Подарок мертвеца

Глава двадцатая

— Вы выглядите так, будто вас драл кот, — хмыкнул Виктор.

Я молча уставилась на него.

— Хорошо, это не смешно, — сказал он. — Я просто очень нервничаю.

Я начала было говорить ему, что мы тоже нервничаем, но потом решила, что это его не успокоит. А Виктору очень нужно было успокоиться.

Виктору надо было немного отвлечься от семейных проблем и в то же время слегка расширить горизонты, поэтому я спросила, не хочет ли он явиться на кладбище, чтобы помочь упокоить призрак Джосаи Паундстоуна.

Сейчас я жалела об этой своей затее. Виктор был слишком возбужден, хотя, когда я попросила его об этом, он, казалось, пришел в восторг. Он крепко обнял меня, что чертовски меня удивило и заставило Манфреда приподнять брови.

Я ничего не понимала в делах упокоения духов. Поэтому позвонила Ксильде Бернардо, и внук ее привез. Манфред, великолепный в черной коже и серебре, приветствовал меня поцелуем. Он слишком долго тряс руку Виктора. Наверное, пытался «прочитать» его. Манфред не пытался обольстить Виктора, он не был гомосексуалистом. По крайней мере, я так думала.

— Расскажите мне о нем, — оглядев кладбище, сказала Ксильда.

Я объяснила ей, что именно я видела и чувствовала той ночью. Ксильда, казалось, внимательно и чутко слушала.

— Итак, его тело здесь, здесь и его душа. Он умер от заражения крови, полагаешь? От заражения крови вследствие удара ножом, полученного в драке.

— Да. Вообще-то его убили. Я не знаю, кто его пырнул, но подозреваю, что это был его «любимый брат», — предположила я. — Думаю, надгробный камень может указывать на вину. Конечно, он может и означать только, что брат его очень любил. Впрочем, это неважно. Что на самом деле важно — призрак Джосаи не упокоен, он не понимает, почему должен был умереть и почему его могилу так часто тревожат.

— Итак, ты хочешь, чтобы его дух перешел в иной мир?

Я даже не хотела задумываться, какой другой вариант могла бы предложить мне Ксильда.

— Да, это то, чего он хочет.

— Хорошо, — загадочно произнесла Ксильда. — Сейчас ты ощущаешь его присутствие?

Стояла еще одна холодная ночь, но хотя бы ясная и без дождя. Старое кладбище казалось таким же страшным, как и в тот раз, когда мы явились сюда в темноте. Приглушенные звуки города, неровная земля… Но, по крайней мере, открытая могила была засыпана землей. Мы убедились в этом при свете дня, под сияющим солнцем.

Снова встав на эту столь часто использовавшуюся могилу, я «потянулась» вниз. И сразу почувствовала присутствие Джосаи не только подо мной, но и вокруг меня.

— Да, — сказала я. — Он здесь.

Виктор задрожал и огляделся, как будто ожидал, что из могилы появится мрачная белая фигура.

Я посмотрела на часы. Нужно было торопиться. Нам вообще не полагалось здесь быть. Я подумывала о том, чтобы испросить дозволения колледжа, но догадалась, что мы никогда его не получим.

Я хотела покончить с этим и покинуть территорию Бингэма, прежде чем появится здешняя охрана.

Следуя наставлениям Ксильды, мы тесным кольцом окружили могилу, где некогда находилось тело Табиты, и взялись за руки. У Манфреда была маленькая рука, но крепкая хватка, и его многочисленные серебряные кольца впились в мою кожу. Виктор далеко не так крепко держал меня за правую руку.

Ксильда начала говорить что-то на языке, которого я не понимала. Я даже не знала, понимает ли его сама Ксильда. Но что бы она ни говорила, это возымело эффект, потому что передо мной сформировался туманный силуэт, между мной и Ксильдой, и в этом тумане я могла видеть лицо. Лицо, которое я никогда не видела подвижным, оживленным.

— Иисус, — прошептал Манфред.

— Господи, — проговорил Виктор.

Но я не испугалась.

— Спасибо тебе, — сказала я. — Спасибо, Джосая.

В конце концов, он спас меня, не дав упасть в могилу.

— Никто тебя больше не побеспокоит, — продолжала я. — Все, кого ты знал на земле, уже покинули этот мир, остался лишь ты. Тебе тоже надо уйти.

Мне показалось — он улыбнулся.

— Не ищи правосудия, ищи покоя, — сказала Ксильда, и лицо призрака заколебалось.

Его глаза в замешательстве обратились к Ксильде. А потом я увидела, что веки его упали и остались закрытыми. Виктор издал задыхающийся звук, и я поняла: он заплакал, когда Джосая отправился в свое последнее путешествие. Лицо призрака утратило четкость, стало менее очерченным, а потом он постепенно исчез. Через пять минут не осталось даже тумана. И воздух стал чистым.

И теперь кладбище ощущалось пустым — тут не было никого, кроме нас.

Я не смогу объяснить это никому и никогда.

Я никогда не верила ни во что подобное. Души — это я знала, я видела и чувствовала их. Но я никогда не знала души, которая медлила бы больше ста лет и была бы достаточно сильной, чтобы объявиться физически. Джосая Паундстоун, должно быть, был полным жизни человеком, возможно, из тех людей, которые всех очаровывают, подобно Джоэлу Моргенштерну. То, что я увидела призрака, изменило меня. Может, это изменило всех, кто видел его той ночью.

Интересно, что бы ответил мне Фред Харт, если бы я просила его: «Что вы видите в саду по ночам?»

Детектив Лейси рассказал мне кое-что интересное. Клайд Нанли и в самом деле хотел быть похороненным на кладбище Святой Маргариты, говорил, что хочет остаться навечно в земле колледжа, который так любил. Удивительно, а еще удивительнее то, что колледж согласился. У детектива Лейси не имелось сведений, на какой именно заупокойной службе остановился Клайд, и я не имела ни малейшего желания об этом спрашивать.

Фелисия так мало думала о Клайде Нанли, что его смерть казалась ей совершенно несущественной. Детектив Лейси, который и впрямь проникся ко мне уважением, сказал, что Фелисия призналась в убийстве Клайда почти небрежно. Он был для нее мелочью, маленькой сноской в ее грандиозном плане.

— Он начал вести себя так, как будто имел на меня права, — заявила она.

Я подозревала, что Клайд пытался ее шантажировать. Делающий карьеру Нанли мог подумывать о том, чтобы развестись с Анной и жениться на Фелисии. Может, он сказал ей, что собирается рассказать полиции, кто именно предложил ему вызвать меня, чтобы «прочитать» кладбище. Если бы он правильно понимал ее характер, то знал бы, что таким образом подписывает себе смертный приговор.

Фелисия спала и с другими мужчинами, считая их всего лишь частями своего грандиозного плана. Толливера она обольстила для того, чтобы иметь вескую причину следить за нашим местонахождением, когда ей это понадобится, и чтобы Клайд мне позвонил. Для нее оказалось лишь бонусом то, что Анна Нанли заинтересовалась мною. И Анна тоже предложила Клайду меня пригласить, когда он обсуждал найденные в архиве колледжа материалы о кладбище, сделанные священником.

Фелисия вступила в связь с Клайдом, чтобы прокопать тайный ход в процесс обучения и убедиться, что меня сюда пригласят. Она не считала, будто ее занятие сексом с Клайдом или Толливером имеет какое-то отношение к ее любви к Джоэлу, которая была настолько чище, настолько прекраснее.

Средства массовой информации в исступлении едва могли насытиться этой историей вплоть до того момента, как Диана родила сына. Джоэл позвонил нам, чтобы рассказать об этом, и мы послали маленький подарок, хотя не были уверены, что Диана будет рада его получить. Но мы чувствовали себя обязанными.

Их брак сохранился, хотя Диане пришлось узнать, что ее дочь погибла из-за любви другого человека к Джоэлу. Диана, очевидно, была женщиной с большим сердцем, которая смогла понять, что все это не вина Джоэла.

На суде Джоэл стойко отрицал, что как-то поощрял Фелисию, несмотря на все упорные попытки ее адвоката доказать обратное. Нам пришлось принять участие в процессе, и это было в высшей степени неприятно. Конечно, женщинам-присяжным нравился Джоэл, и я была почти уверена, что Фелисию обвинят по всем пунктам. Полиция представила доказательства судебного медэксперта, которые подтвердили некоторые аспекты истории, поведанной Фелисией Толливеру.

Рик Голдман получил массу деловых предложений в результате своего небольшого участия в этом деле. Голдман в некотором роде сделал из мыши слона, и его репутация частного детектива взмыла до небес. Он прислал нам письмо с вложенной в него брошюрой и визитной карточкой, на которой значился адрес его веб-сайта.

Агент Сет Кениг уволился из ФБР в том же году и открыл частную практику. Он специализируется по выслеживанию пропавших детей. Он прислал нам брошюру с прикрепленной к ней визиткой. Однако своего веб-сайта у него нет.

Толливер до сих пор не говорит о Фелисии. Надеюсь, он не любил ее, сомневаюсь, что любил. Если ему нужно будет выговориться, однажды он это сделает.

Мы попали на баскетбольный матч Мариеллы, и ее команда победила. Она дважды зарабатывала очки и была безмерно воодушевлена своим триумфом. Ей очень нравилось весь вечер находиться в нашей компании. Грейси пела для нас, и мы ухитрялись не вздрагивать. Иона и Хэнк были почти вежливы — лучшего мы никогда от них не получали.

Иногда мне звонит Манфред. Он всегда делает наши разговоры короткими и поддразнивающими. Рассказывает, как дела у его бабушки, говорит о татуировках и пирсингах, которые добавил к своей коллекции.

— Думаю, он делает все это просто для того, чтобы иметь причину с тобой поговорить, — сказал однажды Толливер.

— Он увлекающийся мальчик, — ответила я.

— Тебе виднее. Он парень, и ты ему небезразлична. Может, он и не питает к тебе особо глубоких чувств, но восхищается тобой.

— Знаю, — сказала я в приступе раскаяния. — Но Манфред не числится одним из первых в карточке, где я записываю партнеров по танцам.

— Когда-нибудь… — начал Толливер. Потом помедлил. У меня все сжалось в животе. — Когда-нибудь ты встретишь кого-нибудь и больше не захочешь ездить со мной по дорогам.

— Тогда и ты кого-нибудь найдешь, — ответила я. — Ту, которой повезет, что у нее будешь ты.

Брат засмеялся.

И мы долго ехали молча.