Почему Сталин защищал Лысенко

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключение я хочу сказать буквально несколько слов. В своей предыдущей книге я уже писал, что Лысенко не участвовал в гноблении Вавилова. Поэтому здесь данный вопрос не рассматривался. Итак, в моей книге проведен науковедческий анализ вопроса, кто был прав: Лысенко или формальные генетики. Совершенно неожиданно оказалось, что Лысенко был прав почти на 100 %. Оказалось, что Лысенко в отличие от мнения нынешнего просвещенного либерального научного бомонда действительно выдающийся ученый.

В свое время Лысенко обосновал следующие положения.

1. Не существует прямой связи между геном и признаком, очень важны посттрансляционные модификации белков. В настоящее время данный взгляд Лысенко блестяще подтвердился. Оказалось, что гены — не неделимые частички, что нет связи ген — сложный признак на уровне многоклеточных организмов. Нет эгоистических генов, по Докинсу. Неверно то, что имеется прямое соотношение ген-признак. Нет соответствия последовательность нуклеотидов — белок. Гены в большинстве случаев напрямую с признаками не связаны. Сам по себе ген (в смысле совокупность экзонов) без участия всего генома не может быть реализован. Никаких единичных генов, кодирующих наследуемые напрямую сложные фенотипические (внешне детектируемые) признаки на уровне целостного организма и доступных для генетического изучения во времена Моргана тоже нет и не было. А у большинства белков нет функции по прямому кодированию внешних признаков, которые могли бы быть распознаны во времена Лысенко.

Если ген — это закодированный белок, то почти все белки есть во всех клетках, только уровень их синтеза очень разнится в зависимости от блокирования наследственного аппарата. Но они все равно синтезируются в малых или очень малых количествах. В других клетках таких белков больше. Нет никаких эгоистических генов. Никто не знает, как проявляется и формируется внешний признак. Даже наследование группы крови не является исключением. Там задействованы тысячи генов.

Таким образом, гипотеза о генах, кодирующих признаки, есть типичная оказавшаяся неверной научная модель. Как теплород или флогистон. Она была полезна, но она не была стопроцентной и критиковать Лысенко, который придерживался другой гипотезы, было не правильно, а тем более начинать административные атаки. По-сути, морганисты подменили понятие признак на понятие ген. То есть идет расщепление признаков, а не генов, блоков генов, а не единичных последовательностей нуклеотидов.

2. Нет изолированного от организма и стабильного наследственного вещества. Поэтому некоторые приобретенные признаки могут передаваться по наследству. Формальные генетики отрицали возможность наследования приобретенных признаков. Изучение современной литературы показало, что имеются сотни примеров такой передачи. Более это привело меня к мысли, что мутации происходят гораздо чаще, чем об этом пишут молекулярные биологи. Причем стабильность фенотипа определяется не стабильностью генотипа, а огромной буферной ёмкостью генома и специальными механизмами, выработанными в процессе эволюции и направленными на борьбу с мутациями;

3. Особого наследственного вещества нет, ДНК несет лишь часть наследственной информации, существует надгенетическая наследственность, взаимодействия геномов родителей могут дать новые признаки без всяких мутаций;

Основным в данной книге является популярное по форме, но научное по содержанию сопоставление взглядов Лысенко и его противников. Внимательно прочитав большое количество оригинальных научных статей, тогдашних и нынешних, относящихся к теме книги, я сделал следующие выводы.

А. Лысенко не нападал, а защищался. Лысенко не начал атаку первым. Во всех трех случаях, когда состоялись дискуссии по вопросам генетики инициаторами атаки было формальные генетики. "Сессия же ВАСХНИЛ 1948 года была собрана как ответ на яростные попытки вавиловщины уничтожить лысенковское направление в биологии.

Что Лысенко — ученый-труженик, дававший стране практические результаты. Что Лысенко за это был ненавидим кучей конкурентов, которые таких результатов предъявить не могли. Что никаких доносов Лысенко не писал, от дискуссий не уклонялся и фанатично служил своему делу. Что, в отличие от лысенковцев, его враги не дали подобных прорывов в последующие десятилетия. Что вавиловцы не были генетиками в современном понятии этого слова. Что никто конкурентов Лысенко не уничтожал, ибо они с 1955 г. буквально оккупировали биологию. Что критикуют Лысенко те, кто не может похвастать каким-то вкладом в науку. (Не знаю, как в ядерной отрасли, а в биологии и медицине отставание российской науки от Запада сейчас сильное. Самое интересное, что сторонники Лысенко знали литературу получше, чем нынешние генетики. Например, во времена Лысенко его сторонники знали о плазмодесматах, хотя тогда в СССР практически не было электронных микроскопов, а сейчас в учебнике для институтов лесотехнических специальностей и лесного хозяйства (19) нет даже упоминания о плазмодесматах). То, что часть гипотез Лысенко не были подтверждены в ходе развития генетики — вовсе не является доказательством того, что Лысенко был «псевдоученый»” (109, 110).

Б. Генетики доминировали в биологии в 1948 г.

В. Генетики действовали агрессивно и грязно, широко пользуясь административным ресурсом. Лысенко же только в самом конце сказал, что доклад был одобрен ЦК.

Г. Во время сессии мичуринцы не были более агрессивны, чем формальные генетики.

Д. Желанием мичуринцев было утвердить преподавание мичуринской генетики в вузах. Хотя бы на том же уровне, что и менделевские законы.

Е. Лысенко был выдающимся ученым. Лысенко был ближе к современным представлениям молекулярной биологии, чем формальные генетики Ж. Лысенко внес огромный практический вклад в сельское хозяйство СССР, что Лысенко — выдающийся ученый. Думаю, что он принес СССР много больше пользы, чем все генетики СССР вместе взятые.

Да! Да! Практическая значимость работ Лысенко и его последователей была гораздо выше, чем формальных генетиков, которые в основном исследовали плодовых мушек. Это особенно важно понять в связи с ситуацией в нищем военном и послевоенном СССР. Когда советские люди отказывали себе в самом необходимом для того, чтобы финансировать науку. Для СССР гораздо важнее было быстро сделать атомную бомбу, чем потратить массу денег на исследования, которые потом будут опубликованы в Науке или Природе к вящему удовольствию гордости Дубинина, Раппопорта, Жебрака или Немчинова. Так давайте же будем справедливыми к нашим предкам и не будем оклеивать грязными промокашками лики выдающихся советских ученых. Я думаю, что надо реабилитировать не только Лысенко, но и его соратника академика Презента.

Сравнение современных представлений в молекулярной генетике со взглядами формальных генетиков показало, что мичуринцы оказались ближе к истине. Я обнаружил лишь одну ошибку у Лысенко — веру в наблюдения своих соратников, которые будто бы доказывали порождение видов.

Отмечу, что очень важно было сопоставить взгляды тогдашних формальных генетиков и мичуринских генетиков. Причем необходимо было сопоставлять уровень знаний тогдашних генетиков и Лысенко. Нынешний-то уровень знаний как раз показывает, что Лысенко был прав. Да! Да! Сопоставление тогдашних взглядов с достижениями сегодняшней молекулярной биологии показывает, что Лысенко был прав. Ранее я писал — ни те, ни другие не оказались полностью правыми, и те и другие оказались в чем-то не правы, что обе стороны занимали односторонние позиции (263). Однако сейчас, после моего анализа, стало ясным, что современные гипотезы в области молекулярной биологии больше соответствуют идеям Лысенко, а не формальных генетиков. По сути, формальной генетики больше нет. Осталась молекулярная биология. Главный же вывод моего анализа состоит в том, что Лысенко был прав в своём споре с морганистами.

Из приведенного выше материала также совершенно очевидно, что формальная генетика оказалась несостоятельной. Формальная генетика была подменена молекулярной биологией в ходе революционных открытий в 50–60 годах Менделевская парадигма формальной генетики была подменена молекулярной биологией. Она стала ничем иным, как гипотезой о теплороде в биологии, гипотезой, отвергнутой наукой. Но если в случае теплорода это было сделано открыто и гласно, то в случае с формальной генетикой процесс выбрасывания данной гипотезы на свалку истории оказался замаскированным тем, что в 1953 г. возникла совершенно новая наука — молекулярная биология. Она и прикрыла несостоятельность классической генетики. Поэтому я беру на себя смелость утверждать, что сейчас классическая (формальная) генетика (не путать с молекулярной биологией) является лженаукой и ее научная ценность не больше, чем ценность идеи теплорода.

Однако очень интересно, почему так долго продержалась эта мистификация XX-го века? Почему ученые так долго не решались сказать своему королю, что он голый. Мне думается, здесь существенную роль сыграла борьба мичуринцев с формальной генетикой. Поэтому теперь, спустя годы, можно смело заявить, что Лысенко формально оказался прав. Прав в том, что приобретенные изменения могут наследоваться, хотя и через механизм мутагенеза, а также через сложнейший процесс взаимодействия тысяч факторов в процессе реализации мельчайших отличий между генами, которые практически во всех организмах одни и те же. Я не хочу сказать, что исследования генетиков были бесполезными. Любая даже неверная гипотеза полезна для науки. Она ставит научные рамки обсуждения, позволяет предлагать проверочные эксперименты.

Думаю, что в данной книге на каждой странице незримо присутствует академик Лысенко. Изучая наследие Лысенко, я несколько раз менял свое мнение об этом выдающемся ученом. Сначала я думал, что Лысенко шарлатан, затем мне стало стыдно, когда я обвинял Лысенко в разгроме формальной генетики. Разгром не был связан с деятельностью Лысенко. Он был инициирован административной атакой формальных генетиков. Обвинять же Лысенко в том, что он (хотя административные гонения на формальных генетиков не были инициированы самим Лысенко) де превысил рамки — это все равно, что обвинять Сталина в том, что при разгроме Гитлера он перешел границу СССР, или Александра 1 в том, что он вошел в Париж. Или нынешнюю Россию в разгроме Грузии. Затем мне стало стыдно, когда я сказал, что обе стороны были одинаково неправы. Мне теперь стыдно за то, что я сказал, что Лысенко был не ученый, а естествоиспытатель.

Нет, Лысенко именно выдающийся ученый. И, как может отметить незашоренный читатель, Лысенко оказался прав в подавляющем большинстве вопросов. Творческое наследие Лысенко надо развивать. Надо читать его оригинальные работы. Жаль, что прошло более 40 лет, пока идеи Лысенко не начали воплощаться в жизнь.

В заключении мне хочется перефразировать своих глубокоуважаемых оппонентов (27, 100) и спросить, когда же, наконец, хулители Лысенко напишут что-то действительно зрелое и концептуальное? Когда же они опровергнут хотя бы один из приведенных мною и другими публицистами и учеными аргументов в защиту Лысенко?