Подземная одиссея

Гл. 16

Как-то зябко, передёргиваю плечами, удивлюсь, что без куртки, шарю взглядом по сторонам и, словно по сердцу провели раскалённым прутом, я вспомнил мир Пекла, а ведь уже думал, что мне привиделось. Нет, это не сон и не иллюзия, я действительно там был и стремительно терял человеческий образ. С выпученными глазами нёсся по выжженной поверхности и, каждая тварь готова была вцепиться в мой зад. Такого ужаса я в жизни не испытывал, даже удивляюсь, что до их пор не в соплях и штаны сухие. Вероятно, где-то внутри сознания сохранил чуток присутствия духа и мужественности, а может всё проще, некогда было разбрызгивать по сторонам слюнями, в данный момент главенствовала величественная цель — во что бы то не стало, выжить… но шансов не было. Так кто ж меня спас? Неужели в том мире существует сострадание? Верится с трудом. Я чешу шею, с раздражением замечаю, что забыл побриться, щетина ощутимо колется. М-да, о чём это я? Ах, да, об артефакте! Бросает в жар, неужели там его выронил? Да нет же, он в кармане штанов! С жадностью вытаскиваю, провожу пальцами по россыпи из алмазов, они привычно отзываются теплом, отдёргиваю руку, хватит экспериментов!

Зирд насупившись, наблюдает за мной, я чувствую его удивление и настороженность, словно я уже не тот.

«Не сверли меня взглядом, шипы на спине и рога на голове у меня не вырастут, я прежний» — усмехаюсь я, поспешно прячу артефакт, вновь провожу ладонью по своей щетине, прямо зуд пошёл, так захотелось побриться.

«Ты без посторонней помощи смог выбраться?» — звучит его недоверчивая мысль.

Маг старательно прощупывает меня взглядом, что я не удержался и прилежно осмотриваю себя со всех сторон, даже шею едва не вывернул, оглядывая спину. Ни шипов или ангельских крыльев не обнаружил, поэтому с радостью выдохнув, раскованно произношу: «А что, это так сложно?» — лезвием меча, начинаю с усердием, скрести щёку. Семён моментально подсовывает свой топор, он наточен словно хирургический скальпель.

«Судя по твоему безумному взгляду и то, что потерял куртку, проблемы у тебя были ещё те. Кто помог выбраться?» — допытывается Зирд.

Лицо мага до невозможности побелело, впору пугать им истеричных барышень, выдавая его за вампира. Ну, и рожа у него сейчас! Хотел было хмыкнуть или вовсе рассмеяться, но задумался: «Сам… как-то» — я сморщил лоб и начал вспоминать как орал и молил о помощи. Затем, словно налетел вихрь, и все твари от меня отстали, а я смог уцепиться за спасительный луч.

«Не хорошо, не умно поступил, опрометчиво» — качает головой маг.

«Имеешь в виду ту тварь?» — в смятении произношу я.

«Это не шрага. Хотя, и с ней у нас были бы огромные проблемы, а этот, даже в своём мире, является монстром» — уверенно заявляет он.

«Даже так?» — неприятно удивляюсь я.

«Не аккуратно, небрежно сработал» — пожёвывая губы, продолжает разносить Зирд, испепеляя меня уничтожающим взглядом, у меня даже мозги начинают коптиться от его настойчивости.

«Да ну тебя, меня чуть не съели!» — обижаюсь я.

«Зато всех могу поздравить, была одна проблема, теперь две».

«Неужели так серьёзно?» — мне становится тоскливо. Зирд смотрит на меня долго и внимательно, через силу улыбается: «Хорошо, не принимай близко к сердцу. Мы, на некоторое время остались живы, уже радует, но поторапливаться надо, пришелец отойдёт от стресса и ринется по нашим следам, они всё такие».

Грайя прислушивается к нашим мыслям, не на шутку тревожится: «Я поняла, к нам проник нежелательный гость и его необходимо убить» — безапелляционно заявляет она.

«Жрица, он нам не по зубам. Бежать, только бежать» — качает головой Зирд.

«А если это самка, ждущая потомство?» — огорошила предположением Грайя.

Маги окружают нас полукольцом, они уже в курсе происшедшего. Семён не поймёт в чём дело, требовательно хлопнул тяжёлой ладонью по моей спине.

— Ещё одной заботой разжились, — сарказмом произношу я, — из Пекельного мира сбежала тварь, и нам предстоит на неё охота… только она не в курсе, поэтому мы ещё живы.

— Я мельком её заметил, — в раздумье произносит мой друг, — так, не больше коровы, сразу после тебя выскочила… лапы странные, как у насекомого, длинные и лохматые. Мой топор быстро их укоротит, — Семён с любовью щёлкнул по лезвию ногтём и с улыбкой вслушивается в грозное пение.

— Оптимист, — усмехаюсь я. — А вот Зирд так не думает, предлагает как можно быстрее уносить от сюда ноги.

«Не успеем. Быстро отошёл от стресса, наш приятель. Вот он!» — Зирд полыхнул взглядом в темноту.

Мы обмерли. Смотрим вглубь тоннеля. Уцепившись за стены членистыми лапами, взирает на нас существо, словно сошедшее из самых кошмарных снов. В сплетении безобразных лап притаилась голова тираннозавра. Такое сочетание паучьих лап и морды ящера, моментально вводит в ступор. Мы, словно парализованные, смотрим, как оно зашевелилось, соскакивает с одной стены, резво забегает на другую. Пасть приоткрывается, капает слюна, задымился бетон.

С невероятным трудом выбираюсь из сетей ужаса, адреналин выплёскивается в кровь, молоточки неприятно стучат в висках, но я соображаю, что не скажешь о моих товарищах. Все, как один, окаменели. Начинаю догадываться, на них произведена гипнотическая атака, существо лихо им владеет, чувствую, и меня пытается окутать своей сетью, но я получил некое противоядие из скрытых резервов организма. Конечно, страх испытываю огромный, но голова ясная. Делаю шаг навстречу, смотрю в сплетение лап, челюстей, вижу россыпь изумрудных глаз, впиваюсь в них взглядом. Существо с интересом поворачивает голову. Посылаю ему мысль, очень глупую, но она возникла спонтанно: «Ты мальчик или девочка?»

«Мальчик» — его мысль звучит в моей голове, как рассыпавшийся на столе горох.

«Тогда уходи» — требовательно говорю я.

«Хорошо, я уйду… на некоторое время, но мы встретимся вновь, я связан с тобой» — существо спрыгивает на шпалы и неожиданно исчезает в темноте.

— Он мальчик! — я нервно смеюсь, — пока ушёл. Когда вернётся, не знаю. Предлагаю послушаться совета Зирда, делаем ноги. Бежим отсюда!

Теперь люк слушается магов и с грохотом отваливает в бок.

Оцепенение проходит, запрыгиваем на вагонетку, гудит двигатель, искры вылетают из колёс, трогаемся. Фу! На это раз пронесло!

Вновь стучат колёса, ветер холодит мокрые лица. Молчим. Даже маги, привыкшие в своём мире, видеть всякую гадость, и те, в пришибленном настроении. Грайя, оказалась крепче мужчин, быстро приходит в себя, шипит, возмущается, что отпустили тварь. Я посмеиваюсь, сдаётся мне, не мы его отпустили, а он нас.

Идёт время, вагонетка несётся вглубь лабиринта тоннелей. Несколько раз тормозим у закрытых дверей, но на этот раз маги без труда отодвигают их.

Чем глубже проникаем в запретные ходы, тем беспокойнее становится Грайя. Она с невероятным трудом ориентируется, пару раз даже возвращались в исходные точки. В этом месте тоннели иные. Что же они мне напоминают? Вспомнил, служебный ход! Здесь стены тоже из металлизированного камня.

Через некоторое время Зирд присаживается рядом: «Сейчас я не помощник жрице, только мешаю. Поберегу Силу на крайний случай» — он зажигает «шаровую молнию», но она быстро гаснет. «Видишь, что творится? Простейшее, долго не держится. Всякая магия, здесь гасится и чем дальше, тем хуже. В авантюру ввязались со жрицей, я бы вернулся назад».

Смотрю на Грайю, она злая, губы плотно сжаты, но нет растерянности. К тому же я вспоминаю «мальчика», до боли в животе не хочу вновь видеть его изумрудные глаза.

«Вперёд, Зирд, только вперёд!» — моя мысль до глупости полна задора и оптимизма.

«Связался с вами. Надеюсь, навыки владения холодным оружием вы не растеряли? Боюсь скоро понадобиться и топор, и твой меч. Нашей совместной магии хватит, разве, что мячик подбросить, эти стены глушат всё» — бурчит он.

Незаметно касаюсь медальона, он холодный, значит, опасности нет. Зирд косится на меня и говорит: «Эти места крайне странны. Жрецы Огня ещё захаживают сюда, но не мы. Вообще удивлюсь, что их сюда тянет?»

Прислушиваюсь к ощущениям — покой и глубина, словно спит нечто невообразимо сильное и непонятно, что произойдёт в случае пробуждения.

Грайя останавливает вагонетку на пересечении тоннелей, садится рядом, тяжело дышит: — Отдохну немного, в глазах темнеет. Наши маяки не прощупываются, это со мною впервые. Словно дорогу закрыли, но это не химеры, от них, а получается, заодно и против нас. Если не найду путь, мы не выйдем отсюда.

Над ухом раздаётся бас Семёна. Я опешил, его речь напоминает хриплый лай ротвейлера с немецкими языковыми вариациями, мой друг великолепно шпарит на языке местных жителей. Непостижимо! Для того, чтобы его понять, мне приходится скоренько нырять в его мысли и, внезапно понимаю, что и я могу разговаривать как жители этого мира, словно включилась некая программа… или высвободилась из потаённых уголков сознания тайная память далёких предков.

Мы сейчас находимся в зоне странного информационного поля, ощущение, что всё пространство пронизано невидимыми сгустками энергий, но они не враги, это для нас, всё направленно на благоприятный исход миссии. Меня оглушает предположение, что наше появление на этом уровне тоннеля, спрогнозировано невероятно давно и поэтому здесь размещён некий информационный блок, который включил скрытую программу и она поможет нам в дальнейшем передвижении к цели.

— Всё так серьёзно? — спрашивает Семён.

— К сожалению это так. Мы заблудились… подожди! Ты говоришь на нашем языке? — Грайя вцепилась в его воротник.

— Я? — удивляется он, быстро переходит на русский, затем обратно на местный язык, от возбуждения его глаза наливаются серебром: — А ещё, я всё вижу вокруг! Для меня не существует темноты! Смотрите, какая красивая звезда!

— Она жёлтая, внутри сиреневая? — вскрикивает жрица.

— Да.

— Это маяк. Вперёд!

Маги, едва не со страхом взирают на Семёна, поспешно запускают механизм, вагонетка трогается с места.

— Ты её ещё видишь? — шепчет жрица.

— Вполне прилично. Но она удаляется от нас.

— Да нет, она указывает путь! — смеётся Грайя.

— Чудеса и только. Когда ты научился говорить? — спрашивает его Зирд.

— Наверное, с минуту назад, но словно знал его всю жизнь. А вообще, мне здесь необыкновенно легко.

Кошусь на него, что-то в нём не так, помолодел, в плечах ещё более раздался, мышцы двигаются под кожей как пудовые гири. Грайя посматривает на Семёна, даже глаза закатывает в восхищении, тоже замечает перемены.

— Ещё сто километров и мы у океана Кааз, — по-будничному замечает Семён.

— Что ты сказал?! — вскричала жрица. — Океан? Откуда знаешь? И почему его так называешь? Я не знаю его под таким названием! Ты что, был здесь?

Семён сам растерялся, разводит руками, чистым серебром светятся глаза, в них детское изумление: — Я почему-то всё знаю. Сам не понимаю, как это происходит.

Зирд отсел в сторонку, осунулся, настороженно смотрит из бровей: — Не люблю, что не могу объяснить, — бормочет он. — У нас угасла Сила, а из него бьёт как с фонтана струи.

— Кааз, — слышится шёпот со стороны магов, — было такое название, но это из рукописей Предтеч, он не может о них знать.

— О рукописях ничего не знаю, — Семён поводит плечами, показалось, грянул далёкий раскат грома, — а океан словно вижу наяву, в нём вода цвета тёмного мёда, а в нём живут существа, не ведающие страха перед человеком.

— Правильно, — Грайя с опаской смотрит на него.

Семён с нежностью обнимает её: — Пока мы вместе, ничего не бойся.

— Ты в порядке? — осторожно спрашиваю я друга.

— Пристали, — смеётся он, — я никогда не чувствовал себя так хорошо.

Семён легко берёт за рукоятку топор, над головой сверкает огненная дуга. Лезвие выписывает замысловатые фигуры, которые сливаются в одно целое.

— У меня ощущение, что недавно проснулся, — Семён, словно пушинку кладёт топор на сидение.

— Наверное, мы все спим. Жаль, только избранные могут проснуться, — на бледном лице Зирда полыхнули огнём глаза.

— Сворачивайте, — властно приказывает Семён.

Зирд неприязненно покосился на него, но поспешно выполняет указание. Вагонетка стремительно ныряет в очередную подземную полость и без торможения, словно летит в темноте, лишь перестук колёс напоминает, что мы едем. Дух захватывает от скорости и от неизвестности, ждущей впереди. Я искоса глянул на друга, Семён выпрямился, плечи расправлены, волосы развиваются на ветру, и мне мерещится, с них слетают искры. Точно бог! Грайя в восторге от своего любимого, повизгивает от счастья.

Нам сейчас легко, Семёну уже не нужны маяки, большей частью их игнорирует, посылая вагонетку в совсем уж непонятные полости.

С огромной скоростью влетаем на открытое пространство и мгновенно оказываемся в ином мире. Впереди играет жёлтыми огнями океан, а воздух наполнен свежестью и морской пылью.

Резко тормозим, из-под колёс вырывается сноп искр, пахнет окалиной. Колёса, последний раз скрипуче провернулись, и нас оглушает тишина. Стоим в восхищении, я думал, в природе нет таких красок.

Открывшееся пространство безмерно огромное, куда не посылаешь взгляд, всюду маслянистая гладь океана и как столбы, возвышаются из воды, многочисленные скалы. Они исчезают на необозримой высоте и упираются в свод, который невидим. Освещения, как это есть в «линзах» подземных городов, нет, но светло. Натёчности на скалах, пылают жёлтым огнём и вся вода в океане, светится как сердолик подсвеченный солнцем. Невероятное количество жёлтых и розовых водорослей устилает побережье. По ним ползают блестящие крабы с большими красными клешнями. Иной раз, вода бурлит, шапка из водорослей прорывается, и появляются морды диковинных рыб, с большими, как мыльные пузыри, глазами. На берегу отдыхают стада ластоногих, своим видом напоминающие тюленей и совсем не обращают на нас внимание. Они неповоротливы, кажутся безобидными, но кинжаловидные зубы говорят, что это хищники.

Семён спрыгивает на землю, безбоязненно идёт к океану, зачёрпывает воду в ладони. Янтарная жидкость стекает по рукам, он умывается, глаза сияют в восторге.

— Ты бы аккуратнее на незнакомом месте, — урезониваю его я.

— Я не знаю, что со мной происходит, но мне кажется, я попал домой. Идите сюда, — зовёт он всех, — умойтесь, океан предаёт силы.

— Он прав, — соглашается Грайя, — океан восстанавливает утраченное здоровье, но под водорослями могут находиться хищники.

— Их здесь нет, они боятся коргов, — Семён указывает на ластоногих животных.

— А они не нападут? — кошусь на ленивых хищников.

— Нет. Они отдыхают, но стоит одному из них влезть в воду, вот тогда будет опасно. Корги хозяева океана, они обладают коллективным разумом.

— Откуда ты всё знаешь? — Зирд не сводит с него пылающего взгляда.

— Проснулся, — смеётся Семён. — А вообще, этот океан прародина эльфов. Помните Пурпурный мир? — он ласково глянул на Грайю и меня. — Там мне открыли одну тайну. Я потомок из тех первых эльфов, что поселились на берегу этого океана. Тогда я воспринял данную информацию как нечто неправдоподобное, но сейчас я верю, что так оно и есть.

— Ты… эльф? — глупо моргнул я.

— Нет, давно уже нет, я человек, но кровь моих предков до сих пор течёт в артериях, поэтому меня допустили до святилища в Пурпурной стране и даже разговаривали со мной. Они надеются, что я тот самый хранитель некой библиотеки, что находится где-то здесь. Я должен стать посредником между Единым Информационным Полем и людьми. Боюсь, моя кровь обрекает меня на новую жизнь, — с грустью произносит Семён.

Маги настороженно смотрят на моего друга, но идут к воде, скидывают серебристые накидки, осторожно раздвигают бархатистые водоросли, умываются.

— Можно и окунуться, — предлагает Семён. Сам он уже стянул с себя пропахшую потом одежду, раздвигает водоросли, бесцеремонно разгоняет недовольных крабов и решительно плюхается в воду.

Ни долго думая, следую его примеру, давно мечтал смыть с себя липкий пот. Вода холодит и наполняет всё тело сказочной лёгкостью.

Повизгивая от наслаждения, к нам присоединяется Грайя, затем и маги аккуратно присели в воду, но Зирд остался на берегу, ходит взад вперёд, ворчит, с опаской поглядывает на коргов.

Семён, мощно раздвигая руками водоросли, плывёт от берега. Грайя засуетилась, взгляд испуганный, но вдруг решается и быстро гребёт вслед за ним.

— Эй, вы, там! Не увлекайтесь! — кричу им. Неожиданно Семён ныряет, проходит минута, две, три, пошла четвёртая. Грайя молотит руками, пищит от страха. Я не на шутку тревожусь, собираюсь спасать друга, но он выныривает, в руках держит, отливающую перламутром, двустворчатую раковину.

— Это тебе, — протягивает он её Грайе.

— Ты дурак, понял! — она колотит его по спине.

— Неужели испугалась?

— Не нужна мне твоя раковина! — она гребёт к берегу, подвывая от злости.

— Действительно, испугалась, — удивляется Семён и в два гребка догоняет свою женщину, она его отпихивает, выскакивает на берег как фурия.

— Связалась с ненормальным! — всхлипывает она, путаясь в одежде. Семён резко прижимает её к себе: — Ну, извини, не подумал.

Грайя вроде дёрнулась, затем сникает, прижимается к нему: — Ты дурак… понял, — уже ласково воркует она, — ну, где твоя раковина?

— Вон, валяется, — Семён подбирает её, держит на ладонях. Затем просовывает пальцы между створок.

— Ах! — вырывается восклицание у женщины. В мягкой мантии моллюска, сияет оранжевым золотом, большая жемчужина.

Перед дорогой решили подкрепиться. Семён чудесным образом наловил пучеглазых рыб, обмотал их мясистыми водорослями, закопал и разжёг над ними костёр, благо сушняка на берегу много. Заодно простирали одежду и развесили над огнём.

Рыба оказалась на редкость вкусной, к тому же, без костей, лишь плоский хрящик разъединяет её на две части. Даже не могу её ни с чем сравнить, вроде рыба, но мясо как от нежной индейки, привкус тигровых креветок и ещё нечто незнакомое, оно будоражит кровь и заставляет её пульсировать ещё быстрее, а кожа на лице приятно пощипывает и краснеет, возникает нечто похожее на эйфорию. Чтобы закрепить незабываемые ощущения, тянусь за следующим кусочком.

Семён ухмыляется в массивные дуги бровей, он чётко отследил моё состояние по поводу этого блюда, невозмутимо произносит: — Соофу, из семейства хордовых, эта рыба считается деликатесом… как в Японии фугу. Если неаккуратно вытащить тот мешочек, — он указывает на оранжевый отросток, прикопанный в водоросли, — яд мгновенно пропитывает все ткани рыбы и человек сгорает за считанные секунды, а так, есть можно и даже приятно, но много употреблять не советую, это блюдо требует нормы.

Я едва не подавился, аппетит мгновенно пропадает, с укором смотрю на друга, он смеётся: — Никита Васильевич, прежде не замечал, что вы так привередливы к еде.

— Да ну тебя! — в сердцах восклицаю я.

— Но ведь понравилось! — смеётся Семён.

— Невероятная гадость! — я старательно протираю рот куском водорослей.

— Жаль, хотел порадовать.

— Отравитель, — больше для порядка бурчу я.

Молча отведав стряпню Семёна, Зирд вновь как обычно насупился как недовольный ворон, сурово посматривает по сторонам, такое ощущение, сейчас над его головой сверкнёт молния.

Семён некоторое время прохаживается у кромки воды, морщит в раздумье лоб, вздёргивает в удивлении брови: — Места мне до боли знакомые, — он окидывает пространство взглядом. — Но здесь был город. Я вижу развалины! Надо сходить.

— Не советую, — встрепенулся Зирд, — тут всё пропитано чужой магией.

— Мы сходим, — мягко говорю я.

— Идите вдвоём, — нехотя соглашается он.

— И я с ними, — высокомерно вздёргивает носик Грайя.

— Не могу возражать жрице Огня, — как жаба надулся Зирд.

Маги сбиваются в кучу, стремятся поставить защиту, но у них, ничего не получается, что-то вспыхивает и с противным шипением гаснет. Семён оглядывается, снисходительно улыбается и говорит нам: — Коргов боятся, зря, они на суше очень медлительные. Пойдёмте с нами! — кричит он.

— Нет, нет! Мы в вагон залезем! Долго не задерживайтесь! — Зирд пристально смотрит на нас, весь облик выражает беспокойство. С удивлением догадываюсь, он сильно переживает за нас, но пытается скрыть это чувство.

Железная дорога осталась сбоку. В нагромождениях обломков, едва угадываются, некогда стоящие здесь жилища или храмы. Каменные блоки округлились от времени и обросли разноцветными натёчностями. Если бы Семён не сказал о развалинах, может, мы и не поняли, что в этом хаосе просматривается нечто рукотворное, но он ведёт уверенно, весь облик выражает нетерпение, в глазах разливается серебряное сияние.

У развалин останавливаемся, он что-то ищет глазами. Вблизи ничего не понять, сплошной завал из скал, всё опутано вьющимися растениями.

— Зачем сюда пришли? — я действительно не могу понять, что можно найти в обломках, вероятно даже и когда-то стоящих здесь, зданий, не будем же проводить археологические изыскания. Исходя объёма породы, которую необходимо перелопатить, потребуются годы.

— Пока не знаю, но меня словно влечёт к этому месту, — Семён ходит вдоль завалов, за ним, как хвостик, бегает Грайя.

Наконец он останавливается, подзывает меня: — А вот и дверь… у меня мурашки пробегают по коже… за ней целая Вселенная знаний и не обязательно человеческих, даже жутко становится.

— Где ты её видишь? — я прилежно пытаюсь, что-то понять в буреломе из каменных осколков и мелкой крошки.

— Ну, вот же! — Грайя бесстрашно рвёт ползучие растения, разгоняет красных скорпионов и вытирает ровную поверхность плиты ладошкой.

Склоняюсь над ней. Каменный блок, без претензии на дверь, стоит мощно, края вросли в основную породу и, в данный момент, представляет одно целое с общим монолитом.

— Даже если это дверь, мы её не откроем, — я скептически качаю головой.

— Пожалуй, вы правы, — не спорит друг, но принимается оббивать плиту обухом топора. Кусок натёчности, толщиной в кирпич, отрывается от плиты, с грохотом падает под ноги, в образовавшемся проёме тускло блеснул металл.

— Камень к металлу не прилип, его можно отбить, — воодушевился Семён и с энтузиазмом близким к лихорадочности, молотит обухом по плите. Словно заработала камнедробилка, хруст, пыль, звяканье, снопы искр, мы едва успеваем отскочить от лавины падающих камней.

На удивление Семён быстро освобождает дверь от известковых отложений, отходит к нам, устало опускает топор к ногам.

— Действительно дверь, — я не верю глазам. Грайя с победным видом поглядывает на меня. В отличие от моего скепсиса, она ни на минуту не сомневалась в Семёне.

На двери явственно виднеется выпуклая руническая надпись, где-то я подобное видел, напрягаю мозги, вроде как древнеславянские руны. В любом случае я не в состоянии прочесть, а вот Семён внимательно вглядывается в них, шевелит губами, лицо просветляется. — Понял! Странно, но я действительно понял. Здесь выбито слоговым письмом, причём с разным смыслом, от простого объяснения к сложному пониманию. В самом примитивном значении, просто вход в дом, другое — хранилище истины, а вот последнее является заклинанием.

Семён шевелит губами, капельки пота выступают на мужественном лице, глаза излучают свет. Невольно пячусь, осязаемо веет Силой, мелькают неясные тени, голубая вуаль, словно инеем покрывает поверхность двери, всколыхнулась под ногами земля, струйки пыли вылетают из щелей проёма. Металлическая плита медленно ползёт в сторону, обнажая зал наполненный золотым сиянием.

С трепетом входим внутрь, удивительно свежий воздух заполняет пространство. Зал огромный, его конца не видно, он скрывается вдали. По бокам стоят стеллажи, доверху заполненные золотыми пластинами, они в рунах. Боже, сколько здесь скрытых знаний! Я потрясён, Грайя словно в трансе, глаза блуждают по полкам, щупает пластины, испуганно смотрит на Семёна:

— Разве может такое быть? Это наследие Богов?

— Это наследие людей… и не людей тоже, — говорит он и подходит к отдельно стоящей золотой пластине.

— Что там написано? — мой голос дрожит от возбуждения.

— Хранилище основала Раса.

— Какая раса? Белая, красная, чёрная? — вырывается у меня.

— Просто Раса. Таких хранилищ несколько, все они в разных Мирах. Здесь говорится, что это некий стратегический запас для потомков, в случае обрыва Нитей Мироздания и ещё… здесь сказано, идёт война… уничтожено много Земель Расы… но победа над Чёрными неминуемо будет, а окончательно она произойдёт тогда, когда отринет от себя Раса Чёрную Веру и станет свободной от рабства души.

— С этим я согласен. Быть рабом плохо, а рабом божьим вообще гнусно. Рабы любы Чёрным Богам, Светлым это не нужно, — соглашаюсь я.

Грайя в удивлении разевает рот, нечего не понимает из наших рассуждений. Она даже не знает, что такое раб, военнопленные у них есть, их или убивают, или отпускают восвояси, а бывает, даже разрешают остаться жить на правах свободного гражданина, но что бы всю жизнь работать на хозяина, такого у них нет. Кстати, я приветствую этот же принцип в своей стране Граде Растиславле.

Семён читает дальше, затем замолкает, отрывает взгляд от золотой пластины: — Здесь говорится, что у жрецов, создавших Хранилище, будут потомки, обладающие глубинной памятью, способные прочитать тексты. Я действительно являюсь одним из них, — Семён говорит это, не рисуясь, напротив, в глазах разливается печаль.

Я смотрю на него и понимаю, Семёна, которого я когда-то знал, уже не будет, он и сам это знает.

— Когда-то, но придётся сюда вернуться, чтоб остаться навсегда, — в голосе друга слышится печаль, но звучит возглас Грайи: — Какое счастье!

Семён не стал задерживаться в Хранилище. Бессмысленно, что-либо читать, выхватывать разрозненную информацию, от этого не будет пользы, здесь работа не на одно тысячелетие.

Он закрывает дверь, окидывает взором прекрасный океан, побережье и уверенно произносит: — Здесь будет город.