По ту сторону барьера

7

Помещение, куда они вплыли, представляло собой огромный зал, устланный каким-то светящимся твердым веществом, которое выглядело одновременно и как мрамор, и как металл. Золотистый свет окружал их только кругом, имеющим несколько ярдов в диаметре, но в темноте за пределами круга Найсмит различал мерцание подпирающего свод столба, отдаленную стенку и контуры обстановки. Здесь было будущее, и оно приняло форму пустынного мраморного зала, скрытого под холмом земли.

— Что это за место? — задал вопрос Найсмит.

— Корабль. Похороненный корабль.

Эхо голоса Чурана зашелестело в пустоте.

«Корабль. Какого рода корабль?» — подумал Найсмит.

В сопровождении круга золотистого света они медленно двигались вдоль пятнистого следа из ярко-красной краски, который начинался в нескольких ярдах от двери. Выглядело так, словно краска была накапана из банки на блестящий пол, а потом с ней произошло что-то не совсем понятное Найсмиту: красный пигмент растворился, облупился, почти как краска на воздухе, и явно превращался в пыль, перемещаясь тонкими прожилками к ближайшей стене.

Насколько позволяла оболочка капсулы, Найсмит наклонился вниз, чтобы рассмотреть. Единственно, что это ему напоминало, был ветер, перемещающий песок на дюнах. Как будто тут существовал какой-то неощутимый ветер, который и перемещал по полу мельчайшие частички красного пигмента…

Он проследил за красными прожилками до самой стены, где, прищурившись, смог различить в месте соединения пола и стены ярко-красную толщиной в волос линию, уходящую из поля зрения в обоих направлениях.

Неужели пол отталкивал все, что ему не принадлежит? Пыль, грязь, красная краска — все это автоматически убиралось и уничтожалось?

Найсмит выпрямился. Сама стена была из того же металлического мрамора, что и пол — из мрамора с равномерно рассеянными по нему вкраплениями и прожилками золота, если такая вещь возможна. В нескольких футах дальше на стене висела красиво сделанная металлическая рама, что живо заинтересовало Найсмита, но рама была пустой.

Через арку они вплыли в другой отсек, который был лишь немногим менее огромный, чем первый. Здесь маленькими, далеко отстоящими группами стояли то тут, то там диваны и столики. Пол покрывали богатые мягкие ковры. Красный след, не делая ни малейшего различия, был нанесен и на них, но здесь тоже длинными тонкими прожилками краска уносилась прочь.

Некоторые образцы мебели выглядели как пародия на диваны и кресла его собственного времени: преувеличенно пышные, объемные вещи, имеющие вид скорее надутых воздухом, чем оббитых тканью и, скорее всего, изготовленные цельными — никаких отдельных подушек, никаких ножек внизу.

Другие предметы мебели основывались на ином принципе построения: они, как крылья крыльца, свешивались с металлических конструкций, которые вверху с обеих сторон заканчивались цилиндрами. Между этими цилиндрами и висели кресла и широкие диваны, которые нельзя было определить ни как набивные, ни как надувные. Скорее, они выглядели так, словно были отлиты из какой-то густой массы, похожей на ту, из которой делают ириски, с яркими цветами и обманчивой размытой, как туман, поверхностью. Они походили на фигуры из яркого дыма, выпущенного струями из цилиндров по обеим сторонам. Найсмиту пришла на ум забавная мысль, что, если выключить механизм в этих цилиндрах, то диван или кресло превратятся в пар.

Красный след вел их дальше по коридору, вдоль которого висело множество пустых металлических рам, затем сквозь арку вверх по лестнице и вокруг галереи еще в один зал еще больших размеров, чем до сих пор приходилось видеть Найсмиту. Потом их путь пролег наверх по следующей лестнице и сквозь очередной дверной проем в очередной зал.

Помещение, куда они теперь вплыли, представляло собой небольшую комнату для отдыха, из которой во все стороны вело множество дверей. Первое впечатление от полностью освещенного помещения у Найсмита сложилось такое: более загроможденной и запущенной комнаты ему еще видеть не приходилось. Но тут его внимание обострилось до предела — на противоположной стороне комнаты он увидел отчетливое отражение капсулы в зеркале… Но его отражения там не было.

Он моргнул и посмотрел снова. Ошибки не было: на него смотрели только отражения Лолл и Чурана… хотя и в них было что-то странное… в том, как они были одеты или в…

Затем изображение померкло, стало прозрачным и исчезло. Зеркала не существовало. Вдруг он понял, что изображение не было перевернутым. Это его мозг, в попытке сложить разумную картину из увиденного, подставил зеркало. Но тогда что же он видел?

Рядом с ним хриплым нервным смешком рассмеялся Чуран.

— Не беспокойтесь, мистер Найсмит.

Найсмит обернулся. Оба чужака посмотрели на него со злобными улыбками, но их внимание, казалось было сосредоточено на чем-то другом. Когда капсула коснулась ковра, Чуран сделал какие-то окончательные манипуляции над полированной поверхностью аппарата, затем, опершись на него, словно это была крышка стола, вытащил из под него ноги и встал. Аппарат остался висеть над стулом, на котором он сидел. Ничем не поддерживаемый и неподвижный.

Чуран обменялся несколькими словами с Лолл, при этом оба выглядели серьезными и напряженными. Наклонившись над аппаратом, Чуран что-то сделал, за чем Найсмит не смог уследить, и капсула лопнула, как мыльный пузырь.

Они все трое стояли в ярко освещенной комнате. Чуран сунул аппарат себе под мышку, как чемоданчик.

В одном из дверных проемов произошло какое-то движение, и перед ними появилось маленькое существо. Найсмит вынужден был посмотреть дважды, чтобы понять, что это ребенок.

Лолл склонилась над этим созданием, механически гладя его матовые черные волосы. Ребенок заговорил с ней тоненьким хныкающим голоском. Она что-то ответила, чтобы он отстал, и оттолкнула его от себя. Равнодушно взглянув на Найсмита, ребенок заковылял на своих толстых ножках, уселся и принялся играть с тряпичной куклой.

Это было невероятно уродливое существо с зеленовато-коричневой кожей и угрюмым выражением лица. Оно выглядело карикатурой на Лолл и Чурана: все, что в них было отвратительного, в этом создании смотрелось грубее и еще более отчетливо.

Найсмит повернулся к Лолл.

— Это ваш ребенок?

Она кивнула.

— Это девочка… ее зовут Егга.

Лолл сказала какое-то резкое предложение ребенку, который ковырял в носу. Девочка прекратила свое занятие, что-то один раз выкрикнула матери, и снова склонилась над своей куклой.

Найсмит осмотрел комнату. На полу и на креслах повсюду валялась разбросанная одежда. Тут и там можно было видеть скомканные листы бумаги и даже остатки еды.

Высокие стены были покрыты ярко-красными полосами и полосами цвета слоновой кости. Цвет слоновой кости, как выяснил Найсмит, имела сама стена, сделанная из материала с тусклой поверхностью без всякой структуры. Широкие красные полосы представляли собой драпировку из того же вещества, что и подвешенная мебель, и имели такие же неясные контуры. Некоторые кресла были такого же ярко-красного цвета, другие — цвета электрик или слоновой кости, ковер с длинным ворсом имел цвет зеленого яблока. Небрежно сложенные одежды обладали цветами всех оттенков.

— И вы оставили ее здесь, когда возвращались в мое время? — спросил Найсмит, указывая на ребенка.

Лолл снова кивнула.

— Она мешала бы нашей работе.

— А если бы что-нибудь случилось, и вы никогда не вернулись сюда?

— Но мы знали, что вернемся, мистер Найсмит, — проговорил Чуран, подойдя ближе. — Мы видели собственное прибытие. Так же, как только что мы видели свое отбытие… помните?

При мысли о той картине, что он видел, у него в позвоночнике возникло ощущение покалывания. Если Чуран говорил правду, то в то мгновенье, как раз тогда, время дважды было замкнуто само на себя.

Найсмит уселся в одно из кресел, наблюдая за Чураном, который подошел к стене, открыл панель и положил аппарат внутрь. Лолл потянулась, выглядя более спокойной, но рассеянной, как любая хозяйка, которая вернулась домой после долгого отсутствия.

— Объясните мне вот что, — в запальчивости проговорил Найсмит. — Вы знали, что ваша миссия будет успешной, так как видели свое возвращение со мной еще до самого ухода?

— Да. Знали.

Чуран начал расстегивать пиджак и рубашку, а потом снял их, и с возгласом облегчения швырнул на ближайшую софу. Его безволосое туловище от шеи и ниже, равно как и руки до локтей имели коричневато-зеленый цвет, как у морских водорослей, который, по-видимому, и был натуральным цветом его кожи.

— Сидите, мистер Найсмит, — снимая блузку, проговорила Лолл. — Гунда, набери код какой-нибудь еды.

Ее тело, такого коричневато-зеленого цвета, как у Чурана, было коротким и на вид мягким, хотя пропорции его были не совсем человеческими. По общему строению Чуран и Лолл относились к млекопитающим, но были совершенно безволосыми и, в сравнении с людьми времени Найсмита, практически не имели половых различий. Молочные железы Лолл были почти такими же маленькими и плоскими, как у Чурана.

Ребенок оторвал глаза от своей игры, затем склонился снова. Испытав шок отвращения, Найсмит увидел, что она втыкала в мягкое туловище игрушки длинные булавки или клинья.

— Тогда здесь парадокс, — проговорил он, с усилием смотря в сторону. — Почему не перенести меня в еще более ранний период? Тогда вам совсем не пришлось бы возвращаться во времени?

— Никакого парадокса. Если бы мы так поступили, то пережали бы петлю, и нам пришлось бы пройти тем же самым путем. — Увидев, что Найсмит нахмурился, Чуран добавил: — Подумайте об этом, как о коротком замыкании, тогда поймете.

Игнорируя присутствие двух мужчин, Лолл сняла с себя последние одежды и вышла из комнаты. Чуран, одетый только в сандалии, подошел к одной из стенных панелей и, задержав над ней руку, спросил:

— Не хотите ли немного поесть? Чего-нибудь горячего?

— Я не голоден, — ответил Найсмит.

— Но чтобы жить, вы должны есть. Позвольте мне предложить вам кое-что, мистер Найсмит. Может быть, вам понравится. Толкнув панель вбок, он быстро переместил пальцами несколько подвижных полосок в зеленую и белую клеточку, которые, казалось, были нарисованы на стене, но, тем не менее, легко скользнули под его пальцами. Заинтересовавшись, Найсмит подошел ближе, но Чуран уже закончил устанавливать полоски, закрыл панель и открыл другую. Засунув руку внутрь, он начал вытаскивать одну за другой дымящиеся тарелки и ставить их на низкий круглый столик.

— Присаживайтесь, мистер Найсмит. Я сейчас помоюсь, а потом мы поедим и побеседуем.

Он улыбнулся, показывая свои желтые пеньки зубов, и последовал за Лолл в соседнюю комнату. Ребенок тоже поднялся и пошел за ним, что-то хныкая тоненьким голоском.

Найсмит немного подождал, и принялся осматривать пищу. Всего было четыре тарелки, и в каждой находилось разное кушанье, причем, вероятно, предполагалось, что обедающий должен был справляться собственным пальцами. В одной тарелке лежало что-то темно-зеленое и пахло как морская водоросль, в другой — нечто кремового цвета с розовыми кучками, в третьей находилось кушанье, напоминающее тестообразный холм, а в четвертой лежала многоцветная смесь с кусками, выглядевшая как мясо с овощами.

Из соседней комнаты раздавались приглушенные звуки голосов. Найсмит повернулся и подошел к стене, в которую, как он видел, Чуран положил свой аппарат.

Он коснулся панели, пытаясь сдвинуть ее в сторону, как Чуран, но вещество вело себя наполовину как ткань и наполовину как вода: оно сопротивлялось, а потом словно протекало сквозь пальцы. Контур панели был размыт, как и при взгляде издалека, а ощущение от прикосновения по неуловимой причине было ему неприятно, и спустя минуту он сдался. Когда он обернулся, из соседней комнаты вышла Лолл, завязывая на талии короткую белую тунику с короткими рукавами. Ее кожа, в тех местах где ее можно было видеть, теперь имела однородный зеленый цвет с примесью бледно-коричневого цвета — она смыла свой грим. Аналогично выглядел и появившийся следом за ней Чуран, который был одет в красную пижаму без рукавов. Его острая бородка исчезла и теперь все его лицо без нее выглядело по иному, уродливее. И только теперь Найсмит понял то, что ускользнуло от него ранее: Чуран в той другой капсуле был безбородым.

Вошел ребенок, схватил чашку с едой со стола, расплескав на пол, и забрал ее в угол, где уселся и принялся набивать себе рот.

— Хорошо быть снова чистой, — сказала Лолл. Извините, я не подумала. Может быть вы тоже хотели бы искупаться перед едой, мистер Найсмит?

— Позже. Сейчас я хочу поговорить.

Чуран уселся за стол и принялся заталкивать себе в рот еду, используя два пальца в качестве ложки. Он хрюкал от удовольствия, жуя кусок, который проступал сквозь щеки.

— Хорошо.

Лолл тоже села и предложила место рядом с собой.

— Берите сами, мистер Найсмит. Вилками тут не пользуются, но я уверена, вы справитесь.

— Я не голоден, — раздраженно ответил Найсмит. Он сел; стул с пышными подушками был неудобно низок, и ему пришлось сложить ноги, чтобы засунуть их под стол. — Вы ешьте, а я буду задавать вопросы. Для начала…

— Тогда, может быть чего-нибудь выпить? Гунда, стакан воды.

Не глядя, Чуран потянулся к стене рядом с ним, открыл панель и извлек оттуда фарфоровую чашку, которую поставил на стол.

Найсмит взял ее в руку. Она была наполовину заполнена чистой водой и холодной на ощупь. Он заколебался, затем поставил ее на место. В результате купания чужаки, вероятно, смыли с себя запах духов, как и коричневый грим. И теперь помимо запахов еды и воды Найсмит ощущал странный холодный запах их тел, свойственный рептилиям.

— Я не хочу пить, спасибо.

Лолл остановилась, так и не вытащив пальцы из тарелки с веществом кремового цвета.

— Мистер Найсмит, наша пища может быть незнакома вам, но воду вы можете пить наверняка. Она химически чистая.

Найсмит пристально посмотрел на нее.

— Даже воду можно отравить или начинить наркотиками.

— Наркотиками! — проговорила она и медленно вытерла пальцы о край своей украшенной узорами туники. — Мистер Найсмит, если бы вас можно было одурманить наркотиками, разве стали бы мы идти на такое количество неприятностей, чтобы доставить вас сюда? — Она сделала паузу, взглянув на свои пальцы, и затем медленно облизала их. После этого она оттолкнула от себя тарелку, и и облокотилась о стол, продолжая смотреть на него. Ее веки имели какие-то необычные складки, не совсем человеческие. — Подумайте вот о чем, мистер Найсмит. Вы помните казначея Ремсделла… или адвоката Джерома? Забавные вещи они делали и говорили, а? Вот они были под наркотиком; это удалось сделать просто.

Чуран прекратил есть, чтобы послушать. Его янтарные глаза прищурились и смотрели внимательно.

— А с вами, мистер Найсмит, абсолютно иная проблема. Неужели вы не понимаете, не имеете ни малейшего представления… Задумайтесь на секунду, болели ли вы когда-нибудь?

— Моя память распространяется только на четыре года. Я не знаю.

— Но за эти четыре года? Расстройство желудка? Насморк? Да хотя бы головная боль?

— Головная боль была, когда вы отрубили меня. И еще один раз после того, как в тот же день вышел из кабинета Веллса. Я имею в виду… — Он попытался подыскать слово, чтобы объяснить о времени, которое выпало, не оставив следа, но быстро сдался.

— В самом деле? Я не поняла. Он использовал наркотики?

— Нет, какое-то устройство… повязка на голову с прижимными электродами.

Она подняла брови.

— А, понимаю. И это устройство послужило причиной головной боли. Ну, а кроме данного случая, можете ли вы припомнить случай хотя бы наималейшего недомогания?

— Нет, — согласился Найсмит.

— Нет, конечно, нет. Шефт не может заболеть, он не восприимчив к наркотикам и не может быть загипнотизирован. Его организм отторгает большинство ядов. С ним очень тяжело иметь дело, мистер Найсмит. С ним надо обращаться с уважением. Так что, если вам хочется пить, то пейте без страха.

Найсмит опустил глаза на чашку, затем посмотрел на чужаков, которые сидели неподвижно и с напряженным видом наблюдали за ним.

— Я выпью это, — проговорил он медленно, — когда немного лучше пойму пару вещей.

— Спрашивайте, — сказала Лолл, вытаскивая очередную розовую кучку из блюда кремового цвета.

— Давайте начнем с этого места… вы назвали его кораблем. Кто оставил его и почему?

— Это межзвездный лайнер. Когда в сто десятом веке отказались о колоний, в нем больше не было нужды, и они его оставили. Это произошло около столетия назад.

— А зачем вы привели меня сюда?

— Научить вас, мистер Найсмит… определенным вещам, которые…

Найсмит сделал нетерпеливый жест.

— Я имею в виду, почему здесь? Почему вы не могли научить меня этим вещам в Беверли Хиллз?

Она пожевала и проглотила.

— Скажем, была необходимость сделать это так, чтобы не привлекать внимания. Это мертвый период на сотни лет в обе стороны. Никто кроме нас не знает об этом заброшенном лайнере, и никому не придет в голову искать его здесь.

В раздражении Найсмит сжал кулак и уставился на натянутую на костяшках пальцев кожу.

— Это никуда нас не ведет, — проговорил он. — Вы рассказываете о мертвом городе, шефте, зугах — для меня это все филькина грамота. Откуда я знаю, что во всем этом есть хоть слово правды?

— Не знаете, — проговорил Чуран, подавшись вперед. — Вы правы, нам бесполезно говорить об этих вещах. Разговор снова и снова идет по кругу, бесконечно. — Он описал в воздухе круг. — Но есть другой способ.

Он поднялся, пересек комнату к противоположной стене, где открыл одну из панелей. Засунув руку внутрь, он вытащил металлический каркас со свисающим на ремешке продолговатым ящичком.

— Вот это, мистер Найсмит.

Его сходство с аппаратом, каким пользовался Веллс, было очевидным с первого взгляда. Найсмит отодвинул свой стул резко назад.

— Нет.

Чуран в замешательстве остановился.

— Но я вам даже не сказал, что это.

— Не имеет значения. Я уже пробовал такое. Одного раза было достаточно.

— Вы пробовали такое? — повторила Лолл с недоверчивой улыбкой. — Где это было?

— В кабинете у Веллса. Я, по всей видимости, отключился… Но вам и так наверняка все известно… именно из-за этого полиция охотилась за мной в университетском городке.

Оба существа выглядели встревоженными. Лолл повернулась к Чурану и скороговоркой выпалила какой-то вопрос — быстрые гортанные звуки, среди которых Найсмит уловил фамилию «Веллс». Чуран ответил на повышенных тонах, затем оба они повернулись и уставились на Найсмита.

— Это может быть чрезвычайно важно, мистер Найсмит. Опишите, пожалуйста, устройство, которое он использовал, и как оно подействовало на вас.

Как мог, Найсмит описал. По мере того, как он рассказывал, оба чужака явно расслабились; после нескольких минут Лолл подняла руку, чтобы остановить его.

— Достаточно, мистер Найсмит. Ясно, что это совсем не такого типа аппарат.

— Я и не говорил, что такого же. Но никто больше не будет играться с моим сознанием при помощи какого бы то ни было аппарата.

— Чего вы боитесь, мистер Найсмит? — мягко спросил Чуран.

Найсмит немного помолчал, потом сказал:

— Это вы должны бояться. Во время работы той машинки я убил Веллса.

— Вероятно, это из-за того, что в вашем прошлом есть нечто такое, чего вы подсознательно не хотите вспомнить. Это понять не трудно. Позвольте мне изложить так, мистер Найсмит. Вот это устройство не будет вызывать к жизни ни одного из ваших воспоминаний, которых у вас не было.

— Об этом не может быть и речи, — наотрез отказался Найсмит. — Учите меня обычным способом, если это так чертовски важно для вас. Начните с языка. Дайте мне книги, записи, все, что есть. У меня хорошие способности к языкам. Но даже если мне не удастся освоить язык быстро, то времени у на очень много.

Чуран покачал головой.

— Книги и записи можно сфальсифицировать, мистер Найсмит.

— Ваша штуковина тоже может подсунуть мне фальшивку.

— Нет, она не может. — Чуран говорил хрипло, мигая глазами от злобы. — Когда вы познакомитесь с ней, то узнаете. Именно поэтому никакой другой метод не годится. Это даже не вопрос времени, мистер Найсмит. Вы должны быть уверены без малейшей тени сомнений, что то, что мы вам расскажем, правда.

Они на короткий миг обменялись взглядами.

— Почему? — тупо спросил Найсмит.

Два существа снова посмотрели друг на друга с выражением покорности судьбе. Чуран сел, держа шлем и блок управления на коленях.

— Мистер Найсмит, — проговорила Лолл после паузы, — что бы вы сказали, если бы знали, что правящий класс вашего народа сознательно забросил вас назад во времени в 1980 год, полагая, что там вас убьют.

— Зачем им это делать?

Ее пальцы вытянулись в когти, но потом расслабились.

— Потому что они эгоистичны и трусливы. После того, как они решили воздвигнуть Барьер, они почувствовали, что шефты будут более опасны, чем…

— Подождите, — остановил ее раздраженным жестом Найсмит. — Барьер… расскажите мне о нем.

— В то время, в котором живем мы, правящая каста нашла способ создать Временной Барьер, который в будущем пройдут только ленлу-дин. Он будет настроен на излучение их мозга, и, таким образом, по ту сторону Барьера не будет зугов, не будет и ленлу-ом. Только ленлу-дин, одни они — в безопасности, довольные собой. Понимаете? Но это не сработает. Мы знаем, так как они посылают назад через Барьер сообщения. Там оказался один живой зуг. И они очень напуганы.

Чуран неприятно усмехнулся.

— Если ничего этого еще не произошло, то почему вы так уверены, что это случится?

Женщина вздохнула.

— Так только говорится. Вы же все уже наверняка поняли, мистер Найсмит. С вашей точки зрения человека из 1980 года, все это еще не произошло, но мы-то здесь. Что касается Барьера, то нам точно известно, что он существует в будущем. Мы знаем, что он сработает, но один зуг останется в живых. Как только что рассказал Гунда, нам это известно благодаря сообщениям, которые мы получили с той стороны Барьера.

Найсмит сел, откинувшись назад.

— Будущее может связываться с прошлым? — спросил он недоверчиво.

— А разве вы не знали, что это возможно? Разве мы не вернулись в двадцатый век и не выловили вас, как рыбу сетью?

Янтарные глаза Лолл блестели, пальцы были напряжены.

— Тогда почему они просто не скажут своим предшественникам во времени, как поступить иначе и избежать неприятностей?

— Они не могут найти причину, — проговорила Лолл, сверкая глазами. — Зуг не может пройти сквозь Барьер живым, но их детекторы показывают, что один жив. Вот почему они безумствуют. Когда мы об этом узнали, мы увидели в этом свой шанс. — Она наклонилась вперед, напряженная, с влажными губами. — Нами был исследован основной временной ствол вплоть до двадцатого столетия. Надо было обнаружить каждую аномалию выше определенной величины. Это заняло годы субъективного времени. И только благодаря невероятной удаче мы нашли вас. Затем нам пришлось подготовить это место, потом вернуться в 1980 год, изучить язык, обычаи, все с самого начала. И вот теперь все собирается вместе. Потому что, как вы понимаете, они в отчаянии. Если вы вернетесь с какой-нибудь историей, что сами построили генератор времени, они поверят… должны поверить, так как вы последний шефт, и они нуждаются в вас.

Оба существа тяжело дышали, глядя из-за стола на Найсмита.

— Значит, шефт может пройти через Барьер? — спросил Найсмит.

— Шефты относятся к ленлу-дин, — ответил Чуран. — Если бы они ничего не трогали, то все шефты были бы за Барьером, и не было бы никакой проблемы с зугом. Но они не хотели иметь никаких воинов в своем безопасном будущем — будущем без зугов, без ленлу-ом. Они бы убили вас, но побоялись. Поэтому была изобретена история об экспедиции, чтобы убить зугов в прошлом, и они забросили вас всех далеко назад. Случайным образом, без конкретной цели. Без защиты. Шок от приземления должен был убить вас. Но даже если и не убил бы, то без оборудования вы никуда бы не смогли вернуться, чтобы досаждать им. Вот такой был их план.

— Понимаю.

— И какая ваша реакция на это, мистер Найсмит? — В голосе Чурана слышалось напряжение.

— Если это правда, то мне… очень интересно, — сказал Найсмит. — Теперь еще один момент. Расскажите подробнее про ленлу-ом. Вы сказали, что Барьер не пропустит и их тоже. Кто они, или что они?

— Ленлу-ом — это мы, — спокойно проговорил Чуран. — Имя означает «Уродливый Народ». Мы у них слуги. Несколько столетий назад они привезли нас с другой планеты. Считается, что мы не люди.

Найсмит поднял глаза: лица всех трех существ окаменели и были лишены всякого выражения. Он осторожно положил цилиндр и медленно встал, чувствуя, что они пристально смотрят на него.

— Значит всему этому, только в деталях, вы бы и научили меня с помощью этой штуки? — Он кивнул в сторону устройства, лежащего на коленях у Чурана.

— А также многим другим вещам. Языку. Мы можем научить вас владеть языком в совершенстве менее чем за два часа. А вы должны владеть им в совершенстве. Затем Город: касты, этикет… да вообще тысяче и одной вещи, которые вы должны знать, мистер Найсмит. Конечно, всему этому вы можете научиться и примитивным способом, но поверьте мне, это не стоит усилий.

— Но когда вы изучали английский, то пользовались этим так называемым примитивным способом.

Чуран заколебался.

— И да, и нет. Мы использовали обучатель… мы записывали диски с мыслей коренных жителей, которых похищали и которым вводили наркотики. Но это, конечно, не то, что иметь готовый отредактированный диск по предмету. Это было очень утомительно и отнимало много времени. Потом нам также пришлось потерять время на то, чтобы разработать для себя личины. Все это у нас заняло… не знаю, может быть, месяцев шесть субъективного времени. Без обучателя это заняло бы годы.

То, что все время смутно беспокоило Найсмита, вдруг мгновенно обрело резкость, и он развернулся лицом к Чурану, поставив одну ногу на скамейку.

— Скажите-ка мне вот что. Почему бы просто не вернуться во времени назад, не узнать то, что надо, затем записать все на один диск, встретить себя прибывающих и, таким образом, отсечь все неприятности.

Чуран вздохнул.

— Как я уже вам говорил, это пережало бы временную петлю. Нельзя использовать время таким образом.