Подземная одиссея

Гл. 3

Я рывком ставлю себя на ноги, лихорадочно шарю взглядом по пустой платформе, замечаю неясное движение у покорёженного состава и несколько теней, промелькнувших в разбитых окнах. Высвобождаю меч, рефлексы работают как смазанные шестерёнки, вновь чувствую в себе нечто странное, силой накачиваются мышцы, зрение обостряется, я уже знаю, со мной это происходит в момент настоящей опасности. Думаю, адреналин выделяется в больших количествах и скрытые резервы в теле и душе просыпаются. Вполне вероятно этим обладают все люди, но не умеют подчинять его своему разуму. Поэтому получается спонтанно, в минуту опасности, обычные граждане, перескакивают через четырёхметровые заборы, дряхлые старушки, во время пожара, вытаскивают из дома двухсоткилограммовые сундуки, матери, защищая своих детей, ломают хребты насильникам и пр. пр.

Боже! Из поезда выпрыгивают тощие как скелеты люди, кости обтянуты сухими мышцами, руки длинные, ногти обломанные, головы без волос, глаза глубоко в черепной коробке и мерцают красными огоньками. Челюсти у всех двигаются, словно жуют жвачку. Некоторые держат в руках куски металлических труб, иные привязали к ним осколки камней — несомненно, остатками разума они обладают.

На платформу взбираются ещё такие же существа, и они окружают нас, а часть скелетообразных людей, умело закрывают нам доступ к техническому туннелю. Они двигаются стремительно, лихо прыгают с крыш вагонов, движения ловкие, без суетливости, очевидно, они стоят вверху пищевой пирамиды пещерного мира, но не торопятся нападать, видно ещё не встречались с такими индивидуумами как мы. Любой хищник, на незнакомую жертву, не станет сразу нападать, сначала изучит, и если поймёт, что она слаба, пощады не жди.

Не делая резких движений, встаю, факел втыкаю в одну из скоб на стене, меч держу остриём вниз, не хочу провоцировать страшных людей, в оружие они разбираются. Семён так же не поднимает топор, плечом прижимается ко мне.

Свет факела не тревожит хозяев подземки, следовательно, они с ним знакомы. Кое-где раздаются отрывистые, скрипучие голоса, многое я сейчас дал, что бы понять их.

— Может, сумеем с ними договориться? — шепчет Семён.

— Вряд ли, мы для них пища.

— Что делать будем?

— Напасть необходимо первыми, это будет нашим козырем. Определённое смятение в их рядах произойдёт.

— А дальше, что?

— Дальше видно будет. Как только взмахну, мечом, открывай дверь, делай, что хочешь, но проворачивай сквозь сорванную резьбу, это единственный шанс. Мы можем уйти лишь через эту дверь, прорваться сквозь их заслоны немыслимо — как тараканов набежало.

— Людей напоминают. Может всё же попробовать договориться?

— Каким образом? — скептически спрашиваю я.

— Дать что-нибудь.

— Что именно? У нас бусы какие-то есть или станцевать им? Для них главный подарок — наше мясо.

— Я понял, — голос у Семёна предательски дрожит.

— Прорвёмся, — говорю я, успокаивая больше себя, чем друга. Вся надежда на то, что Семён сможет провернуть заклинивший маховик. А если не получится? Я внезапно представил, как вся эта свора ринется на нас, вгрызаться в наши внутренности, разбрасывая по перрону окровавленные кишки. Меня это так впечатлило, что дико кричу, бросаюсь вперёд и с ходу наношу удар по толпе. Невероятно, но я не зацепил, ни одного. Жители подземелий резво отскакивают и вновь выстраиваются дугой, но чуть дальше. Они покачиваются на ногах, руки поднялись, угрожающе выставляют обломки железных труб и арматуры. Мне это крайне не нравится, меч вкладываю в ножны, поднимаю лук, толпа колыхнулась, но я успеваю выстрелить. Тяжёлая стрела попадает в цель, один из жутких людей истошно взвизгивает, попытается выдернуть её из груди. Не давая им прийти в себя, я осыпаю их стрелами. Поднимается страшный вой, они отхлынули, но не уходят. На платформе корчатся в агонии раненые, их оттаскивают за ноги и тут же начинают пожирать ещё живыми. Меня тошнит от омерзительной картины, а Семён со всей мощью навалился на маховик. Используя топор как рычаг, пытается провернуть его. Колесо мерзко скрипит от сумасшедшего натиска, пахнет калёной стружкой, засовы медленно ползут из гнёзд. Подземные люди вновь окружают, на этот раз закрываются обломками листового железа. Вот умные твари!

Они видят, мы почти открыли дверь, выдвигаться стали быстрее. Стрелять по ним бессмысленно, железо, которым они защищаются, тускло блестит при свете факела, это титан, оно слишком прочное, стрела не пробьёт. Что же делать, Семён не успевает отворить дверь. Он взмок словно крыса, свалившаяся в канализацию, мышцы вздыбили одежду, кажется, ткань сейчас лопнет, такие неимоверные усилия производит мой друг. Нам бы ещё минуту, я едва не застонал. Внезапно замечаю свой взрывпакет, как-то вылетел он из моих мыслей, теперь сиротливо лежит под ногами, как я на него ещё не наступил. А ведь он и даст нам необходимую минуту! Резко наклоняюсь, хватаю дрожащей рукой — только бы он сработал! Выбираю самое большое скопление людей, злобно ухмыляюсь и со словами: — Семён, поднажми, — швыряю его в толпу.

Оглушительный взрыв и ярчайшая вспышка, произвела колоссальное воздействие на аборигенов, с шипением и воем их словно сдувает с платформы, я потрясён произведённым эффектом, но и сам ошалел от взрыва, уши заложило словно ватой. К счастью быстро ориентируюсь, сбрасываю куртку и помогаю Семёну провернуть маховик — осталось совсем немного, засовы почти вышли, но вновь слышу шлёпанье по бетону босых ног, быстро, однако, они пришли в себя, какая хорошая нервная система, мать их!

С угрозой поворачиваюсь, странно, но без куртки я чувствую себя более уверенно, холодный воздух подземелья бодрит, мой шрам в виде короны покраснел и словно светится в полумраке. А вот хрен, просто так вам не свалить Великого князя! Что-то нечеловеческое входит в меня. Ох, как я зол!

Демонстративно перекидываю через плечо лук и снимаю меч. На этот раз будто сливаюсь с ним, вновь нечто колыхается в груди, зрение обостряется, время замедляется. Странно, но подземные люди дрогнули, расходятся в стороны, а в центре остался стоять юноша, если так можно сказать. Этот подземный человек, резко отличается от своих собратьев, он более опрятный, но что поразило, на шее висит золотая пластина, а на груди, как и у меня — корона, но не комбинация из случайных шрамов, а чистая татуировка! Вот те на, а ведь это вождь и, судя по всему, меня высоко оценили… и сам вождь попытается меня сожрать… как лестно… сейчас заору от радости! Вероятно у них, как и у наших людоедов из Новой Гвинеи, лучший противник, должен достаться самому достойному, чтобы вся сила перешла ему. Обнадёживает. Я усмехнулся, делаю отмашку мечом, лезвие зло пропело. Вождь с непостижимой резвостью прыгает на меня, в руках зажат кусок полированной толстой трубы, морда светится торжеством. Не давая ему опомниться, с дикой скоростью наношу удар мечом. Невероятно, но противник успевает заслониться титановой пластиной. Вспыхивают искры, зависают в пространстве как на кадре фотоаппарата. Не давая ему опомниться, отвожу меч для очередного удара, но приходится отбивать ответный удар. Не могу поверить, но по скорости мы не уступаем друг другу. Неужели они все такие? Скосил глаза. Скелетообразные люди застыли на перроне и лишь челюсти флегматично двигаются, словно жуют жвачку.

Ныряю под очередной удар и сбоку рубанул по тугим ссохшимся мышцам. Меч едва касается его плоти, но тот уходит в сторону. Его труба едва не раскраивает мне голову, чудом избегаю смерти. Так мы крутимся друг возле друга. Силы наши равны, в глубоко запавших глазах правителя подземелий вижу изумление, но не растерянность. Я начинаю уставать, но не он. Необходимо немедленно переломить ход поединка. Вспоминаю приёмы самбо, и они входят в рефлексы. Очередной удар трубы не стал парировать мечом. Бросаюсь под его руку, хватаю на излом, резко дёргаю на себя. Кость хрустнула, и я произвожу бросок через плечо. Правитель подземелий с размаху упечатался в бетон. Не даю ему опомниться, бью ногой в горло, он уходит от удара, цепляет меня ногтями за пятку, теряю равновесие, падаю, он тут же наваливается на меня сверху. Зубы неприятно щёлкают у лица, запах зверя сбивает дыхание, но у меня преимущество, его правая рука безвольно болтается. Не раздумывая, бью в сломанную кость. Правитель открывает рот в страшном оскале, глаза горят бешеной злобой. И тут я не понимаю, что со мной произошло, тоже оскаливаюсь и вцепляюсь в его горло зубами. Он бьётся, пытаясь вырваться, мой рот наполняется солёной кровью, я глотаю её и ещё больше сатанею.

Внезапно кто-то хватает меня за шиворот и, как нашкодившего щенка, с неимоверной силой отбрасывает в сторону. Несколько раз, перевернувшись через голову, вскакиваю на ноги, чужая кровь течёт по лицу, а передо мной стоит высокая старуха, иссохшие груди прикрыты золотым обручем. Она без оружия, но я чувствую, как она невероятно сильна. Ищу глазами меч, он валяется у отворённой двери, а рядом стоит потерявший дар речи Семён.

Не сводя взгляда с царицы, а это именно царица, я не сомневаюсь, боком отхожу к двери. Замечаю усмешку на лице страшной женщины. Она уверена в своих силах, но не бросается на меня, даёт уйти. Резво цепляю свою куртку, вытягиваю из скобы факел, подскакиваю к двери, хватаю Семёна, толкаю внутрь и захлопываю за собой. Система рычагов за дверью работает исправно, мир вновь становится привычен. Семён склоняется надо мной, в глазах страх и недоумение.

С противоположной стороны бьются в дверь, но она надёжная. Судя по толщине, выдержит прямое попадание бронебойным снарядом. Сейчас мы в безопасности. Хотя… вспоминаю промелькнувшую усмешку царицы подземелья. А вдруг это западня? Сами себя туда загнали. Оглядываюсь. Мы у металлической лестницы, она идёт вниз и теряется в темноте — нехорошее предчувствие сжимает сердце.

Туннель грязный, стены покрыты плесенью, вонючие лужицы под ногами, белеют осколки раздробленных костей. Что-то здесь не так. Вспоминаю сбитую резьбу на маховике. Ох, не зря это было сделано. Смотрю на дверь, ужас подкатывается к горлу, на бронированной поверхности явные борозды от когтей. Я начинаю смеяться. Семён трясёт за плечи, решил, что схожу с ума.

— Нет, я не того, всё в порядке, просто оценил мудрость царицы.

— Какой царицы?

— Женщина, которая дала нам загнать самих себя в ловушку.

— Это западня? — стонет друг.

— Она! Настоящая! Стопроцентная!

— Что делать?

— Идти вперёд. Другого пути у нас нет.

— Рубильник! Смотри, настоящий рубильник! Будет свет!

— Не факт, — скептически хмыкаю я. Но с нетерпением поднимаю стержень вверх. Тьма сменяется полутьмой. Некоторые участки потолка тускло освещаются, будто гигантские светляки зажигают свои огни.

Я тушу факел — почти полная темнота, но вот глаза привыкают к скудному освещению и видно вполне сносно, особенно в местах светящихся пятен.

— Как ты думаешь, освещение везде включилось? — Семён с надеждой смотрит мне в глаза.

— Нет. Только в этом тоннеле, — с сожалением качаю головой. — Это не то место где можно централизованно всё включить, необходимо поискать общую щитовую. Вероятно, на станции она есть, к несчастью, путь нам пока туда заказан.

Сыро, пахнет грибами, железная лестница тускло освещается, но видно, она переходит в некое пространство, огромный зал. Спускаемся, стараемся идти тихо, металл под ногами отдаётся глухим звуком. Недолго думая, с рубашки отрываю рукава, обматываю ботинки. Семён понимающе качнул головой и делает то же самое. Получились прекрасные мокасины, теперь звук от шагов практически не слышим.

Выходим в зал, кругом стены из металла, мы будто в цистерне. По периметру множество дверей, некоторые открыты. Дно зала взломано словно взрывом, торчат куски бетонных глыб, а между ними провал и утоптанная дорога идущая вглубь.

Осторожно идём по металлическим мостикам, заглядываем за первую дверь — длинная, уставленная стеллажами и ящиками, комната. На видном месте тускло светится рубильник, поднимаю рукоятку вверх, и на потолке расплывается тусклое жёлтое пятно. Не очень светло, но окружающие предметы угадываются.

Ныряем внутрь и запираем за собой дверь. Чувствуем относительную безопасность. Слегка расслабляемся. Семён утирает пот, садится на закрытый ящик.

— Перекусим? — он с невозмутимым видом расшнуровывает сумку.

— Ты взял поесть? — я приятно удивился.

— Никогда не ухожу из дома, не взяв, что ни будь пожевать.

Он выуживает на свет божий кольцо копчёной колбасы и пару лепёшек.

— Из муки? — глотнув слюну, интересуюсь я.

— Угу. Уйму денег отдал за мешок. И вот, ещё… только не ругайся, я тогда совсем забыл… у меня есть фляга с водой, а ведь, чуть не загнулись от жажды.

— Ты невероятная сволочь, мы едва не погибли от обезвоживания!!!

— Сам страдал.

— Да, чтоб ты! — с размаху луплю рукой по широченным плечам. Ладонь словно натыкается на чугунную балку, а Семён даже не качнулся, но пунцовеет от стыда как красная девица.

— На, хоть всё выпей, — он в смущении протягивает флягу.

— Ну ты и… — я не могу подобрать подходящие слова. — Это НЗ, — распоряжаюсь я, — будем экономить… колбаску дай, — остываю я.

Сидим в тесном помещении и молча, жуём.

— А хорошо бы найти какое-нибудь стреляющее оружие, — с набитым ртом говорит Семён, — и не мечтай, — остужаю я его.

— Но включатели нашли.

— Включатели не стреляют, — говорю уверенно, но взгляд скользит по продолговатому ящику, на котором мы сидим. — Ну-ка, встань, — грубо спихиваю друга.

— На нём замок.

— Сбивай топором.

Семён примерился и виртуозно бьёт лезвием по язычку замка. Засов хрустнул, пытаюсь поднять крышку, но не по моим силам, едва жилы не порвал. Семён скромно отодвигает меня, упирается об пол, крышка басовито ухает и неожиданно легко откидывается.

Мы заинтригованные склоняемся над содержимым. Моментально понимаю, друг как всегда прав, в ящике лежат предметы знакомые каждому мужчине. Если есть приклад и ствол, они могут стрелять, или могли стрелять. Беру в руки, лёгкое, словно из пластика, ствол толстый, на конце линза.

— А вдруг это просто фонарик? — с едва заметным разочарованием выдавливает из себя Семён.

— Ох, не думаю. Это боевой лазер!

— Неужели? — присвистнул друг.

— Посмотри, вот курок, а вот место крепления энергетической батареи. Так, давай искать элемент!

Лихорадочно обыскиваем комнату.

— Посмотри, а это не может быть батареей? — Семён снимает со стеллажа овальный предмет.

— Дай посмотрю. Ага, вот крепление. Оно подходит к месту на бластере, — не медля, защёлкиваю его на оружии.

— А теперь посмотрим. Всякое оружие должно быть легким в обращении, если есть курок, на него следует нажать, — я дрожу от возбуждения.

— А вдруг оно взорвётся?

— Думаю, будет простой пшик, если он вообще произойдёт, — я направляю ствол на стену, и, в предвкушении, что сейчас в разные стороны брызнет расплавленный металл, затаив дыхание, плавно нажимаю курок. Всякое мог ожидать, но не этого. Слышался звук «пшик» и стена освещается светом как от обычного фонаря.

— Говорил же, — разочарованно хихикает Семён.

Вожу лучом света по стене, ожидая, что она начнёт плавиться, но ничего не происходит.

— Что-то не так, — обдумывая ситуацию, мычу я. — Давай поразмыслим. Судя по всему, оружие применялось в условиях темноты, логично предположить, что место уничтожения необходимо осветить, что и произошло, свет яркий, ослепит любого подземного жителя. Затем необходимо прицелиться… так, здесь есть ещё одна кнопка.

Уверенно нажимаю, в центре освещённого круга появляется ярко красная точка.

— Гм. Обычное лазерное наведение. Что дальше?

— А вот эта выпуклость не является случайно тем, что мы ищем?

— Уже нашли. Будем пробовать? — мне немного не по себе.

— Нажимай, — шепчет друг.

— С богом, — палец мягко касается кнопки. Плавно нажимаю, выстрела неслышно, но стена в районе красной точки набухает и появляется аккуратная дырочка.

— Вот и всё, — нервно смеюсь я, — бери второй бластер, и запасаемся батареями. Узнать бы насколько заряда хватит?

Семён в азарте потрошит ящики. В основном в них непонятные нам предметы, может это гранаты или мины, но испытывать их не решаюсь. Батареи находим в стальном ящике, аккурат, десять штук. Они довольно массивные, тяжелее бластеров, но делать нечего, нагружаемся ими. Думается мне, это единственный шанс остаться в живых. Невероятно и удивительно, что наткнулись на такое грозное оружие. Есть ощущение, словно кто-то нас ведёт. В шраме в виде короны на плече вспыхивает боль, словно в него вцепились когти хищной птицы, но она быстро растворяется, а мне становится спокойно.

Покидаем временное убежище. Куда идти? Обладая таким оружием, вполне можно, попытаться вырваться из ловушки, но нечто внутри меня толкает вперёд. Идём по навесным мостикам. Изредка подсвечиваю дорогу лучом света. Невероятно удобно и в любой момент можно выстрелить.

У провала задерживаемся. Может не стоит соваться? Но, спрыгиваю на утоптанную тропу. Иду вниз. Рядом чувствую плечо друга. Семёну не нравиться эта затея, но не ворчит, только фыркает, когда натыкается на осколки костей, в изобилии устилающие грязный пол.

Тропа идёт между нагромождений из металла и камня. Даже тряпки на ногах не спасают от шума хруста щебня и прочего каменного мусора.

Скоро выходим на открытое пространство. Ещё одна станция, целый железнодорожный узел, множество туннелей, но её словно бомбили. Перрон завален глыбами обрушившегося потолка, в стенах глубокие трещины. В ближайшем от нас тоннеле — искорёженный состав. Лестница, ведущая на верхний уровень, почти полностью обрушена. Выход наверх завален бетонными плитами.

На станции много разрушенных зданий. Все без окон, только двери, но они мощные, как в бомбоубежищах.

Внимание привлекает относительно целое здание, а главное — дверь нетронута и закрыта.

Прикрывая друг друга, идём к нему. Оно вырастает на глазах и нависает над головами как нечто несокрушимое. Сложено из металлизированных блоков, но и на них видны оспины от когда-то пролетевшей войны.

Утыкаемся в дверь. Замков не видно, открыть не можем.

— Здесь есть секрет, — внимательно осматриваю бронированную поверхность.

— Дай лазером попробую, — Семён бесцеремонно выхватывает у меня оружие, теснит меня — тонкий луч ползает по поверхности, но она даже не нагревается.

— Не трать заряд, — я отбираю у него бластер, — если её можно было бы прожечь лазерным лучом, сделали бы давно.

— Как же открыть?

— Может, приложить, куда-нибудь палец, она сосчитает ДНК и чудесным образом распахнётся? — пытаюсь острить я.

— На ней нет пластины, куда следует приставить палец, — изучив всю дверь, серьёзно замечает Семён.

— Тогда она не здесь открывается, — подытожил я.

— И где же?

— С какого ни будь бункера. Он должен находиться неподалёку.

— А вдруг волшебное слово, надо сказать, — шутит Семён.

— Именно: «Сезам откройся».

— Типа того.

— Хорошо, ты пока поговори с дверью, а я бункер поищу.

Осматриваюсь. Вокруг одни развалины. Крошево из камня и металла заполоняет всё пространство. Мёртво и жутко. Но и сюда пробралась жизнь, кое-где растёт полупрозрачный кустарник — бесцветные стебельки моментально съёживаются от направленного на них света, им не нравится, что их тревожат, а некоторые из них, выплёвывают в нашу сторону, капельки зеленоватой жидкости, не надо быть провидцем, чтобы понять — это яд.

— Интересная флора, — Семён увернулся от целого града смертоносных капелек. — А какая ж здесь фауна?

— Философский вопрос, — ухмыляюсь я, — как пить дать, не хуже этих растений. Всё здесь пронизано голодом, и не мудрено, жить в полной темноте, хрен что отыщешь.

— Не так уж здесь темно, — Семён поднимет взгляд к тёмным сводам, — свечение хоть и скудное, но есть.

Я пригляделся и замечаю сполохи призрачного огня, где-то на камнях гнездятся бесчисленные колонии фосфоресцирующих бактерий.

— Освещение есть, но не для наших глаз… хотя, привыкнуть можно, но свет бластера пока выключать не стоит, — я вздыхаю, скоро разрядится аккумуляторная батарея и… будем привыкать к темноте, а если не адаптируются глаза к почти полному мраку, нас ждёт смерть.

— Как же там Светочка и Игорёк, где они сейчас? — Семён с усилием подавил в себе всхлип, весь окаменел и стал походить на бронзовую статую.

— Тоннель, по которому они поехали на вагонетке, имеет хороший наклон вниз, они где-то там, — я ткнул пальцем в пол.

— Ужасно, — только и смог проговорить мой друг.

Я захожу за угол дома. Семён догоняет меня. Идём по мраморным плитам вдоль стены. В стороны разбегаются белые насекомые. Скорпион угрожающе поднял почти прозрачный хвост, блеснул красными глазами и боком вполз в щель между камнями. Счастливый, с горечью подумал я, он уже дома.

А дальше оказывается пустырь, если это можно так назвать. На нём растёт мох, кусты, похожие на глубоководные, мясистые водоросли, грибы на тонких ножках — все это растительное царство с жадностью вытягиваются вслед за нами. В раздражении полоснул по ним мечом. Со злорадством наблюдаю, как они съёживаются и прячутся в камни. С необъяснимой радостью давлю их ногами и получаю от этого несказанное удовлетворение.

— Не надо, они живые, — неожиданно произносит Семён.

Я опешил и нехотя отвожу ногу от смятых растений. Странно, но они мгновенно перестают плеваться ядом, словно поняли, с нами лучше не связываться.

Блестят как серебро лужицы воды. Вдали неясно виднеются контуры природной пещеры со своими неизменными атрибутами, сталагмитами и сталактитами.

— Нам там делать нечего, — замечаю я заинтересованный взгляд друга и иду в обход дома.

С другой стороны, здание стоит у большого тоннеля. Тускло поблёскивают рельсы, на боку лежит разбитая вагонетка, внутри тоннеля идёт перрон, а по бокам чернеют двери и входы в другие ответвления.

— Целая подземная страна, — шепчет на ухо Семён.

— Причём обитаемая, — я прислушался к тихим звукам, вкрадчиво доносящихся из темноты тоннеля, там, где виднеются завалы из металлолома и рухнувших стен.

— А не наши ли это знакомые? — Семён привычным движением скидывает с плеча топор.

— Кого имеешь в виду?

— Тех, которые на нас недавно напали. Вдруг они знают обходной путь и теперь преследуют нас.

С сомнением качаю головой и даже кривлю губы: — Исключено, они смертельно боятся этих мест, иначе не сбили бы резьбу на маховике и не дали нам уйти… о, как та старуха улыбалась, до сих пор кровь стынет в венах.

— Весело, — мрачнеет Семён.

— Обхохочешься, — охотно соглашаюсь я и продолжаю вслушиваться в непонятные звуки, а бластер держу у пояса, в любой миг готов послать в ту сторону смертоносный луч.

— Жуть как тянет посмотреть, что там, — от волнения Семён раздувает ноздри, костяшки пальцев побелели, так сильно сжимает он рукоятку топора.

— А мне нет, — усмехаюсь я. — Совсем не появляется желание лезть в те завалы.

— Гляди, ящики какие-то лежат.

— А вот это уже интересно, — соглашаюсь я, — но мне совсем не нравиться запах, который оттуда доносится.

— Обычный запах, рыбой пахнет.

Я вновь принюхиваюсь, начинаю различать, некий аромат свежей икры, меня почему-то это необычайно встревожило, с сомнением глянул на свой бластер, однако решаюсь: — Запечатанные ящики… заманчиво, давай сходим, они, вроде не вскрытые.

Осторожно идём. Дует тёплый ветерок, но не сухой, влажный, одежда пропитывается водой, тряпки на ботинках промокают и мешают идти. Снимаем, крадёмся дальше. Замечаем на стенах непонятные образования, похожие на большие сетки с картофелем.

— Инкубатор, — я неприятно удивляюсь, когда рассмотрел содержимое этих сеток. В ячеистых плёнках покоятся продолговатые яйца.

— Что это? — Семён аккуратно обходит их стороной. В голосе мелькают тревожные нотки.

— Икра. Ел икру, чёрную, красную? А это, видишь, зелёная и крупная, как дыньки. Может, полакомимся?

— Пошёл ты, — ругается друг, его добродушное лицо кривится в омерзении.

— Если есть икра, значит близко их мамка.

Мы подходим к завалу. Множество сваленных друг на друга ящиков, немало разбитых, их содержимое не вызывает сомнения — оружие, бластеры различных форм и размеров, груды энергетических батарей. Один из бластеров меня весьма заинтересовал, массивный как пусковая ракетная установка, тяжёлый, не менее двадцати килограммов. Думаю, применялся для атак на крупные цели, вроде танка. За завалом тоннель круто идёт вниз, рельсы обрываются, а дальше — сплошная вода.

Отвлекаюсь от находок, всматриваюсь в маслянистую поверхность. Гладь воды спокойная, но я знаю, под водой своя жизнь.

Внимание привлекает плавающий предмет, не могу понять, что это. Он медленно, под действием легкого ветра, дрейфует в нашу сторону.

— Ты его тоже видишь? — Голос друга вздрагивает от напряжения.

— Не могу понять. На большой щит похоже или лодка перевёрнутая. Знаешь, а давай-ка подыщем для этой пушки батарею.

Мы роемся среди ящиков, вызывая неоправданный шум, но находим, что искали, к сожалению, батарея одна. Не медля, пытаюсь вставить её в пазы, она с трудом защёлкивается, нажимаю на курок, луч, едва вырвавшись, гаснет.

— Пустая, ищи ещё!

— У воды ящик, а в нём такие же батареи, — Семён перелезает через завал и спускается вниз.

— Стой! Назад!

— Ты чего? — пугается Семён.

— Эта штука совсем рядом.

— Ветром пригнало.

— Назад, говорю!

Семён, озираясь, спешит обратно: — Я почти дошёл до батарей, — возмущённо шепчет он.

— Подожди немного, — я включаю лазерный прицел и сосредоточился на уткнувшийся в берег предмет.

Внезапно он качнулся и медленно вздымается из воды. Мы как зачарованные смотрим. Существо встаёт на ноги, всю спину покрывает броня похожая на панцирь мокрицы, под нависшими над головой пластинами, алеют маленькие глазки, головка, как у ежа создаёт полное впечатление безобидности данного существа, но брюхо перекрывают толстые лапы с непропорционально длинными когтями. Внезапно оно ринулось на нас со скоростью непонятной для такого тяжеловеса.

— Стреляй! — воплю я.

Лазерные лучи впиваются в тело животного. Оно немедленно прикрывается пластинами. Дымится роговая броня, но животное не падает, разбрызгивая воду, несётся с потрясающей скоростью.

— Бежим!

Мы бросаемся прочь, но не перестаём жечь существо из лазера. Воняет палёной плотью, но живучесть поразительная. Животное разбросало на своём пути огромные ящики, правда несколько замешкалась при этом. Этим мы воспользовались сполна, почти в упор стреляем в панцирь над головой. Он медленно крошился, ещё немного и доберёмся до головы, но не успеваем, тварь вновь бросается на нас. Мы явно опаздываем, совсем рядом слышим злобное фырчанье.

— Разбегаемся! — в отчаянии кричу я.

Резко расходимся друг от друга. Животное сворачивает ко мне. Мчусь как заяц, петляю в разные стороны, ловко перепрыгиваю через каменные завалы. За спиной слышу яростное сопение и горелый запах. О том, что бы стрелять, речи нет. Любая заминка и меня раздерут чудовищные когти. Неужели всё? Но, счастье, замечаю между двумя сталагмитами бурелом из арматуры и толстых балок. С ходу влетаю в узкую щель. Вовремя. Животное бьётся сзади, меня обдаёт каменной крошкой. С трудом разворачиваюсь, выволакиваю из-за спины бластер. Тварь успешно вгрызается в камень. Чудовищные когти рвут арматуру как шёлковые нитки, сваи качаются, вот-вот рухнут.

— Получай! — луч лазера легко режет железо, бетон крошится, но не броня чудовища. С неё слетают, лишь, небольшие обугленные чешуйки. Но все, же слетают. Времени мало, давлю на кнопку. Наконец луч прогрызает броню и достигает плоти. Животное отпрянуло и тут сквозь щель вижу друга. Семёну конец, с содроганием думаю я. Но не тут-то было, как только чудовище повернулось в его сторону, Семён с размаху наносит удар топором в незащищённую голову. Животное не успевает сдвинуть броню, отсечённая голова скатывается вниз. Не верю глазам, монстр заваливается набок, судорожно гребёт лапами воздух. Семён без сил опускается на землю, а я с трудом выкарабкиваюсь, обнимаю друга за плечи.

— Спасибо, — с чувством говорю я.

— Тебе спасибо. Вовремя разбежались. А мамка злая была.

— Хорошо самца рядом не было. Повезло.

— Повезло. Но если здесь обитают такие животные, нужна лазерная пушка.

— Угу, только я обратно не пойду. Дёргать отсюда надо.

— Надо. А где мы? — Семён привстал, озирается по сторонам.

— Пустырь пробежали. Мы в пещере.

— Ящерки пираньи! — Семён скидывает с плеча бластер.

— Тьфу ты, — ругаюсь я. Поспешно целюсь в небольших существ, которые своим обликом, действительно напоминают знаменитых пираний, полосую по ним лучом. Маленькие тушки вспыхивают, остальные верещат и чуть отступили, но сзади на них напирают, и они вновь трусят к нам. Медленно отступаем, голодные ящерицы бегут к нам, даже несмотря на то, что многие вспыхивают от наших лучей.

— Настырные!

Мы пятимся. Внезапно кончается заряд в батарее, пока нахожу другой элемент и трясущимися руками вставляю в пазы, нас почти окружили. Но неожиданно голодные твари, как по команде, отхлынули и исчезают в каменных джунглях.

— Не нравится мне это, — Семён выдвигает челюсть, в свинцовых глазах нешуточная тревога.

— Кого это ещё несёт?

— Может, ещё одна мокрица?

Ёжусь, вспомнив живучую тварь. Но скорее всего, не она, кто-то другой. Вглядываюсь в чёрноту, свет бластера растворяется в пространстве.

— Муравьи! — кричит Семён.

Точно. Вижу между камней, с хорошую собаку, насекомых. Они чёрные в оранжевых пятнах. Головы крупные, челюсти как жуков оленей, но даже с такого расстояния видна их острота.

— Они пострашнее мокриц, и лазерная пушка нам не поможет. Бежим! — кричу я, пытаясь сжечь их лазером. Но насекомые даже не чувствуют направленных на них лучей, прут и прут, внезапно понимаю, палец вхолостую нажимает на кнопку, и в этой батарее закончился заряд.

Вновь бег с препятствиями. На наше счастье муравьи задержались у убитой мокрицы. Слышится лязг челюстей, с удивлением замечаем, они разодрали монстра по запчастям, и отдельные особи засеменили обратно, неся на себе куски изломанного панциря. На пути их отхода замечаю неприятно пахнувшие лужицы.

С облегчением понимаю, муравьи не охотятся на нас, зачищают местность, если успеем свернуть с их пути, преследовать не будут. Только бы убраться вовремя, а они, бегут как борзые лошади.

Громада здания приближается, наконец-то мы у станции, вот только чувствую, не успеваем. Сзади бьёт по ушам скрип множества членистых ног, спрятаться негде, они достанут нас из любой щели. Единственное спасение, закрыться за бронированной дверью, но она заперта, мы не нашли способ как её открыть. В последней попытке вцепляемся в дверь, пытаемся сдвинуть с места. Глупая затея. Стоит как тысячетонная скала, а ещё заваленная тяжёлыми бетонными сваями.

Отпрянули, метнулись в сторону, краем глаза замечаю, что все хищные растения попрятались в щелях, они знакомы с пещерными муравьями и приспособились к их соседству. Надо найти любое укрытие, хотя, эти твари пролезут куда угодно. Неужели всё и так бездарно заканчивается наша жизнь! Вижу напирающее на меня насекомое, голова круглая как мяч, усики жёсткие — двигаются словно радары, глаза угольно-чёрные с бесчисленными выпуклостями — интересно, как они видят?

Муравей спешит к нам, в его движениях нет суеты, он знает что делает. Челюсти открываются, в тусклом свете фосфоресцирующих образований, они матово блестят, как лезвия правильной заточки. Бросаю в его пасть бластер, слышится хруст и на землю он падает, перекушенный пополам. Мимоходом удивляюсь, не ожидал такой мощи челюстей, на последнем издыхании, бросаюсь вперёд, толкая перед собой обратившегося в столбняк Семёна. От чувствительного толчка, мой друг быстро приходит в себя, начинает с бешенством вращает топором и даже перерубает шею у одного из муравьёв, но отряд не заметил потери бойца, в безумном темпе напирают на нас, обливая нас какой-то гадостью, от которой другие муравьи буквально сатанеют. Как и Семён, занимаю удобную позицию, взмахиваю мечом, лезвие словно резануло по стальной броне, муравей заваливается на бок, но он уже вновь на лапах, щёлкнули челюсти.

— Надо бить в сочленения! — выкрикивает Семён, и рубит топором по подвижной шее. Ещё одна чёрная голова, шевеля усиками, отлетает и крутится у наших ног — какая удача! А всё пространство заполнено блестящими телами — отряд вновь не заметил потери бойца.

— Бежим!!! — ору я и дикими скачками устремился к непонятному сооружению, которое словно проявилось в темноте. Под нависающей над ним бетонной балкой, я замечаю… открытую дверь. — Это бункер! Быстрее туда!

Вваливаемся в тёмное помещение, на удивление легко запираем за собой дверь. Очень вовремя, кольцо из муравьёв нас полностью окружило. Ржём как лошади, долго не можем успокоиться, внезапно разом замолкаем, несколько минут сидим в полной тишине, затем Семён глубокомысленно изрекает: — М-да…

— Согласен, — киваю я. После этого красноречивого разговора сидим ещё минут десять, наслаждаемся покоем и тишиной.

— Темно как у… — Семён не договорил, он всегда отличался интеллигентностью, но я и так понял, что он хотел сказать.

— Придётся на ощупь, мой друг. Бластер я потерял, да и батареи разрядились, факелов нет.

— Интересно, где мы?

— Здесь, — уверенно заявляю я.

— Это понятно… — удовлетворяется моим ответом Семён. — Ну, а всё же, как ты думаешь, что это за бункер?

— Будешь смеяться, но я не знаю.

— М-да…

— Вот именно, — поспешно соглашаюсь я.

— А тут неплохо, тихо и так спокойно. Пошарю как я здесь, может, чего нащупаю, — о камни лязгнул топор, Семён завозился и с кряхтением куда-то пополз. — Как здесь темно! — он едва не выругался, ударившись обо что-то головой.

— Так свет включи, — шучу я.

Возникает тишина, затем Семён забормотал и стал шарить ладонью по стенам.

— Что ты делаешь? — ироний спрашиваю я.

— Выключатель ищу.

— Нашёл? — меня разбирает смех.

— Угу, — слышится невозмутимый голос друга. Что-то щёлкнуло, и я жмурюсь от неожиданной вспышки света. — Оказывается, всё так просто, — слышится довольный голос друга.

Я осторожно открываю глаза, мы именно в бункере. Стены из металлизированного бетона, матово отсвечивают при свете дискообразных ламп. А вот и пульт управления — стол из того же бетона, а над ним панель, на первый взгляд, из пластика. На гладкой поверхности масса кнопок и тёмных экранов непонятных приборов, а также, из потолка выдвинута ребристая труба с окулярами на конце.

— Блин… перископ! — догадываюсь я.

— Сейчас посмотрим! — Семён с грохотом опускает топор, ломится к пульту управления, словно дикарь каменного века.

— Вряд ли там что-то видно, стёкла, вещь, аморфная, от времени должны давно оплыть, — я остужаю его порыв, шарю взглядом по панели с бесчисленными кнопками, знать бы их предназначение.

— А если не из стекла… а из алмаза? — выпалил друг и сам смутился от произнесённой глупости.

Я хмыкаю, а он поворачивает окуляры к себе, протирает кончиком куртки, удивлённо цокает языком: — Словно вчера полировали, даже розоватая плёночка есть.

— Значит из алмаза, — опешил я., но подумав, добавляю, — или здесь присутствуют несколько цивилизаций и одна сменяет другую и этот бункер, остатки более-менее современного мира.

Семён прильнул к окулярам, хмурится: — Полная темнота, — с досадой произносит он.

— Так её выдвинуть надо. Здесь простая механика. Колёсико видишь? Попробуй покрутить.

— Тоже дело, — Семён сконфуженно улыбается, уверенно крутит, не переставая смотреть в окуляры: — Здорово, всё как на ладони… и светло!

— Оптика ночного виденья, — уверенно говорю я. — Что наблюдаешь?

— В центре как круг с радиально отходящими кольцами…

— На пустыре круг? — я поднимаю на него удивлённый взгляд.

— Да нет же, это в самих линзах, а на развалинах всё так же хозяйничают наши муравьи.

— А не оптический ли это прицел? — я замечаю на ребристой трубе выемку и обычный курок. — Дай я погляжу, — бесцеремонно отталкиваю друга и впиваюсь в окуляры.

Картинка предстала воистину чудовищная, я вижу всё, темнота словно исчезла и мир, наблюдаемый мной, напоминает сюжет из фильмов катастроф. Всюду взорванные сооружения, виднеются скелеты разрушенных зданий и чудом уцелевшие одиночные стены. А на станции метро, груды покорёженного металла, свалка из вагонов и локомотивов. Мосты висят на гнутых швеллерах, вниз свешиваются мотки из арматуры и толстой проволоки. И по всему этому хаосу, шныряют огромные муравьи — зачищают местность от биологического мусора. Но вот они, как по команде, разворачиваются, и, нагруженные всякой всячиной, убегают в какой-то невидимый для меня лаз… пейзаж и вовсе мертвеет. Через некоторое время, из затопленного тоннеля выбирается на берег уже знакомая нам мокрица, затем ещё одна. Спустя время их скапливается не менее десятка, смешно ковыляя на задних лапах, они устремились в развалины.

— Одних монстров сменили другие, — едва не сплёвываю я. — Как теперь выбраться?

Непроизвольно ощупываю гладкий курок. Он удобный, явно предназначен для человеческого пальца. Появляется азарт охотника, я навожу центр перекрещивающихся линий на одну особенно наглую мокрицу, она совсем близко подбрела к нашему бункеру. Особо не веря в успех, плавно нажимаю на курок. Луч из неоткуда не вырывается, но с рёвом взлетает ракета и с ходу вонзается в мокрицу. Происходит взрыв, возникает белый слепящий свет, и лишь ошмётки летят в разные стороны.

— Что произошло? — вскричал Семён, покачнувшись от сильной вибрации и услышав приглушенный толстыми стенами бункера, мощный взрыв.

— Стрельба ракетами по живым мишеням, — я зло оскалился.

— Зачем? — с укором спрашивает друг. — Мы здесь гости, нельзя так нахально себя вести.

— Тю! — удивился я. — Какие гости, эти места уже общие для всех, а нам надо выживать.

— Зря вы так, — Семён облокачивается на пульт, под локтём щёлкает рубильник, мгновенно загораются многочисленные лампочки, оживают тёмные экраны. От неожиданности отскакиваем и замираем в восторге. На экранах появились картинки подземного мира во всех ракурсах и с различных мест.

— Ну, ты и медведь! — я нервно рассмеялся. — А вдруг здесь всё заминировано и рвануло б так?

— Обошлось ведь, — Семён смущённо пожимает плечами.

— Всё как на ладони, — я приблизился к ожившему пульту управления и, вспыхнувшей многочисленными экранами, панели. — Ты смотри, а мокрицы не разбежались, правда, ходят как в жо… раненые.

— Контузило, — с жадным вниманием взирает на экраны Семён. — А вдруг, отсюда, можно увидеть Светочку и Игоря? — он резко поднимает на меня вспыхнувший надеждой взгляд.

— Разобраться с управлением надо, — оживился я и уже без особой боязни начал эксперименты с различными кнопками и тумблерами.

Внезапно один из экранов приближает квадратное сооружение, в котором ранее мы хотели укрыться, но не смогли справиться с дверью, прямо на дисплее замигала синяя точка. Против воли тыкаю в неё пальцем, мгновенно бункер сотрясается, возникает гул, словно взлетает баллистическая ракета, здание дрожит, с ужасным грохотом дверь, легко раздвигая наваленные на неё бетонные балки, сдвигается в сторону.

— Это же лифт, но какой огромный — целое здание! — воскликнул я.

— Вы уверены? — недоверчиво спрашивает Семён.

— Да ты сам посмотри, — с помощью возникшего курсора, я умело подвигаю картинку лифта, и мы словно оказываемся внутри. На центральной стене мерцает огнями схема, с первого взгляда видно — это различные уровни подземного мира. С ужасом насчитываю более сотни, отшатываюсь, вытираю со лба холодный пот: — Действительно, целая страна, что там страна — огромный мир. Где сейчас детей искать?

— А это что? — Семён вцепился мне в рукав, тычет пальцем в один из экранов, там двигаются красные точки, они полностью совпадают с движениями мокриц на другом экране.

Меня озаряет: — Так это тепловизор, указывают живые объекты! Вон появилось красное пятно, а на обычном экране развалины… о, муравей… обратно залез в нору. Как интересно, впрочем, не высший пилотаж, у нас, в нашем мире, такие штучки были.

— Но мы давно здесь, — уныло произносит Семён, он понял, детей на этом уровне нет.

— Надо идти в лифт, — я с остервенением почесал подбородок, от возбуждения прямо таки зуд пошёл по коже.

— Не прорвёмся, мокриц наползло…

— С ними мы справимся, — я прильнул к окулярам. Палец привычно коснулся курка, испытывая прилив возбуждения, нажимаю. С рёвом взлетает ракета, вновь грохот и слепящая вспышка, в стороны разлетается прочный панцирь и конечности вооружённые огромными когтями. Без паузы, перевожу на другую мокрицу, вновь взрыв… и вот тут они засуетились, наконец, до их маленьких мозгов доходит, что их уничтожают. Мокрицы лихорадочно сучат передними лапами, водят по сторонам ёжиными мордами, пытаясь определить, откуда их настигает смерть, спешат в своё болото, плюхаются и скрываются под водой.

— Теперь наш выход! — я вскакиваю, в три прыжка достигаю двери, открываю. — Бегом!!!

Мы несёмся по развалинам, перепрыгивая балки, сметая с дороги щебень, безжалостно давя хищные растения, которые даже не успевают плюнуть ядом. Внезапно наперерез выскакивает огромный муравей, наверное, тот, которого я видел из бункера. Он лихорадочно водит усиками и стремительно бежит, его челюсти открыты до придела, а за ним появляется ещё с десяток хищников.

С дикими криками врываемся в лифт и тут остолбенели от ужаса, мы не знаем, как закрыть дверь, на стенах нет ни одной кнопки, лишь схема тускло подсвечивается огнями.

— А-а-а!!! — от безысходности ору я, размахиваю мечом, жду, когда в проёме покажется страшная голова чудовищного муравья.

Рядом рычит Семён, он уже отбивается топором от насевшего на него членистоногого монстра, я иду на помощь, вместе справляемся с ужасным насекомым, но показываются другие, их сотни. В мольбе, возвожу глаза к верху и мысленно прошу, чтобы дверь лифта закрылась. В первое мгновение я не понял, что происходит, дно лифта содрогнулось, массивная дверь начинает стремительно закрываться и давит незадачливого муравья, что хотел полакомиться нашим мясом. Его огромная голова падает у наших ног, челюсти всё ещё сжимаются, в глазах медленно затухает красный огонь — страшное существо, безусловно, история ещё не знала таких монстров.

— Всё же ты нашёл подходящую фразу, — нервно смеётся Семён.

— Нашли. Ты прав. Надо было подобрать правильные слова. Оказывается, механика, переплетается с ментальной волей — чудовищная технология различных цивилизаций, — произношу я, и уверенно добавляю: — Этот лифт, наследие протоцивилизации, а всё вокруг, наслоение из новых культур.

— Как всё сложно.

— Мы тоже, прейдя в этот мир, использовали развалины заброшенного города, ведь это удобно, не так ли?

— Сравнил, — поджал губы Семён.

— У каждого свой уровень, — развожу руками я. — Чем же так воняет? — я ощупываю свою куртку. — Муравьи забрызгали меня какой-то гадостью! — возмущаюсь я. — Где бы помыться?