Почувствуй, насколько мне безразлично

Глава 37. Слова

— Мы скоро подъедем к какому-то городу? — устало спросила, пытаясь всматриваться в указатель мимо которого мы как раз проезжали.

За последние несколько часов, это были первые слова, произнесенные в этой машине. Ровно с того момента, как Картер все-таки сел в свой внедорожник, мы молчали. Альфа вел машину, а я, разместившись на задних пассажирских сиденьях, постоянно смотрела в окно. И мы обоюдно делали вид, что друг друга не существует.

Насколько это помогало — неизвестно. Но мы хотя бы больше не набрасывались друг на друга. Лишь время от времени по телу бежали странные угольки. Непонятные. Пробирающиеся под кожу и, каждый раз улавливая их, я чувствовала, как сердце замирая, к чертям трещало. Повторения того, что было, я не желала. Боялась этого. Причем настолько сильно, что тревожность уже насквозь пропитала кровь и нахождение Картера рядом со мной становилось более чем невыносимым.

Но пока что все было терпимо. Наверное. Порой я даже пыталась заверить себя в том, что то отклонение я слишком переоцениваю. Может, это больше не повторится.

Вот только, все это слабо успокаивало. Хотелось гарантий.

Поэтому, когда мы подъехали к первому попавшемуся городу и стало ясно, что нам в нем придется остановиться на ночь, я сказала, что в первую очередь хочу заглянуть в ближайшую больницу.

Когда мы подъехали к ней, Картер остался в машине на парковке. Я пошла в больницу, надеясь, что прием у врача не займет больше получаса. Еще больше я надеялась на то, что моя студенческая страховка это покроет.

В принципе, все и правда было не так плохо. Из-за того, что ливень все еще неистово бушевал, больница была практически пустой и местный доктор смог меня принять. И страховка покрывала анализы. Не все, но хотя бы несколько основных.

— И что же вас беспокоит? — спросил мужчина, садясь в свое кресло. Он был без белого халата. Одетый в повседневную одежду. Судя по запаху, он даже курил в кабинете.

Поджав губы, я оглянулась по сторонам. Этот город был крошечным и на всю округу лишь одна больница. Вот только, и она не внушала доверия. Чего только стоил этот кабинет захламленный всем, чем только можно. И слои пыли повсюду.

— У меня возникла одна проблема, — произнесла, опять поворачиваясь к доктору. Ладно. Может, не стоит судить по виду его кабинета. Стоит послушать, что этот мужчина скажет.

Уточнив то, что я бета, так же в подробностях рассказала и о том, как рядом с альфой потеряла самоконтроль, что по ощущениям было похоже на действие сильного наркотика. Конечно, запрещенные вещества я ни разу не принимала, но другого сравнения придумать не смогла. Почему-то мне казалось, что оно достаточно близко.

— Так вам просто нравится этот альфа, — сказал врач, ковыряясь в зубах мизинцем. — Вы молодые, горячие. Гормоны и все такое.

— Он мне не нравится, — я стиснула зубы, кривя губы. — У меня есть парень, которого я люблю, а этого… ненавижу.

— Ненависть тоже может порождать жажду, — он лишь пожал плечами, вытирая мизинец о свою кофту. — Не ищите проблему, где ее нет.

— Может, вы просто анализы у меня возьмете? — у меня уголки губ дернулись.

Правильнее было бы уйти и пройти обследование уже у нормального врача, но когда я смогу попасть к нему — неизвестно. А тут анализы могут взять хоть сейчас. И ответ ждать максимум минут двадцать. Еще и бесплатно.

Поэтому я все же настояла на них и доктор, с кислым выражением лица, все-таки, отправил меня к медсестрам.

После того, как у меня взяли кровь, я села на лавочку в коридоре и достала телефон. За последние полчаса он несколько раз странно пикнул и я, посмотрев на экран подтвердила свое предположение — связь появилась.

Пришло оповещение о множестве пропущенных. Я тут же позвонила сестрам. Узнала, что у них все хорошо и немного успокоилась. Но на сообщения Клейна я пока что ответить не могла. Раз за разом перечитывала их и каждый раз становилось больно. Сильнее, чем вообще можно себе представить.

Я вышла из сообщений и нажала на значок сети. Возможно, хотела просто отвлечься, но вбила в поисковик запрос о Картере и его нахождении в больнице.

Сразу появилось несколько статей. Все они были достаточно старыми и не имели ясной информации. Там было написано лишь о том, что он упал с какой-то ощутимой высоты. Переломал множество костей и сильно ударился головой. Год провел в коме. Из нее вышел с частичной потерей памяти.

Перечитывая все это, я опять почесала запястье. Оно почему-то опять ныло и покалывало.

Дала мне эта информация хоть что-то? Нет. Ну, упал Картер когда-то. Ну, потерял часть памяти. И что? Да, сама по себе ситуация ужасная, но мне что с нее?

Единственное, за что я зацепилась, так это за дату, когда Картер получил эту травму. Этот день я прекрасно помнила. Мы тогда в последний раз виделись.

Конечно, уже прошло много лет и, казалось, точную дату запомнить невозможно, вот только имелось одно огромное «но». У Картера тогда день рождения был и забыть то, что тогда было просто невозможно.

Сжимая в ладони телефон, я подумала про тот день. Несмотря на всю грязь, в которой Картер успел выкупать меня, я попыталась пойти на примирение. На дружбу не рассчитывала. Я ее больше не хотела. Просто надеялась на то, что он наконец-то оставит меня в покое и ради этого приготовила подарок. Сделала его своими руками. Долго старалась и в итоге преподнесла его.

Вот только, Картер его разбил. Прямо на моих глазах и сделал ответный «подарок». Тот, который я никогда не забуду.

Открыв глаза, я приподняла край своей майки и посмотрела на живот. Там все еще был еле заметный шрам. Отпечаток того дня.

И сейчас я думая об этом, понять не могла, где были мои мозги, раз я вообще решила пойти с ним на примирение? Картер же изощренный вид ублюдка. От такого держаться стоит подальше.

Да и сейчас он меня неистово раздражал и злил. По истечению множества лет я ничего не забыла и не простила. Это невозможно. Вообще ни при каких обстоятельствах. Но я вроде как начала с ним нейтрально общаться, а эти вновь вспыхнувшие воспоминания, кислотой прошли по сознанию, давая понять, что ничего нейтрального у нас быть не может. Только негативное.

Качнув головой, я попыталась сосредоточиться на первой мысли, которая не дала мне покоя.

Если Картер попал в больницу в тот день, когда мы виделись в последний раз, а уже очнувшись он просил найти Кэли, значит, они были с ней знакомы до этого.

Тогда почему я ее не помню? Конечно, у Картера было много друзей и сейчас, постаравшись, я даже лиц их не вспомню. Но я отчетливо знала, что среди всех его друзей я являлась единственной не его круга и достатка. Это точно, так как многие ситуации ставили на этом огромный акцент.

А ведь Кэли была его лучшей подругой. И как я могла про такое не знать?

Уже тут у меня что-то не вязалось.

Опять войдя в сеть я попыталась найти детские фотографии Кэли и Картера. Их не было, зато я увидела маму Кэли.

И узнала ее.

Она очень изменилась. Похорошела. Все-таки деньги делают свое и эта женщина уже теперь выглядела роскошно. Пышная фигура, темные волосы и дорогостоящая одежда.

Но в прошлом она абсолютно точно являлась старшей горничной в доме Картера и тогда выглядела крайне неприглядно. Как серая моль. Мысленно я именно так ее и называла, но, если честно, в те годы я ее жуть как боялась. По характеру эта женщина была не просто строгой. А даже какой-то маниакальной в этом плане.

Если другой прислуге не было до меня дела и все мое общение с ними заканчивалось на том, что они могли меня покормить или дать воды, то эта женщина постоянно находилась рядом. И бесконечно меня ругала.

Я прекрасно запомнила, что ей не нравился мой южный акцент и то, что я некоторые слова произносила иначе. Например, вместо «черт» — «брена». Словно «классно» я произносила, как «верф». Это я у бабушки нахваталась, которая родилась и выросла на юге. Ее своеобразную внешность я и переняла. Правда, только сейчас, когда я подросла, это стало заметно.

Но все те слова не являлись плохими. Просто некий диалект, вот только, главная горничная вечно ругала меня. Иногда кричала. Кажется, однажды грозилась линейкой руки побить, утверждая, что я плохо влияю на молодого господина и он таким темпом нахватается от меня всякого паршивого. И, если мне было разрешено находиться рядом с ним, то и вести я себя должна соответствующе.

И… У нее была дочь. Точно. Эта женщина вечно ставила мне ее в пример. Говорила, что они тоже раньше жили на юге, но приехав в центральную часть страны и разговаривать начали правильно. В отличие от меня, которой элементарное не понимала.

Сильно зажмурившись, я попыталась вспомнить еще что-нибудь. Это трудно. Прошло много лет и многое в сознании растворилось. Что-то вовсе легло на дно разума из-за ненадобности. Человек ведь не склонен запоминать все. Особенно то, что считает не нужным.

Но сейчас в сознании вспыхивали кое-какие моменты, связанные с этой женщиной. Хотя бы самые мощные на тот момент. Она ведь была моим кошмаром пока я находилась в доме Картера. Но, кажется, при нем она меня не трогала. Почему? В голове тут же вспыхнул один момент. Очень блеклый, но, кажется, она при нем прицепилась к моему диалекту и Картер ответил что-то жесткое. Что именно… не помню. Но в голове отложилось то, что даже при нем забываясь и вновь произнося неправильные слова, я вздрагивала и кидала испуганные взгляды на главную горничную. Но она поджимала губы и молчала.

Но в голове вспыхнуло следующее воспоминание. О том, что она уже ругала меня за то, что я иногда руками активно жестикулировала. И этого нахваталась у бабушки. Она еще и некоторые жесты пальцами делала. Обычные. Выражающие некоторые эмоции, а главная горничная говорила, что и это неприлично. Люди должны себя сдерживать, а не руками махать. И вновь упоминала свою дочь, которая так себя не вела.

Почему?..

Что-то в голове щелкало. Не давало покоя. Вот почему она дочь постоянно упоминала?

Точно…

Она и ее пыталась привести в домик прислуги. В нашу с Картером компанию. А ведь я тогда, кажется, была рада.

Стоило уцепиться за эту эмоцию, как в голове расцвели почти полноценные воспоминания. Я вспомнила дочь этой женщины. Моя одногодка. Или около того. И… она тоже была полненькой, а мне, девчонке, которая натерпелась из-за своего веса было жесть, как радостно встретить такую же, как я. Это же одна проблема на двоих. В ней можно поддержать друг друга.

Но тогда что-то не заладилось. Думая об этом, я зацепилась за острую эмоцию разочарования и обиды. Лишь после этого вспомнила о том, что та девчонка со мной почти не общалась. На контакт не шла. Но она тянулась к Картеру.

Но обида была не из-за этого. Вот это я точно плохо помнила, но, кажется, она что-то плохое сказала про меня Картеру. Или то, что у меня слишком грязные кроссовки, а они просто были слишком старыми и уже плохо выстирывались. Или что-то про мои слишком лохматые волосы.

Вот, что именно она сказала, я не помнила. В голове лишь отобразилось то, что я услышала это случайно и мне было обидно от того, что я считала, что хотя бы она не будет цеплять мою внешность. Мы же обе из семей более низшего класса и обе полненькие. Но, в итоге и эта девчонка меня кольнула. Еще и за спиной.

Что потом было? Картер сказал ей больше не приходить. И главная горничная явилась на разборки. Конечно, сказано громко, так как при молодом господине она никогда даже лишнего слова не говорила, но все же эта женщина спрашивала, почему ее дочь прогнали.

Весь разговор я не слушала. Да и не запомнила бы его. Но сейчас в сознании отобразилось то, что я сидела на лестнице и до боли кусала губы. Тогда мне казалось, что ей обидно за свою дочь, которую прогнали из компании и я грызла себя тем, что могла бы больше постараться, чтобы подружиться с ней.

Сейчас же я понимала, что та женщина просто хотела, чтобы у ее дочери был такой друг, как Картер. Выгодное знакомство.

Но мысли рвало не это.

Правильно ли я понимала, что та девчонка и была Кэли? Но рядом с Картером ее толком и не было. И уж точно лучшими друзьями они не являлись.

В голове вновь щелкало, трещало, рвалось и в сознании возникали предположения, от которых по коже скользил холодок.