Почти нормальная жизнь

– Ну... ты права. Вид отсюда и правда классный, – говорит он, его большие глаза разглядывают все вокруг. Куинн рассматривает свою комнату совсем с другой стороны.

Я робко киваю, прекрасно осознавая, что Куинн заметил, что я не отрываю взгляда от него, но он не возражает. Часть волос упала мне на лицо, закрыв глаза, я хочу убрать их оттуда, но мягким движением Куинн делает это первым.

Когда фокусирую свое зрение на его глазах, я вижу, что он осторожно, с опаской прикасается ко мне, боится, что я снова сбегу.

Но я не двигаюсь, не хочу нарушить этот непоколебимый момент молчания между нами.

От света на его гладкой коже появляются тени, и его обычно белоснежная кожа сейчас становится мягкой и шелковистой. Я не обращала особого внимания на его длинные темные ресницы, которые совсем не выглядят как-то по-женски изящными. Они наоборот ярче выделяют изумрудные глаза.

Не могу удержать себя и смотрю на его рот. Интересно о чем Куинн думает, когда начинает покусывать чувственные соблазняющие губы и потягивать за колечко. Если бы вдруг стало холодно, уверена, его рот мгновенно согрел бы своим теплом.

– О чем ты думаешь? – тихо спрашивает парень, отпуская губу.

Встряхиваю голову, чтоб прогнать плохие похотливые мыслишки, которыми сейчас кишит мой мозг, я наталкиваюсь на его любопытный взгляд и быстро отвечаю:

– Ты брат Тристана?

Куинн улыбается.

– Да. Ну, вообще-то технически это он мой брат, потому что я старше его.

Его слова заставляют меня смеяться, похоже, соперничество между братьями не редкость.

Встречаюсь с пристальным взглядом Куинна и только теперь замечаю сходство между ними, особенно бросается в глаза колечко в губе также как и у Тристана.

– Тут кое-кто искал тебя? – бормочу я, вспоминая неприятное знакомство с Эмбер.

– Ой, правда? И кто? – спрашивает он, не отрываясь от моего лица.

– Эмбер, – отвечаю я, поправляя руками подушку под щекой.

– Вот черт, – ругается парень и поднимает глаза к потолку. – Пожалуйста, не говори мне, что ты сказала ей, что я здесь, – умоляет он.

– Нет. Это сделал Тристан, – самодовольно отвечаю я.

– Вот засранец, – фыркает Куинн, но я понимаю, что он всерьез не злиться на Тристана за это. – Хотя так мне и надо, – добавляет парень.

– Почему? – спрашиваю я, полностью зачарованная им. Не хочу, чтобы он переставал говорить.

– Вот, давай я просто скажу, что есть вещи, о которых ты жалеешь, но вернуться назад уже нельзя.

Да уж, как и то, какое впечатление, он производит на меня. Я не ошиблась, когда увидела, как он кривит губы, вспоминая вероятно не очень приятные моменты.

Я опускаю глаза, потрясенная тем, что Куинн по собственной воле имел какие-то дела с этой шлюхой.

Начинаю усиленно размышлять, о том какую роль она играет в жизни Куинна. Исходя из его ответной реакции, я могу предположить, что его она вообще не заботит, но кто знает, то, что мне известно довольно поверхностно. Этому нужны подтверждения.

– Итак, она твоя... девушка? – спрашиваю я, надеясь, что мой голос звучит непринужденно, а сама будто бы стряхиваю невидимые пылинки с головы.

Куинн внимательно смотрит на меня, и я сталкиваюсь с его любознательным пристальным взглядом, пытающимся незаметно выведать ответы.

После тщательного изучения, Куинн отвечает:

– Нет. Она не моя девушка. И вообще в принципе ничья.

– Что это значит? – настаиваю я.

Куинн ухмыляется и его, кажется, очень забавляет, то, как мне хочется настоять на пояснении именно этого вопроса.

­– Это означает, что кто-то похожий на Эмбер, требующий внимания многих парней, не может быть верным одному человеку. Другими словами, Эмбер прыгает от одной постели в другую – все понятно?

Я киваю, наполовину довольная его ответом, не могу остановить себя и спрашиваю:

– Она искала тебя, чтобы ты «пообщался» с ней только сегодня ночью? – спрашиваю я. Мне просто необходимо знать, как часто они так встречаются.

Куинн кивает в согласии, опустив глаза, впервые он выглядит смущенным.

– Да, и ту ночь я хотел бы забыть, – признается парень. Он задумался, прикусывая свои губы.

Куинн не похож на парня желающего провести с девушкой лишь одну ночь, но мне все же очень интересно, что заставило его переспать с ней.

Как будто читая мои мысли, он произносит:

– Это было давным-давно. В моей жизни тогда царил беспорядок, мне было плохо, – поясняет он. – Она была просто живым теплым человеком, это лучше чем спать одному всю ночь.

Мой рот самопроизвольно открывается, меня поражает его честность, и мне знакомы его чувства, я могу соотнести их с собой.

– Почему твоя жизнь тогда пошла под откос? – тихо задаю я вопрос, надеясь, что не пересекаю границы дозволенного.

Куинн только качает головой, как бы отгоняя плохие образы из сознания.

– Это довольно долгая и утомительная история. Я не буду тебя загружать этим, – отвечает он, сооружая стены из-за этого вопроса.

Могу сказать с совершенной уверенностью, что это так похоже на меня. Но я хочу знать концовку этой истории.

– Я хочу... – я не успеваю закончить свое предложение, как Куинн мягко касается моих губ своим пальцем, заставляя меня замолчать.

– Расскажи мне свой секрет, и я расскажу свой, – шепчет он. Его глаза путешествуют у меня по лицу в поисках ответа на его догадки.

Опускаю глаза, смущенная тем, что пыталась вытянуть из него личную информацию, когда сама не хотела сделать того же самого.

Указательный палец Куинна плавно сползает с моих губ, и он улыбается.

– Я так и думал.

Мои глаза все еще опущены, так как теперь мне стала известна правда. Я практически вздохнула с облегчением, но тут до меня доходит, что я кое-что упустила. Целая куча различных эмоций охватывают меня, а на переднем плане оказывается ревность.

Как только Куинн убирает свой палец с моих губ, то помимо моей воли я высказываю.

– Я надеюсь, ты проверился на ЗППП (прим. пер.: англ. sexually transmitted disease (STD) – заболевания, передаваемые половым путем). Ты, наверное, подхватил какое-нибудь ВЗ (прим. пер.: англ. Venereal Disease (VD) – венерическое заболевание) после общения с этой шлюхой.

Я быстро захлопываю рот и зажимаю губы, прежде чем скажу еще хоть одно слово.

Куинн просто в шоке от моих слов, он даже растерялся. Вероятно, я нарушила правила поведение в обществе – этикет.

Но когда он открывает свой соблазнительный рот и от души смеется, я понимаю, что меня пронесло.

– Вот это женщина. Красивая и смешная. Черт, Рэд, – говорит Куинн между приступами смеха. Он рукой старается прикрыть рот от смеха.

Парень только что назвал меня... красивой.

Чтобы не упасть в обморок и не начать самоанализ, я быстро спрашиваю его.

– А что же с прозвищем? Почему ты меня так называешь?

Куинн приближается ближе, и его запах окутывает меня.

– Ну, я думаю это вполне логично, так как ты до сих пор не сказала мне свое имя, – отвечает он, потирая челюсть и пожимая плечами.

Я заметила, что его палец слегка покрыт черным цветом. Это похоже на угольный карандаш. А потом я вспоминаю альбом, который лежал на полу. Неужели Куинн нарисовал те эскизы, у меня в голове не укладывается.

Я все еще смотрю на его тонкий палец, когда задаю вопрос.

– Но почему все-таки Рэд?

– Ну, кх... это из-за твоих волос, – отвечает парень, хихикая от удовольствия.

Я просто в восторге от его рта. Каждый раз, когда он широко открывает его, то можно рассмотреть блеск серебра. Это говорит о пирсинге, который спрятан где-то в языке, и этот раз не исключение, потому что когда он засмеялся, штанга сразу показалась на свет.

– А ну да, конечно же.

«Да, само собой» – думаю я про себя, когда он объясняет логичное происхождение моего прозвища.

– И из-за твоей вспыльчивости, – быстро добавляет Куинн, улыбаясь краешком губ.

– Вспыльчивости? – спрашиваю я, широко раскрыв глаза. – Я не вспыльчива, – раздраженно заявляю я.

Куинн кусает щеку, чтобы не было заметно улыбку.

– Хорошо. Как скажешь.

Но я понимаю, что он не купился на мои слова.

– Я не такая, – повторяю я, поднимаясь на локте, уверенно смотрю на него, чтобы доказать свою точку зрения.

– Эй, я видел, как ты дерешься. Я не спорю с тобой, – отвечает парень, смеясь надо мной. – У меня до сих пор руки не отошли после того как я надрал тебе задницу, – добавляет Куинн, изображая жалостливое лицо.

Я не могу поверить в это, но я на самом деле смеюсь – снова.

– Тебе... смешно? – спрашивает он в притворном ужасе.

– Ну, да, – отвечаю я, передразнивая его прошлый комментарий.

– Вау. Зови журналистов, – от души смеется Куинн.

Я хмурю брови.

– Что это значит?

Куинн выбирает слова очень осторожно. Однако если он сейчас не улыбнется фирменной улыбкой с ямочками на щеках, за следующие слова я собираюсь его хорошенько побить.

– Это значит, что ветер поменялся и не будет пасмурно, Рэд.

Я беззвучно шевелю губами. Он что, только что оскорбил меня с улыбкой на лице?

– Что? Нет ничего умного на ответ? – спрашивает Куинн, громко смеясь.

Я ему еще задам.

Я, сидя, молниеносно ударяю его кулаком. Это был игривый удар исподтишка. Когда до него доходит, что я сделала, парень открывает рот от удивления. Он поражен, что я ударила его. Но спустя секунду нахальная усмешка появляется на его щеках.

– Ой, тебе ничего не светит.

Куинн неторопливо садиться, смотря на меня с лукавой улыбкой. Мне нельзя смотреть в его изумрудные глаза, поэтому я резко отталкиваюсь от пола и вскакиваю на ноги, подальше отступая от него.

– Куинн, – поспешно говорю я, ставя перед собой руки. – Не делай того, о чем потом будешь жалеть.

Кончики губ Куинна подрагивают, и он, ухмыляясь, отталкивается, чтобы встать с пола.

– Ой, ты уж поверь мне. Я не буду жалеть ни о чем, – отвечает парень, когда начинает подбираться ко мне ближе.

И внезапно из моего сердца начинает выделяться адреналин, как при погоне, от которого бешено скачет пульс. Продолжаю отступать назад, не отрывая от него взгляд. И тут я чувствую, как моя спина оказывается прижатой к двери, рушатся все планы побега. Я понимаю, что проиграла.

– Куинн, – пробую я говорить строго.

– Рэд, – парирует он, продолжая надвигаться на меня.

Мои руки прижаты к бокам, а я сама сильнее прижимаюсь к двери. И ситуация, в которой обычно я впадаю в панику и начинаю бояться за свою жизнь, мне нравится.

Предугадываю его следующий шаг.

Я не понимаю реакцию своего тела на него.

Но мне это нравится.

Я чувствую жизнь.

Сначала Куинн приближался ко мне, потом останавливается в нескольких сантиметрах от моего лица и тела.

Он всматривается в мои большие оживленные глаза, прикусывая свою нижнюю губу. Я замечаю, как его взгляд начинает блуждать по моему телу, вероятно, оценивая. Моя грудь начинает быстро подниматься и опускаться. А дыхание становится шумным.

Парень скользит руками по двери и ставит их по обе стороны от моей головы, заключив меня в крепкие объятия. Мое сердце начинает оглушительно стучать.

Но он не прикасается ко мне. Наши тела на волосок от соединения. Но Куинн не спешит. Воздух между нами словно заряжен электричеством, и это самый эротичный момент в моей жизни.

Он медленно скользит руками вниз по двери, всего в паре дюймов от моего тела, очерчивает вниз все мое тело, но не прикасается ко мне.

И я понимаю... что хочу, чтобы он это сделал.

– Мир? – спрашивает Куинн, останавливая свои руки в районе моей талии, все еще не прикасаясь ко мне.

Я смотрю на Куинна снизу вверх, на его 6,3 дюйма, и киваю.

– Мир.

Свет отбрасывает темные тени на его лицо, от чего черты его лица становятся все более мягкими, но я могу видеть кусочек серебра чуть выше его изумрудных глаз, смотрящих на меня из-под длинных темных волос. От его внешнего вида у меня перехватывает дыхание.

Я никогда не встречала такого манящего взгляда направленного на... меня.

Это именно то, что показывают в фильмах? Где парень встречает девушку, их взгляды сталкиваются лишь на одну минуту, всего на минуту, после которой уже ничего не будет как прежде.

Я опускаю глаза, потому что чувствую, как он непристойно раздевает меня взглядом. Мои щеки просто в огне. Держу пари, что ярко-розовыми стали и моя шея, и грудь. Надо срочно уходить отсюда.

– Ты – загадка, – едва слышно шепчет Куинн, поэтому у меня возникают сомнения, действительно ли это он сказал, и сказал ли вообще.

Но когда парень поднимает руку и проводит пальцем линию поперек моей щеки, едва прикасаясь ко мне, я понимаю, что не ослышалась.

Закрываю глаза, не в силах устоять на месте от его пристального взгляда. Моя кожа была готова разорваться, истечь кровью из-за непонятной потребности в его нежных прикосновениях. Дыхание перехватывает в горле, и я уверена, что Куинн заметил, что мое сердце едва не выпрыгивает из груди.

Но парень опускает руки, прежде чем я успеваю почувствовать его прикосновения ко мне.

Может быть я и девственница, но все же пару раз целовалась. Никогда мне не хотелось поцеловать второй раз парня. Единственный кого я поцеловала дважды – это Джастин Миллер. Только он в старшей школе не относился ко мне как к прокаженной, и то, только потому, что сам тоже был фриком.

Но все те поцелуи, которые у меня были прежде, совершенно не похожи на поцелуи из фильмов. Например, из таких фильмов как: «Касабланка» или «Унесенные ветром» (прим. пер.: англ. «Casablanca» – голливудская романтическая кинодрама. Сюжет сосредоточен на внутреннем конфликте человека, которому приходится выбирать между долгом и чувством, любимой женщиной и необходимостью помочь ей и её мужу); (прим. пер.: масштабная эпопея по роману Маргарет Митчелл о любви и ненависти на фоне Гражданской войны в США).

Когда кто-то целуется в фильме... я очень остро ощущаю это. Мне кажется, что будто бы я сама учусь, когда смотрю на такие сцены.

У меня были поцелуи, из-за которых я полностью разочаровывалась в человеке и... думала, будто бы совершаю какие-то непристойные вещи.

Но, смотря в манящие глаза Куинна, я понимаю, что его поцелуй будет чудесным. Его поцелуи будут без единого изъяна.

Я забыла обо всем вокруг, и как завороженная, наблюдала за тем, как Куинн потягивает пирсинг в губе. И тут вдруг распахивается дверь, прерывая мои непристойные мысли.

Я падаю вперед прямо в объятия Куинна, который придержал меня теплыми руками за талию. Когда мы столкнулись, единственное, на чем я могла сосредоточить свое внимание, так это на руках Куинна, обнимающих меня. И может быть это просто в моей голове, но я чувствую, что моя кожа до сих пор полыхает огнем.

Чувствую себя такой маленькой и беззащитной в его огромных объятиях, почти привлекательной и... девушкой. Такие мысли пугают меня до чертиков.

– Пейдж?

Мне совершенно не нужно поворачиваться, чтобы узнать, кто стоит позади меня, это Тристан.

Когда Куинн неторопливо отходит от меня, я тут же начинаю скучать по его прикосновениям.

– Привет, Тристан, – отвечаю я, поворачиваясь к нему лицом.

– Все в порядке? – спрашивает парень, смотря больше на Куинна, чем на меня.

– Да, все в порядке, бро, – отвечает Куинн, делая от меня шаг в сторону, но я все еще могу видеть его уголком глаз.

– А с тобой, Пейдж? – спрашивает Тристан. Хочет убедиться, что Куинн сказал правду.

Интересно, почему он задает такие вопросы.

– Да, все в норме, – в ответ быстро киваю я.

Я чувствую, как у меня все внутри переворачивается.

– Класс. Ты нашла ванную комнату? – спрашивает Тристан, смотря вначале на меня потом на Куинна.

Этот разговор можно смело назвать неловким. И мне стало интересно, почему Куинн и Тристан бросают друг на друга такие странные взгляды.

– Нет, кстати о... Я лучше пойду, поищу ее, – говорю я, желая оказаться подальше от этой неудобной ситуации.

– Я отведу тебя, – резко говорит Тристан, все еще смотря на Куинна, в то время как между ними происходил безмолвный диалог.

Они выглядели немного напряженными, и я не понимаю почему.

Тристан бросает последний взгляд на Куинна и с натянутой улыбкой оборачивается ко мне.

– Хорошо, пойдем, – он поворачивается и поспешно шагает к двери.

Делаю шаг за Тристаном, и тут Куинн внезапно хватает меня за руку.

Он прижимается к моей спине, все еще сжимая мою руку, когда прерывисто шепчет в мое ухо.

– Рэд мне нравиться больше.

И только потом отпускает меня.

Я не поворачиваюсь к нему лицом, а, наоборот, бегу к двери как последняя трусиха, потому что если мое лицо полностью отображает сказанные слова, то я просто не смогу уйти.

* * *

После вечеринки я вернулась обратно в отель отчаянно нуждающейся в душе – в холодном душе.

Не понимаю, что случилось с Куинном. Я не такая наивная, чтобы не понимать, что он привлекает меня, как его внешность, так и его внутренний мир. Но это совершенно немыслимо. Я даже его толком не знаю, но отчаянно хочу узнать. Если поразмыслить сегодня я узнала одну единственную важную вещь про него. Я сталкиваюсь с этим каждый день. Он хранит свои секреты, так же как и я. И совсем неправильно, что меня это совершенно не настораживает в нем.

Я знаю, что это неправильно. В том то и причина, почему мне стоит держаться от него подальше, потому что Куинн очень умен. Я прекрасно это вижу. Рано или поздно он откроет мой секрет, а я не хочу быть здесь, когда это произойдет.

Я буду держаться от него подальше.

Но почему мне кажется, что сделать это будет намного сложнее, чем сказать?

Глава 15

«ПОЖАР» НА КУХНЕ

Звук от пылесоса резко врезается в мой мозг. Это совсем не то, что я хотела бы услышать после нескольких часов беспокойного сна.

Но я обещала дедушке, что буду здесь, и не собираюсь бросать свои слова на ветер. Да и к тому же сегодня в обед я не работаю, поэтому после смогу поспать, а то я устала, как собака.

Я проверила в заднем кармане на месте ли бумажка с контактами моей мамы. Я не упущу этот шанс. На всякий случай я переписала адрес несколько раз, если потеряю или забуду его.

Поверить не могу, что у меня получилось найти ее. Очень странно, что это было так просто, потому что ничего в моей жизни не давалось мне так легко.

Но я пока еще не готова встретиться с ней.

Пока нет.

Я здесь всего неделю, и до получения моей первой зарплаты осталось совсем немного, поэтому маме придется подождать. Потому что, во-первых, у меня нет денег на билет до Канады, и, во-вторых, оглядываясь на шестнадцать лет назад, как моя мама бросила меня с отцом, я понимаю, что она вряд ли встретит меня с распростертыми объятиями. Это она бросила меня, помните? Я не знаю чего ожидать при нашей встрече. Но я не такая наивная, чтобы думать, что это событие можно будет сравнить со встречей на шоу Опры (прим. пер.: «Шоу Опры Уинфри» (англ. The Oprah Winfrey Show) – американское синдикационное ток-шоу, созданное и произведенное Опрой Уинфри. Шоу оказывало большое влияние на поп–культуру в США. Опра использовала опыт легендарного Фила Донахью (Phil Donahue), делая упор на скандально-сенсационные сюжеты. Но постепенно выработала свою фирменную манеру ведения передачи, делая акцент на эмпатию, искренность, позитивные эмоции и неподдельное сопереживание своим героям).

Я встречусь со своей мамой только тогда, когда у меня будет достаточно денег, чтобы оставить все вещи позади, то есть тогда, когда я сама смогу себя обеспечивать и не буду ни от кого зависеть.

Это единственное, в чем я уверена на сто процентов.

– Как прошла вечеринка, Пейдж?

От испуга я кратко взвизгиваю и подпрыгиваю на пять дюймов от земли, когда неожиданно вразвалочку заходит дедушка, неся письма в руках.

– Святое дерьмо! Ты напугал меня, – восклицаю я, тяжело дыша и хватаясь за грудь, и выключаю пылесос ботинком.

– Прости, дитя, – извиняется дедушка. – Я всего лишь хотел тебе кое-что передать, – улыбается он. Его тонкие серые волосы стояли под непонятным углом, будто бы он уснул с мокрыми волосами.

Я подозрительно суживаю глаза и замечаю, что он немного побледнел. Надеюсь это не связано с тем письмом, которое я видела вчера. Упираюсь взглядом на его протянутую руку, сжимающую конверт.

– Что это? – спрашиваю я, оглядываясь с подозрением.

– Это твои деньги,– отвечает старик, игриво тряся конвертом из стороны в сторону.

– Но ведь неделя еще не прошла, – в замешательстве отвечаю я.

– Это не важно. Возьми, – кладет он конверт в мою ладонь.

Опускаю глаза вначале на конверт потом на него.

– Спасибо, Хэнк... Я на самом деле очень ценю это, – искренне говорю я, так как это поможет сделать еще один шаг ближе к моей новой жизни.

Однако когда я беру конверт в руки, он кажется, намного толще, чем должен быть. Вскидываю бровь и быстро открываю конверт, пока дедушка никуда не смылся. Замечаю парочку лишних зеленых купюр.

– А ну, стоять! – заявляю я, когда замечаю, как он пятиться к выходу. – Хэнк, это слишком много. Мы не договаривались на эту сумму. Я не могу принять это. Забери лишние деньги себе, – говорю я, подсчитывая деньги и вытаскивая лишние купюры, и протягиваю ему.

– Нет, я не возьму обратно. Ты заслужила это.

– Нет, я действительно не могу сделать этого. Я работала то всего пару часов, да и к тому же вы обеспечили меня крышей над головой. Прошу тебя. Я просто не могу, – говорю я, отодвигая от себя деньги.

Но дедушка не был бы дедушкой, если бы не начал спорить со мной.

– Ты действительно хочешь так обидеть старика? – отвечает он с огоньком в глазах.

– Что? Старик? Не смешите меня! Я же вижу, как вы себя ведете, когда никого нет рядом, – подразниваю его я. Я прекрасно осознаю, что он ни за что не возьмет деньги обратно.

Глубоко в груди у него зарождается то ли кашель, то ли смех. Могу предположить, что дедушке примерно семьдесят пять лет, и он уже не в самой лучшей форме.

Я помню, как он однажды упомянул о своей жене, но говорил он о ней в прошедшем времени. Я задаюсь вопросом, что же с ней случилось, если они так были счастливы.

Смотрю на слабую улыбку дедушки и зеленые глаза, лучащиеся теплотой. И сейчас я понимаю, что он мог бы сделать счастливым любого.

– Что ты будешь делать сегодня? – как бы невзначай спрашиваю я.

Дедушка пожимает плечами.

– Собираюсь посмотреть телевизор. Сегодня игра.

– Пожалуйста, не говори мне, что ты собираешься опять ужинать теми полуфабрикатами, которые ел вчера? – говорю я о тех отбросах, которые он уплетал вчера.

Мужчина кивает.

– Ничего страшного, – хриплым голосом отвечает он. – Они шли по акции.

– Это потому что магазин хочет распродать все быстрее, – с ухмылкой отвечаю я.

Хэнк смеется от души.

– Дитя, я думаю, не стоит готовить только для меня одного.

– Справедливо подмечено. Именно поэтому я буду готовить сегодня ужин, – весело говорю я.

Не могу придумать лучший способ потратить свою первую зарплату.

– Ты не можешь так поступить, – говорит дедушка, протестующе размахивая руками. – Тебе лучше потратить деньги на нечто интереснее, нежели готовка для старика.

– На самом деле, нет, я могу и сделаю это, – отвечаю я. – Не спорь, я все равно сделаю так, как хочу, – сладко улыбаюсь я ему, не давая шанса на возражение.

Глаза дедушки наполняются слезами, но он не плачет. Хэнк понимает, что таким образом я хочу выразить ему благодарность за все то, что он сделал для меня за такой короткий период нашего знакомства.

– Спасибо, Пейдж. Я даже не могу припомнить, когда в последний раз кто-то готовил для меня.

– Не благодари меня, пока не попробуешь… что-нибудь, приготовленное мной. А вдруг я остановлюсь на китайской кухне, – дразню я его.

Хэнк смеется.

– В любом случае, это не имеет значения. Важен не подарок, а внимание.

– Это самое меньшее, что я могу сделать для тебя. Я у тебя в долгу, – я смотрю в его глаза, искренне улыбаясь.

Хэнк не осознает, сколько доброты отдает мне. Тот человек, который не видел ничего хорошего от своей семьи, получил много положительного от совершенно незнакомого человека.

Хэнк подходит ко мне, кладет свою мягкую руку мне на плечо, слегка сжимает его.

– Ты ничего мне не должна, дитя. Ты хорошая девушка, я был бы горд, назвать тебя своей дочерью.

От этих слов у меня навернулись слезы на глазах. Никто никогда не гордился мной. А как они могли? Я не сделала ничего в своей жизни, чтобы кто-то мог гордиться мною.

Но все меняется.

Я хочу измениться.

Я меняюсь каждый день. Я буду стараться стать тем человеком, которым хочу стать.

– Спасибо, Хэнк, – смягчаю голос я, но не могу посмотреть в его глаза.

Я благодарю тот день, когда судьба вместо всех дерьмовых дней подбросила мне в итоге счастливую монету. Именно в этот момент я встретила этого замечательного человека.

* * *

Я приближаюсь к супермаркету, обводя взглядом список ингредиентов для приготовления свиных отбивных в яблочном соусе с зеленой фасолью и картофелем. Смотрю, как туда-сюда снуют покупатели, выполняя такие простые обыденные действия. Они выглядят при этом нормально. Я завидую им.

Со стороны смотрится, что это совсем легко сделать?

Смотрю на свой список – мне осталось купить только свежий мускатный орех. Уже в течение двух минут я пытаюсь найти эту чертову полку с орехами. Уже десятый раз прохожу мимо разных пакетиков, но я не уверена, есть ли разница в орехах из пакета и на развес. Но все-таки я решила следовать четко по рецепту.

Не глядя, иду куда-то, потому что не хочу оставаться здесь, хочу убраться отсюда, и чем быстрее, тем лучше. Как вдруг сталкиваюсь с кем-то.

– Черт! – ругаюсь я, все еще смотря на список, не довольная тем, что сшибла кого-то.

– Мне так... – я делаю паузу, – жаль, – заканчиваю я, взглянув на свою жертву, и у меня перехватывает дыхание.

– Похоже, что я забрел на территорию сталкера, – усмехается Куинн, подходя ближе и касаясь носком ботинка моей тележки.

– Если бы я знала, что это ты, то толкнула бы чуть сильнее, – самодовольно отвечаю я, вскидывая бровь.

Сарказм – моя сильная сторона, именно поэтому я использую его, чтобы избежать неловких ситуаций. Таких, как эта.

Не могу не думать о нашей случайной встрече в его комнате прошлой ночью. Размышления об этом уводят меня далеко-далеко, и, к сожалению, такие мысли могут меня погубить.

Парень театрально хватается за сердце.

– Ох, Рэд. Твои слова ранят меня.

– Мне все равно, – отвечаю я, игнорируя тот факт, что при его виде я чувствую радость.

Я хочу объехать его с тележкой, но он останавливает меня, загораживая путь.

– Ну, что ты делаешь? – спрашивает Куинн, хватая корзину с одной стороны, чтобы я не могла сбежать от него.

– Пытаюсь делать покупки, но кое-кто мне мешает, – притворно разыгрываю я раздражение, но он не обращает на это внимание.

– Что ты хочешь купить? – спрашивает он, не двигаясь с места ни на дюйм, несмотря на то, что другая покупательница проходит мимо, толкая его своей корзиной.

Я смотрю на нее извиняющейся улыбкой, но она только морщит свой нос, не довольная тем, что я загородила весь проход.

Я подмечаю, что Куинн так же упрям, как и горяч. Поэтому нужно скорее ему ответить, и тем быстрее он оставит меня в покое.

– Я ищу свежий мускатный орех, прохожу здесь уже второй раз, но так ничего и не нахожу, – признаюсь я и раздраженно дую на волосы, упавшие на лицо.

Куинн посмеивается, и его кадык начинает подпрыгивать. Я приказываю себе убираться отсюда, потому что мне надо перестать пялиться на него.

– Я, очень кстати, знаю, где его найти. Следуй за мной, – улыбается парень и отпускает наконец-то тележку.

– Ты можешь просто рассказать мне, – возражаю я, не поднимая на него взгляд и начиная толкать тележку к проходу.

Куинн идет рядом со мной на расстоянии в шаг от меня.

– Ну и что тут веселого? – отвечает он, проводит руками по карманам и глубоко засовывает их в карманы джинсов.

Я уверена, что Куинн получает удовольствие, издеваясь надо мной, и ему становится просто смешно от того, как я реагирую.

– Это что, какой-то особый случай? – спрашивает парень, в то время как берет и небрежно бросает пакет «Доритос» в тележку. (прим. пер.: «Doritos» – чипсы).

– Какой еще особый случай? – задаю я вопрос и, смотря на «Доритос», качаю головой.

– Ты готовишь? – отвечает он, держа в руках следующую пачку «Доритос» со вкусом вяленого мяса.

– Почему ты думаешь, что приготовление ужина для меня связано с каким-то особым поводом? И знаешь, я могу быть сумасшедшей Мартой Стюарт (прим. пер.: Марта Хелен Стюарт (англ. Martha Helen Stewart), род. 3 августа 1941 года, в Джерси Сити – американская бизнес-вумен, телеведущая и писательница, получившая известность и состояние благодаря советам по домоводству) на кухне, – отвечаю я, поворачивая за угол, и иду в следующий проход следом за Куинном.

– Да верно, это может быть правдой, но настоящая Марта Стюарт знала бы, где лежит мускатный орех, – отвечает он, указывая на нужную полку с самодовольной улыбкой.

Стараясь выглядеть не слишком обиженной, я хватаю нужный продукт, быстро кидаю его в тележку. Проверяю свой список, действительно ли я все взяла. Я почесываю голову, ругая себя за то, что выбрала такое блюдо, где много ингредиентов.

– Дай-ка, – отвечает он и вырывает листок у меня из рук.

– Хей, – возражаю я. – Это было очень грубо, – я игриво качаю головой.

Когда его глаза становятся круглыми от удивления, а маленькая улыбка угадывается в уголках его губ, я тут же вспоминаю, что в списке значились некоторые вещи личного характера.

– Ты так раздражаешь меня, – восклицаю я, выхватывая листок пока он умирает со смеху.

Я обиженно толкаю тележку дальше по проходу вниз, подальше от него. И конечно же у меня не получается просто так уйти. Куинн обгоняет меня, встает спереди лицом ко мне и начинает идти спиной вперед.

– Да ладно тебе, я знаю, что ты не это имела в виду, – говорит парень, опять потягивая колечко в губе, и размахивает своими руками в разные стороны.

– Да именно это я и имела в виду, – нерешительно отвечаю я, в то время как тянулась за пакетом с яблоками.

Он продолжает говорить со мной, пока сам идет спиной вперед прямо на других покупателей, но кажется, его это совсем не волнует.

– Ну, если ты дашь мне шанс, я покажу тебе, что могу быть не только раздражающим?

– Что? – спрашиваю я, резко останавливаясь, будто меня только что окатили холодной водой.

– Ты слышала меня, – ухмыляется Куинн. К счастью он едва успевает притормозить перед злой мамашей строго смотрящей на нас.

– Нет, – отвечаю я, покачивая головой.

Внешне я могу выглядеть спокойной и холодной, но внутри мое сердце бешено бьется в центре грудной клетки.

– Почему нет? – задает он мне вопрос, игриво вскидывая бровь.

– Потому что я не знаю тебя. Знаешь ли, ты можешь оказаться жутким извращенцем, – сбивчиво отвечаю я, пытаясь казаться решительной.

– Я похож на жуткого извращенца? – интересуется Куинн и оборачивается вокруг себя, раскинув руки по бокам.

– Нет, – мягко отвечаю я, потому что нахожусь под полным контролем из-за его задницы.

– Ну, тогда в чем дело? – спрашивает он и делает небольшой шаг ближе ко мне.

Проблема в том, что ты не захочешь знать меня. Меня настоящую. А если ты узнаешь обо мне больше, то не захочешь иметь со мной никаких дел.

«Думай, Миа. Тебе нужно ошарашить его так, чтобы он оставил тебя в покое».

«Я замужем за Иисусом? Ох, чокнутая по Библии».

«Генетальный герпес? Фу, слишком вульгарно».

«Лесбиянка? Можно измениться?»

«Решено, скажу правду. Ну, почти правду».

– Я не могу. У меня свидание сегодня, – отвечаю я, медленно отходя подальше от него.

– Правда? – спрашивает Куинн. Его нахальная усмешка медленно сползает с лица, и парень начинает хмуриться. Он приближается ко мне.

– И кто же этот счастливчик? – спрашивает парень. Я могу поклясться, что его глаз дернулся.

– Да, там кое-кто с работы, – небрежно отвечаю я.

Не глядя протягиваю руку к ближайшей полке, чтобы отвлечься от гипнотического взгляда Куинна, и первое на что, натыкается моя рука это презервативы. Протягиваю свое руку еще дальше, желая сгореть от стыда на этом же месте. Я замерла. Чувствую, как по моим щекам начинает распространяться жар, и начинаю от всей этой неловкой ситуации покусывать губу.

Замечаю хмурый взгляд Куинна.

Класс! Теперь он подумает, что я шлюха, готовящаяся к своему грандиозному «свиданию».

– Что ж, тогда мне лучше уйти, – произносит он. Весь задор в его голосе улетучился.

Куинн подходит к своей корзине, берет ее в руки и дарит мне напоследок напряженную улыбку.

– Ну, повеселись. Увидимся, как-нибудь, – поворачивается и уходит, не дожидаясь ответа.

Я не знаю почему, но мне не нравится, что он просто ушел. Но я должна принять это. Так будет лучше.

Я не могу позволить Куинну войти в мою жизнь, потому что однажды я ни за что не захочу его отпускать.

* * *

Притащив полный пакет продуктов, купленных в супермаркете, я бросаю все на свою кровать. Да уж в следующий раз не нужно брать столько много.

Я обычно не готовлю, но это не значит, что я не люблю вкусно поесть.

Это потому, что раньше я ни для кого не готовила. Я довольно часто расстраивалась из-за этого. Когда-то в возрасте десяти лет, сидя на грязной кухне, я готовила для отца жареный сыр, в надежде на то, что он оценит мои старания. Он вернулся тогда в дом после трех дней пьянки.

После этого я просто опустила руки.

Став постарше, я могла подкрепиться, где-нибудь по дороге. Чаще всего это была пресная стряпня, но это хотя бы немного заглушало болезненное чувство голода и давало энергии тащиться дальше по улицам, доставляя наркотики.

Однако, спустя время, мое тело привыкло быть голодным. Питалась я в основном в дешевых забегаловках, где еда была похожа на картон, и, по всей видимости, также питательна как грязь. Так что я ела только тогда, когда уже наступал критический момент. Это поэтому я такая худая, и я ненавижу это. У меня всегда была небольшая комплекция, но сейчас, я просто выгляжу тощей.

Переодеваюсь в футболку «Смашинг Пампкинс» (прим. пер.: «Смашин Пампинкс» (англ. The Smashing Pumpkins) – американская альтернативная рок-группа, образованная в Чикаго в 1988 году), беру пакет с продуктами и иду на кухню готовить.

Запираю дверь и тихонько спускаюсь по лестнице в кабинет. Хэнк сказал, что есть небольшая кухня в кабинете, за темно-бордовой занавеской, где я смогу приготовить нам ужин.

Смотрю в окно на зеленую террасу, покрытую травой, и не могу поверить, насколько сильно изменилась моя жизнь всего лишь за неделю. Это полное сумасшествие, но я чувствую, что живу. Кто бы мог подумать, что приехав сюда, в такое тихое и скучное место, я на самом деле изменюсь и смогу радостно назвать его моим домом.

Но, разумеется, я не могу этого сделать.

Прохожу в небольшой кабинет, и слышу звуки телевизора за занавеской.

– Хэнк? – зову я, осторожно отодвигая занавеску, потому что не хочу так неожиданно врываться. А вдруг он спит или занимается какими-нибудь другими делами.

И на этот раз я была права.

Оглядываю комнату, и подмечаю, что она обставлена весьма просто. Но нечто причудливое или современное в такой классической комнате выглядело бы неуместно.

Маленький телевизор, показывающий повтор комедийного телесериала «Я люблю Люси», расположился на деревянной тумбочке. На потолке виднелось пару подтеков, расположенных по углам комнаты, но по какой-то причине это больше походило на выцветший зеленый ковер и прозрачные белые стены. Старый деревянный столик на двоих, уже переживший свои лучшие времена, стоял посередине комнаты. На нем была расстелена красная скатерть, которая гармонировала по цвету с пледом на диване, где лежал дедушка и похрапывал.

Когда я смотрю, как при спокойном дыхании опускается и поднимается его грудь, мне становится интересно. А я также выгляжу, как и он, во сне?

Очень сомневаюсь. Мои ночные кошмары никак нельзя считать признаком спокойного сна. Но в этом никто не виноват, кроме меня самой.

Беру пульт, который соскользнув с дедушки, лежал на полу рядом с диваном. Отключаю звук телевизора и на цыпочках иду к мини-кухне. Я поражена тем, как такое маленькое пространство способно вместить все принадлежности для готовки.

Включаю свой новенький «Айфон», и нахожу нужный рецепт сегодняшнего ужина. Начинаю вытаскивать продукты из пакета и складываю все на маленькую белую стойку. Делаю глубокий вдох от того, сколько работы мне предстоит сделать.

Я особо строго следую за инструкцией приготовления, для того, чтобы все было идеально. Это первый раз, когда я готовлю для кого-то, поэтому для меня это очень важно.

* * *

После приступа икоты и чуть не отрезав пол пальца, я делаю вывод, что у меня все-таки есть кулинарный навык.

Я почти закончила нарезать яблоки, когда услышала, как просыпается дедушка.

Он наконец-то встал. Я пыталась вести себя тихо, грохот кастрюль и несколько непристойных слов могут разбудить даже мертвого.

– Привет, дитя, – говорит он из-за двери.

Я оборачиваюсь и еле сдерживаю смех от того, каким потрепанным и сонным выглядит Хэнк.

– Добрый день, соня.

Дедушка хохочет, потирая глаза.

– Эй, я все еще сохранил свою красоту даже после сна, – дразниться он, закрыв рот морщинистой ладонью от зевка.

Я коротко улыбаюсь ему и поворачиваюсь обратно, продолжая готовить.

– Что ты делаешь? – спрашивает он. Подходит ко мне и заглядывает за мое плечо, но при этом не так близко, чтобы не мешать мне.

– Свиные отбивные в яблочном соусе с зелеными бобами и жареным картофелем. Пока я ничего не испортила, – тихо смеюсь я. – Я пока здесь ничего не сожгла, но это только начало.

Хэнк усмехается и зевает еще раз.

– Иди, можешь присесть. Мне осталось совсем немного, – улыбаюсь я, отделяя яблоки для яблочного пюре.

– Давай я накрою на стол, – предлагает дедушка, тянется к шкафу у стены и начинает вытаскивать тарелки и приборы.

– Ты такой упрямый, – говорю я, качая головой.

– Ты говоришь как моя Бетти, – вздохнув, отвечает он. Я поворачиваюсь и стараюсь незаметно посмотреть на него и замечаю, какими стали грустными его глаза при упоминании ее имени.

– Что с ней случилось? – осторожно задаю вопрос, в надежде, что не переступаю дозволенную черту.

Хэнк сильно прижимает к груди желтые и синие тарелки. Слабая улыбка появляется на его губах, когда он устремляет свой грустный взгляд в маленькое окно.

– Она умерла три года назад от сердечного приступа. Самая обыденная болезнь, какая могла вообще случиться. В один прекрасный день она не встала на свою обычную утренею прогулку. Я думал, что она не пошла, потому что немного простыла, даже хотел вызвать ей доктора, но она настояла на том, что прекрасно себя чувствует. И я не беспокоился о ней. Она сказала тогда, как обычно, дразнящим голосом: «Хэнк, займись делами, они ведь не сделают себя сами».

Это очень горькое воспоминание для дедушки. Я могу представить, как часто он с грустью думает о последних минутах Бетти. Все что у него есть – это последнее печальное воспоминание.

– Я поцеловал ее на прощание, – продолжил он, – тогда я в последний раз видел ее живой.

Вздохнув, я прикрываю рот рукой.

– Ох, Хэнк, мне очень жаль.

– Все нормально, дитя. Доктор сказал, что все произошло мгновенно, она не мучилась. Словно она пошла спать, и так больше и не проснулась, – отвечает он, пытаясь выглядеть не слишком расстроенным.

– Но все же, это было не просто, – говорю я, смотря на него сочувствующим, а не жалеющим взглядом.

Терпеть не могу жалость.

– Верно. Но я знаю, что моя Бетти попала в рай, и оттуда сверху ворчит на меня за то, что я иногда даю слабину, и говорит мне, чтобы я продолжал работать, – усмехается Хэнк, как будто на самом деле она говорит ему об этом.

– Тогда она кажется превосходной женщиной, – с уверенностью заявляю я.

– Точно. Она была сердцем этого места. Она убедила меня расставить цветы во всех комнатах и оставлять шоколад на подушках. Все эти мелочи она делала без какого-либо злого умысла. Проявляла любовь к этому месту. Но сейчас осталась лишь оболочка от былой красоты.

Мое сердце сжалось от этой истории. Я никогда прежде не встречала такой сильной любви, но могу представить, как старик скучает по своей жене.

– Но я не унываю, Пейдж. Это именно то, что мы делаем. Мы живем за тех, кто этого уже не может сделать. Это единственное решение, при котором они живы в нашей памяти.

Смотрю прямо на мужчину передо мной. Мне очень интересно узнать больше о жизни Хэнка, но я ничем не могу ему помочь. Все тяготы и переживания, которые привели к такому исходу событий как сейчас, это именно то, на что он надеялся в своей жизни?

Я надеюсь, что так и есть.

Звук машины прерывает наш разговор, и я незаметно вытираю глаза тыльной стороной ладони. Я не плакала, но на моих глазах появились слезы, слушая его историю. А у кого бы они ни появились.

– Я лучше посмотрю, кто там, – говорит дедушка, вытирая слезы с глаз. Он выходит, оставив меня в одиночестве с моими мыслями.

Встречу ли я когда-нибудь таких людей как Бетти и Хэнк?

Я надеюсь, что да.

Это не касается моего прошлого, но было бы классно иметь свою собственную похожую историю, которая также задевала бы за живое как рассказ о Хэнке и Бетти.

Я трясу головой, отгоняя все грустные мысли прочь, так как мне нужно приготовить ужин.

Я режу картофель на четвертинки, когда слышу, как Хэнк общается с кем-то в кабинете. По их разговору я не могу догадаться кто это, но кто бы это ни был, он ведет довольно беззаботную беседу с Хэнком. Голос этого человека я точно не могу распознать.

– Пейдж? – зовет меня дедушка, – а у нас достаточно еды еще для одного человека?

Смотрю на количество продуктов передо мной и кричу.

– Да, Хэнк, у нас достаточно еды для небольшой голодающей нации.

Слышу, как он смеется над моими словами и продолжает разговор с незнакомцем.

Я смотрю в небольшое окно прямо напротив меня и улыбаюсь сама себе, когда замечаю, как бабочка на занавесках тихо покачивается от ветра. Без сомнения, это работа Бетти.

Я бы хотела быть с ней знакома.

Собираюсь поместить картофель в духовку, как вдруг замечаю, что дедушка перепарковывает свой грузовик на другую сторону, рядом с гаражом.

Что он делает?

Я тут же все понимаю, когда вижу, с кем болтает Хэнк.

Куинн.

Блюдо, которое я держу в своих руках, едва не выскальзывает из пальцев, когда я вижу, как парень идет следом за Хэнком с ящиком для инструментов в руках.

Я опираюсь на края раковины и наклоняюсь вперед, чтобы посмотреть, что собирается Куинн здесь делать.

Хэнк выскакивает из машины, и Куинн поворачивает свою бейсболку наоборот, чтобы волосы не мешали обзору. Он ставит ящик на двигатель, вытаскивает необходимые инструменты, наклоняется к машине, и одному Богу известно, что он там дальше делает.

Когда парень наклоняется еще сильнее, его футболка задирается и появляется полоска кожи, и я невольно продвигаюсь еще вперед, чтобы лучше рассмотреть его торс. Он поворачивается и ищет что-то среди инструментов, я вижу нечто похожее на рисунок из чернил.

Наклоняю голову влево, чтобы лучше рассмотреть его татуировку. Кажется, словно она является продолжением его тела, она проходит по левой части и укрывается дальше где-то за поясом джинсов.

Куинн выныривает из под капота и, оглядываясь, кричит что-то Хэнку, тот кивает и заводит машину, которая тут же начинает работать как надо.

Куинн встает в полный рост, ставит руки в бока, прислушиваясь к двигателю. Он полностью сконцентрирован на своем деле. Он дает сигнал Хэнку заглушить двигатель, что тот и делает. Куинн недолго думает, почесывая подбородок, и снова ныряет под капот, и не глядя берет нужные инструменты.

Чем глубже он забирается в машину, тем больше я не могу оторвать взгляда от его задницы, плотно обтянутой джинсами, и то, как из-за каждого движения на спине напрягаются мышцы под облегающей майкой. Ненароком я наклоняюсь все вперед и вперед до тех пор, пока лбом не упираюсь в занавеску.

Благодаря Бетти и ее таланту к дизайну я могу без зазрения совести пялиться на Куинна не боясь, что меня заметят.

Или я так думала.

Он медленно поворачивается и через плечо обращает свой взгляд прямо на меня.

Я почти уверена, что меня не видно за занавеской, но кажется, что это не так, потому что в его изумрудных глазах начинают мерцать игривые искорки.

Мои руки резко соскальзывают с раковины, и я резко отодвигаюсь от окна и падаю на корточки. Мне не хватает воздуха, а мое сердце начинает биться быстрее. Адреналин резко впрыскивается в мою кровь от того что меня застукали.

Я жду примерно тридцать секунд, и потом веду себя очень глупо. Я ставлю руки на края раковины и немного подтягиваюсь, чтобы из окна были видны только кончик моей головы и глаза.

Но Куинна уже нет.

Я вижу ящик с инструментами до сих пор подпирающий капот, но его нигде нет.

И это, потому что он стоит прямо позади меня.

– Наслаждаешься видом? – смеется парень.

Я закрываю глаза и произношу проклятия себе под нос. Мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, что на его прекрасном лице сейчас огромная насмешливая улыбка.

– Я... я потеряла колечко из носа, – быстро отвечаю я, поднимаясь в полный рост, и поворачиваюсь к нему лицом.

И начинаю задыхаться, когда вижу такое совершенство перед собой.

Куинн многозначительно смотрит на мой нос. Глаза его сверкают от удовольствия. Парень со скрещенными руками и ногами опирается на дверной косяк.

– Я нашел его, – отвечает он, дотрагиваясь до моего носа.

Куинн точно знает, что я вру.

Я отворачиваюсь от него и продолжаю готовить ужин. Помещаю картошку в духовку, в надежде, что он оставит меня в покое.

Но не тут то было.

– Я думал, что у тебя свидание, – говорит парень. Без сомнения с этой чертовой улыбкой.

– Ну да, – отвечаю я, не говоря ничего больше.

– Ну, так, где же он? – спрашивает Куинн, в то время как начинает раздаваться стук его ботинок по кухне.

Как же избежать мне этого вопроса. Я делаю вид, что занята протиранием стойки. Краем глаза я вижу, что Куинн стоит, всего в нескольких футах от меня. Он облокотился на край и хладнокровно смотрит на меня.

– Итак, я не помешаю вашему свиданию, если присоединюсь за ужином? – твердо спрашивает он, и внимательно следит за мной, когда я ничего не отвечаю.

– Нет, совсем нет, – быстро говорю я, стараясь не встречаться с ним взглядом. Мое дыхание немного прерывисто от того, что парень стоит так близко ко мне.

– Точно?

– Да.

Мы замолчали.

– Когда ты сказала, что встречаешься с кем-то с работы, я сразу же подумал обо всех, кто работает в закусочной. Единственный парень, который боле менее порядочный и примерно одного с тобой возраста – это мой брат, – говорит он после минуты молчания.

Испугавшись, я резко поворачиваюсь к нему, и говорю правду.

– Это не Тристан, – быстро говорю я, по не понятной причине защищая его.

– Я знаю, – отвечает Куинн, ехидно улыбаясь.

– Ты знал? – я хмурю брови. – Откуда?

– Насколько мне известно, сегодня мой брат загибается на работе допоздна. Поэтому я знаю, что это не он.

Я побледнела, услышав его слова.

– Я шучу, Рэд, – смеется он, когда видит мою реакцию.

– Ох, – отвечаю я, вздыхая с облегчением.

– Кстати о его работе, не жди, что он будет лезть тебе под юбку, – добавляет он, подмигивая мне.

Что, черт возьми это значит? Тристан хочет залезть мне под юбку. Он вообще не знает, какая я на самом деле! Куинн так и не объяснил толком, откуда знает, что у меня свидание не с Тристаном. Неужели он считает, что я недостаточно хороша для его младшего брата.

Он прав, хотя... я не уверена.

Не знаю, как реагировать на эти слова, поэтому применяю свой сарказм.

– Хорошая история. Что ты еще здесь делаешь?

– Да так, ты принимаешь гостей? – ухмыляется Куинн, его глаза сверкают от света люстры.

– Ты пригласил себя сам, – возражаю я. – И я до сих пор пытаюсь выяснить, почему.

Он спокойно пожимает плечами.

– Ну а почему бы и нет?

Хорошо. Я не умею в полной мере всегда следовать установленным правилам этикета в обществе. Но я знаю, что когда человек сам напрашивается на приглашение, это, по крайней мере, считается грубым и не культурным. Но смотря на Куинна, стоящего на маленькой кухне, не испытывающего неловкость в этой ситуации, понимаю, что ему чужды нормы поведения в обществе.

Этим он похож на меня. С тем отличием, что я новичок в этой области, а он просто посылает к черту все правила.

– У меня «свидание» с Хэнком, – смущенно отвечаю я, делая кавычки на слове «свидание».

Куинн ухмыляется, протягивает руку к нарезанному яблоку и закидывает кусочек в рот.

– Будь милосердна к старику. У него случится сердечный приступ, если на свидании с ним будет такая девчонка как ты.

– Э-э-э! – я шлепаю его по руке. – Во-первых, это было неприлично, во-вторых, я предпочла бы сходить на свидание лучше с ним, чем с кем-нибудь другим, – искренне отвечаю я.

Куинн выглядит немного ошеломленным моей честностью, и глубокая морщинка появляется между его бровями. Но он быстро переводит все в шутку.

– Я должен немного обидеться по этому поводу, но я все еще здесь. Так как речь идет о Хэнке, я дам ему немного форы. Если ты собралась с кем-то на «свидание», лучше пускай это будет Хэнк, – отвечает он, окидывая меня взглядом.

– Но только не твой брат? – резко задаю я вопрос, по какой-то непонятной причине.

Я тут же сожалею о том, что вообще открыла рот, и поспешно тянусь к яблоку, чтобы чем-то отвлечь себя. Куинн мягко ловит мою руку за запястье, останавливая мое движение... или дыхание.

Парень медленно наклоняется вперед и замирает в нескольких дюймах от моего лица. Куинн опять покусывает свою губу с сережкой.

– Мой брат не смог бы справиться с тобой, – шепчет он, проникая своим голосом глубоко внутрь меня.

– А ты? – шепчу я в ответ, затаив дыхание.

Парень смотрит прямо мне в глаза и отвечает хриплым голосом.

– Я знаю, что смогу.

Он так уверен в себе, но при этом до сих пор мягко держит мое запястье. И он начинает немного сжимать свои руки, показывая, что не сомневается в своих словах.

Почему я не отталкиваю его, как обычно? Почему я не сумничала ему в ответ, чтобы осадить весь его пыл? Почему мысль о том, что он сможет справиться со мной заставляет меня дрожать от желания?

– Все в порядке, дитя? – спрашивает Хэнк. Старик проходит дальше на кухню и с любопытством оглядывает нас.

Куинн поворачивается лицом к дедушке, его рука по-прежнему обжигает мою кожу.

– Да, я только, что рассказывал Рэд, как тихо ты можешь подходить, – шутит он.

Дедушка ухмыляется.

– Ох, Куинн Беркли, ты всегда был болтуном. Тебе нужен слуховой аппарат на уши. Я намекну твоей матери, – произносит дедушка, не глядя на нас, так как рыскал в шкафу в поисках трех стаканов.

Я чувствую, как пальцы Куинна застывают при упоминании его матери, интересно, почему.

Парень прочищает горло и выпускает мою руку.

– Я лучше закончу починку твоего грузовика.

Эх, он ведь поэтому пришел сюда.

Куинн бросает взгляд на грузовик Хэнка, потому что, зная дедушку, парень понимает, что Хэнк хочет, чтобы мне было безопасно ездить на нем.

Куинн закидывает еще кусочек яблока в рот и слизывает капельки сока с губ. Парень бросает через плечо последний взгляд на меня, прежде чем выйти наружу.

И только тогда я снова могу дышать.

Глава 16

ДАЙ МНЕ ШАНС

Расставляю всю посуду с едой по центру маленького стола и осматриваю результаты своего нелегкого труда. Должна признать, выглядит не так уж и плохо. Картофель совсем чуть-чуть поджарился, и бобы немного разварились, но в целом, выглядит все вполне прилично.

Я надеюсь, что все будет вкусно.

Когда Куинн заходит на кухню и начинает вытирать руки кухонным полотенцем, дедушка наливает в свой стакан сидр.

– Просто превосходный аромат, Рэд, – говорит он и ставит пластмассовый стул рядом со мной.

– Спасибо. Надеюсь, будет также вкусно, – немного волнуясь, говорю я.

Затем мы все рассаживаемся, и дедушка прочищает горло, чтобы что-то сказать.

– Ты не против, если я прочту молитву?

Я никогда особо сильно не верила ни в Бога, ни в какую-либо религию, да и как вы думаете мне в это верить? Всю мою жизнь я молилась, чтобы мой отец перестал употреблять наркотики, я просила Бога, чтобы моя мама вернулась, и все стало отлично, как в прежние времена. Мои молитвы не были услышаны, потому что чем больше я молилась, тем хуже все становилось. Спустя время я вообще бросила это занятие. ОН не слышал меня, и я перестала говорить. Я хочу сказать, что как много раз вы остаетесь неуслышанными, прежде чем перестать верить?

Куинн кивает, а дедушка смотрит на меня в ожидании согласия.

– Конечно, – тихо отвечаю я, потому что это не имеет никакого значения для меня.

Дедушка соединяет свои руки в позу и слегка наклоняет голову.

– Благодарим тебя за пищу, которую мы собираемся вкусить. И спасибо тебе за то, что ты позволяешь разделить этот ужин с двумя прекрасными людьми. Но больше всего спасибо тебе за Пейдж.

Я перемещаю свой взор на дедушку, я в шоке от того, что он благодарит меня.

– Аминь, – слышится, как тихо бормочет Куинн.

Мы сидим в тишине до тех пор, пока дедушка не объявляет:

– Давайте поедим, – и тянется к свиным отбивным, совершенно не осознавая, что тот комплимент был самым приятным за всю мою жизнь.

Однако Куинн, кажется, отлично понимает мои эмоции, под столом тянется к моей руке и сплетает наши пальцы.

Я рискую взглянуть на него и встречаюсь совершенно искренней улыбкой.

Улыбкой, которая свидетельствует о том, что он все знает.

* * *

Ужин вообще прошел хорошо.

Куинн и Хэнк подчистую смели все, что я поставила на стол. Мне не хочется это признавать, но такое их поведение мне очень понравилось. Мы проболтали весь обед. Ни Куинн, ни Хэнк не расспрашивали меня о моем прошлом, из-за чего я им была безмерно благодарна.

Уверена, что они уже догадались, что я бегу от прошлой жизни.

Я мою посуду, по локоть в пене, и тут Куинн неожиданно подходит ко мне и берет пару грязных тарелок из раковины.

– Я говорил, что люблю мыть посуду, – произносит парень, схватив чистое полотенце, и начинает вытирать посуду.

– Класс. Я не возражаю, присоединяйся, – отвечаю я, так как действительно не отказалась бы от помощи.

Такое обыденное занятие, как мытье посуды, заставляет чувствовать меня обычной девушкой. Да я бы сто раз помыла эту посуду, если бы это означало быть нормальным человеком.

Мы молчим некоторое время, я глубоко погрузилась в свои мысли, и эта тишина меня совсем не смущает. Для меня это время подумать. Мы работаем бок о бок, я мою посуду, Куинн ее протирает. Так прикольно с кем-то «позависать». Только тихий храп дедушки раздается в этой тишине, но он совсем не действует на нервы. Наоборот, этот звук говорит о том, что я не одинока.

После того, как я домываю последнюю тарелку, Куинн бросает полотенце на стойку и берет меня за запястье.

Я смотрю на него и в замешательстве спрашиваю.

– Что ты делаешь?

Но Куинн ничего не говорит, он только отталкивает меня от раковины и ведет к двери.

Я хочу расцепить с ним руки и тяну к себе.

– Куда мы идем? – спрашиваю я, остановившись как вкопанная.

Мои руки все еще мокрые от мытья посуды, и капли начинают падать на кухонный пол.

Куинн оборачивается вокруг себя с нахальной улыбкой.

– Потерпи немного, Рэд. Ты доверяешь мне? – спрашивает он, протягивая руку в мою сторону.

Довольно простой жест, который не должен никого беспокоить или тревожить, но только не меня. Смотрю на его протянутую руку, это просто разрывает меня изнутри и снаружи. Закусив губу, я встречаюсь с ним взглядом.

– Доверься мне, Рэд.

Однако на этот раз это не вопрос, а обещание.

Я все еще лихорадочно покусываю свою нижнюю губу, пугливо смотря на его протянутую руку. За всю мою жизнь я прежде никогда не доверяла ни одному человеку.

Могу ли я верить Куинну? Незнакомому мне человеку.

Я встречаюсь с ним взглядом и не вижу ничего злого или жестокого в них. Я делаю вдох и соединяю наши руки.

Доверившись кому-то, я никогда не чувствовала себя так хорошо.

Мы шли молча, рука об руку, на цыпочках через гостиную, где вырубился и спал дедушка. От телевизора на его морщинистом лице бегали тени.

Должно быть, приятно спать спокойно.

Останавливаюсь и отпускаю руку Куинна. Молча беру вязанный шерстяной плед, лежащий на спинке дивана. Я укрываю им дедушку, и он шевелится, удовлетворенно прижимая к себе одеяло ближе.

Возвращаюсь к Куинну, который осматривает меня непонятным взглядом. Я дарю ему маленькую скромную улыбку, и он резко подходит ко мне и прежде чем я успеваю заметить, переплетает мои пальцы со своими. Я смотрю на наши соединенные руки и обратно на него. Я вижу, как его изумрудные глаза отражают искренность и теплоту.

Без слов Куинн продолжает идти по маленькой гостиной к выходу через парадную дверь.

Ночной прохладный ветер обдувает мои щеки, и приятно осознавать, что жарко мне стало от того, что Куинн крепко держит мою ладонь. Воздух пахнет дождем, и это совершенно нормально для осени. Мне всегда нравилась осень, так как есть что-то вдохновляющее при виде больших оранжевых листьев, летящих на ветру, раскачиваясь взад вперед. Ведь они больше не могут крепиться к ветке и отсоединяются. Когда они падают на землю, присоединяясь к своим упавшим братьям, вы можете почувствовать запах чего-то нового, витающий в воздухе.

Я хотела бы, чтобы у меня все легко получалось.

Мы молчим, пока идем по гравию. Единственный звук, который разносится по округе, это звук наших ботинок по камешкам.

Куинн все еще крепко держит меня за руку, и я позволяю вести себя в неизвестность. Но меня совсем это не тревожит. Наоборот, мне больше интересно, куда он меня ведет. Парень приводит меня за угол мотеля, и мы начинаем подниматься вверх по холму.

– Эй, куда мы идем? – спрашиваю я. Я крепко держусь за его руку, так как вся местность завалена камнями, а я боюсь упасть.

Куинн ухмыляется.

– Ты скоро все увидишь. Мы близко.

Чем дальше мы идем, тем круче становится склон холма, и тем невероятнее становится рельеф. Подошва на моей изношенной обуви прекрасно держится на такой поверхности, и я не так сильно скольжу. К счастью, Куинн помогал мне справиться с самыми крутыми подъемами. А иногда наоборот, я сама рефлекторно цеплялась за Куинна, чтобы удержать равновесие и не свалиться вниз.

– Давай, Рэд, будь мужиком, – шутит тот, кто вообще никогда не запинался.

Со стороны может показаться, что ему всю равно на меня, но я замечаю, как осторожно он посматривает на меня через плечо, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.

Это почему-то меня так умиляет.

Наконец мы добираемся доверху, и мне не хочется этого признавать, но я немного запыхалась.

Куинн отпускает меня и смотрит куда-то вдаль. Мне интересно, что привлекло его особое внимание. Поворачиваюсь, и у меня захватывает дыхание, когда я смотрю на то, что видит он.

Огни Южного Бостона предстают передо мной, и этот вид поистине прекрасен. Забравшись на этот холм, можно рассмотреть город вокруг себя с высоты птичьего полета. Сейчас я не могу сконцентрироваться ни на одном человеке или событии, так как мой разум полностью опустошен. Он полностью охвачен представленным пейзажем. Я улыбаюсь от того, что так и должны поступать нормальные люди.

– Это просто восхитительно. Мы так высоко, – отмечаю я, все еще осматривая вокруг себя каждую деталь.

Куинн ничего не говорит, но расчищает себе место руками, и садиться на землю, располагая колени перед собой. Я чувствую себя глупо от того, что все еще стою, и присаживаюсь рядом с ним. Мои глаза не отрываются от городского пейзажа.

Увидев город с этой высоты, все смотрится по-другому. Все кажется таким крошечным и простым, что мне хочется остаться здесь навсегда. Я даже начала забывать реальность, кто я и что сделала. Здесь наверху я просто могу сделать вид, что я девятнадцатилетняя девушка без темного прошлого, которое все равно однажды нагонит меня.

– Могу я спросить тебя кое о чем? – говорит Куинн, вторгаясь в мои откровенные размышления.

– Конечно, – отвечаю я, веду руки по коленям и обнимаю их с обеих сторон.

– Ты когда-нибудь задумывалась, а какой смысл?

– Какой смысл в чем? – спрашиваю я, перемещая подбородок на руки, и поворачиваюсь к нему.

Лунный свет отражается в его зеркальных глазах, когда Куинн обдумывает следующую фразу.

– Смысл во всем. В жизни. Почему мы так упорно стараемся добиться чего-то, когда другие просто плюют на это. Посмотри туда, – говорит он, указывая подбородком на город внизу, – этот город заполнен людьми, которые улыбаются, и которые легко проживают свои обычные дни. Они живут каждый день, не прикладывая особых усилий, и когда идут спать им даже не интересно в чем смысл их существования. Когда все вокруг быль.

Я не знаю, что сказать, потому что Куинн высказал все, что я чувствую каждую секунду, каждого дня. Я знаю, что внутри Куинна заперты демоны, которые ждут момента слабости, чтобы прорваться наружу.

– Я думаю, что мы все равно должны идти вперед, потому что другого выбора у нас нет? Мы можем либо сдаться, либо идти и сражаться. И думаю, что ты совсем не похож на того, кто может сдаться, – говорю я, смотря на него внимательным взглядом. – Поэтому мы стараемся, мы живем, так как можем жить, в надежде, что когда-нибудь найдем смысл своего существования. И это лучшее для нас.

Куинн кивает, соглашаясь с моими словами.

– А ты нашла свой смысл?

Я смотрю на беззвездное небо, которое освещается лишь светом с земли.

– Нет, но я пытаюсь. И будь я проклята, если моя жизнь станет хоть на секунду еще лучше, чем есть сейчас.

Вау, в первый раз я высказала кому-либо то, что действительно думаю. Но начинаю чувствовать себя глупо, что вообще открыла рот. Мне лучше просто закрыться в себе.

– Эй, не делай этого, – говорит Куинн, его зеленые глаза мерцают в лунном свете. – Никогда не чувствуй себя глупо из-за честности. Особенно со мной, – искренне добавляет он.

Понимаю, что речь идет о нем, но я чувствую себя вполне комфортно рядом с ним, и действительно доверяю ему. Мысль о том, что мне нужно держаться от него подальше теряется на короткое время. Я осознаю, что это не правильно, но не могу противиться.

– Рэд... от чего ты бежишь? – настоятельно шепчет он, боясь, что я вдруг взорвусь или убегу.

Вздыхаю, и я удивлена, что я тут же не убежала отсюда, когда он задал такой сложный для меня вопрос.

Смотрю на Куинна, вглядываясь в эти глубокие зеленые глаза, и понимаю, что никогда я не чувствовала душевную связь с кем-то.

– Я не могу тебе сказать, – говорю я, не раздумывая.

– Почему нет? – спрашивает парень. – У всех у нас есть собственные демоны. Я никогда не буду судить тебя. Я просто хочу...

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я, вдруг начиная нервничать от того, что он сейчас скажет.

– Это связано с тобой. И я не могу остаться в стороне. Но я не хочу напугать тебя или слишком сильно давить. Но чем больше я хочу узнать тебя, тем глубже я падаю. Мне никто так никогда не нравился прежде. Я всего лишь хочу узнать тебя, настоящую тебя, – признается он, и я знаю, что это откровение ему далось нелегко.

Назовите это интуицией, но я знаю, что у него есть тот же «багаж» за спиной, что и у меня. Справедливости ради надо признать, что его проблемы не такие паршивые, как у меня, и это не значит, что они менее важны. Но я не могу сделать этого. Это не по плану. Я пришла сюда не для того, чтобы заводить друзей или чувствовать... это. Я даже не знаю, что именно я чувствую. Но понимаю, что это приведет к неприятностям.

Я резко вскакиваю, чувствую себя слишком беззащитной и уязвимой под его проницательным взглядом.

– Мне нужно идти, – мне еле хватает воздуха, чтобы ответить.

– Что? Почему? – спрашивает Куинн, быстро поднимаясь на ноги. Он боится, что сказал что-то не так.

– Я просто должна уйти, – невнятно отвечаю я. И ускоряю шаг, когда вижу боль в его глазах.

Конечно, в этот самый момент небо решает вылить на меня сверху вниз все, что накипело. Я пытаюсь как-то маневрировать, спускаясь с холма, чтобы не сломать себе шею. Слышу сзади, как Куинн зовет меня, но я не останавливаюсь. Его голос эхом придает мне силы двигаться дальше по склону вниз в более быстром темпе. Я совершенно не забочусь о том, что дождь полностью застилает глаза, и мне приходится щуриться, чтобы хоть что-то увидеть.

– Рэд! Стой! Дай мне помочь тебе, – слышу я позади себя, но я не могу.

Мои ноги сами стали в панике двигаться быстрее, боясь того, что произойдет, если Куинн догонит меня. Дождь ручьем стекает по бокам от меня, тем самым превращает траву в скользкую грязь, но я не останавливаюсь.

К счастью, земля становиться более плоской, я прыгаю вниз и хочу быстро попасть в свою комнату. Слышу, что Куинн совсем рядом со мной, от чего мое сердце начинает колотиться в бешеном ритме, словно заиграла болезненная симфония с острыми ударами.

Обувь Куинна громко скрипит по гравию. Я чувствую его запах до того, как он, немного запыхавшись от бега, притягивает меня к промокшей груди.

– Перестань убегать, – отвечает парень, глубоко дыша.

Я улавливаю двойной смысл в его словах.

Он обхватывает сильной рукой мою крошечную талию, прижимается передом к моей спине, заставляя меня перестать пытаться высвободиться из этого захвата. Мы оба мокрые насквозь, и дождь продолжает поливать нас, но Куинн не отпускает меня. Он не ведет меня в безопасное место на аллее и не укрывает меня от беспощадного дождя. Но, не смотря на это, я никогда еще не чувствовала себя такой защищенной, как сейчас в его объятиях.

– Доверься мне, – шепчет Куинн, его теплое дыхание касается моей щеки и шеи.

Я дрожу от того, как его горячее дыхание согревает мою холодную влажную кожу.

– Я хочу этого, – честно отвечаю я, закрыв глаза.

– Тогда сделай это. Я обещаю тебе, что никогда не причиню тебе боли. Я, к чертям, отрежу свой собственный язык, если скажу что-то, что ранит тебя, – громко заявляет он, стараясь перекричать дождь, стучащий по крышам.

Я не могу принять это, но его слова немного смягчают меня, так как никто никогда не заботился обо мне, все их слова только ранили или причиняли боль.

– Дай мне шанс, пожалуйста.

Не проходит и секунды, прежде чем я понимаю, что Куинн хочет сделать. Я чувствую влажные губы на своих губах в коротком поцелуе, что пробуждает мой бешеный пульс. Однако поцелуй не был каким-то убогим или самонадеянным, а наоборот он был чистым и искренним.

Но я не отвечаю ему, потому что это уже слишком. И Куинн ошибочно трактует мое молчание, как неприязнь.

– Иди внутрь, иначе замерзнешь, – грустно вздыхает он, не давая мне возможности ответить на его действия.

И после этих слов парень оставляет меня стоять мокрой, под проливным дождем.

Но мне совсем не холодно, мои мысли далеки от этого.

Глава 17

ВОТ ТАК И ЗАКОНЧИЛАСЬ ЭТА ИСТОРИЯ…

– Мия, спускайся вниз! – зовет меня мой папа. Я быстро спускаюсь по лестнице в ожидании его вопроса о том, что, черт возьми, происходит.

Когда мой папа говорит мне миленько одеться, потому что у него для меня сюрприз, я сделала то, что сделала бы любая дочь, я послушалась.

На самом деле у меня нет ничего «миленького», поэтому я надела просто свою короткую джинсовую юбку и кружевную майку. Это единственная приемлемая вещь в моем гардеробе – как грустно.

Мое сердце начинает стучать где-то в районе горла, когда я ступаю по лестнице вниз в подвал, совершенно не осознавая, с чем сейчас столкнусь. Может он хочет сказать мне, что, наконец, полностью чист от наркоты. Я скрещиваю пальцы позади себя, в надежде, что разговор пойдет именно по этому руслу.

К несчастью, это не так.

Когда я спускаюсь в подвал, вскидываю свои брови в замешательстве. Помещение было преобразовано в спальню с маленькой односпальной и грязной кроватью, расположенной в углу комнаты.

Может мой папа хочет покончить с вредными привычками и ночевать пока здесь. Это разумно. Я не могу стереть улыбку с лица.

– Папа? – спрашиваю я, когда вижу, как он стоит, разместив руки за спиной, зловеще улыбаясь. – Что происходит?

Я не могу выразить прежнюю привязанность к отцу, которая с каждым днем угасала. Мысль о том, что мой отец исправится, крепко засела у меня в голове, и это стало привычкой. Я словно была девочкой, носившей розовые очки.

– Мия, иди сюда, – мягко просит он, и естественно я подчиняюсь.

Смотрю на его запавшие глаза, в надежде, что следующие слова, которые он скажет, навсегда изменят мою жизнь.

И они изменили.

– Мия, мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделала.

– Что? – подозрительно спрашиваю я, смотря вначале на кровать потом на него.

– Мне нужна твоя помощь, Мия. Мне нужно, чтобы ты позаботилась обо мне.

– Я и так забочусь о тебе, – отвечаю я. В моем горле будто застрял свинцовый комок.

– Я знаю, что ты делаешь, но Фил и я…

Как только имя Фила вылетает из его губ, я понимаю, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет.

– Нет. Что бы вы ни запланировали – нет, папа. Я не буду делать этого... Я делаю для тебя достаточно! – кричу я. Мои руки начинают трястись от страха.

Мой отец кивает головой в сторону, указывая на револьвер, спрятанный у его спины.

Револьвер.

– Какого черта? – спрашиваю я. У меня перехватывает дыхание. Мои глаза прикованы к оружию, направленному прямо в мою грудь.

– Это не обсуждается. Фил будет здесь через пять минут. У него есть один клиент, готовый платить за тебя большие деньги. Такая милашка, как ты, Мия, будет очень полезна для меня и Фила.

Слезы наворачиваются у меня на глазах, и мне ненавистна мысль, что одна предательская слеза скатывается по щеке в приоткрытый рот.

Это последний раз, когда я плачу.

– О чем ты говоришь? – спрашиваю я, моя грудь то поднимается, то опускается.

Папа делает опасный шаг ближе ко мне и мне понадобилась вся сила воли, чтобы не показать ему свой страх. Он проводит концом пистолета по моему горлу и упирает его между моих грудей.

Я закрываю свои глаза от отвращения. Проглатываю желчь, которая поднимается во рту.

– Я и Фил, мы заключили сделку. Мы оба думаем было бы намного выгоднее, если ты будешь раздвигать ноги, а не использовать их для шатания твоей ленивой задницы по улицам Лос-Анджелеса.

Когда я, наконец, понимаю, что предлагает мой отец, мой внутренний мир рушиться. Я не могу устоять на ногах и держусь за стену в поисках поддержки.

– Как ты мог? Я же твоя дочь! – сердито вскрикиваю я, совершенно не заботясь о том, что рыдаю, открыто показывая ему свою слабость.

– Ты ее дочь, – презрительно насмехается он. – Ты абсолютно ничего не значишь. Ты – шлюха, как и твоя мать.

Я хлюпаю носом, совершенно не понимая, о чем идет речь. Но у меня нет времени думать об этом, мои мысли только о побеге.

Думай, Мия, заставляй его говорить. Отвлекай его.

– Что значит это для тебя? – спрашиваю я. Вытираю рукой слезу, катящуюся по щеке.

Мой отец размахивает оружием, используя его как вспомогательный предмет для объяснения.

– Фил может использовать подвал для того, чтобы вести свой бизнес на...

– Ты имеешь в виду использовать его как бордель! – кричу я, пытаясь выиграть время.

– Называй это как хочешь, Мия, но ты сделаешь это. Чем быстрее ты свыкнешься с этой мыслью, тем лучше будет для всех. У тебя нет выбора. Если ты не сделаешь этого, ты перестанешь существовать.

Я смотрю на отца, разинув рот. Он грозиться... убить меня.

Мой отец продолжает, будто бы он совсем не угрожал мне.

– Фил может получать намного больше денег, если будет использовать твое тело не для доставки товара. Взамен я получаю бесконечное количество наркотиков, которые мне необходимы, и возможно даже немного денег.

В конце концов, все сводится к жадности.

К жадности и Фила, и моего отца.

Только через мой труп. Я ни за что не соглашусь на это.

Никогда.

– Не расстраивайся, принцесса, – нежно добавляет мой отец, в корне меняя свое поведение. – Ты тоже получишь оплату за это, детка. Фил будет хорошо заботиться о тебе. У него нет ни одной девчонки, которая приносила бы столько неприятностей. Тебе не надо будет работать до поздней ночи, доставляя товар, подвергая себя опасности. Те дни в прошлом, детка.

Я поверить не могу в это. Мой отец на самом деле пытался оправдать занятие проституцией с незнакомцами. Он ведет себя так, словно поступает в моих интересах.

Тема разговора совсем отличается от того, что я представляла.

Когда я смотрю в глаза человеку, которого называла отцом, я понимаю, что любовь к этому человеку окончательно ушла. Сейчас передо мной больной извращенный монстр. Или может он всегда был таким, я а всего лишь предпочла думать, что он изменится.

У меня не было другого выбора. Я должна положить конец его страданиям.

– Хорошо, папочка, я буду делать это, – говорю я слабым голосом, пытаясь сдерживаться изо всех сил, чтобы меня не стошнило от отвращения.

Я смотрю, как лицо моего отца озаряется счастьем, потому что я подчинилась его омерзительному плану, использовать свою дочь так, как не должен поступать ни один родитель.

Он опускает свою руку и раскрывает свои объятия для меня. Меня начинает мутить. Я понимаю, что если пройду через это, меня это сломает, убивая меня изнутри.

Я делаю шаг и притворно спотыкаюсь о свои ноги.

Затем все случается за считанные секунды. И это время проходит, словно в замедленном действии.

Я быстро тянусь к Кольту 911 на моей ноге. Нацеливаю его прямо ему в грудь, прежде чем он успевает пошевелиться.

Глаза моего отца расширяются, и он пытается нацелить свое оружие, но я упираю ствол ему в грудь, говоря без слов, что я не шучу. Я пристрелю его, если он пошевелиться.

– Опусти оружие или я пристрелю тебя, – говорю, не разрывая контакта с его глазами.

– Как ты могла? После всего того, что я сделал для тебя, неблагодарная шлюха! – насмехался мой отец, брызгая слюной на меня.

У меня нет времени объяснять ему, что он ничего для меня не сделал. Я выжила только благодаря себе, я помогла себе сама.

– Брось пистолет! – кричу я, возводя курок.

Он поднимает свои руки, сдаваясь, и медленно опускает пистолет на землю.

Отец постепенно встает и начинает насмехаться надо мной.

– И что же ты теперь будешь делать, ловкач? Ты собираешься выстрелить в безоружного человека? – выплевывает он, его глаза сужаются в щелку.

Я пинаю его пистолет, и он откатывается по полу в сторону, подальше от опасных рук отца.

– Нет, я ухожу. Я должна была сделать это давным-давно. Глупо было думать, что ты изменишься. Ты никогда не сделаешь для кого-то хоть что-то, ты заботишься только о себе. Неудивительно, что мама тебя бросила, – выплевываю я. Иду задом, все еще наставив пистолет ему в грудь.

– Хорошо, уходи, ты мне не нужна! – кричит он. – Ты похожа на нее, – отец сжимает челюсть, и я понимаю, что когда он смотрит на меня, видит только ее – мою маму.

– Хорошо. Я предпочла бы быть похожей на нее, чем на жалкое подобие человека, как ты, – смеюсь я, все еще продолжая идти задом.

Оглядываясь назад, я теперь понимаю, что подвал, вероятно, не самое лучшее место сделать это, потому что в подвале обычно хранится всякий бесполезный хлам. Мусор, о который можно легко споткнуться и потерять равновесие, что в действительности и происходит.

Я спотыкаюсь о мусорную коробку и лишь на секунду теряю равновесие, но этого вполне достаточно. И в эту секунду мой отец прыгает за пистолетом, целится в мою голову и стреляет.

К счастью для меня, мой отец всегда был паршивым стрелком, он промахивается, пуля влетает в стену позади меня. Но он опять направляет пистолет на меня и снова взводит курок, я осознаю, что теперь у него больше шансов. Поэтому поднимаю свой пистолет и стреляю.

И я не промахиваюсь.

Моя пуля попадает прямо в живот отца, он немного отшатывается назад и делает несколько шагов по инерции. Он медленно опускает голову вниз на свою футболку. На его пепельном лице прокатывает волна непонимания, когда белый материал начинает окрашиваться в ярко-красный цвет. Отец смотрит на меня, его рот медленно открывается и закрывается, прежде чем сам он падает на колени и валится грузной кучей на пол с беспрестанно кровоточащей раной.

Я замираю на одном месте и смотрю на это зрелище. Дерьмо, что же я наделала? Я ведь не хотела стрелять в него. Или хотела?

Я должна выбраться отсюда, ведь соседи, вероятно, слышали звуки выстрелов. Да и к тому же скоро придет Фил со своим «бизнес-планом». До этого всего мне нужно уходить. Я должна убедиться, что это правда.

Делаю два небольших шага к отцу, лежащего ничком на полу. Его глаза направлены к потолку, я наклоняюсь вперед и осматриваю его. Он делает короткий неглубокий вдох, его грудь начинает периодически подергиваться. Это говорит о том, что он умирает.

Когда я смотрю на моего отца, одинокая слеза скатывается по моей щеке. Он поворачивает голову прямо ко мне, встречаясь взглядом со мной. Его глаза полны гнева. В этот момент я понимаю, что приняла правильное решение, потому что стоял выбор между мной и им.

Я последний раз смотрю на отца и отхожу от него.

– Мия.

Услышала я его слабый голос, но как только уста человека, которого я когда-то называла папочкой, произносят мое имя, я понимаю, что я тоже умерла вместе с ним на этом холодном полу.

* * *

Я просыпаюсь от крика, раздирающего мое пересохшее горло.

Сны... да кому они вообще нужны?

Глава 18

ПРОШЛОЕ

Ну, сегодняшний день можно смело называть днем потрясений.

Я не спала всю ночь из-за самого ужасного кошмара. И теперь прохаживаюсь по четвертому номеру, готовая ударить любого, кто попадется на пути.

Конечно же, мне достался в уборку номер, где проживали самые сексуально озабоченные люди, известные человечеству, так как презервативы были разбросаны по всей комнате, в ванной, в... шкафу.

Вчерашний разговор так и прокручивается в моей голове. Как бы я ни старалась не думать о Куинне, это имело строго противоположный эффект.

Действительно ли он говорил правду? Могу ли я довериться ему? Хочу ли я этого? Я думаю, мне еще стоит выяснить ответ на эти вопросы, прежде чем снова развлекаться с ним под дождем.

У меня вырывается стон, когда вижу уголок чего-то синего, выглядывающего из-под зеленого ковра. Это еще один презерватив.

Я понять не могу. Секс имеет такое огромное значение? По правде говоря, у меня никогда не было такого опыта и мне не стоит говорить так, но секс не так уж и важен, правда?

Интересно, что Куинн чувствовал, когда прижимал мое трепещущее тело к своей широкой груди. Как у него, у единственного человека в мире получилось пробудить во мне грязные фантазии, которые смущают меня, как только я о них подумаю. Может быть, сделать это с правильным человеком не так уж и плохо. Но я не знаю этого, и боюсь спросить. Да и как бы вообще задать такой вопрос?

Я подхожу ближе к ковру, кончиком кедов от «Чакса» (прим. пер.: англ. Chuck Taylor All-Star (также «конверсы», Converse All-Star) – знаменитые кеды фирмы «Converse», которую основал Маркус Миллс Конверс (англ. Marquis Mills Converse) в 1908 году) приподнимаю за краешек, как вдруг жук лениво выползает из-под него.

Мои глаза чуть ли не вылезают из орбит (и это совсем не смешно), и я тут же со всех ног на грани истерики выбегаю прочь из четвертого номера. Из-за паники случайно врезаюсь в дедушку, который шел по коридору со стопкой чистых белых полотенец.

– Где пожар? – ухмыляется он.

– Хэнк, тебе срочно нужно решать проблему с насекомыми, – говорю я, пытаясь сдерживаться и не переходить на пронзительный визг.

Дедушка хмуриться и медленно кивает.

– Я знаю, дитя, это у меня стоит в списке дел. Я сегодня же позвоню в санэпидемстанцию.

– Отлично. Хорошо. Тебе следует перенести его в начало списка. Это дело должно стоять первым, – ловко добавляю я, одаривая его небольшой улыбкой.

Когда он смотрит на меня через стопку полотенец, я замечаю, что, конечно же, ему смешно из-за моего страха.

– Они скорей больше боятся тебя саму, чем ты их, – смеется он.

– Ну, у них больше ног и глаз, поэтому я считаю, что мой страх перед насекомыми вполне оправдан, чем у них передо мной, – отвечаю я, в отвращении передергиваю плечами, как только представляю множество ног и глаза-бусинки.

– Во сколько ты идешь на работу сегодня? – спрашивает старик, когда я подкрадываюсь к номеру четыре и, убедившись, что там нет ползучего гада, захожу внутрь.

– Я начинаю в два, – отвечаю я, – а что?

– Дело в том, что отель должен будет освобожден на всю ночь, так как будут травить всех насекомых, – отвечает Хэнк. Он начинает звенеть ключами, когда открывает ванную комнату и кладет полотенца на шкафчик.

Вот блин, разумеется.

– Я вызову службу через несколько дней, – говорит он, когда видит, что я глубоко задумалась о том, где мне переночевать в это время.

– Ой, да все нормально. Вызывай службу в любое время, я что-нибудь придумаю, – отвечаю я. Не хочу, чтобы Хэнк испытывал какие-то неудобства из-за меня.

– Ты всегда можешь остаться у моего друга, Барри. В конце концов, и я там буду, – предлагает он с доброй морщинистой улыбкой. – Я уверен Барри будет счастлив, рассказать своим друзьям, что живет с такой молодой девушкой, как ты. Конечно же, он упустит ту часть, где я тоже там живу, – добавляет старик, подмигивая.

Я не могу сдержаться и смеюсь.

– Это действительно круто. Мне следует предпринять кое-какие меры, – вскользь упоминаю я. Хэнк и так сделал для меня очень многое, и я не могу позволить ему волноваться еще и об этом.

– Хорошо, дитя. Удачного рабочего дня. Я сообщу тебе, как станет известен день посещения службы, – говорит он и проскальзывает в двери третьего номера.

Черт.

Где мне остаться? Я всегда могу найти другой отель, но я знаю, сколько это будет стоить. Деньги, заработанные таким трудом, будут потрачены впустую.

Именно по этой причине я обязана дедушке очень многим. Он открыл для меня свой «дом» и дал мне намного больше, чем просто место для ночевки. Он дал мне место, которое я могу назвать домом.

* * *

Моя смена в закусочной, как всегда, одно сплошное сумасшествие. Я понятия не имею, откуда все эти люди приходят. Может, они похожи на меня, и просто проходят мимо. Однако чем больше времени я провожу здесь, тем труднее мне вспомнить, для чего я осталась.

– Итак, что ты будешь делать сегодня вечером? – спрашивает Табита, немного подпрыгивая передо мной, когда я наполняю сахарницу.

– Хм, я не совсем уверена, – отвечаю я. Не хочу говорить, что могу остаться бездомной этим вечером.

Дедушка мне пока ничего не говорил. Я уверена, что он сдержит свое слово и организует санэпидемстанцию на несколько дней таким образом, чтобы я успела найти место для ночлега.

– Пойдем по магазинам? – спрашивает Табита, делая большие щенячьи глазки.

Шопинг? В самом деле? Я не могу думать о чем-то еще более ужасном, чем это. Но когда я смотрю на Табиту, на то, как она обидчиво начала выпячивать нижнюю губу, я сдаюсь.

– Хорошо, будет весело, – нет, не будет, думаю я.

Табита взвизгивает и тут же бросается мне на шею с объятиями. На самом деле, я хотела бы не чувствовать неловкость от объятий с ней.

Кто бы мог подумать?

* * *

– Табита, это слишком... розовое, – говорю я, оглядывая себя сверху вниз. Девушка заставила меня примерить топ. И теперь она стояла передо мной в примерочной, пристально осматривая меня.

Конечно, я сделала это только для того, чтобы угодить ей, но сейчас мне этого не хочется. Знаю, теперь Табита не отстанет от меня, пока я не куплю это или придется спорить с ней до посинения.

Я натягиваю выше топ без бретелек и начинаю пыхтеть от негодования, когда он сползает с моей жалкой груди. На самом деле, я не так глупа, чтобы не понять, что такие топы больше подходят таким девушкам, как Табита, которые имеют соблазнительные формы.

– Эм... может лучше взять что-то менее розовое и не такое... открытое? – спрашиваю я, не желая обидеть Табиту.

Табита ухмыляется.

– Никогда не думала, что ты такая ханжа.

Я хочу поспорить с ней, но спустя секунду раздумываю, потому что приходит понимание того, что я действительно немного строга к себе. Раньше дома я никогда не ходила на шопинг. Честно говоря, выглядело бы совсем неуместно, если бы я доставляла товар по потрепанным улицам Лос-Анджелеса в чем-то розовом.

– Хорошо, а что ты думаешь об этом? – спрашивает Табита и бросает мне еще три вещицы.

К счастью, одежда теперь не такая розовая и откровенная.

Прижимаю их к своей груди и быстро ныряю за шторку, чтобы примерить.

– Вот видишь, это весело! – громко говорит Табита.

Мне не нравиться признавать это, но мне действительно по душе весь этот процесс. Каждый раз, когда Табита предлагает «веселое» времяпровождения, то я всегда думаю, что этого быть не может.

Ругаю себе под нос из-за того, что не могу найти застежку на блузке. Табита спрашивает меня.

– У тебя там все в порядке?

– Да, все хорошо, – быстро отвечаю я, чтобы она не ворвалась в примерочную, так как я стою в одном лифчике и джинсовых шортах.

Парочка ругательств вырываются из моего рта.

– Берегись, я захожу, – хихикает Табита.

И прежде чем я успеваю что-то возразить или прикрыть себя, она влетает как ураган, с силой отдергивая шторку.

– Хэй! – восклицаю я, стараясь закрыть шторку, и смущенно прикрываю себя руками.

– Я тебя умоляю, Пейдж. У меня тоже есть грудь, – девушка смотрит на меня и хихикает, совсем не заботясь о том, что я в полуобнаженном виде.

Табита перестает смеяться, когда замечает мой бежевый бюстгальтер.

– Боже мой, пожалуйста, скажи мне, что ты случайно, необдуманно надела это белье.

Обняв себя покрепче, я смущенно признаюсь.

– Я не знаю о чем ты, но это самый приличный лифчик в моем гардеробе.

– Не-е-т! – говорит она, широко распахнув глаза и открыв рот в недоумении.

Когда я не отвечаю, Табита закрывает свой рот.

– Ты серьезно? Не в обиду, но у моей бабушки нижнее белье сексуальнее, чем твоя скучная бежевая вещица!

Я пожимаю плечами, совсем не понимая, что тут такого страшного.

– Ты серьезно! Стой здесь, – говорит она и выходит из примерочной. От того, что Табита так быстро покинула меня, появляется небольшой ветерок.

Не понимаю. Кому какое дело, что я ношу под одеждой? Я никогда не заботилась о красоте своего нижнего белья. Все эти девчачьи штучки для меня неизведанная территория, и, похоже, мне необходимо многому научиться.

Спустя минуту Табита вернулась. Совсем забыв о том, что существуют границы личного пространства, она бесцеремонно заходит в примерочную. В руках у нее огромное количество различного нижнего белья.

Девушка бросает все на сиденье и выгребает оттуда красный кружевной бюстгальтер, а сама усаживается сверху всех этих вещей.

– Ни за что! – говорю я, качаю головой и машу перед ней руками. – Ни за что на свете я не одену этого. Через него же все видно!

Табита смеется, перебирая мягкий материал сквозь пальцы.

– Давай, Пейдж, жизнь коротка.

Я вздрагиваю, когда слышу те же самые слова, которые произнес Куинн прошлым вечером.

Из-за этого у меня просыпается доверие к ней, и я быстро вырываю лифчик у нее и говорю.

– Хорошо. Я померяю его.

Табита начинает хлопать в ладоши и удобно усаживается, смотря прямо на меня.

– Эм, ты собираешься остаться здесь? – спрашиваю я, смущенно смотря на нее.

Табита начинает смеяться над моей застенчивостью.

– Ой, да, хорошо, – успокоившись, говорит она, прикрывая глаза рукой.

Так намного лучше. Я быстро снимаю лифчик и бросаю его на пол. Одеваю огненно-красную вещицу, подтягивая лямки. Убедившись, что все в порядке, я бормочу себе под нос.

– Хорошо, посмотрим, что вышло.

Табита открывает глаза и ее руки с глухим звуком ударяются о колени. Ее рот открывается в изумлении, и она начинает быстро кивать головой, ее глаза расширились.

– Как горячо! – восклицает Табита, восторженно хлопая в ладоши и подпрыгивая на одном месте. – Если ты не купишь его, то я куплю его для тебя!

Я качаю головой.

– Нет, ты не можешь этого сделать.

Я не могу позволить ей купить мне это нижнее белье, несмотря на то, что знаю, что ей это не составляет труда. Дело не в этом.

Смотрю на себя в зеркало и думаю, что выгляжу не так уж и плохо, а моя грудь... вау, а она у меня есть.

– Почему моя… – я смотрю вниз на грудь, а потом опять в зеркало, – такая... заметная?

Табита начинает хохотать, держась за бока от смеха.

– С тобой так весело ходить по магазинам. Этот бюстгальтер внушительного размера.

– И что? – спрашиваю я, смотря на нее сквозь зеркало, вскинув бровь.

– Не бери в голову. Давай, примерь вот этот, – говорит она. Роется в куче вещей и достает черный атласный лифчик. – Да, вот этот, – говорит она, передает и подмигивает мне, – этот с пуш-ап эффектом.

– И что? – спрашиваю я снова, осторожно забирая у нее его.

– Доверься мне, – говорит Табита с коварной улыбкой. – Ты думаешь, что тот выглядел вызывающе, но подожди вначале примерь вот это.

* * *

Ну, кто бы мог подумать, что когда-нибудь я надену на себя нижнее белье, как у шлюхи.

Я покинула магазин с тремя различными бюстгальтерами, соответственно все в комплекте. Они не стоили столько, сколько было указано на ценнике, потому что у Табиты была скидочная карта, и я получила свои вещи с двадцати процентной скидкой. Вот почему я хоть как то могла оправдать покупку сразу трех вещей.

Мы разместились в ресторанном дворике. Табита все время болтала. Начинаю понимать, что я действительно хорошо провожу время. Я не могла представить, что буду получать удовольствие от такого обычного занятия как шопинг. Но мне все понравилось.

– У нас еще осталось много магазинов, которые нужно посетить, – говорит Табита, грозно размахивая передо мной вилкой.

Дарю ей небольшую улыбку. Я откусываю небольшой кусочек гамбургера. Не собираюсь спорить с ней.

Мы замолчали, и в этот момент все мои мысли закружились вокруг упаковки презервативов, которые видела сегодня, и я подумала о сексе. Может быть, я могла бы... нет, я не могу. Конечно, ведь это такое жуткое занятие, правда?

– Брось это, – ухмыляется Табита, ее глаза светятся пониманием.

Я пожимаю плечами, вдруг почувствовав себя глупо. Очень жаль, что я не могу скрыть свои мысли, когда дело доходит до этой темы.

– У-у-у, это надо делать с мальчиком! – говорит Табита, положив вилку на край тарелки и с интересом потирая пальцы.

– Не парень, – отвечаю я. Точнее сказать, нужен не только он. – Дело касается всех парней или только их...

– Пенисов! – вскрикивает Табита в громкой тишине.

Пожилая женщина, сидящая за столиком, поворачивается к нам и окидывает нас строгим противным взглядом, но Табита не обращает на это внимания.

– Что ты думаешь о них? О парнях, не о пенисах, – хихикает Табита. Будто бы обязательно было это уточнять.

Я игриво закатываю глаза, но она вдруг становиться серьезной.

– Я конечно не эксперт, но могу дать хороший совет, – искренне говорит она. Тут я начинаю чувствовать себя полной задницей, потому что вспоминаю, что ее опыт в сексе был не совсем счастливым из-за придурка Брэда.

– Я понятия не имею, как... чувствовать и заниматься этим, – бормочу я. Чувствую себя не в своей тарелке из-за этого признания.

Табита закусывает свою губу, чтобы не засмеяться.

– Ой, не воспринимай это всерьез, – быстро говорю я, желая перевести тему. Начинаю есть картошку, чтобы хоть как то избавиться от смущения.

Табита качает головой, от чего ее рыжие волосы разлетаются по плечам.

– Нет, прости меня. Я не смеюсь над тобой, Пейдж. Я просто смеюсь от того, что счастлива.

– Ты счастлива от того, что я безграмотная идиотка, – продолжаю я, кидая в нее картошкой фри.

Табита ловит ее и бросает в меня обратно.

– Нет, я имею в виду, что прежде я не встречала такого человека как ты. У меня не было такого друга как ты... раньше, – робко признается девушка.

Ее слова задевают меня за живое, поэтому я решила признаться.

– Хочешь, расскажу секрет? – говорю я, пальцем подзывая ее наклониться поближе.

Табита кивает, прислушиваясь ко мне.

– У меня тоже никогда не было такого друга как ты.

Широкая улыбка и ямочки появляются на ее румяных щеках, и девушка ведет себя довольно тихо. Наверно для нее это впервые.

Через несколько минут, когда мы уже поели, она шепчет.

– Это больно.

– Ты о чем? – спрашиваю я, сгребая всю оставшуюся картошку в кетчуп.

– О сексе, – прямо говорит Табита.

– Ой, – хмуря брови, отвечаю я с толикой разочарования. Не этого я ожидала. – Ну и в чем же тогда секрет?

Табита пожимает плечами.

– Я не могу знать наверняка. Может быть, будут другие ощущения, если заниматься этим с тем, кто заботится о тебе. Но мне было больно, и я ненавижу это.

Я сжимаю пальцы в кулак, и моя кровь начинает бурлить по венам, потому что я, на самом деле, очень зла на нее. А внутри представляю, что лицо Бреда – это боксерская груша.

И у меня появляется идея.

– Табита, ты когда-нибудь занималась боксом? – серьезно спрашиваю я.

Табита качает головой, немного боязливо посматривая на меня.

– Хочешь пойти со мной в зал и попробовать?

Девушка начинает понимать ход моих мыслей и радостно кивает.

– Да, черт возьми!

Я не могу сдержаться и начинаю смеяться. Смех просто вырывается из глубины груди. Может быть, дружить не так уж и трудно, как я думала раньше. Ведь у меня появился такой человек, с которым хочется дружить.

– Это не к добру.

Табита и я поворачиваемся на звук голоса и видим улыбающегося Тристана рядом с нами.

Девушка сразу начинает поправлять свои волосы. Я подозрительно смотрю на нее и замечаю, как ее щеки немного покраснели. Если бы я не знала ее так хорошо, то сказала бы, что Табита точно увлечена Тристаном.

Но кто бы, не сделал так же? Смотря на него, можно тут же влюбиться.

Он был одет в черные шорты с угольно-черной облегающей футболкой, его волосы, пребывающие в творческом беспорядке, спадают на гипнотические глаза. Ну и кто бы не обратил внимания на то, как он великолепно выглядит.

– Привет, Тристан, – улыбаюсь я, и парень садится рядом со мной.

– О чем же вы девочки говорили? – спрашивает он. От его слов Табита начинает краснеть.

Я смеюсь и качаю головой.

– Ох, поверь мне, ты не хочешь об этом знать.

Парень смеется и потягивает за то самое колечко в губе, которое было на нем на вечеринке.

– Хорошо. Что вы сейчас хотите делать? – интересуется он, смотря сначала на меня потом на Табиту.

Мы обе пожимаем плечами, и Тристан ухмыляется. Я клянусь, что услышала, как около пяти девушек вокруг нас томно вздохнули, включая Табиту. Как, черт возьми, я не замечала этого раньше? Может быть, все это всегда было на виду, и я просто не знала что искать. Может быть, я на самом деле становлюсь нормальной.

– Ну, тогда, возможно, вы захотите пойти со мной на «Клерков» (прим. пер.: англ. Clerks – американский кинофильм, вышедший в 1994 году. В основе сюжета один день из жизни двух продавцов в супермаркете – добропорядочного Данте Хикса и издевающегося над покупателями Рэндела Грейвса), – улыбается он. – Я понимаю, что фильм довольно стар, но там, безусловно, есть положительные моменты.

Табита смотрит на меня, с нетерпением кивая. Я знаю, что она хочет, чтобы мы пошли все вместе, но при этом она также хочет провести с ним каждую доступную минутку.

– Конечно, почему бы и нет. Мне нравится «Клерки».

Что, чёрт возьми, такое «Клерки»?

* * *

Возвращаюсь к теме «Клерков». Это фильм.

Когда мы стояли в очереди за билетами, я искоса, незаметно наблюдала за Тристаном. Я делаю это в попытке найти сходства между ним и Куинном, когда теперь я уже точно знаю, что они братья.

Я просто умираю от любопытства спросить, где Куинн. Но боюсь показаться чересчур заинтересованной, если задам такой вопрос.

Но злодейка судьба отвернулась от меня, подкинув не совсем того человека, которого я хотела бы видеть. Эмбер возникла словно из ни откуда, сразу схватив Тристана за руку.

– Хей, милый, – мурлычет она.

Тристан стряхивает ее руки с себя и делает шаг ближе ко мне и подальше от нее.

Эмбер похожа на дрянную девчонку, то есть выглядит также, когда я видела ее в последний раз. Она одета в цветные джинсы, которые сидели так низко, что я могла видеть отвратительные кости бедра. Ее синий топ едва прикрывает все, что нужно прикрыть.

– Где твой брат? – спрашивает Эмбер, пристально смотря на меня.

Я делаю шаг ближе к Тристану, готовая выцарапать ей глаза, если она еще хоть раз заикнется о Куинне. Несмотря на то, что это совсем не разумно с моей стороны.

– Я не знаю, Эмбер. Я не его нянька, – отвечает Тристан, явно давая ей понять, что у него нет времени на нее.

– Что случилось с братьями Беркли, которые стали такими недоступными? – презрительно ухмыляется девушка, одаривая меня гневным взглядом.

– Может быть, мы не хотим, чтобы ты прикасалась к нам, – самодовольно отвечает Тристан.

Я не могу сдержать смех. Меня поразило, как резко выразился Тристан. Эмбер игнорирует меня. Вероятно, она еще не забыла, чем закончился наш последний разговор.

– Я не слышала, чтобы твой брат жаловался прошлой ночью.

Эти слова стирают улыбку с моего лица. Прошлой ночью? Это невозможно. Я была с ним вчера вечером. Но я не была с ним всю ночь.

Я не видела его весь день. И надо признаться, я немного надеялась, что он волшебным образом появится на работе, особенно после того, что произошло вчера. Может я его не видела, потому что он был с этой девушкой-Майами, стоящей передо мной? От этих не радостных мыслей мой желудок совершает кульбит, и вдруг мне хочется просто наброситься на нее.

– Хей, ребята, – говорит Табита и подходит к нам поближе с телефоном в руках.

Она смотрит сначала на Эмбер потом на меня и подмигивает мне. Я только качаю головой и незаметно закатываю глаза в надежде, что она поймет мои недвусмысленные намеки.

К счастью, она все поняла.

– В любом случае, – мурлычет Эмбер, ведя своим наманикюренным пальцем по груди Тристана вниз. – Передай привет Куинну.

– Сама передай, – говорит он, шлепая ее по руке, и отворачивается от нее, предоставляя ей возможность наслаждаться его спиной.

Разгневанная Эмбер уходит, а мы стоим друг напротив друга и молчим секунду или две.

– Итак, я не хочу показаться занудой, но моя мама хочет, чтобы я пришла домой прямо сейчас, – расстроено говорит Табита.

Я знаю, что ее мать можно заслуженно назвать королевой Тиранов, и когда она говорит Табите идти домой, та просто не может возразить ей.

– Прости, Пейдж, – застенчиво произносит девушка, смотря на меня. – Но мы обязательно наверстаем это время. Если я не приду, разразится третья Мировая Война.

– Все в порядке Табита, я могу просто пойти домой. Займусь чем-нибудь другим, я не хочу, чтобы твоя мама надрала тебе зад из-за меня.

Тристан смотрит на нас и любезно предлагает.

– Я могу отвезти тебя домой, Пейдж. Если ты, конечно, захочешь, после фильма.

Сидеть и смотреть фильм это последнее что я хочу делать после неудачной встречи с Эмбер, и я вежливо заявляю.

– Нет, это конечно классно, но я справлюсь сама.

Тристан выглядит немного разочарованным, а лицо Табиты отражает вину.

– Все в порядке ребята, я просто немного прогуляюсь, – говорю я, смотря на них с маленькой улыбкой.

– Нет! – вскрикивают Тристан и Табита одновременно.

Я прячу улыбку, и мы выходим из очереди, а другие люди тут же занимают наше место.

– Ты не можешь добираться до дома одна, – говорит Табита, быстро кивая головой, когда мы подходим к лифту.

– Со мной все будет в порядке, – упорно стою я на своем, когда спешно нажимаю на кнопку.

– Постой, давай я провожу тебя, – говорит Тристан, когда двери лифта открываются, и мы входим внутрь.

– Что ты делаешь? Я думала, ты хочешь посмотреть фильм, – спрашиваю я, чувствуя себя неловко от того, что смотрю прямо в его медово-коричневые глаза в ожидании ответа.

– Это не важно, доставлю тебя до дому в целости и сохранности.

Черт, вероятно, рыцарство не умерло.

Я знаю, что бесполезно с ним спорить, судя по тому, как решительно он сжимает челюсть. Парень не изменит своего решения.

Мы быстро выходим из лифта, и Табита на прощание крепко обнимает меня, прежде чем умчаться к своей машине. Я даже могу слышать, как на расстоянии разрывается ее телефон от входящего звонка ее мамы, которая без сомнения требует, чтобы она немедленно ехала домой.

Я иду следом за Тристаном очень близко к нему. Понятия не имею, на чем он приехал, но это меня волнует в последнюю очередь, так как я не могу перестать думать об Эмбер и Куинне.

Эмбер и Куинн... голые.

Из-за этих мыслей я громко поперхнулась и начала кашлять. Стучу себя в грудь, желая, чтобы этот комок, застрявший в моем горле, наконец, прошел.

– Ты в порядке? – мило спрашивает Тристан, останавливается, и берет меня за руку, чтобы успокоить.

– Все просто класс, – говорю я, останавливая рвотные позывы.

Мы доходим до старого пикапа Форд, который просто кричит о СЕКСУАЛЬНОСТИ.

– Милый автомобиль, – говорю я, проводя рукой по черной боковой панели.

– Спасибо. Хочу, чтобы он стал моим. Куинн дал мне прокатиться, – говорит парень, вообще не понимая, что тайно я вздыхаю от имени его брата.

Тристан открывает мне пассажирскую дверь, которая поддается с такой легкостью и сексуальностью – прямо, как и его хозяин.

Как только я сажусь на красное сиденье, я попадаю в мир Куинна Беркли. Тянусь пальцами вперед и нащупываю миниатюрную фигурку Джека Скеллингтона (прим. пер.: Джек Скеллингтон (англ. Jack Skellington) – вымышленный персонаж, фантастический герой поэмы Тима Бертона «Кошмар перед Рождеством» и одноименного кукольного мультфильма по её мотивам, снятого как ответ на массовые рождественские распродажи), отражающегося в зеркале заднего вида. Я улыбаюсь от того, что эта игрушка всегда была рядом с Куинном, когда он был за рулем.

Тристан садиться в машину и заводит двигатель, который начинает, словно мурлыкать от хорошей жизни. Сразу вспоминается момент, когда Куинн ремонтировал грузовичок Хэнка.

– Итак, куда едем? – спрашивает Тристан, прерывая мои мечтания о том моменте, когда я пялилась на задницу Куинна.

Вот дерьмо, я могу ему солгать и сказать, что ночую где-нибудь в другом месте, но какое это имеет значение. Я уверена, что он вскоре узнает, что я остановилась у Хэнка.

– «Ночные коты» – признаюсь я, смотря на него с опаской. Это забавно, ведь я не собираюсь оставаться там навсегда.

Почему эта мысль оставляет горький привкус во рту?

– Ты остановилась у Хэнка, прекрасно. Я не знал, что ты живешь там, – говорит он, останавливаясь у светофора на красный свет.

Я киваю, но ничего не говорю, нервно убираю волосы за ухо.

– Куинн работает там, – вскользь упоминает парень.

– Да, я знаю, – отвечаю я после того как успокоилась, удостоверившись, что вместо слов не будет бессвязного лепета.

– Правда? – спрашивает Тристан, смотря на меня, когда мы останавливаемся на светофоре.

– Я тоже там работаю. Я видела его в мотеле, – говорю я, пытаясь звучать беззаботно, но понимаю, что это у меня не очень получается. Начинаю нервно теребить края моих джинсовых шорт.

– Он никогда не упоминал о вашей встрече, – говорит Тристан, трогаясь с места и двигаясь дальше по дороге.

Я пожимаю плечами, но, кажется, он этого не увидел.

– Хэнк знал моих родителей, – произносит Тристан после минутного молчания.

Я заметила, что он использовал прошедшее время.

– Да? – отвечаю я, не желая давить на него или проявлять настойчивость.

– Да. Бобби Джо – это моя бабушка.

– Да.

Однако на этот раз мое «да» прозвучало с большим энтузиазмом.

Я помню, Хэнк говорил о том, что знает Бобби Джо. Это объясняет, почему Куинн помогает ему. Хэнк – друг бабушки Куинна.

– Да.

Когда я начинаю думать, что он больше ничего не добавит, Тристан произносит:

– Мои бабушка и дедушка открыли Бобби Джо еще в 50-х. Мой дед, будучи старым романтиком, назвал закусочную в честь бабушки. Спустя время, у них появилась моя мама Донна. Мама говорила, что всю жизнь ей рассказывали о том, что когда она станет старше, закусочная перейдет к ней. Но она хотела пойти в колледж, желая испытать что-то новое, так как всю юность проработала в закусочной. Во всяком случае, именно там мама встретила моего папу.

Я мгновенно заметила враждебность в голосе Тристана, когда он упомянул о своем отце.

– Мой отец, Пейдж, он – бездельник. Всегда им был, и всегда будет таким. Он увидел огромные плюсы нашего кафе. Это – хорошая репутация, постоянные клиенты, и он знал, что вся тяжелая работа сделана до него. Таким образом, он убедил маму бросить колледж и взять на себя управление закусочной. Мои бабушка и дедушка были готовы все отдать, так как хотели выйти на пенсию и наслаждаться теми деньгами, которые они так упорно зарабатывали все эти годы. Они не были в восторге от того, что мой отец Бен сделал предложение маме, и она уже в то время была беременна Куинном.

– Да, – это кажется единственный ответ, на который я сегодня способна.

– Мама – самая милая женщина, которую я когда-либо встречал, понятия не имею, почему она выбрала моего отца. В любом случае, спустя некоторое время, родился я. И на тот момент Куинн и я были достаточно взрослыми, чтобы понимать, что наша мать не счастлива с папой… но она все равно оставалась с ним.

– Почему? – шепчу я, так как не могу понять, зачем она была с ним, и почему моя мама... не осталась.

– Из-за меня и Куинна. Она ни за что не оставила бы нас. Она знала, что это – наш дом. Папа иногда мог позволить толкнуть нас, когда мама пахала по четырнадцать часов на смене в закусочной. Он угрожал Куинну и мне, что побьет нас, если мы расскажем матери. Он был пьяницей, не умевшим держать себя в руках, и человеком, увлеченным азартными играми.

Образы Куинна, умного ребенка с изумрудными глазами и маленького невинного Тристана, прячущегося за старшим братом от тяжелой руки пьяного разозленного отца, разрывали мое сердце.

Это как удар под дых. Не смотря ни на что, Донна осталась ради своих детей. Она терпела все, потому что была матерью.

Но вот моя мать так не сделала, и тут вдруг меня просто озаряет одна простая мысль.

Что если моя мама и не хотела оставаться? Что если она желала покинуть и меня, и отца?

Тристан все продолжал, глубоко погрузившись в свои мысли.

– Когда Куинну было десять, он стал для меня матерью. Мой отец, как обычно, заявился домой пьяный и пошел с кулаками на маму. Раньше он никогда так не делал. Я имею в виду, что он кричал, оскорблял, но никогда не притрагивался к ней. Этот день стал последней каплей для Куинна. Он ударил моего отца в лицо и толкнул его. Я до сих пор помню ярость в глазах Куинна, и готов поспорить, отец тоже помнит. Он был поражен, что Куинн пошел против него. Он предупредил его, чтобы тот отошел в сторону, но тогда Куинн не отступил, обещая защитить меня и мою маму, мой отец ударил его. И я не имею в виду пощечину. Он ударил его так сильно, что поранил переднюю часть черепа.

Я прикрываю свой открытый рот ладонями от удивления, мои глаза широко распахнуты.

Тристан смотрит на меня и качает головой.

– Я не знаю, почему я рассказываю тебе это, – говорит он с извиняющейся улыбкой.

– Нет, пожалуйста, продолжай, – шепчу я, так как понимаю, что Тристану нужно выговориться, чтобы стало легче.

Он благодарно кивает мне. Очень хочется знать конец истории.

– В тот день моя мама ушла от отца. Она сказала ему, чтобы он убирался прочь и никогда не возвращался. А если он вернется, она обещала обратиться в полицию и обвинить его в избиении Куинна. Папа понимал, что она говорит серьезно и ушел, но я сомневаюсь, что он когда-то хотел с нами жить. Мама старалась, как могла, чтобы обеспечить нас. Этот случай, спустя время, навсегда изменил всех нас... – он делает паузу, грустно смотря вперед от того, что будет в будущем. – Я уверен, это тебе совсем не интересно. Некоторые истории все же лучше оставить не рассказанными, – припарковавшись, подытоживает он.

Я просто не могу усидеть на месте. Нет, мне не скучно! Наоборот, я взволнована. Из-за его истории у меня возникла куча вопросов, но я не могу задать их, так как мы уже приехали в «Ночные Коты». Красный свет от вывески блуждает по лицу Тристана.

Мне нужно выходить, но я не могу сдвинуться с места.

– Спасибо, что выслушала, – говорит Тристан, отстегивая свой ремень безопасности и поворачиваясь ко мне лицом. – Я никогда прежде это никому не рассказывал. Извини, что взвалил это на тебя, – признался он, покусывая свои губы из-за волнения.

– Не извиняйся. Я рада, что ты доверяешь мне настолько, что можешь поделиться такими личными вещами. Иногда легче всего высказать все незнакомцу, нежели своим друзьям, – отвечаю я, прекрасно понимая его чувства.

– Я бы хотел, чтобы ты стала моим другом, – с ухмылкой говорит парень, и до меня только сейчас доходит, что я сказала.

– Ой, верно. Ну, мы и так. Друзья, я имею в виду, – отвечаю я. Поверить не могу, что только что сказала это.

– Хорошо.

И мы погружаемся в тишину. Как только я начинаю отстегивать свой ремень, Тристан заявляет.

– Я понял, что в глубине души ты поймешь это. Ты не такая, как все пустые девчонки здесь. Ты настоящая.

Я ошеломленно смотрю на него.

– Спасибо тебе, – тихо отвечаю я, немного смущенная от его честности. – Мне, на самом деле, приятно слышать это от тебя, Тристан.

Лицо Тристана просто светится улыбкой.

– Всегда, пожалуйста, в любое время, – говорит он и протягивает руку ко мне. – Дай мне свой номер.

Как ни странно я не спрашиваю его, зачем ему мой номер, а просто протягиваю свой телефон, чтобы он написал его сам.

– Теперь, когда тебе вдруг понадобиться выговориться кому-то, – говорит парень с усмешкой и начинает набирать на экране телефона цифры, – ты будешь знать мой номер телефона.

Он возвращает мне телефон, и я не могу не заметить, с какой нежностью его пальцы дотрагиваются до моей руки. Было конечно глупо обращать на это внимание, но, тем не менее, я приметила это.

– Спасибо, Тристан, – отвечаю я, смотря на его номер.

Я знаю, что должна ему дать свой, но не могу. Это как-то слишком личное.

– Увидимся завтра, – говорит Тристан, когда видит мой явный дискомфорт.

Я отстегиваю ремень безопасности и коротко киваю ему.