Плохой парень

ГЛАВА 59

ВАЛЯ

Глотаю вязкую слюну и всматриваюсь в мелкие глазенки подлеца. Шаг назад, и вот я почти утыкаюсь задницей в рабочий стол. Феноменально мало места. Он словно в каморке работает, как гном. Он и есть гном, такой же мелкий и мерзкий…

—Зачем вы закрыли дверь?

Отрицательно машу головой и пытаюсь прикинуть варианты. Второй этаж, окно закрыто. Я прыгать собралась, что ли?

Он показательно кладет ключ в карман брюк. Драться с ним я тоже не планирую, хотя бы просто потому, что не смогу. Мне не хватит сил бороться с мужиком, пусть он и щуплый, и ниже меня ростом.

Я не смогу!

Горло дерет страх…душераздирающий и животный. На ватных ногах пытаюсь обойти стол, но не выходит. Ничего не выходит. Остается только пульсирующий в голове ужас от происходящего.

Сырников нагленько улыбается и идет в мою сторону размеренными шагами, отчего практически сразу выравнивается с моей дрожащей фигурой. Я набираю полные легкие воздуха и хочу закричать, но этот с виду хлюпенький мудак оказывается проворнее и заталкивает мне рот своей лапищей, одновременно перехватывая тело и прижимая собой словно бетонной плитой.

Весь ад происходит тут, сейчас, во мне. Паника захлестывает сильнее и из всего, что я знаю из самообороны в голове остается целое ничего. Полный ноль. Сырников нагло жмется ко мне и рычит в лицо, заставляя смотреть ровно на себя.

—Ты думала, что папка твой может меня припугнуть? Малыш, ты не забыла, что я тут десять лет отпахал, у меня стержень поболее, чем у твоего щенка подзаборного. И я вас всех размажу так, что мало не покажется. Раз ты решила играть грязно, я тоже сыграю. грязно. Скажи мне, деточка, ты хочешь, чтобы твой жаркий секс с Шолоховым транслировали на весь город, а потом еще и занимательная информация всплыла, что ты задним числом оформлена в академию без каких-либо оснований, кроме того, что ты дочурка одного из проректоров? Серьезно? Так я устрою тебе это и никакой папашка со связями не поможет стереть это пятно с твоей биографии. Да и в следующий раз ты будешь думать головой, а не пиздой. Что тоже урок, кстати говоря, да? Но все-таки урок номер один: никогда не натравливай никого на тех, кто может оказаться сильнее, а то и папашку твоего мы можем припахать к ответственности за превышение служебных полномочий и попытку протолкнуть своего протеже. И даже больше. За профнепригодность, он вполне может оказаться не у дел, уволен, как вариант, ну или очень сильно понижен в должности примерно до уборщика территории военной академии. Никакие заслуги не помогут, как и связи. Такие скандалы не любят, людей убирают на раз-два, лишь бы скорее замять некрасивую ситуацию. Ты — некрасивая ситуация. Хоть и пиздец какая красивая баба, я бы тебя даже трахнул. Но бесишь ты меня больше.

Сырников плюется мне в лицо, пока я испытываю весь спектр панической атаки. Кислорода не хватает, и я вот-вот потеряю сознание. Последняя фраза добивает меня. Морально ставит на колени.

Шок выливается на меня ушатом ледяной воды.

Стоп. Валя. Стоп!

Как. Как он мог это заснять?

Я начинаю ожесточенно вспоминать, но не понимаю, в какой момент нас могли заснять. этот вариант в принципе исключен!!!

Двери закрыты на замок, а на окнах роллеты. Это все невозможно. Никак!

Чувствую, как накатывает тошнота и становится очень-очень жарко. Ноги подкашиваются, но я держусь на каком-то непонятном мне стимуле, просто выстоять и не показать ему слабину.

Он не увидит, как мне плохо. Прикрыв глаза, пытаюсь дышать через нос, даже через боль, что упорно давит в грудной клетке.

Тварь. Какая же ты тварь. Наступит момент, я с радостью размажу твою довольную физиономию. Но пока. Пока мне надо отсюда выйти, но после всего сказанного, я не уверена, что получится так просто.

Не даю слезам прорваться наружу, что бы ни случилось.

Не даю и держусь что есть сил.

Сырников выдерживает драматическую паузу, пока мои пальцы намертво впиваются в его руку. На вид бабскую, и даже волосы ситуацию не спасают. Гормонально он не мужик, но и не баба, он чмо!

Первая волна ужаса сходит, я начинаю вырваться, а он сильнее давит на меня.

—Брыкается. А ты с ним тоже такая? Или раздвинула рогатку и поминай, как звали?— заливисто ржет мне в лицо, отчего я покрываюсь испариной. Замираю. и больше не предпринимаю попыток вырваться.

Он не договорил, да?

Не договорил, ведь по глазам вижу. Ему надо от меня нечто большее, чем простое унижение достоинства.

—Я настолько великодушен, что решил тебе помочь с этой ситуацией. Есть вариант, при котором никто не узнает о твоей интрижке с курсантом, а батя твой не полетит из сферы военного образования как фанера над парижем. Как говорится, и волки сыты, и овцы целы. Мои условия просты как пять копеек: ты увольняешься в ближайшее же время под самым правдоподобным предлогом. Как? Меня не ебет. Так и говорю: не ебет. Ты увольняешься, а на свое место настоятельно рекомендуешь Сырникову Варвару Игоревну, которая так и быть, согласна подхватить такого нерадивого работника, как ты. И второе: влияет на батю своего, чтоб мне дали должность повыше. Как? Не ебет. Опять же. В твоих интересах.

***

Меня не держат ноги. В какой-то момент кажется, что я вот-вот упаду. Из аудитории вылетаю бегом, ублюдок просто отпускает меня, как на нашкодившего котёнка. Сердце стучит где-то в ушах, перекрывает все посторонние звуки, что могут до меня долететь.

Я с ужасом смотрю на своё отражение в зеркале, что висит тут явно с момента постройки здания. Старое, но чистое, что неудивительно, ведь тут убирают и утром, и вечером.

О Чем я думаю вообще? Пытаюсь переключиться, да?

Мне даже плакать не хочется. Такой шок сковывает, что и в осмыслить его сложно. Я судорожно начинаю соображать, что в таком случае делать. Ясно одно: это так просто оставлять нельзя.

И дело вовсе не только во мне, но и в отце. Теперь всё складывается по “идеальным” полочкам. Я не могу согласиться на все условия, и даже нельзя соглашаться на все. После нужной победы…он попробует требовать еще что-то.

Нельзя выполнять условия шантажиста!

Сырников всего лишь хотел протолкнуть сюда свою жену, но на её место встала я. Вот же человеческая алчность.

Только вот я тут не ради денег. Нет, я слышала что очень многие преподаватели в этой академии берут мзду. Конечно, это не одобряется, но кто проверит?

Уверена, что свою жену он хотел примкнуть сюда именно поэтому. Тут и так все понятно, по его бегающим глазкам читается, что кто-то падок на деньги.

Меня трясёт. Крупная дрожь сковывает тело. Размеренными шагами я пытаюсь идти в сторону аудитории, но они словно подкашиваются и не держат меня.

Что если просто сказать обо всём отцу, пусть он его уволит к чёртовой матери. Такой вариант неплох, если я хочу увидеть наши фото видео в сети.

Он же назло сделает и будет доволен собой!

Тогда его вообще ничего не остановит от того, чтобы поднасрать.

Но самое страшное не это: я понимаю, что Юре ничего говорить нельзя. Просто нельзя!! Иначе быть беде.

Паника стягивает горло. Сырников не смог бы снять такое видео? Или смог бы? Мы были осторожны. Или не были осторожны. Дышу часто, словно у меня начинается паническая атака.

Так, Валя, соберись. Дыхание не хватает, лёгкие как будто бы скукоживаются.

Я сейчас потеряю сознание.

Нет, соберись, тряпка. Упираюсь ладонью в стенку, когда вижу перед собой своих курсантов, у которых я сейчас буду вести пару.

—Валентина Львовна, вам плохо?

—Нет, мне очень хорошо, — пытаюсь улыбнуться, но руку паренька принимаю. Опираясь на нее и делаю глубокий вдох, только меня тут же начинает мутить.

Глаза с трудом открываются.

Пульсация в голове усиливается. Отчетливо вижу перед глазами черные точки.

—Валентина Львовна, может позвать медсестру? — словно через вату слышу а затем кто-то подхватывает меня на руки и уносит. Носом я упираюсь в знакомую шею, а мужской запах плотно оплетает меня совсем как сильные руки.

Теперь спокойно, но проснуться всё ещё сложно.

—Валюш, ну как так? — слышу сквозь пелену, а затем меня приводят в чувства. По шелчку открываю глаза и вижу перед собой взбешенно-взволнованное лицо Юры, а рядом — отца. Медсестра хлопочет передо мной, протирает лоб мокрым полотенцем.

—У вас такое случается, Валентина Львовна? — поглядывает в мое лицо медсестра и утешительно улыбается.

У меня такое не случается.

Но сейчас я откровенно хреново себя чувствую.

Язык прилип к небу. Юра как на шарнирах мельтешит передо мной.

—Да нет, впервые…