Плутоний для атомной бомбы

О тех, кто строил наш завод

Наш завод строили военные строители. Они имели неограниченное количество рабочей силы, мало техники и много работы. Руководители строительных работ, как правило, офицеры, которые служили в войсках МВД, а производителями работ были и сержанты и вольнонаемные. Большинство рабочих — это заключенные, привезенные из лагерей ГУЛАГа, осужденные на длительные сроки. По вольному найму привлекались специалисты с разных заводов страны, которые закреплялись на стройке и как постоянные работники, а некоторые из них переходили работать в коллективы эксплуатационников. Для монтажа оборудования, коммуникаций и всей технологической оснастки привлекались специалисты других заводов и выпускники учебных заведений, а они формировали специальные службы, затем перестраивались в управления, тресты, союзы. Эти же организации обеспечивали монтажные работы и для строительства самих зданий — металлоконструкции, сантехнику, укладку внешних сетей и технологических коммуникаций.

Когда я впервые вошел в главное здание строящегося объекта, а это было в октябре 1948 года, меня ошеломил грохот отбойных молотков на всех этажах (их называли отметками) и масса людей везде и всюду, а с наступлением темноты зажигались прожектора и работа не прекращалась. На смену дневным рабочим приходили вечерние, а затем ночные, и так круглые сутки. Кто долбил уральские камни глубоко внизу, кто стучал, крепил, пилил наверху, а верхолазы, строители укладывали бетон на очередное кольцо большой бетонной трубы. В здании 105, где размещалось управление объектом, днем и вечером часами заседали руководители, обсуждали что и как делается, почему не выполняются сроки по графику, почему прошлое задание не выполнено, кто виноват, что сделать немедленно, срочно и даже вчера. Слова изрекались громко, с азартом, а если говорил старший, то частенько использовал сочный, ясный русский язык, который все понимали даже без перевода. Шума было много, а дыма еще больше. Почти все курили прямо на совещании. Мы, эксплуатационники, тогда еще не вмешивались в эти споры, крики и были на таких совещаниях для ответа на технические вопросы. Больше всех приходилось отвечать на бесчисленное количество вопросов проектировщикам, которые нередко тут же давали ответы или обещали дать завтра. Порой проектные решения имели ошибки, а это вызывало много нареканий, которые излагались не всегда вежливо, но бывали ошибки и в ходе строительных работ. Тогда вводились в бой отбойные молотки для разрушения только что построенных стен и перекрытий. Нередко строительные работы опережали поступление проектов и готовились срочные технические решения. Запомнился ответственный руководитель от группы проектировщиков (ГСПИ-11) Локтев Г. Н. Он был виртуоз в оперативности выдачи ответов на все вопросы, технические решения давал быстро и даже иногда раньше, чем они были оформлены. Для этого он имел в своей записной книжке номера очередных исходящих документов и сообщал их раньше, чем они создавались. Пока строители или монтажники занимаются поиском этих решений, их успевают оформить и выслать за указанными номерами. Словом, выкручивались, кто как умеет. Не меньшую виртуозность проявляли и строители. Когда здание 101 (основной корпус) было готово к сдаче в эксплуатацию, когда уже собралась комиссия для оформления акта приемки, вдруг хватились, что зона не имеет проектной проходной. Ее строили в течение одной ночи. Деловое напряжение в период строительства было настолько высоким, что им заряжались не только руководители, но и рядовые рабочие. Большинство из них были заключенные и их работа поощрялась сокращением сроков наказания, но, наблюдая за их работой, у меня создалось впечатление, что они трудятся не только ради сокращения своего срока, а с каким-то азартом, деловитостью и сознанием важности выполняемой работы. Может быть я ошибаюсь, но это мое личное впечатление. Не знаю, какова их судьба после строительства наших объектов. Боюсь, что все кончилось трагично, так как стройка была сверхсекретной, а их «опекуном» был Берия. Среди рабочих-заключенных было много и женщин. Они занимались отделочными работами, следили за уборкой помещений и выполняли разные поручения. Тот факт, что работали они порой вместе с мужчинами и особых трагедий не происходило, говорит о том, что состав заключенных был не из уголовников, бандитов и убийц, а из хороших людей, которые попали в мельницу репрессий. Мне не раз приходилось общаться с такими людьми и по разговору, умению излагать свои мысли они оставляли хорошее впечатление. Где теперь эти люди?

Остались в памяти и некоторые заметные руководители стройки. Александр Капитонович Грешнов, в то время еще только старший лейтенант, высокий, стройный мужчина с выразительным лицом, с ясной головой умного человека. Неслучайно он впоследствии стал большим руководителем — главным инженером управления строительства, а потом заметным руководителем в Москве уже в звании генерал-майора. Он лично руководил возведением большой трубы, строительство которой в то время было новое, не испытанное опытом, и по новому проекту, который создали специалисты Ленинградского проектного института под руководством Г. А. Ротшильда. Сооружение высотой в 151 метр воздвигалось бетонными кольцами толщиной 200 мм. Не все верили, что это сооружение будет надежным, но в том и заслуга авторов проекта и исполнителей — строителей, что эта труба стала как бы стандартом для строительства подобных труб для других объектов.

Александр Капитонович остался в моей памяти и как активный организатор ликвидации последствий катастрофы 1957 года. Именно ему поручил Е. П. Славский выполнение всех работ по очистке территории в зонах объектов, пострадавших от взрыва банки, где хранились радиоактивные растворы. Тогда он выделил нашему объекту — «Дублеру «Б», который был в стадии строительства и оказался под облаком радиоактивной пыли целый полк под командованием полковника Яковлева. В то время мне поручил Е. П. Славский техническое руководство ликвидацией последствий на территории строящихся зданий нового объекта, и поэтому я знаю, как это делалось. Общими усилиями воинов-строителей и специалистов объекта нам удалось устранить опасные зоны и довести территорию, здания и сооружения до такого состояния,что возобновились монтажные работы, а через два года этот объект— «Дублер «Б» — был готов к эксплуатации.

Остался в памяти и полковник Яковлев, с которым мне довелось вместе работать не только в период ликвидации последствий аварии, но и в период окончания строительства основных зданий и сооружений объекта — «Дублера «Б». Полковник Яковлев был заметной личностью. Коренастый, с плотной фигурой, красивым лицом и зычным голосом, он внешне привлекал к себе и вызывал уважение. Работа под его руководством шла успешно, графики выполнялись и качество признавалось хорошим. Всем, вроде бы, хорош был полковник, да водка подвела. Нередко по утрам был заметный запах перегара. Случалось это часто, и в одно утро, когда он приехал на работу в таком состоянии, при выходе из машины упал. С тех пор его куда-то перевели и он вскоре умер.

Когда вспоминаются те далекие дни и месяцы стройки, то вырисовываются не только картины труда там, в котлованах, на разных этажах здания, на высотных сооружениях, но и деятельность штаба стройки, его непрерывные совещания, споры, порой и крики.

Заметными фигурами были тогда Б. Л. Ванников, Б. Г. Музруков, Е. П. Славский — о них уже много написано, но основными «двигателями» всех работ были такие специалисты высокого класса как Николаевский Ефим Яковлевич, образ которого и тональность голоса почему-то четко запечатлелись в моей памяти. Мне представлялось, что Ефим Яковлевич не выходил с объекта, где руководил монтажом весьма сложного оборудования, где не только показывал, что надо делать по проекту, но и давал советы, как проектировать. При разговоре с ним создавалось впечатление, что он живет своим трудом, только трудом и думает о труде. Его предложения на совещаниях (оперативках) высказывались звонким женским голосом так убедительно, что все соглашались. Какова его дальнейшая судьба, я не знаю, но след своего труда на нашем объекте он оставил заметный. Правда, судьба самого объекта такова, что все первоначальное быстро менялось, менялась технология, менялось аппаратурное оформление, и эти изменения были такие глубокие, что натурального следа того, что было сделано, тогда уже не осталось. Сохранились только в памяти образы некоторых старожилов и то отрывками, эпизодами.

Вот так запомнился еще один руководитель монтажных работ Дериш Анатолий Алексеевич, продолжатель деятельности Николаевского. Анатолий Алексеевич отличался от своего предшественника своим характером и внешним видом. Он был уравновешенный, спокойный, рассудительный с грубым мужским голосом и с лицом обаятельной мужской красоты. В совещаниях, на «оперативках» его голос звучал редко, вроде бы тихо, но всем было слышно. Говорил спокойно, уверенно, сознанием дела. На таких совещаниях всегда идет перепалка между строителями, монтажниками и подрядчиком. По существу и оперативка ведется с целью разобраться, кто кого задерживает, что кому мешает. И в этой перепалке надо быть уверенным, знающим обстановку, умеющим вовремя привести доказательства, чтобы не быть битым. Анатолий Алексеевич умел вести словесный бой, но самое главное, он умел работать на месте монтажа, работать с людьми, а люди его всегда уважали. Рядом с ним был на рабочих местах мастер монтажа Докашенко Дмитрий Давыдович. Он остался в памяти как человек удивительного спокойствия. Какие бы неурядицы ни происходили, он своим неторопливым говором всех приводил к спокойствию. С Докашенко было как-то просто, спокойно, неторопливо. Там, где вел монтаж Докашенко, графики выполнялись. В последние годы я не вижу его и не знаю, где он и что с ним. Может быть, умер. И это возможно. Кто на нашем заводе работал в период его эксплуатации, а Докашенко этот период «прихватил», тот может умереть раньше своего срока. Вот умер Анатолий Алексеевич Дериш якобы от заболевания легких. Скорей всего это так, но заболевание легких стимулируется и радиоактивным воздействием, если оно превышало и значительно превышало нормы, даже производственные. А Анатолий Алексеевич соприкасался с радиоактивностью, так как занимался ремонтом и переделкой действовавшего производства.

В те далекие времена, когда завод работал и переделывался, когда его ремонтировали и обновляли, строили другие объекты обновляемого завода, строили и дублер того завода, который уже работал. Строительство дублера было задумано еще в 1952 году, когда стало ясно, что первенец хоть и выполняет плановые задания по переработке плутония, но условия труда на нем не терпимы и надо было создать новое производство, в других зданиях, с другим аппаратурным оформлением, с иной его компановкой.

В начале его строительства заметной фигурой среди руководства был главный инженер Управления строительства Зарин Михаил Сергеевич. Он, как и все руководители того времени, имел какое-то офицерское звание, но запомнился своей высокой стройной фигурой в гражданском костюме. Этот худощавый мужчина с острым, угловатым лицом, с нормальным спокойным голосом и вечно с трубкой в зубах умел говорить обстоятельно, обоснованно и, что называется, весомо. Он умел убеждать не только своих подчиненных, но и смежников, и даже проектировщиков. Логичность его рассуждений всегда привлекала меня и тянула к разговору с ним. Работал он, как и большинство в то время, днем и до позднего вечера, и жизнь его была для работы. Жил он в отдельном коттедже, который размещался в Парковом переулке (ныне переулок Архипова), и запомнился этот дом мне потому, что его сейчас нет, и на его месте пустырь, заросший бурьяном. Дело в том, что все деревянное этого коттеджа было съедено грибком, и строение пришлось сломать и уничтожить. Замечательное место для постройки личного особняка и, видимо, при наступающем процветании буржуев с миллионными доходами, это место они используют.

Вспоминается и такая заметная личность среди руководителей-монтажников как Николай Константинович Смазнов. Он руководил сантехническими работами и нередко попадал под огонь нападок строителей за те или иные задержки. Николай Константинович не обладал броской внешностью, обыкновенный мужчина среднего возраста, малозаметный при первой встрече, но при общении с ним оставалось что-то доброе на душе. Ему приходилось бывать на действующем производстве, переделывать старое на новый вариант, многое делать порой без проекта, как позволяют условия и место работы и, видимо, частое пребывание в условиях, где были радиоактивные излучения и запыленность воздуха, привели к тому, что он заболел. Вскоре стал большим руководителем в Министерстве и, живя в Москве, умер. Его ученик Клюшин Евгений Семенович стал буквально преемником Николая Константиновича, принял на себя все работы на объектах и умело справлялся с ними. Его внешний образ ярко запечатлелся тем, что он всегда был похож на молодого юношу с красивым лицом и стройной фигурой. Как-то не вязалось в представлении, что такой, почти мальчик, управляет целым трестом и все же успешно справляется. К сожалению, этот юный красавец не обладал крепким здоровьем, серьезно заболел и уже умер. Затрудняюсь говорить о причинах заболевания, знаю только одно, что Евгений Семенович еще будучи начинающим руководителем, выполнял работы в «грязных» условиях. Так мы называли те места, где скапливались радиоактивные излучения, где не только стены, но и воздух были насыщены вредной пылью.

Был среди строителей один замечательный специалист Гдалий Моисеевич Кауфман. Он занимал вроде бы не высокую должность, но самую канительную, хлопотную, очень нужную — должность начальника монтажного отдела. Через его руки проходила вся техническая документация, он заботился о ее комплектности, полноте и о стыковке строительных и монтажных работ. Но главная трудность его работы заключалась в том, что он координировал действия всех подразделений и строителей и монтажников. На всех оперативках он вел учет выполнения графиков или разовых поручений, исполнял задания руководителей совещаний и всегда отвечал на все «почему», «когда», «кто виноват». Будучи от природы очень умным, имел хорошую память и умел излагать устно и письменно не только свои мысли, но и руководителей. В те времена было много разных новаторских «починов» и среди таковых запомнился почин, связанный с внедрением сетевых графиков. Для их составления нужно знать все проекты, технические возможности подрядных подразделений, систему обеспечения технической документацией, материалами, оборудованием и множество того, что сразу не перечислишь. Графики, несмотря на сложность, составлялись большие, красиво оформленные с ясным изложением кому, когда, что сделать. При составлении графиков было много споров, похожих на конфликты, много заверений и обещаний и создавалось впечатление, что если график будет составлен, всеми подписан, то дело пойдет. Времена сетевого графика быстро прошли. Вдруг обнаружили, что он, график, эффективен только тогда, когда все его сроки будут строго выполняться, а к этому надо готовиться и привыкать. Этого как раз и не было. График висел на всю стену с красивыми линиями, а дела на стройке были по-прежнему малокрасивыми. Это не первый и не последний «почин», судьба которых почти одинакова. Как-то невольно возникал вопрос, почему же строительство новых объектов да и реконструкции старых велись вяло, особенно последние годы, с отставанием от любых графиков и нередко с плохим качеством. Что это, люди плохие, неумелые руки, незнание дела? Строители и монтажники, их руководители обновлялись, появлялись «свежие» силы, порой только из институтов, готовые делать все хорошо, в нужные сроки, по законченному проекту.

Длительное участие в решении всех вопросов при строительстве новых объектов убедило меня, что все зависит от организации, от умения скоординировать исполнительность проектировщиков, строителей, сантехников, монтажников и всех вспомогательных служб, связанных со снабжением материалами, оборудованием и орудиями производства. Чрезмерная централизация нередко создавала нелепую ситуацию, когда проект есть — нет финансирования, когда есть и то и другое — нет титульной запланированности, когда и это есть — нет материального обеспечения. Генеральный подрядчик нередко был бессилен воздействовать на субподрядчиков, система планирования которых не всегда совпадала с планированием генерального подрядчика. И в этом плановом хаосе было не только трудно, но почти невозможно вписать всю стройку в единый график, даже если создать его по образу сетевого. Нужно быть талантливым организатором, чтобы умело все скоординировать, а среди руководителей строительства это было не всегда. Среди самых ярких умельцев организовать строительство сложного промышленного объекта запомнился мне Александр Васильевич Пичугин. Он имел какую-то притягательную силу и умел заставлять своих подчиненных и руководителей привлеченных организаций исполнять свою работу близко к сроку. Мне часто доводилось вплотную заниматься строительством наших объектов, особенно на стадии их завершения. Будучи почти постоянным председателем рабочей комиссии по приемке в эксплуатацию объекта приходилось испытывать все невзгоды выколачивания недоделок, исправления брака и ошибок, и все это тогда, когда прошли все сроки ввода в эксплуатацию. Нередко я вынужден был подписывать документ — акт о приемке в эксплуатацию объекта со значительным количеством мелких недоделок. Но делать это было возможно потому, что в моем распоряжении было достаточно своих специалистов и рабочих с умными головами и умелыми руками, которые последние работы делали не хуже монтажников, а в ходе самой доводки изучали, что и как выполнено и нередко исправляли даже то, что было задумано проектировщиками и конструкторами. Было немало упреков в мой адрес от руководителей подразделений завода, они были справедливы, но в конце концов мы выигрывали и в сроках, и в качестве законченных работ.

Нареканий в адрес строителей было много, они есть и сейчас. Но если спокойно подумать, то будет ясно, что все наше благополучие в жизни сделано руками строителей. Целые города с улицами, застроенными жилыми домами, дворцами, школами, больницами все, все сделали строители, и мы должны поклониться им за их труд.

Читатели, ветераны строительства, не осуждайте меня за неточность изложения, за несовпадение времени событий и личностей, я старался написать то, что еще помнил о тех, о ком не хочется забывать. Старожилов того времени призываю изложить свои воспоминания о людях и событиях того времени. Это наш долг перед поколением.