Поэзия мифа и проза истории

К читателю

Миф и история… Два этих слова обычно воспринимаются как понятия, абсолютно исключающие друг друга. Если под историей с тех пор, как существует особая историческая наука, мы привыкли понимать достоверный рассказ о прошлом, в котором автор отвечает за каждое свое слово, за каждый упомянутый факт, то мифом мы, как правило, называем нечто прямо противоположное такому рассказу, а именно повествование, наполненное всевозможными чудесами, событиями невероятными, невозможными, если подходить к ним с точки зрения нормального человеческого рассудка.

А между тем не так уж трудно убедиться в том, что оба эти вида «свидетельств» о прошлом довольно тесно связаны между собой и что найти разделяющую их пограничную черту подчас бывает не так-то просто. Ведь история практически всех известных сейчас народов земного шара, как существующих в настоящее время, так и давно уже сошедших с исторической сцены, как правило, начинается именно с мифов и легенд, то есть с древних сказаний[1] (возраст большинства из них не поддается определению), в которых авторы, чаще всего не называющие своего имени, повествуют о происхождении своего народа, его древнейшем прошлом, его первых правителях, мудрецах и героях, о его скитаниях по чужим краям, о постигших его бедствиях и испытаниях, о войнах с соседними племенами и других событиях. Таким образом, в начале исторического пути любого из народов нашей планеты, пока он еще не успел обзавестись ни литературой в точном значении этого слова, ни настоящей наукой, миф, по существу, заменяет историю в ее основной функции копилки воспоминаний о событиях далекого прошлого.

Как уже было сказано, в мифах сплошь и рядом описываются происшествия, плохо укладывающиеся в обычное человеческое сознание, рассказывается о вещах, которых никто и никогда не видел собственными глазами. Без тени сомнения авторы мифов сообщают нам о чудесных превращениях людей в животных и растения или, наоборот, животных в людей, о поединках бесстрашных героев с кровожадными чудовищами или могучими великанами, о проделках злобных колдунов, о путешествиях в царство мертвых и многом другом, столь же невероятном. На сцене мифического повествования постоянно появляются боги, которые весьма активно вмешиваются в человеческие дела: одним героям оказывают помощь во всех их начинаниях и подвигах, других, напротив, карают за нечестивые поступки. Нетрудно заметить, что создатели этих удивительных историй были явно не в ладах с элементарной логикой (отсюда постоянные противоречия и неувязки как в содержании отдельных мифов, так и между их многочисленными версиями), они весьма произвольно обращались с такими важными историческими категориями, как время и пространство (поэтому в мифах одно и т же событие может происходить в совершенно разных местах или же повторяться до бесконечности в разное время и в разных обстоятельствах).

И все же в течение весьма длительного времени никому не приходило в голову, что можно усомниться в реальности описываемых в мифах необыкновенных событий. Мифам верили, потому что в них видели воплощение коллективного опыта и знаний многих поколений предков. Их достоверность гарантировал непререкаемый авторитет древних общинных традиций. В восприятии людей далекой древности мифы были чем-то вроде универсального толкового словаря или энциклопедии, в которых можно было найти ответы на все основные вопросы человеческого бытия. Мифы рассказывали о возникновении Вселенной и о начале всех наполняющих ее вещей, о родословной богов и героев, от которых вели свое происхождение целые роды и племена. В них объяснялись причины всевозможных природных явлений, сообщалось о катастрофах и различных стихийных бедствиях. В них же содержались и разнообразные исторические сведения. Правда, все начатки положительных знаний, так же как и отдельные элементы философских или этических учений, были тесно слиты в мифах с фантастическими образами первобытной религии, с древними суевериями и магическими обрядами. Представленная в мифах картина жизни Вселенной и человеческого рода, взятая как единое целое, безусловно, носила иррациональный, мистический характер и ни в коей мере не подчинялась законам логического научного мышления.

Историк, изучающий древнейшее прошлое той или иной страны или народа, неизбежно задается вопросом: как следует относиться к этим загадочным, неизвестно когда и кем сочиненным преданиям, весьма далеким от исторической действительности, но в то же время каким-то образом с нею связанным? Ведь не случайно в мифах нередко мелькают названия действительно существовавших в древности стран и городов, имена живших некогда исторических личностей, упоминаются действительно происходившие исторические события, хотя все это перемешано с колоссальными нагромождениями всевозможной фантастики, не имеющей к подлинной истории абсолютно никакого отношения. Конечно, проще всего было бы напрочь отказаться от использования мифов, так сказать, отлучив их от серьезной исторической науки и передав в ведение фольклористов и этнографов, занимающихся изучением народного творчества. Но это означало бы лишь признание собственной научной несостоятельности, ибо, поступив таким образом, мы просто рассекли бы достаточно важную и сложную проблему наподобие знаменитого гордиева узла, вместо того, чтобы тратить время на ее долгое и тщательное распутывание.

В книге нам хотелось бы показать читателю, что может миф дать историку в том случае, когда он ясно сознает всю необычность и своеобразие этого специфического источника информации. Подчеркнем попутно, что только при этом условии возможны настоящая историческая критика или исторический анализ мифологической традиции. Нам хотелось бы также, чтобы читатель смог с максимальной ясностью представить себе всю огромную дистанцию, отделяющую подлинную историю древности от той псевдоистории, которую нередко с завидной легкостью и быстротой «реконструируют» многие как древние, так и современные «исследователи» прошлого, опираясь на мифологические «свидетельства», но не отдавая себе ясного отчета в том, что они в действительности собой представляют.

Греция и Эгейское море во II тысячелетии до н. э.

Материал для своей книги мы черпали преимущественно из сокровищницы классической греческой мифологии — одной из самых древних и самых богатых мифологических систем в истории человечества. Наш выбор определялся отчасти тем, что сюжеты греческих мифов настолько прочно укоренились в современной европейской культуре, что их узнавание не потребует особенно большого труда от любого мало-мальски начитанного человека, чего не скажешь, допустим, о мифологиях Востока, например индийской или китайской. Кроме того, именно Греция как общепризнанная родина исторической науки открывает перед нами возможность сопоставления мифологического и противоположного ему научно-рационалистического подхода к историческим событиям уже на самых ранних этапах развития научной мысли. Наконец, как, вероятно, уже известно читателю, именно греческие мифы стали той путеводной нитью, которая в конце XIX — начале XX века привела европейских археологов к открытию древнейших культур Эгейского мира, ранее неизвестных науке.

Следует, правда, иметь в виду, что греческая мифология дошла до нас не в своем подлинном виде, как дошли, например, мифы австралийских аборигенов или южноамериканских индейцев, записанные этнографами прямо с их слов, а только в виде литературных переработок от сравнительно ранних (произведения Гомера, Гесиода и других поэтов так называемого архаического периода) до очень поздних (сочинения Плутарха, Лукиана, Павсания, Овидия, Нонна и других прозаиков и поэтов конца античной эпохи). При переводе мифа из его фольклорной формы в литературную он, что само собой разумеется, подвергался довольно жесткой «редакторской правке».

В результате такой неоднократно повторявшейся переработки греческие мифы, несмотря на их весьма почтенный возраст, нередко заключают в себе стадиально гораздо более поздние варианты распространенных фольклорных сюжетов, нежели те, которые удалось зафиксировать ученым, работавшим в различных районах земного шара уже в сравнительно недавнее время — в XIX или даже XX веке. Выдающийся советский фольклорист В. Я. Пропп заметил в связи с этим, что довольно часто «русская сказка дает более архаический материал, чем греческий миф». В более обобщенной форме эту же мысль повторяет известный лингвист В. В. Иванов: «Античную мифологию следует интерпретировать как новую жизнь архаических мифов… по большей части не сохранившихся». Отсюда следует, что современный исследователь, задавшийся целью восстановить первоначальный смысл и сюжетную канву того или иного греческого мифа, должен проделать ту же работу, которую некогда проделали его античные «редакторы», но, так сказать, в обратном порядке, снимая одну за другой все поправки и изменения, которые были внесены ими в текст мифа. Только такое освобождение первоначального ядра мифа от всех позднейших наслоений делает его пригодным к использованию в качестве исторического источника особого рода.