упало на пол, а затем, выйдя из себя окончательно, я сорвала с постели простыню. Чувствуя боль в пальцах, приложила всю силу и злость, что у меня были и порвала её. То же самое сделала и с пододеяльником, который стянула с одеяло. А затем достала из шкафа новое постельное, которое было ещё в упаковке. Утирая слезы и сопли этим же постельным, я постелила его взамен того, на котором еще сегодня утром мы с Серёжей проснулись.

Вышло ужасно. Коряво. Неровно. Но мне было плевать.

Схватив порванный комплект, я не поленилась и спустилась с ним на улицу до мусорных баков, в которые всё закинула. А затем вернулась домой, завернулась в одеяло и не смогла уснуть до утра. А утром я была вынуждена изображать образцовую мать, которая сказала сыну, что папа проснулся пораньше и уже снова на работе. А после сама собралась, подвела глаза и губы, и поехала на работу, где собиралась ничем не выдать, что происходит внутри моей семьи. Потому что это никого не касается. Потому что до этого никому нет дела.