Под крылом судьбы

ОЛЕГ. Торг уместен

Родина, о встрече с которой я мечтал так долго, встретила меня равнодушным, суетливым и гудящим муравейником столицы. Дома и люди, машины и деревья были такими же, как и до моего отъезда. Никто не взглянул на меня, не бросился с радостным воплем на шею, телефон не дребезжал бесконечно и нудно. Я с жадностью вдыхал загрязненный и полупрозрачный воздух, с удовольствием рассматривал кучи мусора возле уличных урн, глядел на бомжей, на смеющихся девушек, на высматривающего что-то сквозь меня автоинспектора, на сверкающие витрины, искажающие отражение, и на огромные рекламные щиты, запугивающие обывателей перхотью.

Я вернулся! Наверное, это и есть счастье.

Михалыч, встретив меня в аэропорту, сначала долго и внимательно осматривал меня, а потом ласково, по-отечески обнял. Я чуть не прослезился.

– Рад видеть тебя, Олег, – обратился он ко мне по имени, без отчества. – Поехали.

Я еще не знал, где остановлюсь, но это не заботило, потому что есть Михалыч, и этим все сказано. Мы заговорили не сразу, надо было успокоить нахлынувшую волну впечатлений.

– Заедем к следователю, надо уладить кое-какие формальности, подписать бумаги, что не имеем претензий к органам, проводившим расследование, – буднично проговорил Михалыч, как будто мы расстались только вчера.

– Хорошо! – С сегодняшнего дня у меня нет никаких претензий ни к кому на свете: – А куда потом?

– Домой.

– К тебе, Михалыч?

– К тебе, – рассмеялся он. – По распоряжению администрации президента они вернули все личное имущество, включая дом, правда… – Михалыч замялся. – Взамен пришлось подарить фонду помощи милиции твой любимый джип. Могли бы ничего и не дарить, но в таком случае пришлось бы побегать за подписями, опять платить, вышли бы те же расходы. Я встретился с самым главным и договорился. Так и сказал ему: «Бабки ты с нас не возьмешь, испугаешься, по той же причине и мы ничего давать не будем, слишком громкое наше дело. Давай лучше официально: мы вам джип, вы нам – документы на дом».

– Михалыч, ты сохранил дом? – изумился я.

– Кроме компьютера – в нем компромат искали, столового серебра, видеокамеры, напольной вазы – ее разбили, и вытоптанных цветов. – Михалыч чуть заметно улыбнулся. – Еще поцарапана мебель в кабинете, порвано несколько книг из библиотеки – в них искали спрятанные деньги, повреждена мозаика в бассейне – понятия не имею, как они умудрились, в спальне на тумбочке остался след от затушенной сигареты и, что естественно, бар опустошен – надеюсь, он тебе и не понадобится.

– Михалыч, ты высший класс! – восхищенно воскликнул я. – А можно я у тебя спрошу… Ты только не обижайся.

– Ну спрашивай, – добродушно разрешил Михалыч.

– Скажи, почему мы на «ты»? Поверь, я этому только рад, но все-таки – почему?

– Я уволился, Олег, уезжаю, семья уже выехала, квартира продана, а эту машину оставляю тебе.

– Почему? – глупый вопрос, конечно, не оставаться же ему в несуществующем холдинге.

– Когда мы работали вместе, ты был Олегом Александровичем, не терплю панибратства на работе. Теперь ты для меня просто Олег. Потому что я считаю тебя другом. Был у меня один друг, близкий мне человек, надежный и порядочный, но он умер. Остался один ты.

– Спасибо, Михалыч.

– А уезжаю потому, что после всего пережитого не хочу и не могу здесь оставаться. Старый уже, пора на покой. Внук растет, смешной такой мальчуган, – улыбнулся Михалыч.

– А куда, Михалыч? – спросил я.

– Не знаю пока, еще не определился. – Михалыч пожал плечами.

– Постой, как же я тебя найду?

– Не ищи Олег, не надо. – Михалыч сказал это таким тоном, что настаивать было бы бессмысленно.

Он даже не позволил себя проводить, друг называется.

Отложенные на черный день деньги испарялись, как вода на солнцепеке. Пустующий и холодный дом напоминал мне о прошлом, и подталкивал… в магазин, за бутылкой водки.

Ну уж нет! Меня вполне устраивало, что никому я не нужен, бывшие партнеры и приятели притворно радовались моей свободе, обещали обязательно встретиться, грозились созвониться и… исчезали. Как больной СПИДом, признают во мне человека, но приближаться не желают. Зараза.

Конечно, в первый же день я позвонил Риме. И во второй, и в третий… Она не снимала трубку. Я очень хотел и очень боялся встречи с ней. Неудачник, опозоренный на всю страну, не поддержавший ее в самые трудные минуты… Захочет ли она встречаться со мной?

Сходил на кладбище, увидел памятник, с фотографической точностью передающий лицо, но абсолютно не соответствующий характеру, образу дяди Жени. Если бы этим занимался я, то… сделал бы ничуть не лучше. Камень, он и есть камень, что с него возьмешь. Хотел было позвонить в дом дяди Жени, но после долгих колебаний так и не решился. Представил писклявый и высокомерный голос его жены, ничем хорошим это не кончится (еще и телефон разобью).

Мои родители и сестренки звали меня домой, в последнем телефонном разговоре мама даже расплакалась. Я обещал приехать – и не приезжал. Они привыкли видеть меня сильным, уверенным, надежным – а у меня не было денег даже на приличные подарки.

Подумав, я решил продать дом.

Жизнь несколько оживилась, приходили люди, важные и причмокивающие, многие узнавали меня, вежливо и официально здоровались, и предлагали за дом семьсот, восемьсот тысяч долларов, и даже миллион! Во мне опять проснулась деловая жилка, я скупил все газеты с объявлениями о недвижимости, изучил, как и положено предпринимателю со стажем, рынок и назначил цену – пять миллионов долларов США! Только, пожалуйста, не удивляйтесь – в стране начался экономический бум, цены на жилье росли, как на дрожжах, миллионеры и миллиардеры выскакивали с газетных страниц и с экранов телевизора и визжали от обжигающих их руки денег.

В результате я продал дом за три миллиона долларов. Торг, как говорится, уместен. Оказалось, что отделка моего дома полностью устарела, участок маловат (нет и десяти гектаров), сад и цветы практически усохли, а «альпийская горка совершенно никуда не годится» – так заявила будущая хозяйка дома.

Просматривая газеты и передачи по ТВ, я уловил странную закономерность: о Максиме и его отце больше не вспоминали, как будто их и не было вовсе. В газетах все чаще стали мелькать сообщения об арестах тех или иных предпринимателей. Знающие люди догадывались, что у Максима дела немногим лучше моего. Гонениям подвергались именно его люди и его фирмы. Вот это пироги! И как закономерное следствие – указ президента о назначении его отца послом в одну из африканских стран и одновременно сообщение об избрании его председателем федерации бадминтона. Насчет бадминтона понятно, чтобы пилюлю подсластить, а вот Африка – это серьезно, настоящая и суровая ссылка.

Так, а что же Антон? Я и забыл о его существовании… В известной бульварной газетенке я наткнулся на интервью с лидером оппозиционной партии, на фотографии Антон усиленно пытался изобразить возмущенное и решительное лицо, но было видно, что он напуган. Антон предрекал наступление тоталитаризма, разрушение демократии и развал экономики. Корреспондент ехидно писал о том, что против Антона возбуждено уголовное дело по факту коррупции, что он скрывается со своей второй женой, что все его банковские счета арестованы. И маленькими буквами приписано «из Лондона, по телефону». Убег.

Мое настроение улучшилось, как только у меня снова появились деньги. Пошел в поход по магазинам, за подарками. Измучился с выбором наряда для младшей сестренки. И если с джинсами, кофточками и туфлями кое-как справился, то с выбором вечернего наряда (у них бал, посвященный окончанию университета, «я обязана всех убить!») пришлось изрядно попотеть. У меня чуть крыша не отъехала от современной моды. Я искал красивое, умеренно открытое платье (плечи, немножко спина, ноги не выше колена). По принципу: «Открыто то, что можно». Но продавалось: «Открыто все, что возможно, и даже больше». Мои условия ставили в тупик непробиваемо вежливых продавщиц, но ничего, кроме костюмов для молоденькой девушки… лет за пятьдесят, они предложить не могли. И еще смотрели с упреком и удивлением, как будто встретили доисторического мамонта. Я им объясняю про сестренку, а они мне: «Домострой, домострой!»

Ничего не оставалось, как поехать в магазин Римы. Ноги сами туда привели. Честно признаться, поэтому и не нравилось ничего в других магазинах.

– Здравствуйте Олег, – встретившая меня Наташа была взволнована и напугана. Неужели это я ее испугал? – А Римы здесь нет, давно, больше года.

Мне не понадобилось раскрывать рот. Информация лилась как из радио.

– Она сама продала мне магазин после всех этих событий. С тех пор я ее не видела.

Не может она не знать! Хорошо, использую старый, проверенный антиженский прием. Строго нахмурился, изобразил суровый взгляд исподлобья, крепко сжал кулаки. Сработало!

– И вообще, я здесь ни при чем. У них давно все развалилось, они и не жили вместе… Я не отбивала Антона у Римы, он сам прибежал ко мне. – Наташа расплакалась. – Потом он сбежал. Говорят, он сейчас за границей, у него там новая жена, а магазин остался у меня. Поэтому о Риме я ничего не знаю. Слышала, у нее отец умер.

Куплю платье. Я пришел не за тем, чтобы что-то выискивать и вынюхивать. Обрадованная Наташа обслужила по высшему разряду, с огромной скидкой, поначалу я пытался отказаться, но она ни в какую. А за что платить? Это платье запросто умещается в кулаке, не представляю, как его носить, все будет вываливаться и торчать. Вспомнив про Яшку, вынужденно согласился, куда все – туда и она.

Почему Яшка? А потому что он дока в этих вопросах.

– Понимаешь, Олег, – с видом опытного акушера-гинеколога наставлял Яшка, – у современной женщины не осталось тайны. Все показали, повытаскивали на поверхность. Изучили тело женщины со всех сторон и во всех ракурсах. Журналы, газеты, телевидение через микроскоп рассмотрели каждый квадратный сантиметр, скрупулезно подсчитали размеры каждого кусочка тела, обнюхали и облизали. И ввели стандарты, чтобы легче было классифицировать, стоит ли за нее платить или нет. Что же мы получили взамен? Скуку! Тело женщины становится набившей оскомину темой. Но мир требует развлечений, разрушения табу и ограничений, идеология, индустрия, искусство ориентированы только на это. Мир жаждет новый волны развлечений. Будут изучать тело мужчины! Так же, как тело женщины. Обрати внимание, крашеные мужчины сегодня никого не удивляют, сережка в ухе, мудреные прически, прозрачные наряды. Естественно, начали с голубых, потому что те сами того хотят, но потом, вот увидишь, перейдут и на обычных мужиков. Введут стандарты, заметь, на некоторые размеры стандарты уже есть, причем для каждого континента свои. Знаешь, чем все это кончится? Голые мужики, рано или поздно, тоже, в конце концов, прискучат. Как пить дать! Но народ не сможет без развлечений, и тогда в ход пойдут уроды и калеки, кино даже такое есть, фантастическое, но там все происходит на Марсе. И финал. Догадываешься какой. Не понял? Библию почитай, про Содом и Гоморру.

Будем надеяться, что до этого не дойдет, тем более что некоторые из женщин все же сохранили тайну. Уж я-то знаю.

Пора домой, к маме, у меня к ней самое срочное дело!

На заднем сиденье машины едва умещались коробки, упаковки, пакеты. В багажнике лежал объемный ящик с телескопом.

Я предвкушал нашу встречу, радовался и немного опасался.