По следам призрака

ДЕЛО «БОРОДАЧА» Повесть

Занятый делом, Брагин не заметил, как в кабинет вошла секретарша.

— Андрей Павлович, вам пакет! — сказала она, остановившись возле стола.

Следователь молча кивнул, продолжая перелистывать страницы нового дела. Взгляд девушки упал на его волнистые волосы, скользнул по крепким, крутым плечам. Брагин поднял голову — взгляды их встретились. Смутившись, девушка быстро положила пакет на стол.

— Что-нибудь случилось, Ира? — чуть удивленно посмотрел на нее Брагин.

— Нет, нет! — растерянно сказала она. — Просто… просто я принесла вам…

Пожав плечами, следователь взял пакет и распечатал его. Лицо его, доселе суровое, напряженное, сразу посветлело.

Это были материалы из криминалистической лаборатории: документы, фотографии.

Он с улыбкой взглянул на секретаршу.

— Спасибо, Ирочка. Это то, что я ждал.

— Пожалуйста! — улыбнулась в ответ девушка и мелкими торопливыми шагами покинула кабинет.

Некоторое время Брагин сидел, уставившись на лежавшую перед ним пачку документов. «Что она таит в себе? Ключ к раскрытию преступления? Небольшую зацепку? А может, новые сомнения, переживания?»

Он отодвинул все прочие бумаги на край стола и стал торопливо разбирать полученные документы…

Заключение экспертов прямо-таки ошеломило. В категорической форме оно утверждало, что отпечаток пальца на обнаруженном на месте происшествия бумажнике принадлежит особо опасному рецидивисту Василию Бодяге, тому самому, что полгода назад бежал из мест лишения свободы.

Брагин вытащил из ящика стола пачку сигарет, которые держал «на случай душевного кризиса», и закурил. Задыхаясь и морщась от табачного дыма, поднял телефонную трубку и набрал номер.

— Добрый день, капитан! — с улыбкой произнес он.

— А, день добрый, старина! — отозвался начальник отдела уголовное розыска Крутиков. — Бьюсь об заклад, у тебя есть новости!

— Ты не ошибся. Только что получил материалы экспертизы…

— Что ты говоришь?

— Да. Они передо мной.

Следователь услышал, как пальцы Крутикова нетерпеливо забарабанили по трубке. На какое-то мгновение он представил лицо капитана, широкое, скуластое, с черными, живыми глазами. По этим глазам, всегда веселым, выражающим неиссякаемую энергию, Брагин, наверное, отличил бы Крутикова среди сотен людей, пусть даже внешне схожих с ним. В молодости Крутиков увлеченно занимался классической борьбой, даже достиг немалых успехов в этом виде спорта, но вскоре женился, и жена, как он сам любил выражаться в ее присутствии, «положила его на лопатки окончательно…»

— Да говори же, не тяни за душу! — раздалось на конце провода.

— Ты знаешь, кто оставил «автограф» на бумажнике убитого? — сказал Брагин, гася сигарету. — Не догадываешься? Оказывается, сам Бодяга к нам в гости пожаловал!

— Да ну?

— Вот тебе и ну. Сравнили отпечатки. Полное совпадение с большим пальцем левой руки! Ты представляешь? Есть еще данные… Было бы неплохо, если бы заглянул ко мне…

— Хорошо. Минут через десять буду.

Положив трубку, Брагин встал и прошелся по комнате. Итак, установлена личность убийцы. Точнее, одного из убийц. Теперь можно сказать уверенно: преступление совершено с целью ограбления.

Тревожной была последняя неделя. Один за другим два нападения на прохожих. Затем кража денег из кассы строительно-монтажного управления и, наконец, это последнее дело… Связь между преступлениями Брагин уловил сразу. Но данные о преступниках были весьма скудные. Грабители действовали внезапно и дерзко. Настолько внезапно, что ни один из потерпевших не смог сколько-нибудь вразумительно описать их внешность. А из допрошенных свидетелей только одна, случайно выглянувшая из окна старуха, утверждала, что у одного из грабителей была борода. Но если это так, то кто он, этот бородач? Где сейчас укрываются убийцы? Какие еще злодеяния они замышляют?

Походив по кабинету, следователь устало опустился в кресло. Мысли его вновь и вновь возвращались к взбудоражившему и поднявшему всех на ноги происшествию на улице Кривой…

…Кириллов возвращался домой поздно ночью. Он уже сворачивал в свой переулок, когда впереди вдруг, где-то совсем близко, раздался выстрел. Из переулка донеслись голоса, крики, тут же грянул второй выстрел. Затем послышался топот, неровный, угасающий, и все стихло.

Кириллов долго стоял, не решаясь заглянуть за угол. Но страх все более уступал любопытству. И когда он, выйдя из-за своего укрытия, решительно направился в глубь переулка, то увидел, что на тротуаре лежит человек. «Убитый!» — с тревогой подумал Кириллов и подошел ближе.

Да, он не ошибся. На тротуаре, распластав руки, лежал мертвый человек. Широко раскрытые, будто застекленевшие от лунного света глаза смотрели на него с коварной усмешкой. Рука сжимала нож…

Обуреваемый страхом, Кириллов бросился было бежать, но не успел сделать несколько шагов, как споткнулся о чье-то тело, которое сразу не заметил, и упал, больно ударившись об асфальт. Руки ощутили под собой кровь…

В убитых опознали начальника цеха одного из местных заводов Виктора Симонова и его двоюродного брата Федора Леонова, возвратившегося недавно из заключения.

Осмотр места происшествия продолжался почти до утра. Брагин и помогавшие ему оперативные работники милиции приняли неотложные меры. Была организована погоня «по горячим следам», но безуспешно. Сотрудники уголовного розыска пустили служебную собаку. Тоже тщетно. Следы затерялись в трехстах метрах от места происшествия на территории городского рынка. То единственное, чем мог утешить себя следователь, представлял пустой кожаный бумажник, обнаруженный возле трупа Симонова. Узнать, кому он принадлежал, оказалось делом нетрудным. Жена Симонова, которую тотчас известили о происшедшем, увидев бумажник, лишь простонала: «Из-за денег несчастного…»

Допрос свидетеля Кириллова, который начал следователь сразу же, сначала не содержал в себе ничего полезного. Не в меру испуганный, свидетель без конца повторял одно и то же, рассказывая сбивчиво, как возвращался домой, как услышал выстрелы, как обнаружил убитых, пока… пока не упомянул о пивной, где коротал тот вечер.

Это сообщение насторожило следователя.

— Вы ничего там особенного не заметили? — спросил он.

И тут Кириллов оживился, заговорил свободно и уверенно, забыв, казалось о пережитом:

— В пивной? Да все было, как вчера, как раньше, как год назад… Вот только разве один тип… Расстроен был чем-то бедняга. Все стоял в углу возле столика и тянул кружку за кружкой. А как выскреб из кармана последнюю мелочь, то руганулся так, что стены дрогнули. А потом вдруг стал плакать, жаловаться на свою жизнь. Никто, мол, его не уважает, и за человека считать не хочет. Видать, не дошел еще до кондиции… Я хотел было помочь ему по-братски, а тут подходит к нему какой-то бородатый, показывает бутылку водки и начинает этак по-дружески, по-свойски что-то говорить. Тот, гляжу, успокоился, притих. А потом и вовсе сдружились. Разговор у них пошел…

— О чем же они говорили?

— Да бог их знает. В пивной стоял шум…

— А не скажете ли, сколько примерно лет бородатому и как он был одет?

Кириллов задумался.

— Сколько лет, не скажу. А одежда… По-моему, он был в пиджаке. То ли сером, то ли синем…

— Ну, а что было дальше?

— Потом бородатый ушел.

— Ушел? Куда?

— К своему столику, конечно.

— Почему, конечно?

— Да потому, что там его ожидал приятель. Собутыльник — так будет правильней, наверное.

— Тоже бородач?

— Не знаю, — пожал плечами Кириллов. — Он стоял спиной ко мне. Коренастый такой, широкоплечий. В кожаной куртке. Это я запомнил точно. Я сам собираюсь такую купить.

— Ну, а потом. Что было потом?

— Я просто перестал обращать на них внимание. Побыл там еще немного и пошел в кино…

После допроса следователь повел Кириллова в морг. Там быстренько все подготовили для опознания.

Брагин подошел к столу, на котором лежал покойник, и, откинув простыню, кивнул Кириллову:

— Подойдите сюда!

Посмотрев на убитого, Кириллов поморщился и отрицательно покачал головой. Стоявший в стороне судебный медик по знаку Брагина снял покрывало со второй кушетки, на которой покоился труп Леонова.

Кириллов несмело подошел к кушетке, и лицо его еще более побледнело. Некоторое время он стоял, не отрывая глаз от покойника, а затем сдавленно произнес:

— Да, это он… К нему в пивной подходил бородатый…

Как показало вскрытие, и Симонов, и Леонов оба убиты из короткоствольного дробового оружия — «обреза».

— Похоже, стреляли два человека и с разных позиций, — констатировал судебно-медицинский эксперт.

Это было все, чем располагал Брагин до сегодняшнего дня.

Теперь же он знал: перед ним опытный, ловкий, коварный противник. Судя по всему, борьба предстоит тяжелая. Как скоро и чем она завершится?

Брагин вспомнил своего старшего друга и наставника следователя Каретникова, с которым познакомился еще на практике, будучи студентом юридического института. Странный человек… Всем он почему-то казался неуклюжим и тяжелым на подъем. Забавно было видеть, как этот высокий плечистый дядька заваривал в кабинете кофе, а затем, причмокивая, пил его, разглядывая одновременно какое-нибудь вещественное доказательство вроде ножа или кастета. Однако работал Каретников как одержимый. Обладал удивительной выдержкой и был непревзойденным мастером «по раскалыванию» преступников.

«Формула следственной работы, брат ты мой, это — вчера, сегодня и завтра… — любил поучать Каретников молодых и тут же принимался рассуждать: — Вот скажи, что ты сделал сегодня? Произвел обыск? Хорошо. А сделал ты это потому, что узнал: похищенные вчера вещи — в квартире подозреваемого. Ведь так, не правда ль? А завтра ты наверняка предъявишь изъятые вещи для опознания или, скажем, назначишь товароведческую экспертизу. Так вот и дальше… А попробуй замкнуться в рамках сегодняшнего дня, зачеркнув вчерашний и пренебрежительно оттолкнув завтрашний. Запутаешься. Запутаешься, как муха в паутине, и не раскроешь преступление. А его раскрыть надо. Надо, друг мой, чего бы нам это ни стоило…»

Философствовал старик, пока однажды не нашли его в кабинете припавшим к столу. Врачи констатировали смерть от инфаркта…

Интересно, что бы сейчас сказал Каретников? Впрочем, в его практике такие преступления, наверное, тоже встречались…

Размышления Брагина прервал появившийся в дверях Крутиков. Лицо капитана выглядело усталым, но глаза — в них по-прежнему светилась радость жизни…

— Ага, вот и в твоем кабинете запахло табачищем! — шутливо заметил он, протягивая следователю руку.

Брагин крепко пожал ее:

— Рад тебя видеть, дружище!

Крутиков придвинул стоявшее рядом кресло и сел, с блаженством откинувшись на спинку.

— Слышал краешком уха, будто собираешься брать преступников за бороду? — сказал он, улыбаясь, и скользнул взглядом по столу, на котором лежали материалы экспертизы.

— Где уж там за бороду! За волосинку бы! — отшутился Брагин.

— Наделал ты шуму с этой экспертизой! Мы уже разослали повсюду ориентировки, запросили данные о личности Бодяги. Надо нащупать его связи…

Взгляд начальника угрозыска опять упал на стол следователя.

— Можно? — Он протянул руку и взял фотографию с изображением темного полукруглого пятна, состоящего из спиралеобразных линий. — Отпечаток его пальца? — спросил, нахмурившись. — Да… лапы у него, видать, огромные… — Он положил фотографию на место. — Впрочем, это неважно. Лишь бы встретиться, встретиться, а, Андрюша!

Крутиков даже чуть привстал от нетерпения.

— Вот, вот, тебе только скажи, — поддел его Брагин. — Погоня, сирена, прыжок! — И Васька растерянно глядит на дуло пистолета… Точно, как в популярном детективе.

Следователь встал, прошелся по кабинету.

Лицо его сделалось серьезным, задумчивым. Голубые с прозеленью глаза напряженно сузились.

— Нет, — обронил он. — Тут, как когда-то сказал наш почтенный коллега Порфирий Петрович из романа Достоевского, дело фантастическое, мрачное дело, современное… Мы установили личность преступника — это хорошо! Но увы, дружище, торжествовать победу и бросать в воздух чепчики еще рано.

Брагин подошел к Крутикову и положил ему руку на плечо.

— Ты учти, Женя, Бодяга — матерый волк. Ведь его уже разыскивают полгода. Этот беглец умеет заметать следы. Теперь же, после того как дал волю своим звериным инстинктам, он будет настороже вдвойне. По существу, сейчас у него один выход: отсидеться где-нибудь. Дождаться затишья, так сказать. Судя по всему, так он и делает. И боюсь, пройдет слишком много времени, прежде чем снова даст о себе знать.

— Ну, и что ты предлагаешь? — На лице Крутикова появилось такое выражение, словно Брагин завлек его на необитаемый остров и оттолкнул от берега единственную лодку, на которой еще можно было добраться до суши.

— Надо напасть на след бородача! — решительно сказал Брагин. — Напасть во что бы то ни стало и как можно скорее. Тогда мы придем к его логову, где бы он ни прятался.

Крутиков придвинул кресло ближе к столу, заинтересованно прислушался: что ж еще?

— Эксперты провели любопытные исследования. — Брагин разложил перед оперативником документы, таблицы, фотографии. — Вот посмотри, на рукояти ножа обнаружены отпечатки пальцев убитого Леонова. Похоже, перед смертью он пытался напасть на кого-то. Вряд ли этим человеком мог быть его брат Симонов, который убит там же. А если это так, то не мог ли им быть один из грабителей? На ноже нет следов крови. Зато на нем обнаружены микрочастицы синтетической ткани. Отчего они могли появиться? Надо полагать, от соприкосновения лезвия ножа с тканью. Вполне возможно — с той, из которой сшита одежда одного из преступников. В таком случае почему бы не допустить, что нож Леонова зацепил одежду бородача?

— Почему именно бородача, а не Бодяги?

— Из показаний Кириллова видно, что Бодяга в тот вечер был в кожаной куртке…

— Да, да, я совсем забыл, — махнул рукой Крутиков.

— Значит, — продолжал Брагин, — наш бородач не так уж таинствен. У нас есть его словесный портрет, пусть скуповатый. Зато теперь можем добавить к нему еще и одежду из синтетической ткани. Кстати, ткани серого цвета — экспертиза определила и это. Ну и, наконец, возможные следы от ножа на одежде… Не так уж плохо для оперативника, а?

Поразмыслив немного, следователь добавил:

— Бородач, надо полагать, чувствует себя в меньшей опасности, чем Бодяга. И он должен, обязательно должен чем-то выдать себя.

— Ты все-таки думаешь, этот субъект из местных?

— Я уверен в этом, — ответил Брагин. — Неспроста же Бодяга нашел пристанище именно в нашем городе. А это удачное бегство с места происшествия? Несомненно, бородач хорошо знает город…

— Этот бородач… — с досадой произнес Крутиков. — Он уже по ночам мне снится. И что за мода пошла на бороды! Куда ни глянь — одни бородачи. Но и это еще полбеды. Беда в другом: бородач наш, в конце концов, может оказаться вовсе и не бородачом…

— Может случиться и так, — согласился следователь. — Но это не меняет дела. Мы обязаны найти его, кем бы он ни был…

С минуту оба сидели молча.

— А тебе, Андрюша, не кажется, — первым нарушил молчание Крутиков, — что нам не мешало бы хорошенько проветриться? — Он встал и подошел к окну. — Вечер-то какой сегодня! Постой, как это говорят старики… Если вечер красный, будет утро ясным. Так, что ли? Завтра как раз выходной. Не махнуть ли нам на Тихую? Говорят, подлещик поигрывает…

— На Тихую, так на Тихую, — вздохнул Брагин.

Туман, неподвижно висевший над сонными берегами, постепенно рассеялся: на чистой глади реки заалел тонкий румянец — отблеск ранней зари. В прибрежных кустах защебетали, запорхали птицы. Откуда-то с лугов, лежащих за рекою, донеслось ржанье лошадей, слышались голоса табунщиков.

Брагин сложил в кучу сухие ветки, сучья, чиркнул спичкой и, сидя на корточках, стал ждать, пока пламя наберет сил, прорвется сквозь дымовую завесу, начнет стрелять искрами.

Наблюдая за яркой, быстро нарастающей пляской огня, он вдруг почувствовал, что не один: кто-то чужой находится поблизости и наблюдает за ним. Он искоса взглянул вправо, влево, чуть привстал и обернулся назад. Точно, в листве раскинувшегося позади кустарника заметил чье-то смутное, прикрытое козырьком фуражки лицо. Что было нужно этому человеку, следователь не знал, но две темные щели под козырьком были направлены прямо на него — это он ощущал явственно.

Брагин повернул голову и выпрямился. Сердце билось в какой-то неясной тревоге. Казалось, еще миг и за спиной у него грянет выстрел. А там…

Взяв себя в руки, он сжал кулаки, резко повернулся назад и с удивлением увидел: в кустарнике уже никого нет. Листья словно застыли. Ни звука, ни шороха.

«Что за чертовщина!» — стоял в недоумении следователь. Ему хотелось окликнуть неизвестного, полазить по этому таинственному кустарнику, но что бы он мог предпринять или хотя сказать в свое оправдание, если бы даже там оказался этот человек, по существу лишь смотревший на него и не причинивший ему никакого вреда…

Он еще долго сидел у костра, потом, поставив греться котелок с водой, спустился к песчаной косе, где находился Крутиков.

— Ты что такой сумрачный? — спросил тот, как-то странно посмотрев на следователя.

— Да вот, тип один лазил… там, в кустарнике… — неохотно ответил Брагин.

— Лазил? Ну и что?

— Не понравилось мне это…

— Пьяный, что ли?

Брагин лишь пожал плечами.

— Ладно… Скажи лучше, как твои рыбацкие дела?

— Дела швах, — уныло произнес Крутиков, подергивая лесу. — Кружатся возле поплавка, как дети вокруг елочки, а насадки словно не видят. Хитрая пошла рыбешка. Ученая, как говорят рыбаки…

— Я поставил воду… на всякий случай, — сказал Брагин и, взяв удочку, устроился рядом.

Несколько минут они сидели молча.

С середины реки доносилось тихое, вкрадчивое шуршание. Это вода, огибая с двух сторон маленький зеленый островок, омывала его тенистые берега, играла с листвой низко склонившихся ив. Поднявшееся над горизонтом солнце уже золотило поверхность реки.

— И до чего же хорошо здесь, посмотри только! — не сдержался Брагин. — Честное слово, поставил бы вот на этом месте хижину и пожил месяца два неотлучно, как отшельник.

— Ишь чего захотел, — тихонько засмеялся Крутиков. — А кто же будет идти по следу бородача? Нияз Ахметович? Пожалел бы старика…

— Старик… — с укором взглянул на него Брагин. — Этот старик, если хочешь, двоих таких, как мы, за пояс заткнет!

— Говорят, суховат очень… Это правда?

— Шигапов? — вскинул брови следователь. — Ну, знаешь… Только тот, кто не работал с ним, может утверждать такое. Шигапов — большой души человек! — Он подумал о чем-то и, улыбнувшись, продолжал: — Не стану таить греха, в первое время я и сам относился к Ниязу Ахметовичу так, как иногда привыкли относиться мы, подчиненные, к своему руководителю, упрекал его в душе за излишнюю придирчивость, педантичность. Однако вскоре понял, под этой педантичностью скрывалось другое.

— Что именно?

— Требовательность. Требовательность к себе и к людям. Да, это так… — Брагин словно бы спохватился: — Слушай, а ты видел его на торжественном собрании, посвященном Дню Победы? Каков хват, а? Вся грудь в орденах и медалях — солнце и то блекнет!

— А где он воевал?

— На северном флоте. Есть у Нияза Ахметовича и своя история. Сторожевой корабль, на котором он плавал штурманом, был торпедирован немецкой подводной лодкой. Шигапов, озябший, изможденный, более двух суток блуждал по морю на куске льдины, пока его полумертвого не подобрали английские матросы.

— Откуда ты узнал все это? — интерес Крутикова к прокурору, казалось, начинал приобретать какой-то живой смысл.

— Откуда? Во всяком случае не от самого Шигапова…

— Познакомить бы его с моим отцом, — задумался Крутиков. — Не наговорились бы, наверное. Старик тоже много воевал и любит вдаваться в воспоминания…

— Твой седой полковник… Он еще продолжает работать?

— Нет, ушел на пенсию. Хватит, сорок лет отдал службе в милиции. Сейчас пишет мемуары о ликвидации банд в лесах Брянщины. Я уж думаю, не решил ли на старости лет оседлать Пегаса?

— Вполне возможно. А ты, стало быть, продолжаешь его традиции?

— Да что там традиции. Если бы Петька Хворонов, что жил у нас во дворе, лупил бы тебя так же, как и меня, и ты бы без раздумий подался в милицию. — В глазах капитана играла лукавая смешинка.

— А над кем измывается сейчас этот Петька Хворонов?

— Кандидат технических наук. Отец четверых детей. Ну как поднимешь против такого меч возмездия?

Приятели рассмеялись.

— Тс-с, — вдруг насторожился следователь, — кажется, клюет!

Он медленно привстал, изогнулся и дернул за удилище. Затрепетавший было на крючке подлещик, дойдя до поверхности воды, блеснул чешуей и скрылся в зеленой глубине.

— Сорвался! — с досадой хлопнул себя по колену Брагин. — Плакала теперь наша уха.

— Да, рыбаки мы с тобою, надо признаться, неважные, — вздохнул Крутиков и кивнул в сторону: — Зато тому вон везет, как черту.

Только тут Брагин заметил возле берега, метрах в тридцати от них, небольшую лодку и сидящего в ней рыбака. Стал наблюдать за ним. Не прошло и минуты, как рыбак вскинул удилище: на леске серебряным колечком заблестела уклейка. Едва он успел отцепить рыбу, как потянуло другую леску. На этот раз на дно лодки упала приличная сорожка. От зависти у Брагина засосало под ложечкой.

— Кто это? — поинтересовался он.

Крутиков покосился на рыбака:

— Дудин Иван Ильич, колхозный пасечник. В прошлом незаменимый лодочник. Царь реки, так сказать. — Он подмигнул Брагину. — Пойдем-ка поинтересуемся, на что он ловит. Авось повезет и нам.

…Услышав приветствие, рыбак сложил снасти и подплыл к уберегу. Лет ему было пятьдесят, высок, худощав. Невыразительное, простоватое лицо с небольшими светло-голубыми глазами, плохо выбритые щеки.

— Ну, и подсекаете вы рыбешку, Иван Ильич! Аж завидки берут, — начал разговор Крутиков, приставляя к папиросе рыбака зажигалку.

Лодочник улыбнулся, обнажив неровные редкие зубы.

— А они, как бы это сказать, по знакомству мне попадаются. Выслуживаются, значит.

— Сказали бы хоть, на что и как ловите?

— Может быть, и скажу.

Все трое уселись на песок.

— Ну, как дела у вас в Крутовке? Какие есть новости, приключения? — спросил Крутиков, пуская кольца дыма.

— Да у нас-то ничего, — отмахнулся лодочник, — а что до приключений, так они небось чаще у вас случаются.

— Не говорите, Иван Ильич, — вздохнул Крутиков.

— И что за наваждение, — возмущенно произнес Дудин. — Живешь, будто хорошо. Все равно нет-нет да и выкинут штуку. — Он многозначительно помолчал. — Не нашли еще тех-то?

— Ищем! — ответил начальник угрозыска.

Лодочник сочувственно закивал головой.

— Видать, важные птицы, — сказал в раздумье, — не раз, наверно, сидели за решеткой. Знаем мы этих прохвостов. Отсидят положенное и домой. Им бы за ум взяться. Ан нет! Их все в болото тянет.

Крутиков вскинул брови:

— Вы бы яснее говорили, Иван Ильич.

Бросив на песок окурок, лодочник наклонился к капитану и чуть тише, чем разговаривал только что, произнес:

— Не хочу я вас уму-разуму учить. Зачем мне это? Но вот взять хотя бы соседа моего Тишку Краснова…

— Разве он вернулся?

— То-то оно и есть. Три месяца, как вернулся. А вот котелок, говоря по-рыбацки, все на тех же углях варится.

— Что вы имеете в виду, Иван Ильич? — спросил Крутиков, краем глаза посмотрев на Брагина: само собой — слушает, хоть и виду не подает.

— Тут, может, ничего и нет особенного, — пожал плечами Дудин. — Да вот только нехорошо как-то получается. Не успел человек за порог тюрьмы ступить, а уже с подбитым глазом ходит.

— Подрался, наверное, где-нибудь, — вмешался в разговор Брагин.

— Что-то вроде этого. — Недельку тому назад он исчез куда-то. Жена его всю ночь по деревне искала. А он вернулся на рассвете исцарапанный весь да избитый. — Лодочник зашнуровал ботинок и, махнув в досаде рукой, добавил:

— Да пропади он пропадом. Мне что — детей, что ли, с ним крестить.

Покашливая, он поднялся:

— Пойду, пожалуй. А то обидятся рыбки. — Прежде чем сесть в лодку, Дудин обернулся: — На пареный горошек ловлю. Попадаются…

Переглянувшись, Брагин с Крутиковым тоже встали и направились к костру.

Дом Красновых находился на краю деревни.

Брагин и Крутиков зашли в небольшой, чисто убранный двор, где их встретила хозяйка. Это была маленькая, худенькая женщина, не по годам морщинистое лицо которой говорило о выпавших на ее долю тяжелых испытаниях. Увидев человека в милицейской форме, она побледнела, растерянно опустила руки.

— Мы хотели бы поговорить с Красновым. Где он? — обратился к ней Крутиков.

Женщина показала рукой на сарай:

— Там отдыхает…

Краснов лежал на топчане и курил. Искоса посмотрев на вошедших, бросил папиросу в стоявшее возле топчана ведро и нехотя сел. Взгляд Брагина сразу же упал на густую русую бороду и огромный синяк под глазом. Краснов, видимо, уловил этот взгляд. Его руки нервно задвигались. На них тоже виднелись синяки и ссадины…

— Что же это ты, Краснов, — укоряюще сказал Крутиков, — вернулся в родные края и до сих пор не удостоишь нас своим посещением. Порядок-то соблюдать надо, а?

— Виноват, начальник, — нехотя улыбнулся тот, — собирался к вам, да вот вы опередили чуток. Никак не могу прийти в себя. Что ни говори, а все-таки семь годиков отбухал. От звонка до звонка.

— Говорят, в город-то часто ездишь. Мог бы заодно и к нам заглянуть. — Капитан испытующе посмотрел на Краснова. Тот сразу помрачнел.

— Ты меня знаешь не первый год, начальник, — произнес глухим голосом. — А раз так, то говори сразу, зачем пришел?

Брагин словно ждал этого вопроса.

— Вы были в городе в ночь на седьмое августа? — спросил, глянув в упор на Краснова.

— Да, был.

— Где именно?

— У своего дяди Кузьмина Сергея Ивановича.

— С каким-нибудь делом?

— Нет, у него были именины.

— Его адрес?

— Улица Пушкина, дом девять, квартира пять.

— Кто еще там был?

— Его знакомые. Я их не знаю.

— Во сколько ушли от Кузьмина?

— Около двенадцати ночи.

— Шли пешком?

— Нет, ехал на велосипеде.

— Во сколько вернулись домой?

— В четыре утра.

— Так поздно?

Краснов был спокоен. И тем не менее рука его потянулась к пачке с папиросами. Он прикурил, посмотрел на свои ободранные руки и сказал:

— Упал я в поле. Когда домой возвращался.

— Где ваш велосипед?

Краснов пожал плечами:

— Не знаю. Помню, заходил в какую-то лесопосадку. Может, там и оставил.

— Туманно… — с подозрением посмотрел на него следователь. И так как допрашиваемый молчал, добавил: — Придется до выяснения некоторых обстоятельств вас задержать.

— Дело ваше… — стал медленно подниматься с топчана Краснов.

— Опять что-нибудь натворил? О, боже! — всхлипнула жена, когда его стали уводить из дома.

Краснов повернул к ней угрюмое бородатое лицо и процедил сквозь зубы:

— Разберутся…

Кузьмин показал: Краснов пришел к нему в девятом часу, когда за столом уже вовсю царило веселье. Пожурив племянника за опоздание, он усадил его за стол и налил стакан водки.

— До дна. Не будешь в другой раз опаздывать!

В это время к Кузьмину подошла жена и сказала, что в прихожей ждет человек. Нежданным гостем оказался сослуживец Виктор Симонов.

Накануне Симонов с его помощью приобрел мотоцикл с коляской, и хозяин сразу догадался: приход сослуживца связан с этой покупкой.

— Извини, что не ко времени, но я пришел рассчитаться, — сказал Виктор. — Но сначала… сначала возьми гостинчик в честь твоего дня… Армянский. Только что прихватил случайно в магазине. — Он извлек из кармана бутылку коньяка и с видом, не терпящим возражения, сунул ее Кузьмину в руки. Тут же вытащил из внутреннего кармана пиджака туго набитый бумажник. — А это за мотоцикл. Отдашь кому следует. Потом все оформим как надо. Мотоцикл хороший. А то ведь всякое…

— Ну-ну! — остановил его Кузьмин. — Не время и не место для таких операций. Рассчитаешься в конторе завтра сам.

Он пригласил гостя в зал. За столом разговорились. Симонов с горечью поведал ему, что неделю назад вернулся из заключения его двоюродный брат Федька Леонов, которого он устроил на завод, но, проработав два дня, Федька запил и больше не появлялся.

— И когда только непутевый ума наберется, — ругал Виктор брата.

Сидящий напротив него Краснов, чьи глаза уже были мутными от хмельного, заметил со злостью:

— Ишь ты, умник какой выискался!

Гости стали расходиться лишь к полуночи. Кузьмин вызвался было проводить Симонова, но тот рассмеялся.

— Что ты, я и сам дойду. А если кому вздумается поперек пути встать, так бог меня силой не обидел…

Проводив гостей, Кузьмин не спеша вернулся в дом и, заметив отсутствие племянника, спросил у жены, куда он подевался.

Жена удивленно посмотрела на него.

— Ты что, не заметил? Он сразу ушел… вслед за этим… Симоновым.

Прокурор медленно листал дело. Время от времени задерживался на той или другой странице, то хмуря, то вскидывая вверх свои густые, нависшие над глазами брови.

Брагин с вниманием следил за ним.

Вот прокурор прервал чтение, вздохнул и сказал, подняв убеленную сединою голову:

— Скажите, Андрей Павлович, ваш вывод о причастности Краснова к убийству окончательный?

— Видите ли, Нияз Ахметович, — ответил Брагин после некоторого молчания. — Я не берусь, в категорической форме утверждать, что Краснов — убийца. Но многое, очень многое заставляет думать о его причастности к этому преступлению. Еще только вчера я терзался сомнениями. Но сейчас, когда выяснилось, что на именинах у Кузьмина были и Симонов, и Краснов, причем последний исчез сразу после ухода Симонова, сомнения мои рассеялись.

Выслушав следователя, Шигапов снова склонился над делом. Тонкие губы его напряженно сжались. Он перевернул несколько листов и испытующе посмотрел на следователя:

— Но ведь, скажем, тот же Кириллов не опознал Краснова. Не дал положительных результатов и обыск.

— Да, Кириллов полагает, что Краснов ниже ростом и выглядит значительно моложе бородача. Но следует учесть, однако, что в первичных показаниях Кириллов не смог дать детального описания бородача. Он не запомнил как следует даже его одежды.

— Гм… — задумался Шигапов. — Ну, а что удалось узнать о связях Краснова с Бодягой?

— Жена и соседи утверждают, что никто из посторонних в доме у Красновых не появлялся. Но открылось одно обстоятельство… — Брагин раскрыл папку и, вынув оттуда телеграмму, протянул ее прокурору. — Вот, получил сегодня от Крутикова. Оказывается, Краснов когда-то отбывал наказание в одной колонии с Бодягой.

Прокурор долго смотрел на телеграмму. Потом вложил ее в дело и снова обратил свой взгляд на Брагина.

— Против Краснова, действительно, свидетельствует многое, — сказал он. — Но давайте попробуем рассудить так. Нам известно, что в прошлом Краснов трижды судим за грабежи и кражи. Это настораживает, несомненно. Но вместе с тем напоминает нам: у Краснова большой опыт. Впрочем, он уже доказал это. Я помню его дело об ограблении колхозной кассы в Шумиловке. Почти полгода нам пришлось тогда гадать на кофейной гуще… А теперь посмотрите: в двенадцать от Кузьминых уходит Симонов. Следом исчезает Краснов. Вскоре после этого Симонова находят ограбленным и убитым. Не слишком ли примитивно для такого уголовника, как Краснов? Да и старт на велосипеде, честно говоря, выглядит несколько комично. Кстати, нашли ли его велосипед?

— Нашли. Лежал в лесопосадке, недалеко от дороги. Вот только не удалось установить место падения. Все размыло дождем.

Прокурор чуть прищурил глаза.

— Ну, а этот лодочник. Откуда ему стали известны такие подробности о похождениях Краснова в ту ночь?

— Да деревня ведь… Соседство, всякие разговоры… — повел плечами Брагин.

— Нет-нет, это обстоятельство надо…

Телефонный звонок не дал ему договорить. Шигапов поднял трубку.

— Слушаю, — сразу же нахмурил брови. — Где? Когда стало известно? Хорошо. Сейчас прибудет Брагин.

Он положил трубку.

— Звонил участковый инспектор Егоров. На Тихой утонул человек. Придется выезжать тебе…

На берегу толпился народ. Несколько человек, стоя по пояс в воде, шарили по дну реки длинными баграми. Выстроившиеся у воды деревенские бабы всячески поучали их, шумя, как стая встревоженных гусей.

Из толпы навстречу Брагину и Крутикову вышел участковый инспектор Егоров. Подал Брагину старую намокшую фуфайку и коротко проинформировал:

— Исчез лодочник Дудин. Его одежда. Нашли утром на берегу, — показал он рукой на кусты. — Там вон лодка…

Брагин и Крутиков узнали ее без труда. На этой лодке пасечник подплывал к ним два дня назад во время рыбалки. На дне лодки лежало сломанное весло. Неподалеку, у самой воды, валялся кирзовый сапог.

— Это все? — спросил Брагин, осмотрев лодку.

— Да, чуть не забыл! — спохватился Егоров. Он повернулся к песчаной косе: — Принесите-ка пиджак!

Босоногий мальчишка подбежал к участковому и протянул мокрый скомканный пиджак. Егоров развернул его и тоже отдал следователю:

— Это его. Только что вытащили из воды…

Сфотографировав место происшествия и составив протокол, Брагин сказал участковому:

— Мы еще вернемся сюда. А сейчас я хотел бы взглянуть на дом Дудина.

Вместе с начальником уголовного розыска, председателем сельсовета и двумя женщинами, одна из которых — соседка Дудина, прошли в открытую настежь калитку. Посреди небольшого дворика стояла старенькая покосившаяся избушка. Стекла на окнах серые от пыли, ставни в трещинах. Со стен местами свисала позеленевшая пакля.

— Вот это и есть хижина Дудина, — сказал председатель и, покачав головой, добавил: — Срам какой… А ведь предлагали построить приличный дом.

Скромно выглядела и внутренность избы. Узкая металлическая кровать, кухонный стол, шкаф со старыми книгами да пара стульев — вот все, что занимало две крохотные комнатки. На столе возле немытой посуды валялись остатки лука, колбасные кожурки.

— Я посмотрю тут кое-что, — сказал Брагин Крутикову, — а ты проверь соседнюю комнату.

Подойдя к столу, следователь заметил среди остатков пищи кусочек скомканной бумаги. Он развернул его. Стоявшие чуть поодаль женщины вытянули головы, пытаясь рассмотреть находку.

— Подойдите, подойдите поближе, — пригласил следователь и прочитал вслух, медленно выговаривая слова:

«Уж больно зарвался ты, Ильич. Выследили мы: с ментами, оказывается, снюхался. Рыбку им помогаешь ловить. Друга нашего Тишку заложил, паскуда, Может, ты и с нами хочешь сыграть такую шутку. Ничего у тебя не выйдет. Мы уже тут все обмозговали насчет тебя. Будешь лежать на дне речушки и кормить рыбешек, которых ты больно ловко сажал на крючки. У нас на счету каждый твой шаг. Так что недолго осталось смердить козлиной голове твоей».

Ниже стояла неразборчивая подпись.

Прочитав записку, следователь обратился к женщинам с вопросом:

— Скажите, вчера вы тут ничего особенного не заметили?

— Да вроде бы ничего, — заговорила старушка, соседка Дудина. — Вот только чудной он какой-то был вчера, Иван Ильич наш. Пришел, значит, к Трофиму, мужу моему, трясется весь, мается. Эх, говорит, большую беду я на себя накликал. Несдобровать мне теперь. Они, говорит, ни за что меня не простят. А кто это они-то, не говорит сам. Потом выпили с Трофимом моим по стаканчику, гляжу — успокоился. Пойду, говорит, спать, устал очень. Ежели случится что со мной, не поминайте, говорит, лихом. Да с тем и ушел. — Соседка окинула печальным взглядом стены комнаты, лежащие на столе кожурки и чуть всхлипнула. — Одинокий он был, Иван Ильич-то. Не якшался ни с кем. Даже женушки не имел, горемышный…

Прихватив записку, Брагин с председателем и понятыми прошли в комнату, где находился Крутиков.

— Ну, что тут у тебя? — обратился следователь к капитану, который, присев на корточки и приподняв коврик, с каким-то пристальным вниманием глядел на пол.

— Смотрите, — сказал Крутиков, показывая на доску, — между половицами везде грязь, а здесь в щелях чисто, словно вынимали доску и лазили под пол… — Он немного подумал и попросил председателя сельсовета принести топор.

Когда тот вернулся, капитан взял у него топор и, засунув острием в щель, довольно легко вывернул половицу, засунул руку в дыру, пошарил в ней.

— Ну, что я вам говорил! — вытащил он наружу охотничий патронташ. — Отличная находка, не правда ль? Забыли, видать, второпях…

В патронташе не хватало четырех патронов.

Краснов был угрюм и зол. Узнав, что его привели на очередной допрос, он недовольно посмотрел на следователя.

— Опять трепать нервы? Ну, давайте, давайте. Можете задавать хоть тысячу вопросов, а у меня ответ один: никого не убивал, ничего не знаю! Понятно?

Брагин оставался невозмутим.

— Да не кипятитесь вы, Краснов, — с укором произнес он. — Будто у вас одних нервы. Давайте поговорим без обиняков. В ту ночь вы находились в городе, добирались домой. Может быть, все-таки видели…

— Не тяни ты из меня жилы, начальник! — грубо оборвал его Краснов. — Не думай, таких, как ты, я повидал на своем веку будь-будь. Ты объясни мне прежде: почему я здесь? Что я сделал такого? Что, черт подери?

Брагин молча смотрел на Краснова. «Экая ты темная головушка!» — хотелось ему сказать, но он лишь отодвинул в сторону приготовленный для допроса протокол и чуть отстранился от стола.

— Почему вы здесь? Я отвечу вам. — Голос следователя стал чуть суров и сдержан. — Скажу сразу, ваше пребывание здесь ни мне, ни моим коллегам не доставляет удовольствия. Напротив, оно даже омрачает настроение…

Краснов слушал с ухмылкой.

— Но случилось так, — продолжал Брагин, — что на вас пало подозрение. И подозрение это усугублялось не только стечением ряда обстоятельств, но прежде всего, Краснов, вашей озлобленностью… упрямством. А ведь, казалось, чего проще, спокойно, без излишней суеты разобраться в происшедшем, расставить, так сказать, все по своим местам. С первого дня мы пытаемся сделать это, но вы, извините, ведете себя неразумно…

— Зубы заговариваешь? — выдавил из себя Краснов, с вызовом уставившись на следователя. — Напрасно стараешься. Меня на мякине не проведешь! Сам не тушуюсь, друзей не закладываю…

«Он все-таки что-то знает!» — промелькнуло в сознании следователя. А вслух он сказал:

— Никто вас не собирается провести на мякине. Тут, наоборот, нас пытаются…

— Кого это — нас? — вскинул брови Краснов.

— Меня и вас! — уточнил следователь.

Краснов хмыкнул и с подозрением посмотрел на Брагина.

— Что-то не понимаю я вас, гражданин следователь…

Он незаметно для себя опять перешел на «вы».

— Да я вот все пытаюсь объяснить, а вы перебиваете. Зубы, мол, заговариваете…

— Ладно, извините, — пробурчал Краснов.

— Ну, так слушайте! — Следователь перешел на официальный тон. — Уж если хотите знать, здесь вы только потому, что кое-кому из ваших так называемых друзей слишком дорога собственная шкура и они пытаются подставить взамен чужую. И что печальнее всего: вы всячески помогаете им в этом…

— Ничего не возьму в толк, гражданин следователь…

Брагин вынул из стола записку, обнаруженную в квартире Дудина и протянул ее Краснову.

— Вот, прочтите. Нашли в доме лодочника Дудина. Вчера он исчез безвестно…

Краснов посмотрел сначала на записку, потом на следователя, затем снова на записку и принялся читать, беззвучно шевеля губами. На лбу выступила испарина. Прочитав несколько раз записку, он с полминуты сидел в раздумье, затем со злостью бросил ее на стол и процедил сквозь зубы:

— Опять козни строите? Надоело! Видеть вас не хочу!

— Ну, что ж, — пожал плечами Брагин. — Будем считать, что откровенного разговора не получилось. Вот подпишите.

Краснов нахмурился:

— Что это?

— Постановление об освобождении вас из-под стражи.

Краснов вначале удивленно посмотрел на следователя, потом внимательно прочел постановление и, взяв со стола ручку, как-то неуверенно, то и дело оглядываясь, расписался.

— Стало быть, я могу идти? — Казалось, он все еще не верил тому, что происходило.

— Да, возвращайтесь домой, пожалуйста. Если понадобится помощь в трудоустройстве, заходите. — Сказав это, Брагин занялся своими бумагами, давая понять, что разговор на этом закончен.

Краснов ушел, но минуты через две вернулся.

— Вы что? — поднял голову следователь.

— Вспомнил я кое-что… Только не думайте, что пришел заложить кого-то… Просто не хочу лишний мусор в голове носить. Она у меня и так забита черт знает чем…

Краснов, конечно, притворялся. По всему было видно, что разговор со следователем озадачил его, заставил по-иному оценить свое положение.

— Так вот. Я вернулся в деревню около четырех утра. Все еще спали. Когда я проходил по улице, где находится дом Дудина, то увидел: из его калитки вышел человек. Он заметил меня, растерялся, хотел повернуть обратно, но потом остановился и стал прикуривать, стараясь не показывать лицо. Постоял с минуту и ушел в сторону реки… Кажется, я узнал его. Там, в зоне, был Васька. Авторитетный очень. Фамилия его…

— Бодяга? — подсказал Брагин.

— Точно, Бодяга…

После тренировки Брагин принял горячий душ, оделся и, сложив в чемодан боксерские перчатки, вышел на улицу. На него дохнуло свежим, чуть прохладным воздухом.

— Добрый вечер! — услышал он знакомый голос и повернулся. Перед ним, улыбаясь, стояла секретарша Ира, разгоряченная и взволнованная. Густые волосы были красиво заправлены назад. Ярко-голубой спортивный костюм плотно облегал тонкую, стройную фигуру. В руке она держала книжку.

Следователь удивленно вскинул брови.

— Ира? Добрый вечер! Ты откуда?

Ира показала рукой на верхний этаж спортпавильона.

— Оттуда…

— А чем ты занимаешься?

— Я? — Румянец на щеках девушки стал еще гуще. — Художественной гимнастикой. А вы, Андрей Павлович? Боксом?

— Бокс — это прошлое! — вздохнул Брагин. — В двадцать девять его называют просто: отдыхом на полу ринга. Ты домой? Позволишь проводить?

— Конечно!

Они шли медленно, словно вымеривая каждый шаг. Небо по краям было стянуто темными облаками и лишь над самой головой, в просвете, усеяно яркими, чуть мигающими звездами.

— Похоже, ты никогда не расстаешься с ней… — чуть шутливо заметил следователь, показывая на книжку.

— А-а, — улыбнулась Ира, — я только что взяла ее у одной девушки. — Она открыла книжку и, как-то загадочно взглянув на Брагина, прочитала тихо:

— Франческо Петрарка… Мне так нравятся его стихи! Впервые я читала их, когда училась в десятом классе. Вы знаете, я проплакала всю ночь… А вам, Андрей Павлович, вам его стихи нравятся?

— Нравятся, Ира. — Он тихонько взял книжку из рук девушки. — Поэт вложил в них всю душу…

— Какой это был удивительный человек, правда? А его любовь к Лауре… Как вы думаете, Андрей Павлович, почему она не стала взаимной?

— Право, не знаю. Об этой женщине мало известно. Возможно, она не поверила в большую любовь поэта. Или просто предпочла остаться верной другому. Как наша пушкинская Татьяна…

Он перевернул страницу и поднес книжку к лицу:.

Брагин закрыл книжку и, задумавшись, отдал ее девушке. Он вспомнил тот вечер… Прекрасный летний вечер. Озаренные призрачным светом улицы, полную луну, висевшую над крышами, как большой перезревший апельсин, нежное звучание гитары из открытого окна. И она, маленькая в легком белом платье, точно бабочка, порхающая в ночном полумраке.

В тот день оба получили назначение в прокуратуру, в разные города, правда. Это немножко огорчало, но Юлия была просто неузнаваема. То она пряталась от Брагина за деревья, что попадались на пути. То начинала делать ему забавные прически. То принималась танцевать посреди улицы, заставляя его насвистывать вальсы Штрауса.

Он вспомнил, как Юлия подбежала к небольшому озеру в парке и озорным голосом приказала:

— А ну-ка, Стенька Разин, возьми и брось меня в холодные волны!

Он подхватил ее на руки и крепко прижал к себе. Пальцы чуть дрожали, ощущая тепло резвых девичьих ног.

— Нет, не брошу, — сказал он. — Ты нужна мне. Нужна, слышишь?

— Как будущий коллега? — Юлия нарочно состроила обиженную мину.

— Нет, как жена.

— Тогда не бросай, — шепнула она и прильнула к его губам…

А потом эта смерть, бессмысленная, жестокая. Ехавший в автомобиле лихач сбил ее, когда она возвращалась из института. Негодяй оставил девушку умирающей на асфальте и скрылся…

— Вы думаете о чем-то? — услышал Брагин вопрос Иры, и воспоминания рассеялись, оставив лишь чуть щемящую боль в сердце.

— Ничего, Ирочка… Извини, пожалуйста, — растерянно сказал он и взял девушку под руку.

— Скажите, Андрей Павлович, работа следователя вам нравится? — спросила Ира, чуть замедляя шаг. Она начала работать в прокуратуре недавно и училась заочно на юридическом факультете.

Брагин кивнул и тоже заметно сбавил шаг. На его лице появилась улыбка.

— Когда-то я плавал на сейнере, Ира… И ты знаешь, никогда не думал, что между профессией моряка и профессией следователя может быть что-то общее.

— А разве это и в самом деле так?

— Представь себе, да. Бывало, заштормит море, так тебя потреплет, что начинаешь мечтать о береге, о суше. А придешь в порт, побудешь пару дней на берегу, уже становится не по себе. Опять в море, опять к кораблям тянет. Вот так и работа следователя. Набегаешься иногда, устанешь до чертиков — идешь к прокурору отпуск просить. А проведешь несколько дней в ленивом блаженстве — начинаешь вдруг чувствовать неодолимую скуку. Словно не хватает чего-то…

Они помолчали немного.

— Ну, а тебя, Ира, — повернулся Брагин к девушке, — что тебя влечет к нашей профессии?

— Меня? — задумалась она. — Трудно ответить… Сначала была красивая мечта. Ну, романтика, что ли? А теперь вот приглядываюсь потихоньку… Наблюдаю за вашей работой…

Она хотела сказать еще что-то, но вдруг вздрогнула и инстинктивно прижалась к Брагину.

Перед ними, преградив дорогу, стояли двое. Один высокий, худощавый. Другой — небольшого роста плотный крепыш с маленьким приплюснутым носом. Оба в рабочих спецовках, на плечах — полевые сумки. По их виду и выражению лиц Брагин понял: после работы хватили по маленькой и решили отправиться на поиски приключений.

— Что, ребята, стало тесно ходить по тротуару? — заметил он им.

Маслянистые немигающие глаза крепыша без стеснения оглядели Иру с ног до головы.

— С такой красоткой без уплаты дани не пропустим, — сказал он, переводя взгляд на Брагина.

— Вот как! — удивленно посмотрел на него Брагин. — И в каком же виде вы предпочли бы получить дань?

— Для начала дашь нам закурить!

— Я некурящий.

— Интересно, что у него в чемодане, — вмешался в разговор высокий.

— В чемодане? — Брагин демонстративно повертел чемодан в руке. — У меня там боксерские перчатки и небольшая аптечка для оказания помощи потерпевшим…

Приятели растерянно переглянулись.

— Ну, вот что, ребята, — сказал Брагин, вынимая из кармана удостоверение, — поговорим теперь серьезно. Как следователь прокуратуры я имею основание задержать вас. Но скажите откровенно: вы не успели натворить что-либо?

— Нет… Что вы… Честное слово… — испуганно произнес крепыш, тараща глаза то на следователя, то на его спутницу.

— А далеко живете?

— Да вот оно, наше общежитие, рядом, — показал на четырехэтажное кирпичное здание высокий и тут же сокрушенно вздохнул. — И угораздило нас…

— Ну, ладно, ступайте. И не дай бог… — сказал Брагин сердито.

Когда «сборщики дани» исчезли в дверях общежития, Ира громко рассмеялась.

— Здорово вы их, Андрей Павлович. Без единого удара — и нокаут.

Смеялся и Брагин.

Вскоре они дошли до небольшого двухэтажного дома, окруженного тенистыми деревьями.

— Вот здесь я живу, — сказала Ира, останавливаясь возле подъезда. — Приходите к нам, Андрей Павлович. Отец у меня страстный любитель детективов. Он будет рад встрече с вами.

— Спасибо, Ирочка. Приду непременно.

Вернувшись домой, Брагин хотел хорошенько выспаться, но поздно ночью позвонил Крутиков. Он сообщил, что в больницу доставлен участковый инспектор Егоров, и просил следователя срочно приехать в Крутовку.

А произошло вот что.

Участковый инспектор Егоров, посмотрев в клубе двухсерийный кинофильм, вместе с женой Ниной, молодой сельской учительницей, возвращался домой.

На улице было темно. Свет, падавший из окон, лишь местами слабо освещал плутающую среди ухабов и рытвин тропинку. «Скорее бы закончили шоссейку», — подумал Егоров, чувствуя, как напряженно держится Нина за его руку.

Утром по поводу этой шоссейки у него был крупный разговор. Строил ее передвижной дорожный участок, начальником которого был один молодой, но, как оказалось, весьма предприимчивый человек. На днях строительство дороги внезапно прекратилось, а техника и люди исчезли, словно в воду канули. Егоров немедленно занялся этим. Выяснилось: бригаду перебросили на строительство другого объекта. Егоров вместе с председателем колхоза отыскали ретивого начальника и прямо в поле устроили ему такую взбучку, что попрятались в котлован даже бульдозеры. К вечеру вся техника была на месте…

Сейчас, вспомнив этот случай, Егоров не удержался от смеха.

— Ты что? — удивилась Нина. — После «Гамлета» люди бессонницей страдают. А ты смеешься, будто смотрел Юрия Никулина.

— Да я не над Гамлетом, — сказал Егоров, принимая серьезный вид. — Я тут вспомнил, как у одного современного Гамлета нынче выяснял, быть в нашем селе дороге или не быть.

Показалась убогая избушка Дудина. Егоров вспомнил утро прошлого дня, когда на реке обнаружили пустую лодку рыбака. Ему было поручено следить за домом. Но что выследишь сейчас…

Проходя мимо, Егоров окинул избушку рассеянным взглядом, и вдруг… в одном из окон мелькнул крохотный язычок пламени и тут же исчез. Он застыл на месте как вкопанный.

— Да что с тобой? Пойдем! — потянула его за собой Нина.

— Ногу больно. Натер, видать, — поморщившись, сказал Егоров. — Ты пока иди, а я догоню тебя.

Нина пожала плечами, вздохнула и тихонько направилась дальше, стараясь не потерять тропинку.

«Жаль, что оставил пистолет», — подумал участковый, решив осмотреть дом.

Как только силуэт Нины растворился в темноте, он бесшумно отворил калитку и проскользнул во двор. Прислушался. Там, в избе, кто-то ходил. Участковый сделал еще несколько шагов в чернильную темь двора и остановился возле самой двери, прижимаясь к ней ухом. Позади раздался шорох. Егоров мгновенно повернулся и вытянул голову, пытаясь разглядеть что-нибудь.

— Ты кого потерял здесь? — услышал он мрачный, хриплый голос. Из темноты на него надвигалась широкая грузная фигура. «Каратэ», — сработало в сознании, и Егоров уже приготовился нанести разящий удар, но сзади на голову обрушилось что-то твердое, тяжелое…

Когда он пришел в себя, то лежал в небольшой комнате. В глаза бил свет электрической лампы. Голова туго стянута бинтами. Внутри что-то назойливо шумело, не давая собраться мыслям. Первое, что он увидел, было заплаканное лицо Нины. И Егоров вспомнил все…

— Сообщили? — спросил он, еле шевеля языком.

— Лежи, лежи. Сообщили уже, — услышал в ответ мягкий басок фельдшера Фоминой. — Милиция еще полчаса назад приехала.

Он опять впал в забытье.

Город жил своей обычной жизнью, и, казалось, ничто не нарушало ее мирного ритма. Как и в другие дни, улицы были полны народу. Солидные мужчины и женщины, молодые пары, почтенные старики… Шли не спеша и поторапливаясь — каждый по своим делам. Обращали на себя внимание лишь расставленные здесь и там посты милиции и народных дружинников.

Совершив поездку по городу и ее окрестностям, Крутиков вернулся в горотдел и стал ожидать сообщений от выехавших на задание оперативников.

В половине одиннадцатого ночи позвонили из ГАИ, доложив, что в районе большого моста задержан подозрительный шофер. Крутиков велел немедленно доставить задержанного в отдел.

Это был весьма подвижный, сутуловатый толстяк с рыхлым небритым лицом. Сидя на стуле, он поглядывал на присутствующих своими маленькими бегающими глазами. На вопрос Крутикова толстяк среагировал живо.

— Моя фамилия Левшин, значит, — сказал он, беспокойно заерзав на стуле. — Я работаю на автобазе пятьдесят три. Вот мои документы. — Он протянул капитану права. — Прибыть вовремя на автобазу не смог из-за неисправности автомашины. Поверьте, я не сделал ничего плохого. Наоборот, иногда и сам участвую…

— Хорошо, хорошо, — перебил его Крутиков. — А теперь скажите, куда вы ездили после работы?

— Куда ездил после работы? — с подобострастной улыбкой переспросил шофер. — Да в Белотай, в Белотай хотел съездить, товарищ капитан!

— Почему нарушили маршрут, указанный в путевом листе?

— К родственнице, к сестре двоюродной надумал поехать, чего греха таить.

Левшин смиренно сложил на коленях руки.

В это время в дверях показался милиционер:

— Разрешите, товарищ капитан!

— Да, пожалуйста.

Милиционер подошел к Крутикову и положил на стол небольшой черный кожаный чемодан.

— Нашли в кабине под сиденьем…

Крутиков щелкнул замочком, приподнял крышку и заглянул внутрь чемодана. На лице появилось удивление, которое тотчас сменилось холодным спокойствием.

— Пригласите, пожалуйста, понятых, — обратился он к милиционеру.

Когда пришли понятые, Крутиков положил чемодан на стол перед Левшиным и спросил:

— Ваш чемодан?

— Нет, — покачал головой Левшин. — Недельку назад ехал со мной один студент. Должно быть, он оставил. Я нашел чемодан в кузове и положил под сиденье. Думал, отыщется хозяин…

— Богатый студент, не иначе как зять Рокфеллера! — усмехнулся Крутиков и откинул крышку чемодана. Шофер вскочил со стула как ужаленный. Чемодан был доверху наполнен пачками денежных купюр. На самом дне под деньгами оказались два увесистых кастета и большая связка ключей.

— Я не знал, не знал об этом! — затрясся Левшин, озираясь на чемодан, как на выплывшую из воды мину. — Это не мой чемодан! Меня заставили… Мне грозили!..

— Прекратите истерику! — одернул его Крутиков. Он указал рукой на стул. — Садитесь и рассказывайте!

— Расскажу-расскажу, все расскажу, — пробормотал Левшин, опускаясь на стул. — Последний рейс я, значит, сделал в Елановку. Выгрузил там доски и поехал домой. Это было около восьми часов вечера. Километрах в трех от Крачинска меня остановили двое людей. Один длинный такой, бородатый. Он держал в руке чемодан. Другой здоровяк, на борца похож, только все прикрывал лицо воротом куртки. Они сказали, чтобы я отвез их в Белотай. Я долго не соглашался. И тут бородатый сунул мне двадцатипятирублевку. Вы понимаете, двадцатипятирублевку!

Шофер попросил воды, с жадностью опорожнил стакан и дрожащим голосом продолжал:

— Они почему-то оба сели в кузов, хотя в кабине было одно место. Предупредили заранее, чтобы не останавливался нигде. Когда ехали, нам сигналили дружинники, но я не остановился, как и было велено, поехал дальше. Не доезжая большого моста, я увидел несколько горящих фар. Они двигались нам навстречу. Сзади тоже светились фары, я понял — погоня. Тут те двое как забьют, как забьют по крыше, остановить, значит, велят. Ну, я и остановился. Они не сразу подошли ко мне. Поговорили сначала между собой…

— О чем они говорили? — настороженно спросил капитан.

— Ну, один, значит, спрашивает: что, мол, будем делать. А другой ему и говорит: «Придется оставить чемодан и перебираться вплавь». Потом бородатый открыл дверцу и бросил на сиденье этот вот чемодан. Спрячь его, говорит, в надежное место. Я стал было отказываться. Тут здоровяк приставил к моей груди обрез да как взглянет на меня. Если бы вы видели, какие у него были глаза! — Шофер поморщился и зябко повел плечами. — Жуткие глаза… Бородатый еще сомневался. Может, говорит, возьмем с собой чемоданчик-то. А тот, другой, ему в ответ: «Ты что, на дно хочешь уйти со своим чемоданом?» Хватит, говорит, с нас и двух пушек в карманах… Потом бородатый велел перевезти чемодан на тот берег и ждать их у тракторного переезда. А тот, что с обрезом, предупредил еще напоследок. Не вздумай, говорит, валять дурака. Мы знаем номер твоей автомашины. Из-под земли откопаем… Ну и побежали к лесу. А я поехал дальше к мосту. Там меня ваши и накрыли…

Левшин замолчал. Капитан сердито захлопнул крышку чемодана.

— Почему же вы не рассказали обо всем там, возле моста? Почему, я спрашиваю?

— Если бы вы видели его глаза, — опять пробормотал Левшин и опустил голову.

— Отведите его к Брагину! — приказал Крутиков и поднял телефонную трубку: — Белотай, пожалуйста!

Получив сообщение о вероятном появлении в городе особо опасных преступников, в Белотае приняли необходимые меры. Весь личный состав местной милиции был поднят по тревоге и разбит на группы, блокировавшие город и его окраины.

К утру, как и было обусловлено, в Белотай прибыл оперативный наряд во главе с капитаном Крутиковым. Приехал с ними и Брагин. Зная о том, что убийцы лишились денег, следователь не исключал новых преступлений. Поэтому и было решено связаться с сберкассами, магазинами и другими объектами, которые могли привлечь грабителей. Этим занялись сотрудники местной милиции, а Брагин с Крутиковым и еще несколькими, оперативниками отправились на пристань, откуда после полудня отбывали пассажирские суда. Брагин мало верил в то, что бородач и его сообщник, если им вздумается улизнуть из города, пойдут на очередной риск. Но как знать?..

И только к вечеру, когда от причала отплыл последний теплоход, стало ясно среди пассажиров и экипажей разыскиваемых преступников нет. У берега продолжали сновать мелкие катера, поэтому Крутиков решил еще побыть на пристани, а Брагин вернулся в отдел милиции, чтобы наметить план действий на приближающуюся ночь.

В коридоре его окликнул дежурный:

— Товарищ следователь! Вас тут ожидает одна барышня.

«Барышней» оказалась миловидная девушка лет девятнадцати в яркой кофточке и сарафане.

— Вы следователь? — спросила она несколько удивление, когда Брагин приблизился к ней. Девушка, видимо, ожидала увидеть этакого солидного, грозного человека в мундире, способного одним только взглядом повергнуть в смятение любого преступника. Перед нею же стоял обыкновенный человек, молодой, симпатичный, в светлом летнем костюме, ладно облегающем его стройную фигуру.

— Вы не ошиблись. Я следователь, — ответил Брагин, машинально поправляя галстук.

— А ваша фамилия Брагин? — прозвучал очередной вопрос.

— Брагин, с вашего позволения, — улыбнулся следователь. Вежливым жестом он пригласил ее в кабинет и указал на кресло. — Садитесь, пожалуйста. — Сам сел напротив нее.

Нежное лицо девушки с теплым наивным взглядом чуть раскосых карих глаз сразу же стало серьезным, сосредоточенным. И он подумал: очень похожа на Иру. Такие же пышные белокурые волосы, мягко очерченные брови, пухлые, по-детски сжатые губы. Ира заходила к нему перед самым отъездом в Белотай. У нее были странные глаза. Да и вся она была какая-то странная. Рассеянная немного. Кажется, Ира приносила ему деловые бумаги. Он торопился и даже не взглянул на них. Ах эта работа…

«Приеду, обязательно приглашу ее куда-нибудь», — мысленно решил Брагин и сразу же переключил внимание на посетительницу.

— Итак, я слушаю вас, — сказал он.

Не решаясь начать, девушка прикусила губу, а затем заговорила торопливо и сбивчиво:

— Моя фамилия Хрусталева. Хрусталева Валя я… Может быть, я… может быть, мне и не стоило беспокоить вас. Но незадолго до того, как это произошло, у нас побывал один ваш сотрудник. Четыре звездочки на погоне — это капитан, да?

Брагин утвердительно кивнул головой.

— Так вот ваш капитан говорил о каких-то опасных преступниках, которые появились в нашем городе, и просил обратиться к вам в случае чего…

— Очень хорошо. Я вас слушаю, — подбодрил ее Брагин, сразу же уловив в словах девушки начало важного разговора.

— Дело в том, — продолжала она, — Что я работаю продавцом в магазине проморса. Магазин находится в старой части города, — она указала рукой куда-то назад. — Там за речкой… — вздохнула и продолжала уже более спокойным тоном: — И вот, знаете, два часа назад зашел в магазин незнакомый мужчина. Здоровый такой, рыжий, в темных очках. Я в это время была совсем одна. Правда, во дворе грузилась ящиками машина. Этот мужчина осмотрел витрины и велел показать ему кирзовые сапоги, что висели высоко на гвоздике. Я встала на стул и потянулась за ними. Когда я обернулась, то увидела в руках у мужчины связку ключей. Он как-то нехорошо улыбнулся: «Ай-ай-ай, девушка! Разве можно ключи на прилавке оставлять. Так ведь и потерять их можно», — и сразу же отдал мне ключи. — Хрусталева виновато опустила голову. — Видно, я и в самом деле оставила их на прилавке.

— Не расстраивайтесь, — поспешил успокоить ее Брагин. — Такое может случиться с каждым.

Сам же он ощутил в душе волнение: неужели напали на след?

Стараясь не выдать своих чувств, Брагин встал и, обойдя кресло, на которое сидела девушка, спросил:

— Ну, а ключи были действительно от магазина?

— Конечно! Я сразу же проверила их.

— Все были целы?

Хрусталева утвердительно кивнула головой.

— Вот только на двух из них я заметила какие-то следы. Наверное, это следы от глины или пластилина. Я где-то читала, что преступники с их помощью подделывают…

— Ключи у вас с собой? — в нетерпении спросил Брагин.

— Да, конечно.

Она торопливо открыла сумочку и, покопавшись в ней, протянула Брагину небольшую связку ключей.

Осмотрев их, следователь подошел к девушке и сказал тихо:

— Вы молодчина! Вы просто молодчина!

Возле магазина лениво расхаживал сторож. Походив немного, он уселся на крыльцо и спокойно выкурил трубку. Потом встал, сладко потянулся и, что-то пробурчав себе под нос, зашагал к дому, расположенному за высоким дощатым забором на противоположной стороне улицы. За ним глухо хлопнула калитка.

— Да ты и впрямь, как сторож! — не сдержал улыбки Крутиков, когда его сотрудник ввалился во двор.

Мнимый сторож стал торопливо стягивать с себя старый халат. Бросил наземь кепку.

— Кажется, клюет! — шепнул он.

Крутиков тут же прильнул к забору. Через старые, прогнившие доски виднелся силуэт магазина. К нему уже более часа были прикованы взгляды капитана и еще трех сотрудников, участвующих в этой необычной операции.

Луна, скользившая по верхушкам ветвистых тополей, накинула не себя паранджу из густого черного облака, и улица сразу потемнела, стала какой-то угрюмой и неприветливой. Все замерли. И тут со стороны заброшенного сада к крыльцу магазина метнулась фигура. Не прошло и минуты, как оттуда послышался легкий скрежет металла.

— Пора! — первым выскочил на улицу Крутиков. За ним устремились остальные. — Обыщите сад! — крикнул ом сотрудникам, а сам кинулся к магазину.

Со стороны крыльца раздался выстрел и бежавший рядом милиционер, схватившись за плечо, рухнул на землю.

— Бросай оружие! — скомандовал капитан, остановившись метрах в четырех от крыльца. Ему не отвечали. — Бросай оружие! — еще раз потребовал он. И лишь после третьей команды к его ногам упал обрез. Он машинально нагнулся, и в тот же миг кто-то огромный и тяжелый обрушился на него сверху, сбил с ног и подмял под себя.

«Неужели конец?» — с грустью подумал Крутиков, чувствуя, как чужая рука подбирается к его горлу. Избавиться от нее, казалось, не было возможности. На миг перед глазами возник сынишка Игорек, одиноко сидящий на кроватке и вытирающий глаза маленькими пухлыми кулачками.

— Нет, нет! — стиснул зубы капитан. Собрав последние усилия, он резким движением вывернулся из-под верзилы и обеими ногами сдавил ему шею. Верзила страшно закричал, разжал руки.

Оба вскочили на ноги. Бандит бросился на Крутикова, но, получив удар в живот, скорчился. Этого оказалось достаточно, чтобы ладонь капитана тяжелой тяпкой опустилась ему на шею.

Верзила охнул и, распластав руки, уткнулся лицом в песок…

Брагин сидел, погруженный в раздумье. Лицо его за эти дни побледнело и осунулось. В глазах, обычно строгих и решительных, проступала усталость.

Он думал об одном: как лучше построить разговор с Бодягой?

За время следствия Крутиков собрал и представил в распоряжение Брагина материалы, касающиеся личности рецидивиста. Анализируя их, следователь пришел к выводу, что дело придется иметь с человеком не только жестоким, но умным и даже в известном смысле оригинальным.

В техникуме, где Бодяга когда-то учился, его считали способным студентом. Кроме того, он был отличным спортсменом. Вероятно, поэтому ему все прощали: и частые выпивки, и драки в общежитии. А однажды он зверски избил девушку и угодил за решетку. С этого все и началось.

Оригинальность же Бодяги заключалась в том, что он не имел «специализации», характерной для многих преступников, и действовал, как вздумается. Пять судимостей — и все за разные преступления. В колонии его называли «ходячим уголовным кодексом». И в этом была доля истины… Во время допросов Бодяга обычно вел себя сдержанно и осторожно, но как человек, уже не раз совершавший преступления и находившийся под следствием, считался с юридическими фактами, если они изобличали его.

Брагина осенило: а что если?.. Он вынул из сейфа обнаруженный на месте убийства бумажник и положил его на стол чуть левее от себя, а затем небрежно разбросал возле него фотографии с пальцевыми отпечатками разного вида и разной величины. Тут же рядом положил отобранный у преступника обрез и чемодан, найденный в кабине задержанной автомашины. Осмотрев все, он велел привести Бодягу.

Двое милиционеров ввели в кабинет рослого, широкоплечего человека в сапогах и потертой кожанке. Лицо угрюмое, загорелое. Рыжие волосы аккуратно прилизаны, с пробором на виске. Из-под густых нависших бровей настороженно смотрят холодные серые глаза.

Поблагодарив конвоиров, следователь склонился над столом и, словно не замечая Бодяги, стал неторопливо просматривать свои бумаги.

Прошла минута.

— Разрешите присесть? — тихо спросил рецидивист и, получив утвердительный ответ, медленно опустился на стул, заскрипевший под его тяжестью. — Давно не бывал в этих апартаментах… — Он оценивающе оглядел комнату.

— Соскучились? — не поднимая головы, спросил следователь.

— Соскучился — не то словечко, — вымученно улыбнулся рецидивист. — Истосковался… Плесенью весь… — И вдруг умолк.

«Заметил! Все заметил!» — догадался Брагин, не отрывая взгляда от исписанных различным почерком бумаг. На самом же деле он не видел ни единой строки, ни единой буквы. Разумом Бодяги он пытался осмыслить значение лежащих на столе предметов: бумажника, чемодана, в котором прятались деньги, фотографии с отпечатками пальцев преступника, обреза, из которого был убит потерпевший… И понял: Бодяге не остается ничего, как признать свое первое поражение. Он просто чувствовал это…

Глаза рецидивиста потускнели. Весь он сник. Теперь можно было начинать допрос.

— Так, значит, соскучились, говорите? — следователь отодвинул бумаги в сторону. — Не верю, Бодяга. Скучали, а сами столько времени прятались от нас…

— Это сила привычки, гражданин следователь. А привычка, сами знаете, вторая натура… К тому же надо было задать работенку вашему капитану. Кстати, где он?

— Отдыхает, — ответил следователь, зная, что разговор о капитане начат Бодягой с тем, чтобы хоть как-нибудь оправиться от потрясения, собраться с мыслями.

— Увидите, передайте привет. — Бодяга запрокинул руку за голову и стал, кряхтя, разминать шею. — Хорошо кует ваш капитан. По всем правилам самбо…

— Ну, о капитане в другой раз… — не дал распространяться Брагин, — а сейчас давайте поговорим о вещах более серьезных, криминальных…

— Давайте, — тяжело вздохнул рецидивист, кинув косой взгляд на стол. — Только прошу без формальностей. А то, знаете, иной вместо теплого душевного разговора начинает толковать о явке с повинною, о чистосердечном признании, раскаянии и тому подобном. Содержание статьи тридцать восьмой уголовного кодекса я освоил еще пятнадцать лет назад. Так что в разъяснениях не нуждаюсь.

— Тем лучше. Тогда перейдем сразу к делу. Меня интересует убийство на улице Кривой!

Рецидивист многозначительно поджал губы.

— Гм…

Он долго молчал, потом повернулся к следователю и вдруг рассмеялся, обнажив крупные прокуренные зубы. Улыбка Мефистофеля в сравнении с той, которую он изобразил, выглядела бы символом нежности и умиления. Брагин даже чертыхнулся про себя: «Ну и чудовище! А ведь, кажется, пытается заигрывать…»

— Какой вы все-таки щепетильный народ, следователи! — с наигранным укором проговорил рецидивист. — Думаете, Бодяга — кровопиец, Бодяга — звероящер. Бодяга будет вилять хвостиком, как, извините, портовая девка. А я вот как раз настроен на полную откровенность. Думаю, зачтется на том свете… Так слушайте…

Он нахмурился, пожевал губами и начал, не торопясь, взвешивая каждое слово:

— После ограбления двух-трех встречных, а также какой-то кассы — обо всем этом вам хорошо известно — мне стало тяжеловато работать одному, решил подобрать себе дружка. В этом городке знал Леонова. Когда-то познакомился с ним в поезде… В тот чертов вечер я случайно забрел в пивную и увидел там этого бедолагу. У меня не было заранее готового дельца. Просто хотелось проверить, на что годен этот парень. Я взял его с собой. Взял без всякой договоренности. На улице нам повстречался какой-то громыхало. Он качался, как маятник, и бормотал черт знает что — сразу видать, под мухой. Я решил: случай подходящий. Леонов остался в сторонке, а я остановил гуляку, попросил закурить. И тут этот нахал ни с того, ни с сего вмазал мне в челюсть. Это был настоящий удар! Я сразу прилип к асфальту, чтобы его… Ну, а потом… — Бодяга сделал вид, что едва справляется с возмущением. — Потом я встал. Но этому костолому, видно, показалось мало. Он хотел добавить мне еще, и тут я, не помня себя от злости, пальнул в него из обреза, который носил при себе на всякий случай. Когда он упал, то возле него каким-то образом оказался бумажник. Я посмотрел — деньги. Деньги я забрал, а бумажник… — Рецидивист показал жестом: небрежно кивнул. — Да вон, на столе он у вас… Ну, значит, взял я деньги. Тут подходит ко мне этот кретин Леонов. Не знаю, что взбрело ему в голову. Взглянул он на подстреленного гуляку и с криком: «Да это же Витька, будь ты проклят!» — набросился на меня с ножом. Ну, я и…

— Уложили его из обреза? — закончил вместо него Брагин.

— А что оставалось делать? Не стану же насаживать на кончик его ножа свою единственную печенку?

— Да-а, — протянул Брагин, — все как будто бы гладко. И бумажник есть, и нож, и выстрелы из обреза. И ситуация самообороны…

— Не верите? — помрачнел Бодяга.

— Ну зачем так… — скрестил на груди руки Брагин. — В нашем деле не должно быть никаких обид. Ведь мы говорим о вещах серьезных, криминальных, как условились в самом начале… Гладко все получается. Но ответьте мне на один вопрос. Если Леонов, опознав в убитом брата, сразу же набросился на вас и вы выстрелили в него, то когда же вы успели перезарядить свой обрез? — Он указал глазами на стол. — Обрез-то ваш одноствольный?

Бодяга небрежно взглянул на обрез и махнул рукой.

— Да что там обрез. Их у меня побывало с десяток! И одноствольных и двухствольных.

— Мы говорим о конкретном случае.

— А в конкретном случае их у меня было два!

— Где же второй?

— Выбросил в реку.

Брагин покачал головой.

— Да… Не отыскать сразу. Ну, а если… если у этого обреза найдется хозяин?

Бодяга со злостью посмотрел на следователя:

— О каком хозяине вы говорите?

— О каком? — Брагин выпрямился, положил руки на стол. — Давайте начнем по порядку. Пусть ваш обрез полежит на дне реки, а я тем временем постараюсь дополнить ваш рассказ… Во-первых, когда вы напали на Симонова, вас было трое. Трое, а не двое, как вы утверждаете. И напали на него не просто так, а с целью ограбления. Симонова вы, вероятно, приметили еще в магазине, когда он покупал коньяк… Во-вторых, Симонов был мощного телосложения, и вы подошли к нему не один, а с тем самым третьим, оставив Леонова наблюдать за улицей.

Когда Симонов понял, что его хотят ограбить, ударил вас, то вы действительно на какое-то время выбыли из строя. Нам известно, что Симонов гнул подковы… Он мог добить вас, убежать, в конце концов. Но он не сумел, так как в него выстрелили. Не вы, а тот, кто стоял рядом… У меня нет оснований не верить, что Леонов, узнав брата, напал на вас с ножом. Так оно, вероятно, и было. При всей своей душевной опустошенности Леонов любил брата. И первым делом напал на убийцу, пытаясь ударить его ножом. Вот тогда-то и прогремел выстрел из вашего обреза! Это доказано экспертизой. Есть и другие факты…

Следователь открыл сейф и вынул оттуда серый поношенный пиджак. Развернул его и показал Бодяге:

— Не знаком вам случаем?

Бодяга бросил на пиджак мрачный взгляд и произнес коротко:

— Нет!

— Не торопитесь, Бодяга! Я еще раз спрашиваю, не приходилось ли вам когда-нибудь видеть этот пиджак?

— Я уже сказал, нет.

— Тогда слушайте. На лацкане этого пиджака имеется порез. Вот он. — Следователь просунул палец через отверстие. — А на ноже Леонова обнаружены частицы материи, из которой сшит пиджак. Есть заключение экспертизы… И надо ли объяснять, что это пиджак лодочника Дудина. Ведь вы, наверное, не будете утверждать, что в ту ночь были в этом пиджаке, а не в кожаной куртке?

— Ах ты… — привстал с места рецидивист.

— Спокойно, Бодяга! — остановил его решительным жестом следователь. — Достаточно и тех глупостей, которые вы уже наделали. Садитесь!

— Жаль, что я не прикончил вас там, на берегу реки… — процедил он сквозь зубы.

— Так это были вы… Что вы там делали? Следили за нами?

— А вы как думали? Охотник охотится на зверя, а зверь на него… Мы вас еще в Крутовке засекли. Я следил за каждым вашим шагом. И Ильича подстраховывал, когда он мозги вам пудрил во время рыбалки… А ловко он вас с этим Тишкой Красновым!

Злобная усмешка исказила его лицо.

— Ну, положим, с Красновым вы перестарались. Начало, правда, было удачным, но эта инсценировка с убийством Дудина, эта липовая записка… — Следователь лишь простодушно улыбнулся.

— На туфту все равно клюнули. Пока Краснов морил блох на нарах, мы могли давно смыться. Если бы не этот Егоров…

— И Егоров, и случайный шофер, и маленький магазинчик за речкой — все с самого начала было против вас. Против были отряды работников милиции, народных дружинников. Целый заслон. И потому вы были обречены… Но хватит об этом. Скажите лучше, чем объяснить вашу собачью верность этому лодочнику?

— Вам все равно не понять… — теперь уже отрешенно произнес рецидивист. — Этот человек полуживого вытащил меня из реки, когда я плюхнулся туда, смываясь от одного мильтона. Выходил, как ребенка. Жизнь спас…

— Вытащил из реки и окунул в лужу крови! Это ли спасение?

— Спасение… — усмехнулся Бодяга. — Я думаю, и для меня и для него этого слова уже не существует…

Зазвонил телефон. Следователь поднял трубку.

— Брагин слушает. Что? Задержали?, Молодцы! Поздравляю! Нет-нет, я поговорю с ним позже! — Он положил трубку. — Ну, вот: нашелся хозяин второго обреза. Маскарад с фальшивой бородой закончился…

— Немало нам пришлось за ним погоняться, — рассказывал спустя некоторое время усталый, но довольный Крутиков, сидя в кабинете следователя. — Хоть прямо отсюда на Олимпийские игры! Стар, а удал, бестия. На моторке пытался улизнуть. Хорошо еще рыбаки местные подсобили.

Он вытащил из кармана смятый конверт и протянул его Брагину:

— Лодочник наш к тому же еще, оказывается, страстный сердцеед! Вот почитай письмецо. Изъяли при задержании. Видно, не успел отправить.

Письмо было адресовано некоей Тимофеевой в город Саратов. Лодочник писал:

— Да, любвеобильный мужичок, — покачал головой Брагин, закончив чтение письма. — И на язык остер. И подход к женщине имеет. А главное, решил все просто. Награбить денег, купить домик и разводить тюльпаны… — Он повертел в руке конверт. — Здесь есть адрес Тимофеевой…

— Наши уже выехали в Саратов, — пояснил Крутиков и добавил с улыбкой: — Такие дела надо доводить до конца.

— А что там? — спросил Брагин, указав чуть насмешливым взглядом на желтый потертый портфель, в котором начальник уголовного розыска обычно приносил вещественные доказательства.

— Да, совсем забыл! — спохватился Крутиков, перекладывая портфель с пола на колени. — Здесь сувениры лодочника. Вот полюбуйся! — Он привычным движением открыл портфель и выложил на стол его содержимое: увесистый обрез, паспорт, пассажирский билет и несколько золотых колец.

— А борода? Где борода? — встал из-за стола следователь. Подойдя к капитану, заглянул внутрь портфеля.

— Не нашли, — промолвил тот. — Видно, успел закинуть куда-то.

— Жаль.

— Боишься, что снова начнет работать под Краснова?

— Да нет, — сказал Брагин, возвращаясь на свое место. — Под него он уже работать не будет. Да и под кого другого вряд ли… Просто хотелось взглянуть на это изделие… Кстати, видел Краснова сегодня в автобусе. Ехал на работу. Устроился на заводе жестянщиком. И бороду сбрил. — Брагин хитро прищурил глаза. — Передавал тебе привет. Так прямо и сказал: передайте, говорит, привет товарищу Крутикову.

— Товарищу? — улыбнулся капитан. — Ну, тогда все в порядке!