Почти сломана

ВНИМАНИЕ!

Текст предназначен только для предварительного и ознакомительного чтения.

Любая публикация данного материала без ссылки на группу и указания переводчика строго запрещена.

Любое коммерческое и иное использование материала кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей.

Порша Мур – Почти сломана

(Если я сломаюсь #2)

Оригинальное Название: Almost Broken (If I Break #2)by Portia Moore

Порша Мур – «Если я сломаюсь #2»

Автор перевода: Наташа Р.

Редактор: Наташа К.

Вычитка: Настя З.

Оформление: Алёна Д.

Обложка: Александра В.

Перевод группы: https://vk.com/lovelit

Аннотация

Лорен Брукс влюбилась в Кэла Скотта в двадцать один год, вышла за него замуж в двадцать два и разбила своё сердце в двадцать три, когда он покинул семью. В двадцать пять лет Лорен воспитывает их дочь самостоятельно и, наконец-то, живет своей жизнью дальше. Пока не узнает причину ухода Кэла. И стены, которые она так тщательно строила вокруг себя, рухнули...

В тот день, когда Лорен встретила Криса, в ней вспыхнули все те чувства, которые, как она думала, давно погасли. Она не может позволить себе поддаваться желанию своего сердца. Однажды любовь почти сломала Лорен, и ее дочери не нужны двое сломленных родителей.

Кристофер Скотт влюблен и недавно помолвлен с Дженной, которая встречалась с ним, не смотря на его болезнь, после которой он не думал, что сможет выжить. Наконец-то, Крис получил жизнь, которую всегда хотел и может строить планы, о которых до сих пор мог только мечтать.

До тех пор, пока на его пороге не появляется женщина по имени Лорен.

Она – интригующая и красивая, и, как бы Крис не старался, он не может держаться подальше от неё. Чем ближе Кристофер подбирается к ней, тем сильнее рушатся его роковые планы. Все, что он знает, это что Лорен – недостающая часть головоломки, которую нужно разгадать. Для того чтобы сложить все кусочки вместе, придется следовать за своим сердцем, и это может стоить ему всего...

Глава 1

Лорен

Как, чёрт возьми, я здесь оказалась? Этот вопрос проносится у меня в голове в тысячный раз. Я целых два года представляла себе, как это будет выглядеть. Теперь же меня одолевает ужас. Сердце бьётся, как барабан. Я запутана, злюсь, и по мне ползает чувство вины. Мне казалось, я выросла, и он больше не сможет заставить меня чувствовать себя так. Такое ощущение, будто меня перенесли в то время, и всё это снова игра. В начале брака, к которому я не готовилась и которого никак не ожидала.

— Я смогу это сделать, — бормочу сама себе.

Если бы я только в это верила...

Два месяца назад...

— Я смогу это сделать, — говорю себе в сотый раз, выдыхая очищающий воздух.

Мои нервы расстреляны. Забудьте о выстрелах – их разнесло вдребезги.

— Это для Кэйлен, — повторяю я снова, глядя на свое отражение в зеркале ванной Скоттов.

Это все та же я. Выгляжу, как прежде, слышу то же самое, но, стоя здесь, чувствую себя кем-то другим. Плещу холодную воду себе в лицо и вздыхаю на девушку, смотрящую на меня. Она улыбается, но неискренне. Улыбка умелая, близкая к совершенству и полностью искусственная. Если бы я смогла хотя бы выглядеть счастливой и удовлетворённой, то могла бы и на самом деле стать такой. Я прекрасно выгляжу – отлично, если меня спросят. К несчастью, меня как будто душат. Ванная довольно большая, но, клянусь, кажется, словно стены замыкаются вокруг меня.

Всё это.

Я пыталась убедить себя, что смогу пережить сегодняшний день. Я в этой ванной уже десять минут и чувствую, будто тону.

Быстро тону.

Смотрю на свой телефон и замечаю, сколько времени прошло. Я не могу просто прятаться здесь, как большой пугливый кот. Моя дочь там. С ними. Хорошо, не с ними – с её отцом и бабушкой с дедушкой. Бабушка и дедушка нянчат её с того самого момента, как миссис Скотт внезапно появилась из дома и увлекла её в свои объятия, не успели мы подняться по ступенькам. Ледяной взгляд, которым наградил меня мистер Скотт, полностью растаял, когда он посмотрел на Кэйлен. Гостиная Скоттов была заполнена таким количеством игрушек и мягких животных, что вы могли бы подумать, что это «Toys R Us» (прим. пер.: американская компания, специализирующаяся на розничной торговле игрушками, одеждой и другими товарами для детей). Они любят её.

Я должна быть в восторге.

Действительно должна.

Я взволнована. «В некотором смысле...»

Я ожидала, что это будет неловко. Готовилась к тому, что они не смогут принять дочь Кэла. Но ни о какой неловкости нет и речи. Они обожают её. Я счастлива, так счастлива за неё, но должна признать, что чувствую себя изолировано.

Она идеально подходит.

Но не я.

— Всё здорово, — говорю себе вслух, пробегая руками по волосам, увлажняю губы и снова практикуюсь в фальшивой улыбке.

Всё замечательно, не считая моей влюблённости в мужчину, который на самом деле понятия не имеет, кто я, и собирается жениться на другой женщине. Кроме этого, всё просто превосходно. Когда я, наконец, выхожу из ванной, вижу, что большая часть игрушек открыта. Мистер Скотт и Крис пытаются собрать гигантский кукольный домик, в то время как миссис Скотт играет с Кэйлен и мягким животным, которое Крис купил ей. Это похоже на картинку в стиле открыток Холлмарк (прим. пер.: Hallmark – всемирно известный американский производитель поздравительных открыток).

Тем не менее, мне нужна гарантия. Мне хочется сказать им, что они могут провести несколько часов с Кэйлен, после чего я вернусь в номер отеля и буду плакать. Может, даже выпью. Кого я обманываю? Это была бы целая бутылка в темноте. «Нет, НЕТ! Остановись!» Я слишком стара для этого. Я мама. Просто улыбнись и выдержи это. Мои глаза устремляются к Крису. Я пытаюсь не смотреть на него.

Меня довольно долго здесь не было, но я сказала себе, что не должна смотреть на него более пяти секунд. Раньше мои глаза со мной не соглашались. Кажется, они до сих пор не хотят это делать. Просто следуют за каждым его движением, ожидая проблеска, что я видела ранее.

Кэл.

Это он. Должен быть. Или, может, я всё себе придумала. Я и моё чёртово воображение. Я теряю его. Было только вопросом времени, когда Кэл сведёт меня с ума, и теперь это наконец происходит.

— Всё в порядке, Лорен? — голос миссис Скотт напоминает мне, что я тут не одна, чтобы сидеть в своей голове, и что мне нужно взаимодействовать с другими людьми в комнате, а не вести себя, как чёртово зомби.

— Да. Да. У вас красивый дом, — говорю ей радостно. Слишком радостно. Я не видела ни одной комнаты, кроме гостиной и ванной. Уф, теперь они, вероятно, подумают, что вместо ванной я пошла гулять по дому. Ладно, я сажусь в коричневое удобное кресло и складываю руки. Кэйлен перебралась к Крису и мистеру Скотту, чтобы побыть Годзиллой в кукольном домике, который они строят.

— Кэйлен позволила им закончить, — смеюсь.

— Так, ты любишь ломать вещи, да? — Крис дразнит её, когда подбирает и держит в воздухе. Она хихикает, когда он поднимает её вверх и вниз.

«Он не Кэл. Он не Кэл. Он не Кэл…»

— Это сложнее, чем установка двигателя, — бормочет мистер Скотт, глядя на инструкции для кукольного домика, как будто они написаны на другом языке.

— Лорен, не могла бы ты помочь мне на кухне? — голос миссис Скотт прерывает мою мантру.

— Конечно, — говорю я, вставая, чтобы последовать за ней. Моё тело движется словно в замедленном темпе. Крис награждает меня ободряющей улыбкой, и сердце практически выпрыгивает из моей груди. Смотрю через плечо и вижу, как он и его отец играют с Кэйлен, пока я направляюсь в кухню.

Она просторная, отделена от столовой, но всё ещё достаточно большая, чтобы легко вместить круглый стол и четыре стула. А также кучу полочек, не менее десятка шкафов, огромный белый холодильник и двойную плиту. Этой кухней определённо пользуются. Надеюсь, она не попросит у меня помощи в готовке.

Я направляюсь к раковине чтобы вымыть руки. Выглянув из окна, замечаю лошадь вдалеке. Вообще-то, две лошади.

— У вас есть лошади? — спрашиваю удивлённо.

— Лошади, коровы, несколько свиней, — говорит она с улыбкой.

«Ну, да! Это же ферма». У бабушки и дедушки моей дочери есть настоящая ферма.

— Ты ездишь? — спрашивает миссис Скотт и вытаскивает из холодильника три пластиковых контейнера. Затем снимает с них крышки, раскрывая ветчину, индейку, сыр и салат.

— Не совсем. Ну, не профессионально или что-то в этом роде. Пару раз то тут, то там, ещё когда училась в школе, — нервно говорю я.

— Крис ездит. Ну, раньше ездил. Уверена, он сможет научить тебя или помочь освежить твои навыки, — говорит она, и я почти смеюсь над мыслью о Кэле на лошади с большой ковбойской шляпой.

— Мясо в порядке? — она прерывает мои мысли.

— О, да, всё в порядке.

Женщина попросила меня помочь, но сама переворачивает эти бутерброды так, будто раньше работала в метро.

— Еда в зоопарке такая дорогая, а мне сказали, что мои бутерброды хороши, — говорит она с подмигиванием, и я смеюсь, очищая салат, который она мне поручила. Это странно, но с ней я чувствую себя спокойнее. Не так странно, нервно или тревожно.

— Кэйлен любит зоопарк. Она одержима животными, — говорю я ей, беря кусочки помидора, и кладу по одному на каждый кусок хлеба, который она выкладывает на столешницу.

— Крис тоже. Можно было бы подумать, что с тех пор, как у нас появилась ферма, его одержимость животными удовлетворялась, но он всё время умолял нас взять его с собой, — она вручает мне пакеты с замочками, чтобы положить бутерброды. — Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты привезла её сюда, — говорит она, опираясь на столешницу и обращая внимание на меня. Я нервно улыбаюсь и ёрзаю.

— Всё хорошо.

— После всего, что произошло, я знаю, что всё могло бы быть... ты имела бы полное право всё усложнить, и я просто хочу поблагодарить тебя за... Спасибо, Лорен, — её улыбка такая искренняя, что крошечная часть меня хочет её обнять. Миссис Скотт излучает эту материнскую ауру, из-за которой просто невозможно противиться желанию её обнять. И рассказать о своих чувствах. Если бы я могла рассказать ей о них, то сказала бы: «Я отчаянно влюблена в вашего сына и отдала бы почти всё, чтобы он вспомнил, что тоже влюблён в меня». Я бы спросила её: «Как мне перестать это чувствовать?!»

Конечно, не сейчас, но однажды я, возможно, могла бы её обнять. Если не облажаюсь. После того, как бутерброды сделаны, соки, чипсы и фрукты упакованы, мы идём обратно в гостиную, где ситуация с кукольным домиком, кажется всё так же не достигла какого-либо прогресса.

— Ребята, всё упаковано, — объявляет его мама, когда мы входим в гостиную.

— Вы готовы к зоопарку с лучшими животными в мире? — взволнованно спрашивает он, поднимая за собой Кэйлен. Я не могу не улыбнуться. Крис выглядит искренне вдохновлённым идеей.

— Надеюсь, к тому моменту, когда вы вернётесь, я это сделаю, — его отец смеётся, и они с миссис Скотт направляют нас к двери.

— Хорошо повеселитесь, — говорит она, целуя Кэйлен в щёку.

— Я собираюсь собрать кукольный дом, даже если это последнее, что я сделаю, — обещает мистер Скотт, потирая её щёки.

— Я позвоню вам на обратном пути, — говорит Крис, когда мы спускаемся по лестнице.

— Отлично вам провести время, — кричит мистер Скотт.

— Чью машину возьмём? — Крис устраивает Кэйлен на своих руках. По-прежнему немного нереально видеть, как он держит её. Они очень ладят, и возникает такое ощущение, будто он не пропустил ни одного дня её жизни.

— Сиденье в моей, но мы могли бы переложить его, если ты хочешь.

— Хочешь вести? — спрашивает он. Я ненавижу ездить, особенно, если не знаю, куда.

— Не очень. Хочешь сесть за руль моей? — предлагаю ему. Он переводит взгляд на мою машину, и по его лицу распространяется улыбка.

— Конечно, — говорит он. Когда мы подходим к машине, я обмениваю сумку с обедом на Кэйлен, открываю двери и начинаю усаживать Кэйлен в её кресло.

— Можно мне попробовать? — спрашивает Крис.

— Да, — я отступаю назад. Ему требуется немного времени, чтобы отрегулировать и защёлкнуть ремешки, но Кэйлен не капризничает, она улыбается с рукой во рту.

— Я быстро учусь, — говорит он, а затем улыбается мне. Я смеюсь и игнорирую бабочку, порхающую в животе. Мы оба садимся в машину, и он многозначительно настраивает своё кресло. Давненько на водительском месте не сидел никто с его ростом.

— Ты очень короткая, — говорит Крис с усмешкой, застигая меня врасплох. Он не просто назвал меня короткой, он назвал меня очень короткой. Я вспоминаю Дженну и её рост в как минимум пять футов семь дюймов (прим. пер.: приблизительно сто семьдесят сантиметров).

— Хм, да, — говорю я, пристёгивая свой ремень безопасности. Если раньше неловкости не было, то сейчас она определённо появилась. Игривая улыбка исчезает с его лица.

— Сказал гигант, — шучу я, чтобы снизить напряжение. Он начинает смеяться, и я присоединяюсь.

— Хорошо, — поддерживает Крис шутку. Я смотрю на него через зеркало заднего вида и тихо выдыхаю. Когда включается радио, начинает играть одна из моих итальянских опер. Я никогда не слушала их, пока мы с Кэлом были вместе, но после рождения дочки Анджела познакомила меня с несколькими, и они удивительно успокаивали. Как будто только траурная певица могла выразить боль, томящуюся во мне, да и Кэйлен всегда хорошо спала под них. После взгляда на лицо Криса я понимаю, что его это не утешает.

— Я могу сменить на что-нибудь другое, если тебе не нравится, — говорю, немного смутившись.

— Это как-то удручающе, — отвечает он с нервным хихиканьем, сворачивая со своей подъездной дорожки на дорогу. Полагаю, когда у тебя депрессия, это успокаивает.

— Отчасти, — признаю я, поскольку оно продолжает играть. — Топ-40 хорошо? — спрашиваю я, поворачиваясь к радио.

— Чуть лучше, — игриво говорит он.

Поездка в зоопарк проходит гладко. Крис ездит как обычный человек, а не как водитель «NASCAR» на гонке, как делал Кэл. Но если бы у нас была Кэйлен, когда мы с Кэлом были вместе, то уверена, он бы не ездил, как маньяк. Возможно. Зоопарк, на самом деле, довольно впечатляет, чтобы соседствовать с таким маленьким городком. Мы провели здесь только два часа, и Кэйлен уснула. Этим двоим действительно интересно вместе.

— Она уснула до того, как нам удалось увидеть медведей, — говорит Крис с искренним разочарованием.

Я смеюсь.

— У неё был хороший забег. Давай устроим обеденный перерыв. Она может проснуться через полчаса или около того, — уверяю его. Мы переходим на площадку для пикника, и я вытаскиваю бутерброды, сделанные его мамой.

— Спасибо, — он берёт один из моих рук. Я вручаю ему дезинфицирующую салфетку, а он приподнимает её забавляясь.

Я действительно сейчас похожа на маму.

Разворачиваю свой собственный бутерброд и кусаю его. Мои вкусовые рецепторы умирают и попадают на небеса.

— О, чёрт возьми, — я стону.

В его глазах появляется блеск.

— Хорошо, не так ли? — говорит Крис, откусывая свой собственный.

— Наверное, это лучший бутерброд, который я когда-либо ела, — проговариваю и снова погружаюсь в него.

— Моя мама делает невероятные бутерброды, — говорит он, съедая свой в рекордные сроки. Теперь я знаю, почему его мама сделала пятерку, хотя нас всего трое. Я хихикаю и вручаю ему ещё один. Крис улыбается. Он выглядит, как Кэл, звучит, как Кэл, но...

— Кроме прогулок по зоопаркам, что ты любишь делать? — спрашивает он в перерывах между укусами, глядя на меня зелёными глазами, и у одинокой бабочки в моём животе появляется друг.

Мы как будто на первом свидании. Ну, кроме того, что наша годовалая дочурка спит между нами в коляске. На самом деле, я чувствую, что пришла поиграть в свидание для Кэйлен. Беру один из соков, упакованных его мамой, и глотаю.

— Большая часть моего времени вращается вокруг Кэйлен, — пожимаю плечами. — Но когда я получаю передышку и не использую её для сна, то пытаюсь втиснуться в какой-то рисунок, — говорю я, опираясь головой на свою руку.

— Рисуешь? Ты в этом хороша? — спрашивает мужчина с любопытством. И теперь у меня дежавю.

— Что ты имеешь в виду? — шучу.

Он смеётся.

— Ну, ты рисуешь фигурки из палочек, — спрашивает он, сминая пластик, в который были обернуты его бутерброды, и бросает в соседнюю мусорную корзину. Чистое попадание.

— Впечатляюще, — шучу я.

— Это мой талант – делать мусорные броски.

— Я могу нарисовать чуть больше, чем фигурки из палочек, — я смеюсь. — А как же ты? Неужели мусорный мяч действительно твой талант? — спрашиваю, пользуясь предлогом чтобы смотреть на него. Он выглядит, как Кэл, у него есть свой голос, но он не обязательно звучит так же. Этот парень отличается: носит футболку и джинсы, играет с детьми и везде шутит. И сегодня, в отличие от дня, когда мы разговаривали в моём номере отеля, он кажется беззаботным, облегчённым, и это освежает.

— Ну, я играю на гитаре, — говорит он, опираясь на локти. — Но ты, наверное, уже это знаешь, — когда проводит рукой по беспорядочным волосам, я вспоминаю момент, когда он позволил это мне сделать.

«Подождите, что?»

— Ты... играешь на гитаре? — спрашиваю я с недоверием, и его брови поднимаются.

— Да... я никогда... м-м-м, Кэл, он никогда?..— неуверенно спрашивает Крис.

— Нет!

— Раньше я был в группе, — говорит он, пожав плечами, и мой рот раскрывается.

— Ты шутишь? — я не могу в это поверить.

Крис застенчиво кивает.

— Мы сыграли пару концертов тут и там, но не то чтобы они собирали полные залы или что-то типа того, — скромно говорит он.

— Ты в группе? — я полностью потрясена.

Мужчина улыбается и вздыхает.

— Раньше был, — добавляет он. — Ну, немного сложно оставаться в группе, когда никогда не знаешь, сможешь ли, — его игривая улыбка уменьшилась. Я киваю головой и думаю о том, что каждый момент, проводимый Кэлом со мной, прерывал его жизнь. Не могу не чувствовать себя немного виноватой в этом.

— Могу я задать тебе вопрос? — он наклоняется над столом.

Я кусаю губу. Обычно это означает, что хотят задать неудобный вопрос.

— Конечно, — говорю я, готовясь.

— Ну, — говорит мужчина, снова пробегая рукой по волосам. Кэл использовал это как флирт. Думаю, Крис делает так, когда нервничает.

— Ты пришла из-за денег или чего-то ещё?

Я не могу не рассмеяться.

— Хм, нет. Почему ты так думаешь? — нерешительно спрашиваю я.

— Ну просто, автомобиль, на котором ты ездишь, не совсем базовая модель, и ещё, эм... кольцо, которое ты бросила в меня на днях, выглядит довольно дорого, а Чикаго – не самое дешёвое место для жизни, плюс, ты никогда не упоминала о том, что работаешь где-то... — говорит он, высвобождая нервный смех и потирая затылок.

— О, нет. Ну... — я пытаюсь придумать, как это объяснить. — Ты, то есть Кэл, получил хорошие деньги, работая на Крестфилдов, — его рука сжимается вокруг его напитка.

— Ты уверена, что я был там? — спрашивает он строго. Я знаю, что у его отца не было очевидной привязанности к ним. Казалось, мнение Криса о них должно быть не намного лучше.

— Я мало знаю. Детали твоей работы были, в основном, конфиденциальными, — говорю, прочищая горло. Теперь мне интересно, что же это была за работа. Не могу представить, что ему доверили высокооплачиваемую должность, зная, что в любой момент на месте Кэла может оказаться Крис.

Он выпускает сердитый вздох и качает головой.

— Ты лишь сказал мне, что был связующим звеном в сфере связей с общественностью и исследований и разработок, — говорю, пожав плечами. Снова тишина. Я достаю сумку, которую собрала миссис Скотт, и протягиваю ему коробку сока. Крис благодарно улыбается и берёт его.

— Шот текилы будет немного более кстати, но виноградный сок должен сработать не хуже, — шучу я. Мужчина кивает, открывая его и истощая маленькую коробку. Я всё время пыталась сдерживать себя, но я так много хочу знать, и он тоже, уверена, хочет узнать меня. Мы как два вежливых незнакомца с ребёнком. Всё слишком личное будет переходить в сферу интимности, или, может, это просто моя паранойя.

— Теперь моя очередь задавать вопрос? — тихо говорю я, играя с пустым пакетом от сэндвича.

— Вперёд.

— Ты совсем ничего не помнишь? — спрашиваю я, складывая руки. Его голова немного наклоняется в сторону.

— Не только обо мне или нашей... моей жизни с Кэлом, но и до меня?.. — спрашиваю я с замиранием сердца.

Если бы только он мог хоть что-то вспомнить о нас, обо мне, о нашей совместной жизни. Это жалко. Я знаю, но это заставит меня почувствовать какое-то утешение. Если Кэл любил меня, являясь частью Криса, то тот должен был что-то почувствовать. Даже если Кэл заперт в другой части его разума, Крис должен что-то вспомнить... Его глаза застревают на моих, и секунду он смотрит на меня так, как привык Кэл, с интенсивностью, перегружавшей меня, той, что меня уничтожила. На этот раз Крис выплёвывает в отступлении:

— Прости, Лорен, но я ничего не помню, — он извиняется и переводит взгляд на стол. Я пытаюсь притвориться, что эти слова не режут ножом по моему сердцу. Я не могу этого сделать. Не могу плакать и жалеть себя каждый раз, когда он рядом и что-то идёт не так, как мне хочется. Это не обо мне или о нём. Речь идёт о Кэйлен.

— Нет, всё нормально. Нечего жалеть, — приклеиваю свою отрепетированную улыбку на лицо. Я действительно надеюсь, что он купится на это. И что? Даже если бы он что-то вспомнил, это не имело бы значения. Это просто заставило бы единственную нить надежды всё так же тлеть, раздувая пламя, которое мне нужно быстрее затоптать.

— Похоже на дождь, — пробормотал Крис, и сначала я подумала, что это попытка заполнить всё более возрастающую молчаливую неловкость, последовавшую за этой дискуссией. Но, глядя на прежде солнечное небо, теперь омрачённое темными облаками, я понимаю, что это не так.

— Да, — вздыхаю я. По крайней мере, мать-природа делает нам одолжение, освобождая нас от неудобного маленького пикника. Мы хватаем наши вещи и выбрасываем мусор. Я подталкиваю коляску, когда мы пробираемся к стоянке, заканчивая то, что начиналось как приятная поездка в зоопарк. К счастью, Кэйлен уснула прежде, чем её мама успела всё испортить.

Крис

Когда мне было шесть лет, к нам на несколько дней приехала моя тётя. Она ужасно готовила, но всегда настаивала на этом. Однажды утром она сказала мне, что по возвращении из школы меня будет ждать мой любимый торт. Как шестилетнего ребёнка, меня это заинтересовало. Торт был одной из моих любимых вещей. Думаете, я шучу? Это всё ещё так. Я рассказал об этом всем своим друзьям, думал о нём весь день в школе, а когда вернулся домой, побежал прямо на кухню. Он был на столешнице. Двухъярусный торт с голубой глазурью. Мой любимый цвет. Она была так взволнована, ожидая, чтобы я попробовал. Она отрезала мне огромный кусок, но прежде, чем я успел откусить, моя мама попросила её унести что-то из кухни. И как только я попробовал, то сразу выплюнул. Могу только представить себе лицо, которое я сделал. Я сказал маме, каким плохим он был на вкус и что я больше не хочу.

Моя мать села рядом со мной и сказала мне, что, когда моя тётя спросит, понравилось ли мне, я должен сказать ей, что торт был действительно хорош. Я был смущён. Он был плохим. Ужасным, о чём я и сказал маме. Затем она объяснила мне, что моя тётя очень усердно работала над тем, чтобы сделать для меня этот торт, и если бы я сказал ей, что он мне не понравился, то это сделало бы её очень грустной. Как шестилетний ребёнок, я напомнил ей, что совру, хотя она говорила, что врать нельзя. Мама усадила меня на колени и сказала, что иногда лгать хорошо, если ложь была по уважительной причине. Она сказала мне, что это будет маленькой белой ложью, которая сделает мою тётушку счастливой. Когда моя тётя вернулась на кухню и спросила меня, как торт, я ответил, что он был вкусным, и я всё прикончил. Она была счастлива. Я почувствовал себя хорошо оттого, что сделал её счастливой, даже если мне и не понравился торт. Такова была моя первая белая ложь. Иногда мне интересно, если бы я рассказал своей тёте правду о её неумении готовить, она бы научилась делать это не так ужасно?

Если белая ложь заставляет людей чувствовать себя хорошо, даже если это не очень полезно, то мои слова Лорен были чёрной ложью. Я сделал это не для того, чтобы причинить, в конечном счёте, ей боль, но это для её же блага. Я сказал Лорен то, что ей следовало услышать. В двадцать восемь лет я выдавил из себя свою первую чёрную ложь. Ложь, от которой ей стало совсем не хорошо. Когда Лорен спросила меня, помню ли я что-нибудь, мне показалось, что время замерло. Для неё – для нас – было бы хуже, если бы я сказал ей, что начал вспоминать жизнь Кэла. Я даже не знаю, действительны ли эти воспоминания.

Помню ли я что-нибудь? Мне бы хотелось, чтобы она спросила меня об этом в последнюю нашу встречу, тогда бы мне не пришлось врать, но, конечно, она спрашивает меня сегодня.

Технически, я не знаю, помню ли что-нибудь. Может быть, это просто чрезмерное воображение. Очень яркие сны, которые ощущаются не так, как любой другой сон, который мне снился. Единственный способ подтвердить, что это не просто сны, – спросить её, но я не собираюсь этого делать.

Не сейчас. Я не хочу сделать эту ситуацию ещё больше запутанной, чем сейчас. Это просто дало бы ей ложную надежду. Я думал, что уже видел раньше эту надежду в её глазах, и это было бы опасно. Она надеется на Кэла, но я не могу позволить ей. Как человек, который держится за веру, после того, как врачи сказали, что её нет.

Кэл.

Кэл – эгоистичный хрен. За последние шесть лет у меня не было ни единого воспоминания. Ни единой вещи до этого самого момента.

Это он. Я знаю. Он делится со мной, и если он решил это сделать, то не для меня, а для себя самого. Он хочет, чтобы я рассказал об этих воспоминаниях Лорен. Хочет, чтобы она не отказывалась от них, но я не стану делать её заложницей этого парня, памяти и надежды на будущее, которого не существует.

Я хочу быть её другом. Хочу, чтобы наши отношения были простыми и дружными для нашей дочери. Я вспоминаю мой разговор с Декстером этим утром.

«— Просто вернись к его жизни, Крис. Кэлу не понравится, если ты женишься на Дженне. Просто оставь всё, над чем ты работал, и сделай то, что сделает Кэла счастливым».

Никогда бы не подумал, что Декстер станет чьим-то представителем. Я знаю, что в этом должна быть какая-то выгода для него, и меня это пугает. Декстер не беспокоится ни о чём, что не в его собственных интересах. И, как правило, заинтересованности Крестфилдов остро противоречат моим.

Касательно всех этих загадок, попробовать принять жизнь Кэла – это предложение Декстера, а не Кэла? И что это вообще значит? Кэлу не понравится, если я захочу Лорен и вернусь в Чикаго? Если это так, то он ещё более эгоистичен, чем я думал. Я уже принял роль, которую он оставил, и это единственная хорошая вещь, которую он когда-либо делал.

Уже давно мне не было так весело, как сегодня. Я давно не был в зоопарке, и до обеда всё шло просто замечательно. Через некоторое время тяжесть ситуации ушла. Мы были нормальными, как и все остальные. Двое родителей с их маленькой девочкой, никакой драмы или багажа. До разговора с Лорен у нас был чистый лист. Между нами была лишь честность и сотрудничество.

Теперь же появилась ложь. Ложь, которая изменила атмосферу между нами и сделала нас соперниками вместо того, чтобы быть в одной команде. Я знаю, что это просто паранойя. Но я просто не привык врать людям. Как, чёрт возьми, все остальные делают это так легко? Я сказал только одно предложение, и уже чувствую себя виноватым. Хуже всего то, что она не думает, что я вру. Мне было бы легче, намекни она на скептицизм или недоверие, но Лорен верит мне. Она поверила всему, что я сказал, и это съедает меня изнутри.

Теперь она другая. Что-то в выражении её лица изменилось сразу после моих слов. Что-то ушло из неё. Может быть, именно это я и хотел увидеть. Её надежда и та энергия, которая вылилась из меня в день, когда я говорил с ней в гостиничном номере, тоненькой струйкой начинает просачиваться назад. Мы не сказали друг другу ни слова с того момента, как покинули стол для пикника. Она даже не посмотрела на меня. Раньше я то и дело ловил на себе её взгляд украдкой, но не больше. Не знаю, почему мне больно оттого, что сейчас она этого не делает.

«Ты убил её надежду, тупица! Она скорбит, чёртов идиот!»

Эти слова врезаются в мой мозг. Мысль такая ясная, будто кто-то говорил со мной.

— Крис, ты в порядке? — спрашивает Лорен. Я замечаю, что остановился. Она оборачивается в нескольких шагах от меня, её глаза сужаются на мне.

— Да, всё хорошо, — говорю я вслух и догоняю её. Ещё одна ложь. Я далеко не в порядке. Я теряю его, потому что, несмотря на то, что мои мысли должны быть моими, я начинаю думать, что только что они принадлежали не мне. Мой телефон начинает звонить. Мелодия, которую Дженна установила на свой звонок. Моё сердце делает двойной кувырок. В сообщении только одно слово:

Привет.

Но этого достаточно, чтобы почувствовать растерянность. Я быстро печатаю ответ:

Я скучаю по тебе.

И засовываю телефон в карман. Лорен достаёт Кэйлен из её коляски. Приходит ещё одно сообщение, и я вытаскиваю свой телефон.

Просто смайлик, но это заставляет меня усмехнуться. Усадив Кэйлен в кресло, Лорен обходит автомобиль, глядя на меня большими карими глазами. В них стоят слёзы, и я уже начинаю спрашивать, что случилось, когда что-то останавливает меня. Я загружаю коляску в багажник. Закрыв его, замечаю, что Лорен пересела на заднее сиденье. Испускаю глубокий вздох. Не знаю, что только что произошло, но, что бы это ни было, это повлияло на неё ещё хуже, чем моя ложь. Я сажусь на место водителя, и она вручает мне ключи от машины, её взгляд остаётся сосредоточенным на коленях.

— Всё в порядке? — спрашиваю я, глядя на неё в зеркало заднего вида.

Лорен кивает.

— Кэйлен может проснуться. Уложу её, если она так сделает, — говорит она тихо, её глаза ни разу не поднимаются.

— Хорошо, — говорю я и завожу машину.

«Не хорошо! Ты – чёртов идиот».

На этот раз я знаю, что это не просто мысль. Мой телефон снова звонит. Я оглядываюсь на Лорен, чьи глаза закрыты, а голова опирается на окно. Мелодия Дженны. Это её беспокоит? Отрывок из любимой песни Дженны... песни о любви. Я ставлю свой телефон на вибрацию и глубоко вздыхаю. Это будет долгий день.

Глава 2

Лорен

Я знала, что это была она. Даже до того, как услышала милую любовную мелодию звонка, я могла увидеть это по его лицу. Беспокойство Криса растаяло, стоило ему только услышать её. Всё бы ничего, если бы он не выглядел таким счастливым. Если бы его лицо не расплылось в улыбке, которую я привыкла видеть, когда Кэл смотрел на меня. Я не видела эту улыбку годами, а он тратит её на глупые текстовые сообщения. Она даже видеть её не может. Я не злюсь. На самом деле, нет. Это меня даже не раздражает.

Как он мог так ярко выставлять напоказ свою любовь к ней прямо передо мной? Я сказала ему, что попытаюсь разобраться с этим, но такие вещи в наше соглашение не входят. Тьфу! Я знаю, что это совершенно нелепо, но ничего не могу с этим поделать. Сейчас я не хочу даже находиться рядом с ним. Так я оказалась на заднем сиденье своей машины. Я не чувствовала себя идиоткой, пока Крис не посмотрел на меня, как на чудачку. Но мне всё равно, так лучше. Если бы он был Кэлом, я бы уже ударила его.

Я думала, что уже выросла из этого. Но такое чувство, что последних двух лет как будто бы и не было, и мои эмоции снова взяли верх над здравым смыслом. Слишком. Это будет слишком. Я вижу это сейчас, но должна провести весь день с ним и его семьёй. Что, если появится она? Я даже не подумала спросить его о ней. Что, если она придёт на ужин? Я не смогу сделать это. Не смогу справиться с ним, когда она проведёт своими руками по его волосам. Меня тошнит только от одной мысли об этом. О чём, чёрт возьми, я думала?

Кэйлен зевает и передвигается в своём кресле, и я вспоминаю, зачем я здесь и почему должна это делать. Почему я не могу устраивать вспышки гнева, складывать руки и надувать губы. Я беру её маленькую ручку в свою и вздыхаю. Ловлю взгляд Криса, наблюдающего за мной через зеркало заднего вида. Он быстро отводит взгляд, когда видит, что его поймали. Может быть, он смотрел не на меня. Ему нужно смотреть в зеркало, чтобы ехать, но, поскольку на этой дороге практически нет автомобилей, я думаю, можно с уверенностью предположить, что смотрел он именно на меня.

Крис меня не знает. Я пришла к такому осознанию. Для него я просто женщина, от которой у него есть ребёнок. Ничего больше. Он не помнит ни единой вещи обо мне. Ничего ко мне не чувствует. Пока мы были в зоопарке, на какое-то время я перестала думать обо всей этой ситуации. Были только мы, настоящие. Было приятно. Он милый, забавный, и с ним весело проводить время. Могу себе представить, насколько с ним легко. Дженне легко. А я стала сложной, высокомерной, эгоистичной и скрытной. Нетрудно быть с человеком, с которым не возникает трудностей. Они, вероятно, никогда не ссорятся и не спорят. Крис не похож на такой тип. Нетрудно любить кого-то вроде него. Он не исчезал на несколько дней, пока был с ней, не использовал секс, чтобы вскружить ей голову. Ей не приходилось иметь дело с перепадами настроения, снисходительным отношением или проходить через всю беременность в одиночку.

Но улыбку по-прежнему получает она.

Она получает лёгкую часть. Между мной и Крисом никогда не будет всё так легко, наша – ну, моя и Кэла – история никогда не позволит нам иметь то, что есть у них.

Я вздыхаю и стараюсь отвлечься на что угодно, только бы избавиться от всех этих мыслей. Начинаю обращать внимание на то, как он управляет машиной, используя сигнал поворота при перестраивании между полосами движения, даже когда позади нас никого нет, и не превышая ограничения в скорости. Если мы дойдём до точки, когда я смогу оставлять Кэйлен с ним одним, по крайней мере, мне не придётся беспокоиться о его вождении. Мой живот напрягается. В конце концов, останутся лишь Крис и Кэйлен. Нет, не Крис и Кэйлен. Неверно. Это будут Крис, Дженна и Кэйлен.

Не Кэл.

Не я.

Мы наконец-то останавливаемся перед домом Скоттов, и Крис заглушает машину.

— Я думаю, что могла бы пропустить ужин? — слова вылетают из моего рта прежде, чем мозг отфильтровывает их.

Я смотрю на Криса в ожидании, что он будет рад, но это не так. Думаю, мужчина выглядит разочарованным, такого быть не может. Зачем ему нужна женщина со столькими проблемами? Он увиделся с Кэйлен и приятно провёл время. Можно было бы подумать, что он обрадуется моему желанию уйти.

— Я просто очень устала, — объясняю я.

Ну, не то чтобы устала. Скорее, эмоционально истощена. Притворяться равнодушной и не влюблённой в человека, сидящего лишь в нескольких сантиметрах, оказалось немного сложнее, чем я думала, и ещё труднее видеть, что он любит кого-то другого. Крис делает паузу, затем поворачивается ко мне, его рука покоится на подголовнике второго сиденья.

— Ты сама должна сказать моей маме, что сокращаешь её визит с внучкой, которого она, вероятно, с нетерпением ждала с тех самых пор, как мы ушли, — говорит он, наклонив голову с улыбкой, которая заставляет меня пожалеть, что я не села вперёд. Ну, будь это при совершенно других обстоятельствах. Я проглатываю комок в горле и вытряхиваю мысли, которые начинают возникать у меня в голове.

— Уверена, она поймёт, так ведь? — я не так давно знаю эту женщину, но думаю, что уже знаю ответ на этот вопрос. Крис демонстрирует озорную ухмылку, вынимает телефон и протягивает его мне.

— Привет, дорогой, — говорит её голос в телефоне.

— Здравствуйте, миссис Скотт. Это Лорен, — я смотрю на усмехающегося Криса.

— Оу, Лорен, всё в порядке? — спрашивает она, её тон меняется с весёлого на беспокойный.

— Да, Крис здесь. Мы снаружи, на самом деле, — подтверждаю я.

— О, здорово! Уилл закончил собирать кукольный домик, и я начала готовить ужин. Тебе нравится лазанья? Если нет, то я могу состряпать что-нибудь другое, — взволнованно говорит она.

— Вообще-то я собиралась. Я-я... — и я трушу. — Лазанья моя любимая, — вздыхаю и ударяю по руке Криса, когда он смеётся надо мной. Крис жестом показывает передать ему телефон. Он берёт его, и вот так моё напряжение исчезает.

— Мама, ты могла бы прийти и взять Кэйлен? — спрашивает он, и я предполагаю, что она совершенно не против, так как через пару секунд уже выходит. Я замечаю выражение её лица, когда она видит меня на заднем сиденье, но миссис Скотт быстро приходит в себя и приветствует нас.

— Ты устал от маленького ангела? — она смеётся.

— Нам было очень весело, — говорит Крис, выходя из машины. Я делаю то же самое.

— Красивый автомобиль.

— Спасибо, — говорю я и обнимаю себя руками, когда иду за ними.

— Мы пойдём сюда, — говорит Крис, указывая на заднюю часть дома. Я оглядываюсь на миссис Скотт, держащую Кэйлен. Она уверенно кивает. Я испускаю глубокий вздох и меняю направление. Замечаю, что Крис идёт во двор, где я ранее видела лошадей через окно. Интересно, его мама что-то сказала ему? Когда мы достигаем ворот, окружающих двор, он останавливается и опирается на них. Я делаю то же самое. Лошади прекрасны. Одна цвета ирисок с белой полосой вдоль спины, а другая красивая шоколадная.

— Это Баттерфингер и Ризэс-писэс, — говорит мужчина, указывая на каждую. Я смотрю на него, чтобы понять, не шутит ли он, и Крис смеётся. (Прим. пер.: Butterfinger – название шоколадного батончика, в основе которого лежит арахисовое масло и карамель; Reese’spieces – ароматизированные конфеты на основе арахисовой пасты).

— Серьёзно? — спрашиваю я.

— Родители позволили мне назвать их, а в детстве я был одержим конфетами, — он вынимает что-то из кармана. Протягивает мне руку и показывает два пакетика «M&M's». Я смеюсь.

— В детстве, да? — говорю я, кинув несколько штук в рот. Он улыбается мне, перед тем как высыпать весь пакет в свою руку.

— Раньше я ездила, — говорю я, сильнее опираясь на ворота. Крис поворачивается и упирается спиной в них, чтобы смотреть мне в глаза.

— Правда? — спрашивает он недоверчивым тоном.

— Да, — говорю я, заканчивая свой пакетик конфет.

— В это так трудно поверить? — спрашиваю его в шутку, и он пожимает плечами.

— Нет, совсем нет, — говорит он, скрывая своё удивление, и я хмурюсь. — Эй, я выгляжу таким же потрясённым, как и ты, когда я сказал, что играю на гитаре, — просто удивительно, что Кэл умеет то, с помощью чего может легко затащить кого-то в постель, но не использовал это в своих интересах. Я хочу сказать ему это, но в данный момент это может быть немного неуместно.

Дует ветерок, но солнце греет. Я закрываю глаза и наслаждаюсь маленьким моментом, когда не чувствую себя задыхающейся от беспокойства. Я чувствую свободу.

— Хочешь покататься? — спрашивает Крис.

Мои глаза тут же открываются.

— Сейчас? — спрашиваю я немного удивлённо.

— Да. То есть, если ты действительно умеешь, — дразнит мужчина.

— Это звучит, как вызов, — складываю руки на груди, а он немного пожимает плечами.

— Не смею. Больше похоже на приглашение, — говорит он, его глаза сужаются на моих, и моё сердце ускоряется. «Он флиртует со мной?» Нет, быть этого не может. Будь он Кэлом, это определённо был бы флирт, но это не он, поэтому я не могу прочитать по нему слишком много. Крис дружелюбен. Лишь из-за его хорошего отношения ко мне не следует думать, что он флиртует. Мне просто хочется, чтобы он флиртовал, поэтому мне нужно вернуться в дом, где мы будем не одни, пока я не сделала то, что создаст неловкость на весь остаток дня.

— У этого приглашения есть срок годности? — спрашиваю я, встречаясь с ним кратким взглядом. Он улыбается и качает головой.

— Совсем нет, — говорит Крис, складывая руки на груди, и уменьшает расстояние между нами. Не настолько, чтобы чувствовать, что он вторгается в моё личное пространство, но достаточно, чтобы моё сердце застряло в горле. Я выпускаю тяжёлый вздох, потому что этот мужчина взял все мои гормоны и эмоции и завернул в аккуратный маленький пакетик.

— Я возьму это на себя, когда не прогуляю весь день по зоопарку, — говорю я легко и отворачиваюсь от него, чтобы вернуться дом.

— Хм, о том, что произошло раньше, — говорит Крис, ускоряя темп, чтобы идти рядом со мной. Он точно так же ходил возле меня весь день, но теперь это заставляет мою кожу покалывать и чувствовать жар, хотя она прохладная и влажная от дождя.

— Да? — спрашиваю, держа глаза на мокрой траве, мнущейся под нашими ногами.

— Нет. Когда ты спросила меня, помню ли я что-нибудь…

Моё сердце почти останавливается, как и я. Я поворачиваюсь к нему лицом и смотрю, надеясь, что моё выражение не покажет, как я чувствую себя на самом деле. Смотрю ему в глаза. Они избегают меня несколько секунд, а затем ненадолго вглядываются в мои глаза.

— Я хочу вспомнить, — тихо говорит он. Чувствую, что он может сказать больше, но я бы этого не хотела, потому что для меня этих слов достаточно, чтобы дожить до конца дня.

— Я хочу, чтобы ты вспомнил, — говорю я с излишним энтузиазмом и улыбкой такой широкой, что мне нужно укусить щёки, чтобы сдержать её. Вижу, как он нервно смотрит вниз.

«Ладно, успокойся немного».

— Я имею в виду, что хочу, чтобы ты вспомнил, потому что это хорошо. Правильно? — говорю, пытаясь увести тему от нас или меня.

— После того как Кэл ушёл, — говорит Крис, запуская руки глубоко в карманы, — что заставило тебя не... Ты не... ты... — он отступает, и я глубоко вздыхаю.

— Почему не подала на развод? — произношу, пытаясь помочь ему, и он кивает. Я стараюсь подумать о том, что лучше сказать. То, что причинит ему меньше всего неудобств, но не знаю, что именно. Я всегда пыталась скрыть свои чувства от Кэла, ещё до того, как всё пошло не так. Когда мы впервые встретились, я не хотела, чтобы он знал, насколько он понравился мне. Не хотела, чтобы Кэл знал, что я начинаю влюбляться в него, потому что думала, что это отпугнёт его. Сейчас это смешно, потому что он всё узнал ещё до того, как я сама себе в этом призналась. С Крисом я пойду по другому пути. Полная честность. Ну, когда он попросит об этом.

— Потому что я любила его, и у меня всё ещё была надежда, — мои глаза не покидают его груди. Я боюсь смотреть ему в глаза. Не хочу видеть, что в них, но мне жаль, что на нём нет большого пальто хаки, которое он носил. Хочу посмотреть, поднимается ли его грудь, чтобы узнать, бьётся ли его сердце так же быстро, как моё сейчас.

Он смещает свой вес. Я смотрю на него и вижу, что его глаза опущены в землю, холод проходит сквозь воздух, ползёт по моему позвоночнику, пока я жду ответа.

Нечего сказать.

Крис выдыхает и проводит рукой по волосам.

— А теперь? — тихо спрашивает он, и я закрываю глаза, тщательно думая о том, как ему ответить. Поднимаю свой взгляд, чтобы встретить его, и как только вижу его глаза, хоть они и не серые, к которым привыкла, я начинаю любить их так же сильно. Я смотрю на небо и чувствую, как кусаю губу. Тьфу. Правда. Я хочу сказать правду, но она может действительно усложнить всё между нами и затуманить причину моего присутствия здесь.

Кэйлен.

— Тебе не обязательно отвечать, — тихо говорит мужчина. В его голосе присутствует тепло, но, когда я набираюсь достаточно храбрости, чтобы посмотреть на него, он одаривает меня сочувственной улыбкой, что хуже, чем если бы он хмурился.

«Он жалеет меня. Отлично. Просто здорово».

Мы направляемся в дом, и Крис немедленно направляется к кухне. У него аппетит подростка. Я не помню, чтобы Кэл когда-либо ел столько, сколько Крис за последние несколько часов. Он съел не только два бутерброда, три сникерса и мороженое, но также купил контейнер с попкорном и съел половину, прежде чем решил сохранить немного на потом. Я задаюсь вопросом, не превратился ли шестикубиковый Кэл в бочонок под этой большой курткой хаки.

Как и было обещано, мистер Скотт построил кукольный дом, и Кэйлен просто загипнотизирована им. Я возвращаюсь к коричневому креслу, в котором сидела раньше, оно почти проглатывает меня, но это одна из самых удобных вещей, в которых я когда-либо сидела. Мистер Скотт включил игру в футбол между колледжами, и его внимание распределяется между ним и Кэйлен, бьющей его куклой, которую они купили ей. Я думаю, что эмоциональное истощение в конечном итоге приводит к фактическому истощению, так как мои веки кажутся тяжёлыми, как кирпичи.

— Лорен, — я оглядываюсь назад и вижу, как миссис Скотт улыбается мне. — Ты не хочешь прилечь перед ужином?

— О, я в порядке, — говорю, зевая, и она понимающе улыбается.

— Мам, что-то горит, — говорит Крис, снова появляясь. Глаза миссис Скотт расширяются.

— Крис, покажи Лорен, где твоя комната, чтобы она могла вздремнуть перед ужином, — говорит она, убегая на кухню.

— Я в порядке, правда, — говорю я, борясь с другим зевком. Он с недоверием наклоняет голову в сторону. — Ладно, может быть, совсем не долго, — я встаю с удобного коричневого кресла и потягиваюсь. Смотрю на Кэйлен и мистера Скотта.

— Она со мной, — проворчал он, только ненадолго взглянув на меня. Его лёд растаял рядом с Кэйлен, но не со мной. Это совершенно нормально, так как я всё ещё не слишком волнуюсь о нём. Следую за Крисом по коридору и поднимаюсь по лестнице, солнечный свет льётся на весь дом. Как только мы поднимаемся наверх, он показывает на комнату слева по коридору.

— Там ванная, если тебе понадобится. Это комната моих родителей, — указывает на другую дверь возле ванной, и мы делаем резкий поворот вправо. Он открывает дверь и ждёт, когда я войду. Я обнимаю себя и вспоминаю первую ночь, когда вошла в квартиру Кэла. Тогда я была в крохотной одежде, едва прикрывавшей мой зад. Теперь я в огромном свитере и джинсах, глядя на которые вы едва могли бы сказать, что у меня есть задница.

Комната Криса довольно большая, неожиданно немного меньше, чем моя и Кэла... моя комната дома. Я стараюсь не поддаваться искушению обыскать её, ища подсказки о том, кем является этот человек рядом со мной.

Мои попытки провалились.

Его кровать королевских размеров накрыта тёмно-синим одеялом. В углу на столе лежит ноутбук. И плакаты. Множество их покрывает стены, в основном, с изображением групп и нескольких спортивных команд.

— Я не очень много декорировал со времён школы, — говорит Крис. Он стоит, скрестив руки на груди, очертания его мускулов проглядываются через синюю футболку, куртка хаки исчезла. Я быстро опускаю взгляд на живот, но не могу сказать, верна ли моя прежняя теория о его кубиках. Я подхожу к полке с по меньшей мере тридцатью трофеями. Баскетбол, хоккей, футбол, все за разные годы. Рядом с ними находятся две фотографии. На одной из них – он и его родители, одетые в символику«Львы Джерси», а на другой – только Крис. Он выглядит очень молодым. Его волосы намного короче, а тело меньше. Не могу не улыбнуться. Я никогда не видела его фотографий до этого момента. Он стоит рядом с девушкой примерно своего возраста со светлыми клубничными волосами. Они держат что-то похожее на научный проект.

— Это моя лучшая подруга Лиза. Она должна сегодня вечером прийти на ужин, — говорит Крис, и я могу точно сказать, что он стоит прямо позади меня, потому что каждое нервное окончание в моём теле, начиная от моей шеи и до самого низа, пробуждается.

— С-сколько тебе здесь? — спрашиваю его немного скрипучим голосом.

— Семнадцать, — отвечает он.

Я смотрю направо и за угол стены, где стоят другие фотографии.

— Можно? — спрашиваю.

Надеюсь, Крис не считает это навязчивостью, но кого я обманываю? Я могу сделать это сейчас, когда он здесь, и справиться с небольшой неловкостью или порыться в его вещах после того, как он уйдёт, и потенциально создать ещё большую неловкость в случае, если он поймает меня.

— Да, — тихо говорит мужчина.

Я иду к другой памятной стене Кристофера. Там есть фотография, где ему около шести и он в экипировке младшей лиги. Крис очарователен, шоколадно-коричневые локоны проглядываются под шляпой. Ещё фотография с ним возле озера, где он выглядит примерно на двенадцать или тринадцать. Держу пари, что это та же девушка, что была на фотографии с научной ярмарки, но на этот раз рядом с ними стоит блондин с пронзительными голубыми глазами.

— Сколько тебе здесь лет? — спрашиваю его. Он опирается на стул за столом и смотрит на меня, на мгновение я чувствую себя невыносимо взволнованной.

— Тринадцать. Это снова Лиза и мой лучший друг Эйдан. Он служит в Ираке. После его переезда сюда из Чикаго во втором классе он стал одним из моих самых близких друзей. Его отец служил в армии, и они часто переезжали. Но его бабушка всегда оставалась здесь, и каждый год он возвращался погостить. Сейчас ей должно быть около восьмидесяти. И он определённо не такой тощий, — Крис хихикает, и я улыбаюсь.

— Вы, ребята, все росли друг с другом, а? — спрашиваю с любопытством.

— Да, я знал Лизу со времён детсада. Встретил Эйдана, когда мне было около семи. Лиза отправилась на лето навестить своего отца, когда родители Эйдана переехали со своей бабушкой. Когда она вернулась, получилось неудобно. Развернулась нешуточная борьба за звание моего лучшего друга. Но оказалось, что у Эйдана и Лизы нашлось намного больше общего, чем было у меня с любым из них. Им нравилось сражаться. Они бросались в истерики, если в чём-то поступались, и, в основном, попадали в ещё большие неприятности. С тех пор, как выяснилось, что они больше похожи друг на друга, чем на меня, во всех голосованиях эти двое объединялись против меня одного.

Я улыбаюсь тому, что он так открыт со мной насчёт своего прошлого. Определённо не то, к чему я привыкла.

— Значит, вы все были маленькими создателями неприятностей? — спрашиваю я с хихиканьем.

Мужчина качает головой.

— Это они были. Меня поймали посередине, — он хихикает.

Есть ещё одна фотография: он и его отец сидят на крыльце. Крис выглядит примерно на девятнадцать, зелёные глаза, более длинные шоколадные волосы, телосложение немного более зрелое, чем последняя его подростковая версия. Затем идёт печально известный конкурс поедания пирогов с его отцом. Я начинаю отворачиваться, но в последний момент в глаза бросается ещё одно фото. Это он и блондинка, с которой я встретилась на днях. Кого я обманываю? Я знаю её имя, оно выжжено в моей памяти.

Дженна.

Он рядом с ней, одетый в чёрный костюм и галстук-бабочку. Кэл не умер бы в галстуке-бабочке, и его волосы, очевидно, уложены по-другому. Крис выглядит почти задыхающимся в костюме. Он улыбается и, может быть, я просто ревную, но эта фотография напоминает мне Кэла, или Криса, стоящего рядом со мной...

— Её отец – известный доктор. Он выиграл много наград, поэтому часто сидит в неудобных костюмах, — отвечает Крис, как будто читает мои мысли или, может быть, выражение лица. Кажется, я увидела достаточно фотографий на сегодня.

— Она сегодня придёт на ужин? — спрашиваю я, и эта мысль почти заставляет голову кружиться. Придёт его лучший друг. Кто знает, кого ещё они пригласили.

— Вряд ли, — говорит он, сжав губы. Я не могу себе представить, что она захочет сесть и преломить хлеб с женой любимого человека, точно так же, как и я не хочу этого делать.

— Я позволю тебе вздремнуть, — говорит он, выходя из комнаты.

Я киваю, и Крис, глубоко вздохнув, закрывает дверь. Я снова смотрю на кровать, прежде чем сажусь на неё. Действительно мягко. Я позволяю своей спине упасть, смотрю в потолок и задаюсь вопросом, какова же моя новая нормальная жизнь. Я обречена на то, чтобы быть вежливой, ненавязчивой и ходить на цыпочках, боясь спросить то, что хочу знать, или наоборот, боясь узнать слишком много? Потому что чем больше я узнаю его, тем большую вину чувствую из-за того, что больше всего желаю увидеть Кэла. И, чёрт возьми, я уже достаточно была виноватой.

Крис

Кажется, я вечность задерживал дыхание. Как будто весь день провёл на американских горках, мой живот поднимается и опускается, сердце ускоряется и замедляется. Когда мы стояли перед конным двором, я намеревался извиниться перед ней за мелодию звонка Дженны. Спросить её, что я могу сделать, чтобы облегчить ей жизнь, но впервые стоять рядом с ней было легко. Я не хотел это разрушать. Хотел, чтобы вещи оставались такими, какими есть, но часть меня хотела подтолкнуть невидимую границу, широкую черту, удерживающую между нами надлежащую дистанцию. Чтобы увидеть, как близко я смогу подобраться к этой границе, не переходя. Приблизиться к ней. Чтобы узнать, заметила ли она, что я пересекаю черту. Думаю, Лорен поняла, но отступила. Я хотел компенсировать ложь, сказанную ранее. Попытаться заставить её чувствовать себя лучше, но и эта затея провалилась.

Не думаю, что заставил её чувствовать себя лучше, сказав, что хочу вспомнить, а затем спросив… ну, технически, я не спросил. Хотел, но в глубине души пытался прекратить этот словесный поток. Но она поняла и не побоялась ответить. Я боялся услышать ответ, но он был таким же сильным, как и все остальные, и это пугает. Мне нужны ответы, но не те, что она собирается мне дать. Мне нужны лёгкие ответы, те, что упростят ситуацию, ответы, которые будут означать, что я никому не наврежу. Но ни один её ответ не поможет. Каждый из них создаст лишь ещё больше тяжёлых вопросов, а у меня их и так достаточно.

Самое загадочное из всего этого то, что я, кажется, замечаю какие-то вещи в ней, маленькие особенности, которых обычно не замечаю в других девушках так быстро. Как она хватает своё запястье, когда нервничает. Как смотрит на небо, когда думает. Как прикусывает нижнюю губу, когда очарована чем-то. Как она кусала её всё время, пока осматривала стену с фотографиями – всю мою жизнь, в каком-то смысле.

После того как я уничтожил свою комнату, моя мама взяла на себя задачу создать коллаж из всех фотографий, которые она нашла. Наверное, она знала то, чего не знал я. Лорен, вероятно, никогда не видела ни одной фотографии. Кэл не похож на такого сентиментального человека, которого показал ей я, наблюдая, как её эмоции меняются с каждым снимком. Будто она брала по маленькому кусочку моей жизни, принимая каждый, даже когда казалось, что её вырвет, когда она увидела снимок со мной и Дженной. Я ненавижу ходить на банкеты и конференции её отца.

Они скучные, и я уверен, что он мне не нравится. Если она расскажет ему об этом, я уверен, что его кампания по избавлению от Криса будет иметь большую поддержку. Не то чтобы Дженна нуждалась в гораздо большем толчке, но она написала. Мне нужно позвонить ей. Направляюсь вниз по лестнице, и до меня доносятся смех и суматоха. Лиза здесь, она держит Кэйлен. Рядом с ней стоит мой лучший друг Эйдан. Они оба удивлённо смотрят на Кэйлен.

— Скотт, у тебя чёр… чудесный ребёнок. И она выглядит, как твой близнец! — говорит он.

— Чувак, что ты здесь делаешь? — взволнованно спрашиваю я.

— Я думала, что мы удивим тебя, но ты определённо нас перепрыгнул, — Лиза смеётся. — Разве ты не симпатичная маленькая девочка, — говорит она, играя с Кэйлен.

— Я возьму её, пока вы, ребята, наверстаете упущенное, — говорит моя мама, забирая Кэйлен у Лизы.

— Рада видеть тебя, Эйдан, — говорит она, похлопывая его, прежде чем поспешить обратно на кухню.

— Крис, ты папа. Знаешь, когда ты рассказал об этом той ночью, мне действительно было трудно осознать, но святое дерьмо! — говорит Лиза, толкая меня в грудь.

— Да, я слышал, вы, ребята, начали пропадать без меня. В любом случае, разве так встречают солдата, вернувшегося домой? — говорит он, ударяя меня по руке. Вот и началось двойное нападение.

— Её мама здесь? — шепчет Эйдан, озираясь.

— А Дженна здесь? — Лиза хихикает.

— Её мама наверху, вздремнула, а с Дженной я не разговаривал примерно неделю, не считая единственного сообщения. Оно пришло сегодня, так что это хороший знак, — говорю я с надеждой.

— Ты же не думаешь, что Ледяная Королева всё ещё собирается выйти за тебя замуж? — смеётся Эйдан с неверием.

— Она всё равно выйдет за него, просто будет винить его всю жизнь, — говорит Лиза Эйдану.

— Хочешь поставить на это? — возражает Эйдан.

— Назови цену, — они говорят так, будто меня здесь нет.

— Вы делаете ставки на мою жизнь, вообще-то, — прерываю я их.

Эйден поворачивается к кухне и кричит:

— Миссис Скотт, всё, что вы готовите, пахнет так вкусно!

— Это твоя любимая лазанья, — отвечает она.

— Не могу дождаться! — говорит друг, полностью игнорируя меня.

— Подождите. Вы не останетесь на ужин, — говорю я со смехом, но на самом деле именно это и имею в виду.

— Вы, ребята, отстойно приветствуете меня. С каких пор я не могу остаться на ужин? — спрашивает Эйдан, забавляясь.

— Так как та девушка здесь, он не хочет, чтобы ты смущал его, — говорит Лиза, подталкивая его.

— Жена, если быть точным, верно? — Эйдан подталкивает её в ответ и скрещивает руки.

— Я рад, что вы, ребята, так веселитесь над этим, — я немного обижен, хотя ожидал такого от них.

— Лучше смеяться, чем плакать, — говорит Эйдан, обнимая меня. — Итак, что, чёрт возьми, происходит? — говорит он, отшвыривая один из алфавитных кубиков Кэйлен.

— Лиза не доложила тебе? — я вздыхаю.

— Он не верит мне, — говорит она.

— Эй, у тебя был свой разговор один-на-один. Можем мы теперь устроить мужской разговор? — тяжело говорит Эйдан.

— Ты имеешь в виду глупую трату времени, — говорит Лиза, закатывая глаза.

— В общем, эта девушка падает на меня, и её губы... — начинает Эйдан возбуждённо.

— Эй, всё! Я ухожу! — говорит Лиза, ухмыляясь.

— Давай выйдем на задний двор, — говорит Эйдан, мы проходим через столовую, направляясь к заднему крыльцу, и садимся на ступеньки.

— Хорошо, что ты вернулся. Я рад, что ты дома, в безопасности, — говорю я искренне.

Эйдан всегда жил на краю пропасти, но никогда не обладал авторитетом, даже когда отец был в армии. Мы никогда не замечали за ним достаточной дисциплинированности, чтобы присоединиться к армии, но, когда его папе диагностировали волчанку, Эйдан, похоже, решил пойти по его стопам.

— Не становись плаксой рядом со мной, — говорит он, вытаскивая из джинсов пачку жевательных резинок.

— Каково там было? — говорю, принимая кусочек резинки у него. Он по-прежнему «Биг Рэд» парень. Я даже не знал, что их всё ещё продают. (Прим. пер.: «BigRed» – жевательная резинка со вкусом корицы).

— Я дома, — отвечает друг, широко улыбаясь. — Детали не так важны, верно? — говорит он, положив локоть на колени. — Кроме того, пока я не опустился на самое дно, ты будто свободен от них, — добавляет он, подталкивая меня. Я вздыхаю. — Ты чёртов папа, мужик! — его возбуждение очевидно, я вздыхаю, но не могу не улыбнуться. — Каково это? Я знаю, что ты всегда хотел целый стадион детишек, — говорит он, нахмурившись.

Я хихикаю.

— Я ничего не чувствовал, пока не увидел её. Но теперь это реально, у меня есть маленький человечек с моей ДНК, за которого я несу ответственность.

— Когда Лиза рассказала мне, я был так взвинчен. Тебе нужен тест на отцовство. Но довольно очевидно, что она твоя. Как твоя маленькая девчачья версия... на самом деле это жутко, — шутит Эйдан. Кажется. — Значит, человек с ДРЛ – довольно сложное существо, — со вздохом говорит он. (прим. пер.: ДРЛ— диссоциативное расстройство личности).

— Думаешь? — говорю я, беря у него ещё один кусок жевательной резинки.

— На самом деле, у тебя в распоряжении были все признаки, — он встаёт и потягивается. — Как части головоломки, от которой у тебя не было коробки с наводящим рисунком.

— Действительно, доктор Грюннель, — говорю я, закатывая глаза на его предполагаемую психиатрическую экспертизу.

— ДРЛ не такая редкость, когда возвращаешься домой с войны, — отвечает друг серьёзным тоном. — Наряду со всеми другими славными бонусами, — его тон возвращается в норму.

— Когда я проводил исследование на эту тему, то узнал, что причиной, как правило, служит травматическое событие. Так что я могу понять, почему солдатам стоит этого опасаться, но со мной не случалось ничего, что могло бы это вызвать. Как будто этот парень вышел из ниоткуда, — говорю я и тоже поднимаюсь.

— Или, возможно, ты просто не помнишь, — торжественно говорит Эйдан. Эта мысль задерживается в моей голове. Не знаю, хочу ли вспоминать что-то настолько травмирующее, что могло привести к разлому моей личности.

— Если что-то случилось, этот Кэл знает. Он знает намного больше, чем я, — говорю, замечая гнев в своём голосе.

— Именно так он тебя и контролирует. Ты не знаешь ничего из того, что известно ему, — говорит Эйдан.

Я вспоминаю свой предыдущий разговор с Дексом и его псевдоинсинуацию о том, что Кэл может сделать с моей жизнью. (Прим. ред.: инсинуация – внушение негативных мыслей, тайное подстрекательство).

— Мне нужно узнать всё, что известно ему, — говорю почти сам себе.— Если бы я знал, почему он существует, то смог бы справиться с этим, я бы не нуждался в нём, — категорично говорю я, и Эйдан поднимает руки.

— Давай не будем заходить так далеко, я не психиатр или типа того, но у меня есть суждение: «у изменений есть цель или применение». Если бы для него не было никакой необходимости, он бы не существовал, — Эйдан пожимает плечами.

— Мне не нужен этот парень.

— Ну где-то там, — говорит он, указывая на мою голову, — с тобой осмелятся не согласиться, — отвечает друг, и я откидываю его руку. — Ита-ак... мама ребёнка, — говорит Эйдан, опираясь на перила с подлой улыбкой на лице. Вот, для чего он меня сюда вывел.

— Причина, по которой ты не останешься на ужин.

— Твоя мама сделала мою самую любимую вещь во всём мире. Меня несколько месяцев не кормили домашней едой. Я остаюсь на ужин, просто смирись с этим, — он смеётся. — От одного до десяти, на сколько она..? — спрашивает он, стоя передо мной. Я толкаю его, и Эйдан отталкивает меня. — Давай! — смеётся он, а я беру его в захват и менее чем через минуту мы уже сражаемся на крыльце. — Она либо один, либо десять. Ты слишком сильно сопротивляешься, — говорит он, запыхавшись.

— Вау, мы вернулись к разговорам двенадцатилеток, да? — говорит Лиза, забавляясь.

— Один или десять, — повторяет Эйдан, крепче сжимая мою шею. Мне удаётся ударить его локтем в живот, и он отпускает меня.

— Твоя мама сказала прекратить, — говорит Лиза, прежде чем закатить глаза.

— Чья белая Ауди снаружи? — спрашивает Эйдан, и я вздыхаю.

— Должно быть, мамы Кэйлен, — добавляет Лиза.

— Если это её, то кого волнует, что это за машина, — говорит он, когда мы возвращаемся в дом.

— Мисс Ред, Крис говорит, что я не могу остаться на ужин, — проговаривает он с нытьём, возвращающим меня в детские времена.

— Конечно, ты можешь остаться. Крис, почему бы Эйдану не остаться на ужин? Я приготовила его любимое блюдо, — говорит моя мама, нахмурившись.

— Я просто... ты же знаешь, что это первый ужин Лорен с нами. Эйдана может быть слишком много, чтобы справиться с этим мальчишкой, — говорю я, пытаясь намекнуть маме.

— Но Лиза остаётся! — говорит Эйдан, защищаясь.

— Это потому, что я не задница, — отвечает Лиза.

— Да, ты животное совершенно другого вида, — подначивает он.

— Отвали! — Лиза толкает его.

— Моя мама прямо перед вами! — говорю я, стреляя в них проницательным взглядом, чтобы заткнуть их обоих.

— Простите, мисс Рэд, — говорит Эйдан.

— Меня тоже. Он высвобождает всё самое худшее во мне, — виновато добавляет Лиза.

— Я думаю, что Лорен хотела бы узнать людей, которые тебе важны, — моя мама улыбается мне, и я вздыхаю. — Эйдан, пожалуйста, постарайся вести себя хорошо, — говорит она, поглаживая его, прежде чем вернуться к своей кастрюле. Мы все направляемся в гостиную и садимся.

— Серьёзно, Эйдан. Не будь придурком. Она многое пережила, — говорю я серьёзно.

— Она водит Ауди. Сомневаюсь, что она прошла через так уж много вещей, — Эйдан усмехается.

— Я не шучу, — предупреждаю его.

— Можем ли мы просто посмотреть игру? — он машет мне, увеличивая громкость на телевизоре. Я откидываюсь на диван и фокусирую своё внимание на игре по телевизору. Моя команда опустилась на восемнадцать пунктов.

«Видишь мои сумки у двери и те, что я держу? Ты не понимаешь?!»

Я тут же сажусь и оглядываюсь. Никого нет. Я смотрю на Лизу, лежащую на диване напротив.

— Что? — спрашиваю я. Подруга смущённо смотрит на меня.

— Что? — спрашивает Лиза.

— Разве ты не говорила что-то?

Она качает головой.

Ладно, я знаю, что она что-то сказала.

Кто-то это сделал.

Может, я ничего не слышал.

Я сажусь обратно на своё место, не сводя с неё глаз. У Лизы много талантов, но чревовещание не является одним из них. Мне нужно немного поспать.

«Я ухожу, Кэл. Пошёл ты и твои сообщения!»

Что это было?! Я оглядываюсь на Лизу, чьё внимание сосредоточенно на телефоне. Оглядываюсь, но там никого нет. Теперь я знаю, что это была не она, я знаю, чей это голос.

Он принадлежит Лорен.

— Чувак, ты в порядке? — спрашивает меня Эйдан с поднятой бровью.

— Ты этого не слышал? — я колеблюсь.

— Слышал что? — спрашивает он, садясь.

Эйдан этого не слышал. Значит, только я. Как это возможно? Это произошло будто прямо передо мной. Я встаю с дивана, пробираюсь в холл и поднимаюсь по лестнице, а через мгновение всё вокруг размывается. Я где-то в другом месте и вижу себя.

Я держу Лорен. Она борется со мной, когда я несу её вверх по лестнице. Как только я это вижу, оно исчезает, или я вообще ничего не видел?

Конечно, видел. Это происходило со мной!

— Ты в порядке, сынок? — спрашивает мама с верхней ступеньки, подозрительно глядя на меня.

— Да, я думал, что услышал, как Лорен зовёт меня, — пробормотал я. Самое близкое к истине, что я смог придумать. Мама подходит и похлопывает меня по плечу.

— Похоже, ты только что увидел призрака, — она хихикает, прежде чем пробирается мимо меня. Я нервничаю. Не призрак, но, похоже, кто-то определённо пытается меня напугать.

«Как же легко напугать киску».

Глава 3

Лорен

Запах макарон пробуждает меня ото сна. Я вдыхаю запах подушки, на которой свернулась. Она пахнет смягчителем ткани и намёком на что-то ещё. Что бы это ни было, пахнет фантастически. У кровати Криса идеальный баланс твёрдости и мягкости. Не знаю, как долго продолжался мой сон, но живот уже урчит. Я думала, что не смогу заснуть в чужом доме, но эта теория оказалась ошибочной.

Сажусь в постели, солнце больше не освещает комнату. Вытаскиваю свой телефон. Сейчас пять пятнадцать. Я направляюсь в ванную, которую Крис показал мне ранее. Мой конский хвост теперь в беспорядке. Снимаю резинку, пробегаю рукой по волосам и плещу немного воды в лицо, пытаясь избавиться от «только-что-проснулась» вида.

Направляясь к лестнице, слышу «БабблГуппис», одно из любимых шоу Кэйлен, в системе объёмного звучания Скоттов. Их дом уже превращается в дом малыша.

Кэйлен поедает крекеры, сидя посреди пола на большом розовом одеяле. Мистер Скотт спит на коричневом диване, соответствующем удобному коричневому креслу, на котором я сидела раньше, а напротив него сидит девушка, которую я видела на фотографиях, но её длинные пряди теперь составляют асимметричный боб. Увидев меня, она выпрямляется из своего расслабленного положения.

— Привет! — весело говорит девушка, садясь.

— Привет, — я опускаюсь на колени рядом с Кэйлен и целую её в щёку.

— Ты, должно быть, Лорен.

Я встаю, чтобы пожать ей руку, но вместо этого она обнимает меня.

— Лиза, верно? — говорю я, когда она отпускает меня.

— Да. Надеюсь, моя репутация не бежит впереди меня! — отвечает девушка, слегка подталкивая локтем.

— Гм. Я видела фотографии в комнате Криса, ты была на некоторых. Ничего плохого! — заверяю я её со смехом.

— Хорошо, — она складывает руки на груди. Я вижу её беспокойство. В конце концов, я женщина, которая вышла замуж за альтер-эго её лучшего друга... или что-то в этом роде.

— Твоя дочь очаровательна, — говорит она, глядя на Кэйлен.

— Спасибо.

Мы неловко стоим несколько секунд.

— Крис и Эйдан пошли за чем-то в магазин, — она проводит рукой по волосам, и я замечаю татуировку прямо на её запястье. Слово, написанное курсивом. — Судьба, — она указывает на неё, заметив мою заинтересованность. Затем показывает мне, что на противоположной стороне её запястья – слово «Надежда». — Если ты веришь в судьбу, тебе лучше надеяться, что она тебя не подведёт, — смеётся Лиза.

— Судьба мне не очень нравится, — бормочу я, на что девушка смеётся.

— Судьба не нравится большинству людей, — хихикает она. — Если бы я была тобой, не знаю, как бы справилась со всем этим. То есть, я бы буквально вырвала волосы у кого-нибудь в окрестностях, — говорит Лиза, и я широко улыбаюсь. — Но ты определённо поступаешь зрело. Мне сказали, что я не очень похожу на такого человека. Вот поэтому я работаю с детьми, — шутит она.

— Ой. Чем ты занимаешься? — спрашиваю я, приятно отвлечься.

— Я учитель детей дошкольного возраста, — отвечает она с улыбкой.

Я немного удивлена. Девушка одета в джинсы с низкой посадкой и свитер, красная полоса пробегает вниз по её асимметричному бобу, а в носу небольшой пирсинг. Она больше похожа на бармена рок-звезду, чем на учителя, но Кэйлен тянет её за штаны и поднимает руки, чтобы она взяла её, поэтому дети, должно быть, любят её.

— Привет, красотка, — говорит Лиза, подбирая Кэйлен.

— Я ревную, — как ребёнок.

— Дети любят меня, — она пожимает плечами.

— Ужин почти готов, — кричит миссис Скотт с кухни. Охваченный сном мистер Скотт подскакивает.

— Простите, леди, — говорит он, проносясь мимо нас с широкой, почти очаровательной улыбкой. Первой, что я увидела у него, с самого начала нашего знакомства.

— Я могу взять её, — говорю я Лизе. Девушка от меня отмахивается.

— Мы в порядке, — говорит она, подмигнув, прежде чем последовать за Мистером Скоттом в столовую. Я подхожу к своему кошельку, чтобы взять его, когда слышу, как дверь открывается.

— Прямо вперёд, — высокий парень держит дверь открытой, когда входит Крис с большой белой коробкой. Как только он входит внутрь и устанавливает его, я понимаю, что это высокий стул.

—Ты пошёл и купил стул? — я смеюсь.

— Она почётный гость. У неё должно быть своё место, — отвечает он.

— Ты Лорен? — спрашивает меня блондин с усмешкой в голосе. Он так сказал это, что я не уверена, хочу ли отвечать на этот вопрос.

— Это я, — говорю нерешительно. Парень оглядывается на Кристофера и усмехается.

— Двенадцать, — говорит он, блуждая глазами по моему телу.

— Прости? — спрашиваю я, смутившись.

— Извини его числовой взрыв. Последствия его посттравматического стресса после боя, — резко говорит Крис, и я не уверена, шутит он или нет.

— Он шутит, — говорит блондин, видя, что я вообще не улыбаюсь. — Кристофер может быть таким грубым, — добавляет он и протягивает мне руку.

— Я Эйдан. Думал, что я лучший друг Криса.

Бросаю на Криса вопросительный взгляд и вижу, что он пристально смотрит на Эйдана.

— Приятно познакомиться, — отвечаю я.

Ростом и телосложением он походит на Криса, но у него короткая стрижка, хотя его волосы достаточно длинные, чтобы различить светло-коричневый цвет. У него по-океански голубые глаза, а улыбка показывает идеальные зубы. В Мичигане точно знают, как их выращивать.

— Добро пожаловать домой! — говорю я, вспоминая слова Криса о том, что его друг служит.

— Лучший приём, который у меня был за весь день, — отвечает Эйдан, наши руки трясутся, всё ещё держась. Этот чувак действительно флиртует со мной прямо перед моим мужем?

Ну, я не совсем уверена, как мне обращаться к Крису. Я отпускаю его руку, но он продолжает улыбаться, глядя мне в глаза. Я обнимаю себя.

«Этот парень реален?»

— Можешь взять это в столовую? — говорит Крис, пихая коробку от стульчика для кормления в грудь Эйдана.

— Конечно, дружище, — говорит Эйдан, пробираясь в столовую.

— Не обращай на него внимания. Он может вести себя как идиот возле красивой женщины, — говорит Крис.

Улыбка шириной в милю распространяется по моему лицу. Крис неловко смотрит на ноги, возможно, осознав комплимент.

Он думает, что я красива.

Крис думает, что я красива.

Это помогает мне пережить остаток ночи. Заставляет не так сильно обращать внимание на то, что его лучший друг, Эйдан, смотрит на меня так, будто я ношу бюстгальтер и стринги прямо за столом, в то время как мистер Скотт полностью игнорирует моё присутствие. Миссис Скотт пытается сохранить обеденный разговор приятным и неоспоримым, что затруднительно, так как Лиза, кажется, любит поговорить о политике, религии и всяких неловких вещах между ними. Мне удаётся оставаться в стороне от конфликта, делая вид, что я занята Кэйлен.

Еда очень вкусная. Миссис Скотт делает приготовление пищи таким же лёгким, как дыхание. За пасту можно было умереть, и я доедаю то, что осталось от моего шоколадного торта. Мальчики устроили дебаты о предстоящем футбольном сезоне. Лиза начинает выглядеть скучающей. Приятно видеть Криса с ними. Беззаботным, лёгким и не похожим на тёмное облако. Приятно видеть его «таким Крисом», не держащим под контролем своё поведение в страхе сказать что-то не то. Видя его таким, я вспоминаю Кэла, когда мы впервые встретились. Миссис Скотт начинает убирать со стола, и Лиза обращает на меня внимание.

— Итак, Лорен, как вы с Кэлом познакомились? — и-и-и комната замолкает. За исключением Кэйлен, которая стучит ложкой по тарелке. Мои глаза находят глаза Криса, и они становятся немного шире. Он кусает уголок губы.

Мне казалось, что я нравлюсь Лизе, но она, очевидно, ненавидит меня, раз подняла такую неловкую тему, вокруг которой мы с Крисом так осторожно ходили на цыпочках. Она просто бросила это посреди стола, чтобы все увидели.

— В самом деле, Лиза? — резко говорит Крис.

— Что? Я хотела бы узнать. Разве вы не хотели бы? — невинно спрашивает девушка, взглянув на Эйдана.

— Я бы хотел, — говорит Эйдан.

Я помню, как Крис сказал, что раньше им нравилось удваивать мнения против него, когда они были маленькими. Кажется, тактика осталась прежней. Я жду, пока один из Скоттов вмешается и скажет что-нибудь, но мистер Скотт просто сидит, нахмурившись, а миссис Скотт продолжает расчищать стол, не обращая на меня никакого внимания. Мне очень хотелось бы, чтобы я взяла тот бокал вина, который она мне предложила раньше.

— Я работала в популярном клубе, пока училась в колледже, и там мы встретились, — говорю я быстро.

— Какого типа клуб? — говорит Эйдан голосом, полным намёков.

— Не того типа клуб, — говорю я преднамеренно.

— Это была любовь с первого взгляда? — возбуждённо спрашивает Лиза.

— Начинается, — раздражённо говорит Крис.

— Что? Это романтично! — отвечает ему Лиза с намёком в голосе, и мне становится интересно, сколько бокалов вина она выпила. — Разве это не очевидные вещи, которые все хотят знать? — спрашивает она, оглядывая комнату, чтобы кто-нибудь согласился с ней.

— Я бы предпочёл не слышать это, только что поев, — произносит мистер Скотт с отвращением.

Что-то во мне начинает подниматься при мысли о том, как он врал мне о своей ненависти к Кэлу и о том, как он делал вид, что меня не существовало, вплоть до моего приезда сюда.

— Нет, не любовь. Просто похоть, чистая, неподдельная похоть, — говорю я с напряжённой улыбкой. Мистер Скотт слегка раскрывает рот. Когда мой взгляд переходит на лицо Криса, тот полностью краснеет.

— О, дерьмо, — говорит Эйдан, закрывая рот и смеясь.

Я не должна была так говорить. Нельзя позволять ему задевать меня, но я ничего не могу поделать.

— Но разве это не любовь с первого взгляда? Просто похоть? — спрашивает Лиза, совершенно не волнуясь, как будто собирается превратить это в тему для разговора. Она должна быть профессором философии, а не учителем дошкольников.

— На этой ноте, всем спокойной ночи, — резко говорит Крис и встаёт из-за стола.

— Да ладно, Крис, мы просто веселимся, — говорит Эйдан, невинно поднимая руки. Он не смотрит ни на кого, кроме меня.

— Прекрати быть таким ребёнком, Крис,— смеётся Лиза.

— Ты готова, Лорен? — спрашивает Крис, игнорируя подмигивания Эйдана и Лизы.

— Да, — говорю я, не зная, что происходит, но очень рада, что меня спасли от этого кошмара. Я поднимаю Кэйлен из детского стульчика.

— Куда ты собираешься? — строго спрашивает мистер Скотт.

— Не хочу больше портить твой аппетит, папа, — говорит он. Я ухмыляюсь и быстро следую за ним к двери.

— Благодарю за ужин, миссис Скотт, — говорю я немного неловко, когда хватаю сумку с подгузниками Кэйлен и свой кошелёк, благодарная тому, что они лежат практически под руками.

— Я могу завезти их обратно в отель, — говорит его отец, следуя за нами из дома. Чёрта с два это произойдёт. У меня есть свой автомобиль, и я буду вести его сама.

— Да, уверен, что Лорен понравится эта идея, ты же так хорошо к ней относился, пока она находилась здесь, — саркастически говорит Крис. Мистер Скотт виновато смотрит на свои ноги. Я следую за Крисом, гневно стремящимся, как я предполагаю, к своему грузовику. Это большой красный внедорожник. Я улыбаюсь, увидев фиолетовое автокресло, установленное на заднем сиденье.

— Я взял его раньше, чем купил стул, — поясняет он, взглянув на меня, и его гнев тает.

— Мило, — улыбаюсь я, усаживая Кэйлен в её автокресло. Ей нравится. Через несколько секунд мы уже готовы уезжать и со стороны водителя, рядом с Крисом, появляется миссис Скотт.

— Я хотела поцеловать свою внучку, если всё в порядке, — говорит она с тёплой улыбкой на лице, кажется, не обращая внимания на предыдущее фиаско.

Я улыбаюсь ей. Она открывает задние двери и целует Кэйлен в лоб.

— До скорой встречи, принцесса, — говорит она ей и обнимает так, как только может, несмотря на то, что Кэйлен сидит в автокресле. Затем она закрывает дверь. — Будь осторожен, хорошо? — говорит миссис Скотт, похлопывая верхнюю часть двери машины.

— Люблю тебя, мам, — отвечает Крис, его строгий вид смягчается, и она улыбается.

Он заводит машину, и мы выезжаем в полнейшей тишине. Мне хочется спросить, как я вернусь к своей машине, но, думаю, завтра он заберёт нас. Приятно будет позволить Кэйлен снова увидеть его перед отъездом. Небо сейчас невероятно красивое, фиолетовое из-за садящегося солнца и вечера, охватывающего всё вокруг. Не проходит и трёх минут, как Кэйлен засыпает. Я смотрю на Криса через зеркало заднего вида. Кажется, он задумался. Интересно, злится ли он на комментарий, который я высказала раньше. Видно было, что это немного смущает его, но я просто хотела, чтобы его отец заткнулся.

— Я сожалею о случившемся, — произношу, взглянув на него. — Не нужно было так говорить, — вздыхаю. — Я склонна сначала говорить, а потом думать.

Крис ничего не отвечает, но я вижу маленькую улыбку на его лице.

— Мне казалось, что с Кэйлен я стала лучше, но это просто вырвалось, — говорю я, играя кончиками пальцев.

— По-моему, ты довольно хорошо справилась, — ухмыляется он, а затем смеётся. Я присоединяюсь. — Ты осадила моего отца. Большинство людей не в состоянии это сделать, — говорит мужчина, взглянув на меня. — Знаешь, я действительно не понимаю, почему у него так много враждебности по отношению к тебе. Меня это раздражает, потому что из всех, кто участвует в этом, ты самая безупречная, — поясняет он, его лицо хмурится. Из-за меня Крис злится на своего отца. Кажется неправильным, что я немного рада этому, но лучшая часть меня упрекает мою радость.

— Не думаю, что он злится именно на меня. Он злится на Кэла. Я связана с ним. Символизирую или напоминаю, что он настоящий и то, что он сделал. Твой отец не может срываться на Кэйлен, не будет и на тебе, так что я его козёл отпущения, — рассуждаю я.

Всякий раз, разговаривая о Кэле с Крисом, я чувствую себя виноватой. Не знаю, почему, но, может быть, Крис чувствует себя так же, как и его отец. Он должен. Просто скрывает это гораздо лучше.

— Они так легко разделяют нас двоих. Думаю, они делают это лучше, чем я сам, — говорит он, делая пологий поворот к «Риттер Инн».

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я с любопытством.

— Я продолжаю пытаться… — он осекается и вздыхает. Затем бросает на меня быстрый взгляд, и я считываю все эмоции с его лица. Крис расстроен и немного грустен. Как же освежает способность так легко определять, что с ним не так. Я была довольно невнимательна относительно того, что думал или чувствовал Кэл.

— Мне было бы легче думать об этом парне просто как о другом человеке. Правильно? — спрашивает он, и я киваю. Мне казалось, именно так мы все и делали, но, даже не касайся это нас, такой расклад намного упрощает всё для меня.

— Мои родители, друзья, Дженна, ну, может быть, Дженна не в такой степени… они разделили нас двоих. Кэл сделал то, я сделал это. Кэл женился на тебе, я сделал предложение Дженне, — Крис вздыхает. — Но Кэйлен дискредитирует всё это, — говорит он, глядя на меня в ожидании ответа.

Я не уверена, что сказать. Теперь мы приехали на маленькую стоянку отеля «Риттер Инн». Крис заглушает машину, но никто из нас не собирается выходить.

— Как вам удаётся разделять нас? — спрашивает он, и я поднимаю взгляд на него, хоть и боюсь этого. Наши глаза встречаются, но сейчас сумерки, поэтому кажется, будто между нами какой-то фильтр.

— Ты так отличаешься, — говорю я, вытесняя слова из горла. — У меня было не так много времени, чтобы как следует познакомиться с тобой, но, если вспомнить время, проведённое с Кэлом, были моменты, когда он напоминал мне тебя, — говорю я с колотящимся сердцем. — То, каким ты был сегодня, по крайней мере, — поясняю я. — Увидев тебя на этих фотографиях, когда ты был маленьким мальчиком, в старшей школе, твою жизнь до меня – до Кэла, как я предполагаю, — глубоко вздыхаю. Я не заплачу.

— Я немного лучше смогла понять, что всё то время, когда Кэл был со мной, твоя жизнь прерывалась. Что у тебя есть своя жизнь, — делаю ещё один глубокий вдох. — Поэтому я ценю, что ты не реагируешь на меня так, как твой отец, — я улыбаюсь и отворачиваюсь от него.

— Эм, я… думаю, ты должна кое-что услышать, — говорит Крис. Затем, покрутившись на своём месте, вытаскивает свой телефон. Через несколько секунд голосовая почта заявляет, что у него есть одно сохранённое сообщение. В тот момент, когда оно начинает проигрываться, я замираю, дыхание перехватывает. Мне нужно отреагировать. Я хочу показать Крису, что это никак на меня не влияет, но это не так.

Это Кэл.

Это он, сердитый до чёртиков и ведущий себя, как полный мудак.

Но это Кэл.

Мой Кэл.

Меня сейчас стошнит. После того, как эйфория от его голоса улетучивается, я чувствую себя преданной. Совершенно и крайне преданной. Я в ярости. Впервые меня действительно поражает, что он скрывал от меня всё это. Не доверял мне достаточно, чтобы рассказать об этом, как Декстеру. Я думала о Кэле как о жертве, но он не является ею, он мог бы рассказать мне в любое время, но не сделал этого, а теперь, после всего, он требует, чтобы Крис сделал всё правильно. Я сжимаю сиденье так сильно, что мои пальцы горят. Когда он вернулся, у него было мало времени, и он не использовал его, чтобы поговорить со мной, предупредить о том, что происходит или сказать, что любит меня. Вместо этого он решил поиздеваться над Крисом?!

— Я включил это не для того, чтобы расстроить тебя, — тихо говорит Крис, и я киваю, но не могу посмотреть на него. Прямо сейчас у него лицо Кэла. И я действительно хочу ударить по этом лицу.

— Он мудак, твой отец прав. Грёбаный мудак, — говорю я, сердито ударяя по приборной панели. Горло начинает гореть. Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что Кэйлен всё ещё спит и не слышит слов, которые выскользнули из моего рта.

— Но ты его любишь, — тихо говорит Крис, глядя на свои колени. Я смеюсь и стираю единственную ускользнувшую слезу, чувствуя себя полной идиоткой из-за того, что должна признать это.

—Да, — я смеюсь над собой, потому что я посмешище, абсолютное и полное посмешище. Замкнутое пространство машины начинает давить на меня. Я опускаю окно, чтобы впустить свежий воздух.

— С тобой всё в порядке? — спрашивает Крис. Я уже долгое время не в порядке, но сейчас не в меньшей степени, чем на прошлой неделе.

— Да, я в порядке, — отвечаю я, думая, что, если буду говорить об этом, возможно, так и будет. Глубоко вздохнув и ударив руками по коленям, перевожу взгляд на Криса, который смотрит на меня, как на потерянного щенка.

— В самом деле, Крис. Спасибо, что позволил мне услышать это, — говорю, прилепливая фальшивую улыбку на лицо и вытирая влагу с глаз. Хватаю сумку с подгузниками Кэйлен и открываю дверь, чтобы выйти.

— Я помогу тебе, Лорен, — говорит он, быстро выходя из грузовика. Я немного озадачена тем, как быстро он выходит из машины. Это не такое уж большое дело. Я привыкла жонглировать Кэйлен и упаковкой пелёнок, но это мило. Ему намного лучше удаётся высвобождать Кэйлен из кресла, чем усаживать, но она спит, так что это немного легче. Я направляюсь к двери отеля, но он опережает меня, чтобы открыть дверь. И это тоже мило.

— Мистер Скотт!

Я удивленно смотрю на Криса.

— Аманда, привет. Для тебя немного поздновато, чтобы работать, не так ли? — говорит он. Его голос изменился: более глубокий и немного более авторитетный. Он даже немного приосанился. Девушка за столом хихикает и крутит кончики волос. Ей не может быть больше семнадцати, её лицо розовеет, мне кажется, что она влюблена. Не то чтобы я винила её.

— Ещё нет даже половины десятого, и я не ребёнок, — говорит она с кокетливой улыбкой, пожимая плечами, и тут девушка впервые замечает меня и ребёнка, которого он держит.

— Боже мой, она такая красивая, — говорит девушка, взглянув на Кэйлен. Та спит, её лицо покоится на плече Криса. Он подходит ближе к стойке и поворачивается, чтобы она смогла лучше разглядеть её.

— Она восхитительна, — визжит Аманда. — Это твоя племянница? — спрашивает, касаясь руки Кэйлен. Мой желудок падает. Конечно же, она не подумала, что это его дочь. Никто не знает о ней или обо мне. Я чувствую, как стягивается грудь в недоумении, что он скажет. Будет ли ему стыдно или неловко. Не думаю, что смогу принять такой расклад.

— Это моя дочь, — отвечает он гордо. Глаза девушки увеличиваются, и я выпускаю дыхание, которое удерживала. Не ожидала, что Крис скажет это так просто.

— О, — всё, что она может сказать.

— Это её мать. Лорен, — говорит он, и она смотрит на меня, разинув рот. Я определённо не ожидала, что он добавит и это.

— Привет, — говорит Аманда чуть громче шепота.

— Мы уже встречались, когда я регистрировалась, — говорю я.

Она выглядит шокированной, как и я. Внезапно через меня проходят радость и лёгкость. На самом деле Крис не сделал ничего такого, но приятно слышать такие слова от него. Несмотря на то, что я не совсем уверена, кем она ему приходится и важна ли она вообще. Приятно осознавать, что мы не грязный маленький секрет.

— Правильно. Комната пять, — подтверждает девушка, оправившись от своей первоначальной реакции.

— Да, — киваю я.

— Вам что-нибудь нужно? — спрашивает она.

— Нет, я в порядке, — качаю головой и направляюсь к лестнице, чтобы пройти в свою комнату.

— Спокойной ночи, Аманда, — говорит ей Крис и следует за мной.

— Увидимся, мистер Скотт, — кричит она нам вслед. Гораздо легче открывать комнату, когда не приходиться качать на руках Кэйлен. Я открываю дверь и включаю свет.

— Эта комната больше, чем твоя предыдущая, — говорит Крис, когда проходит за мной. Он заметил. Комната, в которой я остановилась в прошлый раз, была крошечной.

— Это стоило лишь дополнительных тридцать долларов, — говорю я, закрывая за собой дверь.

Крис настаивает на том, чтобы взять всё на себя. Повсюду разбросаны игрушки, но постель сложена и во всём остальном номер достаточно аккуратный. Крис подходит к дивану и садится. Затем осторожно снимает пальто Кэйлен, чтобы не разбудить её, и обувь.

— Ты очень хорош в этом, — говорю я немного удивлённо, когда снимаю с себя пальто и туфли.

— Правда? — спрашивает мужчина, и по его лицу растягивается широкая улыбка, которая заставляет меня забыть, что я только что сказала. — Я никогда не сидел с такими маленькими детьми, — говорит он честно.

— Ну, ты отлично справляешься, — говорю я ему, подготавливая место на кровати для Кэйлен, и он кладет её, а потом целует в щёку. Через такие драмы, как сегодня, стоит проходить ради таких вот моментов.

— Итак, твой первый настоящий день в качестве папы. Как себя чувствуешь? — шучу с ним. Крис засовывает руки в джинсы и улыбается.

Он хихикает.

— Не так уж плохо, — показывает на диван.

— Конечно, — говорю я.

Крис садится, вытянув длинные ноги. Я должна была сразу предложить ему присесть. Он обут в коричневую пару ботинок Тимберленд, на нём джинсы и снова его большая куртка хаки.

— Так. Мистер Скотт? — спросила я его с любопытством, вспоминая девушку внизу.

— Ах, Аманда. Она учится в школе, в которой я преподаю, — просто говорит он, и мой рот раскрывается.

— Ты учитель? — удивляюсь я.

— Что ж. Замена, — скромно признается он.

— Замечательно. Значит, у тебя есть степень бакалавра? — спрашиваю его, и он кивает.

Вау.

У Кэла не было никакого уважения или интереса к высшему образованию.

— Итак, Аманда одна из твоих учеников, — выдвигаю предположение.

— Да, думаю, она может быть влюблена в меня, — он смеётся.

«Думает?» Я уверена, что не только она, но и каждая другая девушка в его школе.

— Да, кажется, ты разбил ей сердце, когда сказал, что у тебя есть дочь, — я хихикаю, и он пожимает плечами.

— Итак, как мы это сделаем? — спрашивает он, меняя своё положение, чтобы оказаться лицом к лицу со мной. Его поведение изменилось настолько круто, что я застигнута врасплох. — Я имею в виду с Кэйлен. Я действительно хочу участвовать в её жизни. Мои родители любят её. Знаю, мы живём довольно далеко друг от друга, но мы сможем такое провернуть, правильно? — он просит мою гарантию, и я киваю.

— Да. Кэйлен действительно привязалась к вам, ребята. Я сделаю всё, чтобы облегчить ситуацию, — говорю ему честно. И вижу, что беспокойство исчезает с его лица.

— Хорошо, — говорит Крис, его глаза загораются, и это заставляет мой желудок сделать сальто.

Глава 4

Лорен

— Ты что? — Рэйвен даже не пытается уменьшить резкость в своём голосе.

— Всего три недели. Не так уж и много, — говорю спокойно, расчесывая волосы.

Вот только мне далеко до спокойствия. Я нервничаю, немного напугана и озабочена. Но я не могу позволить Рэйвен понять, что я не уверена по этому поводу. Когда я говорила с Крисом о возвращении в течение трёх недель, было так легко сказать «да», глядя в эти тёплые зелёные глаза. Они успокаивают и опьяняют. Он легко заставляет делать то, что ему нужно, застенчивой улыбкой и яркими глазами. Я бы сказала ему, что надену костюм клоуна и каблуки, чтобы быть рядом с ним, и это не показалось бы трудным или вообще глупой идеей. Какое-то время это было даже неважно, но сейчас я начинаю видеть в этом проблему. Это важно, и очень важно для Рэйвен. Она стоит в моей спальне, постукивая ногой со сложенными на груди руками.

— Мне это не нравится, Лорен. Мне действительно это не нравится, — говорит она, качая головой. Я не должна ничего говорить, но не хочу чувствовать себя ребёнком, который должен красться и прятаться, тем более, что она смотрит на меня так, будто меня ожидает наказание.

— Тебе не нравится. Но это не для тебя, Рэйвен. Так будет лучше для Кэйлен, — категорично говорю я.

— Ты не думаешь, что я хочу для Кэйлен только хорошего? — спрашивает она с недоверием.

— Ты не думаешь, что я тоже хочу, как лучше для неё? — спрашиваю я с тонко завуалированным сарказмом.

— Я думаю, что твой разум немного затуманен.

И вот оно.

— Я считаю, что ты должна оградить её от связи с Кэлом...

— Крис. Его зовут Крис, — прерываю её, и она закатывает глаза.

— Связи с Крисом, пока он не разобрался со своим психическим состоянием.

Я знала, что так будет. Она подходит ко мне, я вижу её лицо в зеркале.

— Он не опасен, Рэйвен. Я не беспокоюсь о том, что он причинит ей боль! — говорю я резко.

— Как насчёт того, что он причинит боль тебе? — твёрдо говорит тетя, я вздыхаю и отвожу взгляд.

— Я об этом не беспокоюсь, — возражаю. — Нельзя сломать то, что уже сломано, — бормочу я себе под нос, закончив заплетать свою косу и связав её конец.

Я встаю, а она хватает меня за плечо.

— Я почти сломана, — я смотрю на неё и встаю, чтобы надеть обувь.

— Ты ещё не сломана. Я вижу это в твоих глазах. Я знаю тебя, Лорен. Ты не отказалась от надежды.

— Что плохого в том, что у меня есть немного надежды, Рэйвен? Это так плохо? — спрашиваю её, хотя знаю ответ на этот вопрос. Я просто хочу, чтобы кто-то мог заставить меня почувствовать себя немного лучше. Рэйвен глубоко вздыхает, и я знаю, что она не буде той, кто сделает это.

Энджела. Я должна была сначала рассказать Энджеле.

— Сладкая. Ты так много пережила с Кэлом... этим человеком. Из-за него ты так много пережила, — мрачно говорит тетя, но лучше бы она, наверное, кричала. Всё лучше, чем её мрачность. Это заставляет меня чувствовать себя жалкой.

— Ты же знаешь, я была большой сторонницей вас двоих, но он испорченный товар. Он влюблён в другую женщину, — первый нож в моём сердце. — Ты дала ему возможность двигаться дальше, — второй нож. — Ты говоришь, что он не Кэл, и если это правда, то он не любит тебя таким образом, — повернула нож. Она вырвала моё сердце и топчется на нём.

Рэйвен берёт меня за руку, как будто это сделает её слова менее болезненными. Я прикусываю губу, отказываясь плакать. Да, мне это известно, я говорила себе это тысячу раз.

— Я не хочу, чтобы тебя снова ранили. Тебе нужно отпустить его, — говорит она, подчёркивая последнюю часть.

«Отпусти его».

Она не первая, кто так говорит. Не похоже, что я об этом не думала. Каждое её слово является правдой. Просто мне хочется, чтобы это было так же легко, как все думают.

— Ты сказала, что Крис хочет быть частью её жизни, и, сладкая, это здорово. Но только то, что он будет значительной частью жизни Кэйлен, не значит, что он должен стать значительной частью твоей.

Я отнимаю у неё руку.

— Вы оба говорили о статусе вашего брака, получив разв...

Я останавливаю её предупреждающим взглядом.

— Пожалуйста, ты можешь просто остановиться?! — умоляю её и глубоко вздыхаю. Рэйвен никогда не знает, когда остановиться. Всё наступает и наступает, и с каждым утверждением кажется, что на мою грудь кладут кирпич.

— Я хочу как лучше для тебя, Лорен. Ты заслуживаешь счастья, — тихо говорит она, прежде чем подобрать Кэйлен и выйти из комнаты.

Я бросаюсь на кровать. Собиралась сходить в спортзал, но теперь мне хочется просто проваляться под одеялом и проспать целый день, но я не буду так делать. Сначала я сказала Рэйвен о поездке в Мэдисон, чтоб Кэйлен могла провести время со Скоттами и её отцом. Мне нужно рассказать это ещё двум людям. Я так устала защищать себя и свои решения о своём ребенке перед людьми. В конце концов, любое принятое мной решение приведёт к каким-либо последствиям.

Ну, это не совсем так. Если я действительно в конечном итоге сломаюсь, с последствиями этого придётся столкнуться им.

Я сталкиваю себя с кровати и направляюсь в гостиную. Рэйвен сидит на диване, читает книгу, а Кэйлен на полу играет со своими игрушками. Я краду у неё быстрый поцелуй, и перед уходом подхожу и целую Рэйвен в щёку. Она удивлённо смотрит на меня.

— Я люблю тебя. И понимаю, что ты желаешь для меня только лучшего, — она тепло улыбается и сжимает моё плечо.

— Меня не будет около часа, — говорю я, выходя за дверь.

***

После тренажёрного зала, долгого душа и китайской кухни я обнаруживаю Рэйвен и Кэйлен спящими. Всего семь сорок пять вечера. Думаю, ранний сон Рэйвен можно объяснить. Обычно примерно в это время засыпает Кэйлен. Я убираю последнюю из её игрушек, разбросанных по полу, и моё сердце пропускает удар, когда начинает жужжать телефон. Мой любимый рингтон.

Его рингтон.

Быстро бросаю последние игрушки Кэйлен в корзину и выключаю телевизор. Хватаю телефон, направляюсь в свою комнату и плюхаюсь на кровать. Я не открываю сообщение, пока мне не устраиваюсь поудобнее.

«Как дела, ребята?»

Очень неправильно, что сейчас я очень жду его сообщений. Прошло две недели с тех пор, как мы виделись с ним. Он посылает сообщения утром и обычно около четырёх. Мы начали разговаривать через Скайп на следующий день после возвращения домой. Думаю, это помогло ослабить неловкость всей ситуации. Разговоры никогда не бывают долгими, всего около пяти-десяти минут. Обычно он разговаривает с Кэйлен, и я рассказываю ему о её дне.

Мы говорим через нашу дочь.

Но сообщения я жду с ещё большим нетерпением, чем разговоры по Скайпу. Они специально для меня. Ну, не совсем. Такие вещи заставляют меня чувствовать себя жалкой. Он не говорит «Как мои девочки?» и не спрашивает обо мне, в частности, но он всё ещё делает мой день.

Я думаю о разговоре, который произошёл у меня с Рэйвен ранее. Она права. Боже, она права. Тем не менее, я не могу стряхнуть ощущение покалывания на моей шее, или игнорировать чувство того, что мой день улучшается, когда я получаю эти простые сообщения. Как я до такого докатилась?

«Кэйлен хорошо».

Коротко, прямо и в точку. Я хочу спросить, как прошёл его день. Что он делал, думал ли обо мне, но, конечно, ничего из этого не спрашиваю. Просто хватаю подушку и тяну её ближе к себе. Я думаю о том, как мы с Кэлом переписывались, когда впервые встретились. Его сообщения не были такими, хотя Кэл начал достаточно милыми вещами, а закончил тем, насколько хорош он был со своим языком и всеми местами, в которых он хотел бы им воспользоваться. Не намного позже он оказывался у меня дома, чтобы показать мне. Затем, когда всё стало плохо, его сообщения заставляли меня хотеть сломать телефон, представляя вместо него его лицо. Сообщение снова приходит на телефон. Одно слово.

«Хорошо».

Я закатываю глаза. Ругаю себя за разочарование. Не знаю, чего я от него ожидала, но однословный ответ Кэла дико раздражал, и с Крисом не лучше, но Крис и должен посылать мне лишь такие ответы. Для длинных сообщений у него есть невеста. Та, кто получает улыбку в ответ на смс. Это не для меня. В конце концов, я его жена. Маленький голос внутри меня твердит, что титул лишь позаимствован мной на какое-то время. Я ворочаюсь в постели, чтобы найти пульт от телевизора. Когда Кэл был здесь, в нашей спальне никогда не было телевизора. Он говорил, что спальня предназначена для двух вещей: спать или засыпать. Теперь засыпать меня заставляет, как правило, только марафон «Братьев собственности» или сезон «Настоящих домохозяек». (Прим. ред.: «Братья собственности» – «PropertyBrothers» – шоу по продаже недвижимости братьев-близнецов Джонатана и Дрю Скоттов, лицензированных агентов по продаже недвижимости).

Я начинаю засыпать, посмотрев половину эпизода, когда приходит новое сообщение. Я хватаю телефон, и улыбка расползается по моему лицу, когда я читаю то, что он написал.

«Как ты?»

Я печатаю что-то типа «Думаю о тебе», но сразу же стираю. Он хочет знать, как я. Это впервые для нас. Хороший знак, да? А может, он просто вежлив.

«Был хороший день. Ник-младший, тренажерный зал, хорошая китайская кухня. Что ещё нужно девушке ;)» (прим.: Ник младший – детский мультсериал)

Я отправляю его и думаю, что этого слишком много. Тьфу. Мне кажется, будто я в старшей школе, снова и снова перечитывая простое предложение. Затем вновь приходит уведомление.

«От одного до десяти. Насколько хороша китайская еда?»

Я смеюсь над этим, вспоминая, сколько он съел, когда я была с ним в последний раз. Быстро печатаю:

«Ты уверен, что хочешь узнать?»

«Тьфу, она хороша, да?»

«ЛОЛ. Да. Хороша».

«У нас отстойная китайская еда».

Я переворачиваюсь на живот и заглядываю в зеркало, в котором отражается тупая улыбка на моём лице. Давно я не видела эту улыбку. Бабочки порхают в животе, когда приходит новое сообщение.

«Ты занята?»

Интересно, почему он спрашивает об этом?

Наверное, собирается позвонить.

Нет, он не позвонит мне. Он знает, что Кэйлен спит. Или, может быть, нет. Я решаю избежать разочарования до того, как стану безнадёжно оптимистичной.

«Кэйлен уже спит».

Проходит несколько минут, и я разочаровываюсь отсутствием ответа. Прежде он так быстро отвечал. Я кладу голову на подушку и чувствую себя обманутой, когда моя дверь распахивается. Я почти выпрыгиваю из своей кожи.

— Что случилось, хух!

Это Хилари. Конечно же. Она, словно таран проходит через закрытые двери, как никто другой.

— Что случилось? Ты выглядишь так, будто потеряла лучшего друга, — подруга хихикает и заваливается на мою кровать. — И это не может быть правдой, так как я прямо здесь, – говорит она, шлёпая меня по заднице.

— Снова в ожидании Гаррета? — дразню я.

— Конечно. Ты же знаешь, мне нужен вечерний кардио, — подруга снова хихикает.

Хилари – одна из тех женщин, которым удаётся встретить парня, куда бы она ни отправилась. В прошлом году я ездила в спортзал четыре дня в неделю и ни разу не видела Гаррета. В тот день, когда пришла она, он оказался новым тренером по фитнесу, высоким, привлекательным, мускулистым и спортивным. Хилари заприметила его, когда он вошёл.

— Боже, твоя кровать такая потрясающая, — говорит она преувеличенным тоном.

— Ребята его уволят, если вас поймают, — смеюсь я.

— Не будь ненавистницей, Лорен. Я же сказала, ты можешь одолжить его, если хочешь, — отвечает подруга, подталкивая меня.

— Нет, спасибо, — смотрю на неё.

— Не могу поверить, что эта кровать не используется должным образом. Ты должна позволить нам позаимствовать её, — заявляет она, покачиваясь на животе и шевеля задницей в воздухе.

— Иу, Хилари, ты отвратительна, — говорю я, пытаясь вытолкнуть её из моей кровати, и тут звонит мой телефон.

Сердце проскакивает, когда я вижу, что это Крис. «Он звонит!» Я смотрю на Хилари, которая подозрительно косится на меня.

— Ты собираешься что-нибудь сделать? — она хихикает.

Я не могу ответить, пока Хилари здесь. Подруга подозрительно смотрит на меня.

— О, я должна посмотреть, кто звонит, чтобы узнать, почему у тебя такое лицо, — поддразнивает она. Мы обе бросаемся к моему телефону, но она добирается до него первой. Её лицо сразу хмурится.

— О, Лорен. НЕ-ЕТ, — говорит она. Я спрыгиваю с кровати, чтобы отобрать телефон, но она перемещает его за спину.

— Хилари, дай мне мой телефон и немного личного пространства, — требую я.

— Разве он ещё не с той девушкой? — спрашивает подруга.

— Он папа Кэйлен. Какое это имеет отношение ко всему остальному?

— Он звонит, чтобы поговорить с тобой о Кэйлен? — саркастично говорит она.

— Не знаю, потому что ещё не ответила. Дай мне его, — я хватаю её за руку и вытаскиваю телефон. Он перестаёт звонить.

— Не делай этого с собой, Лорен, — говорит она, скуля.

— Что не делать? Что я делаю? — спрашиваю я, раздражённо поднимая руки вверх. Она качает головой и скрещивает руки, копируя Рэйвен сегодня утром.

—Ты знаешь, о чём я говорю. Что случилось с намерением двигаться дальше и оставить прошлое позади? Просто поддерживать отношения для Кэйлен?

— Кто говорит, что я этого не делаю?! — смеюсь в недоумении. Я знаю, что не делаю, но они-то этого не знают.

— Всё и так видно по твоему лицу! — я бы не смогла так легко читать по лицу. — Ох. Не делай этого. Я вижу, что всё плохо, и ты знаешь, если кто и знает, что грядёт катастрофа, то это я, — говорит Хилари, указывая на себя. Я закатываю глаза.

— Я просто хочу быть его другом. Могу я быть ему хотя бы другом? — отвечаю, защищаясь. Хилари вздыхает.

— Друзья, Лорен. В самом деле? И что дальше, ты будешь его шафером на свадьбе после того, как он разведётся с тобой и соберётся жениться на той чике? — в горле образовывается комок, и Хилари виновато опускает взгляд на пол. — Ладно, это было резко, — она подходит ко мне, и я отступаю. Чувствую накатывающие слёзы и сжимаю челюсть.

— Знаешь, что, Хилари, ты трахаешься со многими парнями — со множеством грёбаных парней. И знаешь, что я думаю? Я думаю, что это глупо и опасно, и ты заслуживаешь лучшего! — выплевываю ей. Она сужает глаза.

— Говори, что хочешь, но я довольна своей жизнью. Я точно знаю, чего хочу от мужчин, с которыми решаю иметь дело. У меня нет никаких тайных планов или нереалистичных ожиданий. Когда что-то не получается, это меня не ломает. В этом разница между нами. Если меня сегодня оттрахает пять парней, и никто из них мне не позвонит, я не буду закрываться. Я не остановлюсь. Это не остановит меня. Если всё пойдёт не так, сможешь ли ты сказать то же самое? — подруга подходит к двери и оборачивается, прежде чем уйти. — И к твоему сведению, я сказала всё это потому, что беспокоюсь. Потому что ты моя лучшая подруга. Не будь сучкой, не говори то, чего я не хочу слышать, — говорит она тихо, прежде чем покинуть комнату и закрыть за собой дверь. Я сижу на кровати и смотрю на уведомление о пропущенном вызове. Приходит текстовое сообщение, это Крис. Внезапно я не чувствую себя так взволновано, как должна была, получив сообщение.

Крис

Она не ответила. Когда я позвонил, она не подняла трубку. На смс она всегда отвечает сразу же. Обычно они о Кэйлен или о том, подходит ли нам время для Скайпа. Но сейчас по-другому. На этот раз я хотел поговорить с ней. Мы не разговаривали последние две недели после их отъезда. Ну, мы говорим, когда скайпимся, но в значительной степени о Кэйлен. Тем не менее, я наблюдаю за ней, какая она с Кэйлен, насколько она её любит. Замечаю, как она улыбается, как её волосы падают на лицо и она хихикает. Несмотря на то, что обычно её волосы завязаны конский хвост, а одета она в треники и футболку, Лорен прекрасна.

Я пытаюсь вытолкнуть подобные мысли из головы. Каждый раз, когда они приходят, я напоминаю себе, насколько прекрасна моя невеста, насколько я люблю Дженну. Говорю себе, что это просто любопытство или увлечение Лорен, оно мелкое, искусственное и может испортить всё, если я неправильно его истолкую.

Я напоминаю себе о той границе, что разделяет нас с Лорен. О той, что существует по определённой причине. Хотя всё ещё не мешает мне переписываться с ней, даже когда я знаю, что Кэйлен спит. Или позвонить ей и услышать её голос; не знаю, почему или откуда ко мне приходят такие желания, но я знаю, что это нужно остановить.

Завтра я наконец увижу Дженну. Она осталась в Лансинге, в школе. Приедет на выходные. Она прислала мне сообщение и хочет встретиться завтра, как только вернётся. Надеюсь, она сможет очистить мою голову от этой путаницы и вернёт меня в нужное русло.

Лорен не перезвонила мне. Знаю, этому есть много причин. Возможно, она заснула, или Кэйлен проснулась, или она просто не хочет говорить со мной. Я должен позвонить ей снова, просто чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Я встаю и глубоко вздыхаю. Не нужно было звонить ей. Нам не о чем говорить, если речь идёт не о Кэйлен.

Но на самом деле нам есть, о чём поговорить, так как мы действительно ничего не знаем друг о друге. Как родители, мы должны узнать друг друга. Мы должны быть друзьями. Быть другом мамы собственной дочери – это нормально, вполне приемлемо.

Да, я звоню.

Я нажимаю на её имя в телефоне, и снова в трубке раздаётся звуковой сигнал. Гудки идут около четырёх раз, и я собираюсь уже повесить трубку, когда они прекращаются.

— Эй, — её голос немного громче шепота и ровный. Она звучит устало или грустно, не так, как я ожидал после тона нашего последнего сообщения.

— Всё в порядке? — спрашиваю я.

— Да, всё в порядке, — говорит она, выпуская небольшой вздох.

— Китайская еда не переваривается в желудке? — я решаю пошутить, и Лорен смеётся. Это заставляет меня улыбнуться.

— Ненавижу говорить тебе, но мой живот – самая довольная часть меня, — она возвращается. «Она веселится».

— Кэйлен утомила тебя? — спрашиваю я, чувствуя себя немного более расслабленным, так как она, кажется, всё же в лучшем настроении. Сажусь на кровать и упираюсь локтем в колено.

— На самом деле нет. Моя тётя Рэйвен сегодня здесь. Я урвала немного мороженого, — говорит она, но по её тону слышно, что её что-то беспокоит.

— Тогда что случилось? — спрашиваю я её, и Лорен медлит.

— С чего ты взял, что что-то не так? — спрашивает она через секунду, и я пожимаю плечами, хотя девушка не может этого видеть.

— Не нужно быть гением, — смеюсь, чтобы уменьшить напряжение.

— Я поссорилась со своей лучшей подругой, — нерешительно говорит она.

— Серьёзно?

— Да. Я сказала то, чего не должна была, и теперь чувствую себя как огромный метатель щенков, — она вздыхает, а я смеюсь.

— Ты смеёшься надо мной? — удивляется Лорен.

— Метатель щенков? — я хихикаю, и она делает паузу, а затем присоединяется.

«Мило».

— О, да. Прости. Иногда у меня проскакивают кодовые слова, которые я выучила, чтобы использовать возле Кэйлен. До неё у меня был совсем грязный рот, — объясняет она, её голос полон света и почти вернулся к прежнему.

— Что такое «метатель щенков»? — спрашиваю я, лёжа на кровати.

— Сука, — она хихикает.

— В самом деле? Какие ещё у тебя есть кодовые слова? — говорю, слишком заинтересованный этим.

— Гм. Ну, давайте посмотрим, «какашки», конечно, для «дерьмо». «Бездонный рот» для «мудак». «Подгузник» для «кретин». «Блин» для «трахаться», — она останавливается на последней части, и проскальзывает момент неловкости. (Прим. ред.: последняя замена основана на схожести звучаний английских слов «frick», означающего восклицание «блин!», и, собственно, «fuck»).

— Ну, «метатель щенков» определённо самый креативный вариант, — я дразню её и догадываюсь, что она улыбается.

— Думаешь, сможешь лучше? — говорит Лорен серьёзным тоном.

— Хм, давай посмотрим. «Слизняк» для «поцелуй в зад», «деревенский навоз» для «дерьмо», классическое «чёрт побери» для «проклятье» и для «трахаться» – «фрешетта», — я выпаливаю на одном дыхании. (Прим. ред.: есть такая марка полуфабриката пиццы «Freschetta» – т.е. «Фрешетта»)