Поцелуй пирата

Глава 7

Седло лошади, на которой Кристофер ехал в Суррей, не слишком годилось для его зада. Занимаясь любовью с Онорией, он не чувствовал боли от мелких ранок на коже, но сейчас они все сильнее и сильнее давали о себе знать.

По левую сторону от него ехал Финли, который, как и Кристофер, терпеть не мог ездить верхом. Кристофер не прочь был покормить морковкой это прекрасное животное или похлопать его по теплым бокам.

Но стоило ему сесть на нее, как она превращалась в настоящего дьявола. Однажды Кристоферу пришлось ехать верхом в лютый холод по горной дороге в Китае на упрямой лошади, которая то и дело приближалась к краю утеса. Эта скотина подходила так близко к пропасти, что вниз сыпались камни, а потом, словно удивившись, отскакивала назад. Когда они спустились к подножию горы, Кристофер спешился и, повернув морду лошади к себе, обругал ее последними словами, немало позабавив китайца, у которого нанял ее.

На пути к Эпсому, слава Богу, не было предательских пропастей и стоял теплый летний день, однако лошадь Кристофера и в данном случае нашла себе развлечение, шарахаясь при каждом появлении у ее носа мухи, пчелы, стрекозы, комара или бабочки. Кристофер ворчал на нее, однако та не обращала никакого внимания, продолжая дергаться.

Мистер Хендерсон, джентльмен, родившийся и выросший в сельской местности Англии, держался на лошади с легкой грацией. Он был одним из тех вызывающих раздражение англичан, который способен ездить верхом на ком угодно, вероятно, держал жеребцов с кличками Вельзевул или Мефистофель и мог укрощать их своими командами. Хендерсон умело управлял своей лошадью, избегая грязных луж на дороге, тогда как лошадь Кристофера спотыкалась, не пропуская ни одной.

Позади трех всадников двигалось принадлежащее Грейсону Финли ландо, в котором ехали Онория и Александра.

Грейсон сказал Кристоферу, что женщины во время длительного путешествия смогут вдоволь наговориться, перемывая им косточки.

Кристофер представил, как Онория опишет Александре ужасы проведенной накануне ночи. Обе будут возмущаться, называть Кристофера бесчувственной скотиной или, что еще хуже, смеяться над ним. Он сердито взглянул на ландо, и его лошадь в этот момент угодила в очередную выбоину.

Со стороны можно было подумать, что все пятеро просто друзья, решившие насладиться летним днем за городом. Дом Суиттона в Суррее располагался вблизи холмов Эпсом Дауне, и граф ответил на письмо Хендерсона, что будет рад встрече с ним.

После продолжительной дискуссии по поводу этикета основном между Хендерсоном и дамами – было решено, что Хендерсон пойдет на встречу один, а Финли, Кристофер и их жены снимут комнаты в гостинице в соседней деревне, притворившись, будто собираются устроить пикник на холмах.

Впрочем, притворяться надо было Кристоферу. Остальные действительно собирались развлечься на природе.

Когда компания расположилась на траве и леди огласили окрестности веселым смехом, Кристофер с тревожным чувством поднялся на холм. Оттуда он мог видеть дорогу, по которой двинулся Хендерсон. Поместье Суиттона располагалось в окружении нескольких низких, поросших деревьями холмов, за которыми его не было видно. Взору открывались лишь разграниченные живыми изгородями поля, на которых в отдалении трудились фермеры, используя быков или лошадей. На лугах и поросших травой холмах паслись овцы. Одна из них, находившаяся не далее пяти футов, наблюдала за ним с явным интересом, жуя траву.

Снизу холма доносились баритон Финли и звонкий смех Александры и Онории. Женщины продумали выезд за город до мельчайших деталей, начиная от выбора подходящей еды и размещения ее в большой корзине до одежды, которую следует надеть. Расположившись у подножия холма, Онория и Александра болтали и смеялись, склонив друг к другу головы, покрытые легкими шляпами с кружевами.

Кристофер подумал, могли другой мужчина на его месте жениться на прелестной зеленоглазой девушке, отдать все ради желания просыпаться рядом с ней, а потом обнаружить, что привел в дом невероятно строптивую женщину, способную прийти в ужас, если ты предложил салфетки, не соответствующие скатерти для пикника.

Пожалуй, многие согласились бы на это, решил он в конце концов. Судя по тому, как Финли смотрел на свою жену, он был счастлив выполнять любые ее прихоти.

Онория сияла, решая, подходит ли соус для омаров к желе из креветок. Но когда уловила взгляд Кристофера, смех ее прекратился, и выражение лица стало холодным. Это еще одна причина, по которой он покинул компанию и поднялся на холм.

Она отличалась от всех женщин, каких он встречал в своей жизни: хрупкая, как эти тонкие желтые цветы, пробивающиеся сквозь густую траву, на которой он стоял, и в то же время достаточно крепкая, чтобы переносить все невзгоды. Единственное, что в течение четырех лет поддерживало его стремление вернуться домой, – были мысли о ней.

А когда наконец он снова нашел ее, она сочла его сумасшедшим, удивляясь, почему он не предпочел остаться один. Он сам удивлялся.

– Какой прекрасный вид!

Ее голос прервал его размышления. Онория подошла и встала рядом с ним. На ней было желтое летнее платье из тонкого муслина и под ним почти ничего. Чтобы соблазнить его? Она ясно дала понять минувшей ночью, что хочет его, какие бы чувства при этом ни испытывала к нему. Было бы глупо не воспользоваться такой возможностью.

И когда он собрался уходить, а она, лежа обнаженной, тихо сказала: «Разве ты не хочешь меня?» – только ураган мог остановить его.

– Александра говорит, – продолжила Онория, как будто они были просто приятелями на пикнике, – что отсюда можно наблюдать за дерби и видеть все, не глотая пыль и не слыша шума.

Женщина, которая лишь недавно умоляла его не останавливаться во время любовных ласк, способна думать сейчас о пыли и шуме.

– Может быть, – продолжала она, – когда ты найдешь свою сестру, мы все придем сюда понаблюдать за скачками. Это будет еще один замечательный пикник.

– Меня нисколько не интересуют скачки, – резко сказал Кристофер. – И пикники тоже.

Онория внимательно изучала его некоторое время.

– Ты сегодня не в настроении, – заметила Онория. Выражение ее лица смягчилось. – Полагаю, это связано с беспокойством о сестре.

– Можно и так сказать. – Он снова устремил взгляд на дорогу, злясь на деревья, которые ограничивали видимость. Если Хендерсон не вернется через час, Кристофер готов был идти на штурм поместья, и черт с ними, с Хендерсоном и с графом, если они будут шокированы.

Кристофер был сторонником таких переговоров, при которых он приставлял саблю к горлу человека и требовал от него выполнять то, что сказано. Он всегда считал это самым эффективным способом добиться своего.

Онория улыбнулась вежливой, бесстрастной улыбкой.

– Ну, только не говори Александре и Хендерсону, что тебя не интересуют скачки. Это противоречит духу англичан. Ты можешь лишиться их общества.

– Я только наполовину англичанин, и то случайно. – Он пнул ногой комок сухой травы. Ветер подхватил его, и травинки подлетели к овце. Та пренебрежительно посмотрела на них и продолжила щипать свежую травку. – Это не моя страна. И не твоя тоже.

– Да, конечно. – Онория посмотрела на простирающиеся зеленые поля. – Я сказала, что здесь прекрасно, но на самом деле мне не очень нравится все это. Всю мою жизнь я видела из окна своей спальни океан и ощущала ветер, доносившийся с него. Мне казалось, что если хорошенько приглядеться, то можно увидеть в бесконечной дали другой край света. А здесь я чувствую себя рыбой, выброшенной на берег. Кристофер кивнул:

– Я тоже. И здесь приходится передвигаться с места на место, доверившись лошадям. А эти хитрые бестии вечно что-то замышляют против меня.

Онория на этот раз улыбнулась искренне, и ее белые зубы очаровали его.

– Ничего подобного, Кристофер.

– Не говори мне, что ты тоже умеешь ладить с лошадьми.

Ямочки на ее щеках стали еще глубже.

– Нет. Просто я привыкла к ним.

– Но этими тварями невозможно управлять. Они идут куда хотят назло тебе.

– Не говори глупости.

Ее зеленые, как трава под ногами, глаза весело блестели.

– Это очень опасно, Онория.

– Что именно?

Она выглядела чертовски простодушной.

– Так выражаться, – очень тихо произнес он. – И так улыбаться.

Ее улыбка исчезла.

– Я не хотела тебя обидеть. Извини.

– Тем не менее я предпочел бы, чтобы ты ругалась, как торговка рыбой, чем слышать такие вежливые речи.

Она удивленно вскинула брови.

– Почему я не могу быть вежливой со своим мужем?

– Я не хочу, чтобы ты была вежливой. – Он повернулся и взял ее за плечи. – Будь лучше раскованной, как прошлой ночью.

Онория покраснела, но выдержала его взгляд.

– Прошлой ночью я вела себя крайне неприлично. Все ясно. Она хочет свести его с ума, как эти лошади.

Он обнял ее и начал гладить лопатки, описывая круги большими пальцами.

– Я не хочу слишком приличную жену.

– А все мужчины хотят.

– Откуда ты знаешь?

– Об этом пишут в романах.

Кристофер едва сдержал смех. Он взял ее руку и прижал к тому месту, где на кожаных штанах образовался бугор.

– Чувствуешь, как сильно я хочу, чтобы ты соблюдала приличия?

Онория взглянула на него с напускной скромностью, а потом накрыла ладонью его возбужденную плоть.

– Хочешь, чтобы я была развязной? – Она улыбнулась. – Меня это вполне устраивает.

– А меня тем более.

– От одного твоего прикосновения меня охватывает желание. – Она встала на цыпочки и шепнула ему на ухо, чтобы пасущаяся рядом овца не слышала: – Я по-прежнему хочу тебя, Кристофер.

Он чувствовал ее тепло на прохладном ветру.

– Я тоже тебя хочу.

– Это неправильно, так не должно быть.

– Продолжай!

Они стояли так долгое время: он обнимал ее, а она легонько поглаживала его, доводя до безумия.

– Кристофер, – начала она, – когда я говорила, что не любила тебя, я имела в виду…

– Я все понял.

– Твои ласки возбуждают меня.

Он погладил сосок, проступающий сквозь шелк ее корсажа.

– Я вижу.

– Но это ведь не любовь, не так ли? Она продолжала поглаживать его плоть.

– Сейчас мне все равно.

Она провела пальцем по контуру его возбужденной плоти, и дыхание ее участилось.

– Мне нравится твое тело. Я всегда жажду его, и, поскольку я твоя жена, мне позволительно наслаждаться им.

– Я рад, что ты усвоила обязанности жены.

– Будь мы в каком-нибудь укромном местечке, я бы сейчас довела тебя до оргазма.

– Ты уже близка к этому, любовь моя.

Он приподнял ее подбородок, наклонился и крепко поцеловал.

Она прекратила свою сладкую пытку и, обвив его шею руками, слегка постанывала от наслаждения. Кристофер оторвался от ее губ, не выпуская из объятий и поглаживая ей спину.

Овца с интересом смотрела на них.

– Чего уставилась? – проворчал Кристофер. Онория повернулась в его объятиях и, увидев овцу, засмеялась. Овца бросила на них скучающий взгляд, опустила голову и снова стала щипать траву.

Кристофер хотел опять заключить Онорию в объятия, но она отступила назад и поправила шляпу.

– Кристофер, я все-таки хочу объяснить, почему не могу любить тебя.

Глаза его округлились. Зачем выяснять отношения, когда они так хотят друг друга? Упаси Господь от того несчастного дня, когда они лишатся возможности насытиться друг другом.

– Это не имеет значения, – отрывисто сказал он. – Ты испытала потрясение и должна привыкнуть к своему новому положению.

Она покачала головой.

– Нет, выслушай меня, пожалуйста. И постарайся понять. Когда я говорила, что не люблю тебя, вернее, не могу любить, я имела в виду… Ты умер, Кристофер. Я любила тебя, а ты умер.

Он провел рукой по ее щеке.

– Но я жив, любовь моя.

– Это не имеет значения. Представь, что со мной было, когда я потеряла тебя на следующий же день после венчания!

Кристофер снова коснулся ее волос, но она отстранилась.

– Я тогда выплакала все слезы. А потом постаралась тебя забыть, чтобы самой не погибнуть. Перевязала черной лентой коробочку с напоминаниями о тебе и засунула ее в конец ящика.

Онория взглянула на него.

– Ты понимаешь меня, Кристофер? Я покончила со страданиями по тебе. У меня не было выбора. Я потеряла брата, которого любила больше жизни. Он был моим вторым я, а какой-то пират застрелил его, когда брат находился за тысячи миль от дома. Я потеряла его, а потом тебя. Я не смогу снова пережить это. – Она сделала паузу, тяжело дыша. – Я буду твоей женой, потому что дала клятву и подписала брачное свидетельство. Буду делить с тобой постель, но я не могу снова тебя полюбить.

Глаза ее блестели, и она ждала, что он начнет кричать на нее и говорить, какая она ужасная.

– Ты закончила? – спокойно произнес Кристофер. Она кивнула.

– Я просто хотела, чтобы ты понял.

– О, ты объяснила все вполне ясно. – Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. – Если ты хочешь только угождать мне, не затрагивая своего сердца, то пусть так и будет. Главное, не забывай, что ты моя жена и принадлежишь мне. Я буду напоминать тебе об этом каждый день.

– Хочешь, чтобы я полностью подчинялась тебе?

– Чтобы выполняла любой мой приказ, – строго произнес он. – Если я прикажу тебе раздеться прямо здесь и отдаться мне, несмотря на то что твои друзья ждут нас внизу, сделаешь это?

Онория побледнела, но не отвела глаз. – Да.

– Ты берешь на себя роль мученицы, Онория, а потом пожалеешь. Мне не нужны жертвоприношения.

Он резким движением снова привлек Онорию к себе и впился в ее губы яростным поцелуем.

Все эти годы в его подсознании таилась мысль, что она не может ждать его слишком долго, но иллюзия этого заставляла его бороться за жизнь, иначе он погиб бы. Однако когда сейчас она в присутствии этой овцы бросила ему в лицо откровенное признание в том, что не ждала его, в нем начал медленно закипать гнев, и в конечном счете должен был последовать взрыв.

Но он сдержался. В данный момент ему необходимо вместе с Хендерсоном тряхнуть как следует графа Суиттона, пока тот, задыхаясь, не выложит все, что знает о Мэнди. Если он вообще что-то знает.

Кристофер прервал поцелуй и резко отпустил Онорию. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами; ее распущенные волосы упали ей на лоб. В таком виде она выглядела еще восхитительнее!

С тяжелым настроением Кристофер сжал ее запястье и начал спускаться вниз к подножию холма, где их ждали Финли и Александра.

Онория, прерывисто дыша, едва поспевала за ним.

– А я думала, ты хотел…

– Твое счастье, что там была овца, – проворчал он.

Мистер Хендерсон вернулся, когда пикник уже подходил к концу. Онория не могла есть и заметила, что Кристофер тоже только ковыряет вилкой еду.

Грейсон и Александра, казалось, не замечали напряженной атмосферы и, как всегда, заигрывали, поддразнивая друг друга. Онория же с трудом сдерживала слезы.

Следовало предвидеть, что ей едва ли удастся заставить Кристофера понять движения ее души. Он только разозлился, восприняв ее слова как пренебрежение к нему.

Александра предупреждала ее еще в карете, что пытаться объяснить мужчине свои чувства – дело безнадежное. Даже самому умному мужчине.

Онория не призналась Александре в своих истинных чувствах к Кристоферу и не была уверена в ее правоте. Она привела Кристофера в полное замешательство, но и сама не могла разобраться в себе.

Еще раньше она поблагодарила Александру за совет буквально воспринять слова Кристофера, когда тот сказал, что она может покупать все, что хочет. Этот совет оказался весьма полезным. Александра осталась довольна и сказала, что нечто подобное у нее было с Грейсоном в период его ухаживания.

В данный момент мистер Хендерсон поправил очки и с благодарностью принял предложенные Александрой вино и пирог. Он сделал глоток, откусил кусочек пирога и приложил к губам салфетку, как подобает истинному английскому джентльмену.

Кристофер ждал, удивительно спокойный, когда Хендерсон поставит тарелку, откашляется и начнет говорить.

Мистер Хендерсон сообщил, что граф Суиттон довольно приятный джентльмен. Суиттон был польщен, получив письмо Хендерсона, обрадовался его визиту и погрузился в воспоминания о прежних временах. Однако он заявил, что ему ничего не известно о женщине по имени Мэнди Рейн.

Кристофер сжал кулаки, но выражение его лица не изменилось, только губы побелели.

Мистер Хендерсон сообщил, что граф пригласил их всех на прием в саду, который он и его жена устраивают завтра. Во время этого визита у Кристофера будет возможность самому задать графу вопросы.

Кристофер кивнул, однако не проронил ни слова.

– Полагаю, дамам не следует туда идти, – заявил напоследок Хендерсон.

Женщины возмутились. Хендерсон смутился.

– Дело в том, что граф любит поговорить о женщинах; но не о благородных дамах.

– Но ведь там будет его жена, – возразила Александра. – И он должен соблюдать приличия.

– У графа есть некоторые странности. Я не видел его с мальчишеских лет и плохо помню. – Хендерсон сделал глоток кларета. – Я не уверен, какого рода прием он собирается устроить в саду.

Брови Александры сошлись на переносице.

– Тем более мы должны пойти туда. Я не намерена скучать, в то время как мой муж будет поглощен разговорами о бесстыдных женщинах.

Грейсон усмехнулся и обнял Александру за талию.

– Не стоит беспокоиться, любовь моя.

– Мы все пойдем на этот прием, – сказал Кристофер, который сидел поодаль от остальных.

– Онория и Александра могут отвлечь жену графа, засыпав ее вопросами, а в это время Финли и я займемся Суиттоном.

– А как выглядит твоя сестра? – спросил Хендерсон. – Я видел там двух женщин, проходящих по одному из нижних холлов, однако не разглядел их.

– Высокая, – сказал Кристофер. – Стройная. С темными волосами. Сильная. Могла бы отправить тебя пинком до самой Ямайки.

– У нее темная кожа?

Кристофер резко повернулся к Хендерсону:

– Ты, несомненно, видел ее.