Подражающие молниям

ПРАЩА И МЕЧ

К концу XIII века порох уже был известен в Европе| Но еще несколько десятилетий он продолжал оставаться всего-навсего таинственным порошком, любопытны» научным раритетом, эффектным и страшноватым, но бесполезным курьезом. Грамотные люди уже знали, как его делать, но не знали еще зачем. Однако пороху недолго пришлось ждать своего часа. Скоро, очень скоро он перекочевал со страниц алхимических сочинений на поля сражений, открыв этим новую эпоху в мировой истории.

Трудно сказать, когда выстрелила первая пушка. Если бамбуковую трубку, начиненную порохом, считать огнестрельным оружием, то оно появилось очень давно, примерно в начале XIII века. Но настоящие боевые залпы грянули значительно позже.

Чаще всего честь изобретения огнестрельного оружия, а заодно и пороха приписывают немецкому монаху Бертольду Шварцу. Этот загадочный францисканец жил как будто бы в середине XIV века во Фрейбурге. Его истинное имя нам неизвестно. По некоторым домыслам, «в миру» он назывался Константин Анклитц, а имя Бертольд принял после пострижения в монахи. Прозвище Шварц — «черный» ему дали за то, что он, как и его брат по ордену Роджер Бэкон, увлекался «черной магией» — алхимией.

Легенда повествует, как Бертольд, смешав случайно в большой ступе серу, уголь и селитру, стал высекать из огнива пламя. Одна из искр упала в ступку. Произошел взрыв, с силой подбросивший вверх опять же «случайно» лежавший в ней камень. Это и натолкнуло Бертольда на мысль об изобретении пушки.

Возможно, так все оно и было. Недаром одна из первых разновидностей артиллерийского орудия чрезвычайно напоминала ступку и называлась мортирой, что как раз и означает «ступка». Непонятно только одно. Большинство рукописей утверждает, что это событие произошло в 1380 году (хотя некоторые указывают и 1354, и 1390, и 1393 годы). Вместе с тем нет никаких сомнений, что пушки были известны много раньше. Например, арабы применяли огнестрельное оружие в сражениях с европейцами в 1331 году (битва при Аликанте) и в 1342 году (при осаде Алджесираса в войне с кастильским королем Альфонсо XI). Пушки участвовали и в знаменитой битве при Креси (1346 год).

Ну а как же Бертольд Шварц? Изобрел ли он огнестрельное оружие и существовал ли он вообще? По-видимому, таинственный монах является все же личностью исторической, а не легендарной. Об этом свидетельствует столько документальных источников, что мы просто не можем им не верить. Может быть, черный францисканец и не изобрел огнестрельного оружия, но впервые организовал его производство на европейской почве. Он мог внести в него такие значительные усовершенствования, что они стали равносильны изобретению. Он мог, например, найти нужный сплав для литья пушек или придать орудиям необходимую форму, обеспечивающую дальность и точность боя. Так или иначе, Оренбург и другие города Германии уже в конце XIV века пользовались славой поставщиков лучших артиллерийских орудий.

Первые образцы огнестрельного оружия были несовершенны, и холодное оружие не сдавало своих позиций. Лук, и в особенности английский лук, был в те времена богом войны. Скорострельность первых ружей — девять-десять выстрелов в час, а хороший лучник из Уэльса мог выпустить за минуту двадцать стрел! Не каждый англичанин стрелял, как Робин Гуд, но обращались они со своим оружием достаточно умело: ведь по британским законам каждый свободный житель был обязан иметь лук и по меньшей мере сорок стрел к нему. Вот почему 20 тысяч англичан (среди которых было 11 тысяч лучников) победили при Креси втрое большее число французов.

Сражение при Креси было, как известно, первой крупной битвой Столетней войны. Когда эта война кончалась, то уже не луки, а пушки стали решать исход боев, особенно при осаде замков и крепостей.

Появление пороха и огнестрельного оружия наложило глубокий отпечаток на дальнейший ход исторических событий. Оно означало конец рыцарства, конец средневековья, конец безраздельного военного господства феодалов. Эту мысль с предельной ясностью выразил Энгельс в «Анти-Дюринге»:

«Введение огнестрельного оружия повлияло революционизирующим образом не только на само ведение войны, но и на политические отношения господства и порабощения. Чтобы иметь порох и огнестрельное оружие, нужны были промышленность н деньги, а тем и другим владели горожане. Огнестрельное оружие было поэтому с самого начала направленным против феодального дворянства, оружием городов и возвышающейся монархии, которая опиралась на города. Неприступные до тех пор каменные стены рыцарских замков не устояли перед пушками горожан; пули бюргерских ружей пробивали рыцарские панцири. Вместе с закованной в броню дворянской кавалерией рухнуло также господство дворянства...»

Вот почему нехитрая смесь серы, угля и селитры была поставлена Марксом в один ряд с двумя другими «великими открытиями ремесленного периода» — компасом и книгопечатанием.

Любопытно, что политическое, революционное значение появления пороха и его связь с другими великими открытиями средневековья (особенно с изобретением книгопечатания) еще раньше были интуитивно поняты Пушкиным. Сходство идей гениального художника и великих мыслителей воистину поразительно. В плане своей незаконченной пьесы «Сцены из рыцарских времен» поэт записывает буквально следующее:

«Бертольд в тюрьме занимается алхимией — он изобретает порох.— Восстание крестьян, возбужденных молодым поэтом.— Осада замка. Бертольд взрывает его. Рыцарь — олицетворенная посредственность — убит пулей. Пьеса кончается размышлениями... (изобретение книгопечатания — своего рода артиллерии)».

По библейскому преданию, против вооруженного до зубов и закованного в броню великана Голиафа вышел когда-то сражаться молодой пастух Давид, не имевший в руках ничего, кроме пращи. Давид ловко метнул камень прямо в голову гиганта и поразил его насмерть. Огромный меч оказался беспомощным перед маленькой пращой.

С изобретением пороха красивая легенда стала реальностью. Огнестрельная праща легко побеждала меч. А ведь меч в те времена был не только оружием, он был еще символом — символом высокого положения в обществе. Люди «низших» классов не имели права носить его. С появлением же пороха меч перестал быть главным орудием устрашения. Томас Карлейль, известный английский историк, заметил по этому поводу: «Порох сделал людьми высокого звания всех». Добротный доспех, стоивший тогда столько же, сколько целая деревня со всеми ее жителями, мог быть теперь легко продырявлен пулей какого-нибудь пастуха. Не приходится удивляться, что рыцари и духовенство отнеслись к появлению нового оружия крайне враждебно. На гравюрах того времени Бертольд Шварц неизменно изображался в компании дьявола, водящего из-за спины его рукой и наущающего его своим адским ухищрениям. Эти настроения прекрасно выразил великий итальянский поэт Ариосто в своем «Неистовом Роланде». По Ариосто, огнестрельное оружие было изобретено сначала злым духом. Роланд отнял его у духа и забросил в морскую пучину, чтобы никто не мог им воспользоваться. Однако это не помогло.

Орудье ада из воды, где было

На сотню футов скрыто много лет,

Извлечено наверх волшебной силой,

Сперва у немцев увидало свет;

И эти — для чего оно служило,

Узнать стараясь (бес же нам во вред

Им изощрял все более мышленье),—

Ему нашли однажды примененье...

Как, выдумка коварная,— открой,—

В людских сердцах ты местом завладела?

Убита слава бранная тобой,

Честь отнята у воинского дела,

И мнится лучше лучшего плохой.

Ты доблесть, храбрость умалить сумела.

Из-за тебя отвагой, удальством

Нельзя помериться в бою честном.

Из-за тебя ушло, уйдет со света

Синьоров столько и других мужей,

Пока война не прекратится эта,

На свете в плач повергнув всех людей.

Что в этих нет моих словах извета:

Тот — самый злостный, лютый лиходей,

Из всех, каких знавали только люди,

Кто изобрел столь гнусный род орудий...

Итак, огнестрельное оружие было «встречено в штыки». Но штыки уже и тогда оказались бессильными перед пушками. «...Введение пороха и огнестрельного оружия отнюдь не было актом насилия, а представляло собой промышленный, стало быть хозяйственный, прогресс» (Энгельс), а прогресс остановить невозможно. Порох с каждым годом все более властно вмешивался в судьбы людей, городов и государств.

Огнестрельное оружие чрезвычайно быстро распространилось по Европе. Сначала появились бомбарды, получившие свое название от латинских слов bomba — шум и ardere — гореть. За ними последовали короткие толстые мортиры, узкие кулеврины (по-французски «ужи»), пушки (длинные бомбарды небольших калибров), затем пищали, гаубицы, единороги. Было придумано и сравнительно легкое оружие — аркебузы, мушкеты. Эти достойные предки теперешних ружей обладали изрядной тяжестью. Перед выстрелом их приходилось класть на подставку, затем раздувать огонь, открывать полку и подносить фитиль к пороху. К мушкету полагался сложный набор, состоящий из большой и малой пороховниц, мешка с пулями и множества футляров. Поэтому бравые мушкетеры предпочитали на первых порах выяснять отношения между собой при помощи доброй старой шпаги. Лишь много позднее правила хорошего тона стали отдавать предпочтение пистолетам при улаживании джентльменских конфликтов.

Разумеется, пистолеты и ружья, пришедшие на смену мушкетам и аркебузам, предназначались не для мелких дуэлей, а для куда более кровавых поединков между целыми армиями и государствами. В течение веков, прошедших после появления первых бомбард, огнестрельное оружие изменилось до неузнаваемости. Однако мы пишем не об оружии, а о взрывчатых веществах, порох же и через пять столетий после Бертольда Шварца оставался все той же смесью угля, серы и селитры. Поэтому дальнейшая история огнестрельного оружия не представляет для нас особого интереса. Значительно любопытнее проследить за попытками найти новые области применения взрывчатых веществ, не связанные с ружьями и пушками. Все они в первые столетия также имели военный характер, но впоследствии накопленный при этом опыт позволил использовать порох и в мирных целях.

В период Возрождения большинство технических новинок исходило из Италии, в которой процветали искусства, науки и ремесла. Итальянские инженеры приглашались во все страны Европы, в том числе и в Россию. К слову сказать, зодчий Аристотель (Альберто) Фьораванти, руководивший перестройкой Московского Кремля и воздвигший в нем Успенский собор, умел не только строить крепости, но и разрушать их. Он был прекрасным специалистом по изготовлению артиллерийских орудий и создал в России целую школу пушечных мастеров, среди которых был и Андрей Чохов, отливший легендарную царь-пушку.

Уроженцем Италии был и один из интереснейших людей своего времени Джованни ди Фонтана. О его личности, к сожалению, известно не более, чем он написал о себе сам. Он называет себя автором нескольких трудов—сочинения о лабиринтах, книги о водопроводах, «Трактата о рыбе, птице и зайце». Все эти работы не сохранились.

Особенно обидно, что исчез «Трактат», не имевший, как мы скоро увидим, ничего общего с зоологией, но зато имевший прямое касательство к взрывчатым веществам.

К счастью, до нас дошла одна из рукописей Фонтаны, «Книга эскизов», в которой он предстает как талантливый художник, инженер и мыслитель. Это написанное по-латыни сочинение полно эскизов и чертежей, относящихся к самым разным областям техники. На одном из рисунков изображены похожие на животных ракеты — летящая, катящаяся и плавающая. Фонтана не стал их описывать, а ограничился только кратким пояснением: «О рыбе, птице и зайце достаточно моего трактата». Теперь ясно, о чем шла речь в этом трактате — Ни много ни мало как об устройствах, которые можно, пожалуй, назвать прообразами ракеты, торпеды и реактивного автомобиля.

В той же «Книге эскизов» Фонтана изобразил я описал другую катящуюся ракету — «черепаху». Рядом с черепахой Фонтана рисует плавающие мины и торпеды. Намного же он опередил свое время — ведь «Книга эскизов» была создана примерно в 1320 году! Столетие спустя (около 1430 года) другой итальянец, Мариано из Сиены, прозванный «Хитрюга», а также «Архимед», написал книгу, в которой впервые встречается описание минного подкопа.

«Землекопы, проникшие под укрепление, делают пещеру. Там, где почувствуют над собой топот ног, делают широкую камеру на манер печи. Помещают в нее три или четыре открытые бочки, полные пушечного пороха. Подводят к бочкам сернистый шнур. Закладывают вход в камеру камнями, утрамбовывают песком и поджигают шнур. Так огонь подходит к бочкам, и взрыв уничтожает укрепление».

Благодаря «Архимеду» минное дело широко распространилось по Европе. Не было ни одной хоть сколько-нибудь приличной осады, где бы не попытались сделать подкоп под крепостное укрепление. На подкопы отвечали контрподкопами. Итальянские инженеры нарасхват выписывались в различные страны для проведения взрывных работ. Таким образом, уже в те времена не только военные, но и ученые нужны были для победы над врагом. Поучительный пример тому — осада Антверпена испанцами в 1585 году во время борьбы Нидерландов за независимость. Благодаря применению взрывчатых веществ эта осада так поразила современников, что они оставили нам ее описание в мельчайших подробностях. Яркую картину антверпенской осады в одном из своих исторических сочинений дал Шиллер.

Испанцы, поставив свои корабли в ряд и проложив поверх них настил, соорудили через залив мост длиной почти в километр. Этот мост играл важную роль в блокаде города, и осажденные долго ломали голову над тем, как его уничтожить. Выход нашел итальянский инженер Фредерико Джанибелли, находившийся на службе у антверпенцев. По его указанию были построены два корабля — «Надежда» и «Счастье», в которые загрузили восемьдесят тысяч фунтов пороха. Чтобы заряд взорвался в нужное время, построили адскую машину — огромный многопудовый часовой механизм (его чертежи сохранились), который также погрузили на один из кораблей. В ночь с четвертого на пятое апреля оба корабля снялись с якорей и медленно двинулись к мосту.

Испанцы приняли «Счастье» за обыкновенный зажигательный корабль — брандер и отнеслись к его приближению довольно беспечно. Они даже осыпали антверпенцев насмешками за тощий огонь на брандере и со? брались было его тушить, чтобы оставить за собой захваченный корабль. И в это время раздался взрыв, какого еще не видел мир и о котором долго помнила потрясенная Европа. На три мили вокруг содрогнулась земля, в воздух взлетели мачты, пушки, люди, камни, вода. Свыше пятисот человек было убито, шесть кораблей сожжено, множество разбито на куски. Глава осаждавших герцог Александр Фарнезе остался жив только благодаря случайности.

Любопытно, что еще за несколько лет до осады Антверпена Фредерико Джанибелли хотел поступить на службу к испанскому королю Филиппу, но получил презрительный отказ. Тогда Джанибелли предложил свои услуги Англии — постоянной противнице Испании. Он был с почестями принят королевой Елизаветой и направлен впоследствии в Антверпен на помощь Нидерландам против испанцев.

Тремя годами позднее, в июле 1588 года, все тот же Джанибелли помог англичанам уничтожить один из отрядов «Непобедимой армады». Большая группа кораблей самого грозного тогда испанского флота стояла у Кале. На нее двинулись восемь брандеров, которыми командовал — испанцы знали это! — Джанибелли. Со страхом следили матросы за приближением ветхих деревянных скорлупок, и в конце концов нервы у испанцев не выдержали. С криками «Антверпенский огонь!» они в ужасе стали бросаться в воду. Их корабли обратились в поспешное бегство.