Погоня за "Энигмой". Как был взломан немецкий шифр

Прорыв

4 марта 1941 года английская экспедиционная эскадра в составе пяти эсминцев и двух десантных кораблей прибыла к берегам Норвегии. Началась операция «Клеймор».[22] Она была задумана как диверсионный рейд в тылу врага, призванный заставить его перебросить туда дополнительные силы с фронта. В ходе операции в основном предполагалось наносить удары по топливным резервуарам и рыбоперерабатывающим заводам, топить немецкие корабли и уничтожить как можно больше норвежских коллаборационистов. Однако военным морякам, участвовавшим в операции «Клеймор», была поручена и другая, более секретная миссия. Вдоль побережья Норвегии курсировало множество немецких траулеров, и было не исключено, что некоторые могли быть оснащены «Энигмой». Захват такого траулера позволил бы в очередной раз взломать немецкий шифратор.

Командный пост операции «Клеймор» был размещен на борту эсминца «Сомали». В 6.20 впередсмотрящий на «Сомали» заметил немецкий траулер «Краб». Одним из первых же снарядов, выпущенных «Сомали», «Краб» был подбит. Связист лейтенант Маршалл Вармингтон предложил капитану «Сомали» Клиффорду Каслону отправить призовую команду на подбитый немецкий траулер. Возглавил эту команду сам Вармингтон, который, оказавшись на борту «Краба», обыскал капитанскую каюту и нашел два диска, которые, как он сразу же понял, были предназначены для использования в шифровальной машине.

В 13.30 рейд был закончен и экспедиционная эскадра отправилась к английским берегам. В отчете, составленном по итогам рейда, в частности, упоминалось о захваченных дисках. Однако главным трофеем стали не они, а ключевые установки к военно-морской «Энигме». Сотрудники английского дешифровального центра в Блетчли-Парке Алан Тьюринг и Питер Твинн, долго и безуспешно ломавшие голову над ее взломом, не переставали твердить о необходимости заполучить эти установки с тех пор, как в октябре 1940 года была отменена операция «Жестокость». И хотя Вармингтон нашел на борту «Краба» лишь ключевые установки для «Энигмы» за февраль, которые уже успели порядком устареть, пока 12 марта наконец попали в Блетчли-Парк, Тьюринг и Твинн были очень довольны. Эти установки помогли прочитать несколько немецких шифровок, которые, в свою очередь, позволили в конце марта 1941 года реконструировать таблицу биграмм и применить разработанный Тьюрингом бенберийский метод взлома «Энигмы». Параллельно с этим велось обучение персонала методам взлома военно-морской «Энигмы». В результате работа над чтением февральских шифровок заняла больше времени, чем планировалось, и продолжалась вплоть до начала апреля. Тогда же Тьюринг впервые получил возможность применить свой бенберийский метод, однако добиться немедленного успеха ему помешало наличие большого числа шифровок, состоявших из ничего не значившего набора согласных букв. Понадобилось время, чтобы разработать алгоритм, позволявший идентифицировать такие сообщения. Как следствие, ни одна из мартовских шифровок противника так и не была прочитана. К 10 мая 1941 года удалось прочесть лишь незначительную часть немецкой военно-морской переписки за апрель.

Захват «Краба» вместе с находившимися на его борту дисками и ключевыми установками для «Энигмы» вызвал у англичан справедливые опасения, что немцы могут догадаться о том, что их шифровки читает противник. Еще до захвата «Краба» командующий подводным флотом Германии Дениц забеспокоился, как бы противник не взломал военно-морскую «Энигму». Его не на шутку взволновало то обстоятельство, что английские морские караваны стали слишком часто избегать встречи с немецкими подводными лодками. Поначалу Дениц решил, что англичане пеленговали радиостанции, установленные на борту его субмарин. Однако уже в апреле 1941 года он сделал следующую запись в своем дневнике:

Согласно приказу Деница, было сильно ограничено количество людей, знающих о местах засад немецких подводных лодок. Дениц также распорядился, чтобы ключевые установки для «Энигм», которыми были оснащены немецкие субмарины, отличались от ключевых установок, которыми снабжались надводные военные корабли.

Однако в том, что касалось «Энигмы», англичанам следовало значительно больше опасаться событий, происходивших не в Германии, а во Франции. В декабре 1940 года немцы принялись тщательно изучать архивы штаб-квартиры французской полиции в Париже и наткнулись на документ, в котором излагалась информация, полученная от французского агента в Италии. В марте 1938 года агент сообщал, что завладел копией записки, написанной сотрудником шифрбюро министерства обороны Германии и касавшейся какого-то немецкого шифра. По словам агента, детальное описание шифра ему предложил продать некий Рудольф Лемуан. Так немцы впервые узнали об утечке секретных данных в своем шифрбюро.

А летом 1940 года немецкие контрразведчики сделали еще одно неприятное для себя открытие. В архиве французского Генерального штаба они отыскали несколько копий докладов, подготовленных в Исследовательском отделе — специальном ведомстве, занимавшемся в Германии тайным прослушиванием телефонных разговоров. Вывод напрашивался сам собой: кто-то в Исследовательском отделе и в шифрбюро передавал секретную информацию французам. Возможно, это было одно и то же лицо. Например, им мог быть Ганс Шмидт, который успел поработать в обеих организациях. Подозреваемых было несколько, и, чтобы найти предателя, немцам требовалось в первую очередь допросить Лемуана.

В апреле 1941 года начальник французской контрразведки Поль Пейоль опередил немцев, разыскав Лемуана в Сан-Рафаэле. Там Лемуан еле сводил концы с концами, приторговывая на черном рынке, а также продавая фальшивые пропуска людям, желавшим выехать за пределы Франции. Пейоль приказал Лемуану как можно скорее скрыться, чтобы не попасть в руки немецких агентов, разыскивавших его по всей стране. Лемуан должен был поселиться в одном марсельском отеле, где за ним присматривали бы друзья Пейоля из французской полиции. Пейоль надеялся, что Лемуану хватит здравого смысла и денежных средств, чтобы спокойно дождаться там окончания войны. Однако этим надеждам не суждено было оправдаться.

Шифровки, прочитанные в английском дешифровальном центре в Блетчли-Парке после захвата немецкого траулера «Краб» в марте 1941 года, попали в секцию военно-морской разведки. Одним из сотрудников секции являлся 22-летний Гарри Хинсли. Но это был совсем не тот длинноволосый и неопрятный Хинсли, который безуспешно трудился над взломом «Энигмы» в 1939 году. С тех пор он очень сильно изменился: уже не занимал у сослуживцев денег, чтобы купить пару приличных брюк, а разгуливал по Блетчли-Парку в хорошем костюме, регулярно посещал парикмахерскую и больше не позволял офицерам адмиралтейства разговаривать с ним свысока. Наоборот, они сами заискивали перед ним и уважительно называли между собой кардиналом.

Такой поворот в судьбе Хинсли отнюдь не был связан с «Энигмой». Все дело было в анализе трафика, которым Хинсли было поручено заниматься в Блетчли-Парке. Он должен был собирать любую информацию, имевшую отношение к немецким шифровкам, которые в Блетчли-Парке не удавалось прочесть, и пытаться прийти к обоснованному заключению о намерениях противника. До апреля 1940 года никаких особенных результатов Хинсли добиться не удалось. Однако в ходе подготовки высадки немецких войск в Норвегии он зафиксировал неожиданный всплеск радиопереговоров противника, о чем 7 апреля доложил в адмиралтейство.

Доклад Хинсли попал к капитану 1-го ранга Норману Деннингу. Тот, в свою очередь, доложил о нем вице-адмиралу Джоку Клейтону, начальнику Центра оперативной разведки (ЦОР) английского адмиралтейства. Руководимое Клейтоном подразделение занималось сбором информации о местоположении надводных кораблей и субмарин противника. До этого Хинсли ни разу лично не встречался ни с Деннингом, ни с Клейтоном, лишь разговаривал с ними по телефону. И немудрено: Хинсли нечем было их заинтересовать.

Однако в конце мая Хинсли заметил, что немцы неожиданно сменили частоты, на которых работали их радиостанции на Балтике. Хинсли пришел к выводу, что они собираются перебросить некоторые свои корабли из района Балтийского моря к побережью Норвегии, и сообщил о своем предположении Деннингу. А 7 июня известил его о том, что немецкие корабли вошли в территориальные воды Норвегии и собираются принять участие в наступательной операции в Северном море. Хинсли попросил Деннинга предупредить английских флотоводцев о том, что их корабли вот-вот встретятся там лицом к лицу с противником.

В это же самое время немецкие криптоаналитики, взломавшие английский военно-морской код № 3, информировали командование немецким флотом о перемещениях кораблей англичан. В частности, 2 июня они перехватили и прочли английскую шифровку, в которой сообщалось о местоположении авианосца «Блестящий» и двух эсминцев сопровождения у побережья Норвегии.

Предупреждение Хинсли, зафиксированное в журнале дежурного по ЦОР, так и не было доведено до сведения капитана «Блестящего», который, получи он его, наверняка послал бы разведывательный самолет, чтобы узнать, что затевает противник. В результате 5 июня «Блестящий» и эсминцы сопровождения были уничтожены двумя немецкими линейными крейсерами.

Только после этого Хинсли удостоился приглашения посетить здание в Лондоне, где размещался ЦОР. Он должен был рассказать сотрудникам ЦОР о своих методах, чтобы в следующий раз его предупреждениям уделили должное внимание. Однако в ЦОР к Хинсли отнеслись довольно прохладно. Молодой человек, годившийся Клейтону во внуки, нестриженый, в поношенной одежде, пришелся явно не ко двору среди подтянутых морских офицеров в безупречной форме. Да и методы анализа трафика, которые использовал Хинсли, были довольно сложными и запутанными. Необходимо было часами изучать маловразумительные шифровки противника в поисках крупиц полезной информации. Хинсли оказался наилучшим образом подготовлен для такой работы. Изучая средневековую историю в Кембридже, он научился работать с документами и находить в них малейшие расхождения и изменения. Подходящим было и воспитание Хинсли: он вырос в семье, где его научили с максимальной отдачей использовать то малое, что ему было дано. Отец Хинсли перебивался случайными заработками, мать была уборщицей, и денег едва хватало, чтобы прокормить и обуть-одеть членов семьи. Хинсли гордился, что в 1939 году во время каникул ему удалось посетить Германию, имея в кармане всего пять фунтов.

21 октября 1940 года коллега Хинсли Алек Дакин написал докладную записку на имя Фрэнка Берча, начальника «немецкого» отдела в Блетчли-Парке. В ней, в частности, говорилось:

Два дня спустя Хинсли написал Берчу рапорт, в котором изложил свою собственную позицию по данному вопросу еще более откровенно, чем Дакин:

Враждебность со стороны сотрудников ЦОР была не единственной трудностью, с которой пришлось столкнуться Хинсли. Один из администраторов в Блетчли-Парке пожаловался Берчу на незаслуженные привилегии, которыми пользовался Хинсли. Берч унял не в меру ретивого администратора, сказав, что тот лезет не в свое дело.

Конечно, Хинсли прекрасно понимал, что анализ трафика ни в коей мере не может компенсировать неспособность его коллег в Блетчли-Парке взломать военно-морскую «Энигму». Но даже после захвата англичанами немецкого траулера «Краб» с дисками и ключевыми установками для «Энигмы» в Блетчли-Парке не удавалось наладить оперативное чтение немецких шифровок. Поэтому Хинсли немедленно поделился со своим руководством идеей, которая пришла ему в голову, когда он изучал дешифровки «Энигмы». Из них следовало, что немецкое командование регулярно посылало траулеры в северные районы Атлантики для наблюдения за погодой. Хинсли выяснил, что подтверждения о получении сообщений, отправленных с этих траулеров, иногда были зашифрованы «Энигмой». Это означало, что некоторые траулеры были оснащены «Энигмой».

Учитывая, что легко вооруженные немецкие суда представляют собой легкую добычу для английских военных кораблей, Хинсли отправил в адмиралтейство рапорт, в котором предложил провести операцию по захвату одного из таких траулеров. По его мнению, в качестве наиболее вероятной цели можно выбрать «Мюнхен», который должен был находиться в открытом море на протяжении всего мая месяца. Скорее всего, «Мюнхен» продолжит патрулирование Атлантики и в июне. Если бы «Мюнхен» удалось захватить в мае, немецкие моряки, конечно, успели бы избавиться и от самой «Энигмы», и от ключевых установок для нее за май месяц. Однако могли не успеть выбросить за борт ключевые установки за июнь, поскольку они, по всей вероятности, хранятся в сейфе. К этому времени в ЦОР уже научились с должным вниманием относиться к информации, исходившей от Хинсли. Предложенная им операции была одобрена в течение нескольких дней.

Для захвата небольшого немецкого траулера англичане снарядили три огромных крейсера и четыре самых быстроходных миноносца. В 3 часа ночи 7 мая 1941 года все семь английских боевых кораблей выстроились в линию с интервалом примерно в 20 километров и отправились в район предполагаемого местонахождения «Мюнхена». Два часа спустя впередсмотрящий на эсминце «Сомали» заметил дым на горизонте. Это был «Мюнхен».

Команда «Мюнхена» была захвачена врасплох. «Сомали», оказавшись вблизи от немецкого траулера, открыл огонь из всех имевшихся на борту орудий. Было важно как можно сильнее напугать немецких моряков, чтобы, в панике покидая свой корабль, они забыли выбросить секретные документы за борт. Вскоре от «Мюнхена» отчалили две спасательные шлюпки, до отказа заполненные членами команды, но немецкий радист успел выбросить за борт «Энигму» и действующие ключевые установки для нее. Призовой командой, взошедшей на борт «Мюнхена» с подоспевшего английского эсминца «Эдинбург», руководил человек в штатском. Это был сотрудник ЦОР адмиралтейства капитан Джаспер Хейнс. Через несколько минут он вышел из капитанской каюты, прижимая к груди какие-то документы. Через пятнадцать минут с борта «Эдинбурга» в Лондон ушла шифровка следующего содержания:

Три дня спустя в руки сотрудника Блетчли-Парка Питера Твинна попали документы, захваченные на «Мюнхене». В них содержались ключевые установки для военно-морской «Энигмы» за июнь 1941 года. По итогам операции по захвату «Мюнхена» вице-адмирал Ланселот Холланд составил секретный доклад, в котором говорилось:

Через несколько дней в английской прессе было напечатано официальное сообщение: