Подземный гром

Луций, сверстников наших честь и слава,

Ты, кто древнему Каю с отчим Тагом

Не даешь уступать речистым Арпам, —

Пусть рожденный среди твердынь

Аргивских Воспевает в стихах Микены, Фивы

Или славный Родос, а то и Спарты

Сладострастной палестры в память Леды,

Нам же, родом из кельтов и гиберов,

Грубоватые родины названья

В благодарных стихах позволь напомнить

Город Бильбилу, сталью знаменитый,

Что и нориков выше и халибов,

И железом гремящую Платею

На Салоне, хоть мелком, но бурливом

И с водой, закаляющей доспехи;

И Риксам хороводы, и Тутелу,

И попойки у кардуев веселых,

И с гирляндами алых роз Петеру,

Риги — наших отцов театр старинный,

И Силаев, копьем разящих метко,

И озёра Турасии с Тургонтом,

И прозрачные струи Тветониссы,

И священный дубняк под Бурадоном,

Где пройтись и ленивому приятно,

И поля Вативески на откосе,

Где на крепких волах наш Манлий пашет.

Ты, читатель изысканный, смеешься

Этим сельским названьям? Смейся вволю!

Эти села милей мне, чем Бутунты.

А ты — иль дерзкой колесницей Славы

Был вознесен на горние высоты,

Где пребывают лишь великих души,

Презревших прах земной и мрак могилы;

Иль, берегов Элизия достигнув,

Страны блаженных, бродишь в мирных рощах,

Где собрались «Фарсалии» герои

И воспевают гимн тебе во славу,

Подхваченный Помпеем и Катоном;

Иль, тень священная, в величье гордом,

Спустившись в Тартар, издали взираешь,

Как мать Нерона факелом горящим

По бледному лицу тирана хлещет.

Ты, светлый, в некий день богов подземных

Попросишь привести сюда и Поллу.

Пред ней отверзнутся врата — и с мужем

Соединится нежная супруга.

Она не кружится в безумной пляска,

Надев личину, перед ложным богом.

Лишь одного тебя чтит неустанно,

Храня твой образ в тайном храме сердца.

И твоего лица изображенье

В оправе золотой, над сирым ложем

Желанной не приносит ей отрады.

Смерть ненасытная, прочь, прочь отсюда!

Здесь новой жизни видим зарожденье.

Умолкни, скорбь! Лишь сладостные слезы

Ее лицо отныне орошают,

И чтит она умершего, как бога.

Славный сегодняшний день — свидетель рожденья Лукана:

Дал он народу его, дал его, Полла, тебе,

О ненавистный Нерон! Что смерти этой ужасней?.

Если б хоть этого зла ты не посмел совершить!

Памятный день наступил рожденья певца Аполлона:

Благостно, хор Аонид, жертвы ты наши прими.

Бетис, давший земле тебя, о Лукан, свои воды

Ныне достоин смешать с током Кастальской струи.

Феб, появись таким же, каким к воспевшему войны

Ты пришел, чтобы плектр лиры латинской вручить.

В день сей о чем я молю? Постоянно, о, Полла, супруга

Ты почитай, и пусть он чувствует этот почет.

Коль попадутся тебе наши книжки, Полла-царица,

Шутки читая мои, лба своего ты не хмурь.

Твой знаменитый певец, Геликона нашего слава,

На пиэрейской трубе ужасы певший войны,

Не устыдился сказать, игривым стихом забавляясь:

«Коль Ганимедом не быть, Котта, на что я гожусь?»

Правда, иные меня совсем не считают поэтом,

Книгопродавец же мой видит поэта во мне.

С юношей Полла моя подружилась, мне сообщили.

Дружбу их чистой никак не назвать, но они

Чисто делают то, что с нею мы совершали.

Вправе ли я это ей возбранить?

К мужу приставила ты сторожей, а сама их не терпишь.

Значит, супруга себе в жены ты, Полла, взяла.

Полла, зачем ты венки мне из свежих цветов посылаешь?

Я предпочел бы иметь розы, что смяты тобой.

Пастою, Полла, скрывать морщины на брюхе стараясь,

Мажешь себе ты живот, но не замажешь мне глаз.

Лучше оставь без прикрас недостаток, быть может, ничтожный:

Ведь затаенный порок кажется большим всегда.