Поцелуй горца

Глава 26

20 октября

Хотя Гвен Кейсиди с трех лет знала, что предметы излучают цвета из-за их природных структур – которые поглощают определенной длины волны света и отражают другие – теперь она поняла, что у души есть свой собственный свет, который тоже окрашивает мир.

Это был жизненно важный свет, свет радости, удивления, надежды.

Без него в мире было бы темно. Не важно, как много светильников она включала. Все было плоским, серым, пустым. Спящая, она мечтала о нем, своем Высокогорном любовнике. Просыпаясь, она всегда снова теряла его.

Большинство дней ей было слишком больно даже открывать глаза.

Так она оставалась в кровати в ее крошеной квартирке, задернув шторы, выключив свет, отключив телефон, заново переживая время, которое они провели вместе, то смеясь, а то плача. В редких случаях она пыталась убедить себя встать с кровати. За исключением походов в ванную опустошить слабый желудок, или спотыкаясь дойти до двери, что бы оплатить разносчику пиццы, это не срабатывало.

Ее смертельно ранило, но ее глупое сердце продолжало биться.

Как она могла продолжать жить без него?

Ее обманули банальность и клеше. Время не залечивало все раны. Время не ничего не делало. Правда в том, что время украло ее любовь, и если она прожила до ста лет –небеса не позволят что бы она страдала так долго – она никогда не простит время.

Глупо, фыркнул ученый.

Гвен застонала, переворачиваясь на другой бок и накрывая голову подушкой. Оставь меня в покое. Ты никогда не помогал мне. Ты даже не предупредил меня, что его спасение заставит меня его потерять.

Я пытался. Ты просто не хотела меня слушать. И я пытаюсь помочь тебе сейчас, холодно сказал ученый.

Тебе надо встать.

Уйди.

Ты должна встать, пока ты хочешь спать в этой трехдневной пицце, которую ты только что ела.

Ну, это был один способ встать с кровати, трясущаяся Гвен решила несколько секунд спустя, когда она вяло чистила зубы. Казалось, в последнее время существовала только одна причина, почему она вставала с постели. Жмурясь, она приготовилась прежде чем включить свет, так что бы она вытереть туалет. Свет больно ударил ее по глазам. Потребовалось несколько секунд, что бы прийти в себя. Когда она мельком бросила на себя взгляд в зеркале, она задохнулась.

Она выглядела ужасно. Ее волосы были грязные и спутанные, кожа бледная, глаза красные и опухшие от слез. Ее лицо выглядело изможденным, глаза – побежденными. Ей действительно нужно было собраться, смутно подумала она.

Если не для себя, так для ребенка, заметил ученый.

-Ч-что? – ее голос, так долго не использованный, подорванный и слово сошли на хрип, не верящее карканье.

Ребенок. Его ребенок, ты – идиотка, огрызнулся ученый.

Гвен ошеломленная уставилась на свое отражение.

Она долго всматривалась в себя, пока не сошлись ее брови.

Разве ее кожа не должна выглядеть сияющей или что-то в этом роде, если она беременна? Разве она не должна была бы набрать немного веса? Она сомнительно посмотрела вниз на свой ровный живот. Ровнее чем когда-либо в ее жизни.

Она несомненно потеряла в весе, а не набрала.

Только не говори мне, что та не умеешь считать. Когда у тебя в последний раз были месячные?

Гвен ощутила в своем сердце маленький бутон цветка надежды. Она жестко подавило это. Опасное чувство: надежда. Ни за что – она не пойдет по этому маршруту.

Она бы надеялась, что беременна, только что бы быть в двойне сокрушенной, когда выяснится что это не правда. Это уничтожит ее. Она уже и так достаточно хорошей беде.

Она горько покачала головой. Ученый на этот раз ошибался. – Я не беременна, – категорически сказала она своему отражению. – Я подавленна. Большая, большая разница. Это был простой стресс, заставивший ее месячные задержаться, и ничего больше. Такое и раньше случалось. В течении ее Большого Припадка Восстания месячных у нее не было два месяца.

Отлично. Тогда полезла назад в кровать, продолжать есть несвежую пиццу и отказываться думать, почему ты заболела.

А когда ты потеряешь своего ребенка, потому что не заботилась о себе, не обвиняй меня.

-Потеряю нашего ребенка! – задохнулась она. Страх ножем прошел сквозь нее, и ее глаза широко раскрылись. Если была даже призрачная надежда, что внутри нее был ребенок Драстена, она не должна была его потерять ни в коем случае. И боясь, хотя она и надеялась – из-за того, какой потенциал разочарования мог быть – она признала, что это была больше чем призрачная надежда. Они часто занимались любовью, и она не принимала противозачаточные. Если бы она так не запуталась в страдании, она может и вычислила это раньше. Если бы она была беременна и сделала что-нибудь, что подвергло бы опасности ребенка, она бы просто умерла.

Пораженная, она, спотыкаясь, вернулась в спальню, включила свет, и хорошенько посмотрела вокруг. Посчитала дни, ища квитанции об оплате. Ее спальня превратилась в свинарник. Коробки от пиццы, полу недоеденные кусочки усеивали пол. Стаканы с молоком заволоклись пленкой, забытые на прикроватном столике. Упаковки от крекеров были разбросаны по кровати: крекеры она грызла утром, что бы успокоить ее слабый желудок.

-О, Боже, – прошептала она. – Прошу тебя, пожалуйста, пусть это будет правда.

Ожидание, что бы определить была ли она беременна, было бесконечным.

Никакого домашнего теста на беременность для Гвен Кейсиди – ей нужно было услышать какие угодно новости, лишь бы они исходили непосредственно от доктора.

После того как она сдала и мочу и кровь, Гвен сложила ноги и напряженно села в набитой битком набитой приемной доктора. Она чувствовала себя обмотанной с ног до головы проволокой. Она дюжину раз изменила свое положение, сменила стулья, пробежалась по всем журналам в офисе. Она ходи взад вперед. Время от времени давая знать секретарше в приемной, что она еще жива.

Секретарша хмурилась каждый раз, когда она проходила мимо. И Гвен подозревала, что женщина подумала, что она слегка неуравновешенна. Когда Гвен позвонила ранее, практически в истерике, настаивая, на том, что бы увидеть доктора немедленно, секретарша грубо проинформировала ее, что у доктора Кэролин Дэворе не было окон в течении нескольких следующих недель.

Гвен умоляла, рыдала до тех пор, пока расстроенная секретарша, в конце концов, не соединила ее с Кэролин по телефону. Ее дорогой, замечательный доктор еще с детства, которая стала другом за все эти годы, втиснула ее в свой график.

-Сядьте, – шикнула секретарша, рассердившаяся, когда Гвен стала снова ходить из угла в угол. – Вы заставляете нервничать других пациентов.

Подавленная, Гвен обвела взглядом полную комнате людей и тихо подошла к своему стулу.

-Мисс Кейсиди? – медсестра высунула свою голову из-за угла.

-Это Я! – выстрелила она в ответ и понеслась за медсестрой. – Это я, – вызывающе поставила она в известность секретаршу.

Несколькими минутами позже, она сидела на столе для осмотров. Обнимая себя в холодной комнате, она сидела, качая ногами и ждала.

Когда дверь открылась и вошла Кэролин Дэворе, Гвен сказала затаив дыхание, – Ну?

Кэролин улыбаясь, закрыла дверь, – Ты права. Ты беременна, Гвен.

-Беременна? – выдохнула она, едва смея поверить в это.

-Да.

-Правда? – упорствовала она.

Кэролин рассмеялась. – Совершенно и однозначно.

Гвен спрыгнула со стола и обняла ее. – Я люблю вас Кэролин, – воскликнула она. – Спасибо тебе!

Кэролин снова рассмеялась. – Я едва могу взять это заслугу на свой счет, Но всегда, пожалуйста.

В течении нескольких минут, все, что Гвен могла сделать, так это повторять, – Беременна,– с восхищенной улыбкой на лице.

-Тебе надо набрать веса, Гвен, – упрекнула Кэролин. – Я впихнула тебя на сегодняшний день, потому что по телефону твой голос звучал так ужасно. Это встревожило меня. – Она остановилась, словно пытаясь найти осторожный способ продолжить. – Я знаю, ты потеряла обоих родителей в этом году. – Пристальный взгляд ее карих глаз был сочувствующим.

Гвен сухо кивнула, улыбка растаяла.

-Горе берет свою пошлину. Ты на десять фунтов легче, чем была во время последнего осмотра. Я начну давать тебе добавки и назначу специальную диету. Это совершенно очевидно, но если у тебя есть какие-то вопросы, скажи мне. Ешь. Не стесняйся наесться. Съезди за границу на время. Она дала Гвен с предложенными меню и пакетом простой добавки на то время пока она не сходит в аптеку.

-Да, госпожа, – пообещала Гвен. – Клянусь честью бойскаута. Я прибавлю в весе, обещаю

-Отец ребенка будет помогать тебе? – осторожно спросила Кэролин.

Гвен глубоко вздохнула. Я сильная, сказала она себе. Мой ребенок зависит от меня.

-Он…кх…х…э…умер.

Слово вырвалось в мягком потоке воздуха; едва сказав, это пробрало ее до мозга костей. Пятьсот лет назад, не сказала она. Кэролин отослала бы ее в хорошо оплачиваемую, подбитую больницу, если бы она сказала это.

-О, Гвен, – воскликнула Кэролин, сжимая ее руку. – Мне так жаль.

Гвен отвела взгляд, не в состоянии встретить полный сочувствия взгляд Кэролин. Простая доброта могла уничтожить ее, заставит литься слезы. Кэролин должно быть почувствовала это, потому что ее голос изменился, стал снова оживленно профессиональным.

-Я не могу достаточно выделить, что ты должна набрать вес. Твой ребенок потребует особой заботы, и я бы хотела назначить ультразвук.

-Ультразвук? Почему? Что-то не так? – Гвен была встревожина и ее пристальные взгляд метнулся назад к взгляду Кэролин.

-Все нормально, – поспешила заверить ее Кэролина. – Фактически, –добавила она, улыбаясь, – в зависимости от твоих видов на будущее, ты можешь сказать что это великолепно. Твой уровень HCG заставляют меня поверить, что ты носишь близнецов. Ультразвук даст нам точный ответ.

-О, Боже! Близнецы!– заплакала Гвен, – Близнецы, – не веря повторяла Гвен. Близнец, как Драстен и Дэйгис . Озноб пробежал по ней – не просто один его ребенок, а два! Драстен, подумала она, ранен стрелой. Близнецы, любимый! Как бы он обрадовался новости, как бы он праздновал рождение их детей!

Но он никогда не узнает, никогда не увидит своих сыновей или дочерей. Она никогда не будет их растить вместе с ним. Она закрыла глаза, противостоя волне боли.

Кэролин внимательно следила за ней. – С тобой все в порядке, Гвен?

Гвен кивнула, в ее горле стоял комок. Через какое-то время она снова открыла глаза.

-Если тебе надо поговорить, Гвен… – продолжала Кэролин, ожидая от нее ответа.

Гвен натянуто кивнула. – Спасибо, но думаю, должно пройти какое-то время. – Она выдавила слебую улыбку. – Со мной все будет в порядке. Я позабочусь о себе, обещаю. – Ничто не повредит ее детям.

-Я впихну тебя в расписание в пятницу, – сказала Кэролин, провожая ее до двери. – Я скажу что бы тебе перезвонила моя секретарша сегодня.

Гвен бурно поблагодарила ее. – Ты не представляешь, как важно мне было услышать о беременности.

Кэрол пристально оглядела темные круги под ее лазами. – Думаю, что представляю. – мягко сказала она, – Теперь иди домой, ешь и заботься о себе. Больше ты не о чем не должна думать.

Гвен помахала на прощание секретарше, перед тем как уйти.

Она беременна. Часть Драстена была внутри нее. Его ребенок, может даже два, которых она будет растить, любить, лелеять.

По дороге на парковке к своей машине, ее неожиданно ошеломила синева неба, которое казалось ярким как солнце, зелень травы.