Погасшие следы

Глава 5 Даниил

Вечер переставал быть томным или, вернее сказать, сон переставал быть местом сказочных грёз. Марат смотрел на Даниила невидящими глазами и спокойно рассуждал о своей близкой кончине.

— Что ты за глупость говоришь? — возмутился Даниил, — с чего ты взял, что скоро должен умереть?

— Все дело в том, что я очень много сплю, — пожал плечами мальчик. — Ты же понимаешь, что люди не могут спать постоянно, а я сплю. Мои родители умерли, и после этого опеку надо мной оформила тётка. Мы живём в квартире, которая досталась мне от государства, как инвалиду или как сироте, я не очень сильно разбираюсь в подробностях. Тётя мечтает избавиться от меня и заполучить лишнюю жилплощадь.

— Подожди, подожди, — перебил мальчика Данька. — Я не очень понял, где тут связь. Тётка, квартира, твои сны…

— Тётя хочет, чтобы я умер, — развёл руки в стороны Марат. — Она думала, что я сплю и не слышу, но я тогда только притворялся. На самом деле я слышал, как она разговаривала с кем-то по телефону и рассказывала, как замечательно будет, если моя квартира достанется ей. Это произошло случайно, и я не стал ничего спрашивать у тёти, а потом, через какое-то время, я начал спать постоянно.

— Жесть, — непроизвольно вырвалось у Даньки, но мальчик не обратил на его слова никакого внимания, как будто не слышал.

— Мне кажется, что всё дело в чае, который она заставляет допивать меня до последней капли. Если я просыпаюсь, то очень часто простыня подо мной мокрая. Тётка ругается, что я абсолютно беспомощный и мочусь под себя. А я просто не могу проснуться. Я не могу вырваться из сна даже для того, чтобы сходить в туалет. Скорее всего, однажды я останусь в этих снах навсегда. По началу я нервничал из-за этого и думал, что могу что-то сделать. Но кто поверит слепому сироте-инвалиду, поэтому я просто смирился.

«Кошмар какой-то», — подумал Даниил, — «человека убивают, и никому до этого нет дела. Самое страшное, что мальчик абсолютно прав. В один прекрасный момент его тётка просто вызовет скорую и будет заламывать руки над трупом, рассказывая всем, что мальчик заснул и не проснулся. Кто будет проводить вскрытие подростка, к тому же инвалида? Ну, умер и умер, сердце остановилось… Тётка наверняка опаивает парня каким-то снотворным. Таким, которое убивает медленно, но достаточно верно. А там всё, как правильно говорит пацан, квартира наша, жилплощадь наша».

— Ты не подумай, я не в претензиях, — продолжал тем временем изливать душу мальчик, — в конце концов, ну какая жизнь у инвалида? Я же совсем ничего не видел в своей жизни и уже никогда не увижу. А здесь, во сне… Здесь хорошо.

— Хорошо? — переспросил Данька. — Что хорошего в том, что ты сдался и планируешь скоро умереть?

— Там, — ткнул пальцем вверх мальчик. — Там я никто. Дефективный! Обуза! А здесь я чувствую себя человеком! Я здесь главный. Я в безопасности. У меня есть мой мир и даже друзья…

В этот момент в ногу Даниила что-то ткнулось. Штанина моментально намокла, он опустил глаза и увидел большой серый шар. Живой шар с длинным языком, который с азартом принялся облизывать ногу Даньки.

— Твою ж такую! — отшатнулся Даниил. — Ты ещё что такое?

— Ой, ты испугался? Кто там?

Шар издал весёлое рыканье и опять нацелился языком на ноги Даниила.

— Не бойся, Даниил, — широко улыбнулся Марат. — Это Кеша, мой поросёнок. Правда, он красивый?

— Поросёнок? — не поверил своим ушам Данька. — Ты тут что, агроферму затеял? Слушай, а ты уверен, что это поросёнок?

— Ну да, конечно! Я же его сам придумал. Или тебе кажется, что он не похож? — оживился Марат. — Небольшой, розовый, круглобокий и всегда мокрый нос. По крайней мере, в той сказке, которую я слушал, поросёнка описывали именно так.

— Теперь понятно, — вздохнул Данька. — И где ты слушал такую сказку?

— Тётя раньше всегда включала мне перед сном сказки, — пояснил мальчик. Я же не могу смотреть мультики, а рассказывать сама она не хотела. Правда потом она начала поить меня чаем и перестала включать сказки. Да и незачем, от чая я засыпаю гораздо быстрее.

— Звучит, конечно, не очень позитивно, — признался Даниил. — Но я не об этом. Марат, ты меня извини, но вот этот шарик… Понимаешь… Он вообще не похож на поросёнка.

— Почему? — удивился Марат. — Розовый, круглый…

Данька вздохнул и понял, что это будет сложно. Как объяснить слепому то, чего он никогда не видел?

— Ну, давай начнём с того, что он не розовый. Ты знаешь, как выглядит розовый цвет?

— Нет, — развёл руки в стороны мальчик. — Я же с рождения слепой, я вообще плохо представляю, как выглядят те или иные цвета.

— Розовый… Розовый это не такой, как жёлтый или зелёный… — протянул задумчиво Даниил. Судя по всему, это будет очень сложно. — А какие цвета ты знаешь?

— Я все цвета знаю, — выпятил грудь вперёд мальчик. — Листья на деревьях зелёные. А сами деревья коричневые!

Ага, конечно. Так-то вокруг всё выглядело немножечко серым. Да и сами деревья, кстати, тоже выглядели немного странно. Неестественно. Абсолютно прямые, такие, каких не бывает в природе. Без малейших изгибов, сучков или древесных грибов.

— Вот — зелёное, — тыкал пальцем в серое пространство Марат. — Вот коричневое, там голубое, здесь белое…

— Я вот слушаю тебя, — заинтересованно посмотрел Даниил на мальчика, — и не понимаю. Так ты слепой или зрячий? Как-то у тебя избирательно всё.

— Тебя не вижу, всё остальное, конечно же, вижу, — пожал плечами мальчик, — это же мой сон. Здесь всё сконструировано моей фантазией, соответственно, все эти предметы или живые существа — плод моего воображения. Их я знаю, поэтому вижу. А тебя я не знаю и не представляю, как ты выглядишь, поэтому могу только слышать твой голос. Вообще это так удивительно, что ты сумел прийти в мой сон. Как у тебя получилось? Мы с тобой знакомы?

— Я, — Даниил замешкался. Как отвечать? Вряд ли стоит рассказывать о близком знакомстве с богиней. — Так получилось… Как бы тебе объяснить. В общем, я умею ходить по снам. Как-то так случайно получается. И я даже умею менять чужие сны, если нужна помощь. Хочешь, я и тебе чем-нибудь помогу?

— Не надо, — замахал руками Марат. — У меня всё хорошо, и никакая помощь не требуется.

— Ты уверен? — растерялся Данька. — Ты же сам сказал мне, что планируешь умереть. Вернее, твоя тётка хочет довести тебя до смерти. Разве это правильно? Может быть, я могу как-нибудь помочь тебе?

— А зачем? — пожал плечами мальчик. — Я уже смирился. Здесь, в вечном сне гораздо интереснее, чем в реальности.

— Никакие грёзы не могут быть лучше обычной жизни, — стараясь, чтобы его голос звучал как можно убедительнее, произнёс Данька. — Неужели ты не хочешь попробовать начать полноценную жизнь?

— Да, наверное, нет, — снова пожал плечами Марат. — Да и тётка наверняка расстроится и просто не даст мне нормальной жизни. А я же без неё совсем ничего не могу. Ни поесть приготовить, ни одежду найти.

— А если тётки не будет? — не сдавался Даниил. — В конце концов, ты не первый и не последний слабовидящий в нашей вселенной. Существуют различные программы поддержки, социальные работники… Волонтёры, в конце концов.

— Ну-у-у-у, — задумчиво протянул мальчик. — Я как-то даже не задумывался об этом. Возможно, в реальном мире есть много интересных вещей, которые бы мне хотелось попробовать. Но я абсолютно не представляю как.

— Как, как, — всплеснул руками Данька. — Существуют книги для слепых, наверное, и фильмы для слепых снимают.

— Может быть, — безэмоционально перебил его Марат. — Но у меня всего этого нет. А даже если и будет, то я элементарно не представляю, как всем этим пользоваться. Да, я слышал от кого-то из гостей тётки, что слепые могут компенсировать свой недостаток за счёт других органов чувств. Но я не знаю, как это сделать. А раз так, то зачем зря тратить время?

— Но это же неправильно, — растерялся Даниил, — ты ещё даже не попробовал жить. Ты не сделал ничего плохого, а кто-то уже решил за тебя, что тебе не место в реальной жизни? Какое право у кого-то вместо тебя распоряжаться твоей жизнью?

— Не знаю, — махнул рукой Марат, глядя абсолютно пустыми глазами куда-то мимо Даньки. — А какое право на жизнь есть у меня? Я изначально родился ущербным. Этот мир не хотел принимать меня. Просто у кого-то там, наверху или внизу, я не знаю, где именно, не хватило мужества избавиться от меня сразу. Или, может быть, наоборот, эти кто-то ещё раз решили надо мной посмеяться. Это же так весело наблюдать за мучениями вечно слепого котёнка. Кстати да! Получается, как выглядит котёнок, я тоже не знаю.

Даньке отчаянно захотелось материться. Он растерянно посмотрел по сторонам и вздохнул.

Серый пейзаж обнимал туман, который вроде бы не должен был переступать невидимую границу, но постепенно становился всё ближе. Судя по всему, именно таким туманом представлял себе окружающую реальность Марат. Серая густая патока, в которой можно утонуть и не просыпаться…

— Марат, а давай предположим, ну, хотя бы на минуточку, что ты все-таки ошибаешься, — с жаром снова заговорил Данька. — Может быть, именно такая жизнь это и есть величайший для тебя подарок. Мы же не знаем истинных возможностей своего организма. Если судьба лишила тебя зрения, то, возможно, она приготовила тебе какой-то другой подарок. Я слышал, что люди, лишённые зрения, могут слышать гораздо лучше, чем все остальные. Ты слышал, например, хорошую музыку?

— Нет, мне было некогда слушать музыку, — повысил голос Марат. Было видно, что он злится. Судя по всему, слова Даниила всё-таки затронули какие-то струны в его душе. — И негде! Как ты не понимаешь, я слышал только то, что рассказывала мне тётка, иногда обрывки передач по радио или каких-нибудь фильмов, идущих по телевизору. Понимаешь, я даже не знаю, как выглядит телевизор.

— Если ты чего-то не знаешь, то это не повод опускать руки, — воодушевился Данька. — В мире существует столько всего замечательного, что можно почувствовать, не прибегая к помощи зрения, например, музыка. Есть же действительно хорошая музыка, которую можно слушать и получать от этого истинное удовольствие!

— Какая, например? И где я должен её услышать? — практически закричал Марат. — Вы сможете мне её напеть? Или как мне её услышать? Думаешь, тётя услышит мою просьбу и тут же побежит искать для меня какую-то песню?

— Почему бы и нет? — опешил от такого напора Данька. — Можно же просто попросить. А вдруг она так и сделает?

— А ты смешной, — во всё горло расхохотался мальчик. — Скорее она просто нальёт мне ещё одну чашку чая. Чтобы я спал подольше и не выдумывал глупости.

— Да уж, — только и смог произнести Данька. Ну вот и что делать? Как переубедить того, кто не собирается жить дальше. Судя по всему, это задание богини будет провалено. Мысли о Дрёме показались сейчас Даньке глупыми и неуместными, но, вместе с тем, разозлили и заставили думать ещё быстрее.

Музыка… Какую музыку можно считать хорошей? Действительно, что делать? Напеть колыбельную? Хиты русского радио? И как показать красоту этой музыки Марату.

Даниил напрягся и замер, пытаясь сосредоточиться. Он Ходящий по снам! Ему необязательно петь. Ему надо просто представить!

Он попытался представить музыку материальной, в виде шара, который формируется у них над головой. Мгновение и Данька понял, что у него получается. Ещё мгновение и откуда-то сверху водопадом хлынул поток скрипичных рыданий.

Марат замер, поражённый, внимательно вслушиваясь в каждую ноту. Даньку нельзя было назвать большим фанатом классики, но конкретно эту композицию он любил. Однажды он даже тайком от Саньки и бабули купил билет в концертный зал имени Чайковского. И целых полтора часа наслаждался звучанием скрипки. Эту мелодию там исполняли трижды, причём партию соло каждый раз играли разные скрипачи, и музыка всё время звучала по-разному. «Времена года» Вивальди действительно можно считать музыкой на все времена.

Скрипка стонала, просила, требовала, кричала! Мальчик крутился на одном месте и как будто бы впитывал в себя эти звуки. Данька взмахнул рукой, и музыка стихла.

— Какая красота! — ошарашенно произнёс Марат, — я никогда прежде не слышал ничего подобного.

— Вот видишь, — воодушевился Даниил. — В мире есть ещё много другой прекрасной музыки. И ты можешь воспринимать её гораздо лучше и острее, чем другие люди, и это только твой слух, а ведь ты можешь делать что-то ещё!

Воодушевлённый своим успехом, Данька взмахнул руками, и туман начал стремительно отступать, откуда-то сверху ударили солнечные лучи. А серые краски постепенно сменялись яркими и насыщенными цветами.

— Ты что-нибудь видишь, Марат?

— Я не совсем понимаю, реальность вокруг меняется, но я не понимаю, почему вижу всё это.

— Потому что, ты можешь чувствовать окружающую тебя жизнь. У тебя впереди долгие годы жизни. Ты можешь познать и почувствовать эту жизнь руками, телом, кожей. Ты можешь слышать её, ты можешь трогать её, ты можешь пробовать её на вкус! Ты можешь! Ты можешь читать книги! Ты можешь разговаривать с людьми! Ты можешь!

Поражённый Марат смотрел прямо на Даниила, и почему-то казалось, что мальчик потихоньку начинает видеть.

— Знаешь, — вспомнил Даниил. — Когда я учился в институте, к нам приезжал один поэт, тоже слепой, как и ты. Он потерял зрение на войне, но это не стало для него поводом сдаться. Он не опустил руки и начал писать замечательные стихи. Он прожил долгую жизнь, за которую написал очень много красивых строк. Правда. Абсолютная правда, и ты тоже можешь сделать что-нибудь великое! Главное, не разрешать себе умирать и не сдаваться!

— А что ещё я могу? — негромко спросил Марат, и Данька понял, что у него получилось. Этот мальчик не умрёт, по крайней мере, не сегодня и не завтра.

— Если ты не можешь видеть, то это же не значит, что у тебя отсутствуют другие органы чувств. Ты мог бы ходить на концерты классической музыки. Ты мог бы попробовать самую разную кухню, вообще слепые компенсируют свою инвалидность за счёт других органов чувств. Я бы наверняка мог работать каким-нибудь дегустатором. Можно дегустировать еду, вино, кока-колу чай, да что угодно! Захочешь, можно даже чай дегустировать.

— Ты так интересно рассказываешь, — опять негромко заговорил Марат, опустив голову. — Но как это сделать? Мне кажется, что тётя уже всё решила, и вряд ли согласится на такие грандиозные планы…

«Это понятно», — подумал Данька. — «Если всё так, как говорит этот мальчик, то тётя нам явно не помощник».

— Слушай, а где ты живёшь? — спросил Даниил. — Ты знаешь свой адрес?

— Нет, — вздохнул Марат. — Как-то никогда не интересовался. Меня же всегда водили за руку.

— Это не очень весело, — почесал затылок Данька. — Ну хорошо, а как тебя зовут? Марат понятно, а фамилия?

— Тимохин. Марат Васильевич Тимохин.

— Прекрасно, — обрадовался Даниил. — А когда у тебя день рождения, Марат Васильевич Тимохин?

— Семнадцатого октября. Мне четырнадцать лет. Скоро исполнится пятнадцать.

— Так… — Данька лихорадочно прикидывал, что ещё можно спросить у мальчишки. — А твоя тётя… Её как зовут?

— Тётя Аля, — настороженно ответил Марат. — Только не надо у неё про меня спрашивать. Вдруг она рассердится? И я тогда точно не смогу убежать из дома.

— Не надо никуда бежать, — замахал руками Даниил. — Ты должен подождать меня. Я очень скоро найду тебя и приду на помощь. Ты знаешь, кем работает твоя тётя?

— Продавщицей, — тут же ответил мальчик. — Она продаёт сыр. От неё часто пахнет сыром. Я, кстати, очень люблю горячие макароны, посыпанные тёртым сыром. Это так вкусно!

— Я тебя понял, Марат Васильевич, — с облегчением выдохнул Данька. На его взгляд, данных для установления личности было более, чем достаточно. — Постараемся изменить твою жизнь к лучшему. Может быть, действительно страна теряет в твоём лице великого сомелье.

— Может быть, и теряет, — согласился Марат. — Только я спросить хотел. А кто такой сомелье?