Поцелуй для истинного. Расколдовать дракона (СИ)

IX

Мне снился странный сон. Как будто я стою в огромной зале, чьи стены выкрашены в белый и голубой цвета, и склоняюсь в поклоне перед алтарём — цветком, чьи лепестки напоминают крылья бабочки. А затем возбуждённо шепчу:

— Фэлани, Фэлани, благослови и силу, отнятую у злодеев, подари…

Алтарь светится голубоватым светом, и невидимая толпа подхватывает мой призыв: «Благослови! Благослови! Благослови!»

Становится душно и всё труднее дышать. Свечи, зажжённые на алтаре, сам алтарь и стены храма — всё это сливается в одно расплывчатое пятно, а в ушах у меня так и звенит: «Благослови»… пока я не открываю глаза.

Замок-Артефакт. Моя комната. Я ощутила смутное облегчение оттого, что вернулась сюда.

На моей кровати сидела женщина средних лет, укутанная в серый плащ и вся обвешанная амулетами и талисманами из сплетённых вместе волос, разноцветных камушков и бус. Я смотрела, как она наливает в чашку зелёную жидкость из какой-то склянки, и с тревогой думала: мой талисман. Он ведь в точности такой же, как алтарь во сне. Могло ли это что-то означать? Я ощупала шею и встревожилась ещё сильнее: ленточки там не было!

— Пейте, госпожа, — женщина придвинулась ближе и поднесла чашку к моим губам. — Это лекарство.

Я рассудила, что Дэйн не притащил бы сюда эту женщину, не будь она опытной лекаркой. И, приподнявшись на подушке, безропотно выпила лекарство. Вкус у него был горький и травяной.

— Благословите, великие боги, благословите, — забормотала женщина с теми же интонациями, с которыми я во сне взывала к неведомой Фэлани. Мне стало не по себе, я задрожала, но тут ладонь лекарки коснулась моего лба — тёплая, сухая ладонь. Я хотела скинуть её, но у меня не было сил, а тем временем женщина продолжала говорить нараспев:

— Благословите… благословите…

Под её бормотанье, становившееся всё более неразборчивым, я опять уплыла в сон.

Сколько прошло времени, неизвестно, но когда я проснулась во второй раз, за окном Замка-Артефакта сладко пела неведомая птичка, рассыпая трели. Мне захотелось открыть окно и посмотреть, что это за певунья такая, но у моей постели стоял Дэйн с задумчивым выражением лица.

— Как ты себя чувствуешь, Роника?

Я прислушалась к своим ощущениям и с удивлением поняла, что неплохо. Озноб прошёл, горло перестало болеть, да и чихать пока не хотелось. Неужели лекарка так быстро меня вылечила? Удивительно!

— Вроде всё в по… — Я осеклась. — Нет, не в порядке! Дэйнхар, скажите, где мой талисман?!

Возможно, я говорила чересчур требовательно, но мы оба не обратили на это внимания. Дракон вытянул руку, негромко проговорил:

— Замок-Артефакт, выполняй моё желание.

Спустя пару мгновений на ладони дракона появилась ленточка с металлическим цветком. Я облегчённо вздохнула.

— Лекарка просила меня отдать ей эту штуку, — Дэйн покрутил талисман в руке. Пальцы у него были длинные, красивой формы, и я позволила себе полюбоваться ими, пока он не протянул мне мою ленточку. — Твердила, что от неё исходит, гм, дурная сила. Так ей сказали ваши боги, когда она говорила с ними через молитву.

— Нет у моего талисмана никакой дурной силы! — возмутилась я, садясь в кровати и надевая ленточку на шею, но тут же замерла. — Стойте. Вы летали в Арифанию?

— А почему бы и нет? — искренне, казалось бы, удивился дракон. — Всем известно, что в вашей стране самые лучшие лекари.

Я нахмурилась.

— А вдруг бы на вас опять напали? Я слышала, как вы говорили проверяющему и стражникам, что, если это заговор, будут ещё нападения!

— С чего вдруг такая заботливость? — Дэйн, судя по сосредоточенному выражению его лица, собирался прочесть мои мысли. Я опустила глаза и сделала вид, что изучаю кружево на своей ночной рубашке. Постой-ка… погоди… ночная рубашка, да ещё из тонкой ткани?! На мне же было простое серое платье!

Дэйн явно прочитал эти мысли, потому что вдруг заторопился:

— Ладно, довольно болтовни. Одевайся и спускайся к утренней трапезе, — с этими словами он направился к двери.

— А занятия магией будут? — спросила я ему в спину.

— Будут, но ближе к вечеру, — ответил Дэйн, не оборачиваясь, — я должен убедиться, что ты восстановила свои силы.

Как же, дам я ему уйти просто так! Нет уж, господин дракон. Невинным тоном я поинтересовалась:

— Послушайте, Дэйнхар, а кто снял с меня платье, велел Замку создать вот эту красивую ночную рубашку, — я потеребила пальцем белоснежное кружево, — и уложил меня в постель?

Дракон задержался, посмотрел на меня с видом, который я раньше посчитала бы грозным, и обронил:

— Постарайся не задерживаться. Я пришлю за тобой Эллейн.

Дверь закрылась, а я откинулась на подушку, довольно улыбаясь. Связующая нить весело звенела, и птичка за окном заливалась всё слаще. Ах да, я же хотела посмотреть на неё! Поддавшись своему порыву, открыла окно, вдохнула побольше свежего воздуха и выглянула. Птичка, вспорхнув с высоченной, столетней, наверное, сосны, подлетела ко мне и села на подставленную ладонь. Хорошенькая чёрная пичужка с блестящим, мягким и приятным на ощупь оперением.

К лапке у неё чёрной же лентой было привязано письмо. Удивлённая, я отвязала клочок пергамента, и птичка улетела так же быстро, как и прилетела. С лёгкой грустью я наблюдала за тем, как сладкоголосая певунья скрылась вдали. И только потом развернула пергамент.

В самом его центре большими жирными буквами было выведено на арифанийском языке: «Жди. Мы спасём тебя».

В полном недоумении я сжала письмо в руке, гадая, что всё это означает, и тут за спиной у меня открылась дверь.

— Волшебница, господин Дэйнхар спрашивает о вас. Нельзя испытывать его терпение.

«Да, знаю, уже сто раз слышала про подземелье», — хотела сказать я вслух, но прикусила язык. Так явно подшучивать над драконом не стоило.

— Иду, Эллейн, — сказала я ровным тоном и захлопнула окно, думая, как же спрятать письмо так, чтобы мышь-смотрительница не увидела. Ещё доложит хозяину, и одним только богам известно, что ему придёт в голову!

— Я провожу вас, — Эллейн села у порога, сложив хрупкие белые лапки; глаза-бусинки её выжидательно блестели.

Я повернулась к ней, держа руку с письмом за спиной, и принуждённо улыбнулась:

— Ну что ты, Эллейн, я знаю путь в столовую.

— Господин Дэйнхар так велел, — непреклонно возразила мышь.

Я скрипнула зубами. Ох уж этот господин Дэйнхар и его повеления! Право слово, надоели уже! Вот порвётся наша нить и…

Странно, но при мысли об этом сердце кольнула непонятная тоска.

— Хочу красивое платье, как в сказке, но закрытое и с высоким воротником, — сказала я Замку-Артефакту, и не успела моргнуть три раза, как платье — шёлковое, шуршащее, золотистое, как будто его сшивали из кусочков солнца, — уже было на мне. Я подошла к зеркалу ближе, думая, почему же мне не хочется, чтобы связь между мной и драконом исчезла.

— И ещё хочу гребень, — вслух начала было я, но остановилась. — Нет, лучше давай красивую причёску! Времени мало. Волосы подними высоко, а на висках можно две пряди оставить, — так причёсывалась подруга госпожи Энери. И как я убедилась, глядя в зеркало, мне эта причёска шла несравненно больше!

Итак, нить. Почему я должна была тосковать? Да, Замок-Артефакт чудесен, пусть у него и вздорный характер; да, здесь был свой уют, и мне нравилось, что со мной обращаются как с гостьей, а не как со служанкой. Но… Всего этого недостаточно. Тогда… неужели я привязалась к самому Дэйнхару?!

— Волшебница, пойдёмте скорее, — раздался за спиной нетерпеливый писк мыши.

Я принялась убирать свою постель и потихоньку сунула клочок пергамента под подушку. Вечером сожгу с помощью факела на стене. Если не забуду.

Вздохнула и сказала Эллейн:

— Да-да, иду.

Шагая следом за ней по чистым, будто здесь ежедневно орудовали метлой, коридорам Замка, я сокрушённо подумала, что дракон ошибся. Я вовсе не пыталась соблазнять его — я была на пути к тому, чтобы соблазниться самой.