Под лучами красного карлика [СИ]

Глава 10

Сознание возвратилось из черной ямы небытия внезапно, одним рывком. Сначала появился неяркий свет, пробивающийся сквозь закрытые веки. Голова закружилась от слабости. Иван попытался открыть глаза, но на них словно повесили неподъемные гири. В ушах зашумело и он снова провалился в никуда…

Следующий раз он вынырнул из забытья через неопределенный промежуток времени. Где-то рядом тихонько попискивали электронные приборы, пахло тем специфическим запахом, который сопровождает любое медицинское заведение во все эпохи. Что с ним произошло? Где он? Что-то не то, он ощущал тело, но как-то странно. На пробу пошевелил пальцами ног, потом рук. Слава богу, все на месте! Внезапно, будто щелкнул выключатель, он почувствовал ноющую боль в груди и ощутил стягивающие тело бинты. Во рту сухость, а в горле першило, словно там помещался местный филиал пустыни Сахара, внутренности будто ссохлось без воды. Он полежал немного, дожидаясь, пока боль постепенно утихнет, станет почти фантомной. «Давай вспоминай. Что произошло, где он? Вообще что с ним случилось?» Внезапно в памяти восстановилось последние события. Тяжелый, кровавый бой на подступах к городу Наемников, удар в грудь, вспышка и темнота после. Значит, он остался жив. На том свете ничего болеть не должно, если только не попал в ад. Но в загробную жизнь он не верил и предположение о попадании в гости к чертям отмел сразу.

На этот раз он чувствовал себя гораздо лучше, чем в прошлое пробуждение. С заметным усилием, но все же сумел открыть глаза. Перед ним появились размытые силуэты непонятных предметов. Что находилось чуть дальше, разобрать не смог, все расплывалось, словно в густом тумане. Ничего не вижу, только тени какие-то, вначале запаниковал он. Потихоньку зрение пришло в норму, Иван оглядеться. Сверху нависал снежно-белый потолок. С трудом, как будто кто-то насыпал в глаза песок, Иван скосил взгляд чуть в сторону, осматривая себя. Он лежал на медицинской койке. Множество проводов выходило из-под прикрывавшей его простыни к белоснежному аппарату слева от кровати. На его вершине поблескивали приборы непонятного назначения. Ныла грудь, но сил было так мало, что даже посмотреть из-за чего, он не мог. В утреннем полумраке, темно-синем и густом, тонули углы комнаты, только из-за стеклянной двери пробивался электрический свет, очерчивая ярко освещенный квадрат пола. У изголовья высилась тумбочка. Помещение, где он находился оказалось совершенно незнакомым. Откуда-то издали доносились звуки женских голосов и шум шагов. С улицы доносился шум ветра и пение птиц. Минуту он молча лежал и рассматривая палату. Ну и что дальше, подумал он. Из коридора послышался торопливый цокот женских туфелек. Открылась дверь, в помещение влетела врачиха средних лет, одетая в белоснежный халат и такой же чепчик. Бросив беглый взгляд на приборы, привычным движением поправила выбившуюся из-под чепчика светлую прядь и подошла к кровати. Бросив на пациента тревожный и изучающий взгляд, спросила.

— Очнулся? Молодец!

— Пить, — еле-еле прохрипел Иван, сухой язык словно царапал небо, а в груди снова проснулась пульсирующая боль.

Перед глазами появился чашка с длинным носиком, заботливо протянутая доктором.

Иван жадно припал к чашке, живительная влага потекла в измученное жаждой горло и дальше по пищеводу. С каждым глотком он чувствовал себя все лучше.

— Ну, как себя чувствуем? — убрав пустую посуду поинтересовалась доктор тем приторно заботливым тоном, каким врачи во все времена общались с больными.

— Уже лучше, где я? — гораздо окрепшим голосом откликнулся Иван.

— Естественно в госпитале, — притворно удивилась врачиха. Затем принялась ощупывать и прослушивать пациента, изредка бросая взгляд на стойку с приборами и сверяясь с чем-то.

Госпиталь был единственным медицинским учреждением на Ковчеге, поэтому Иван сморозил явную глупость. Видимо сказывалось, что он только очнулся и мозг все еще находился в полусонном состоянии.

Иван задумался, а где Машера? Несколько мгновений не говоря ни слова, он пристально разглядывал врача. Ему показалось, что пока он лежал без сознания, произошло что-то непоправимое, просто он пока этого не вспомнил. Страх какой-то особой, тяжелой тоской лег на сердце. С трудом шевеля все еще онемевшими после долгого искусственного сна губами, спросил:

— А я, давно в госпитале? Что со мной случилось?

Врач остановилась, окинула его внимательным и почему-то настороженным взглядом и откликнулась с небольшой заминкой:

— А ты голубчик уже месяц у нас лежишь, еле выходили. Осколок тебя попал в сердце, если бы не аптечка костюма десантника… В последний момент космолет за тобой прилетел. Еще несколько минут и было бы поздно. Пришлось держать тебя в искусственной коме, дожидаясь, пока не вырастят и не имплантируют[22] новое сердце.

Иван несколько мгновений молчал, осмысливая рассказ. «Значит вот почему грудь болит…»

— А мама знает, что я здесь?

Врач удивленно уставилась на Ивана.

— Так она каждый день сюда как на работу приходит. Жди, вечером будет!

Иван, ошеломленный рассказом, тихонько выпустил воздух меж зубов, немного помолчал, отдыхая от утомившего его разговора и переваривая услышанное. На мгновенье ему стало до слез жалко себя, но он тут же подавил эту недостойную мужчины мысль:

— А Машера, Алексей где?

Ответом ему стало молчание, он посмотрел доктору в глаза, но взгляд женщины, почему-то вильнул в сторону. Несколько мгновений он тщетно пытался поймать его, и тут Иван вспомнил все. Как его единственный друг умирал у него на глазах, как он стрелял в Высших, пока сам не получил пулю. Лицо его смертельно побледнело, отчаянно заныла под бинтами грудь. Во взгляде отразилось отчаяние и боль.

Доктор низко наклонилась над больным, внимательно вглядываясь в лицо:

— Ты что никак, помирать собрался? Не для этого мы тебя с того света вытащили! — торопливо возмутилась врач, выдернула из кармана ручной инъектор, что-то подкрутила в нем и воткнула в руку больного. Иван ощутил легкий укол, через несколько секунд мир поплыл перед его глазами, веки потяжелели, и он плавно соскользнул в сон.

Проснулся он через несколько часов, чувствуя себя гораздо лучше, чем утром. Лившийся в окно свет ярко освещая палату. Похоже уже полдень, понял Иван. Откуда-то снаружи, послышалась трель звонка. Через минуту дверь открылась, появилась давешняя врач. В этот раз она выглядела тихой и молчаливой и ограничила общение с больным только самыми необходимыми словами. Вытащив медицинский сканер и осмотрев все, что ее интересовало, врачиха заявила, мол, все хорошо. Отдыхай пока. Включила на прощание головизор, вручила ему пульт управления и умчалась.

Ну что же, хорошо, что ушла, решил Иван, можно спокойно подумать. Ему было невыразимо горестно на душе. Он неподвижно лежал на кровати и смотрел сухими глазами куда-то в потолок. Грудь почти не болела, не отвлекала от невеселых мыслей и не мешала вспоминать Алексея Машеру. Рассудком Иван понимал, что больше никогда не увидит его, а вот сердцем отказывался это принять. Он был даже не другом а братом. И теперь его не стало. Иван погрузился в воспоминания. Однажды, на первом году учебы в колледже он сцепился с парнем со второго курса. Дело чуть не дошло до драки, а Алексей разнял и помирил их. Он вспоминал выражение лица названного брата, когда хоронили погибших на Ауреме ребят. Возвращался мысленно к моменту, когда тот подбадривал его во время сражения у города Наемников…

Вечером, послышался суматошный топот каблучков, входная дверь с шумом распахнулась. В палату ворвалась мама. Наполненными слезами глазами она несколько мгновений смотрела на сына. Взгляд беспокойно бегал по Ивану, раз, за разом останавливаясь на замотанной белоснежным бинтом груди. В первый момент ей показалось, что сын повзрослел на десять лет. Исчезла полудетская пухлость лица, во взгляде чувствовался опыт человека, заглянувшего смерти в глаза, а в густом чубе зазмеилась седая прядь. Лицо бледное и заострившееся, впрочем, глаза уже наполнились живым блеском, позволяя надеяться, что выздоровление идет полным ходом. Детство, минуя юность, сразу перешло в зрелость.

На лице Ивана сама собой наползла радостная и немного печальная улыбка. Мать подошла, остановилась напротив кровати, нервно стискивая руки. Несколько мгновений пытливо вглядывалась в изменившееся лицо Ивана, затем наклонилась и торопливо поцеловала в щеку. Присев на стул рядом с койкой положила на тумбочку пузатый пакет, из которого выглядывали яблоки, груши и еще какие-то фрукты. По внешнему виду сыночка она убедилась, что ему полегчало и тут же засыпала его градом вопросов:

— Сынок! Ну наконец ты очнулся! Как ты себя чувствуешь, где болит? Что ни будь принести? А не хочешь я завтра принесу твой любимый сметанник?

Иван нахмурился, скривившись ответил:

— Мама, ну не начинай!

— Все, все! Не буду! — женщина нетерпеливо замахала руками. Заботливо поправив Ивану одеяло, продолжила, с беспокойством заглядывая сыну в глаза:

— Все же, ты не ответил, как себя чувствуешь? Доктор сказала, что тебе стало получше и твоей жизни ничего не угрожает!

Иван нервно рассмеялся, грудь словно прострелило, заставив на секунду приостановиться. Дождавшись когда боль ушла, покачал головой и ответил:

— Терпимо, учитывая, что месяц провалялся без сознания. Грудь немного ноет.

Мать с жалостью посмотрела на сына, помолчала, пытаясь справиться с чувствами.

— Мама, — произнес Иван, потом запнулся и глухо закончил — Алексей погиб! Он сглотнул и, опустив голову, умолк.

Мать на мгновение растерянно замерла и отвела глаза:

— Тебе рассказали?

— Я вспомнил все сам, — произнес Иван требовательно смотря самому родному для себя человеку в глаза, — А я вот уцелел! Как я с этим буду жить!?

Женщина хотела что-то спросить, но вместо этого закрыла рот и ошеломленно ахнула.

— Не смей так говорить! — произнесла она чуть не плача от жалости к сыну, — Ты ни в чем не виноват, ему не повезло и на его месте мог оказаться ты!

— Ой, — она подняла руку и ударила себя по губам, — Что я говорю! Старая дура! Что теперь поделаешь, жизнь продолжается несмотря на все потери! Думаешь мне было легко когда погиб твой отец?

Мать еще долго убеждала сына, что он ни в чем не виноват, да и не считал Иван себя по большому счету в чем-то виновным. Вскоре Иван дал матери потихоньку перевести разговор на другие темы. Подальше от гибели Машеры. Как дела у родственников и знакомых, кто передает ему приветы, какой самодур ее начальник на работе и как все женщины ее коллектива дружно осуждают его. Иван слушал с детства знакомый голос, особо не пытаясь понять, о чем рассказывает мать и, думал, как хорошо, что он наконец-то дома, ну почти дома. Потом пришла уже знакомая врачиха и объявила, что больной устал. Мать жалобно вздохнула, но увидев, что доктор непреклонна, торопливо наклонилась и поцеловала сына в запавшую щеку. Брякнула закрываясь дверь, каблучки торопливо простучали по коридору. Иван откинулся на подушку и закрыл глаза, устал…

Ранним утром, едва первые лучи осеннего солнца робко заглянули в палату Иван проснулся. Он накрылась одеялом с головой, но настырный луч просвечивал сквозь тонкую материю. Не заснуть понял юноша и окончательно открыл глаза. Из-за двери доносились едва слышимые женские голоса санитарок, гремели чем-то. Душевная боль ушла, вернее не совсем исчезла, а спряталась в дальний угол подсознания. С ее существованием придется мириться, вот только забыть ее, уже никогда не получиться. А жить необходимо, мужчина обязан стойко переносить утраты, а не истерить! Так учил его Машера и, он намерен следовать этим урокам.

«Что хоть твориться на Ковчеге и в мире, я целый месяц в коме провалялся!» Иван оглянулся по сторонам, дистанционник на тумбочке. Пощелкал кнопками, переключил головизор в режим доступа в интернет. Долго просматривал события происходившие в мире пока валялся без сознания. На Тиадаркорале царило безвластие. Образовавшиеся центры силы, в том числе город Наемников, жестко конкурировали в борьбе за власть над планетой. Пользующийся помощью землян клан Наемников уверенно ее выигрывал. Старейшины клана заключили с Ковчегом договор о дружбе. Земляне получили право на колонизацию планеты Арес, а так же на добычу в поясе астероидов полезных ископаемых. Остальная солнечная система оставалась в распоряжении тиадаров. Межзвездный транспорт землян перешел на орбиту вокруг Ареса[23]. С него высадился отряд добровольцев-первопроходцев, приступивших к разведке планеты и предварительным работам по терраформированию.

Все-таки сумели договориться с наемниками, подумал Иван и почесал рукой затылок. Вначале известие немного шокировало его. Он не надеялся на такой грандиозный успех переговоров. Потом его заинтересовали подробности о планете, отходившей людям.

Арес напоминал Марс из Солнечной системы, только размерами немного крупнее. Планета сложена из плотных пород и, ускорение свободного падения на поверхности составляло 8 метров в секунду, немногим меньше чем на Земле. В отличие от прототипа из Солнечной системы, у нее имелось собственное мощное электромагнитное поле, так что космические лучи поселенцам не страшны. Места для жизни будущим поколениям людей достанется немало. Площадь Ареса составляла 300 млн. км2, чуть больше половины от площади Земли. Даже учитывая, что часть суши в будущем займут моря, все равно доступная для освоения поверхность вполне сопоставима с такими континентами как Евразия или обе Америки вместе с Австралией.

В настоящий момент Арес представлял собой очень сухую и холодную планету с разреженной атмосферой, на 95 % состоящей из углекислого газа. Температура на экваторе планеты колебалась, от +30 градусов днем, до -100 ночью. Давление атмосферы было ниже в 3 раза минимально необходимого человеку. Только в многочисленных каньонах и ущельях оно достигало приемлимого для человека уровня. Жидкая вода на планете отсутствовала, только днем на экваторе в глубоких впадинах частично оттаивал верхний слой вечной мерзлоты. Если сравнить с Тиадаркоралом, не особо дружелюбная к жизни планета, но все может измениться. Если согреть Арес и поднять давление атмосферы, он оживет. Вода — самое большое сокровище вселенной, на планете имелась, и ее запасов вполне хватало для преобразования Ареса. Пески планеты накрывали вечную мерзлоту, а приполярные шапки планеты содержали гигантские запасы водяного льда и замороженного углекислого газа с примесью аммиака. В них концентрировалось столько воды, что хватит на целые океаны! Если все это выпустить в атмосферу, то давление воздушного столба на поверхности увеличится до привычного людям.

На первом этапе преобразования планеты космолеты отконвоируют и сбросят на поверхность в районах полярных шапок небольшие кометы. Это приведет к выбросу в атмосферу материалов, образующих эти небесные странники- водяного пара, углекислоты, аммиака и метана. Одновременно испариться и лед полярных шапок, что добавит в воздух еще аммиака, воды и углекислого газа. В результате повысится давление воздуха на планете. В свою очередь, более плотная атмосфера ускорит таянье вечной мерзлоты. Одновременно с бомбардировками планеты в нескольких сотнях тысяч километров от поверхности, на орбите, соберут гигантские солнечные зеркала. Они сконцентрируют свет местного светила на полярные области. Это еще больше ускорит процессы таянья вечной мерзлоты и изменения природных условий на планете. Попавшие в атмосферу парниковые газы поднимут среднюю температуру, отдача тепла с поверхности уменьшится, увеличатся ночные температуры, снизится их общий перепад за сутки. Все это качественно изменит окружающий мир. В небе появятся густые облака, на поверхности- временные водоемы, ручьи, реки и родники, иногда сможет идти дождь и снег. На втором этапе, как только специально выведенные холодоустойчивые растения смогут жить во внешней среде, их начнут активно высаживать. Планету засеют специфическими мхами и лишайниками, перерабатывающими под действием солнечного света углекислый газ атмосферы в кислород и органические вещества. Со временем появятся и более сложные виды растительности, которые заселят целые экосистемы подобные альпийским лугам или тундровым полям.

Постепенно начнет меняться состав атмосферы. Концентрация углекислоты станет уменьшаться и появится больше свободного кислорода. Еще больше увеличатся средняя температура и давление атмосферы. На поверхности появятся открытые водоемы, заплещутся моря и океаны. Люди смогут работать на поверхности используя только дыхательные приборы. Многообразие биологического мира необходимо для создания полноценной саморегулирующейся биосферы. Для жизни сложных растений необходимы насекомые, их искусственно выведут и выпустят на волю. Плотность будущей атмосферы позволит насекомым даже летать. Потом появиться искусственно созданные методами генной инженерии животные.

Наконец, через десятки, а может и сотни лет, Арес превратиться в младшего «брата» Земли. Люди смогут жить на поверхности без дыхательных приборов а плотность атмосферы станет такой же, как на плоскогорьях Мексики или в горах Перу. Окружающие пейзажи будут похожи на условия высокогорья, а человечество обретет новую Землю. Под голубым небосводом заплещутся кипящие жизнью моря и океаны, по бескрайним равнинам начнут странствовать бесчисленные стада травоядных, зеленые леса зашумят под сводом небес.

Иван задумался, прекратив заплыв по интернету. Какое-то время, ошарашенно хлопая глазами, молча рассматривал экран головизора. Создать новый дом человечества. Грандиозность идеи с одной стороны пугала, а с другой — завораживала. Да это то, чему стоит посвятить жизнь! Через тысячи, да нет, черт возьми, пройдут миллионы лет, а далекие потомки экипажа Ковчега будут помнить об их времени и прославлять его в песнях! Так добывая крохи информации из интернета, он просидел до вечера…

Оказалось, что любовь нельзя так просто убить. Ее не убьешь даже ненавистью. Можно задушить влюбленность и нежность, считать себя достаточно сильной, чтобы порвать с неудачником, но чувство будет продолжать тлеть в глубине души. Узнав, что Ивана на планете тиадаров тяжело ранили, Настя страшно испугалась и помчалась в госпиталь. Он был в искусственной коме, но прогноз врачей был благоприятный. Ее Ванечка выживет! Всю дорогу домой девушка, не обращая внимания на удивленные взгляды попутчиков, прорыдала. Это были слезы облегчения. Иван герой, он рисковал жизнью во имя всех ковчеговцев. Смелый, решительный, именно о таком мужчине она горячо мечтала и искала всю жизнь. Любая девушка почтет за честь, если герой обратит на нее внимание, но получилось так, как получилось. Она сама, собственными руками оттолкнула его. Сейчас ей было мучительно стыдно за ту боль, которую она принесла Ване.

Дважды она совсем было решалась навестить Ивана. Она долго бродила по увядающему саду вокруг госпиталя, но в последний момент смелость покидала ее, и она в слезах убегала.

Длинными бессонными ночами Настя вспоминала встречи с Ваней. Тогда новые потоки горьких слез падали на и так мокрую девичью подушку. Она понимала, что поступила мерзко, и что он никогда не простит ее.

— Какая я была дура… — шептали искусанные губы.

Умолять простить, пытаться загладить вину? Она слишком горда для этого! Когда стали набирать добровольцев для колонизации Ареса, Настя вызвалась одной из первых. Тем более что и профессия у нее была подходящая — биолог, как раз для изучения местной примитивной жизни. Уехала навсегда. Она так решила! Иван ее никогда больше не увидит. Все равно, что умерла. Какая разница уехал человек или умер? Главное они больше не встретятся! Он найдет себе новое счастье, девушку, добрее, чем Настя, и терпимее. Этого она желала ему всем сердцем…

Через несколько дней космолет отвез ее в поселок первопроходцев будущего нового дома человечества.

Скучать одному в палате Ивану не давали. Мать навещала его каждый день, приходя, словно по расписанию, сразу после работы. Часок рассказывала свои новости. Иван терпеливо выслушивал ее, когда надо поддакивал, вовремя улыбался. Потом она уезжала домой. Дважды заходил проведать командир отряда, забегали ненадолго и знакомые космолетчики, правда далеко не все. Большая часть их была занята на работах по террафорингу Ареса. Рассказывали о знакомых, о строительстве солнечных зеркал на орбите и о поисках подходящих для изменения атмосферы планеты комет. Приходили все, одноклассники и приятели, сослуживцы, только Настя так и не появилась в его палате…

Через неделю о былом ранении напоминала только периодическая ноющая боль в груди и доктор после очередного осмотра наконец разрешили вставать с постели. Пользоваться подкроватной «уткой» Иван стеснялся и возможность самостоятельно добраться к удобствам стала для него настоящей победой. Потихоньку шаркая по полу все еще непослушными ногами, с длинными передышками на отдых он начал выходить в сад рядом с госпиталем. В пещере где располагался медицинский комплекс поддерживалась климат средней полосы Земли. Осень заканчивалась, скоро наступит зима. Запахнувшись в больничный халат он подолгу сидел на пластиковой скамейке. Предчувствуя приближение зимы, умирающая осенняя природа спешила упиться последними лучами виртуально солнца. Деревья уже пожелтели, листья потихоньку падали на землю где их ловили проворные роботы-уборщики. Ветер приносил запахи сосновых иголок и крики лесных птиц. Он грелся в лучах нежаркого осеннего солнца, бездумно рассматривая готовящуюся к зимнему сну природу, ощущая как с души понемногу уходит неимоверная тяжесть.

Еще через десять дней во время вечернего обхода в палату зашел целый консилиум врачей: лечащая доктор и с ней еще двое пожилых медиков. Его долго мяли, прослушивали, просматривали результаты анализов, обсуждая состояние его здоровья на непонятном постороннему медицинском языке, пока не вынесли вердикт-здоров. Месяц отпуска после выписки из госпиталя и годен к службе космонавтом без ограничений.

На следующий день, сразу после завтрака, в палату как вихрь ворвалась мама забирать Ивана домой. В одной руке она держала целый пакет одежды: любимые черные джинсы Ивана, и ввиду осеннего времени, тонкую водолазку вместе с кроссовками. В другой полученную в ординаторской выписку с историей болезни. Для такого случая она отпросилась с работы. Иван снял успевшую надоесть до слез больничную одежду и переоделся. Все было хорошо, пока он не попытался завязать шнурки на кроссовках. Как только Иван присел, грудь прострелило резкой болью, он украдкой, чтобы мать не увидела зашипел. Слава богу она как раз отвернулась и ничего не заметила. Кое как зашнуровал их. Торопливо поблагодарив и попрощавшись с докторами, наконец, переступил порог опостылевшего госпиталя и уже через полчаса вошел в родной дом.

Едва переступив порог, он с минуту остолбенело смотрел на собравшихся в гостиной за празднично накрытым нарядно одетых друзей, коллег по работе в гражданской одежде вперемежку со школьными приятелями. Комната взорвалась дружным и радостным возгласом:

— Ура победителю тиадаров!

Наверное впервые за последние дни Иван открыто и жизнерадостно улыбнулся. Веселье продолжалось пару часов, потом гости начали расходиться. Иван чувствовал себя после ранения еще довольно слабым, это заметили, а кто не увидел, тому подсказали, да и веселиться после третьей смерти в отряде подряд, было как-то не с руки.

Хлопнула, закрываясь за последним гостем дверь, он торопливо разделся и лег в кровать. Свернулся поудобнее. На душе стало тихо и покойно. Наконец-то дома! Незаметно для себя он соскользнул в полудрему и уже не слышал, как в комнату осторожно зашла мама, тихонько вздохнула, глядя на сына. Поправила одеяло и также незаметно вышла.

На следующий день с утра Иван вместе с мамой, отправился на кладбище. Одного его она категорически отказалась отпускать. Решительным голосом заявила, что он еще слишком слаб для продолжительных прогулок. Пришлось подчинится. Он хотел навестить Алексея. Его эвакуировали на том же космолете что и Ивана и на следующий день после прилета с воинскими почестями похоронили на ковчеговском кладбище. По дороге Иван заскочил на ближайший автоматизированный склад. В идеально убранном зале выдачи было безлюдно, в лотке заказов лежали заказанные накануне четыре букета белых роз. Он забрал их, глухо звякнул коммуникатор, сигнализируя что пришла смс-ка о списании баллов, виртуальных заменителей денег на Ковчеге.

Утренний час пик давно миновал, вагоны метро ехали полупустые, лишь неугомонная детвора и старики. Станция с символическим названием «Конечная», куда они направлялись, располагалась довольно близко от дома. Через десять минут они вышли из вагона, с негромким шумом поезд тронулся с места, чтобы вскоре пропасть в темноте туннеля. Единственная дорога от станции вела через низенькую арку, над которой горел транспарант «Кладбище». В огромной мрачноватой пещере, было тихо и безлюдно лишь сновали по посыпанным мелким и желтым песком дорожкам тележки роботов-уборщиков. Вокруг ровных рядов обелисков, окруженных невысокими оградками, остатки засохших цветов, вдоль дорожек зеленели молодые сосенки и березы. Тихо и торжественно.

Здесь ему приходилось бывать и раньше. Вместе с мамой они навещали могилы папы и бабушки Анны, отцовской матери. Юноша разложил цветы по могиле отца, постоял у обелисков Гуань-чэна и Жукова, первых жертв недолгой войны, возложил на них букеты.

Могила Машеры, вся в увядших цветах, располагалась в дальнем углу пещеры. Он положил свежие розы, постоял немного в изголовье, молча катая желваки, неожиданно для себя поклонился. В жизни каждого человека наступает момент, когда приходит понимание, что ответственность за тех, кому не успел ни помочь, ни тем более спасти, останется с тобой навсегда и с этим грузом придется жить как-то дальше. Его лицо исказилось от боли, а в серых глазах плескалось отчаяние. Сзади тихо, почти беззвучно, плакала мама.

— Прощай, брат… я тебя всегда буду помнить… — слова показались ему нелепыми перед лицом смерти. Он резко оборвал фразу, стиснув зубы, повернулся и медленно побрел на выход. До вечера Иван просидел дома в своей комнате, бездумно пялясь в головизор.

Следующие три дня прошли очень размеренно. С утра он гулял по ближайшему скверу, затем направлялся в госпиталь на осмотр, а вечер проводил, деля его между головизором и общением с мамой. С каждым днем он чувствовал себя все более крепким и потихоньку приступить к физическим упражнениям, конечно, таким, какие стали ему по силам. Рана напоминала только изредка, ночью, тягучей, не дающей заснуть болью в груди. Приходилось украдкой вставать и идти на кухню, глотать болеутоляющее.

Утром пискнул, сигнализируя о прибывшем сообщении коммуникатор. К своему немалому удивлению он прочитал, что его приглашают на Совет Ковчега, завтра к девяти часам. Руководство Ковчега встретили Ивана бурными овациями. Он смутился, но, призвав на помощь всю свою выдержку, постарался успокоится. Капитан достал такую же, коробочку как та, в которой хранилась звезда Героя Ковчега и собственноручно приколол высший орден на грудь юноши. Они с Машерой стали первыми за всю историю Ковчега дважды героями! Алексей посмертно… Напоследок Капитан поинтересовался состоянием здоровья и, получив уверения, что все нормально, отпустил Ивана.

Вечером звонили с телевидения, хотели взять интервью, но он отказался. Известность, слава, все это теперь казалось лишним и абсолютно не нужным. В публичных местах где можно нарваться на почитателей он избегал появляться. Прошло еще десять тихих дней постылого ничего неделанья и Иван начал откровенно скучать, его энергичной натуре претило безделье. Вечером он зашел в комнату к маме. Она сидела в любимом кресле, уставясь в головизор. Показывали очередную часть ее любимого земного сериала про любовь и страдания и, оторвать ее было просто невозможно. Он постоял немного дожидаясь пока мать обратит на него внимание. Не дождался. Тогда он глухо откашлялся и только это заставило женщину повернуться к сыну.

— Мам… А слетаю я на Арес, посмотрю как там, может и мы со временем туда переберемся? — задумчиво произнес Иван.

Идея переселиться на поверхность планеты, где нет спасительного потолка ей не понравилась, жизнь под открытым небом на огромной планете пугала, но против посещения Ареса она не возражала. Поджав губы, она как-то хитро глянула на сына и, согласилась.

Она что, думает я лечу туда из-за Насти? — нахмурился Иван. А потом решил, пусть думает, что хочет. Посещение планеты много времени не займет, благо Ковчег перевели на орбиту недалеко от Ареса, три часа пути и он на месте. В тот же вечер он зашел в интернет и забронировал билет на ближайший рейс Ковчег-Арес…