Почувствуй, насколько мне безразлично

Глава 14. Ночью

Селена Джонс. В прошлом, до развода родителей — Лили Гарсия. Восемнадцатилетняя бета, которая дожилась до того, что собиралась домогаться до альфы. Более того, до Дарена Картера. Просто отлично.

Поднося к губам стаканчик с кофе, я сползла по спинке скамейки и в очередной раз посмотрела на правое крыло университета. В нем не проходили занятия. Это место являлось обитанием царства альф.

Там располагались тренажерные залы, ринги, баскетбольные площадки, бассейны, специальные комнаты отдыха и так называемая «тюрьма». В ней на неделю закрывали альф, которые на время гона не смогли найти себе пару. Но это даже смешно. Какой это альфа не найдет себе бету для этого периода? Да там сразу очередь выстраивается.

Но, вообще, про эту «тюрьму» ходили некие слухи. Жуткие. Правда, я считала, что все это выдумки. Нагнетания. Ведь чего-то такого уж точно не может происходить на самом деле. Во всяком случае, безнаказанно.

Вновь отпивая кофе, я поморщилась. Даже немного злило то, что альфам так много давали. Более того, перед ними преклонялись, как перед чертовыми божествами. Ну, конечно, они — будущая элита нашей страны.

Вот, что тут в университете сделали для бет и обычных людей? Ничего. А для альф отвели целое крыло здания. Чтобы они там могли вымещать свой тестостерон и агрессию. И преподаватели туда не лезли.

Я потрясла в ладони картонный стаканчик и, поняв, что он уже пуст, отправила его в мусорный бак. После этого поднялась со скамейки и, прихватив свой рюкзак, направилась к этой части здания.

Ранее я там ни разу не бывала и вообще предпочла бы избегать это место, но там можно было встретить Картера. Во всяком случае, мне сказали, что альфа сегодня будет там.

Я нашла его в одном из залов. В том, в котором находилась баскетбольная площадка и, наверное, огромной удачей можно было считать то, что Картер тут был один.

Судя по всему, у них только закончилась игра. Все остальные альфы пошли в раздевалку. Более того, я застала их громкие, но уже отдаляющиеся по коридору голоса.

Но Картер почему-то остался тут. Все еще бросал мячи в кольцо. Каждый раз безошибочно попадал, но, при этом, выглядел настолько мрачным, что от одного вида на него по коже бежали мурашки.

Я понимала, что в любом случае мне следует поспешить, ведь он в любой момент мог уйти, но все-таки, я села на одно из сидений на небольшой трибуне и посмотрела на альфу.

Огромен. Настолько, что это даже пугало. И сейчас, поскольку Картер был без футболки, лишь в спортивных штанах, я могла прекрасно рассмотреть его мышцы. Вообще, все альфы прекрасно сложены, но Картер находился за гранью чертового идеала. Каждая мышца, как сталь. Кожа грубая и смуглая, сейчас покрытая каплями пота. Черные, немного отросшие волосы растрепанные.

Каким же он был, когда мы впервые встретились?

Мы тогда являлись еще совсем детьми, но Картер все равно казался мне огромным. Вообще, мальчишкой с совершенно другой реальности. Ну, конечно — он ведь наследник целого конгломерата.

Стоит уточнить, что я была зажатым ребенком. Во многом как раз из-за своего лишнего веса. Так или иначе, но из-за него я часто сталкивалась с насмешками. Даже с издевками. Или вовсе с травлей. По этой причине, я никогда первой не шла на контакт.

И, если бы не Картер, наша дружба так никогда бы и не началась.

Он первым подошел ко мне. Первым заговорил.

Но даже это произошло не сразу. Так получилось, что мои родители постоянно работали и на летних каникулах меня не с кем было оставить. В итоге, они решили, что папа будет брать меня с собой. Лишь в некоторые дни и только по той причине, что ему удалось договориться с несколькими горничными, о том, что я буду тихо сидеть в той части здания, которая предназначалась для прислуги. Так, чтобы меня не было слышно и видно. Ведь, по сути, в этом особняке я являлась посторонним человеком, а в месте, где царили строгие и даже жесткие правила, нечто такое являлось критичным.

Стараясь не создавать проблем, я и правда пыталась вести себя максимально тихо. Сидела в одной из комнат. Читала. Учила уроки. Горничные меня подкармливали и вообще старались присматривать. Они были добрыми и понимающими женщинами.

То есть, все было идеально. Ровно до тех пор, пока Картер не зашел на эту часть здания. Вообще, нечто такое являлось нонсенсом. Из главной семьи там никто и никогда не появлялся. Только прислуга. Вообще без исключения. А тут сам наследник вошел на эту территорию, что сразу же вызвало шумиху среди слуг.

В особенности, когда Картер подошел к комнате, в которой я сидела и увидел меня. Ту, которая вообще не имела права находиться в этом особняке.

Нечто такое можно было считать высшей степенью невезения. Я же находилась в самой дальней комнате. Ту, которую не сразу можно было найти, даже, если захочешь, а он именно к ней и подошел.

Ну и на этом моменте можно было бы считать, что пришел конец всему. То, что уволят моего отца и сделают жесткий выговор горничным. А может, и их уволят.

Все действительно могло быть так. Нечто такое было понятно по истерике горничных, которые вовсю пытались оправдаться и умоляли не прогонять их. Я тоже, желая, исправить ситуацию, лгала, что сама пробралась в этот дом.

И вот в том хаосе из бесконечных голосов, Картер стоял молча. Неотрывно смотря на меня. И это было по-настоящему жутко, ведь создавалось ощущение, что никакие мольбы на него не действуют.

Но все же, все решилось так, как этого никто не ожидал. В том числе и я.

Картер тогда сказал всем слугам выйти и закрыть дверь. Так, что в комнате остались только мы вдвоем.

Скажу честно — в первое мгновение я растерялась. Во многом по той причине, что Картер являлся для меня непонятен. Тем, кто совершенно не вписывался в мое понимание мира. То есть, например, я, будучи ребенком, осознавала, что взрослых следует слушаться, а тут, наоборот, взрослые слушались Картера. Он что-то говорил, а они тут же это делали. Не смея перечить. Так, словно его слово являлось законом.

А ведь это было лишь малой частью его жизни, характера, возможностей, влияния. Всем тем, что настолько кардинально отличалось от меня. Даже будучи ребенком, он уже являлся взрослым.

И вот в тот день я впервые начала узнавать его получше. После того, как мы остались одни в комнате, Картер сел в кресло и спросил, как меня зовут.

«Лили Гарсия» — ответила нервно, переминаясь с ноги на ноги. Я до сих пор помнила вкус того волнения. Я ведь была на грани того, чтобы разреветься, так как уж слишком страшно было за папу и за тех женщин, которые мне помогали. Да и сам Картер пугал. — «Я сама пробралась в этот дом. Честно. Я сейчас соберу свои вещи и уйду»

Я торопливо направилась укладывать в пакет тетради и книги, надеясь, что альфа мне поверил.

«Стой» — вот, что Картер умел делать, так это приказывать. Даже являлась ребенком. Это было у него в крови. Величие. Внутренняя жесткость. Преобладание над другими. И в тот момент я, услышав это слово, тут же замерла.

Он же подошел ближе и начал рассматривать. Настолько внимательно, как, казалось, вообще невозможно. Словно изучая меня даже не по сантиметрам, а по атомам. Более того, медленно обошел меня. А мне от этого стало жутко. Особенно, учитывая то, что рассматривал он меня действительно очень долго. И я не знала почему. В итоге, я решилась на то, чтобы спросить:

«Почему ты так на меня смотришь?» — мой голос еще дрожал.

«Не знаю» — ответил альфа, наконец-то отходя от меня на несколько шагов. Сводя брови на переносице, но спрашивая: «Пить хочешь?»

«Я домой хочу. Пожалуйста, не делай ничего горничным. Они не знали, что я тут. Я правда пробралась сюда без разрешения»

Я вновь поплелась к своим вещам, как от следующих слов Картера по спине скользнул холодок:

«Нет. Ты останешься тут. И расскажешь о себе все»

Почему эти слова показались мне пугающими? Не знаю. Может, по той причине, что уже тогда я интуитивно ощущала, что Картер не так прост?

Хотя, изначально все казалось не так плохо. Да, я его боялась, но, неожиданно, мы нашли общий язык. Более того, несмотря ни на что мне рядом с Картером стало комфортно.

В тот день мы много разговаривали. Изначально просто на отвлеченные темы. Он, смотря на мои книги, спросил, где я учусь. Я еще будучи жутко напряженной, невнятно что-то произнесла, но слово за слово и я постепенно начала отвечать на вопросы альфы. В какой-то момент чуточку расслабилась. Затем немного больше. Мне показалось, что он не такой уж и плохой. После этого и началось наше общение.

В итоге, после того, как Картер пообещал, что никого не уволят, я рассказала ему, каким образом тут оказалась. Он ответил, что я опять могу приходить.

Все было далеко не просто, но наша дружба длилась несколько лет. Немного странная. Иногда дикая. Порой я вообще все больше убеждалась в том, что не понимаю Картера и это несмотря на то, что у нас уже имелись месяцы общения. Но все же он был тем, рядом с кем я впервые почувствовала уверенность в себе.

И насколько же парадоксально, что именно он, тот, кто болезненнее всего разбил меня на части. Я помнила все. И тот испорченный хлеб, который Картер заставил меня съесть и то, как он закрыл меня в кладовой. То, что его друзья рвали мои вещи. Однажды бросили меня в фонтан.

Вообще, происходило многое. И до сих пор в голове отображалось все до мелочей.

Некогда я пыталась все это забыть, а потом поняла, что, наоборот хочу помнить. В первую очередь по той причине, что благодаря Картеру я перенесла такой ад, после которого многое переосмысливаешь. И теперь я являюсь вот такой. Больше нет той неуверенной, зажатой беты. Мой характер был сформирован.

Подперев голову кулаком, я вновь окинула Картера взглядом. Он как раз забросил в кольцо очередной мяч.

И все же он так изменился за то время, которое мы не виделись. Настоящим верзилой стал. Да и характер теперь иной. Вообще совершенно другой альфа. Наверное. Теперешнего его я знала не достаточно хорошо, чтобы делать какие-либо выводы. Да и углубляться в это не желала.

Я его терпеть не могла.

Картер пошел за мячом, но внезапно остановился. Может, почувствовал мой взгляд, так как обернулся и безошибочно посмотрел в мою сторону. После чего, его глаза тут же стали еще мрачнее и жестче. Словно он мысленно меня уже раз десять убил.

Я же улыбнулась и помахала ему рукой:

— Привет. Почему ты так смотришь на меня? Разве не рад меня видеть? Особенно, после того, что было между нами прошлой ночью.