Погода интересует всех

От добросовестного заблуждения к сознательному обману

До нас дошли мифы о погоде и заклинания дождя, созданные народами давно исчезнувших цивилизаций. В грозных явлениях природы — извержениях вулканов, вспышках молний, выпадении обильных дождей — наши предки видели безграничную власть божественных сил. Когда засуха губила урожай на полях, то призывали на помощь богов. Возникали мифы о погоде. Позднее появились представления о чудесах в природе. Люди стали приносить жертвы уже не богам, как раньше, а волшебникам, которые, якобы, умели «управлять» погодой. Такие волшебники пользовались божественными почестями и получали много даров.

Однако довольно быстро люди поняли, что единственной защитой от непогоды могли стать лишь своевременные предупредительные меры, например, устройство дамб для борьбы с наводнениями, искусственное орошение полей для борьбы с засухой и т. п. Но необходимо было знать заранее, когда наступит то или иное нежелательное явление погоды — нужно было научиться предсказывать погоду.

В те далекие времена еще не существовало представления о различии между воздушной оболочкой Земли и космическим пространством. Предполагалось, что погоду можно предсказывать так же точно, как движение небесных тел. Возникла наука астрометеорология.

В древнем рабовладельческом обществе это вменялось в обязанность высокопоставленным лицам и главам государств. Во времена Аристотеля в Египте жрецы обязаны были предсказывать не только погоду, но и урожай.

Китайский император, считавшийся сыном неба, должен был в ежегодном календаре сообщать своему народу о будущих небесных событиях. Поэтому жрецы были обязаны составлять специальные годовые прогнозы погоды, которые оглашались под названием императорских. Часто случалось так, что в этих «прогнозах» оставались непредсказанными и наводнения, и засухи. Это воспринималось народом как признак размолвки между «небом» и императором. Тогда «верноподданные» считали своим религиозным долгом низложить императора. Сыну неба приходилось отречься от престола, ибо его жрецы плохо предсказали будущую погоду.

Несмотря на то, что предсказания основывались на совершенно ошибочных представлениях, они все же были некоторым шагом вперед по сравнению с мифами о погоде или с «прогнозами» волшебников.

С возникновением христианства роль мифов о погоде снова возросла. Церковников не интересовало предсказание погоды. В средние века всемогущего молили отвратить страшные силы природы и дать дождь и хороший урожай. Но вскоре необходимость самим заботиться о своем существовании заставила (прежде всего крестьянина и рыбака) следить за изменениями погоды и даже пытаться самим ее предсказывать.

Оказалось, что это не так уж трудно. Надо было лишь внимательно следить за небом. Ведь уже давно было известно, что движение облаков, цвет неба, поведение животных и растений как-то указывают на изменение погоды. Для людей средневековья сильные укусы мух и всплески рыб на реке или в озере были верным признаком ненастья.

Можно ли и сейчас найти в примерах зерна истины?

«Когда небо похоже на клочковатую шерсть, то хорошая погода сменится плохой». До известной степени эта примета справедлива и в настоящее время, ибо волнистые облака, действительно напоминающие клочки шерсти, часто предшествуют вторжениям в Европу влажного воздуха с Атлантического океана и приближению зон осадков. Но почему именно в «12 святых ночей» (т. е. с 25 декабря по 6 января) должны проявить себя силы, которые определят погоду на целый месяц вперед? Чрезвычайно широкое распространение получили и некоторые ошибочные представления о взаимодействии между погодой и живой природой, о мнимых целебных действиях дождя и росы и др. Так, например, непонятно, как может роса уничтожить веснушки на лице?

Церковь была уже не безразлична к возникновению народных примет погоды. Она даже пропагандировала их. Оказалось удобным выступить в поддержку представления о том, будто существуют определенные дни, погода которых якобы характеризует погоду некоторых следующих за ними отрезков времени. Вспомним хотя бы о датах 2 февраля и 27 июня. Поскольку каждый день года был назван именем того или иного святого, то такие дни использовались церковью, чтобы напомнить народу об этих святых и о соответствующих местах из священного писания. Так, например, утверждалось, что в дарьин день (15 февраля) выпадает снег, а в день Агафьи (6 февраля) вода бежит с гор.

В большинстве случаев совершенно неизвестно, в какой местности возникла та или иная примета погоды. Точно так, как в наши дни прогноз погоды, составленный для Западной Европы, не представляет никакой ценности, например, для Арктики, так и некоторые народные приметы погоды, имеющие реальный смысл там, где они появились, становятся бессмысленными в других районах. Взаимосвязи между атмосферными явлениями и жизнедеятельностью человека и животных тоже не настолько однозначны, чтобы по ним можно было уверенно делать заключения о будущей погоде.

До наших дней у некоторых народов сохранилась вера в столетний календарь погоды. Возникновение его, по-видимому, связано с монастырем Лангхейм, находившимся в епископстве Бамберг. Монахи этого монастыря умели ценить земные блага и множить свои богатства. Им принадлежали в этом районе самые плодородные земли и наиболее богатые рыбой пруды. И лишь погоду, от которой зависели животноводство и земледелие, они не умели предсказывать. Настоятель монастыря Мориц Кнауэр (1613–1664 гг.) начал вести наблюдения над окружающей природой. В течение семи лет он делал записи о погоде, урожае, эпидемиях и других событиях, казавшихся ему важными. Семилетний период он выбрал, так как считалось, будто погоду целого года обусловливает какая-либо из семи известных в то время планет солнечной системы (Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн, а также Солнце и Луна, которые тоже относили к числу планет, ибо они вращались (!) вокруг Земли). На основании этих наблюдений он составил и издал «Всеобщий домашний календарь».

В конце XVII в. один из списков этого календаря попал в руки врача Кристофа Гельвина из Эрфурта. Гельвиг переработал его и, не ссылаясь на автора, распространил в виде «Столетнего календаря», якобы действительного на период с 1701 по 1800 год. При этом записи наблюдений Кнауэра Гельвиг превратил в прогноз. Кроме того, поскольку 1700 г. был високосным, то данные о погоде Гельвиг просто-напросто сдвинул на один день вперед. Явления же погоды, которые Кнауэр наблюдал в год Юпитера, были Гельвигом приписаны году Солнца, и наоборот.

«Столетний календарь» только в Германии выдержал до 200 изданий, был переведен на индийский и японский языки. Пользоваться этим календарем было чрезвычайно просто: надо только установить, какая из планет «управляет» данным годом, а затем прочитать о событиях, предстоящих в этом году. Так, например, о погоде в октябре в год Юпитера можно узнать, что: «с 1 по 14-е — дождливо и довольно прохладно, в ночь на 15-е — снег, с 15 по 21-е — дождливо и ветрено, а затем до конца месяца — хорошая и довольно теплая погода». Ну, а о болезнях? «… Боли в позвоночнике, волдыри по всему телу и другие болезни, связанные с нарывами и гноем». Следовательно, остается только проверить оправдываемость таких «прогнозов», а также постараться, по возможности, подготовиться к предстоящим болезням.

Представление о том, будто каждая планета управляет режимом отдельного года, безусловно, лишено всякого смысла. Если бы характер погоды действительно повторялся через каждые семь лет, то как можно было бы объяснить, например, сильную засуху в 1947 г. или наводнение в 1954 г. в центральных районах ГДР?

«Всеобщий домашний календарь» Кнауэра, несомненно, является для нас интересным историческим документом и памятником культуры той эпохи, но никакого научного значения он не имеет.

Представление о семилетием цикле в ходе погоды было большим заблуждением Кнауэра. Гельвиг же превратил его в сознательное мошенничество.

Однако и до настоящего времени «Столетний календарь» все еще продолжает распространяться. В ФРГ недавно опять издана книга, цель которой извлечь новую прибыль из наблюдений, некогда проведенных Кнауэром. Один мюнхенский издатель говорит, что он получил в свое распоряжение экземпляр собственноручных записей Кнауэра и утверждает, что сведения, ранее опубликованные в «Столетнем календаре», были ошибочными. Он претендует на новое издание столетнего календаря, которое, конечно, будет «правильным».

Но поскольку в наше время едва ли кто поверит в такой календарь, издатель старается создать вокруг своей затеи некоторую шумиху.