По следам преступлений. Сборник

ИСПРАВЛЕНИЕ ОШИБКИ

УБОРЩИЦА, явившись рано утром убирать помещение конторы Строительно-монтажного управления (СМУ), остановилась на пороге, пораженная неожиданным зрелищемз двери конторы открыты настежь, в коридоре на полу шелестят от сквозного ветра откуда-то взявшиеся бумажки, двери в кабинет главного бухгалтера и в смежную с ним кассу оказались взломаны, а дверца сейфа, где хранились деньги, зияет пугающей пустотой.

«Вчера должны были выдавать зарплату, — поду мала женщина, — но деньги привезли поздно и вечером выдавать не стали…»

Нетрудно было догадаться, что ночью произошла кража.

Уборщица побежала на квартиру главного бухгалтера конторы. Тот позвонил в милицию и через несколько минут на место происшествия прибыла группа работников дознания.

Замки дверей и сейф были взломаны металлическим предметом небольшой ширины, о чем свидетельствовали повреждения и царапины.

На полу кассы эксперт после тщательного иссле дования обнаружил мелкую металлическую пыль, несколько волосинок и махорочную крупку.

Служебно-розыскная собака, взяв след, из кассы выбежала в коридор, побежала к комнате заведующего клубом СМУ Лисицына и через вторые входные двери помещения конторы, которые тоже оказались взломанными, бросилась к зданию женского общежития и там след потеряла.

Еще при осмотре места происшествия от работников СМУ стало известно, что вечером, накануне кражи, в клубе СМУ (клуб помещался в одном здании с конторой) играли в бильярд несколько мужчин (фамилии их были названы). Все они рассказали, что вечером, играя в бильярд, ничего подозрительного не заметили, кроме того, что заведующий клубом Лисицын раньше, чем обычно, попросил их уйти из клуба и сам, заперев обе входные двери в здание, дошел вместе с ними до перекрестка улиц и там повернул к женскому общежитию.

Тогда же работники дознания узнали, что Лисицын живет вместе с родителями, женат, но встречается с Галиной Комаровой, проживающей в женском общежитии.

Немедленно были допрошены подруги Галины и члены семьи Лисицына. Первые рассказали, что Галина вернулась на рассвете, была сильно чем-то расстроена и, сняв свои перчатки, попросила подругу сжечь их.

Родители и жена Лисицына заявили, что он вернулся домой рано вечером, а утром, как обычно, в 8 часов 30 минут утра, ушел на работу.

Вслед за этим работники дознания порознь допросили Лисицына и Галину Комарову.

Первой допрашивали Галину, которая вначале заявила, что пришла в общежитие в 10 часов вечера, затем, после предъявления ей протокола допроса подруг, подтвердила, что явилась домой только рано утром.

— Не ночевала я в общежитии. Почти всю ночь провела с Лисицыным в его кабинете, — всхлипывая, говорила она. — Долго слушали пластинки, пели, танцевали. У него в тумбочке оказалась бутылка коньяку. Он выпил много, я граммов пятьдесят. Лисицын уснул первым, потом я… Мне показалось, что ночью он куда-то уходил из комнаты. Я проснулась на рассвете, разбудила его… мы вышли из комнаты, пошли к выходу в сторону бухгалтерии… видим, двери сломаны. Лисицын боялся идти первым, поэтому пошла я. Увидела раскрытый сейф. Затем подошел Лисицын и, еще не видя кассы, сказал: «Все, все, обокрали кассу». Он взял меня за руку и вывел из кассы, спросил, бралась ли я руками за ручку дверей, я ответила, что нет. Но Лисицын взял мои перчатки и обтер ими не только ручки дверей кассы, но и другие. Я спросила: «Зачем?» Он ответил: «Чтобы не узнали по отпечаткам пальцев». Потом мы вышли на улицу через другие двери, они тоже были сломаны. Лисицын заставил меня идти по лужам и мыть в них туфли. Свои ботинки он тоже вымыл… Дворники уже начинали подметать улицы. Лисицын попросил меня идти впереди, сказав, что теперь, если пустят собак, не найдут нас по следам… Больше я ничего не знаю».

Лисицын категорически отрицал свое пребывание в клубе вместе с Галиной в ночь кражи, утверждая, что домой пришел рано вечером и о краже ничего не знает.

На манжетах его брюк дознаватель обнаружил металлическую пыль. По заключению специалистов, эта пыль была однородной с пылью, «айденной на полу кассы.

На основании всех этих. данных Лисицын был арестован.

В таком положении дело поступило в прокуратуру…

Основанием к аресту Лисицына служили показания тех мужчин, которые играли в бильярд и которых он попросил удалиться из клуба (ранее Лисицын разрешал им оставаться на ночь), показания Галины Комаровой о весьма странном поведении Лисицына на месте кражи и утром на улице, а также наличие на его брюках металлической пыли, сходной с пылью, обнаруженной возле кассы.

Однако этих данных было недостаточно для обвинения Лисицына в краже.

Хотя эти факты, известные следствию, являлись уликами против Лисицына, но они могли иметь и иное значение.

Лисицын рано попросил игроков выйти из клуба. Естественно, ие пытался же он вскрывать сейф в присутствии свидетелей? Но он мог попросить игроков удалиться и для того, чтобы остаться в клубе наедине с Галиной Комаровой. Это же возможно, — задавал себе вопросы следователь и сам отвечал на них.

Металлическая пыль могла попасть на брюки Лисицына, когда он заходил в кассу..

Зачем же потребовалось Лисицыну вытирать ручки дверей, на которых могли остаться отпечатки пальцев взломщиков? Зачем он делал это, если не причастен к краже? Почему обмыл свою обувь и заставил сделать то же Галину? Почему немедленно не заявил органам власти о краже?

Ответить на все эти вопросы было трудно, но и они находили какое-то логическое объяснение.

«Допустим, Лисицын совершил кражу, — раздумывал следователь… Тогда для чего же ему понадобилось приводить в клуб Галину?»

А если непонятное его поведение — только следствие трусости? Не исключено, что Лисицын боялся оставить какие-нибудь следы, опасаясь, чтобы кто-нибудь не узнал, что он и Галина оставались вдвоем в клубе? Ведь узнай только об этом жена, члены семьи — и неминуема семейная драма. А жена Лисицына готовится стать матерью…

Но почему же тогда Лисицын все-таки обтер ручки дверей, к которым ни он, ни Галина не прикасались?

Логического ответа на возникший вопрос следователь не находил, и только это заставляло его подозревать, что Лисицын причастен к краже.

Тщательно обдумывая и проверяя версию о причастности Лисицына, следователь установил контакт с работниками милиции и уголовного розыска.

С помощью участковых уполномоченных и общественности города он устанавливает много лиц, в той или иной мере осведомленных о происшествии, узнает о разговорах, предполагая проверить следственным путем сведения оперативного характера.

И вдруг при отборе донесений в одном из них говорится: из разговоров жителей одного дома стало известно, что сосед по квартире одного из собеседников получил письмо от брата, Белова Валерия, в котором оказалась такая строка: «Алик, — писал Белов, — ты когда-то мечтал о Крыме, о «Волге», об удовольствиях… Теперь я все это могу иметь…»

Сколько усилий пришлось затратить на то, чтобы среди всевозможных слухов, разговоров, предположений отобрать, выяснить те, которые, казалось бы, действительно касались кражи.

И вот еще блеснул один огонек. Беседа между двумя подростками.

— Знаешь, кто похитил деньги из кассы СМУ?

— ??????

— Те, кто украли деньги, завтра улетают из Южно-Сахалинска!

Этот-то разговор и оказался ключом к раскрытию преступления, к поимке преступников, находившихся в десятках тысяч километров от места совершения кражи, там, где они намеревались «прокутить» похищенные деньги.

Несколько дней потребовалось на установление точной даты отъезда воров, проверку списков пассажиров, улетевших на материк, и ниточка в руках следователя, у работников местного уголовного розыска.

В числе подозреваемых, вылетевших из города после кражи, был и автор уже известного нам письма Валерий Белов. В списке пассажиров значился и Юрий Красильников — его близкий приятель.

Так появились данные, несомненно, свидетельствующие о причастности новых лиц к преступлению.

Дальнейшая работа заключалась в поимке преступников, и сотрудники уголовного розыска Министерства охраны общественного порядка РСФСР Калабухов, Управления охраны общественного порядка Сахалинского облисполкома Рахматулин, Кочешков и другие в короткий срок смогли задержать их.

У Белова и Красильникова немедленно произвели обыск, в результате которого была обнаружена металлическая монтировка. Эксперт-криминалист подтвердил, что, судя по характеру повреждений, именно этой монтировкой взломаны замки дверей и сейф.

Сначала оба отрицали свою вину, но вскоре признались, что кражу денег из кассы СМУ совершили они.

Но… заканчивая свои показания, Белов вдруг решительно заявляет:

— Мысль совершить кражу принадлежит Лисицыну. Вечером, накануне кражи, он прибежал ко мне домой и сообщил, что в кассу привезли деньги. Утром, после ограбления, я передал ему за это тридцать тысяч рублей…

— В какое время Лисицын прибежал к вам домой? — равнодушно спросил следователь.

— Около девяти вечера.

— А точнее?

— По крайней мере между половиной девятого и девятью вечера, — после недолгого раздумья ответил Белов и как-то криво ухмыльнулся.

— Как он был одет?

— Зеленая шляпа, пальто, сапоги, — также несколько помедлив, процедил арестованный.

Следователь, не обнаруживая заинтересованности, продолжал задавать несущественные, на первый взгляд, вопросы и также спокойно выслушивал ответы.

— Лисицын заходил в дом, чтобы сообщить о деньгах?

— Нет, он постучал в окно, и я вышел к нему на улицу.

— Что вы делали потом?

— Зашел за Юрием, он охотно согласился пойти со мной…

— А где в это время был Лисицын?

— От моего дома пошел в контору проверить, нет ли там кого… В случае опасности он должен был повесить на окно тряпку. Мы подошли к конторе, тряпки на окне не было. Юрий взломал дверь… Дальше вы все знаете.

— Где вы передали Лисицыну тридцать тысяч?

— На другой день после кражи около кинотеатра «Луч».

— В какое время?

Здесь Белов снова, как бы напрягая память и что-то вспоминая, сделал паузу. Но молчание было недолгим.

— В восемь утра.

— Куда он положил деньги?

Они были в газетном свертке. Лисицын положил их во внутренний карман пальто.

— О чем вы в это время говорили?

— Он сказал, что идет на работу. Советовал, в случае чего, не признаваться ни в чем и пошел в сторону СМУ.

— Юрий знал, что Лисицын сообщил вам о возможности организовать кражу? — вдруг спросил следователь.

— Конечно. Когда мы шли на «дело», я ему рассказал об этом.

— Зачем вы посыпали махоркой пол в бухгалтерии? — поинтересовался следователь.

— Начитались детективщины, — рассмеялся Белов, — Юрик предлагал подошвы наших ботинок натереть селедкой. Лисицын же советовал мне разбросать по полу махорку или лучше нюхательный табак.

…Значит, если верить Белову, Лисицын — участник кражи. Но почему Белов обдумывает ответы? Почему не сразу отвечает на простые вопросы? Почему отвечает неуверенно, избегая встречного взгляда?

Все показания Белова следователю необходимо было тщательно проверить.

И следователь начал проверять их.

Оказалось, что Белов лгал. В вечер, предшествующий краже, Лисицын был одет в плащ, кепку и ботинки, с шести до девяти вечера никуда из клуба не отлучался. Об этом показали многие свидетели. После десяти с Лисицыным всю ночь была Галина Комарова.

На следующий день Лисицын был вызван в СМУ в шесть тридцать утра и оттуда никуда не уходил до прибытия милиции.

Наконец, Юрий Красильников, который давал правдивые показания, узнав о показаниях Белова, возмутился:

— Он трус! Лисицын старше нас. Белов все хочет свалить на него. Не верьте ему, он давно носился с мыслью обокрасть кассу, и помощников, кроме меня, у него не было.

— Видите, как он врет, — продолжал Юрий, — махорку-то рассыпать придумал я, а не Лисицын. Его я никогда не видел. Только после кражи узнал, что его посадили. А на ручках дверей отпечатков пальцев все равно не было. Мы были в перчатках.

Оставалось соблюсти формальность: произвести очную ставку между Беловым и Лисицыным.

— Знаете вы друг друга, имеете какие-нибудь личные счеты?

— Знаем, — следует ответ, — личных счетов нет у нас.

— Белов, вы подтверждаете, что Лисицын предложил вам совершить кражу денег и сообщил, что в кассу деньги доставлены?

— Да, — наклонив голову, отрывисто произносит Белов.

— Поднимите голову. Расскажите, как все это было…

Белов несколько секунд смотрит в напряженное, откровенно укоризненное лицо Лисицына, опускает взгляд и неожиданно кричит:

— Я все врал! Хотел, чтобы мне меньший срок дали, и поэтому валил на него. С нами он не был… Уведите меня…

Когда надзиратель вывел Белова из камеры следователя, Лисицын, тяжело опустившись на спинку стула, беззвучно зарыдал и его плечи — широкие, сильные— часто вздрагивали.

— Неясно одно, — следователь подошел к Лисицыну, — зачем вы вытирали ручки дверей, к которым, несомненно, прикасались руки преступников?

— Я так был ошеломлен, что, когда пришел в себя, не мог вспомнить, брался ли я за ручки дверей и дотрагивалась ли до них Галина. Страх за то, что о связи с ней узнают жена и мои родители, заставил меня вести себя так нелепо и глупо. Все именно так и было.

— Сегодня, — сказал следователь, подойдя к столу и собирая бумаги, — вас освободят. Домашние будут знать об этом, Галина, если хотите, тоже. Куда вы пойдете?

— После такого урока — домой, только домой! — еще не оправившись от волнения, произнес Лисицын и, с благодарностью глядя на следователя, добавил:

— Можно мне пожать вашу руку?

— Конечно, — улыбнувшись ответил следователь и пошел навстречу ему.