Плюшевая заноза

ГЛАВА 1

– Черт, как же неудобно! Пятки лежат на собственных плечах, голова где-то между ног болтается, да еще и нос упирается в пакет – ни вдохнуть, ни выдохнуть. Ну и что, что мне воздух не нужен!? Привычка-то осталась…

Мысли посещали мою плюшевую голову самые разные, но ни одной светлой там не наблюдалось. Вот вообще. Как будто все разом встали и вышли подышать свежим воздухом. Ну, или покурить… Эх, сейчас бы сигаретку! Нервы успокоить. Только не плюшевую! Хватит с меня «плюша» на сегодня.

Знал бы я, что все будет так. Что после смерти меня ждет не рай (на что я, конечно, не надеялся), не ад (хотя, признаться, и о нем я тоже при жизни не очень-то думал), а ЭТО! Кому вообще в голову могло прийти переселять души в игрушки?! Видите ли, чтобы душа перевоспиталась, прежде, чем перейти в другое тело. Тьфу ты! Нечего меня перевоспитывать! Мне и так хорошо было. Жил же как-то! Хоть и недолго. И зачем только оказывал сопротивление полицейским? Ведь понимал, что шансов нет. Нет же, решил, что пронесет, как проносило до этого три десятка лет. Еще почти 5 лет «до» моей привычной жизни, дома, с родителями – не в счет. Если бы они тогда не погибли, кто знает, кем бы я стал. Может, был бы сейчас менеджером среднего звена в каком-нибудь офисе, копался в бумагах, прогибался под начальство, ухаживал бы за какой-нибудь симпатичной коллегой, а по выходным встречался с друзьями в баре. Ну, или что там делают «нормальные люди» в этой своей «нормальной» жизни?

Мы ехали уже довольно долго. По ощущениям час или около того. То и дело останавливались, что наводило на мысль, что впереди была «пробка». Вокруг сигналили машины и ругались водители. Из динамиков лилась какая-то попсовая музыка, которую я принципиально никогда не слушал. Не люблю быть «как все». Водитель же, напротив, весьма охотно подпевал неизвестной мне группе. Кто-нибудь, отрежьте мне уши! Да ему не просто медведь на оба уха наступил, а танцевал там самбу вместе со всеми своими сородичами! Это не честно – не иметь возможности выключить этого воДятла вместе с его радио! Кошма-а-ар! Если эта пытка и есть часть моего перевоспитания, то я ее достойно выдержал. Всем спасибо. Верните меня обратно на небо, и я обещаю в следующей жизни хорошо себя вести! Лучше бы в ад, честное слово!

Наконец радио умолкло, и автомобиль остановился. Ура! Долгожданная тишина… Но мое счастье было недолгим.

Две руки подхватили меня под попу (был бы «живой», не раздумывая, врезал бы этому извращенцу с левой) и понесли в неизвестном направлении. Я почувствовал себя преступником, которого ведут на казнь с мешком на голове. Правда, не ведут, а несут, и не с мешком, а с пакетом. Подарочным пакетом, в который меня упаковали в магазине. Как же нелепо это звучит! Абсурдно, я бы сказал! Я, взрослый мужчина, заточен в этом плюшевом теле (еще бы знать, как я выгляжу), как в тюрьме. Да это хуже тюрьмы! Хотел бы я посмотреть в глаза тому, кто придумал это изощренное переселение душ без согласия хозяина. Небесный суд… Приговор обжалованию не подлежит… Привести в исполнение в зале суда… Между прочим мне адвокат был положен! И последнее слово! У нас, на Земле – и то законы гуманнее.

Тем временем дверь скрипнула, и меня внесли в какое-то помещение, подозреваю, что в дом. Я очень надеялся, что меня подарят какой-нибудь хорошенькой девушке. И она будет брать меня с собой в кровать по ночам… и прижиматься ко мне своим стройным молодым телом… и мы будем спать в обнимку… Ммм…

– Ричард, дорогой! Подойди сюда! – произнес мужчина, который купил меня.

В этот момент раздался оглушительный детский визг, полный счастья, и топот маленьких ножек.

Стоп! Детский? Ричард? Не-е-е-т! Нет, нет, нет, нет, нет! Только не ребенок! Ненавижу детей! Эй, вы там, наверху, слышите?! Это уже чересчур!

– Сынок, ты у меня уже совсем большой! Тебе сегодня исполнилось 5 лет. Я так тебя люблю и очень тобой горжусь! Это – тебе…

Кажется, в той, очень далекой жизни меня тоже любили родители. И я был точно такой, как этот Ричард, когда их не стало. Как мне тогда не хватало таких слов!

Упаковочная бумага зашелестела, расползлась в стороны, впуская свет, воздух и позволяя увидеть окружающий мир. Малыш взял меня на руки и поцеловал в нос.

Фу! Не люблю эти нежности! Спасибо, хоть расправил затекшего «всего меня»! Вас бы так в пакете сложить пополам!

– Спасибо, папочка! – мальчуган кинулся обнимать своего отца, не выпуская меня из рук. Был бы я «живой» (вот же ж! я живее всех живых, только этого никто не видит), точно задохнулся бы в таких объятиях. – Он такой красивый!

– Да, я всегда был красавчиком! – не без удовольствия подметил я.

Пока малыш показывал меня привлекательной женщине, видимо, маме, я успел осмотреться.

Входная дверь из темного дерева резко контрастировала со светлыми стенами и огромными панорамными окнами, на которых висели бежевые занавески. Вообще вся гостиная была выполнена в кремово-бежевых тонах. Мягкий диван расположился в центре комнаты, рядом на трех витиеватых ножках, покрашенных под старину, стоял журнальный столик, на котором лежало несколько книг и журналов. Напротив дивана в стене был огромный камин, обрамленный белой лепниной. Сейчас в нем не было ни огня, ни дров, но уверен, что долгие зимние вечера, проводимые около него в кругу семьи, были более, чем уютными. Ноги главы семейства утопали в пушистом светлом ковре. Если бы не его правильная овальная форма, я бы решил, что это шкура медведя. В углу стояла красивая белая многоярусная подставка с цветами в разноцветных горшках, что являлось ярким акцентом в этой «спокойной» комнате. Цвет же входной двери перекликался с огромными темными подоконниками, на которых можно было расположиться за чтением книг, и перилами лестницы, уходящей на второй этаж.

С трудом удерживая плюшевого меня в своих маленьких ручках, Ричард побежал в свою комнату по этой самой лестнице.

Хрясь! Хрясь! Хрясь!

– Ай, как больно! Неужели нельзя поднять меня повыше, чтобы я не бился ногами о каждую ступеньку! Не куклу же несешь! – хотелось отчитать его. – А, нет, кажись, куклу. Ну, почти. Как же к этому привыкнуть?

Пыхтя, мальчишка занес меня в детскую и усадил на кровать. Учитывая, сколько места на кровати я занял, я был не маленьким. А, ну теперь объяснимо, почему у меня отбиты все ноги! Если бы они не были покрыты шерстью, точно были бы синие.

…Эта комната ожидаемо была серо-голубая. Окно выходило на задний двор с бассейном и зоной барбекю. За окном был полдень. Солнце стояло в зените, разогревая воздух до каких-то нереальных температур. Окажешься в такое пекло на открытом пространстве, превратишься в сухофрукт минут за тридцать. Люди это понимали, поэтому обычно сидели под защитой крыш собственных домов до самого вечера, пока перспектива подышать тягучим раскаленным воздухом не переставала быть такой угрожающе-реальной. Хотя, до комфортных температур воздух не остывал даже ночью, отчего сплит-системы в помещениях работали на износ.

В моем плюшевом существовании всплыли положительные моменты. Например, мне не надо было вдыхать эту горячую смесь газов. И то не плохо. Надо будет еще эти самые «моменты» поискать. По-любому найдутся более убедительные доводы, опровергающие мою теорию о том, что в аду было бы лучше.

Вынырнув из своих мыслей, я решил оглядеть свое новое жилище. Стены детской комнаты украшали обои, на которых маячили какие-то супер-герои. В углу стоял столик для рисования. Это было понятно по куче карандашей и размалеванных листочков. Рядом – довольно большое количество машинок, деталей конструкторов, кубиков, роботов и прочих игрушек. Я заинтересованно посмотрел на них и задумался: а есть ли в этой коллекции другие жертвы «перевоспитания душ»? Но как бы меня не волновал этот вопрос, я решил отложить свое расследование на «потом». Детская кровать в виде машины располагалась по левую стену от двери, а на противоположной стене висело небольшое зеркало.

О, зеркало! Я приготовился увидеть свое «тело».

– Что-о-о? – была б у меня челюсть, она бы валялась на полу. – Кто-о-о? Медведь?! Большой плюшевый медведь?! Вы серьезно? Меня – в медведя? – чем дальше, тем меньше у меня оставалось веры в здравомыслие моих «судей». – М.Е.Д.В.Е.Д.Ь. Нет, ну что за банальщина! Так, Том, дыши! Выдыхай. Придется смириться. Надо поискать плюсы. Так… Я действительно красив. Большие глаза шоколадного цвета. Бантик на шее. Очаровательная улыбка. Длинная, густая желто-коричневая шесть. Блин, и это меня должно успокоить? Ни-фи-га! Я – плюшевый медведь. И этим все сказано.

Хуже быть уже не может! – решил я.

Но как же я ошибался!

* * *

– Ви-и-у-у-у…. Бдыщщщ! – Ричард озвучил полет своего солдатика, и это было последнее, что я услышал перед вспышкой боли.

Солдат врезался мне поддых, отчего весь воображаемый воздух разом покинул мои воображаемые легкие. Перед глазами заплясали разноцветные искорки. Мой взгляд снова сфокусировался секунды через три, но лишь для того, чтобы заметить, как эта пластмассовая игрушка летит мне в голову. И ведь ни увернуться, ни блок выставить. Почему-то именно сейчас, на какую-то долю секунды, в памяти всплыло, как я, будучи подростком, любил со своими (хм… друзьями? товарищами?) единомышленниками прессовать более беззащитных мальчишек, которые так же либо не могли уйти в сторону от удара, потому как не хватало сноровки или удары сыпались одновременно со всех сторон, либо просто терялись, понимая, что против толпы грозных парней шансов выстоять нет. Вот и терпели нападки, побои, унижения. Молча, покорно принимая свою судьбу, даже не пытаясь бежать. Потому что все знали: догоним – хуже будет. Тогда я даже не задумывался: каково это – быть беззащитным? Мы упивались силой, подпитывая свою энергетику эмоциями этих «ботаников», эмоциями страха и ужаса. И уж точно я не думал, что когда-то окажусь на их месте. Нет, страха я не чувствовал, но вот злоба меня очень даже переполняла. Злоба на ситуацию в целом. Я же не хозяин своему телу, даже руки, тьфу, лапы поднять не могу.

Мысли мои оборвались третьим ударом в ухо, от которого я беспомощно, как мешок, свалился на пол.

– Ура! Победа! Враг повержен! – озвучивал мальчишка своего героя. – Мир может спать спокойно.

– Да уж. Вопрос: смогу ли теперь спать спокойно я?

Тело ломило от побоев, ощущение было, что по мне танк проехал. Но что это за странное чувство в душе? Это как… стыд? Мне стыдно за наши юношеские забавы? Ну да, это было не очень честно. Трое на одного. Нет, не так. Трое сильных парней, с многолетним опытом в драках, на одного щупленького подростка с многолетним опытом в чтении книг и прятании за маминой юбкой. Как-то… несправедливо, что ли? Ой, все! Хорош! Что-то я раскис. Соберись, тряпка!

Я все так же лежал на полу, уткнувшись в него носом, и разглядывая ковер с узором из дорог и домиков. Обычный такой детский коврик, на котором весело играть в машинки.

И в это мгновение я почувствовал, как ломается мой несуществующий позвоночник. Честное слово, я даже слышал это «хррррусь!». Ричард с каким-то воинственным кличем с разбега прыгнул мне на спину, взял меня в захват и применил удушающий. Горло сдавило так, что я был готов провалиться в обморок с последующей комой. Но хватка ослабла, секунда, и моя лапа уже вывернута в болевом приеме.

– Твою ж мать! Как больно! – мне хотелось выть, орать, материться и лезть на стену. Но я ничего не мог. Не мог даже похлопать ладонью по полу, прося пощады. Оставалось лежать и кричать в пустоту. Сколько это продлилось, не знаю. Может, пару секунд, а, может, час. Но когда меня отпустили, я чувствовал себя, мягко говоря, «не очень». Там, где должен быть позвоночник, боль растекалась раскаленной лавой, на скуле ощущался синяк размером с голову ребенка, рука-лапа висела как не родная, при этом не забывая посылать импульсы боли в мой плюшевый мозг. Кажется, ни одна драка в моей, теперь уже прошлой, жизни так плачевно для меня не заканчивалась. Битым был, и не раз, но чтоб так… Вдвойне (нет!), вдесятерне унизителен тот факт, что меня избил пятилетний сорванец! Хорошо, что никто не видел моего позора.

Мальчишка поднял меня и усадил на пол около кровати. Рядом валялся уже успевший надоесть солдат. Хотел бы я оказаться на его месте!

В руках Ричарда я с ужасом увидел самолетик и понял, что убивать меня сегодня будут очень долго…

– Малыш, спустись вниз. Бабушка с дедушкой сейчас приедут.

Мальчишка откинул самолет в сторону, бросил беглый взгляд на нас с солдатиком и скрылся в дверном проеме. Фух! Спасибо тебе, великая женщина, что спасла меня от своего сына! Можно он не вернется в эту комнату?

– Прошу прощения! Я не хотел Вас бить.

Кто здесь?! Неуверенный голосок донесся откуда-то снизу-слева, и я даже не сразу понял, кому он принадлежит. Но вариант был только один. Солдат.

– Ты что, «живой»? – спросил я, слегка опешив.

– Ну, живой – это сильно сказано. Скорее, «условно живой». То есть все чувствую, но двигаться не могу. Да и слышать меня люди не могут, только такие же, как я, «переселенцы».

– Так ты тоже жертва этих… воспитателей? – я мысленно сжал в ярости кулаки.

– У тебя есть иные версии? – солдатик вяло усмехнулся. – «Приговор обжалованию не подлежит…»

– Да уж, знакомая фразочка!

– В прошлой жизни я был очень осторожным и лишний раз никуда не высовывался. Любил быть в тени, так сказать. Плыл по течению, одна только мысль о принятии какого бы то ни было важного решения вгоняла в ступор. Можно сказать, прожил жизнь впустую. Вот Они, – наверно, если бы он мог шевелить пальцами, он бы указал наверх, – и решили, что я должен научиться быть лидером, бесстрашным и ответственным, упрятав меня в солдата. Прямо ирония судьбы какая-то! Кстати, меня зовут Джон. А ты за какие заслуги сюда попал?

– Пол, – представился я и вдруг задумался: а, правда, что захотели во мне изменить? Что я должен понять? И еще интереснее, почему Они выбрали для вместилища моей души плюшевого медведя? Джон вон солдатик из пластмассы, а я – мимимишное мягкотелое животное. Аж обидно как-то стало.

– Ну, ладно, не хочешь – не говори. Потом как-нибудь расскажешь. Мы тут надолго застряли, – голос Джона казался спокойным и невозмутимым. Видимо, задатки лидера в нем пока еще спали крепким сном.

– Я… я просто задумался. Как давно ты тут? – я очень боялся услышать его ответ, но мне же надо было понимать, чего ждать.

– Полгода, – волосы на моей голове зашевелились. – Меня подарили Ричарду на Рождество. Стоит ли говорить, что для меня это было самое ужасное Рождество в жизни?

Я вспомнил, как еще минут десять назад на мне отрабатывали приемы и захотел потереть ладонью все еще пульсирующие от боли места.

– И ты до сих пор цел? – попытка скрыть удивление в голосе с треском провалилась.

– Клей – незаменимая вещь! Я бы сказал, жизненно необходимая, учитывая собственный опыт. Если бы не он, я бы давно валялся на свалке, или и того хуже – был бы использован как вторсырье. Бррр! Даже думать страшно. У меня склеена правая рука в двух местах, правая нога склеена дважды в одном месте, голова тоже держится на плечах исключительно благодаря клею. Мне повезло, что мальчишка меня полюбил, вот и просит каждый раз отца починить мое тело. Выбрасывать не хочет, хотя отец не раз предлагал купить ему нового.

Тут волосы у меня зашевелились не только на голове. Благо, весь покрыт шерстью. Перспектива быть выброшенным меня мало радовала. Моя задача – как можно скорее «усвоить урок» и переродиться. Пора становиться хорошим мальчиком. Иначе ничего хорошего меня не ждет.

– Не завидую я тебе, Джон, – после некоторого молчания отозвался я.

Тот лишь улыбнулся. Или мне показалось? Улыбаться-то мы тоже не могли. Но меня определенно обрадовал тот факт, что тут есть еще кто-то, кроме меня. Значит, со скуки умереть мне не дадут. И тут до меня дошло:

– А «переселенцев» тут много?

– Только ты, да я, да мы с тобой, – весело ответил мой «коллега». – Было еще двое. Но одна исчезла из своего тела, видимо, перевоспитание прошло успешно. Вон, видишь, дракон валяется. А второго в теле Супермена Ричард выменял у друга на «бездушную» машинку.

Я перевел взгляд на кучу игрушек и нашел там дракона. Золотисто-зеленый, с гребнем через всю спину, изумрудными глазами и огромными крыльями. Да, красивый, ничего не скажешь. Интересно, что должна была вытворить женщина в прошлой жизни, чтобы ее душу поместили в дракона? Спрашивать об этом Джона я не стал, это не его история. Но стало как-то жалко, что здесь была женская душа, а я ее не застал. Было бы намного веселее.

На этом наш разговор с Джоном прервался. Я погрузился в свои мысли, а мой приятель по несчастью не стал лезть ко мне с разговорами, за что я ему был крайне благодарен. Мне необходимо было переварить произошедшее со мной за полдня.

И тут, разрывая тишину в клочья, снизу донесся восторженный возглас Ричарда. Приехали бабушка и дедушка. И, скорее всего, наши ряды ждало пополнение. Интересно только: подарок «живой» или нет?